Текст книги "Мир Наших Сердец (СИ)"
Автор книги: Маргокошка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
За множеством гостей расположить все блюда на столе не представлялось возможным. Поэтому на столах были украшения, красивая посуда, столовые приборы и салфетки. Вдоль стен расположились буфеты, на которых расставлялись супницы. Лакеи наливали порции супа, разносили и подавали его гостям.
Сев за стол, все сняли перчатки и положили салфетки на колени. Айрин посмотрела на стол, стоявший поперек ее столу, где сидели хозяева, виконт и прочие высокородные гости.
– А Вы, Айрин хотели бы там сидеть? – спросил Хьюго.
– Нет, – спокойно ответила она. – Есть лучше не под взглядами чужих людей.
– Разве Вас можно назвать диковатой? – удивился мужчина.
– Я не люблю привлекать внимания к себе, – пояснила она.
– Это с непривычки. Сдается мне, Вы полюбите балы, – утвердительно ответил он. – Вы удачно дебютировали. И многие оценили Вашу грацию и красоту.
Она смутилась от его слов и не нашлась, что ответить.
– Я смутил Вас. Простите меня, – с нежностью в голосе добавил он, и вдруг спросил: – Что мне сделать, чтобы развеселить Вас? Хотите достану с неба луну?
– Не сможете, – глянув на него как-то по-детски, ответила она. – Луна есть шар, висящий над землей.
– Вам знакома астрономия?
– Я подписана на листок Королевского Астрономического Общества, – ответила она. Тут раздалось деликатное покашливание Элизабет, по мнению которой ее неопытная дочь могла своим «умом» подмочить впечатление о себе, требующее от барышень совсем других качеств.
– Не будем тревожить Вашу матушку, – тихо проговорил Хьюго. – Знаете, в моем поместье в Уэльсе сооружен мощный телескоп, в который можно рассмотреть много интересного.
– Вы тоже любите астрономию? – удивилась Айрин.
– А я уже заметил, что у нас много общих интересов, – заговорщицки улыбнулся Хьюго.
Она с благодарностью и интересом поглядела на него, но их разговор прервали лакеи, принесшие-таки устричный суп. После супа последовали вторые блюда из рыбы, мяса, птицы, с овощами и гарниром. Выбирать было нельзя, и все ели то, что досталось, но учитывая, что перемены были не единичные, никто не жаловался. Затем последовали чай и десерт.
Когда ужин закончился, объявили продолжение перерыва, дабы гости смогли посетить специально оборудованные комнаты для леди и отдельно – для джентльменов, в которых расторопные служанки и специальные камердинеры помогали господам справить естественные нужды за ширмами, чтобы не смущать последних. Элизабет воспользовалась перерывом, чтобы поправить немного растрепавшуюся прическу Айрин, и для всего остального тоже**.
Все вернулись в танцевальную залу, и веселье продолжилось до котильона, который завершал бал и длился более двух часов. И это был второй танец, записанный за Хьюго, после которого он любезно предложил Элизабет подвезти их с дочерью до дома. Джонатан, проведший весь бал (за исключением ужина), за карточными играми, дождался кареты молодого человека. И только тогда сердечно попрощавшись с невесткой и племянницей, довольный успехом Эммы и некоторой суммой, выигранной в нелегкой карточной баталии, любезно раскланялся с молодым человеком. Тот загадочно улыбнулся и объявил, что вскоре посетит родственника мисс Пемброк в связи с неким предложением, которое он намерен сделать. Эти слова подняли и без того хорошее настроение дяди до заоблачных высот. Похоже, что он не ошибся и дело идет к помолвке и свадьбе.
***
С тех пор миновала неделя, а мистер Монтгомери вдруг неожиданно исчез. Первое время Айрин вздрагивала от любого стука в дверь, часто подходила к окну, и становилась все печальнее и печальнее. Наконец она поняла, что это случилось, и она больше не услышит и не увидит его. Теперь она потихоньку плакала ночью в подушку, а днем старалась занять себя хоть чем-то, но Хьюго не шел из ее головы. Матушка пыталась всеми силами разогнать тоску дочери, но ничего не помогало.
– Явился, разбил сердце моей дочери и исчез! – Возмущалась она, переговаривая со служанкой, нанятой присматривать за Айрин. – А все моя дуреха – астрономию она видите ли любит! Улыбаться надо было, и немного побыть дурочкой. Кому нужна умная жена? От нее требуется нарожать ему детей побольше, да дом в порядке содержать. Моя бедная несчастная девочка! Она опять плакала? – спросила она свою визави.
– Да, миссис Пемброк, – с участием проговорила та.
– А ведь я была уверена, что моя дуреха ему нравится. И так ошибиться, – негодуя на себя, переживала за дочь Элизабет.
Раздался стук, и Грейс отправилась открыть дверь. В комнату зашел Джонатан.
– Здравствуй, Элизабет. Я с двумя добрыми вестями. Пожалуйста, позови Айрин, – попросил он матушку.
За девушкой послали.
– Дорогая племянница, – обратился к ней дядюшка. – Издательскому дому Хоттенборов понадобился иллюстратор. Виконт Рассель протежировал тебя для этой работы. Я встретился с издателем. Он готов рассмотреть твою кандидатуру, но после просмотра твоих работ. Подготовь их, и тогда я помогу тебе заключить договор с издательским домом***.
Предложение было неожиданным, и, если бы не сердечная заноза, то девушка сейчас сияла бы от счастья.
– Теперь второе: у меня здесь письмо, присланное мне, но адресовано оно тебе. Меня попросили прочитать его, и, если я решу, что ничего задевающего твою честь там не обнаружится, дать почитать его тебе, – как можно тактичнее проговорил дядя.
Айрин открыла послание и стала читать, пропустив приветствие, адресованное дяде.
«Дорогая, несравненная мисс Пемброк!
Я не сомневаюсь, что Вы удивлены (если только не разочарованы) моим внезапным исчезновением. Прошу Вас дочитать письмо до конца, чтобы позволить мне объясниться.
Я имел неосторожность заявить Вашему дяде, что намереваюсь сделать некое предложение, которое скорее всего воспринялось, как намек на сватовство. И это действительно так. (Айрин уже не могла сдержать слез.) Но я не учел, что судьба может преподнести сюрприз. В моем случае – неприятный. Сообщение из поместья, привезенное ночью нарочным, подвигло меня собраться немедля в дорогу. Уже выехав, я вдруг понял, что не отправил записки Вам, чтобы успокоить и просить обождать какое-то время, дабы я смог все вернуть в надлежащее состояние. И, видит Небо, это мне удалось: дело я поправил.
Уже выехав обратно, чтобы как можно скорее попасть к Вам и принести свои извинения, и, наконец, объясниться в своих чувствах, я подвергся наглому нападению, в котором получил ранение. Теперь я вынужден быть зависимым от эскулапов, которые пока препятствуют моему возвращению в Лондон.
Не будете ли Вы столь великодушны ответить, что мое возвращение все еще не безразлично Вам, и я все еще могу надеяться на Вашу благосклонность?
С почтением и нежными чувствами. Мистер Хьюго Монтгомери, сквайр».
– Дядя Джонатан, я могу написать ответ? – спросила растроганная Айрин.
– Конечно, моя дорогая. Я подожду, сколько будет нужно. И не забудь про работы, – ответил тот, улыбаясь, и попросил уже Элизабет: – А не угостят ли меня чаем?
– Грейс, кипяти воду и все для чая сюда. И десерт, десерт неси, – захлопотала деятельная дама, внезапно забыв все претензии к мистеру Монтгомери.
Племянница Джонатана Пемброка между тем писала:
«Уважаемый (зачеркнуто) Дорогой мистер Монтгомери!
Ваше сообщение о ранении серьезно меня встревожило, и мне остается надеяться, что Вы не преуменьшили опасность, грозящую Вам. Надеюсь, Вы соблюдаете все рекомендации врача, а он достаточно опытен и умел, чтобы поставить Вас на ноги.
Также я искренне надеюсь, что Ваш покой больше не нарушат печальные известия из поместья. И я благодарна Вам за открытие своих, понимаемых и уважаемых мной, чувств. На Ваши вопросы отвечу только тем, что Вы всегда будете самым желанным для моей матушки и меня, гостем. А так же разрешите пожелать Вам скорейшего выздоровления.
Ваша (зачеркнуто) Мисс Айрин Пемброк».
Внизу она нарисовала гроздь бузины и колокольчик.****
Стоит ли говорить, что это письмо послужило отличным лекарством для Хьюго, и он не один раз перечитал строчки ее послания.
А дядюшка Джонатан проследил, чтобы договор, который все же заключили с Айрин, не ущемил ни в чем прав его племянницы.
Комментарий к
*антраша – в мазурке: прыжок, при котором партнер, находясь в воздухе, разводит ноги и быстро сводит их, щелкая каблуками. В идеале, хороший танцор за один прыжок мог трижды совершить щелчок.
** В викторианскую эпоху туалеты начали появляться лишь в 1850 году(прообраз), до этого ночные горшки и выгребные ямы на заднем дворе.
***Люси Медокс Браун, Джоан Мэри Бойс, Хелен Аллингем – английские художницы 18,19 веков.
**** Язык цветов: бузина – сочувствие ; колокольчик – думаю о Тебе.
========== Часть 6 ==========
Время шло. Февраль сменил январь. Под конец зимы выпал снег, будто опомнившись, что хоть разок надо покрыть землю. Но, смешиваясь с грязью лондонских улиц, он превращался в жижу, которая теперь разлеталась из-под копыт лошади кэба, нанятого Элизабет для нанесения утреннего визита Айрин с ее служанкой Молли сестре мистера Монтгомери.
Сам Хьюго вернулся в Лондон в конце января, и тут же отослал со слугой визитки Джонатану и Элизабет. Дядя не мешкая нанес визит молодому мужчине, где ему представили мисс Анну Монтгомери. После чего он тут же пригласил мистера и мисс Монтгомери, и конечно же Элизабет с дочерью на чаепитие, где две дорогих сердцу Хьюго женщины, в свою очередь, были представлены друг другу. Теперь у Айрин появилась возможность делать утренние визиты Анне, где иногда, когда позволяли дела, присутствовал и сам мистер Монтгомери. Он уже полностью оправился после ранения, и Айрин стоило большого труда увидев его, соблюсти правила приличия, поступая, как требовал этикет, чего не скажешь о ее сияющих счастьем глазах, блеск которых было не возможно скрыть ничем.
– Доброе утро! – Поприветствовали друг друга девушки, а Молли, сделав реверанс, отошла в сторонку, где можно было просто посидеть, бездельничая.
– Ты принесла мне мне ту вышивку, что обещала? – весьма заинтересованно спросила Анна.
– Конечно. Даже не сомневайся, я не обещаю, если не могу выполнить это, – утвердительно ответила Айрин, доставая сверток. – Вот, посмотри: здесь схема вышивки, и мои дополнения, чтобы вышло более красиво.
– Будет чем заняться по вечерам, – улыбнулась Анна.
– А почему Хьюго так мало вывозит тебя в свет? – удивленно осведомилась Айрин. – Нельзя так долго держать такую молодую и красивую девушку в заточении уэльского поместья! Как-то не вяжется с тем, что я сумела понять в нем. Он учтив, но не делает, как другие, из этикета незыблемость, и, насколько я поняла, женщина для него не является вещью, которой он имеет право владеть.
– Да, – сокрушенно вздохнула Анна. – Все равно все станет известно, и лучше я сама расскажу, что произошло, чем это сделают другие, прибавив все домыслы, на какие будут способны. А ты сама решишь, достойна ли я твоего общения. Выслушай, – сделав предупредительный знак рукой, начала она свою историю:
– Как ты знаешь, наш отец и старший брат являются владельцами крупнейшей мореходной компании, а так же прибыльных пастбищ Шотландии, обеспечивающих овечьей шерстью многие мануфактурные фабрики. Кроме того, нашей семьей в Лондоне основан банк, тоже приносящий неплохой доход. И потому я считалась выгодной партией. Моя матушка, Паола, выйдя за моего отца постепенно приняла образ жизни и те правила, что его определяют, но она всегда скучала по Венеции, где солнце жарче, а люди не стесняются показать своих чувств. Она уговорила отца отпустить ее, меня и нашего третьего брата, Эрнеста навестить нашу родню. И хотя для отца это было трудно (не в материальном смысле, ведь он искренне любит мою матушку!), но, понимая ее чувства, он согласился на ее поездку в Венецию, где и сейчас австрийская монархия пытается поддерживать свои порядки.
Стоит ли говорить, что я была очарована городом на воде, гандольерами с их серенадами и канцоне, пышностью дворцов дожей, местным обществом, не столь ревниво соблюдающего правила этикета. И потом мы с братом познакомились с аристократами, которые мечтали сбросить узы Австрийской империи, вернув Венеции ее независимость. Мы, подневольно, в силу молодости, увлеклись этими идеями, и я познакомилась с Томазо Гумбольти – молодым графом, который для меня стал символом мужского достоинства и бесстрашия. Но, как показало время, я горько ошиблась. Моя матушка воспрепятствовала нашему общению, но я, не послушав ее, попыталась бежать с ним. К счастью, эта попытка провалилась. Нас срочно увезли обратно: брата в Лондон, а меня в Уэльс. Рассчитывая, что там меня найти будет трудно. Но Томазо, охотившийся за моим наследством (как выяснилось потом), нашел меня и силой заставил опять бежать. И только вмешательство моего брата Хьюго спасло меня от беды, но наше общество осуждает такое поведение, и я теперь считаюсь парией! – Грустно закончила она рассказ.
– Кхм, – поразилась услышанному Айрин. – И за что я должна осудить тебя? За неопытность, которой воспользовались? Или за возвышенные чувства, оказанные недостойному? А ты знаешь, что хоть я и удачно дебютировала в свете, но вследствие необдуманных действий моего отца я также не слишком желанна в обществе. Поэтому я все равно считаю тебя своей лучшей подругой, – она обняла девушку. Та расплакалась, и по-сестрински прижалась к Айрин.
– Именно тогда ранили Хьюго? – осторожно спросила Айрин успокоившуюся девушку.
– Да, – утвердительно ответила та.
***
Джонатан сидел перед камином и рассуждал про себя: «То, что Монтгомери сделает предложение в ближайшее время – факт. Другое дело – скандалы, связанные с его семьей. Сначала отец, но здесь все закончилось благополучно. Теперь слухи о его сестре. Бедная Айрин, и глупец мой брат! Ведь мог проконсультироваться со мной, но все решил сделать сам, и результат! Но будущее Айрин не самое веселое. Или старая дева, живущая на иждивении брата, и терпящая все от золовки и даже слуг, которые ее за человека считать не будут, или брак с человеком, хоть и умеющим казаться джентльменом, но семья которого не может сдерживать страсти, что плохо. Хотя ее талант акварелистки может помочь ей жить самостоятельно, но готова ли она к этому?»
И он, тяжело вздохнул, решив поговорить с Айрин перед принятием сложного решения.
***
Просторная новая карета мчала Хьюго, его супругу Айрин и сестру Анну в Уэльс, в поместье Лейк – Эдж. Позади остался разговор с дядей. Принятие предложения руки и сердца от мистера Хьюго. Хлопоты с укладыванием приданного в просторный сундук, теперь притороченный в багажном отсеке. Одевание Айрин в красивое голубое платье из шелка. Укладывание волос с украшением их искусственными цветами, и покрывание головы легкой вуалью. Свадебный поезд, где собрались родственники и приглашенные гости. Строгий архиепископ и клятвы, данные перед алтарем. Званный обед. И слезы Элизабет, проводившей свою дочь в новую для девушки жизнь. И еще – хлопоты дяди с переоформлением договоров с галереей и печатным домом, которые оценили необычайно легкий светлый стиль акварельных рисунков Айрин.
Она ехала к новой жизни с огромной надеждой, что все горестное осталось позади, и впереди ее ждут тихий домашний уют, любовь Хьюго, и крепкая дружба с Анной, которой тоже должно повезти…
========== Часть 7 ==========
Хозяин гостиницы уже осмотрел двор, запер ставни, проверил двери и теперь, сидя в своей комнате, пересчитывал пенни и шиллинги, собранные за сегодня. День был не плохой, учитывая интенсивную светскую жизнь, начавшуюся с открытием Сезона. Постояльцев было немало, но две комнаты все же пустовали. Нарочный мистера Монтгомери посетил его вчера и предупредил о приезде хозяина с супругой и сестрой, и передал записку с просьбой оставить для него две комнаты с приготовленным местом для служанки, и теплым стойлом для лошадей и кучера. «Значит, все же женился, – с одобрением подумал хозяин. – Только им давно пора быть здесь. Мистер Монтгомери человек слова», – и, закрыв расходную книгу, он уже приготовился задуть свечу и устроиться в кресле, ожидая приезда постоянного клиента, как вдруг услышал стук в дверь. Взяв масляную лампу, он затеплил ее, и спустился вниз.
– Кто там? – спросил хозяин, и в ответ услышал:
– Нам нужен ночлег, и с нами две леди, которые очень устали, – твердым тоном произнесли за дверью.
Хозяин открыл смотровое окно, и убедился, что за дверью стоит джентльмен, которого он ждал.
– Одну минутку, мистер Монтгомери, – и он поторопился открыть дверь и впустить путников, затем позвал жену, дочь и слугу, который, выйдя во двор, помог кучеру распрячь лошадей и поставить их в стойло, находящееся позади гостиницы.
– Номера для меня и двух женщин, надеюсь, готовы? – Осведомился Хьюго, уже порядком уставший от дороги. – И что-нибудь перекусить.
– Уэльский ягненок, холодный ростбиф, печенный картофель, козий сыр, хлеб и чай с молоком, надеюсь Вас устроят? – учтиво, как того и требовали правила, спросил хозяин гостиницы.
– Вполне, – уже спокойней ответил мистер Монтгомери.
– Я смотрю, Ваши спутницы едут с одной служанкой. Если Вы не против, моя дочь может помочь им, – предложил хозяин. – А ужин сейчас подаст жена.
– Хорошо, – уже совсем успокоившись, ответил Хьюго.
Хозяин отнес саквояж мистера Монтгомери в его номер, поразившись, что он будет спать с супругой раздельно. Дочь и служанка Айрин Молли Финч отнесли несессеры девушек к ним в комнату. Жена быстро приготовила ужин благодаря котлу с кипящей водой, оставленному над очагом, за которым следил ее супруг, не забыв послать слугу к кучеру, расположившемуся в теплом стойле на соломе, с кружкой эля, большой краюхой хлеба, ростбифом, картофелем и сыром.
Дочь хозяина принесла девушкам воды, мыло и чистые полотенца, чтобы леди могли привести себя в порядок. Затем Айрин и Анна были накормлены в своей комнате, после чего служанка и дочь хозяина, помогли им раздеться и удобно устроиться на широкой кровати. Далее Финч спустилась вниз, где накормили и ее, после чего и она легла немного отдохнуть на приготовленном в номере девушек соломенном тюфяке, укрывшись теплым шерстяным пледом.
Хьюго тоже поел в своем номере. Прислуживал ему гостиничный слуга, который затем помог ему раздеться и удобно устроиться. Расспросив, когда следует разбудить господина, он оставил Хьюго отдыхать на более узкой кровати, ложась на которую, мистер Монтгомери порадовался, что это последняя ночь, когда он ложится в одинокую постель.
Утром, собравшись не мешкая, поев бекона с жаренной яичницей, хлеба с сыром, выпив чая с джемом, захватив провиант для перекуса в дороге, и щедро расплатившись, отдохнувшие путешественники двинулись дальше вглубь Уэльса, к поместью Лейк – Эдж, находящемуся неподалеку от города Кардифф.
***
Никогда ранее не видевшая гор Айрин теперь не могла оторвать взгляд от панорамы проплывающей мимо оконца кареты. Анна, приобняв ее, рассуждала о идиллической красоте очередной природной картинки. Они шутили, смеялись, а Хьюго просто молча сидел и любовался обеими девушками. Ему нравилось, что они имели много общего, и не унаследовали той чопорности англичан, за которую последних недолюбливали в мире, но, понимая, что правила приличия придуманы тоже не просто так, умели держать себя, когда это требовалось.
Айрин же задумала, когда все успокоится и она войдет в ритм новой жизни, нарисовать серию акварелей, посвященной пейзажам Уэльса. Поэтому, когда в оконце показался величественный белый дом с прекрасным парком перед ним, находящийся на невысоком холме, рядом с озером, в окружении гор, она, восхищенная сочетанием молочной белизны дома, голубой дымки покрывающей далекую панораму гор с темной полосой зелени лесов у подножия и синевы озера, покрытого в середине тонкой корочкой льда, потрясенно произнесла:
– Как красиво, потрясающе красиво!
– А мы уже приехали. Это наш дом, Рин, – улыбаясь, произнес супруг, впервые назвав ее сокращенное имя.
– Правда, здесь бывает скучновато, – добавила Анна.
– А мы будем давать балы для арендаторов, устраивать музыкальные вечера, и посещать с визитами соседей. А вечерами домашние чтения, и музыка. Ведь, ты, Анна неплохо поешь, а я вполне сносно играю. Можно ставить сценки, и рисовать, много рисовать.
Да, – согласилась золовка. – Хорошо, что у нас полный штат прислуги. Многие из наших соседей наравне с прислугой работают по дому.
В ответ Айрин промолчала, вспомнив времена, когда было совсем тяжело, и им с братом приходилось помогать матери с уборкой по дому, и с закупкой продуктов. Это потом, когда брат поступил на место в мореходной компании и стал высылать небольшие суммы, а рисунки Айрин вдруг стали востребованы, у них появилась возможность нанять дополнительных служанок, в том числе и Финч.
***
Предупрежденная прислуга выстроилась в ряд, встречая хозяина и новую хозяйку с мисс Анной Монтгомери. Здесь же стояли два джентльмена, по виду родственники или друзья дома.
Лакеи, подскочив, распахнули дверцу кареты и подали руку спускающимся девушкам и хозяину. Они прошли к двум господам, и Хьюго представил господ Айрин, а ее им. Зимний день не располагал к долгим беседам на свежем воздухе, и все прошли внутрь, где Айрин представили прислугу. Затем лакеи вернулись к карете за багажом. Камеристка Анны Бэнкс повела своих хозяек и Финч в их комнаты. Попутно объяснив Молли, где той нужно брать воду, она увела Анну в ее покои. Камеристка же Айрин, принеся воду, подав мыло и холщовое, выделанное полотенце, помогла ей привести себя в порядок и переодеться для обеда. После чего, оставив свою хозяйку отдохнуть, Финч быстро разложила вещи из чемодана, сундука с приданным, и несессера Айрин. Затем тихо удалилась в свою комнату, где привела в порядок себя, разложила свои вещи, и встретилась с Бэнкс, чтобы разузнать, где-что находится.
К обеду, дождавшись второго гонга, все собрались в обеденной зале, где мужчины галантно помогли присесть женщинам, и проворные лакеи поставили перед Айрин супницу.
– Теперь Ты хозяйка данного дома, и именно Тебе придется разливать порции по тарелкам, – жестом предложив начать делать это, с улыбкой от ее смущения, произнес супруг. Это было первой неожиданностью. Но Элизабет неоднократно это проделывала на глазах дочери, и Айрин смело взялась за половник, открыла крышку, передав ее лакею, и стала разливать суп по тарелкам, которые расторопные лакеи ставили перед едоками, сидящими за столом. После, разлив все порции, она опустила половник в супницу, и накрыла ее крышкой, поданной обратно лакеем. После чего села на место, и все приступили к еде. Итак, на первое был подан морковный суп, за ним последовала семичасовая баранья ножка с лагендокским соусом, которую опять резала на порции хозяйка, за ней последовал мясной пирог с салатом и печенным картофелем. Все завершил, после замены посуды и приборов, десерт, состоящий из черного чая, к которому подали сладкие пирожки, засахаренные орехи и сушенные фрукты. Дебют новой хозяйки Лейк – Эджа состоялся! Мужчины перешли в библиотеку, где им подали напитки покрепче и сигары, а Анна повела свою невестку по дому, не доверив ознакомление с ним слугам. Потом они, одевшись, сопровождаемые камеристками, прошлись по парку, где Айрин посмотрела садовый лабиринт за небольшой каменной оградой и теплицу. Гордый своими успехами садовник показал растущие ананасы и другие экзотические фрукты, поставляемые отсюда круглый год. Прошлись до первого перевала, пройдя который Анна показала местную деревню, где жили крестьяне, работающие на фермах поместья. И так как уже наступили сумерки, они вернулись в дом, где их встретил Хьюго, уже соскучившийся по Айрин. Камеристки опять помогли снять верхнюю одежду, и отнесли ее в комнаты, аккуратно поместив все на вешалки и полки. И вернулись обратно, в гостиную к хозяйкам, где девушки решились на музыкальные эксперименты, которые увенчались успехом, как только они договорились о том, что потянет в музыкальном смысле каждая из них. Теперь все сидели и просто беседовали. Айрин решилась присмотреться к представленным господам. Дядюшка Реджинальд, достаточно пожилой, с вытянутым по-лошадиному лицом, в очках, с пышными бакенбардами и вьющимися волосами, аккуратно зачесанными назад, с аристократическим длинным носом, скорее всего напомнил девушке… барана. Ученого, чопорного, но очень доброго, которого легко можно представить читающим очередной очень умный фолиант. И еще она заметила грусть в его глазах. Второй джентльмен, оказавшийся Эрнстом Монтгомери, был весьма похож на сестру и мужа девушки.
Вечер подошел к концу, и все стали расходиться по комнатам. Наконец ушла и Финч готовить брачное ложе, которое сегодня в первый раз посетит супруг.
Если бы Элизабет знала, о чем догадалась девушка, случайно подслушав кусок разговора между кухаркой Дорой и Финч, которой первая давала советы, как все лучше устроить для первой брачной ночи! Теперь небольшой червячок страха мучил девушку, но она отгоняла свои страхи, вспоминая сцены из рыцарских романов, где самым страшным поступком был поцелуй.
Хьюго подошел к ней, погладил щеку, и стал целовать, нежно лаская своими губами ее губы. Она не знала, что надо делать в этом случае, и потому предпочла просто стоять, доверившись ему полностью. Он отстранился на мгновение, потом улыбнулся и снова привлек ее к себе.
– Не надо бояться! Я буду очень нежен, – шептал он ей, покрывая поцелуями шею и лицо. Поцелуи стали дольше и крепче. ” – Пойдем, пора ложиться”, – потянул он ее за собой. Она, раскрасневшаяся от необычности впечатлений, последовала за ним. Он провел ее в комнату и предал Финч, чтобы та помогла подготовиться девушке к его визиту. А сам ушел к себе, где его ждал камердинер, готовый помочь хозяину облачиться в кальсоны и ночной халат. Через какое-то время он вернулся в комнату жены.
***
Она сидела на краю кровати, отвернувшись от двери. Хьюго не спешил: самое главное не напугать ее сейчас. Он сел рядом. Его Рин прикрыла глаза и нервно сглотнула. “Тебе не следует меня бояться”, – прошептал он, увлекая ее на ложе. Он целовал ее, осторожно приподнимая сорочку. Она не сопротивлялась, но не отвечала и скрестила руки на груди.
– Маленькая ханжа, – прошептал он ей в ухо, затем встал, так и оставшись в ночных кальсонах. Она не смела поднять на него своих глаз, но он все равно подошел к ней, поднял, несмотря на небольшое сопротивление, и попросил:
– Подойди к окну, Рин. Посмотри, какая сегодня чудесная лунная ночь. Она полна красоты, покоя и любви. Посмотри, Рин. Проникнись ее волшебством, – нежно шептал он, целуя ее пальцы.
Она взглянула в окно. Зима в этом году была мягкой: лед на озере был только в середине, оставляя открытую водную поверхность по краям. Но он как зеркало отражал луну, заливающую своим мягким, желтоватым светом все окружающее пространство, уже полностью покорившееся тьме. Не сдавались лишь верхушки гор, из-за снегов и лунного света мерцающие каким-то своим загадочным светом. Там, где леса не утвердили свою власть, лунный свет рождал вычурные, неземные картины. А тьма, властвующая среди деревьев, манила и пугала одновременно, заставляя вспомнить о прекрасных эльфах, коварных леприконах. Все это рождало ощущение нереальности, мимолетности, заставляя вспоминать старинные предания. И это видение мира, которого она никогда не видела раньше, вдруг захватило ее, и заставило сердце девушки сладко замереть от обилия нахлынувших чувств. Она не смогла их сдержать: слезы полились по ее щекам. “Что случилось?” – Хьюго с тревогой развернул ее к себе. Но в ее глазах больше не было страха. Тот же лунный свет, что перекрасил этот мир по своим правилам, заставил ее увидеть отблеск этой красоты и в его глазах. Она не смутилась, когда он помог ей снять сорочку и стянул свои кальсоны. Ее тело обдал прохладный воздух, отчего она задрожала, но он снова привлек ее к себе, и она впервые ощутила тепло мужского тела, которому хотелось покориться. Он подхватил ее на руки и отнес на ложе. Она просто лежала, ожидая его дальнейших действий. Он гладил ее нежно-нежно, касаясь лишь кончиками пальцев. Набравшись смелости, она потянула его к себе. Он подчинился, лег на нее сверху, упираясь на локти, чтобы постепенно приучить ее к тяжести своего тела, и снова стал целовать.
– Желанная, нежная моя, – как в бреду шептал он, и его глаза, темные от страсти, больше не пугали ее. Она все же закрыла веки, полностью доверившись ему, и тут вдруг ощутила боль в том месте, где сходились ее ноги. Хьюго стал осторожно двигаться, вызывая в ней отголоски потаенной нежности и сладкой истомы. Она не знала, как ей вести себя сейчас, но он и не требовал от нее ничего: она была слишком неопытна. Внезапно ее посетило ощущение прохлады, как дождь, что тушит огонь. “Я люблю тебя, моя храбрая девочка! – шепнул ей успокоившийся супруг. Она открыла глаза, но его взгляд, полный любви и неги заставил ее улыбнуться и отвернуться в сторону.
– Нет, нет! Посмотри на меня, любимая, – он опять прижал ее к себе, спрашивая: – Рин, чего ты хочешь? Платьев, драгоценностей, лошадь, еще чего-то? Я все тебе дам, только скажи.
– Не знаю, – ответила она. И добавила: – Не уходи сегодня от меня.
– Уйти? Даже не надейся на это, – кажется, Хьюго смеялся и продолжал свои ласки, немного прервавшись на сон, пока в дверь не постучала камеристка.
– Да, – разрешил он. Рин, смутившись, натянула одеяло до подбородка. Камеристка вошла, внеся завтрак.
– Доброе утро сэр, миледи….
– Зайди через час, – приказал Хьюго. Камеристка вышла с бесстрастным выражением лица.
Такого завтрака, с поцелуями и ласками, в жизни Айрин еще не было. Наконец, насытившись женой и пищей для поддержания плоти, Хьюго покинул ее комнату. А вернувшаяся Финч помогла подняться хозяйке и успокоила ее, когда та обнаружила кровь на белоснежной простыне. Финч принесла воды, чтобы Айрин могла совершить омовение, а затем нетуго затянула ее в корсет, одела в домашнее платье, и передала просьбу кухарки зайти к ней, чтобы обсудить меню следующих дней.
========== Часть 8 ==========
Айрин переговорила с кухаркой, оказавшейся молоденькой незамужней девушкой, но которую все звали не иначе, как миссис Трамбл. Та предложила варианты питания на неделю, и Айрин, как ей показалось, выбрала самый оптимальный. Менять привычки ее новых домочадцев молодой женщине не хотелось, да и безрассудно опустошать кошелек мужа она не считала разумным.
Разговор с экономкой произвел приятное впечатление: последняя слишком хорошо знала свои обязанности, и Айрин не стала вмешиваться в них, полностью доверившись словам Анны, что Хьюго называет ее лучшей экономкой Англии. После чего миссис Монтгомери прошла в просторный холл поместья, где решила рассмотреть полотно, висящее над огромным камином. На нем была изображена молодая женщина-рыжеволосая, зеленоглазая, с улыбчивым, веснушчатым лицом. Анна вчера сказала ей, что это бывшая миссис Монтгомери. Не зная от чего, но внутри Айрин вдруг заворочалось какое-то чувство, неприятное для нее. Ей не хотелось, чтобы этот портрет висел здесь. «Он женился на мне, и теперь он мой муж», – подумала она. Чувство заворчало в ней еще больше, и женщине показалось, что портрет ехидно улыбается. Она вдруг расстроилась, и уже вслух утвердительно, но негромко выкрикнула, – «Мой!» – и ушла расспросить дворецкого, где сейчас изволит быть ее супруг.
