Текст книги "Мир Наших Сердец (СИ)"
Автор книги: Маргокошка
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)
========== Часть 1 ==========
Миссис Элизабет Пемброк сидела перед своей дочерью Айрин и пыталась подобрать слова для необходимого сейчас разговора. Но они, как назло, не шли. На ум приходило все что угодно: счета, разбитая служанкой чашка, последний разговор с деверем о том, что ее дочь пора выводить в свет и он готов в разумных пределах поучаствовать в этом, но только не то, что сейчас помогло бы уговорить Айрин, не сделать огромной ошибки, отказав мистеру Бартоломею Коултону в его надежде на брак с последней.
– Айрин, послушай меня внимательно. Я желаю тебе добра. Пойми, моя девочка, выбор у нас небольшой. Триста фунтов дохода в год весьма весомая причина в нашем случае, чтобы закрыть глаза на внешность и манеры мистера Коултона.
– Матушка, я буду жить не с доходом, а с человеком! – Пытаясь образумить мать, тихо проговорила девушка. И поняв, что та не отступит от своего, добавила: – К тому же мне он не нравится.
– Не нравится! – Раздраженно проговорила Элизабет. – Зато мне нравится отчитываться перед нашими родственниками за каждый пени, полученный на твое обучение, за платья, которые ты носишь, за служанку, которая прислуживает тебе! – Тут она умолкла, приложив платок к глазам, понимая, что в принципе дочь права. Как жених, Коултон был никакой, и если бы не внезапная смерть ее супруга, мистера Пемброка, отца Айрин и Эзры от удара, последовавшего после неудачной игры на бирже и, как следствия, разорения, то не видать бы ее красавицы этому напыщенному хлыщу во веки. Но женихи в очередь на сватовство не вставали, потому как имя, не подтвержденное звоном монет, мало что значило.
– Вот тебе последнее мое слово, он придет сегодня к нам на чай, и ты примешь его предложение.
– Нет! – Твердо отрезала Айрин.
– Ты… ты…– так и не подобрав нужной фразы, с возмущенным видом миссис Пемброк удалилась в свою комнату. Вскоре Айрин услышала доносящийся оттуда плач своей матери, ощущая при этом вину за то, что она не хочет поступиться своим принципами в угоду здравому смыслу.
Тяжело вздохнув, девушка подошла к ее двери и, в нерешительности немного потоптавшись у входа, постучала к ней.
– Заходи! – услышала она в ответ.
Мать сидела в кресле, положив на лоб руку с платком, а вокруг нее суетилась их служанка Грейс: бойкая и весьма шустрая молодая особа.
– Оставь, – махнула рукой Элизабет, и та поспешно удалилась. Мать выжидательно посмотрела на дочь.
– Матушка, можно я дам ответ после Рождества? – смирившись со своей участью, произнесла девушка.
– Конечно! Конечно! – Мать обрадованно прижала ее к себе, рассудив, что до праздника осталось совсем недолго, а ее неглупая дочь все же поймет опасения матери насчет дальнейшей судьбы Айрин.
***
Рождество принесло первую радость. Из плавания вернулся брат Айрин – Эзра. За то время, что они не виделись, он возмужал и обрел начальственную осанку, и больше не напоминал того тихого и славного мальчугана, которому друзья ее отца по старой памяти подобрали место второго помощника капитана на совершающем регулярные рейсы корабле, курсирующем из Лондона в Бомбей, в далекой и загадочной Индии.
Так что семейный Рождественский ужин семья Пемброк готовилась провести в полном составе, куда Элизабет пригласила и Бартоломея, с некоторой надеждой на помощь в ее чаяниях устроить судьбу дочери.
***
А пока был Сочельник. Рождественский венок, аккуратно составленный Айрин из еловых веток, четырех свечей, которые целую неделю теплились полным составом, и разукрашенный лентами, украшал собою дверь семейства Пемброк весь предрождественский пост. Уже «дозревал» на холоде несколько недель великолепный плам пуддинг, приготовленный по особому рецепту Элизабет, который ей передала ее матушка в свое время. И конечно же, Айрин приняла участие в замешивании этого главного блюда праздника под бдительным присмотром своей матушки, чтобы он размешивался строго с востока на запад, повторяя путь волхвов. Матушка лично в начале приготовления положила в тесто монетку, пуговицу и колечко, сберегаемые ею для этого случая. Завтра его подогреют, обольют бока бренди, укрепят на верхушке веточку остролиста с красными ягодами и остроконечными листьями. И подожгут, чтобы его фламинг подчеркнул торжественность момента. И конечно, к нему подадут кастэд – жидкий заварной крем из яиц и молока. На подоконнике зажгли свечу, давая понять, что здесь готовы принять библейских Иосифа и Марию, путешествующих в Вифлеем. И настало время второго компонента праздничного стола – Рождественского гуся.
Весь год, с прошлого Рождества, Элизабет вносила посильные суммы в «гусиный клуб», и теперь у местного пекаря их ожидала пусть небольшая, но вкусно запеченная птица, за которой вызвались сходить Айрин и Эзра. И теперь они шли не торопясь, любуясь украшениями, щедро размещенными на всем, что можно было украсить. Дух веселья наступающего праздника сопровождал их, и недалеко то время, когда на улице появятся музыканты с их музыкой, которая согреет и развеселит гуляющих.
Мимо проехала карета, запряженная четверкой лошадей, с важным кучером и двумя форейторами сзади. Айрин рассеянно бросила взгляд в окошко, и тут же отвернулась, продолжая беседу с братом.
Внезапно карета остановилась. Из нее выскочил мужчина лет двадцати семи, одетый в добротное, длиннополое, подбитое каракулем кашемировое пальто, сапоги из опойка, цилиндр и сюртук с брюками отличного кроя. В руках у него была стильная трость с серебряным набалдашником. Он сделал кучеру знак следовать за ним. И карета развернулась, потихоньку сопровождая господина, последовавшего за братом и сестрой.
Пемброки зашли в лавку пекаря. Тот, обрадовавшись, что заберут и этот заказ, отправил своего помощника за ним, приготовив пергамент и зеленные ленты для праздничной упаковки. Через некоторое время брат с сестрой со свертком в руках вышли от пекаря, миновав важного господина, ожидавшего их выхода, и тут же прошедшего в лавку.
– Что-нибудь угодно? – подобострастно спросил пекарь, рассчитывая на солидную покупку такого важного клиента.
– Отсюда только что вышли молодые люди. – Категорично утвердил тот, и тут же спросил: – Кто они? Вы знаете их?
– Да, – охотно кивнул пекарь. – Это Эзра и Айрин Пемброки, дети покойного Гектора Чарльза Пемброка.
– Вот как! – вдруг обрадованно воскликнул гость. – Не будете ли Вы столь любезны, чтобы подсказать, не является ли Джонатан Пемброк их родственником?
– Это их дядя, сэр, – учтиво ответил пекарь, и тут же предложил: – Не угодно ли приобрести эти восхитительные булочки с птицей, сэр?
Господин совсем развеселился, и положив полсоверена на прилавок, ответил:
– Раздайте их беднякам.
И с этими словами он покинул пекарню.
Комментарий к
Опоек – кожа молодого теленка.
========== Часть 2 ==========
Джонатан Пемброк, владелец крупной нотариальной конторы «Pambrok & Daddly» уже как пять минут рассматривал визитку мистера Хьюго Монтгомери, сына своего лучшего клиента Аарона, с переданной вместе с ней запиской:
Дорогой сэр, Джонатан!
Сегодня вечером я имел честь повстречать Ваших племянников, Эзру и Айрин Пемброк.
Пораженный красотой Вашей племянницы, но не представленный ей, я не решился пойти против правил этикета и познакомиться с девушкой, чтобы она не сочла меня дерзким наглецом. Расспросив пекаря, у которого молодые люди забрали рождественского гуся, мне удалось узнать о Вашем родстве. Не сочтете ли Вы мою просьбу представить меня мисс Пемброк слишком дерзкой? Жду ответного визита, по возможности скорейшего, для обсуждения моих планов, касающихся Вашей племянницы.
С почтением, Хьюго Монтгомери, сквайр.
Джонатан позвонил в колокольчик, и с недоумением спросил явившегося дворецкого;
– Мистер Монтгомери просил передать еще что-нибудь?
– Нет, сэр. И позвольте мне добавить, он очень настойчиво просил меня передать Вам сопровождающую записку.
– Хорошо. Ступайте Феликс, – про себя же он подумал: «Ох, уж эта итальянская кровь!» вспоминая уже подзабытую, почти тридцатилетней давности историю, когда все высшее лондонское общество обсуждало новость о женитьбе английского аристократа на правнучке венецианского дожа. – «И все же это хороший вариант для Айрин. Молод, хороший доход, хоть и не старший сын в семье. Отец выделил сумму, но он не стал прожигать ее, а скупил акции горнодобывающей компании, и сейчас добился единоличного владения ею. Теперь полон планов организовать молочное дело на пастбищах Уэльса. Да и воспитание у него светское, аристократическое. Не то, что у этого болвана… как же его… э-э-э… – Бартоломью! Надо поговорить с Элизабет, что разрешение на этот брак я не дам. Хоть одну дельную вещь мой брат сделал, назначив меня опекуном племянников.»
***
Праздничный обед, состоящий из овощного супа, запеченной утки, вкуснейших пирогов с птичьим мясом, и «ягнячьей шерсти» – смеси горячего эля, яблочной мякоти, сахара и специй, подходил к концу. За столом сидели не только Элизабет с детьми, но и прислуга, а также приглашенный Бартоломью Коултон, по этому случаю впавший в рассуждение о морали и благочестии. Пришло время плам пудинга. Поставить его на стол Элизабет не доверила никому.
Шторы задернули, создавая полумрак, и в открытую дверь, освещая этот сумрак прозрачным, синим пламенем торжественно было внесено главное блюдо праздника. По традиции его должен был разрезать хозяин, за отсутствием которого за нож взялся Эзра.
– В следующем году я надеюсь, это будет уже доверено мне, миссис Пемброк, – слащаво изрек Бартоломью. – Ведь сегодня Вы, милая Айрин обещали дать окончательный ответ.
Но девушке не хотелось портить праздник отказом и последующими за ним слезами матери. И она уклончиво ответила:
– Давайте в этот день оставим нашу мирскую суету, так обличаемую Вами.
– Вот он истинный пример благочестия! – умилился до слез Коултон. – В отличие от большинства современных девушек, предпочитающих развлечения и праздность, Вы являете собой прекрасный пример добродетели.
– Позвольте с Вами не согласится, мистер Коултон. Добродетельность моей сестры скорее вызвана результатом осознания перспектив, связанных с замужеством с человеком Ваших «качеств и талантов», – с плохо скрываемой иронией высказал брат. Айрин подавила смешок, и потупилась вниз, чтобы никто не заметил ее усмешки. Элизабет строго глянула на сына.
– Эзра, разложи всем пудинг, а Вы, Бартоломью, не обращайте внимания. Он хоть и вырос, а все равно мальчишка мальчишкой, – с небольшой досадой, попыталась сгладить ситуацию матушка.
– Что Вы, моя дорогая. Я наоборот рассматриваю слова Вашего сына как признание моих заслуг, – с каким-то особо слащавым выражением ответил тот. В ответ на это брат и сестра переглянулись, и Айрин поняла, что она не будет ждать завтра. Как только все доедят блюдо праздника, она откажет Коултону, чего бы после этого не устроила матушка.
– У меня пуговица! – Вдруг воскликнул Бартоломью.
– Вот видите, это признак того, что в будущем году Вас ждет благополучие, – добродушно подсказала Элизабет.
– Правда в одиночестве, – съязвил Эзра, которому этот святоша уже порядком надоел.
– Мы не будем обращать внимание на глупые приметы, – снисходительно ответил Бартоломью.
– А у меня монетка, – обрадованно воскликнула кухарка Дора.
– Она к богатству, – произнесла Айрин. И за столом повисла тишина. Из оставшихся трех девушек кому-то достанется колечко, символ грядущего замужества. Айрин стала аккуратно, не торопясь есть тот кусок, что положил ей брат. Неожиданно в дверь постучали. Грейс бросилась открывать ее. В комнату вошли дядя Джонатан, и несколько смуглокожий, черноволосый и черноглазый молодой мужчина. Внезапно память Айрин подсказала ей, что это именно тот респектабельный господин, которого они встретили, выходя из пекарни. И тут же она ощутила инородную вещь на языке. Она аккуратно извлекла ее десертной ложечкой. И все увидели, что это кольцо.
– Кольцо, Айрин, – прослезилась матушка.
– Это к замужеству, – особо медоточиво предрек Бартоломью.
– Да. К замужеству, – вдруг уверенно сказала Айрин. – Но не с Вами. Я не смогу оценить Ваши добродетели в полной мере, и потому не считаю достойным отвечать Вам согласием.
Джонатан посмотрел на Хьюго. Тот побледнел. «Как бы беды не было», – подумал Пемброк – старший.
Бартоломью, явно растерянный, не мог осознать, что ему отказали.
– Я думаю, Ваш отказ… – начал было он, но его перебил Хьюго:
– Вам, кажется, четко дали понять, что Вам отказано, – ледяным тоном выговорил Монтгомери.
– Как бы вам не пришлось пожалеть об этом, – прищурившись, прошипел святоша, но, увидев, что молодой мужчина настроен решительно, чтобы защитить девушку, покинул помещение с видом глубоко оскорбленной добродетели.
Элизабет сидела обхватив голову руками.
Через некоторое время все успокоилось, а с уходом Коултона вдруг все развеселились. Элизабет попросила сыграть что-нибудь Айрин, и девушка заиграла свою любимую мелодию. Мистер Монтгомери, как представили его девушке, не спускал с нее глаз. И все время молчал. Она робела немного под его взглядом, но ей не было это неприятно. И вскоре, успокоившись, она взглянула на него. Его глаза блестели, и в них она видела еще что-то, чему пока не могла дать названия. Зато ее матушка быстро сообразила, что это, обозначив для себя, что Хьюго весьма заинтересован в ее дочери.
========== Часть 3 ==========
Все две недели, оставшиеся до бала у леди Клариссы Херефорд, на который были приглашены и Айрин с матушкой, и Джонатан с дочерью, и Хьюго, последний стал частым гостем в доме Пемброк. Элизабет, не оставившая привычки устраивать замужество своей наследницы, на этот раз избрала другую тактику. Видя неравнодушное отношение своей дочери к потенциальному объекту ее матримониальных мечтаний и его явно ответное чувство по отношению к ней, она следовала за ними вместо компаньонки, нанятой для сопровождения незамужней молодой девушки вне домашних стен, ловко отставая от них, но оставляя дочь под своим строгим надзором.
Если он наносил утренний визит, то компаньонка отсылалась к себе в каморку, а матушка садилась в самое укромное место, чтобы молодые люди смогли пообщаться без постороннего присутствия. Слезы и требования исчезли, уступив место многозначительным взглядам и материнской ласке.
***
Теперь они втроем возвращались после прогулки вдоль озера Серпентайр королевского Гайд-парка. Начинало вечереть, и парк потихоньку пустел. Хьюго шутил, Айрин смеялась, и, глядя на ее слегка румяные щеки, и блестящие, сияющие, цвета небесной синевы глаза можно было с уверенностью сказать, что она счастлива.
Свернув в безлюдную боковую аллею, прямиком выводящую их к оставленному экипажу, Элизабет любезно пригласила Хьюго к ним в дом на чай, рассчитывая дать молодым людям побольше полюбезничать друг с другом.
Но их планы были весьма скорректированы тройкой негодяев, которые решили, что молодой повеса “по их мнению” и две дамы окажутся весьма легкой добычей в их ремесле отнимания денег.
Они зашли с двух сторон: двое спереди, один сзади.
– Обе за мою спину, – скомандовал мужчина, развернувшись параллельно к плоскости нападения и заслонив женщин собой. Матушка схватила Айрин в объятья и прижалась с ней к стволу дерева.
– Дамам ничего не грозит, если господин добровольно отдаст проходную плату, – скалясь в усмешке, проговорил один из подонков.
– Даю вам возможность уйти, иначе пеняйте на себя, – спокойно предупредил Хьюго.
Далее все произошло молниеносно. Все трое метнулись к нему, вытащив припрятанные ножи. Он перехватил поудобней свою трость и нанес удар ее концом в живот сначала нападавшему слева, и, не повернув ее, ударил набалдашником в область переносицы нападавшему справа. Потом, перехватив руку третьего, обрушил удар на его голову. Затем, повернувшись, прервал попытку попытавшегося подняться, и уже спокойно произнес: – Идемте, здесь не стоит оставаться.
Перепуганные Элизабет и Айрин старались не отставать от него. Выбравшись, наконец, с аллеи, он кликнул кучера, который быстро явился на зов хозяина.
– Вы ранены? – Ужаснулась девушка, увидев прорезанную дыру на пальто.
– Нет, просто скользнуло. Дамы, прошу пройти в экипаж, – галантно предложил он. Лакей помог обеим женщинам забраться в карету, куда сел и Хьюго.
Айрин всю дорогу до дома восхищенно смотрела на своего спасителя. Ему льстило это.
– Мистер Монтгомери, зайдите все же к нам. Наша Грейс изумительно все заштопает. У нее умелые руки, – с благодарностью во взгляде предложила матушка.
– Благодарю за заботу, но я зайду лишь для того, чтобы убедиться, что Вы в безопасности, – учтиво ответил он, при этом бросив на девушку нежный взгляд.
– А где Вы научились так защищаться? – с восхищением и интересом в глазах спросила Айрин.
– Мой наставник Пьетро, выписанный моей матушкой из Италии, много покуролесил по миру, в том числе и по Востоку, – объяснил мужчина. – Там он выучился этим приемам, а затем передал мне свои умения.
– Вы должны быть благодарны ему. Он хорошо Вас научил, – все с тем же восхищением сказала ему Айрин.
– Я передам ему Вашу благодарность, – мягко улыбаясь, ответил он, и вдруг посерьезнев, добавил:
– Я никому не дам Вас обидеть, Айрин. Никому!
И выражение его лица не оставляло сомнений, что это действительно правда.
***
Это весьма неприятное событие со счастливым исходом быстро забылось в суете подготовки к балу у леди Херефорд. Дядя Джонатан, на которого выпала основная часть хлопот, и выводящего в свет двух дебютанток – Айрин и свою дочь Эмму, объездил всех знакомых, и в результате обе танцевальные карточки его подопечных были заполнены, за небольшим исключением. В карточке Айрин мистер Хьюго Монтгомери значился дважды*.
Так же дядющке пришлось претерпеть материальный расход в связи с шитьем двух бальных платьев соответственно для каждой дебютантки. Зато теперь Айрин стояла в красивом цвета слоновой кости платье с двухслойной юбкой из атласа и шелка. Верхняя половина лифа тоже была щедро украшена аппликацией из атласа и шелковых цветов жемчужного цвета. Нижняя юбка, уже опустившаяся до пола, со шлейфом и сложной драпировкой, выглядывающей из-под первой части, того же цвета, что и цветы, была сшита из шелка. Плечи были открыты. По горловине декольте проходил широкий рюш, с нежным кружевом в тон шелка, и с пышными, прикрывающими только плечи рукавами. Длинные перчатки, сложная прическа из красиво уложенных черных волос с искусственными цветами из атласа, двухслойная нитка жемчуга вокруг шеи, веер из перламутра и шелка, бальные туфельки на небольшом каблучке дополняли изысканный образ девушки. И она с нетерпением ждала приезда дяди, который почему-то запаздывал.
– Айрин, девочка моя! Как же ты у меня выросла! – прослезилась матушка. – Мой нежный цветок, я просто уверена – ты затмишь всех. Да, да, не спорь со мной, – прервала она попытку дочери возразить, и тут же заговорщицки улыбаясь, проговорила: – И я не удивлюсь, если мистер Монтгомери захочет видеть тебя своей женой. Он же не слепец.
Айрин вздохнула.
– И где же мой шурин? – воскликнула ее матушка. – Я просто обязана увидеть, как ты грациозно пройдешь в полонезе**. Еще немного и мы попадем сразу на обед!
Но Джонатан заехал за ними только к вечеру, как и положено – с небольшим опозданием.
Комментарий к
* В Англии 19 века, времени правления королевы Виктории, мораль возбраняла молодой, незамужней девушке танцевать с каким-либо мужчиной более одного раза. Молодым людям, состоящим в помолвке разрешалось это сделать дважды за бал. Три раза осуждались обществом, как аморальное поведение, в любом случае. Исключение: королева Виктория и Альберт.
** Автором было просмотрено куча материалов по списку танцев на балах викторианской эпохи на бумажных и электронных ресурсах, пересмотрено куча фильмов, в которых по мнению критики достаточно достоверно отображалось данное время. К сожалению, точно установить, каким именно танцем открывался бал не представилось возможным, из – за противоречивости мнений. Автор оставил за собой право сделать этим танцем полонез, действительно танцуемый на балах, описываемого времени.
========== Часть 4 ==========
Несмотря на получасовое опоздание Джонатана и его родственниц, к которым прибавилась и сваха мисс Эммы Пемброк миссис Гвен Одли, почетный гость, виконт Рассель, позволил себе опоздать еще на полчаса. И теперь, сдав лакеям верхнюю одежду, они прошли вверх, по парадной лестнице особняка к хозяйке бала, миссис Херефорд, которая поприветствовала их, доброжелательно отозвавшись о прелестном виде двух дебютанток.
Далее процессия проследовала в танцевальную залу, располагавшуюся за парадным входом и поприветствовали мистера Кадмуса Херефорда, супруга устроительницы торжества. Их объявили. Выставив вперед Айрин и Эмму, они немного задержались у парадной лестницы – надо же себя показать! Далее мистер Джонатан прошел на бельэтаж, окружавший залу с двух сторон, где располагались гости, не участвующие в танцах. Дебютантки же, сопровождаемые Гвен и Элизабет, прошли вниз, где устроились рядом со своими знакомыми – миссис Таккерей с дочерью. Подошедший лакей осведомился о первом участии девушек в Сезоне, и тут же вручил им небольшие букетики с лилиями, с которыми они должны были танцевать полонез с записанными кавалерами. Тут выяснилось, что бальная книжечка мисс Джойс Таккерей пуста. Но положение спасло то, что две симпатичные девушки (а Эмма только немногим уступала по красоте Айрин), вызвали живой интерес у немногочисленной части мужского населения бала. И первый решившийся кавалер к своему неудовольствию обнаружил, что желаемые объекты (увы!), уже заняты, но, оказавшись представленным мисс Таккерей, был вынужден пригласить последнюю на полонез. Таким образом значимость мисс Таккерей возросла, и вскоре ее бальная книжечка заполнилась не без участия свахи.
Айрин же предоставилась возможность разглядеть залу получше. Еще на подъезде к особняку Херефордов, уже ярко освещенному, с тремя деревянными перголами, соединенными между собой бордюром из перекрещенных перекладин и щедро украшенными цветочными гирляндами и композициями с папоротником, она поразилась этой красоте, и теперь, пройдя внутрь, легко посчитала, что попала в райское место. Потому как и внутри все и вся заполняли цветы в виде гирлянд, огромных вазонов с композициями и декоративных решеток с вьющимися растениями. Сама зала состояла из двух этажей, нижний из которых, предназначенный для танцев, содержал колоны, поддерживающие бельэтаж, с балюстрадой вдоль него. Близко к стенам были расставлены стулья, банкетки и диваны. С двух сторон на специальном столе стояли цветные глыбы льда, решая проблему спертости воздуха, потому как на хороший бал приглашалось не менее двухсот гостей, не считая прислуги, обслуживающей все это. В углу бельэтажа, в небольших комнатках, примыкающих к зале рядом с лестницей стояли столики с ожидающими рядом лакеями – для гостей, проголодавшихся до ужина. Но, учитывая, что все пришли потанцевать и пообщаться, там могли предложить лишь легкие сэндвичи, мороженое и чай.
Освещение залы было великолепным! Глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что хозяева поставили для себя цель не допустить ни одного неосвещенного уголка. Люстры, светильники, бра, канделябры были повсюду. Итак, все блестело и сияло, начиная с полов и кончая огромными люстрами.
Матушки и сваха сели на диван, находящийся в нижней части, девушки стояли, ожидая кавалеров, записанных на полонез. Но первым к дамам подошел Хьюго. Галантно поприветствовав почтенных дам, он был представлен Эмме и Джойс, записавшись к последней на танец с дальним прицелом иметь возможность подойти к Айрин по уважительной причине. Но вслед за ним подошли записанные кавалеры, и Монтгомери с сожалением отступил, отдавая должное заведенному порядку. Распорядитель бала подал возглас становиться в полонез, что означало: почетный гость прибыл, начинается выход дебютанток, который возглавят почетный гость и хозяйка торжества.
Девушки встали на левой стороне лестницы, мужчины на правой. После того, как спустился виконт Чарльз Рассель и миссис Аделаида Херефорд, пары соединились на расстояние вытянутой руки, встав позади главной пары. Распорядитель танцев подал знак и заиграла бравурно-торжественная музыка. Распорядитель поднял руку, предупреждая о начале движения, и, дождавшись нужного момента, сделал первый шаг.
Дебютировало не более семнадцати девушек, поэтому чинно, не торопясь все спустились с лестницы. В свободной руке девушки держали букеты, кавалеры прятали свободные руки за спину. Музыка была столь величава, что подневольно Айрин прониклась ею, и ее сердце стало биться ей в такт. Она полностью подчинилась этому ритму, делая бесконечные шаги, плие*, образуя с другими участниками фигуры, и поклоны для зрителей. Когда музыка смолкла, их поочередно представили окружающим, причем представляемая выводилась кавалером немного вперед, и, сделав глубокий реверанс, дожидалась объявления имени, после чего провожалась кавалером обратно. Виконт и хозяева при этом стояли вновь у начала лестницы. Когда все закончилось, распорядитель бала объявил начало танцев. Кавалер Айрин подвел ее к матушке, которая весь танец не спускала с дочери внимательных глаз. Как впрочем, и оставшиеся соседки со своих подопечных.
Теперь кавалеры шли каждый в свой черед. Айрин весело отплясывала в народных контрдансах, шотландком риле, шаловливой польке, головокружительном вальсе, веселясь при этом от всей души.
Оставшийся на некоторое время по соображениям приличия виконт Рассель, сидя рядом с хозяйкой, вел беседу, разглядывая танцующих. За его спиной стоял секретарь, неизменно сопровождающий своего патрона на любом мероприятии.
– Какая миленькая, – вдруг произнес виконт, смотря на прелестниц.
– Какая именно? – решила уточнить миссис Херефорд.
– Вон та, синеглазая брюнетка с фарфоровой кожей, – объяснил он. – Изящна, очень изящна.
– Это мисс Айрин Пемброк, дочь покойного Гектора Чарльза Пемброка, – напомнил ее имя секретарь.
– Maqnifique miette**, – с томным выражением высказал виконт. – А от чего скончался ее батюшка? – поинтересовался он у своего всезнающего секретаря.
– Неудачная игра на бирже, – доложил тот. – И, как результат, удар, от которого он не смог оправиться.
– Comme il n’est pas raisonnable*** – не то пожурил, не то посочувствовал виконт. И добавил заинтересованно: – А откуда ты столько о ней знаешь?
– Ваша Милость изволила спрашивать, кто автор той акварели, виденной Вами в художественной галереи Куинси. Так вот: это ее работа.
– Подожди, мне ведь назвали мужское имя!
– Это псевдоним, взятый ею, чтобы акварели раскупались. Ее дядя Джонатан, опекун детей мистера Пемброка, договорился с владельцем, что он будет приносить ее работы, но под мужским именем, чтобы не отпугнуть возможного покупателя. Это хоть небольшой, но приработок для ее семьи. К сожалению, последствия краха от биржевой игры были катастрофичны. Тут многое сумел сделать ее дядя, сохранив небольшие остатки доходов своего брата. Но они все отойдут к ее брату, как к наследнику. А девушка – бесприданница.
– Как печально! – воскликнул, расстроившись, Рассель. – Тогда для нее будет большой удачей, если найдется молодой человек, не побоявшийся этого. Если найдется, – повторил он.
– Тут все же есть надежда, – сообщил секретарь.
– И какая?
– Хьюго Монтгомери. В наших кругах ходят намеки, что он весьма неравнодушен к этой молодой особе, – тактично сообщил секретарь. При словах «намеки» Чарльз немного поморщился.
– Опять эти Монтгомери, – с возмущением произнес Милорд. – Еле забылась история с его отцом, и теперь сын так же дает повод для сплетен. Хотя, laisseez lui la chance****. Пусть ей повезет, – от души пожелал виконт и переключил свое внимание на прочих прелестниц.
Комментарий к
Язык цветов: лилия – невинность.
* плие-танцевальный, не глубокий поклон при шаге.
**magnifique miette – очаровательная крошка (фр)
***comme il n’est pas raisonnable – как не разумно (фр)
****laisseеz lui la chance – пусть ей повезет (фр)
========== Часть 5 ==========
Время, незаметно промелькнув для попавшей первый раз на бал Айрин быстро подвело ее к мазурке, записанной за Хьюго. Она с нетерпением ждала этой минуты. Потому как объяснить появляющееся при его появлении теплое чувство в ее груди было трудно, а в ее девичьих, невинных снах все чаще появлялся рыцарь: на белом коне и в блестящих доспехах, черты лица которого все больше и больше походили на черты мистера Монтгомери.
Мужчина подошел к ней, и, предложив руку для того, чтобы встать в круг танцующих, произнес:
– А Вы, мисс Пемброк сегодня популярны. И я благодарен Вашему дядюшке, заранее побеспокоившемуся поиском кавалеров для танцев, иначе у меня не было бы шанса потанцевать с Вами.
– Боюсь, что Вы преувеличиваете мои заслуги, – поскромничала она.
– Конечно, девушка должна быть скромной, – в тон ей с очень легкой ехидцей ответил Хьюго.
В ответ, взглянув на него, она рассмеялась, вызвав одобрительную улыбку мужчины. Они встали в круг. Распорядитель объявил танец, заиграла музыка. Поначалу Айрин внимательно прислушивалась к объявлению шагов ведущим, но Хьюго, как оказалось, был великолепным танцором: он умело вел ее, поддерживая в нужные минуты, отпуская и давая волю там, где это требовалось. Как результат, девушка плавно, грациозно и изящно шла в танце, скользя по паркету. Мужчина активно двигался, делая антраша*, щелкая громко каблуками, вставая на колено, и делая подпрыгивающие шаги. Девушка посчитала, что это были лучшие минуты бала. Но, к сожалению для Айрин, танец закончился. По правилам этикета кавалер, танцевавший мазурку, должен был сопроводить леди и ее попутчиц на ужин, для которого объявили перерыв. По тому же этикету все выстроились, и лакеи проворно стали рассаживать гостей, проводя их в отведенную для ужина залу, в которой стояло три стола: один поменьше поперек залы у противоположного конца, и два огромных, расположенных перпендикулярно первому. Все было красиво сервировано и обильно украшено цветами. Рассаживались соответственно расположенным на столе рядом с приготовленными приборами и тарелками карточкам. По правилам мистер Монтгомери, являющийся хорошим другом семьи Херефорд, должен был сидеть близко к хозяевам торжества. Но, к удивлению Элизабет и ее дочери, его карточка оказалась рядом с их карточками.
А дело заключалось в том, что Аделаида Херефорд обладала добрым и сентиментальным сердцем, которое до глубины души растрогал рассказ Хьюго о его пылких, романтических чувствах к мисс Пемброк. Поэтому ее сочувствие зарождающейся любви победило здравый смысл, и вопреки правилам карточки Айрин и Хьюго оказались рядом.
