Текст книги "Дары любви"

Автор книги: Мануэлла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

AnnotationАласдэр Мак-Кермик всей душой ненавидит отца Люсинды Бойл, ведь именно он сломал всю его жизнь. Он отобрал землю у его семьи, оставив их нищими и бездомными....Всеми возможными и невозможными способами старался он разбогатеть, приблизив час мщения. И, наконец, ему это удалось....Но принесет ли это счастье?

Дары любви

Люси

Аласдэр

Люси

Аласдэр

Люси

Аласдэр

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер

Люси

Аласдер ( эпилог)

Дары любви

Дары любви

Мануэлла

Люси

                    Однажды три брата– бедняка забрели в лес за дровами. Вышли они на поляну, где сидели у огромного костра три старичка. Братья попросили разрешения погреться у костра, но старцы ответили, что он сейчас погаснет– нет дров. Братья переглянулись, да и отдали старцам все дрова, что насобирали  в лесу. Ярко заполыхал костер.

-Эта шляпка мне не идёт, мама– со смехом заявляю я матери, которая со снисходительной улыбкой смотрит, как я, дурачась, примеряю ее и строю себе рожицы в зеркале.

–Люси, милая, если ты сейчас же не выберешь шляпку, то, боюсь, старину Джека хватит удар– смеётся мать, кривая головой в сторону улицы, где, словно в подтверждение маминых слов, грустно  слоняется у окна наш кучер, Джек.

Смеясь, мы выходим с покупками от модистки. Садимся в карету, где мама в очередной раз пеняет мне на то, сколько я времени провожу в магазинах, и вообще, как несерьёзно, по-детски,  отношусь ко всему. Я отвечаю, деловито надув щеки и поправляя на носу воображаемые очки, что и ругает-то она меня сейчас несерьёзно, а, значит, ничья – и мы обе покатываемся со смеху.

Начинается дождь, и Джек, поругиваясь себе под нос, подстегивает лошадей, чтобы быстрее добраться до дома.

Карета  подъезжает к дверям нашего особняка на Ривертон-авеню, я буквально вываливаюсь из нее, чуть не попав в большую лужу у крыльца, и бегу к отцу,  под неодобрительное цокание матери, семенящей следом. Мы, беззлобно переругиваясь, добегаем до его кабинета:

–Ох, Джон. С твоей дочерью я словно Рип Ван-Винкль– мы заходим в лавку на пять минут, а выходим, спустя годы– смеётся мать, но тут же ее смех обрывается. Отец сидит, уставившись невидящим взором в стену. Весь его вид говорит о том, что он пил– растрёпанные волосы, мятая рубашка, красные опухшие глаза.

–Боже, Джон. Нас не было лишь неделю...– начинает мать, но взмах руки отца, немного пришедшего в себя, ее обрывает.

–Мы– банкроты, Элли! Банкроты!– отец хватает стакан, стоящий перед ним, пытаясь налить в него из бутылки, что держит в руке. Бутылка пуста. Он со злостью смотрит на нее, словно она– причина всех его бед. И неожиданно запускает в стену. Бутылка разбивается на сотни мелких осколков,  звенящей радугой летящих вниз....

Так в этот день разбилась и моя жизнь...

Аласдэр

            Вечерело. Братья, согревшись, стали благодарить старцев за гостеприимство. Те с улыбкой переглянулись и старший из них молвил: "Помогли вы нам. И за чистоту душ ваших награда ждёт. Я-Богатство. Мой средний брат – Величие. А наш младший– Любовь. Пусть каждый из вас выберет, чьей награды бы он хотел".

Я ждал этого момента, можно сказать, всю жизнь. Сколько себя помню, я каждый день мечтал о том, как наступит день, когда я смогу отомстить человеку, сломавшему жизнь моей семье, забравшему у меня всё. Да, мои любимые, ваши смерти не останутся неотмщенными.

Я вспоминаю мать, рыдающую над могилой отца... Крошку Эмили, которая прижимается ко мне, ее кашель становится все надрывнее....мать, выходящую из таверны с очередным пьяным мужиком, лапающим ее. Мать делает вид, что не замечает меня. А мужчина громко смеётся, выкрикивая непостойности...

Сегодня я отпустил всех слуг, я пью шампанское, наслаждаясь терпким вкусом победы. Я только что приехал из особняка Джона Бойла. О, это было прекрасно– видеть, как меняется его надменное, гордое лицо. Как на нем проступают сперва непонимание, потом удивление, а затем то, чего я так долго ждал– ужас. Он разорен. Все его долги скупил я, человек, чью жизнь он разрушил. Чьих родных он погубил. И теперь он знает. Да, он понимает, что я взамен разрушу все, что ему дорого. Я требую погасить все векселя немедленно, внимательно следя за гаммой чувств, обуревающих этого подлеца. Он боится. О, да, теперь он в страхе– он понимает, что даже пустить пулю в лоб– не решение. Его жена и малютка дочь будут разорены в любом случае.

Я иду в комнату, под звуки дождя, барабанящего по крыше. Они кажутся мне музыкой, музыкой моего триумфа.

Раздается негромкий стук. Я, думая, что стучат ставни, ставлю бокал, обходя этаж– нет, они закрыты слугами, знающими о приближающейся непогоде.

Снова слышится стук, но уже более настойчивый. Я понимаю, что стучат в дверь. Оставив бокал на крышке пианино, я иду к двери, на всякий случай в прихожей висит мой пистолет, поэтому я спокойно открываю непрошенному вечернему гостю дверь, зная, что дотянуться до оружия мне хватит пары секунд.

Передо мной стоит хрупкая женская фигура, закутанная  в темный плащ. Я жестом приглашаю незнакомку войти в дом. Она слегка медлит, словно набирается решимости. Затем кивает, входя в дом. Я иду следом, заинтригованный неожиданным визитом. Незнакомка проходит в гостиную, но не садится.  Она стоит, напряженная словно струна, не поворачиваясь ко мне, не снимая капюшона.

–Чем обязан визиту прекрасной дамы?– беру я ситуацию в свои руки. А сам раздумываю, кто из  моих приятелей мог послать мне такой подарок? Скорее всего, это – дама полусвета, раз она скрывает лицо, да и прибыла она явно в экипаже– ее плащ не так сильно  вымок.

Пока я думаю, моя незнакомка набирается спелости, поворачивается ко мне и скидывает с головы  капюшон, снимая накидку. Все мысли тотчас вылетают у меня из головы. Волосы цвета темного каштана рассыпаны по плечам, платье цвета алой розы, сужаясь к лифу, подчеркивает ее пышную грудь. Ее кожа блестит, отливая золотом, в свете свечей. Незнакомка поднимает на меня глаза– и мое сердце пропускает удар. Ее глаза серые, словно дымчатый алмаз. Такие глаза принадлежат лишь одному человеку. Я это помню– они десятки лет являлись мне в каждом сне. Я понимаю, кто передо мной:

–Мисс Люсинда Бойл, не так ли? Чему обязан?

Девушка вздрагивает как от удара. Но тут же приходит в себя. Глядя на меня так, словно я – палач, а она – Анна Болейн, она с королевской грацией проходит к креслу, садится в него, оправляя платье, и лишь тогда начинает разговор:

–Я пришла сделать вам предложение...

Люси

           Старший брат сразу же закричал:" Я выбираю Богатство!". Средний выбрал Величие, а младший тихо прошептал:" А я хотел бы Любви". Старцы наградили каждого из братьев. Старший брат стал известным купцом, он торговал товарами почти во все страны мира. Гордясь своим богатством, он перестал общаться с младшими братьями, стыдясь их"

" Я пришла сделать вам предложение"– ничего глупее этой фразы и придумать нельзя было. Но я взволнована, нервы мои на пределе. Да и я ожидала увидеть старого кровожадного монстра, каким отец обрисовывал своего давнего недруга. А передо мной– безумно красивый молодой мужчина. Он высок ростом, прекрасно сложен. Его темные волосы и ангельски красивое лицо делают его похожим на прекраснейшее порождение тьмы, падшего ангела.  А его лицо ...словно бы эталон мужской красоты. И он это знает– он с ленивой надменностью общается со мной, зная силу своей внешности, ее воздействие на окружающих.

–Да– я изо всех сил стараюсь взять себя в руки– я пришла, чтобы предложить вам оплатить долги отца.

Он скользит взглядом по моей фигуре, намеренно задерживаясь на груди, словно говоря, каким образом предпочел бы получить плату, и лениво произносит:

–Ну же, мисс Бойл, и чем же вы готовы заплатить?

Его взгляд прожигает меня насквозь.

–Я...у нас с матерью есть некоторые семейные драгоценности, я могла бы предложить их вам в качестве уплаты долга. Их общая стоимость...

–Сто тридцать тысяч фунтов– он смотрит мне в глаза, словно проверяю мою реакцию– именно столько ваш отец должен мне. И я склонен потребовать этот долг немедленно. О чем и уведомил его сегодня.

Я бледнею, мои ладони становятся мокрыми– сумма огромна, даже заложив все имущество, распродав предприятия, отец вряд  ли наберёт и половину от нее.

Внезапно реальность наваливается на меня с ужасающей скоростью– я понимаю, какая трагедия происходит с нашей семьёй. И то, насколько нелепо я выгляжу почти ночью, в доме одинокого мужчины, со своим не менее нелепым предложением отдать в уплату долга мизер, не покрывающий и десятой его части. Мой мозг лихорадочно обдумывает и то, каким образом отец мог наделать столько долгов. Мой любящий, всегда весёлый отец. Неужели он– игрок?

Я резко встаю с кресла, схватив накидку, спешно  бормочу слова извинения мужчине, и пытаюсь убежать прочь из этого дома. Но это не так-то легко сделать – он внезапно встаёт на моем пути. От его мощной фигуры исходит такая сила и, что меня бросает в дрожь– о чем я только думала, придя сюда? Мама всегда говорила, что моя беспечность меня погубит. Я пытаюсь обойти его, но тут же словно  врезаюсь в гору– он ловит меня в свои объятия, рукой поднимая мой подбородок вверх. Я молчу, заворожённая его взглядом словно мышь, брошенная в клетку к удаву. Он долго смотрит на меня и наконец произносит:

–Теперь у меня к вам есть предложение, мисс Бойл. Я хочу, чтобы вы стали моей любовницей.

И тут же, видя ужас, отразившийся в моих глазах, добавляет– Как думаете, это стоит жизни ваших родителей? Вы ведь знаете, что за невыплаченные долги вашего отца ожидает тюрьма? А ваша маменька...Она слаба и здоровьем, и духом– первая же трудность убьет ее.

Я пытаюсь отыскать хоть каплю сочувствия или жалости в обращенном на меня взгляде, но там – сплошная ненависть. Человек годами скрупулёзно банкротил предприятия, в которые вкладывался отец. Скупал его долги. И это – лишь то, что я смогла днём разобрать в бессвязной речи отца.

Я собираюсь с силами, чтобы дать ему отпор. Не зря же я– Бойл. Мы не привыкли пасовать перед трудностями ( и тут же вспоминаю отца сегодня–  решимость убавляется):

–В течение какого периода и на каких условиях, мистер Мак-Кермик– говорю я и смело встречаюсь с его взглядом. Он слегка удивлён– это видно по его взгляду. Он не ожидал такого спокойствия, поведения. О, нет, его бы удовлетворили слезы и упрёки, мольбы. Но никак не бесстрастный расчет. Но, надо отдать должное, он быстро приходит в себя:

–Думаю, пары месяцев будет достаточно– он пристально смотрит на меня, словно проверяя меня на прочность. Но ответной реакции нет– я также молча смотрю в ответ на него, не отводя взгляда.

–Вы будете сопровождать меня везде. По любой моей прихоти будете раздвигать ваши нежные ножки. Уверен, я смогу затмить любого из ваших прежних любовников, поэтому эта часть нашего соглашения покажется вам приятной– он подходит ко мне, проводя рукой по моей щеке. Я стою, словно онемевшая. В голове в хаосе сплелись мысли о возможности спасти семью от разорения, о невероятной красоте Аласдэра, о гибели моей репутации после конца ( ах, нет, сразу после начала– в высшем свете станут считать меня парией сразу же, как только пойдут сплетни о наших совместных выходах без должного сопровождения, о встречах, которые он явно не собирается держать в тайне)....Мои ноги подкашиваются, но я нахожу в себе силы ответить:

– Я согласна. Мои обязанности в этом соглашении мне более чем ясны. А что же ваши?– я отпускаю голову, не в силах больше выносить его издевательств.

–Я предлагаю полное прощение долгов. Я сожгу все расписки и кредитные обязательства вашего отца– он вновь пристально смотрит на меня...

Аласдэр

                   Средний брат стал известным актером. Пьесы с его участием удастаивал своим присутствием сам король. По всему миру шла слава о его таланте, толпы поклонниц осаждали его дом, театр, где он служил или давал представления. Люди падали в обморок, если смогли прикоснуться к своему кумиру".

Я вновь пристально смотрю на нее, пытаясь ожесточить сердце, ненавидеть ее. Но ее нежная красота, ее трогательные попытки выглядеть храброй и невозмутимой, находят отклик в моем очерствевшем сердце. Я чувствую себя последним мерзавцем, лишая эту девушку надежд на будущее, семьи, счастья.

Но тут же обрываю себя– а Эмили? Ее лишили не только будущего, ее лишили жизни. Эта девушка– заплатит не такую уж страшную цену в сравнении с той, что пришлось заплатить моим родным.

Ненависть подхлестывает меня, я резко беру ее за подбородок:

–Позже. Теперь, если не возражаете, я хочу попробовать то, за что собираюсь заплатить такую огромную сумму.

Я беру ее за подбородок, поднимая лицо. В ее глазах отражается испуг, сменяясь неуверенностью. Я обхватываю ее талию, крепче прижимая к себе, и целую эти сочные манящие губы, дрожащие от вихря чувств, нахлынувших на нее.  Целую сильно, страстно. Словно желая наказать за все– и за содеянное ее отцом, и за те  чувства, что она невольно  вызывает во мне. К моему удивлению, вместо испуга и попыток отстраниться, она лишь прижимается ближе и начинает робко гладить мне шею, волосы, нежно целуя в ответ. Я чувствую, как дрожат  стены, что я годами сооружал вокруг своего сердца. Я пугаюсь. Пугаюсь ее власти надо мной. Прервав поцелуй, я разжимаю объятия и отхожу от нее, пытаясь успокоиться. Пытаясь найти силы вновь быть жестоким с ней:

–Я жду вас завтра. У меня дома. Вещи можете не брать. Мои адвокаты будут здесь, мы заключим соглашение. Родным можете сказать что угодно, но помните – если завтра до вечера вас здесь не будет, то я пускаю в ход все обязательства.

Я вижу, как дрожит ее нижняя губа, и руки невольно тянутся обнять, утешить ее. Я готов броситься на колени, умоляя о прощении, лишь бы видеть на ее милом лице улыбку...Вновь я пытаюсь вызвать в памяти лица родных, чтобы ожесточиться, но, кажется, что мать смотрит на меня с грустной улыбкой, словно бы не желая признавать, в какое чудовище превратился ее сын.

Люси стоит, не решаясь уйти, затем резко оборачивается и выбегает в холл, ведущий к двери. Я не делаю попыток ее остановить.

Спиртное, так успокаивающее меня раньше, теперь кажется дешёвым заменителем ее объятий, аромата, ее нежности и невиновности.

Черт! Я пытаюсь привести в порядок свои мысли– как она может быть невинной?! Разве я не знавался с так называемыми леди? Разве их притворные чопорность и воспитание не слетали вместе с одеждой в моей постели? Так почему же эта избалованная богатенькая папенькина дочка должна стать исключением?! Нет, все в ней– лишь притворство, коварство, рассчитаное на мое сочувствие. Джентльменом она и подобные ей меня не считают, да и я сам не склонен впадать в самообман– я принят в обществе лишь благодаря своему капиталу, сквозь зубы цедя мне приветствия, эти снобы за моей спиной обсуждают то, что я, по их меркам, безродный выскочка, марающий высшее общество своим желанием работать. Ведь джентльмен не должен работать....Эти мерзкие лицемеры закрывают глаза на блуд, на измены, на рождение детей от любовниц и любовников, на пьянство и болезненное пристрастие к азартным играм....Но, не приведи Господь, испачкать свои холеные руки или слабый умишко работой– нет, до такого не опустится ни один аристократ, даже находись он в самом затруднительном положении....

Я, ухмыляясь, поднимаю бокал кверху, как бы говоря родным, что скоро они будут отмщены...Но вкус победы кажется мне ужасно горьким. Я велю слугам заложить карету. Образ Люси ( с каких пор я стал ее так звать? Для меня она должна быть– мисс Бойл, как вечное напоминание о том человеке, что сломал мою жизнь) стоит перед моими глазами, я должен его вытравить.

Карета подъезжает, я спускаюсь по ступенькам, вхожу в кричащее свой немного вульгарной роскошью здание с яркой вывеской " Эдем". У двери меня встречает большой мавр, одетый в костюм евнуха из гарема. Он ведёт меня сразу в кабинет, где сидит хозяйка заведения, Леди Великолепие, она же– Донна О'Байен, маленькая шотландская девчушка, дрожавшая от холода в одной повозке со мной, когда нас, оставшихся в живых,  полумертвых от голода, вывозили в Англию, в приют.

Я был удивлен, спустя столько лет найти ее здесь. Но она оказалась крепким орешком, уверенно правящим своей судьбой, не испытывающая никаких сожалений, а уж, тем более, раскаяния.

Донна улыбается мне, вставая навстречу:

–Аласдер– певучим голосом произносит она– вот так сюрприз, а я думала, ты о нас совсем позабыл– она грозит мне красивым пальчиком, унизанным  тонкими кольцами.

–Донна, давай опустим этот обмен любезностями, мне нужна женщина– обрываю я ее фальшивые упреки.

–Как вульгарно– усмехается она, но, тем не менее, зовёт слугу. Тот приходит, приводя с собой стайку смеющихся нимф в полупрозрачных одеяниях. Они смотрят на меня так, словно они – бедные сиротки, а я – самый большой леденец на витрине магазина сладостей. Мне становится противно– дурной знак. Я чувствую фальшь в их взглядах. Впервые в жизни я задумываюсь над тем, что же привело этих женщин сюда? Такая же безвыходность как у Люси? Черт, опять я думаю р ней.

Я указываю пальцем на бойкую рыжую девицу, Донна стандартными фразами хвалит мой выбор. Я бросаю на стол деньги, видя, как расширяются глаза Донны– этой суммы хватило бы на всех девушек сразу. И, обняв за талию девушку, иду к комнате.

В полумраке комнаты девушка начинает медленно снимать с себя одежду. Я сижу в кресле, без интереса смотря на нее. Злясь на самого себя, на чёртову Люсинду Бойл, я делаю знак девушке подойти ближе. Она медленно направляется ко мне. Груди ее подрагивают в такт ходьбе, соски возбуждены, темными острыми пиками венчая кремовую грудь. Тонкая талия, пышные бедра, двигающиеся в завораживающем ритме. Рыжие волосы рассыпаются огнем по спине, едва она вытаскивает заколку, державшую их. Она становится на колени передо мной, ее спина выгибается. Я вижу ее прелестную попку, эта картина возбуждающе прекрасна....Но тут меня настигает затравленный взгляд мисс Бойл– тот взгляд, когда она узнала реальную сумму долга ее отца. И возбуждение исчезает. Чёртовы Бойлы. Теперь они вместе портят мне жизнь!

Девушка начинает гладить мой член, пока ещё скрытый брюками. Она привстает, слегка выгнувшись, предлагая мне свою грудь. Я глажу ее, обхватив пальцами соски, она стонет , словно я доставляю ей невыносимое удовольствие. Она ловит мой палец губами, начиная облизывать, посасывать своими пухлыми губами...перед моим взглядом встают пухлые, дрожащие от испуга губы Люси....Проклятье! Она сделает из меня евнуха!

Я жестом отстраняю от себя девушку. Та, в недоумении, встаёт– видимо, я первый мужчина, отказавшийся от ее ласк... Я достаю из кармана сюртука деньги, даю ей, веля уйти. Я вижу ещё  больший вопрос в ее глазах – она считает меня безумцем, что платит огромные деньги за то, чем пользоваться не собирается.

Девушка одевается, я наблюдаю, как на ее лице недоумение сменяется жалостью– теперь она считает меня несостоятельным по мужской части. Для нее я– несчастный мужчина без мужской силы. Бросив на меня последний , полный сочувствия взгляд, она выскальзывает за дверь. Вслед ей несётся мой горький смех– знала бы она, как стоит мой член от одного образа Люсинды Бойл в моей гостиной....

Вернувшись домой, я пью так, словно сегодня– последний день моей жизни....

Люси

       Младший же брат остался жить в той же хижине, где раньше жил с братьями. Он терпеливо работал, завел небольшое хозяйство, купил землю, построил дом, оставив хижину как память о братьях. Вскоре в городе он встретил девушку, дочь бакалейщика. Они влюбились друг в друга. Юноша получил благословение ее отца, сыграли свадьбу. И он зажил с молодой женой, ладно и дружно"

О, сейчас этот ничтожнейший из всех мужчин, верно,  упивается вкусом победы. Я впопыхах оправляю платье, после того, как пробравшись сквозь изгородь, влезла в окно гостиной, как это делала только в далёком детстве, когда тайком убегала по ночам в сад.

Слезы катятся по моим щекам, я наспех вытираю их– не хватало ещё, чтобы кто-то из слуг (несчастные, они ещё не знают о нашем ужасном  положении) заметил меня, в слезах крадущуюся по дому . Пойдут сплетни. Я начинаю истерично смеяться– недавно я согласилась  продать себя незнакомому мужчине, а сейчас вдруг стала волноваться о репутации? Смех становится все сильнее, я зажимаю себе рот рукой, останавливаясь, чтобы вдохнуть воздуха, медленно выдыхаю... Это меня меня немного успокаивает.

Я вижу свет из кабинета папы. В полутьме вижу его профиль– он склонился над столом, уронив голову на руку. Глаза его опухли, словно он плакал. Где мой сильный, уверенный в себе папочка? Где его добрый юмор, забота, поддержка?

Я прохожу в кабинет, отец вздрагивает. Мы некоторое время молча смотрим друг на друга. Внезапно он отводит взгляд, ссутуливается, слово весь воздух вышел из него, и начинает:

–Люсинда, вам с матерью нужно уехать– он поднимает руку, чтобы остановить мои возражения– тетя Бетси приютит вас ( о, Господи, занудная старая дева, только и думающая, что о спасении человечества. И оно видится ей в постоянных упреках, укорах, и видении всего в черном цвете). У меня... словом...у меня остались некоторые ценности, которые... кхмм...не заложены. Их вам должно хватить на пару лет. А потом ...

–А ты, отец!?– не выдерживаю я– ты останешься здесь? Кредиторы разорвут тебя на части! Ты попадешь в тюрьму!  Меня бьёт дрожь при осознании того, что это– реально.

–За меня не беспокойся, малышка Синда– как-то преувеличенно  весело говорит отец. Я смаргиваю слезу, и тут мой взгляд натыкается на коробку, стоящую на столе...О, Боже! Это – папин дуэльный пистолет! Отец! Что же ты планируешь сделать с собой, с нами?! Со своей бессмертной душой?!

И тут я утвержаюсь в своем решении как никогда либо. Я смахиваю пустые слезы, улыбаясь, подхожу к отцу, обнимаю его, словно он– мой ребенок. И начинаю:

–Отец, я не хотела тебе говорить раньше времени, но мне сделали предложение. Это....ммм...это – брат Эвангелины Уинстон, помнишь, в Олмаке нас представляли друг другу (балы, Олмак– теперь это все так далеко, словно в какой-то другой жизни) . Он, видишь ли, скоро получит наследство ( я безбожно вру, зная одно– ее брат и вправду влюблен в меня, он примет меня любой, о чем не раз говорил мне. Я решаю, что не навлеку позор на семью. Я исполню договоренность, а затем выйду замуж за Джеймса, и всю оставшуюся жизнь посвящу тому, чтобы ежеминутно благодарить его за доброту , за благородство– что он принял меня такую, спас). Так вот... Эвангелина...она пригласила меня погостить, разумеется, там будут ее мать и тетушка. Я ближе познакомлюсь с Джеймсом, мы займёмся приготовлениями к свадьбе. И , конечно, он решит все с твоими долгами. Мы....мы уже говорили об этом.

–А вы с матушкой– мое веселье кажется неискренним, но отец сейчас в таком состоянии, что не может различить ноток истерики в моем голосе– пока проведёте это время в нашем загородном доме. И вернетесь как раз к свадьбе...

Отец смотрит на меня так, словно я– ангел. Он обнимает меня, утыкается лицом мне плечо и рыдает, повторяя: " О, моя милая.... Синда, прости меня".

Чуть позже я отправляю записки Эви и Джеймсу, велев лакею поспешить. До утра они будут доставлены. И в том, что моя просьба будет удовлетворена, у меня нет ни единого сомнения– Джеймс любит меня, а Эви– меня и своего брата.

Ночью я лежу без сна, думая, как бы все было просто, если бы Джеймс был богат. Но , увы, они с семьёй– лишь представители небогатого дворянства. И, мне кажется, отец знает это...

Аласдэр

          Старший брат стремился торговать по всему миру, он закупал разные товары– шелка, чай, ткани, специи. Но вот однажды он услышал о том, что в Китае растет волшебное дерево– его плоды даруют вечную молодость . Старший брат уже представил себе, какие огромные деньги он получит от властителей всех стран, если ему удастся заполучить это дерево

В этот день я, как ни странно, проснулся рано. Я не хочу себе признаваться в этом, но я жду ее прихода. Головная боль после выпитого, усталость, неудовлетворённость– все отходит на задний план. Выругавшись, я смотрю на часы, где вполне  могла бы быть дыра, прожженая моим взглядом. Она не придет. Ну и черт с ней, пускай леди Люсинда Бойл узнает, каково жить в нищете. Пускай она...

Раздается стук в дверь. Мое сердце замирает,я   чувствую себя словно мальчишка перед рождеством. Фергус, муж экономики, идёт открывать– вместо того, чтобы набрать штат безупречно вышколенных английских  слуг, я предпочел дать работу своим соотечественникам. Я руководствовался не только заботой о них – прежде всего я хотел создать хоть небольшой уголок родной страны в этом королевстве дождей и туманов.

Я слышу, как Фергус вежливо предлагает гостье войти. Но звука закрывающейся двери нет– Фергус ждёт, пока войдёт ее компаньонка– недопустимо, чтобы  леди ( а моя Люси с первого взгляда оправдывает это звание) входила в дом холостяка одна.

Я, пытаясь успокоить сердце, что вот -вот вырвется из груди, медленно считаю в уме до десяти, и оборачиваюсь. Люси стоит у входа в гостиную, не решаясь войти. Она еще красивее, чем я запомнил. На ней темно-зеленое платье с лифом, открывающим столь немного, но я чувствую, как возбуждение охватывает меня. Волосы ее отливают  каштановым блеском в свете свечей, пухлые губы, преследовавшие меня всю ночь в пьяных сладострастных видениях, еле заметно дрожат. В ее глазах я замечаю смесь страха и решимости, и ещё какое-то непонятное чувство. Оно – во всей ее фигуре. Ее плечи распрямлены, она смотрит мне прямо в глаза, не отводя взгляда. Но какая -то обречённость, неуверенность сквозит во всем облике. Словно вся ее бравада– лишь игра.

Я делаю ей знак рукой, она входит в гостиную и неловко садится на краешек кушетки. В дверном проёме я вижу удивлённо-любопытствующую физиономию Фергуса.

Я протягиваю ей бокал с вином, она благодарит, рассеянно крутя ножку бокала в руках.

–Адвокат будет с минуты на минуту– говорю я.

Ее глаза испуганно смотрят на меня, словно понимая, что этот миг ее свободы – последний. Что только сейчас она может передумать, оставить эту безумную идею, и бежать....бежать, унося с собой  хранимую ею невинность.

–Представьте вашего отца в тюремной камере– это придаст вам решимости– резко говорю я, задетый ее отношением. Я не могу понять, почему мне хочется, чтобы она желала меня также, как я желаю ее.

Она вздрагивает, смотря на меня:

–Вы – просто ничтожество. Я буду рада забыть вас сразу же, как все завершится– бросает она в надежде меня задеть.

–Поверьте, после всего, что произойдет между нами, вы будете помнить меня всю жизнь– я насмешливо салютую ей бокалом.

Входит адвокат, мистер Мюррей. Он довольно известен своим посредничеством в контрактах не только для дам полусвета, но и для многих представителей королевских  семей.

Нисколько не смущаясь, он начинает разговор:

–Итак, сэр, леди – Люсинда вспыхивает, ведь понимает, что так ее , возможно, называют в последний раз. Я улыбась– это только начало, милая– давайте оговорим ваши пожелания, а также обязанности сторон

Мюррей ведёт себя так, словно мы заключаем деловой контракт.

–Мне нужно тело леди Бойл в аренду на два месяца. В любом месте, в любое время, любым способом, которым я захочу. Отказать мне она права не имеет– я намеренно грубо оговариваю условия, смотря при этом лишь на Люси. Но она уже взяла себя в руки, нужно отдать должное ее выдержке– она сидит ровно, внимая разговору, словно бы на званом вечере– а взамен я обязуюсь вернуть ей, по истечению этого срока, все долговые обязательства ее отца..

Внеся ещё пару важных моментов, мистер Мюррей предлагает нам прочесть экземпляры. Я хмурюсь:

–Я хотел бы добавить пункт о том, что мисс Бойл обязана сопровождать меня везде, где бы я не потребовал. Да! Теперь я вижу, как краска сползает с ее лица, она с ужасом смотрит на меня. Думала, что я не догадаюсь, маленькая лицемерка– она планировала пустить слух о своем отъезде из города, а затем вернуться, чистой и непорочной, словно бы ни в чем не бывало. Не выйдет.

–Но...но мы ведь– она  от шока не может подобрать слов.

–Это мои условия. Или вы согласны, или – я делаю скрещенными пальцами значок решетки. Она обречённо склоняет голову, еле слышно  говоря "да".

Мюррей вносит изменения, мы подписываем документы. И, как принято в подобных случаях, слуга приносит вино и бренди, чтобы отметить удачное заключение сделки. Я смотрю на Люси:

–Подойди ко мне

Она озирается по сторонам, видимо, думая, что я говорю это слуге.

–Люси, подойди ко мне– я протягиваю ей руку. Она медленно встаёт, направляясь ко мне.

Мюррей, увлеченно смакующий бренди, с поуулыбкой смотрит на меня. Я улыбаюсь ему в ответ, притягиваю бледную как мел Люси к себе, запуская руку в вырез ее платья:

–Надеюсь, вы простите меня, если я покину вас– мне не терпится попробовать свое новое приобретение.

И, гладя ее нежную грудь одной рукой, другой обхватываю ее, выводя из гостиной. Встреченные нами  служанки смотрят на нее с презрением. Фергус прижимается спиной к стене, пропуская нас. Его глаза стали круглыми как пятипенсовики. Он переводит взгляд с Люси на меня, я тоже вижу в нем осуждение. Но оно направлено ....на меня.

Мне плевать! Я так долго ждал этого. Я подталкиваю почти неподвижную мисс Бойл к лестнице, мы поднимаемся в мою спальню.

Едва войдя в спальню, она разворачивается ко мне, в ее глазах стоят слёзы:

–За что вы так? Зачем?– ее голос срывается, она просто смотрит на меня, не в силах поверить, что я так изменился. Что же, Люси, сколько человечеству твердят– думать, прежде чем что-либо подписывать, а все равно....

–Раздевайся– грубо говорю я, усаживаясь в кресло напротив кровати.

–Что? – она удивленно моргает, даже на мгновение перестав плакать.

–Ты слышала. Раздевайся. Мы подписали контракт, назад пути нет– я с усмешкой смотрю на бурю эмоций, отразившихся в эту минуту на ее лице...

–Раздевайся....

Люси

                Путь в Китай был не только долгим, но и сложным. Большие деньги ушли у старшего брата на то, чтобы узнать, где же растет это чудесное дерево. И ещё больше ушло на то, чтобы добраться туда– никто не верил, что это дерево существует в самом деле. А те немногие, кто был посвящен в тайну, не хотели раскрывать ее простому человеку. Наконец, старший брат смог найти одинокого монаха, изгнанного из того  монастыря, где росло дерево. Он согласился провести старшего брата в него, минуя ворота

Он сидит, развалившись в кресле, не мигая смотрит на меня. Такой красивый, но в то же время–  жестокий, порочный. Его мускулистое тело словно принадлежит какому-то божеству–  оно великолепно. Я осознаю, что  насколько он красив снаружи, настолько же и ужасен внутри.