Текст книги "Свободная вакансия (СИ)"

Автор книги: MandoDiao

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Будь это в моих силах, я бы дал тебе гораздо больше. Тебе не пришлось бы даже просить.

Хотя, должен признать, эта часть нашего общения доставляет мне много удовольствия.

Как насчет подарка? Ко мне заходили из ФБР, спрашивали о новом маньяке, чье МО, как им показалось, схоже с моим. Они нашли окровавленного мужчину в отеле, здесь, в Балтиморе, лежащим в ванной. Но, судя по следам после операции, убийца точно не собирался его убивать. Возможно, не рассчитал дозу анестезии, и его жертва очнулась раньше. Швы неаккуратные, большая потеря крови – работа студента, не более. Думаю, он работает на одной из частных скорых в городе, ты легко сможешь его найти.

Мне нравится думать, что ты будешь где-то неподалеку.

искренне твой,

Г.

1 октября 1981 год

Целую неделю лил дождь, и только к четвергу, наконец, вылезло солнце. Темно-коричневый бьюик GTX держался на дороге хорошо, движок кашлянул лишь пару раз, но стоило Уиллу заправиться 85-ым, как тот сразу набрал мощности. Ричмонд встретил его зелеными лугами, парками и странной смесью стилей архитектуры: от федеральных зданий, больше похожих на прибежище агрессивных республиканцев, до римских колоннад.

Первым делом он купил в магазине телефонную карточку и телефонный справочник и расположился в ресторане с амбициозным названием «У Рузвельта». Под горячий ароматный кофе и свежие булочки с корицей Уилл пролистал справочник до нужной буквы. Стокфилдов в городе проживало шесть человек, и у троих из них были инициалы на Д. По одному номеру ответила женщина, оказавшаяся Джессикой Стокфилд, очень милой домохозяйкой, которой он наплел про купоны на починку машины. По другому – Дэвид Стокфилд, семидесятилетний бывший морской пехотинец, пославший Уилла без долгих предисловий к «ебаной матери». Третий телефон не ответил. Он поблагодарил за телефон баристу кафе и ушел к машине.

«Валлей Сайд Драйв, 1308» гласила надпись на почтовом ящике возле двухэтажного дома. Белые стены, красная наклонная крыша, дом располагался на откосе возле лесополосы, и на дверной звонок дверь никто не открыл, так что Уилл оставил машину на соседней улице и вернулся к дому, на этот раз под прикрытием деревьев.

Он открыл заднюю дверь с помощью лома и, сняв туфли и спрятав их в сумку, огляделся. Количество зеркал поражало, этот парень просто обожал смотреть на себя – в каждой комнате, в ванной, даже в спальне. Одежда в ящиках была сложена аккуратно, и Уилл одобрительно хмыкнул. На прикроватной тумбочке лежал ежедневник. Уилл подцепил угол и открыл на закладке.

Четверг – обед с Луизой.

Пятница – Ребекка, латинские танцы.

Суббота – выставка/театр/кино

И еще много-много подобных надписей с краткими записями в скобках. «Любит киви», «купить пионы», «любимый цвет – фиолетовый», «живет с собакой и кошкой, Руби и Рози».

Как Уилл и ожидал, после поимки Питера, Ингрем преспокойно продолжил убивать. Но не здесь, не в доме, в этом он был уверен. Скорее всего, Кларк отслеживал их по пути домой, предлагал подвезти после шапочного знакомства. Пара свиданий – все, что нужно было Ингрему, чтобы втереться в доверие, после чего девушки быстро исчезали.

Всегда одинокие, незамужние, живущие без семьи и близких. Отчаянно ищущие нормальных отношений, и пусть парень улыбался уж слишком много, все это можно было списать на то, что он хотел понравиться.

Уилл достал из сумки инъекционный пистолет, который одолжил с работы – арка охранников не считала пластмассовый корпус, а ребята уже пару дней пропускали Уилла без досмотра. Благо, хоть на входе они всегда держали ухо востро, особенно много внимания уделяя молодым медсестрам.

Он поднялся на второй этаж и стал ждать, усевшись в кресло возле окна, чтобы видеть всю улицу. В шестом часу Кларк Ингрем вернулся домой.

– Он с девушкой, – произнес Гаррет Хоббс, появившись совсем рядом. Засохшая кровь на лице и рубашке. Его мертвые белесые глаза смотрели на парочку, целующуюся в машине. Для нее Уилл мог воспользоваться второй ампулой ацепромазина, но только в крайнем случае.

Ингрем вышел из машины, поцеловал девушку еще раз на прощание и махнул рукой. Идеальный джентльмен. Уилл смотрел, как они прощались, и перед его внутренним взором разыгрывались события дня.

Кларк в одежде, больше подходящей библиотекарю: мягкий пуловер под пиджаком и бежевая рубашка, сделал вид, что у него что-то стряслось с машиной и вынудил Луизу предложить ему свою помощь. Все было разыграно как по нотам. Только машина скрылась за поворотом, улыбка сошла с лица Ингрема как потекший грим.

– Пора.

Уилл поднялся с кресла и встал за дверью. Ингрем тем временем зашел в дом, насвистывая какую-то приятную мелодию.

– Он представляет, как будет ее убивать. Уже завтра, чтобы вплотную заняться следующей.

Уилл посмотрел на Хоббса, и тот пожал плечами:

– Луиза слишком простая, Ребекка интереснее. Ты видел, сколько по ней записей, он следит за ней уже два месяца. Ты бы поступил иначе?

Он отрицательно покачал головой.

– Ну вот. Приготовься, он идет наверх.

Уилл услышал шаги на лестнице. Его сердце билось спокойно, не больше восьмидесяти ударов минуту. Дверная ручка повернулась.

– Дождись, пока будет видна шея. Задержи дыхание и стреляй. Будь готов вырубить ударом рукояткой, если не попадешь.

Ингрем зашел в комнату, включил свет и направился к кровати к своему ежедневнику. Уилл неслышно сделал несколько шагов следом, сосредоточившись на собственном дыхании. Раз. Ингрем остановился, увидев, что ежедневник открыт на последней странице. Два. Уилл навел пистолет на неподвижную цель. Три. Бам.

Кларк хлопнул себя по шее в место укола, нащупал хвост от дротика и удивленно обернулся.

– …увидев пятна в высокой траве и услышав шелест, древний человек не успокоил себя, что это цветы и ветер, а испугался, что это тигр, и бросился наутек. А вы видите тигра в траве, Уилл?

– Добрый вечер, мистер Ингрем, – произнес он.

Кларк упал на одно колено от наступающей слабости.

– Кто? Кто вы?

– Я друг Питера.

Его глаза удивленно расширились, хотя это могло быть и последствие большой дозы ацепромазина, которая вырубала здоровую лошадь за пятнадцать секунд.

– Для серийного убийцы с вашей историей успеха, мистер Ингрем, вы вели себя очень беззаботно. – Уилл склонил голову и улыбнулся. – Что будем с этим делать?

Ответить Кларк уже не смог и, упав на бок, отключился.

Уилл вернулся в Вулф Треп затемно. Из теплого салона машины с мурлыкающей по радио музыкой он вышел под ночное небо в тишину леса. Не полную тишину в прямом смысле слова: шелестели деревья, дул ветер, его дом с темными окнами безмолвно стоял посреди высоких кустов. Чувствуя себя усталым, но удовлетворенным, Уилл поднялся по ступеням, включил свет над верандой и замер возле двери. Утром царапин на замке не было.

– Какая ирония. – Хоббс устроился на деревянном стуле, вытянув длинные ноги. Из раны на шее проглядывали связки и блестящие мышцы. – Ты забрался в дом к маньяку, а кто-то в это время нашел твою нору, мангуст.

Уиллу хватало ума не отвечать собственным галлюцинациям, особенно, когда нарушитель спокойствия мог ждать где-то поблизости. Он сделал вид, будто забыл что-то в машине, и ушел из-под света в тень кустов. Обыск вокруг дома ничего не дал, но, скорее всего, утром он найдет на подъездной дорожке следы не только своей машины.

Он достал пистолет, на этот раз вполне настоящий, девяти миллиметровый Смит и Вессон, и, использовав ключ, осторожно зашел в дом через заднюю дверь. Кто бы ни был в его доме, он уже ушел, оставив все на своих местах. Проверив все от подвала до крыши, Уилл включил свет на первом этаже и подошел к кровати, где лежал Гейб.

Тот сонно посмотрел на него в ответ, вокруг глаз остались следы от слез.

– Привет, прости, что задержался. Были дела в городе. Тебе что-нибудь нужно? Пить? Есть?

Гейб невнятно промычал после первого предложения.

– Сейчас принесу, никуда не уходи.

Ему в спину раздалось фырканье. Попив с трубочки и позволив Уиллу вытереть ему подбородок, Гейб тяжело вздохнул, уставившись в потолок.

– Кто-то заходил сегодня днем, – сказал он, следя за реакцией.

Гейб на него даже не взглянул.

– Это был Мэтью, не так ли? – Тот кинул на него опасливый взгляд, будто боясь, что Уилл разозлится. – Ты думал, что он тебя освободит? Надеялся на спасение, а потом увидел, как он улыбается, и все понял?

Гейба перекосило от омерзения, и он отвернулся к окну.

– Видишь, – Уилл дружески похлопал его по колену, прежде чем встать с постели, – я же говорил, что тебе повезло со мной. Вокруг есть люди намного хуже.

– Только вот что ты теперь будешь делать? – вмешался Хоббс, оказавшись прямо у него за спиной. – Мэтью стал проблемой.

– Я со всем разберусь.

========== Часть 6 ==========

Ганнибал,

Спасибо за подарок, я его получил и использовал по назначению. Боюсь, газеты об этом убийце ничего не узнают. Девон Сильвестри, студент-медик, отбыл во Флориду нынче утром по зову сердца, о чем сообщил в письме, оставленном для своей девушки Элоизы.

Я рад, что ты нашел с Абигейл общий язык, ей не хватает людей, которые могли бы ее поддержать, особенно сейчас, когда почти каждый в кампусе считает своим долгом выразить ей свое презрение. Она хочет бросить учебу и уехать со мной, но я посоветовал ей повременить. Моя жизнь вряд ли подойдет для подростка, тем более только что потерявшего отца, да и привлечет очень много нежелательного внимания, тогда как я всеми силами стараюсь его избегать.

Я хотел тебя спросить и боялся, что ты сочтешь это издевкой, но мне правда интересно. Чего больше всего тебе не хватает в заточении? Солнца? Свежего воздуха с запахом озона после дождя? Еды? Того, как пахнет свежеприготовленная человечина? Ладно-ладно. Шучу.

Скучаешь по самой готовке? Я читал, что за твои обеды буквально дралось все высшее общество Балтимора, готовое даже убить, чтобы получить место за твоим столом. Ты скучаешь по своей кухне? Или дому? Музыке? Свободе пойти туда, куда хочется, без того, чтобы камеры следили за каждым твоим шагом? По книгам? Разговорам? Ты вроде бы знаешь несколько языков, наверное, я бы чувствовал себя глупо, оказавшись рядом.

Ты так помог мне, ты даже не представляешь. Люди вокруг ненавидели меня за то, кто я есть. Люди всегда ненавидят то, чего не понимают, да и как им понять? Я избегал любых контактов, я практически жил как отшельник. Я считал, что дело во мне.

Когда я написал тебе впервые, я писал без надежды на ответ, но ты не только ответил, ты помог мне принять себя. Кто я есть. Кем могу быть. Ты показал мне выбор там, где, я считал, лежит только тьма и безумие.

Тьма, подарившая мне признание и поддержку.

Спасибо тебе, Ганнибал.

искренне твой,

Друг.

Мой дорогой,

Это письмо передаст тебе Абигейл – она обещала мне не читать, а отдать тебе лично в руки. Зачем столько сложностей? Я хотел, чтобы ты понял, насколько искренне то, что я скажу, и чтобы ты видел меня за моими словами. Воображение тебе поможет.

Мне действительно не хватает всего, что ты перечислил, но не смертельно. Мой разум некоторые назовут проклятьем, но он же и мое убежище. Я свободен в стенах дворца памяти: любимая музыка звучит по коридорам; на кухне я размышляю о том, что бы приготовил, если бы смог заполучить тебя к своему столу; ветер, солнце, дождь, запахи цветов, голоса льются из разных комнат. Иногда это не самые приятные голоса, а иногда лишь тени тех, кто уже ушел из жизни.

По-настоящему мне не хватает тебя, мой друг.

При нашей встрече я выпил бы тебя взглядом и сохранил, как храню все самые дорогие воспоминания. Мне не хватает их. Это почти физическая боль – не иметь с тобой ничего общего. Ни имени, ни голоса, ни смеха. Пустая, черная дыра вместо комнат, которые бы я заполнил нашими встречами, твоим лицом в свете лампы, цветом глаз, звуком дыхания, теплом кожи. Ощущением кожи под пальцами. Ты бы позволил?

Мне не хватает того, чтобы я мог для тебя сделать. Раскрыть перед тобой двери моего дома, накормить едой, которую я приготовил, разделить с тобой вечер и разговоры, узнать, как ты смеешься, как тоска и грусть изменяет твое лицо. Показать взглядом силу моей симпатии к тебе, увидеть, что ты чувствуешь в ответ. Принять все, чем бы оно ни было.

Быть тебе убежищем, утешением, домом. Семьей, которую мы оба всегда хотели, и которой нас лишили обстоятельства. Быть для тебя тем, кем ты мне позволишь быть, и ничего не требовать взамен.

Кроме тебя самого.

искренне твой,

Г.

2 октября 1981 год

В середине дня Мириам Ласс пришла в Госпиталь для душевно больных преступников уже второй раз за неделю. Что-то назревало, по больнице гуляли странные слухи. Было ясно одно: спустя три года после Зубной Феи кто-то взбудоражил ФБР настолько, что они подняли все возможные ресурсы на поимку нового серийного убийцы, в том числе те, которые могли нанести больше вреда, чем пользы.

Уилл не слышал, о чем она говорила с доктором Лектером, но через десять минут молодая женщина отошла от его клетки, прошла по коридору и замерла возле выхода. Гордо выпрямленная спина, лакированные туфли, юбка-карандаш и пиджак поверх темно-синей блузы.

– Уже уходите? – спросил он, готовый вынуть ее пальто из шкафа.

С ней надо было быть настороже. Она смогла поймать Лектера, могла поймать и его, допусти он хоть одну серьезную ошибку. Но она все еще была молода, на лет десять моложе его самого, и, что еще лучше, здесь у нее не было друзей – это могло сработать. Она встретилась с ним взглядом, и Уилл увидел лишь непробиваемые стены.

– Нет. Где я могу подождать? Может, комната отдыха или…

– Если вы не против моей компании, то здесь, – он приглашающе улыбнулся и пододвинул свободный стул. Она присела на самый край, положив сумку на колени.

– Кофе? Чай?

Напряжение исходило от нее предупреждающими волнами, будто она была готова к драке с чудовищем в любой момент. Не так уж она была и неправа, учитывая, что, о чем бы они ни договорились с Лектером, совсем скоро ей придется вернуться к его камере.

– Виски?

Мимолетная улыбка тронула ее губы, шрам на лице натянулся.

– А есть?

– Нет. Но, судя по моему опыту, вам бы не помешало.

Он заварил чай в своей кружке и поставил перед ней на столе – пластиковый стаканчик для гостей не дал бы такого эффекта уюта.

– Вы можете повесить сумку на спинку стула.

– Спасибо, – она кивнула, уселась удобнее и обхватила кружку руками в поисках утешительного тепла. – Давно здесь работаете?

– Недавно, а что?

– Мы с доктором Лектером знакомы уже шесть лет, и если бы я принимала близко к сердцу все, что он говорит, то скатилась бы в алкоголизм. – Она защищалась, чувствуя исходящую от него опасность. Не зря.

– С доктором Лектером достаточно поговорить раз, чтобы ощутить… последствия.

– Последствия, это вы точно подметили. – Она показала на слегка припудренный шрам. – Это его подарок с нашей последней встречи. От Зубной Феи. Слышали про него?

– Этот шрам ведь не самый глубокий, который вам оставил доктор Лектер. – Он, наконец, привлек ее внимание. – Но все они – это опыт, часть нас, как морщины на лице. А вот что мы из этого опыта извлекли, другой вопрос.

– Мой опыт не был позитивным, я вас уверяю.

– Не соглашусь. Вы живы. И как я знаю из газет, редко кто похвастается подобным достижением после знакомства со знаменитый каннибалом.

– Выживших гораздо больше, мистер..?

– Зовите меня Уилл.

– Уилл. Доктор Чилтон жив. Джек Кроуфорд. Алана Блум. Даже Фредди Лаундс, хотя я очень надеялась на обратное. Во мне нет ничего особенного.

– Вы сами верите в то, что говорите? – он усмехнулся, его взгляд оставался сочувствующим. – Слушайте, я вас не знаю, но за неделю достаточно узнал доктора Лектера. Он из тех монстров, что, раз положив на что-то лапу, не отдадут это, не пролив крови. И что-то мне подсказывает, что ни один из тех, кого вы перечислили, не ушел от него целым.

Она промолчала, смотря перед собой и медленно отпивая чай из кружки.

– Более того, боюсь, по его задумке вы и вовсе не должны были выжить, агент Ласс. Вы – воплощение его провала.

– Думаете, он меня ненавидит?

– Ненависть – чувство для равного, а вас он равной не считает. Если вообще кого-то когда-либо считал.

– Тогда что?

– Он вами интересуется.

Мириам хмыкнула:

– В гробу я видала такой интерес. Вы, кажется, неплохо успели его узнать. Разговаривали с ним?

– По необходимости.

– И он не пытался залезть к вам в голову?

Уилл посмотрел на нее многозначительно.

– Не мне вам рассказывать, что доктор не признает границ – мнимых, социальных или личных. Разница между нами, агент Ласс, что мне ничего от него не надо. Он как хозяин пира, который всех пытается угостить горькой правдой о самих себе.

– Вас он тоже угостил?

– Скорее, пытался торговаться. Позволите совет?

– Валяйте.

– Попросите его помочь. Если откажет, уходите сразу, не опускайтесь до упрашивания, иначе он вас замучает до нервного срыва. Ему плевать на интеллектуальный вызов, он знает, что умнее большинства людей. Его не купить – он отлично понимает, что Чилтон не отдаст его в другую клинику до самой смерти. Но ему нравится, когда в нем нуждаются.

– Это я могу. – Ласс кивнула и, проверив наручные часы, отставила кружку. – Спасибо за чай. И за это все. Я тут голову каждый день разбиваю о мачо, которые думают, что я какая-то слабачка, и мне нужна их помощь.

– Я не думаю, что вам нужна помощь. – Уилл дождался, пока их взгляды пересекутся. – Мне кажется, что, когда вы поймали доктора Лектера, – он снова осмотрел женщину, улавливая уверенную позу, сильные руки в пороховых крошках – она явно приехала со стрельбища, и ее ищущий, внимательный взгляд, – вы думали, что все закончится. Что вы выполнили свой долг. Но ничего не закончилось, и вы злитесь на то, что хороший конец не наступил, а вы единственная, кого это до сих пор волнует. Он уже пытался настроить вас против ФБР?

– Все еще пытается.

– Не позволяйте ему развести вас на эмоции.

Мириам Ласс снова кивнула, впитав как губка каждое его слово.

– Я должна вернуться к нему. Простите, можно позвонить вам как-нибудь позже?

– У доктора Чилтона есть мой телефон.

Она достала из кармана визитку.

– Если Лектер будет не в настроении помогать мне, может, он захочет обсудить дело с вами? Какие-нибудь детали или мысли, которыми он решит с вами поделиться, все что угодно может помочь при расследовании. Звоните мне в любое время.

– Я разве не должен подписать бумаги о неразглашении?

Мириам облизнула губы, взвешивая риски.

– Для этого мне придется запрашивать разрешение через вашего директора, а доктор Чилтон и так сунул нос везде, куда не следовало. Я предлагаю неофициально. Помните, очень полезно иметь в должниках агента ФБР.

Уилл задумчиво склонил голову, делая вид, что сомневается.

– Оставьте папку на ночь. Ничего не обещаю.

Агент Ласс действительно оставила ему папку с делом, не забыв предупредить напоследок:

– Если продадите фотографии Нэшнл Тетлер, я лично прослежу, чтобы вы никогда не нашли себе работы в этом штате.

Уилл кивнул и проводил ее до выхода, уже мысленно прикидывая, как можно использовать их знакомство в своих целях и в то же время избежать встречи с Джеком Кроуфордом и уж тем более с Аланой.

Вот кто точно мог помешать его планам. Уилл долгое время пользовался ею, чтобы добраться до информации ФБР. К счастью, они расстались друзьями, а не чем-то большим. Алана не глупая женщина и прекрасно понимала, что Уилл не позволит их отношениям быть здоровыми. Он бы вцепился в нее, как утопающий за последнюю соломинку.

Объяснять, где он был все эти шесть лет и какого черта он работает под руководством Чилтона под чужой фамилией, он тем более не собирался.

Оставшись один, он снова посмотрел на визитку. Уилл мог распознать хорошую возможность, особенно когда она попадала в руки. До ужина он был свободен, так что он сел за стол и открыл папку, периодически поглядывая на камеры.

– Привет.

Уилл прочел первые страницы дела, когда в железных дверях появился Мэтью и, удерживая руки в карманах, прислонился плечом к створке. Возможно, у него в кармане нож. Уилл вернулся к чтению, следя за ним краем глаза.

– Привет. Ты не остался на чай.

Мэтью расплылся в улыбке:

– Подумал, что ты не будешь рад незваным гостям.

– Везде есть свои исключения. Раз с тобой нет полиции, я подозреваю, что тебе от меня что-то нужно. Я весь внимание.

Мэтью огляделся, не подслушивал ли кто их, и снова уставился на Уилла.

– Это ты убил судью?

– О чем ты?

– Ты специально убил в моем стиле. Я вот думаю, зачем? Подарок или оскорбление?

– У тебя есть стиль?

– Ты можешь не осторожничать, здесь нет прослушки.

Уилл с сомнением смерил его взглядом с ног до головы.

– Я тоже чист. – Мэтью вынул руки из карманов и помахал ими на уровне лица, а затем сел на стул, на котором раньше сидела Мириам. – И согласись, если бы я хотел, чтобы тебя поймали, я бы сделал анонимный звонок, чтобы твой милый домик в глуши навестили офицеры правопорядка. Ну так что?

– Мне было интересно, – после небольшого молчания произнес Уилл, – воссоздать твою работу.

– И как? – несмотря на спокойный голос, во взгляде Мэтью мелькнул голодный блеск.

– Я же сказал. Было интересно. Я никогда не встречал такого, как ты. – В его словах была половина правды и уж тем более никакой похвалы. – Почему ты меня не сдал?

– Братья по охоте должны помогать друг другу, не считаешь? Зачем ты тут?

Уилл удивленно приподнял брови.

– Убить Ганнибала Лектера, конечно.

========== Часть 7 ==========

Нэшнл Тетлер от 2 ноября 1977

Мой дорогой друг,

Абигейл больше с нами нет, и ее уход из жизни стал для нас большой потерей. Должен признать, я не чувствую, что сделал все от себя зависящее, чтобы удержать ее на этой стороне. Я говорил ей, что самоубийство – это враг, с которым ей предстоит тяжелая и упорная борьба. К сожалению, эта битва была проиграна даже раньше, чем я мог предположить.

Погруженный в печаль, ты хранишь молчание, и я уважаю и разделяю твою скорбь. Ты знал, что в древности у разных народов, несмотря на различие культур и истории, были очень похожие траурные традиции? Женщины и мужчины стригли волосы, плакали, восхваляли умершего, занимались самоистязанием: раздирали лицо, шею и грудь, чтобы кровь смешалась со слезами, протыкали руки стрелами и отрезали уши. И чем больше была любовь к покойному, тем глубже должны были быть раны.

Ты бы хотел, чтобы твоя душевная боль была видимой? Задерживается ли нож в твоей руке? Смотришь ли ты на еду или несколько дней провел, даже не вспомнив о собственных нуждах? Я беспокоюсь за твое здоровье, пожалуйста, позаботься о себе.

По традиции в Китае раньше изготавливали куклу-двойника: из куска белого шелка и ниток. На ночь куклу укладывали спать, а утром сажали за стол. Выбери самый лучший шелк и раздели с Абигейл еду, мой дорогой друг, и пусть это будет самый лучший праздничный ужин, который ты когда-либо готовил. Могут пройти месяцы и даже годы, прежде чем ты сможешь сжечь куклу. Храни ее и помни: часть ее жива и навсегда останется с тобой в твоем сердце.

всегда твой,

Г.

Ганнибал,

Я не знаю, чего ты от меня ждешь. Что я буду искать в тебе утешения? Изолью свою душу и приму потерю? Уверен, этот расклад бы тебя полностью устроил, после того как ты… после того, как ты забрал ее у меня.

Я тебя не виню. Как можно винить хищника в том, что он следует своей природе? Я виню себя в том, что с самого начала знал, что ты не терпишь конкуренции. Что при первой же угрозе ты устранишь все, что мешает достижению твоей цели. Нет, ты не врешь и действительно сожалеешь о смерти Абигейл. Но лишь как о вынужденной потере ради великой цели, а не как о по-настоящему близком человеке.

Она была мне как дочь, и я тебя за это не прощу. Никогда.

Прощай, Ганнибал.

Нэшнл Тетлер от 16 ноября 1977

Мой дорогой друг,

Животные защищаются, когда им больно, и я понимаю твою реакцию. Но подумай сам, ты отказываешь мне в глубине моих собственных чувств? Ты думаешь, мне неведомы сильные эмоции?

Когда-то и у меня была обязанность заботиться о юном, беззащитном существе, которое полагалось на меня даже больше, чем Абигейл на тебя. Моя сестра. Миша. Когда родители оставили нас – не по своей воле, а из-за настигшей их внезапной смерти во время войны – она была единственным близким мне человеком во всем мире. И я не смог о ней позаботиться.

Я до сих пор помню тепло ее тела в своих объятиях, и мне никогда не забыть крик о помощи, прежде чем ее у меня забрали. Позже я нашел этих людей, и они заплатили сполна, но ее уже было не вернуть. Как и не вернуть Абигейл.

Разбитая чашка не склеится заново в этом мире. Может, когда-нибудь мы откроем для себя другой. Или создадим его сами? Я хотел бы надеяться.

твой,

Г.

Нэшнл Тетлер от 14 декабря 1977

Мой дорогой друг,

С сожалением я вижу, что ты серьезно решил попрощаться. Тем больнее, когда я тебе открылся, а ты не принял моего подарка. Ты утверждаешь, что мои слезы – крокодильи? Разве я не достоин твоего доверия?

Ты ранил меня куда глубже, чем думаешь.

Обвиняя меня бездоказательно, ты пытаешься снять с себя часть вины. Но ведь не у меня Абигейл просила помощи, не мое имя кричала в спину, прося забрать с собой. Это был твой выбор, и тебе жить с его последствиями. Она сделала свой.

Ты отказываешь не только мне, но и ей в свободе воли. Не слишком ли для одного человека? Ты думаешь, что готов к последствиям собственных решений, мой дорогой друг, но все, что тебя ждет – это одиночество. Твое собственное наказание за грехи, которые, как ты думаешь, ты совершил.

Ты собираешься опрометчиво сжечь мост, ведущий ко мне, зная, что собрать его обратно будет практически невозможно. Я же напротив считаю, что наша связь только окрепнет, и тебе не освободиться от меня, пока я дышу. Как и мне от тебя.

Не делай глупостей.

твой,

Г.

3 октября 1981 год

– Обнаружены два тела на железнодорожной станции Ричмонда с отпечатками пальцев Ингрема. Мистер Бернардон, – адвокат тяжело вздохнул, – это ваш шанс вылезти из этой дыры. Смените показания. Мы можем заявить, что Ингрем воспользовался своим положением и запугал вас. То, что вы запихнули его в мертвую лошадь, нам уже не исправить, но я смогу добиться для вас лучших условий. Мистер Бернардон, вы меня слышите?

Уилл подошел к адвокату и заглянул в камеру. Питер сидел на самом углу койки, согнувшись в три погибели. Он явно прятал за пазухой Кевина и просто ждал, когда непонятный человек перестанет звать и уйдет, чтобы выпустить мышонка обратно в щель между кирпичами под мойкой.

– Он вообще разговаривает?

– Только когда не чувствует угрозы.

– Я ему не угрожаю, я пытаюсь его спасти! – Мужчине было около тридцати пяти, хороший костюм, сильный ментоловый одеколон. Приехал в пять утра ради бумаг в госпиталь – профессионал и фанат своего дела.

– Вы повышаете на него голос и создаете стрессовую ситуацию.

– Черт. У меня нет времени с ним рассусоливать. У него есть психиатр или кто-то, кого он послушает?

Уилл протянул руку.

– Будьте добры, оставьте бланк и пройдите на пост. Я скоро подойду.

– Свистните, если чего-то добьетесь. – Он отдал документы и скрылся дальше по коридору.

– Я все подпишу, – тут же произнес Питер, оставшись с Уиллом наедине. – Ты позаботишься о Кевине?

– Ты сам позаботишься о нем, когда выйдешь отсюда.

– А что стало с ним?

Уиллу не нужно было объяснять, про кого тот спрашивал.

– Ты хочешь отомстить?

– Нет. – Питер покачал головой. – Я хочу, чтобы он исчез. И больше никому не смог причинить вреда.

– Значит, так и будет.

– Спасибо.

– Подпиши бумаги, Питер.

Питер кивнул и забрал папку из отверстия в решетке, и Уилл с чувством выполненного долга позвал адвоката и вернулся на пост. Смена вышла на удивление занятой. Его дважды вызывали в отделение для хронических из-за случившихся у пациентов приступов агрессии. К этому времени у него оставалось около двух часов до того, как Мириам Ласс должна была вернуться за делом. За это время он хотел просмотреть фотографии с места преступлений, специально отложив их на самый конец смены.

Он разложил фотографии утопленниц по числам, а затем перевернул. Первое, что пришло к нему вместе с изображением оголенных мышц, разрезанной кожи и вздувшихся от воды синюшных тел, это зависть. Кто бы ни был этот маньяк, он не вкладывал в их смерть эмоции. Он не видел в мертвых девушках людей как таковых. Он видел ресурс. Они дают ему то, чего он хочет. Чего желает.

Нет. Он тряхнул головой. Не дают. Но он знает, что они обладают этим. Чем-то неуловимым. Какой-то красотой, которую видит только он. Он хочет воссоздать эту красоту, как домик из лего.

Ничем не примечательные девушки от двадцати до тридцати. Широкие плечи. Мощные бедра. Высокий рост. Стать. Уилл провел пальцем по фотографии, и во рту выступила слюна, словно он был голоден. Его мысли превращались в жадный шепот на краю сознания.

Ухоженные. Заботящиеся о своем теле. Ногти, волосы, зубы – на фотографиях все в идеальном состоянии.

Вскрытие показало, что они голодали около недели, прежде чем он их убил. Но держать сильную женщину, всю – кровь с молоком, запертой в комнате тяжело, – ему нужен подвал. Он не держал их связанными, значит, места достаточно, чтобы они двигались, но не могли сбежать. Сбитые ногти, ссадины на ладонях – они что-то царапали, пытаясь выбраться.

Подвал должен быть огромным. Цокольный этаж под мастерскую, где он может заниматься… чем? Чтобы снять кожу, ему нужны крепкие потолочные балки, куда он мог подвесить труп. Выстрелы в голову, а не в грудь. Кожа – важнее всего. Кожа… что он с ней делает? Из водоворота мыслей его вырвал стук.

– Я все, спасибо за помощь. – Адвокат кивнул ему и ушел наверх по лестнице.

Уилл устало откинулся на спинку стула. Он мог скормить Мириам кое-какие мысли насчет дела и без того, чтобы обсуждать его с Лектером, но что делать с Мэтью, он пока не знал. В идеале ему бы отвлечь обоих, чтобы спокойно заняться этим парнем.

Уилл посмотрел на часы – конец смены уже через час – и усмехнулся. О-о, он прекрасно знал, что надо сделать.

Он отдал папку на безлюдной парковке госпиталя, кутаясь в пиджак от холодного ветра с залива.

– Я могу ошибаться, но вам стоит уделить внимание второй найденной девушке.

– Лектер что-то сказал? – Мириам с надеждой сжала папку, не торопясь сесть в машину. Она приехала на черном шевроле, явно принадлежащем Бюро. Уилл запомнил номер.

– Он сделал намек, что груз на ее теле был привязан не просто так. Фредерика Биммель, если не ошибаюсь.

– Он не хотел, чтобы ее нашли первой.

Уилл взглянул на агента с интересом. Она была хороша. Одна подсказка, и женщина уже знала, куда копать.

– Больше он, к сожалению, ничего не сказал, но я позвоню, если ситуация изменится. – Они попрощались, и Уилл задержал руку на дверце ее автомобиля. – И, агент Ласс, прошу, будьте осторожны.