Текст книги "Свободная вакансия (СИ)"
Автор книги: MandoDiao
Жанр:
Фанфик
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)
Уилл сделал глубокий вдох и выдох и выпрямился.
– Нет, я и так задержался. Прошу прощения, если обидел.
Увидев, что он собирается уйти, Лектер повысил голос:
– Пока вы читали бестселлер Чилтона, вы были согласны с его выводами?
– Нет, – тихо ответил он, стоя вполоборота. По крайней мере, ему не приходилось смотреть Лектеру в глаза.
– Почему же вы считаете, что вы не правы?
– А я прав? – он бросил удивленный взгляд через плечо.
– А вам хотелось бы?
– От моего хотения тут мало что зависит.
– Напротив. От веры в свою правоту зависит если не все, то очень многое. Вы ищете объективности или одобрения, Уилл? Если я скажу, что вы правы, разве это не будет еще одна субъективная точка зрения? Наш мозг устроен так, чтобы находить связи между происходящим. Вы видите картину: человек с руками в крови и труп рядом. Любой сделает вывод, что это и есть убийца. Наука позволяет нам подтвердить или опровергнуть наш вывод, но психология сейчас, как научная дисциплина, не больше младенца, только начавшего познавать мир.
– Допустим. И если доктор Чилтон уверен, что вы социопат, так и есть?
– А он уверен? – в ответ спросил Лектер, слегка ухмыльнувшись. – Или использовал первый попавшийся знакомый термин, чтобы блеснуть своими знаниями? Точнее, их отсутствием. Чем, кстати, и занимается до сих пор, публикуясь в Психиатрическом Вестнике. Но он точно уверен, что я считаю его врагом и с удовольствием убью, если когда-нибудь окажусь на свободе.
– И вы убьете его?
– Лишь закончу то, что начал наш дорогой Абель, вырезав парочку его не жизненно важных органов. Пока Фредерик будет верить в это, он выживет. Как выжил древний человек, который, увидев пятна в высокой траве и услышав шелест, не успокоил себя, что это цветы и ветер, а испугался, что это тигр, и бросился наутек.
– Доктор Чилтон, скорее всего, вас слышит. Прямо сейчас.
Лектер улыбнулся шире.
– О, я на это и рассчитываю. А вы видите тигра в траве, Уилл?
========== Часть 4 ==========
Нэшнл Тетлер от 3 августа 1977
ОТРАДА ОТЦА-КАННИБАЛА
– Имя «Абигейл» мой муж дал сразу после родов, только забрав дочь из больницы, – поделилась с нашей редакцией Луиза Хоббс, жена Миннесотского Сорокопута. – Я боялась, что он будет из тех отцов, что уходят с головой в работу, но Гаррет был не таким. Он словно увидел в Абигейл смысл жизни. Он учил ее всему: кататься на велосипеде, плавать, водить машину, и часто водил на охоту.
(на фото Луиза Хоббс вытирает слезы)
– Нам пришло письмо из Университета Северной Дакоты, что ее приняли на экологический факультет. ФБР сказало, что в этот же день похитили Диану Вудворд. Я не знала, я понятия не имела, что он на такое способен. Он очень любил меня и Абигейл и заботился о нас. Я думала, что мне повезло.
По официальным источникам на сегодняшний момент на счету Миннесотского Сорокопута 13 жертв. Их волосы, кости и другие части тела были обнаружены в охотничьем домике Хоббса, где он приспособил их в подушки, костяные ручки для ножей и даже затирку между досками. Причастность Хоббса к еще двум исчезновениям пока расследуется, но уже сейчас можно сказать, что убитые горем родители Шоны Олсен и Джессики Латимер наконец-то получат останки своих дочерей.
В виде поделок из кости.
(фотография фигурок животных на столе из охотничьего дома Хоббса)
Сам Гаррет Джейкоб Хоббс объявлен в розыск.
(семейная фотография Хоббсов. Гаррет, Абигейл и Луиза слева направо)
Стражи порядка и сам агент Кроуфорд отказались комментировать поиски убийцы, но вот, что нам сообщила Абигейл Хоббс, которая сама только отошла от шока и проводит все свободное время с матерью.
– Перед исчезновением папы к нам домой приходил мужчина. Я как раз приехала на каникулы. Темные волосы, средний рост, был одет как-то неряшливо. С собакой на поводке. Домой в тот вечер папа уже не вернулся.
Кто же этот странный незнакомец? Обычный прохожий или соучастник зверских убийств? Мог ли он помогать Гаррету Хоббсу в его ужасных деяниях? И самое главное – Абигейл и Луиза Хоббс еще в опасности? У ФБР, как обычно, нет ответов.
Фредди Лаундс
Нэшнл Тетлер от 10 августа 1977
Мой дорогой друг,
Хоть вы и решили приостановить наше общение, я надеюсь, что вы все еще проверяете колонку с объявлениями. Меня навещала коллега и сообщила любопытную весть, что ФБР разыскивает убийцу нашего общего знакомого – мастера шоколадных дел. Тело не найдено, однако они обнаружили на пороге дома оленьи рога, на которых остались следы крови.
Вы взяли всю вину на себя и подарили покой его семье, совершив поистине благородный поступок.
Меня попросили составить психологический портрет – ваш, мой дорогой друг – за довольно смехотворную цену. Еще никогда мое заточение и физические лишения не приносили мне столько удовольствия.
Вы расправили крылья и осмелели в воздушных пируэтах. Осторожнее, не ударьтесь головой.
искренне Ваш,
Г.
Нэшнл Тетлер от 17 августа 1977
БАЛТИМОРСКИЙ ПАЛАЧ СНОВА ВЫЙДЕТ НА ОХОТУ?
Ни для кого не секрет в полной несостоятельности ФБР против настоящих чудовищ, которые бродят по нашим городам, нашим улицам и даже домам. Но вот теперь появился тот, кто взялся за борьбу с тьмой.
Гаррет Джейкоб Хоббс безнаказанно убивал более двух лет подряд, пока однажды, месяц назад, не исчез бесследно по пути с работы домой. На его счету пятнадцать жертв, пятнадцать невинных душ, которые ФБР не особо старалось спасти.
Недавно стало известно о еще одном маньяке, который предположительно пал жертвой Балтиморского Палача. Элдон Стамметс, фармацевт. Это его грибную плантацию из десяти человек полгода назад нашли двое подростков в лесу Элк Нек недалеко от Балтимора. Это те жертвы, о которых нам сообщило ФБР, но сколько плантаций было на самом деле?
21 февраля Элдон Стамметс не явился на работу. Дома у него нашли пустые ампулы инсулина, которые он заменял на сахарный раствор, чтобы его жертвы впадали в искусственную кому. Коллеги Стамметса припомнили, что накануне его спрашивал мужчина средних лет с собакой, которую он оставил привязанной на входе.
Слишком хорошо, чтобы быть обычным совпадением, не так ли?
Три дня назад в Трентоне, штате Нью-Джерси, была найдена зверски изуродованная чета Андерсенов прямо в номере отеля, где они остановились. Убийца срезал кожу на их спинах и подвесил к потолку с помощью рыболовных снастей, сделав им «крылья». Внутренние источники сообщают, что убийца спал в их номере всю ночь. Местная полиция прозвала его «Ангелом Смерти», остальные подробности не раскрываются в интересах следствия.
Может, Палачу удастся то, что не удается ФБР? Кто найдет Ангела быстрее?
Лично я ставлю на Палача.
Фредди Лаундс
Мнение журналистов может не совпадать с мнением редакции.
О. Райли. Адвокатская контора.
Решение спорных вопросов и авторских прав.
MD 21201
Нэшнл Тетлер от 24 августа 1977
Мой дорогой друг,
Много воды утекло со времен вашего последнего письма. Я искренне надеюсь, что вы не считаете дни. Их прошло сто двенадцать. Как думаете, когда я перестану считать? После четвертой сотни? Пятой? Отметим юбилей?
Я не оставлял ваши письма на хранение, так что все, что мне остается – это мой дворец памяти, в котором, должен признаться, вам выделено больше, чем одна комната. Там собраны запахи, строчки, быстрые и аккуратно выведенные, медленные и сомневающиеся. Вы тоже там есть – тень, призрак из дыма, вы рассеиваетесь, стоит подойти ближе.
День вашего рождения мне неведом, быть может, он даже сегодня, прошу прощения, что не смогу прислать вам открытку или поздравить соответственно. Для вас разумнее найти другой якорь, который, по крайней мере, не заточен уже два года в одних стенах и не увидит ничего, кроме них, еще очень долго. Надеюсь, вы в добром здравии, потому что не смогу вас проведать, даже если сильно захочу.
По вполне понятной причине.
Вам же лучше сохранять молчание. Ф. нервирует популярность моей персоны, и он снова задерживает почту на неделю или две. Я ищу знакомый почерк среди других писем и не нахожу, разочарованный и умиротворенный. Я надеюсь, вам никогда не понадобится больше моя помощь, как и плавание в темных водах безумия.
ваш,
Г.
Ганнибал,
Я начинал писать и не заканчивал, сжигая бумагу, настроенный решительно против любых попыток с вами связаться. После восьмого яростного акта сжигания очередного письма я перестал считать. Сейчас их, наверное, перевалило за второй десяток. Похоже, меня никогда не возьмут в партию зеленых, учитывая мое расточительное отношение к деревьям.
Знаю, что несмешная шутка, но я устал сражаться с самим собой. Пусть будет, как будет. Ни одной зачеркнутой строки, ни одного переписанного слова.
Я думал, что, как только мы перестанем общаться, ваш голос в моей голове утихнет. У него моя интонация, но ваша манера говорить. Он все еще здесь, со мной, он оказался глубже, чем я ожидал, или даже стал частью меня самого. И, как оказалось, мне совсем не нужно для этого вас убивать.
Вы думали об этом? Съесть меня? Конечно, думали. Вы ведь даже писали об этом. Сейчас я думаю, что это был комплимент. В своем роде. Вы довольно своеобразный человек, Ганнибал, и юмор у вас тоже специфичный.
Мне нравится.
Мне нравитесь вы, и законы нашего притяжения напоминают мне законы гравитации. Два массивных объекта, расположенных на небольшом расстоянии, неизбежно столкнутся в пространстве под силой притяжения. Если бы вы знали обо всех нитях судьбы, которые нас связывают, вы бы скорее всего назвали это «предначертание». Общие круги, общие знакомые, места, где мы побывали, город, где мы обосновали свой дом, Джек, который приходил ко мне пять лет назад, чтобы я помог ему с вашими убийствами.
Помните Тобиаса Баджа? Я вот помню. Вы пришли в его магазин, чтобы купить струны для клавикорда, но вы понятия не имели, что в этот момент я сидел у него в подвале, истекая кровью, и вы буквально спасли мне жизнь своим появлением.
Кажется, у жизни чувство юмора прямо как у вас. Жестокое и для своих.
Я не боюсь быть раскрытым, насколько я знаю Джека, он никогда к вам не придет. Вы будете только мучить его и отправите обратно ни с чем. Он это знает. Вы это знаете. И даже если вы раскроете мое имя, вам это ничем не поможет. Уже. Я покончил с прошлой жизнью, можете меня поздравить.
Вы знаете, почему я все же написал. О, вы отлично знаете, и, могу поклясться, первое время вас это бесило не меньше, чем меня. Что это за всеобъемлющий голод, который можно утешить лишь одним добрым словом? Вы воззвали ко мне не менее отчаянно, чем я взывал к вам.
И я все еще понятия не имею, что с этим делать. Можем подумать вместе.
С уважением,
ваш друг.
П.С. Ответ можете отправить в университет Северной Дакоты на имя Абигейл Хоббс. Но только на этот раз.
29 сентября 1981 год
– Зачем ты это делаешь?
Уилл откусил яблоко и поднял голову от газеты. Он сидел на пластиковом стуле возле камеры Питера, ожидая, пока тот побреется. В блоке для особо опасных бритье позволялось заключенным два раза в неделю, душ – один раз.
– О чем ты?
Питер по-птичьи моргнул, в глазах отразилось любопытство напополам со страхом. Пена на подбородке белыми линиями стекала на шею, он махнул рукой вокруг.
– Это.
– Тебе придется быть конкретнее, – Уилл улыбнулся, прекрасно зная, о чем тот говорил, но не собираясь помогать. Он и сам когда-то был на его месте, ступая по зыбкой дорожке социализации, и жалость всегда бесила его больше всего.
– Почему ты со мной добр?
– Потому что ты того заслуживаешь.
– Я убийца.
– Да? Ты уверен?
Питер открыл и закрыл рот, явно запутавшись.
– А ты нет?
– Я думаю, – Уилл откусил яблоко и прожевал, подбирая слова, – что тебе очень не повезло с друзьями.
– Я… я не понимаю, о чем ты. – Питер отвернулся, отложив бритву на ободок раковины, и обнял себя двумя руками.
– Понимаешь.
Уилл пересел вместе со стулом чуть правее, спрятавшись за стеной, чтобы дать Питеру иллюзию уединения. Удерживая яблоко в руке, он откинул голову назад и закрыл глаза.
– Он был единственным, кто не смеялся над тобой. Кто принимал тебя таким, какой ты есть, и не просил ради него измениться. Он был опасен, но не по отношению к тебе. Никогда. Но и закрывать глаза на то, что он творит ужасные, жестокие вещи, ты не смог. Ты пытался предупредить, но никто тебе не поверил.
Ответом ему было молчание, лишь противно звенела лампа на потолке, закрытая решеткой. Лектера в своей камере не было, Чилтон вызвал его в общую допросную, так что у него был шанс поговорить с Питером по душам, не боясь себя раскрыть.
– Как его зовут?
– Кого? – испуганно проблеял Питер, по звуку уронив бритву в раковину.
– Твоего нового друга. Животные намного честнее людей, не находишь? Всегда предпочитал их компанию.
– Кевин, – ответил тот после небольшой паузы.
– Здесь запрещено иметь животных. Если кто-нибудь узнает, то они заберут его у тебя.
– Ты ведь не скажешь?
Уловив новую волну страха, Уилл открыл глаза и улыбнулся пустой камере напротив.
– Нет. Ведь я тоже твой друг. Друзья так не поступают.
– С-спасибо.
– Друзья не предают, не вешают друг на друга собственные убийства, не оставляют гнить в тюрьме. Кларк Ингрэм не твой друг, Питер. Ты ведь это понимаешь?
Голос из камеры можно было принять за шепот умирающего:
– Д-да.
– Ты ненавидишь его?
Раздался тихий вздох.
– Да.
– Куда он отправился?
– Я не…
– Друзья не врут друг другу, Питер. Я не врал тебе, а ты? Ты можешь сказать мне. Он приходил, не так ли? Перед тем как уехать. Не мог не прийти. Он любит риск, но риск строго рассчитанный.
– Он сказал, что поедет в Ричмонд под именем Джорджа Стокфилда.
– Спасибо, Питер. – Уилл снова откусил яблоко.
Когда Лектера вернули в камеру, Уилл уже сидел за монитором с чашкой кофе. Тележка, к которой тот был привязан, проехала мимо поста, он проводил ее взглядом и, стоило Барни скрыться дальше по коридору, нашел на мониторе изображение с его камеры.
Барни был осторожен. Судя по движению губ, они обменялись несколькими фразами, после чего огромный санитар завез доктора внутрь стеклянной камеры и отстегнул широкие ремни. Лектер с удивительной грацией спустился со ступеньки, несмотря на связанные за спиной руки и маску-намордник. Плененный, но не сломленный.
Уилл позволил себе слабую улыбку.
Как великан Тифон о драконьи сто головах и огненных глазах. Отец чудовищ, угрожавших человечеству. Низвергнутый в Тартар, но и поныне, стоит ему пошевелиться, как происходят землетрясения и дуют знойные ветры.
Барни вышел из камеры, забрав смирительную рубашку. Наручники он снял с Лектера через отверстия в стекле, после чего доктор оставил маску в ящике для передач и вернулся за стол, как будто все эти предосторожности были его обычной рутиной.
На столе его ждали несколько писем. Каждое из них было вскрыто, проверено, прочитано до адресата на поиск острых предметов или неподходящего содержания. И одно дело – догадываться, и совершенно другое – видеть. Уилл сжал ручку кружки, чувствуя себя липким и грязным.
Кто-то читал его признания. Не кто-то, а Чилтон – исправил себя он. Уилла спасла масса других фанатских признаний, повторяющих одно и то же. Как он был им благодарен сейчас, наблюдая за тем, как Лектер сортирует конверты в разные стопки. Те редкие, что удостаивались прочтения, еще несколько минут оставались в его руке. Лектер покачивал ими возле лица, вдыхая запах, а затем убирал обратно в конверты. Медленно и методично. Не сгибая ни одного уголка, относясь к бумаге осторожно, деликатно и с заботой.
Уилл всматривался в его спокойное, умиротворенное лицо, и только потому уловил – всего на несколько секунд доктор снова оглядел письма перед собой, поджал губы и прикрыл глаза в едва заметном недовольстве. Может, ему показалось, но Уилл почему-то ощутил тянущую тоску.
Обычное проявление эмоций для любого человека не означало ничего, но для Лектера, обладающего феноменальным самоконтролем, даже эта трещина в фасаде его безразличия была невероятным событием. Насколько этот фасад останется незыблемым, если Уилл скажет ему… если признается…
– Хорошо, что нашел с ним общий язык. – Барни вернулся на пост и тоже налил себе кофе.
– Он что-то сказал про меня?
– О докторе Чилтоне. Что даже санитары больше понимают в психологии, чем он. Они не очень друг друга любят.
– Я заметил, – Уилл спрятал улыбку за кружкой. – И давно они на ножах?
– С самого начала. Я не знал доктора Лектера до его заточения, но доктор Чилтон – да. Я слышал, он ему во всем подражал.
– Хорошо, что он не стал подражать вкусам доктора в еде.
Барни хохотнул и сел рядом.
– Да уж, хорошо.
– Что-то его зачастили вызывать.
– ФБР хотят встречи с Лектером, но мимо доктора Чилтона им не пройти. Он как Цербер у врат.
– Ему, наверное, это нравится. Что они его упрашивают. – Барни пожал плечами. – А что доктор Лектер?
– Даже если объявился новый маньяк, даже если умирают люди, ему все равно. Он будет издеваться над ФБР столько, сколько захочет, и в конце может оставить их ни с чем. Доктор Лектер уже так делал, с Зубной Феей, когда натравил его на Мириам Ласс. Она часто сюда приходила, мне даже казалось, что она ему нравится.
– Она его чем-то обидела?
– Она его поймала.
– Ты имеешь в виду, он злопамятный?
Барни снова пожал плечами.
– Мне так не кажется. Думаю, ему просто хотелось посмотреть, что произойдет.
– Но Зубная Фея исчез, я читал об этом. Ни тела, ни улик, ни новых убийств.
– А ты слышал про прокурора по делу Лектера, которого убили в собственном доме? А следом за ним судья, найденный в здании суда с вытащенными наружу мозгами. Я думаю, – Барни понизил голос, – что у доктора есть поклонник. Не удивлюсь, что он сдал ему Зубную Фею, как только ему наскучило.
– Почему ты так думаешь?
– Он сказал кое-что совсем недавно. Я сначала не понял, но вспомнил после убийства судьи.
– Что? – за не дрогнувший голос Уилл в другой вселенной потребовал бы Оскар за выдающиеся актерские способности.
– Он спросил: Барни, у тебя когда-нибудь был в жизни человек, существование которого уже наполняло смыслом твой день?
Уилл почувствовал, как сердце пропустило удар. Он мог ошибаться. Лектер мог говорить о ком угодно, почему он думал, что о нем?
– Звучит несколько… романтично? – он прикрыл паузу глотком кофе, собираясь с мыслями. – А ты не думал, что это он про Мириам Ласс?
– Нет, на Рождество он послал ей крем для лица «Эвиан».
– И?
– И если доктор Чилтон разрешит ей прийти, то увидишь.
Два часа спустя Лектера снова вызвали в общую допросную. Барни как раз подготавливал подносы с едой, так что Уиллу досталась обязанность сопроводить его в зал.
– Добрый день.
Лектер что-то писал за столом, и Уиллу показалось, что он подошел не к камере, а к его рабочему кабинету.
– Здравствуйте, Уилл. Как ваши дела?
– Спасибо, хорошо. Простите, что отвлекаю, с вами хочет увидеться Мириам Ласс.
Доктор задумчиво приложил кончик карандаша к губам.
– Тогда не стоит заставлять леди ждать. – Он поднялся, взял из ящика приготовленные Уиллом наручники и маску и застегнул цепи на ногах и руках, причем так спокойно, будто одевался в дорогой костюм.
– Маску, доктор, – напомнил ему Уилл, и во взгляде Лектера впервые мелькнуло нечто опасное.
– Мы же договорились не соблюдать формальности.
– Будьте добры, оденьте маску, или я не открою эту дверь.
Выражение лица доктора оставалось спокойным, лишь глаза задержались на нем чуть дольше обычного. Снова эта растянутая, глубокая интонация в голосе, будто его слова имели подтекст:
– Все ради вас.
А может, и имели. Уилл дождался, пока Лектер затянет ремни на затылке и отойдет к столу, сам же открыл дверь и завел в камеру тележку. Ремней на смирительной рубашке и креплениях подставки, на которую встал доктор, было так много, будто он связывал не человека, а бешеное животное. Последние ремни были у Лектера на груди, и, пока он их застегивал, тот слегка наклонился.
Заметив движение, Уилл замер, сердце забилось быстрее.
– Вы меня понюхали?! – спросил он, от удивления встретившись с ним глазами.
– Должен признать, что меня не в первый раз удивляет выбор средств гигиены местным персоналом. Вы купили свой лосьон в магазинчике на заправочной станции?
– Вас оскорбляет запах моего лосьона?
– Приносит ощутимые сенсорные неудобства. Если будете хорошо себя вести, сделаю вам подарок. Любите подарки, Уилл?
– Зависит от подарка.
Он подхватил тележку за ручки и покатил доктора на выход под электрический шум колесиков, стараясь не думать, что точно так же мог катить его где-нибудь в загородном доме, чтобы вскоре убить.
– Дети в этом плане намного честнее взрослых, вы не находите? У них нет моральных условностей, которые мешают им получить то, чего они хотят. Они выражают желание обладать в его чистом, незамутненном понимании. Они требуют. Говорят «дай». И им все равно, кто и зачем им желанное дает.
– Не все подарки даются безвозмездно.
– Вы хотели сказать – все подарки не даются безвозмездно. Боитесь, что я попрошу что-нибудь взамен?
– Кроме того, что я больше не буду бесить вас ужасным запахом?
– Вы бы доставили мне удовольствие.
Они остановились посередь огромного пустого зала с клетками, и Уилл обошел Лектера, остановившись прямо перед ним.
– А почему я должен доставлять вам удовольствие?
– Потому, что со мной будет гораздо приятнее иметь дело. – В темно-красных глазах доктора появился странный блеск, его голос глухо звучал под маской.
Уилл облизнул губы, нисколько не боясь и даже слегка улыбаясь.
– Вы угрожаете?
– Даю профессиональный совет.
– Буду иметь в виду.
Уилл ушел в комнату для посетителей, чтобы позвать агента ФБР в комнату, и, увидев ее, тут же вспомнил слова Барни. Мириам Ласс выглядела так, будто вернулась с войны: усталые, серьезные глаза, поджатые губы, зализанные в хвост темно-русые волосы, деловой костюм и коллоидный шрам на правой щеке, начинавшийся от челюсти и заканчивающийся под самым глазом, будто кто-то пытался раскроить ей лицо. И был в шаге от успеха.
– Он вас ждет.
Ласс деловито кивнула, перекинула пальто через правую руку, взяла со стула папку и с гордо поднятой головой отправилась в клетку льва. Стоило ей уйти, Уилл помедлил возле двери, прислушиваясь.
– А-а, агент Ласс. Какой приятный сюрприз. Вы получили мой подарок?
– Здравствуйте, доктор Лектер. Спасибо, получила. А затем переехала. Уже в третий раз, благодаря вам.
– Мне очень жаль, что я принес вам столько неудобств.
И Уилл мог поклясться, что в голосе Лектера не было ни капли сожалений.
========== Часть 5 ==========
Университет Северной Дакоты. Абигейл Хоббс
Мой дорогой,
Кажется, вас можно поздравить с обретением нового друга. Будьте добры, передайте юной мисс Хоббс мои наилучшие пожелания. Очень за вас рад.
А так же за Абигейл, чья жизнь постепенно входит в привычное русло. Надеюсь, вы хорошо понимаете, что, помогая ей, вы принимаете роль ее суррогатного отца со всеми вытекающими последствиями. Она уже рассказала вам, что помогала своему биологическому отцу охотиться на девушек? Я думаю, да. Ждете ли вы ее помощи в своем ремесле, или вам достаточно знать и хранить секреты друг друга?
Что бы вы ни решили, сперва помогите ей принять произошедшее полностью: свою роль в убийствах, обратную зависимость, ощущение «избранности», которое ей давал отец, а теперь и вы. Помогите ей принять любовь своего отца и ее любовь к нему. Абигейл ждет долгая дорога самопознания, вам ли не знать ее извилистость, так что будьте с ней рядом, когда она примет свою природу. Хищники тоже держатся стаей, мой дорогой друг, и наша с вами обязанность помочь юным созданиям в начале их становления. Я чувствую в Абигейл потенциал, обращайтесь за советом, если понадобится.
Я слышу зов, неслышный вам,
Гласящий: – В путь иди! -
Я вижу перст, невидный вам,
Горящий впереди.
Ее границы нормального еще свежи, еще держатся христианских принципов, присутствие ее матери удерживает ее от свободы. Помогите Абигейл сломать оковы и воспарить, ей больше не на кого положиться. Кто, если не вы? Ей необходимо стать сильнее, ведь люди не оставят ее в покое. Озлобленные, огорченные, погребенные своим горем, они придут за ней, и вас не будет рядом. Помогите ей открыть ее силы, ведь этот источник неиссякаем, и только он защитит ее. Она выжившая, и это клеймо останется с ней на всю жизнь.
Как вы сами, мой дорогой друг? Вы преступили новую границу, убив отца Абигейл и заняв его место. Полагаю, вы задушили его собственными руками, а затем повторили его ритуал. Вы разделили трапезу с Абигейл? За этим вы приехали к ней? Вы сказали ей, с чем пирожки в вашей корзинке, страшный серый волк Балтимора? Каков был Гаррет Джейкоб Хоббс на вкус?
Я очень жалею, что не смог присутствовать при вашем преображении. Уверен, вы были прекрасны. Расскажите, если будет возможность, как выглядел Хоббс, насаженный на рога? Что вы чувствовали, поедая его плоть вместе с его дочерью? Хотели бы вы повторить этот опыт? Я знаю, что вы попытаетесь закрыться, но не убегайте, прошу вас. Останьтесь со мной.
Где бы вы ни были, мои мысли всегда с вами.
искренне ваш,
Г.
П.С. Признайтесь, вы хотели получить от меня что-то личное, поэтому предложили услуги Абигейл? И вы знали, что я не смогу отказать вам. Будете ли вы хранить мое письмо, как я храню ваши? Можете не отвечать, я знаю ответ.
П.П.С. Дорогая Абигейл, вы также свободны писать мне в любое время, обещаю, я отвечу вам незамедлительно при первой возможности.
Ганнибал,
А. передает горячий привет, но слишком занята подготовкой к экзаменам, так что напишет немного позже. И я очень надеюсь, что это не была попытка разделить со мной отцовство. Я не имел в виду, что твоя помощь будет лишней, просто я не настолько безнадежен, правда, и как-нибудь справлюсь, имей немного веры.
Я скажу тебе то, что уже рассказал А. В ночь охоты я еще никогда не чувствовал себя настолько живым. Его убийство было… личным. Я задушил его голыми руками, и до последнего вдоха он сопротивлялся и смотрел мне в глаза. Мои руки дрожали еще двое суток, словно река жизни разбила во мне живой ключ, и меня потряхивало от некоего «откровения». Ты знаешь, я не особо верующий, но в ту ночь я открыл для себя культ жизни – великой, всемогущей и бесценной, и я чувствовал, как моя кожа горит под луной, будто под лучами солнца.
Будто я стал чем-то большим.
Знаю, звучит как бред сумасшедшего, но, ха-ха, я никогда и не был нормальным.
Да, нормальность определяется статистически ничем не выдающимися людьми. Или свиньями, как ты их называешь. Видишь, я слышу тебя на расстоянии, как будто ты сидишь рядом, или мы идем плечом к плечу. Слишком долго я был один, а потому это чувство – единения – новое для меня. Я не привык, что могу открыться хоть кому-то полностью, и меня не отвергнут. Что кто-то меня поймет.
Ты ведь тоже знаешь, каково это. Есть человеческую плоть в том числе.
Я все еще недалеко, так что можешь прислать письмо по прежнему адресу еще раз. Конечно, я сохраню твои письма, зачем бы я еще просил А. о помощи?
твой
Друг.
Я повторяю прежнее опять,
В одежде старой появляюсь снова.
И кажется, по имени назвать
Меня в стихах любое может слово.
Мой дорогой друг,
С детства нас учили не преступать законы Божьи. Нам показали табу – запрет на действия, которые приведут к сверхъестественному наказанию. Не убей. Не укради. Не ври. Не желай чужого. Не создай себе кумира.
Я преступил все. Чтобы выжить в этом мире, который создал бог, я преступил их все. Один за другим. Несмотря на то, где я родился и что со мной происходило, я всегда выбирал жизнь. Шаг за шагом во тьму, где она зародилась, где прозвучал ее первый крик, я прозрел, что никакой Бог человеку не нужен. Мы были созданы по его облику и подобию. Так чем мы хуже? Где молния с небес, которая должна пронзить меня, обратив тело в прах? Он не может? Или не хочет? Или ждет того, кто станет равным ему?
И кто станет равным мне?
Между нами могут быть тысячи километров, но это не преграда, когда мой разум говорит с твоим разумом напрямую. Я выбрал тебя, мой дорогой друг. Я могу направлять, советовать, нашептывать, но твой окончательный выбор за пределом моего влияния.
Освободись от остатков вины за отнятые жизни, они разбили твои цепи – поблагодари их. Теперь ты не просто большее, ты тот, чью тень я когда-то разглядел во тьме среди отчаянных строк. Среди шума других голосов твой голос тронул мое сердце. Было бы растратой не помочь столь прекрасному существу освободиться. Теперь ты по-настоящему свободен.
Перед тобой весь мир.
Лети же и не беспокойся обо мне. Со мной все будет порядке.
Лети, мой друг. Попутного ветра.
твой,
Г.
Ганнибал,
Довольно нечестно писать подобное, точно зная, что эти строки будут преследовать меня, как собственная тень, на задворках сознания. Что я буду…
Что я уже чувствую тебя рядом. Теперь я не один, никогда, даже в собственных мыслях.
О, я благодарен всем, кто погиб от моей руки. Поэтому я пишу из Огайо, где Элиот – тот самый Ангел Смерти, наконец-то, с моей небольшой помощью вознесся к небесам. Перед смертью он сказал: «Я вижу, кто ты есть, и не смогу помочь тебе. Никто не сможет. Пути назад нет.» Я видел себя его глазами, мое лицо пылало, но этот огонь никак не был связан с божественным.
Перед смертью Элиот рассказал мне о себе. Ему диагностировали рак мозга тогда же, когда я болел энцефалитом. Он любил рыбачить. Любил свою жену, но она оставила его наедине с тьмой. Он решил бороться так же, как и я, охотясь за чудовищами. Он был рад, что в конце своего пути он был не один.
Мне остается только желать такого конца. Ганнибал, будет ли странно, если я скажу, что перед смертью хотел бы увидеть тебя хотя бы раз? Что моя кровь на твоих руках – то, что снилось мне последние недели? Ты ведь тоже видел это. Моя кровь на твоем лице. Смешанная с твоей собственной.
Знаешь, что самое странное? Я понятия не имею, стал бы я сопротивляться.
твой
Друг.
Мой дорогой,
Несмотря на всю мою любовь к шекспировской литературе, я все же надеюсь на менее драматичное воссоединение, если уж нам когда-нибудь выпадет шанс организовать личную встречу.
И если уж совсем серьезно, я настаиваю на том, чтобы ты даже не думал в этом направлении. Место моего заточения, хоть и не отвечает моим вкусовым предпочтениям, хорошо охраняется, и я слишком хорошо тебя знаю – наставить пистолет на невинного человека вывернется тебе боком, боюсь, твоя рука дрогнет, а я не готов так быстро с тобой попрощаться. И уж тем более впервые увидеть твое лицо на фотографии возле посмертной статьи.
Поэтому, будь добр, береги себя для более удачного стечения обстоятельств.
Я ни в коем случае не сомневаюсь в твоих отцовских способностях. Уверен, ты позаботишься об Абигейл, и лишь предлагаю любую помощь, которую могу предоставить. Ты против нашего с ней общения? Если да, то я, уважая твое мнение, прекращу нашу переписку. К моему сожалению, ибо мне уже давно не удавалось поговорить со столь молодым, восприимчивым и открытым для знаний умом. Мне не нужно объяснять причины, твоего нежелания будет вполне достаточно.