Текст книги "Люди, Бооги и Монстры (СИ)"

Автор книги: MandoDiao

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– В ночь, когда меня избили, а маму изнасиловали, копы нас обоих увезли в больницу, – произнес Бен вполголоса. – Стоило врачам оставить ее одну, она пробралась в детское отделение. Не знаю, как она умудрилась найти мою палату, – с улыбкой добавил он, медленно наклоняясь к Джону, – но проснулся я вместе с ней.

Бен положил подбородок ему на плечо, рассматривая профиль Купера. Тот, сжав челюсти и нахмурившись, повернулся к нему лицом.

– Ты пытаешься успокоить меня байками из детства? – В противовес угрожающему виду, голос Джона был спокоен и мягок.

– А тебя нужно успокаивать?

Купер позволил уложить себя обратно, и на этот раз его широкая грудная клетка вздымалась равномерно, почти в унисон с дыханием Бена. Тепло разливалось от колен до кончиков пальцев, макушка Джона упиралась ему в подбородок, и они сытые, полулежа, просто слушали тиканье часов.

На них обоих свалилась неподъемная усталость. Десять минут прошли, но они не сдвинулись с места.

– Если ты начнешь меня убаюкивать, я тебе врежу, – низко проворчал Джон.

– У меня в детстве был плюшевый динозавр.

– Это намек?

– Это значит, эффекта от его рева было столько же, сколько от твоих угроз.

– Ты однажды допиздишься…

– Останешься? – Бен не дослушал, поглядывая на часы. Спать им оставалось часов пять, Куперу – четыре, если он поедет домой прямо сейчас.

Джон поднялся, высвободившись из объятий, и задумчиво глянул в его сторону.

– Ты понимаешь, что все, что творится – промывка мозгов? В нормальной ситуации ты бы спокойно поехал к своей девушке, а я был бы уже дома. Или нашел бы в баре перепих на ночь.

– Ты хочешь домой или в бар, Джон? – напрямик спросил он, ощущая странное чувство потери, как только Купер отстранился.

Джон шумно выдохнул, развернулся и положил руку на диван возле его головы, смотря ему прямо в глаза.

– Я надеюсь, ты не предлагаешь то, что, я думаю, ты предлагаешь.

Бен, оказавшись с ним так близко, вяло моргнул.

– Ты о чем вообще?

– Ты знаешь, что я гей, мы обнимаемся, как щенки в корзинке, и ты предлагаешь остаться на ночь. Какие у тебя варианты?

На словах про щенков Бен начал быстро и неумолимо краснеть. Он неловко рассмеялся.

– Конечно, Джон, трахни меня в жопу. Баклан, у тебя в распоряжении этот диван, подушка, покрывало и масляный обогреватель.

Купер облегченно выдохнул.

– Я уж думал, ты поехал крышей.

– Когда я поеду крышей, я пойду в монастырь. Женский. – Бен улыбнулся, увидев, как Джон хмыкнул на его ответ и убрал руку с дивана.

– Нет, парень, это будет значить, что ты полностью выздоровел от своего комплекса защитника. Но поверь мне, – он криво и печально ухмыльнулся, – этот гребаный город не даст тебе такой роскоши.

Ночью отключили свет. Бен понял это, когда перестал чувствовать руку, не укрытую одеялом. Он спрятал ее под покрывало и долго растирал, борясь со сном. Обогреватель молчал, редко потрескивая остывающими секциями.

– Да блять, – он неохотно вылез из-под одеяла и коснулся холодной стали на пробу.

Стоять в футболке было холодно, он прошел к окну и, подсвечивая экраном телефона, посмотрел на термометр через жалюзи. Вот же гадство. Уровень ртути безнадежно опустился до плюс семи. Бен прошел в зал, осторожно ступая по паласу. Хоть воздух не вылетал изо рта клубами пара.

Джону не стоило переживать, что Бен вдруг ударится из-за него в радужный мир членов, потому что менее подходящего человека для романтических мыслей было трудно представить. Бен посветил в его сторону экраном. Купер уснул на диване, как алкаш. Банки с пивом возле свисающей руки, сползшее одеяло, и огромный Джон, смешно поджавший ноги в белых носках.

Фото в инстаграм с тегом «бог гейского секса».

Ухмыльнувшись, Бен проверил второй обогреватель – холоднее, чем сосульки на Аляске. Он чертыхнулся и ушел в гараж включать дизельный генератор, захватив по пути толстовку с крючка. Мощности на много не хватит, но с удлинителем один обогреватель точно будет работать.

Пока он прокладывал шнур через гараж в спальню и все подключал, Джон даже не всхрапнул, и могло показаться, что он вообще умер. Бен подошел к нему и наклонился, слегка коснувшись плеча.

– Куп, – позвал он чуть слышно, и никакой реакции в ответ. – Джон. Джо-он. Джон, блять, проснись, а то околеешь тут.

Купер замычал, уткнувшись лицом в край подушки и сплющив правую щеку. Бен рассмеялся и подтолкнул его в плечо сильнее.

– Придурок, просыпайся.

– Бля, если там не конец света, я тебе пистолет в жопу затолкаю, – сипло ответил он, наконец продрав глаза.

– Спросонья ты само очарование. Вставай, свет отрубили, а обогреватель один.

– С твоей стороны так великодушно пожертвовать его мне.

– Хуй тебе за щеку, Купер, пошли, одну ночь, так и быть, я потерплю тебя в своей постели.

Джон нахмурился и пробубнил:

– Я сейчас не понял, это ты меня послал или предложил.

– Невыносимый придурок.

– Ты так сказал, будто для тебя это сюрприз.

Бен подозревал, что Купер совсем ничего не соображал и препирался на автомате, потому что без дальнейших пререканий пошел за ним в спальню и молча рухнул на его кровать, даже не позаботившись укрыться. Ну что за человек, а? То он расслабиться не может, то он напивается чужим бухлом до состояния «режь меня, грабь и убивай, мне посрать».

Пришлось вернуться за покрывалом в гостиную, а уж потом забираться обратно в кровать под успокаивающие переливы включенного обогревателя.

~~~

Когда Бен ночевал дома, то просыпался до будильника. В основном от холода, да и режим не позволял долго валяться в кровати. После влажного, промозглого воздуха проникающего в каждую щель и окно в его комнату, пробежка, порой, была единственным способом согреться. В этот раз он открыл глаза из-за того, что Джон зажал его в клинч.

Носом Бен упирался ему в локоть, видя с такого ракурса лишь русые волосы на руке. Собственное дыхание обдавало лицо. Он скосил глаза, но мускулистое плечо закрывало весь обзор. Бен находился словно в коконе из тепла и мышц, будто Купер стремился завернуть его в себя, как в одеяло.

Лежали они так уже пару часов – Бен успел отлежать левую руку, однако большая часть проблемы находилась гораздо ниже. В комнате по-прежнему было прохладно, и стоило ему двинуться во сне, чтобы согнуть ногу и спрятать ее обратно под одеяло, как, полностью повторяя его изгибы, бедро Джона устроилось у него под задницей, касаясь его паха через легкие штаны. В самое, мать его, теплое место. Но даже это Бен помнил смутно, через призму сна, потому что разбудила его мозолистая рука, скользнувшая под футболку на живот, и тянущее чувство утреннего стояка. Член, зажатый под своим и чужим весом, причинял боль, и Бен, не в силах терпеть, стал выпутываться из одеяла и Джоновых конечностей.

Поздно ли переживать за свою честь, если всего уже облапали?

Он вспотел, пока смог выбраться, в то время как Купер даже не проснулся. Рядом с ним, наверное, бомба разорвется, он даже не услышит. И это у него ПТСР и проблемы со сном?

Невнятно что-то промычав, Джон заграбастал под щеку вторую подушку и спрятал лицо от пробивающегося через жалюзи солнца. Бен фыркнул и ушел в ванную умываться.

Скорее бы этот дурдом кончился.

Бен принял душ, оделся, прочитал сообщения на фейсбуке и даже успел приготовить саднвичи, когда по коридору раздались тяжелые, шаркающие шаги. Бен обернулся от раковины, где домывал вчерашнюю посуду и замер. А затем подло, беззвучно захохотал.

Купера мучило похмелье. Больше того, он как потерянный стоял посередь коридора, потирая неоткрывающийся глаз, в одних белых трусах и носках. Светлые волосы на голове торчали, будто его вылизывала мама-кошка против шерсти.

– Ой как смешно, – прохрипел он жутко недовольный. – Где моя одежда?

Точнее Бен расшифровал это в членораздельную речь, потому что на самом деле тот бурчал себе под нос, не делая ни единой паузы между словами. Он махнул длинным ножом в сторону дивана – убранного, застеленного и протертого от слюней.

– Там.

Джон отвернулся, сосредоточенно дыша через нос, явно озадаченный, где это ужасное и далекое «там».

– На подлокотнике дивана, – подсказал Бен, возвращаясь к нарезке сыра. – Зачем нужно было много пить вчера, чтобы страдать так утром?

За спиной раздались кряхтение и вялые проклятия.

– Когда раскалывается голова, перестаешь волноваться о всякой ерунде, – Джон рухнул за стол, что аж стул взвизгнул, отъехав по полу.

– У тебя в родне майор Пейн, что ли? – между смешками спросил Бен и поставил перед Купером тарелку с бутербродом, жуя при этом свой на ходу.

– А у тебя – Мать Тереза? – передразнил тот и грустно посмотрел на тарелку. – А кофе есть?

Взгляд его голубых тоскливых глаз мог растопить льды в Антарктиде. Бен, наверное, впервые видел его таким: несобранным, с щетиной, с сонной отметиной от подушки на щеке.

– Электричество до сих пор не включили, так что только если по пути куда заскочим.

Джон продолжил странно на него смотреть, будто у него за ночь умер щенок.

– Мы же с тобой не… – он махнул рукой в сторону спальни. – Скажи, что нет.

Бен никогда бы не подумал, что мысль переспать с коллегой страшит Купера настолько же, как, наверное, повторение 11 сентября всю Америку, благослови ее господь. Должен ли он обидеться? Бен прожевал кусок сандвича и отрицательно мотнул головой.

– Спасибо, боженька, за полшестого по пьяни, – Джон растер лицо ладонями, облегченно выдохнув. – Есть все-таки плюсы от многолетней интоксикации лекарствами

Бен открыл было бутылку с водой, чтобы запить, но чуть не поперхнулся. Он всегда забывал, что у Джона феноменальная способность сообщать слишком много информации в рекордно короткие сроки.

– Ты, нарциссичный старый импотент, есть-то будешь?

– Это дерьмо? – тот отставил со звоном тарелку подальше, просыпаясь и все больше приходя в себя. – Нет, заедем в Ин-н-Аут. И дай бритву. – Купер провел рукой по колючему подбородку. – А то мне только мозготраха от Хилла не хватало за ненадлежащий внешний вид.

~~~

– Две горячих цыпочки, голышом, в танцующем фонтане зовут «мистера полицейского» арестовать их, и на тебе, блять! – Дьюи взмахнул руками. – Она скинула их вещи в воду, приколи? Вместе с телефонами. Что за мозги куриные?! Пиздец, настроение мне испортила.

Купер ухмыльнулся, смотря на Дьюи над съехавшими солнечными очками, и макнул картошку фри в соус.

– А что ты вообще делал возле Беверли-Хиллс? Это не твой район.

Дьюи показал на него двумя указательными пальцами, как будто попал на вечеринку.

– Любой район, в котором две клевые цыпочки танцуют в фонтане, – мой, Куп.

– Ну если ты так представляешь себе клевых цыпочек, – фыркнула Сандра, его новая протеже, ставя поднос с едой рядом и присаживаясь за их стол. – Нет, правда. Вы бы их видели! Волосы пережженные, желтый загар из солярия, даже вокруг глаз эти, как их, белые морщинки из-под очков для купания. Я уж молчу, что на руке одной была татуировка. Парень, вот ты, догадайся, какая. – Кивнула она Бену.

– «Мечтай»? «Не бойся»? Японский иероглиф? – Сандра отрицательно покачала головой на каждый его вариант.

– Я знаю, – включился Алекс в игру, – Нотка. Нет? Знак вечности? Да бля. Перышко?

– «Рожденная быть счастливой», – произнес Купер.

– Точно!

Джон пожал плечами.

– Классика.

– Да что вы понимаете! Ты баба, ты член в штанах не можешь удержать, – махнул он на Бена, дошел до Джона, – с тебя вообще какой спрос, – пришла очередь Алекса, – но ты, ты-то меня понимаешь? Женат? Дети есть?

О’Доннел тоскливо вздохнул.

– Нет. Я влюблен в одну девушку, но она меня динамит.

– Бля-я-я, пиздец, – разочарованно протянул Дьюи, прикладываясь к своему огромному стакану с кофе, – кружок хоровых мальчиков. Джон, где твой напарник опять?

– Ему жена еду собирает.

– Он что, боится, мы обосрем ее пирог с тунцом? А? – он толкнул Сандру в плечо, и она в раздражении закатила глаза. – Вот чего ты опять бесишься? Хуже моей бывшей жены, честное слово. А она терпела меня восемь лет.

– А потом настолько разочаровалась, что ушла в лесбиянки?

– Хэй, я пил, а не избивал ее и детей. Между прочим, я передал ей дом и отличную фамилию с польскими корнями.

Сандра смерила его нечитаемым взглядом.

– Все, что ты им передал, это уебищная репутация в участке и болезнь Альцгеймера от твоей бабули. И ой, знаете, пойду-ка я поем за другим столиком. Мне нужен перерыв от этого мудозвона, – она встала из-за стола и ушла на другую сторону открытого кафе.

Наступила неловкая тишина.

– Ньявес тебя уела, Дьюи, – хохотнул Купер, отпивая колу.

– Да что она себе позволяет, шлюха? – громко возмутился тот, отставив поднос. – Что я, блять, ей сделал? Весь день только и делает, что злится, как будто я попал в «Убийственное караоке». Вякнешь что-нибудь не то, и понеслись бензопилы по яйцам.

– Дьюи, – предостерегающе произнес Купер. – Давай я с ней поговорю. – Он начал было вставать, но Бен перехватил его за плечо и тряхнул головой.

– Лучше я. А ты успокой его, а то из-за криков сейчас еще и на нас копов вызовут.

Джон открыл рот, но, промолчав, сел обратно. Его пристальный взгляд Бен ощущал все то время, пока не скрылся за углом кафе, где тут же нашел Ньявес. Она выбросила еду в мусорку и хмуро пила свой кофе, прислонившись спиной к стеклу.

– Если ты скажешь, что я с ним слишком строга или что он хороший коп, я тебе врежу, – предупредила она, сжав полные губы.

Ньявес была очень красивой, и почти каждый в участке гадал, почему она пошла по карьере обычного полицейского. С ее огромными глазами шоколадного цвета и бронзовой кожей она могла запросто работать моделью и не выслушивать в свой адрес оскорбления от типа вроде Дьюи. Бен никогда не учил новичков. Единственный пример перед ним был Купер, и его трюки сработали на Бене довольно успешно. Честность за честность.

– У тебя в семье кто-то пил? – он сложил руки на груди.

– А какая тебе разница?

– У меня мать. Отец нас бросил, когда мне было девять, и ее это сильно подкосило. А у тебя кто? – спросил Бен, будто не слыша.

Ньявес посмотрела на него с сомнением и отвернулась.

– Отец. И слушать по двенадцать часов, как этот старый мудак Дудек гордится, что вытащил свой зад из запоя и обрел вторую, духовно полную жизнь уже просто, – она вдохнула, чтобы зарычать, – невыносимо, блять!

– Что он сделал? В смысле, твой папаша.

– Ты не подумай чего такого. Не насиловал, даже руку не поднимал. Просто напивался как свинья. У меня младший брат есть, в колледже учится. Мать ради нас двоих жилы рвала, на трех работах пахала, а этот урод месяц работал, а потом его выкидывали за прогулы. То, что Дьюи в завязке, это конечно, хорошо, но жизни дочерям он все равно испоганил.

– Мне жаль. Но Дудек не самый плохой инструктор, уж поверь.

– У тебя же был Купер, я слышала, что он под дозой на смену выходил.

Похоже, слухи в участке переносились со скоростью звука. Ньявес неделю не успела отработать, как уже была в курсе.

– Ага, так что я дам тебе совет на личном опыте. Дудек не должен тебе нравиться, ты не обязана его уважать, вы можете не быть друзьями и не жарить вместе барбекю по выходным. Главное, что ты должна знать, выходя на смену, что твой напарник прикроет тебе зад, чтобы ни случилось. На Дьюи можно положиться, и, хоть я от него тоже не в восторге, пошел бы с ним на смену без вопросов. Хотелось бы мне сказать, что мой новый напарник такой же, но, честно говоря, понятия не имею. Так что тебе повезло.

Сандра ничего не ответила, выкинула пустой стаканчик и отлипла от стены.

– Подумай на этим, – добавил Бен и пошел обратно.

– Эй, – вдруг крикнула ему Ньявес, и он обернулся. Ее лицо стало мягче, и она слегка улыбалась уголком рта. – Не хочешь выпить сегодня? После смены?

Бен улыбнулся в ответ и кивнул.

– Можно. Но если ты собираешься снова жаловаться на Дьюи, ты угощаешь.

~~~

– Я скучаю, когда, – зачитал Алекс, держа над бумажкой карандаш и облокотившись на открытое окно патрульного форда виктория. – Когда мать читает мне нотации, когда политики болтают с телека, когда на смене ни черта не происходит.

– Вот зря ты так, – Бен за рулем покачал головой. – Говорят же, для тех, кто был в Афгане, никогда не будет слишком тихо. Надо радоваться, что никого не убили или не ограбили.

– Ну давай, твой вариант. Я скучаю…

– Когда напарник нудит мне в ухо, – ухмыльнулся Бен.

– Иди в жопу. Что тут следующее? Мне трудно забыть. – О’Доннел тут же черкнул пару строк. – Это проще простого.

– Что?

– Вчерашнюю девчонку, конечно. Так жалко ее, пиздец. А тебе нет?

Бен скривился, как от зубной боли.

– Меня больше напрягало, что у Вальдеры кран не закручен и постоянно капала вода.

– Ты псих, – нахмурился Алекс. – Я еду с психом.

– Ага, и будешь ездить еще долго, – Бен ухмыльнулся. – Слушай, если ты собираешься писать все как на духу, от меня-то не требуй. Мне уже хватило мозгокопаний на всю жизнь.

– Ну, как знаешь. Что, так и написать? Бен Шерман, не могу забыть, как одна из жертв налажала с сантехникой?

– Напиши.

Алекс хохотнул и что-то написал, но Бен не стал всматриваться в ответы.

– Когда я вижу подростка… я думаю, фигли он не в школе. А ты?

– Думаю, нет ли у него ствола под футболкой.

– Бля, Шерман, ты точно больной, – заметил Алекс, постукивая карандашом по планшету.

Бен косо глянул на О’Доннела и пожал плечами, выворачивая на бульвар Венеции и следуя дальше по маршруту.

– Ты просто здесь мало отработал, парень. Поверь мне. К концу месяца ты будешь такой же.

– Нервный?

– Осторожный.

– Мне очень хочется… чтобы Энн согласилась пойти со мной на свидание, – с ходу закончил Алекс, и Бен с сочувствием спросил:

– Ты ведь понимаешь, что раз она тебя избегает уже месяц, то взаимности тут не жди.

– Знаю, – вздохнул напарник, – но разве так сразу разлюбишь? Я ей пьяным даже писал, в любви признался, потом так стыдно было, кошмар. Да и хер с ней, я о ней всю ночь думаю, не хватало, чтобы и я здесь ныл, как сопляк какой.

– Ты и есть сопляк. Влюбленный сопляк.

– Ой, спасибо, Шерман. Твое утешение выше всяких похвал.

– Всегда пожалуйста. Ладно, моя очередь, – они остановились на светофоре. – Мне очень хочется, чтобы закончился дурдом с тренингами, и от нас отъебались.

О’Доннел сел удобнее, встрепенувшись.

– Кстати, да. Как там продвигается у вас с Купером? Я смотрю, вы между собой парой слов перебросились всего. В любовном гнездышке у роз выросли первые шипы?

Бен не мог сказать, что Джон у него ночевал, и тем более, что за утро они успели надоесть друг другу хуже горькой редьки. Купер с похмелья был даже хуже, чем пьяный или обдолбанный.

– Терапия не исправит того факта, что Купер первосортный говнюк.

– У него отец сегодня умер, я бы тоже вел себя не лучше.

Бен был рад, что они только тронулись со светофора и форд не успел набрать скорости. Он притормозил и пропустил внезапно появившегося из кустов пешехода.

– В смысле?! А ты откуда знаешь?

– Его Дьюи спросил, когда ты отошел утешать Ньявес. Ты, кстати, ее телефончик стрельнул? – подмигнул ему Алекс. – Огонь баба.

Но Бен его не слышал. Так вот что за звонок был перед выходом из дома – наверняка, звонили из тюрьмы, и вот почему Джон потом вел себя как распоследний мудоеб. Ну бля, шикарно. Сказать же не мог, да?

– А-57, ответьте, – внезапно прозвучало среди обычных переговоров по рации.

– Диспетчер, А-57 на связи, – ответил Алекс, переглянувшись с Беном.

– Перейдите на закрытую частоту.

Его напарник переключил рацию, и они стали ждать. Бен сбавил газ и остановил машину возле бордюра, но не заглушил.

– А-57, немедленно отправляйтесь на пересечение Норвуд и 21-ой. Там вас будет ждать А-44. Сейчас с вами свяжутся и введут в курс дела. На общем эфире сохранять молчание.

– Вас понял, – ответил Алекс и потянулся к ремню безопасности.

– Ну вот, я же говорил – не буди лихо, пока тихо, а ты не верил.

Бен включил люстру и с визгом развернулся в сторону к шоссе.

– Шерман, ты тут? – на их частоту вышел Дьюи. – Как далеко находитесь?

– Да. Что там у вас? Мы сейчас выезжаем на 10-е шоссе, будем минут через десять.

– Да жопа, вот что! Погнались за подозреваемым, я потерял Ньявес из виду, и она не выходит на связь. Хуй знает, почему. Инфаркт? Приступ? Напали какие-то бомжи? Я уже вызвал детективов, но бля, пока тут кто-нибудь доедет по пробкам, ебаный час пройдет.

– Сейчас будем, – только и ответил Бен, давая по газам. – Плохой район, ох, не нравится мне это, – пробормотал он Алексу. – Там через два квартала копы того бомжа забили, народ и так полицию не любит, а сейчас уж… Возьми с собой тазер, выставь заряд помощнее.

Они доехали даже быстрее, чем Бен рассчитывал. На парковке у Норвудской школы их уже ждала машина Дьюи и еще одна патрульная. Сам Дудек сидел с открытой дверью с рацией в руках, видимо, пытаясь связаться с Ньявес по закрытой линии. Стоило им затормозить, Бен и его напарник выскочили из лунохода.

– Это тот тип? – спросил он, кивая на парня на заднем сидении в наручниках.

– Ага, паскуда вылетел на меня с черного хода кафешки. Еще и сопротивляться пытался, хуесос. Говорит, ни хрена не видел.

– Где вы связывались последний раз?

– Возле Парк Гроув. Парни пошли проверять на юге.

– Тогда мы возьмем север. Алекс, – он повернулся к напарнику, – ты со стороны Бонсалло – улица параллельная, будем прочесывать каждый угол. Мусорные ящики, переулки, стучись к соседям. И будь на связи перед каждым домом, понял?

– Погнали.

Без лишних слов они побежали по улице, а затем на повороте с Парк Гроув разделились. Бен хорошо знал этот район только потому, что в начале улицы он пару раз обедал в Чикано – неплохой забегаловке, а в конце у самого Вашингтонского бульвара располагалось похоронное бюро. Дома стояли как двухэтажные, с красивым белым забором, так и сараи с алюминиевой обмоткой вдоль бордюра. Он обежал закусочную, быстро спросив, не видел ли кто полицейскую, но посетители лишь неохотно покачали головами.

В общежитии по 827 Парк Гроув все шторы были задвинуты, вахтерша в махровом красном халате на первом этаже смотрела телевизор, и Бен плюнул и не стал спрашивать.

– Беру двухэтажный кондоминиум на углу, – прошуршала рация голосом О’Доннела.

– Ок, я дом за серой общагой.

– Понял.

Бен открыл калитку, пересек газон и постучался. Розовый велосипед, герань в висячем горшке и покрывало на скамейке, стоящей на веранде. Он нервничал и отстукивал пальцами по косяку. Никто не ответил, и Бен, подождав немного, пошел к следующему. И следующему, и еще одному, но все без толку – все были либо на работе, либо предпочитали не реагировать на звонок или стук в дверь.

Нетерпеливо он постучался в следующий дом, больше похожий на свинарник. Мусор был свален кучей возле бака, заросшие цветы под замком, две пальмы, росшие во внутреннем дворе были обмотаны одеялами. Что за чушь, нахрена одеяла пальмам? Ну и запах, подумал Бен, перешагивая дырявое ведро.

После стука дверь открылась практически мгновенно. Бен не ожидал такого хозяина дома, как и чернокожий парень – копа у себя на ступенях.

– Добрый день, сэр. Я офицер Шерман… – парень захлопнул дверь, и Бен несколько секунд непонимающе пялился перед собой.

– Хэй, это невежливо! – крикнул он, стуча еще раз. – Сэр, мне нужно с вами поговорить, откройте дверь.

Он услышал какую-то возню и непонятный бубнеж. Парень как минимум пересрался, а значит, творил там что-то незаконное.

– Я считаю до пяти, мужик, если ты не откроешь эту дверь, выращивание травы будет меньшей из твоих проблем!

Бубнеж прекратился. Возня тоже, но хлопнула дверь где-то в глубине дома. Бена это начинало кардинально бесить.

– Я возле здания профсоюза, и, кажется, у хозяина дома трава, – доложил он по рации.

– Если будет выпендриваться, зови, – ответил Алекс. – У меня пока ничего, продолжаю опрашивать народ.

– Ок.

– Извините, офицер, – мужчина снова открыл дверь, но на этот раз на ней висела цепочка. Как будто она его остановит, если вдруг Бен захочет войти.

– Прекратите волноваться, сэр. Я всего лишь хочу задать пару вопросов. Вы не видели за последние два часа женщину полицейского?

– Я не, – он странно обернулся, будто на кого-то, зубы у него были желтые, кривые, он вспотел и постоянно облизывал губы. – Нет. Нет, не видел.

– Вы уверены? – у Бена было неприятное ощущение, что в доме было несколько человек. Краем глаза он увидел, как дернулась штора. – Она невысокого роста, темные волосы, карие глаза.

– Нет, не видел, извините, – его голос был еле слышен и слегка дрожал.

Господи, мужик, за хранение наркоты тебя не повесят, чего дрожать как осиновый лист.

– Как вас зовут, сэр? – все так же спокойно и по-деловому спросил Бен.

– Биби, – тот не ожидал личного вопроса и даже вжал голову в плечи.

– Биби, у вас есть фамилия?

– Р-райт.

– Мистер Райт, – Бен достал визитку и протянул, – если что-нибудь вспомните или узнаете, пожалуйста, позвоните мне. Хорошо?

– А, да, конечно. Как только узнаю, так сразу. – Биби снял цепочку, приоткрыл шире дверь и взял визитку, которую Бен держал специально чуть дальше от проема. В ту секунду, как дверь открылась чуть шире, он увидел на столе полицейскую рацию, и счет пошел на секунды.

– С вами все в порядке?

Биби немного затормозил, ровно настолько, чтобы Бен схватил его за протянутую руку, вывернул за спину и впечатал в косяк со всей силы. Наручники он надевал быстро, сердце в груди стучало как бешеное, и не было времени на размышления.

Райт заорал, Бен вытащил пистолет, распахнул дверь и, поторопившись, сделал шаг внутрь. В этом была его ошибка. За дверью его встретила бита в лицо.

~~~

Бен очнулся на больничной кровати. Будто уснув с открытыми глазами, он неудачно моргнул и вдруг понял, что пялился на закрытое белыми жалюзи окно непонятно сколько времени. От груди шел провод к кардиомонитору, который тихо пиликал под удары сердца. Как он сюда попал и почему он уже был переодет в больничную одежду?

От резкого движения глаз внутри черепа что-то чертовски заболело, будто молния прострелила куда-то в шею. Бен коснулся лба и простонал. Ох, ладно, вот почему. Он потянулся к кнопке вызова медсестры и откинулся на подушки, в ожидании прикрыв веки.

– Добрый вечер, – вместо медсестры в палату зашла молодая женщина-доктор с чистым приятным лицом и взяла планшет в основании кровати. – Я доктор Каули. Как себя чувствуете, Бен?

– Голова болит, – прохрипел он, слабо улыбаясь.

– Понимаю. К сожалению, из-за сотрясения у вас повышенное внутричерепное давление, и оно сохранится еще пару дней, если не недель. Есть и хорошие новости. Мы сделали вам рентген костей головного мозга и шеи – снимки ничего не показали. Через трое суток, если головные боли будут такими же интенсивными, пройдете магнитно-резонансную томографию. В целом, вы абсолютно здоровы, – она посмотрела будто извиняясь, – ну, кроме красивого синяка, рассеченного лба и заплывшего глаза.

– Эх, а я так хотел выиграть конкурс «мистер Вселенная».

Доктор Каули мягко улыбнулась.

– Да уж, с этим придется повременить. Но я лично за вас проголосую в следующем году.

Бен аккуратно потрогал пульсирующую кожу на лбу, она оказалась заклеена пластырем.

– Я помню, что меня ударили битой, а потом все как-то странно.

– Это ретроградная амнезия. Ничего страшного, что вы не помните некоторые моменты после удара.

– Что там произошло?

– Боюсь, – доктор Каули замялась, – я не тот человек, который должен вам все рассказать, Бен. Ваш напарник ждет в комнате отдыха, я могу его позвать, если вы чувствуете себя готовым к разговору.

– Она жива? – испугался он, схватившись за поручни и подтягивая себя выше в кровати. Кардиомонитор запищал чаще.

– Бен, успокойтесь, пожалуйста, – она подошла и положила руку ему на укрытое покрывалом колено. – Если вы имеете в виду офицера Ньявес, то да, она жива. Остальные детали вам сообщит ваш напарник.

От резких движений голова закружилась, он тяжело выдохнул и кивнул.

– Хорошо, спасибо.

Доктор Каули поставила планшет обратно и вышла, оставив Бена наедине со своими мыслями. Ладно, Сандра жива. Но с ней явно что-то не так, раз ему сразу не сказали. Он попытался вспомнить хоть что-то после того, как упал с лестницы – а он точно упал. Тупая тянущая боль в районе поясницы это подтверждала. Вроде бы он даже помнил, как его тянули за руки и укладывали на каталку, но потом как ацетоном краску смыло.

Он предупредил Алекса по закрытой линии, Алекс должен был прибежать первым, как только понял, что Бен не выходит на связь. Он должен знать.

Дверь приоткрылась, и в палату вошел О’Доннел, вот только выглядел он, как будто по нему пробежался отряд крестоносцев в полном облачении: рукав порван, губа разбита, ссадины по всему лицу и сломанный мизинец в гипсе.

– Уоу, – протянул Бен, криво ухмыляясь, – а я-то думал, тут один красавчик.

– На себя посмотри, Вазовски, – Алекс устроился в кресле, лелея руку с гипсом. – Не мог очухаться раньше, я вообще-то домой хочу.

– Куда? Смотреть мультики и уничтожать ведро мороженого, пуская слезы по своей Энни?

– Я сейчас шепну медсестре, что нашел тебя без штанов, и остаток вечера ты проведешь у уролога, малыш, – прищурился Алекс, откинулся в кресле и простонал. – О да. Вот это я понимаю – кресло.

– Разве в нашем комик дуэте не я злой полицейский?

– Нахер иди.

– Да я бы с радостью, – Бен фыркнул, – да как видишь, меня еще не выписали.

О’Доннел негромко рассмеялся себе под нос и устало вздохнул.

– Начистоту?

– Выкладывай.

– Четыре нигера поймали ее возле дома, затащили в дом, пустили по кругу. Конец истории.

Внутри Бена все опустилось свинцовой тяжестью, он прикрыл глаза рукой, массируя переносицу. Ублюдки. Гребаные ублюдки.

– Блять. За что? Что она им сделала?

– Говорят, мстили за то, что Свенсон насиловал их женщин.

– «Их» женщин? – он поперхнулся от ярости. – Да кто даст этим ебаным бомжам?!

– В смысле, чернокожих, типа из их племени. Я вообще думал, что тебя там убили. Зашел, а ты в луже крови валяешься без сознания. Потом еще в спальне… – Алекс уставился в пол, склонив голову между плеч, и провел целой рукой по ежику коротких волос. – Пиздец, никогда не забуду.

Бен вспомнил спальню матери после налета и кровавые простыни в мусорке. Он не хотел знать, но, сглотнув, все равно спросил.

– Как она?

– Вывихнуто плечо, – безжизненным голосом произнес Алекс, – сломано запястье. Они пережали ей руки ее собственными наручниками. Множество ссадин, синяков, про то, что там, – он кивнул между ног, – я не знаю. Ее прооперировали, и теперь она лежит в реанимации. Тут ее брат приходил, пацан совсем. – Алекс показал на разбитую губу. – Это, кстати, он сделал.

Бен невесело хохотнул.

– Неудивительно, ты ведь дерешься хуже школьника.

– На себя-то посмотри, – издевательски протянул тот, – позволил уложить себя с первого удара, слабак. Я теперь герой, – вздохнул Алекс. – У меня даже интервью возьмут завтра. Тебе тоже перепало, твой папаша взялся защищать тех трех копов.