Текст книги "Папа, прости (СИ)"

Автор книги: Малышка_Мо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

***

========== Малина ==========

***

Какое-то время мы с Катей больше не встречались. Показ новой коллекции прошел блестяще, на нас посыпались заказы, как из рога изобилия, и у меня появилась робкая надежда, что мы сможем очень быстро раздать все долги, погасить кредиты и вскоре вернуть Зималетто. Мы работали днями и вечерами напролет, я засиживался допоздна, иногда подвозя Катерину домой. Несмотря на дикую усталость, мы по полночи целовались у меня в машине, и у нас был потрясающий секс у меня дома. Я добился своего, увидел и познал Катино тело. Оно оказалось неожиданно красивое, с тонкой талией, соблазнительной грудью, чутко реагирующее на мои ласки. “Вот увидите, Катя, пройдет совет директоров, и я объявлю о нашей помолвке. Вы хотите этого?” Она грустнела и спрашивала, что мне мешает сделать это прямо сейчас. Я отвечал, что сейчас очень много работы. Ее я тоже загрузил по самое не могу, попросил подготовить отчет для акционеров, но не простой, а такой, в котором бы не было нашей провальной коллекции и Ника-моды. “Это невозможно”, -пыталась меня убедить Катя,– “правда все равно всплывет”… Я же и слушать ничего не хотел, уговаривал, буквально умолял ее сделать так как я хочу. В какой-то момент мне показалось, что она отдаляется от меня, стала нервной, у нее были красные глаза. Но мне было не до выяснений, я отложил все на потом, а пока строил грандиозные планы о нашем совместном будущем.

В один из таких авральных вечеров я задержался допоздна и даже Катя ушла. Я вышел ненадолго, а когда вернулся, свет в кладовке уже не горел. Мне показалось это странным, что она не попрощалась со мной, но я списал все на усталость. Я сам дико устал, у меня болели глаза от монитора, но я упорно делал свое дело, зная, что если я даже сдохну за клавиатурой, я сведу весь баланс по продажам, чтобы представить последние достижения в Зималетто в наилучшем виде. Я утешал себя фантазиями об океанском прибое и любимой рядом на пляже, когда все закончится. Мы поедем на лучший мировой курорт… Пальмы и белый песок так явно возникли в моем воображении, что я затряс головой и зажмурился.

Когда я открыл глаза, я вздрогнул. Вернее, меня чуть не хватил Кондратий. Передо мной сидел Малина, задрав ноги на мой стол.

– Малина, мать твою, – сказал я, хватаясь за сердце. – Предупреждать надо!

– Что-то ты нервный стал, мой юный друг,– пристально глядя на меня, протянул Роман. – Заработался, али дела сердешные тебя так вымотали?

– Что ты имеешь ввиду? – пробурчал я, скидывая его ноги со стола.

– То, мио амиго,– он показал глазами в сторону кладовки, что людская молва утверждает, что у тебя роман… кое с кем.

Я показал в сторону кладовки и нарочито хихикнул:

– Что, с Катей?

Малина многозначительно кивнул.

Дальше я заговорил уже нормальным тоном:

– Можешь не юлить, она ушла.

– Так что ты мне на это скажешь?

– А что скажу… Это чистая правда.

Малина загремел со стула на пол.

– Жданыч! Умоляю, скажи мне сейчас, что это неправда… Что угодно, Дрюнчик, только не это!

– Успокойся, идиот. Это правда.

Малина перестал паясничать и разозлился.

-Да ты что, совсем рехнулся? Как ты на люди покажешься с этим чучелом? Как ты спать с ней будешь? Тебя же вывернет от одного ее вида!

– Ну, как видишь, пока я жив и здоров, – ответил я.

Теперь настала Ромкина очередь хвататься за сердце.

– Да ты что, Жданыч?? У вас что, было что-то?

– Да..-я прищурился, глядя на него.– Малина, ты совсем тупишь… Ты не заболел?

– Да я-то здоров! А вот ты, похоже, совсем рехнулся. По тебе дурка плачет.

– Думай, что хочешь…

Я снова застучал по клавиатуре. Малина схватил меня за руку, и я выразительно посмотрел на него.

– Жданыч ,а как она в постели? Ну, как с ней трахаться? Есть какое-то отличие от резиновой куклы?

Во мне моментально закипела кровь. Я прыгнул через стол и взял его шею в захват.

– Еще одно слово, и я тебя придушу…

– Ну ладно-ладно! – забормотал он, пытаясь разжать мою железную хватку.– Я пошутил…

Он стал разминать шею.

– Ну как,– сказал я,– шейка-то целая?

–Да нормуль,– сказал Малина, морщась.– Но все же, – не унимался он, – Как она, горячая штучка?

– Она – обычная женщина, такая как все… Я у нее первый мужик.

Друг заржал.

– Целочка! Сколько ей лет, двадцать пять? Неудивительно, кто же на нее позарится-то… Ну ты уж постарался, показал ей на все, что способен? Удовлетворилась Катюшка-то?

Меня раздражал этот скабрезный треп, и я изо всех сил сдерживался, чтобы не набить Ромке морду. Чтобы прекратить этот балаган, я сказал:

– Не парься, все это понарошку. Пыль в глаза, понимаешь? Чтобы сохранить компанию. Когда все закончится, я отправлю ее подальше, например, в Чехию. Думаю открыть там филиал, и туда нужен будет управляющий.

У Малины вытянулось лицо, и он показал мне большой палец.

– Жданыч, ну ты стратег! Даже я бы до такого не додумался – влюбить в себя бабу, переспать с ней, чтобы сохранить компанию… Молоток! У меня бы даже не встал…

– Жизнь заставит, еще и не то встанет.

– Прав, прав…Слушай, а поехали в бар, а? Расскажешь мне все в подробностях!

Я потер уставшие глаза. А, катись оно все к черту, надоело…

– А поехали… Только рассказывать я ничего не буду.

– Это мы еще посмотрим, – хихикнул Ромка и вышел. Я выключил свет, но выйти из кабинета не смог.

– Стоп… Меня как будто что-то не пускает.

– Ой да ладно тебе! Расслабиться тебе нужно, а то так недолго и с катушек слететь. Я кивнул, друг хлопнул меня по плечу и мы направились в наш любимый бар, где мы частенько зависали.

***

========== В лабиринтах подсознания ==========

***

На следующий день я на ватных ногах подошел к кабинету Михайловны. Несмотря на заверения лечащего врача, мне было страшно. Неизвестность пугала, но в то же время меня одолевало любопытство. Когда я еще увлекался книжками про шпионов, я читал о гипнозе, но в книжках его использовали для допросов, или чтобы внушить какую-то информацию, а здесь мне предстояло его использовать в лечебных целях.

Наталья Михайловна была в самом доброжелательном настроении. Она сказала, что очень важно довериться врачу и чувствовать себя расслабленным, иначе ничего не выйдет, поэтому я могу устраиваться как мне удобно – сесть или лечь, чтобы меня ничего не отвлекало. У нее стояло большое кожаное кресло, практически такое, как у меня дома, поэтому я выбрал его.

Я устроился в кресле и услышал мерное капанье воды. Наталья сказала, что это запись, и она нужна, чтобы погрузиться в гипнотический транс.

– Я буду с вами говорить, а вы закройте глаза, ни о чем не думайте, и только выполняйте мои команды и отвечайте на мои вопросы, ок? Сейчас повторяйте за мной:

– Я спокоен, мое сердце бьется спокойно, моя голова и тело легкие и свободные…

Я все повторил и почувствовал необычайную легкость в голове и теле.

– Я буду считать до десяти, на счет десять вы уснете, но будете слышать мой голос и выполнять мои команды, вам понятно?

– Да…

– Раз, два, три, четыре…десять. Что вы чувствуете?

Это было удивительно. Меня как будто отключили от внешнего мира, я только слышал ее голос. При желании я мог двигать руками, ногами, но без команды я не шевелился.

– Я слышу ваш голос, я чувствую легкость в теле.

– Мы можем начинать?

– Да…

– Пожалуйста, давайте вернемся в тот день, когда вы последний раз говорили с отцом. При каких обстоятельствах это было?

– Это был в день последнего совета директоров. Вернее, я виделся с ним и позже, но говорил в последний раз на совете.

– Опишите, что вы видите.

– Я вижу конференц-зал, собираются люди.

– Перечислите их имена.

– Это акционеры компании: я, мои родители, дети Воропаевых, Роман Малиновский и должна быть моя помощница Екатерина, но она задерживается. Я здороваюсь со всеми.

– Какое у вас настроение?

– Приподнятое.

– Что делают остальные участники собрания? Какая атмосфера там царит?

– Они непринужденно болтают, атмосфера самая приятная.

– Как начинается собрание?

– Входит Екатерина и раздает всем папки с отчетом. Отец начинает собрание, все открывают папки и читают.

– Что делаете вы в тот момент? Опишите, что вы видите и чувствуете.

– У меня в голове как вспыхивает яркий свет. Я очень ясно вижу лица акционеров. Все сосредоточенно читают отчет, я абсолютно уверен, что это тот отчет, который я просил сделать Екатерину.

– Что особенного в том отчете?

– Он должен скрыть банкротство компании, передачу ее в чужие руки.

– Что вы видите? Опишите как можно подробнее.

– В моей папке лежит записка и заявление об уходе, написанные рукой Екатерины. Она гласит: “Дорогой Андрей Павлович! Нет нужды отправлять меня в Прагу. С сегодняшнего дня Вы свободны, как ветер. Я выполнила свои обязательства перед Вами и акционерами, и с легким сердцем ухожу. Работа в Зималетто не принесла мне ничего хорошего, кроме неприятностей. Примите пожалуйста, мое заявление об уходе и прощайте. Желаю Вам большого счастья в личной жизни.”

– Опишите ваши чувства в этот момент.

– Я в смятении и не верю своим глазам. У меня перед глазами прыгают буквы. Я смотрю в отчет и с первой же страницы вижу, что там представлены все катастрофические цифры, которые я хотел бы скрыть.

– Андрей, прошу вас немного успокоиться, сделайте глубокий вдох и выдох, дышите глубоко… Опишите вашу реакцию на все происходящее.

– Я до последнего уверен, что это какое-то жуткое недоразумение. Я вскакиваю, забираю у акционеров папки и прошу Екатерину принести настоящий отчет.

– Что говорит вам Екатерина?

– Она говорит, что это и есть настоящий отчет, в бумагах все правильно.

– Какова ваша реакция?

– Я полностью теряю контроль над ситуацией, мне кажется, что у меня выбили почву из-под ног.

– Какова реакция других акционеров?

– Мама просит прояснить ситуацию, до нее постепенно доходит размер катастрофы. Отец требует объяснить, откуда взялись такие цифры. Он спрашивает, почему акционеры до сих пор не знают, что компания в залоге у Екатерины Пушкаревой. Он говорит жестко, добивая меня каждым словом.

– Мы можем сделать перерыв до завтра. Вы готовы продолжать?

– Да, я готов.

– Кто ещё комментирует отчёт?

– Александр Воропаев.

– Кто такой Воропаев? Опишите ваши отношения.

– Это сын компаньона отца и один из акционеров. Мы с ним учились в одном классе и всегда соревновались, кто из нас круче. Сегодня звёздный час Александра, он тоном прокурора обличает все мои махинации.

– Как реагирует ваш отец на речь Воропаева?

– Ему становится дурно, он бледнеет, у него в последнее время проблемы с сердцем и мама хочет вызвать скорую, но отец отказывается и берёт себя в руки. Он требует от меня объяснений, но я ничего не могу сказать, мне не хватает воздуха. Вместо меня говорит Воропаев. Он рассказывает совету, что я неудачник и подвел всех акционеров, а главное-своего отца, который доверил мне управление компанией.

– Что было дальше?

– Отец спросил: “Ответь мне на один вопрос, ты потерял компанию?”

– Андрей, сфокусируйтесь на реакции вашего отца. Вспомните, как можно подробнее все, что он говорил.

– Отец совершенно овладел собой и стал говорить: “Я все, что угодно мог ожидать, только не этого. Ты обманул меня! Вы подделывали документы? Почему ты все скрыл?” Его перебила Кира…

– Кира, это..

-Моя бывшая невеста.

– Вы расстались с Кирой из-за Катерины?

– Не совсем… Я понял, что нам не по пути.

– Что сказала Кира?

– Она сказала: “Почему она?” Мама стала ее успокаивать, напомнив ей, что у нас скоро свадьба, но Кира встала, крикнув: “Свадьбы не будет!” и высыпала в центр стола фотографии.

– Опишите их как можно подробнее.

– Это были сканы с хорошо замаскированных видеокамер, которые она развесила в моем кабинете наших с Катей встреч. Она следила за мной. Были цветные подробные фотографии, сделанные из машины.

– Как вы отреагировали на них?

– Мне уже было все равно. У меня не осталось никаких чувств.

– Как отреагировали родители?

– Отец молча посмотрел несколько, и отшвырнул их от себя, мама стала плакать, закрыв руками лицо.

– Андрей, сейчас вдохните на счет раз, два, три и выдохните на счет четыре, пять, шесть, семь, восемь… Что в этот момент делает Екатерина?

– Она берет слово. Говорит, что все, что мы делали, делали исключительно из лучших побуждений, компанию она вернет, как только Зималетто выйдет из кризиса, а сейчас она просит совет разрешить ей уйти из компании. Отец одобрил ее отставку и она уходит.

– Дальше…

– Отец заканчивает собрание, объясняя это тем, что он должен все обдумать, предлагает встретиться всем завтра. Акционеры расходятся.

– Опишите, пожалуйста, ваш разговор с отцом.

– Все ушли, мы остались одни. Отец перебирает бумаги и на меня не смотрит. Его лицо чужое. Я хотел ему все объяснить, но он сказал, что у него нет ни времени, ни желания меня слушать. Я только смог сказать: “Прости”. Затем он собрал бумаги, раздраженно сказав мне: “Я только одного не могу понять, как ты мог спокойно спать все это время” и вышел.

– Вы виделись с ним впоследствии?

– Да, но мы больше не разговаривали.

– Что бы вы хотели ему сказать? Скажите это сейчас. Представьте, что я – ваш отец.

Я вижу перед собой отца. Он смотрит на меня с легкой усмешкой.

– Папа, прости меня, пожалуйста, я хотел как лучше. Прости, что заставил тебя переживать, я сделаю все, чтобы вернуть все то, что я потерял.

– Я прошу вас сейчас дать волю своим эмоциям. Делайте то, что вам хочется, если вам хочется плакать – плачьте, если кричать – кричите, если смеяться – смейтесь. Ваши эмоции-это вода, которая уходит в песок.

Я рыдаю и смеюсь и чувствую, как все, что накопилось в душе, уходит вместе с водой в песок, которые я вижу очень отчетливо.

– Вы еще виделись с Екатериной?

– Да, я пытался ее удержать после собрания.

– Что она вам сказала? Какие эмоции ею руководили?

– Она была в состоянии аффекта, сказала, что я поступал подло, обманывая ее. И еще что она слышала наш разговор с моим другом.

– Какие последние слова вы ей сказали, перед тем как я ушла?

– Не уходи, прошу тебя, я тебя люблю, это чистая правда!

– Вы потом ее искали? Где она сейчас?

– Я перевернул вверх дном всю Москву, но она улетела за границу. Потом, когда вернулась, нам не удавалось поговорить. Наш последний разговор перед тем, как я приехал сюда, я вам уже описывал.

– Да, я помню… Последний вопрос-хотели бы вы ее вернуть и какие чувства по отношению к ней вы испытываете?

– Я не знаю… Мне сказали, что она вышла замуж. Я до сих пор ее люблю.

– Я думаю, на сегодня достаточно, я посчитаю в обратном порядке от десяти до одного и вы проснетесь. Итак, десять, девять…

Я потер глаза и открыл их. Наталья Михайловна улыбалась. В моей голове была необычайная легкость.

– Как вы себя чувствуете?

– Очень хорошо!

– Вот и славно! Жду вас завтра в это же время.

Поразительно, но весь наш разговор под гипнозом я помню дословно, выше я все записал слово в слово. Сейчас я не могу описать своих чувств. Такое впечатление, что я заново родился на свет. У меня как камень с души упал.

***

========== В лабиринтах подсознания-2 ==========

***

На следующий день Наталья вводит меня в более глубокий транс. Я не помню, чтобы я мог контролировать свое тело. У меня осталось впечатление, будто бы я видел сон.

Яркий, реалистичный сон. Все, что я вижу, я описываю вслух. А вижу я себя примерно в четырехлетнем возрасте, я боюсь темноты. Но отец не разрешает мне спать в их с мамой постели, или хотя бы у них в комнате. Он укладывает меня в постель, оставляет включенным ночник, закрывает дверь и уходит. Какое-то время я лежу с открытыми глазами, и вижу миллионы чудовищ, которые крадутся ко мне и хотят схватить. Я прячусь под одеяло, съеживаюсь и жду, пока они исчезнут. Когда я выныриваю наружу, чудовища не исчезают, и я зажмуриваюсь еще сильнее. В конце концов я не выдерживаю, выхожу из комнаты, на цыпочках подхожу к двери родительской спальни. Я слышу голос матери и отца, они о чем-то спорят на повышенных тонах. Мама плачет, и я стал прислушиваться к разговору. Она говорит:

– Паша, умоляю, скажи мне правду! Пусть самая ужасная, но правда. Я готова ее принять. Раздался раздраженный голос отца:

– Марго, ну какую ты хочешь правду, я тебе все сказал… Я не знаю, кто рассказал тебе этот бред.

– Какая разница кто, Паша! Я сопоставила факты, Сашенька точно твой сын! Я знаю все о твоем романе с Ольгой, я тогда уезжала в командировку…

– У меня с Ольгой ничего нет и не было… Это совершенно беспочвенные подозрения!

– Но я же вижу, как она пожирает тебя глазами, всякий раз, когда мы встречаемся!

– Марго, прошу тебя, не неси ерунды! Как я могу так жестоко обойтись со своим лучшим другом? Ну? Глупенькая, иди ко мне…

Мамины всхлипывания постепенно умолкают, она начинает тихо смеяться, но мне в комнату к ним заходить расхотелось, и я медленно бреду обратно к себе.

Очевидно, речь идет о тете Оле, жене дяди Юры, друзьях семьи. Я часто играл с их детьми – Кристиной и Сашенькой, а Кирка была еще совсем малявка, и играть с ней не хотелось. Я лежу и не понимаю, как тетя Оля может пожрать отца глазами, разве можно глазами кого-то съесть…

Я также вспоминаю, что моя мать и Ольга Воропаева практически не общались. Если отец дружил с Юрием, то женщины старались друг друга избегать. Даже в семейных застольях они рассаживались подальше друг от друга. Мне теперь понятно, почему мать часто плакала, думая, что ее никто не видит, а когда я в отчаянии спрашивал, ну что же все-таки произошло и кто ее обидел, вот я сейчас пойду разберусь с обидчиком, она украдкой смахивала слезы, улыбаясь, подхватывала меня на руки и говорила, что никто ее обидеть не может, когда у нее растет такой защитник…

Наталья меня выводит из транса и говорит, что скорее всего нам нет нужды больше встречаться. Она вывела воспоминания и эмоции из глубин подсознания наружу, мы их проработали, а мозг со временем сам все расставит по местам. Еще она утверждает, что проблема наших отношений была не во мне, а в отце. Он испытывал комплекс неполноценности по отношению к Александру, видимо, считая его своим сыном, и таким образом компенсируя невозможность растить его и открыто признать. Но также она добавила, что это как предположение, которое еще требует доказательства. Мы расстались как хорошие друзья, она пожала мне руку и сказала, что абсолютно уверена, что я выкарабкаюсь из своих внутренних проблем.

Меня выписывают на следующий день, каюсь, я не долежал дня 2, но мое самочувствие отличное, и я не вижу смысла торчать в этих четырех стенах. Правда, док

отыгрался на мне, прописав таблетки на ближайшие 6 недель, но это уже мелочи жизни. За мной заехала Надюша, а дочка повисла у меня на шее, визжа от счастья. Первый маленький шажочек к новой (и, надеюсь, счастливой) жизни сделан…

========== Мама ==========

***

Я сижу в кафе в центре Москвы недалеко от бывшего офиса и жду маму. За окном серый ноябрський день и люди спешат по своим делам, прячась под зонтами от мокрого снега. Сегодня я приехал из Киева специально, чтобы поговорить с ней. Я наслаждался суетой московских улиц и понял, как же я скучал по ней. Каюсь, я украдкой пробрался к офисной башне, чтобы хоть издали взглянуть на нее. Заходить мне не хотелось, я никого не хочу видеть из прошлой жизни. Может быть, когда-нибудь потом, но не сегодня…

Через несколько минут мама, радостно смеясь, целует меня сначала в одну щеку, потом в другую.

– Андрюша, как же здорово, что ты приехал! От тебя столько времени не было ни слуху, ни духу! Ну как ты, мой мальчик?

– У меня все хорошо, мам… Я жив и здоров.

– Как ты устроился на новом месте, расскажи же мне скорее!

– Я живу у Нади, в данный момент ищу помещение в аренду, буду заниматься пошивом одежды, то что я умею лучше всего,-смеюсь я.

Мама замечает у меня на правой руке кольцо.

– Господи боже мой, сын, ты что, не мог мать пригласит на свою свадьбу?

– Да какая свадьба, мам! Мы просто расписались, обменялись кольцами, скрепили свой союз поцелуем – вот и вся свадьба..

Мама слегка шлепает меня по руке.

– Ну а с женой-то хоть можно было меня познакомить, негодный мальчишка? Я ее видела всего один раз, и то мельком.

Я стукнул себя рукой по лбу.

– Вот я кретин! Как я мог забыть… Конечно, приезжай к нам, как можно скорее. Ты просто обязана ближе познакомиться с Надей и с дочерью…

Мамины глаза распахиваются до невообразимых пределов.

– Дочь?? Уже? Когда же вы успели?

– Расслабься, мам, -смеюсь я, – это Надина дочь, от первого брака…

Мама стала рассказывать о Зималетто, которое постепенно под руководством Катерины выходит из кризиса. Мне было отрадно знать, что дело отца, которое он так любил, снова процветает. Один вопрос вертелся у меня на языке, но я никак не решался его задать.

– Мама…

– Ну-ну, продолжай… Я кажется, догадываюсь, о чем ты хочешь спросить… Или о ком?

– Ты читаешь мои мысли.

– Извини, дорогой мой, но Катя вышла замуж… Вот так.

Я помрачнел. Одно дело узнать это из третьих рук, другое вот так, от родной матери. Она вышла замуж… Возврата нет.

Мама накрыла мою руку своей.

– Хочешь ее увидеть?

– Пожалуй, нет… Нет,– более твердо добавил я. Мам, давай пройдемся…

Мы гуляем в скверике. Мама идет рядом, держа меня под руку. Под ботинками скрипит первый снежок, и лужицы затянуты тонкой корочкой льда.

– Мама, я хотел с тобой поговорить… для этого я, собственно, приехал.

– Говори, Андрюша, я внимательно слушаю.

– У папы были отношения с Ольгой Воропаевой?

Мама вскинула на меня испуганные глаза.

–С чего ты это взял, сынок?

Я ей все рассказал – о своем срыве, о клинике, о сеансах гипноза и о моем предположении. Мамины глаза наполнились слезами.

– Господи, он мучился сам, мучил меня… Думал, я ничего не знаю. Один раз их застукала Ольга Вячеславовна, случайно, прямо у Паши в кабинете. Он думал, что я ничего не узнаю, а я узнала. Но он не признавался, нет… Так вот от кого были эти тайные звонки, молчание в трубку, вечерние задержки на работе… Он меня убеждал, что молодая фирма требует его присутствия 24 часа в сутки, у него были якобы бесконечные встречи, но от него пахло чужими духами, а на пиджаке я находила темные длинные волосы…

Я сжал мамину руку, как бы ободряя ее.

– Мам… А Александр – его сын?

– Господи, Андрюша, ты и это знаешь!

Я подал ей платок, и она промокнула глаза.

– Ну вот, тушь растеклась… Как я такая зареванная в офисе появлюсь? Александр действительно его сын. Не так давно он тайком приезжал к нему в Лондон, они делали генетический тест. Он совпал на 100%.

Я прикинул. Родители жили в Лондоне, когда я был президентом. Но я, видимо, так занят был проблемами фирмы, что, естественно, ничего не узнал. Я сказал об этом матери.

– Сынок, да я совсем недавно сама узнала! Он признался мне незадолго до смерти, наверное, как чувствовал…

– А как именно это было?

– Он мне как-то сказал: “Я очень сожалею, что я никогда не говорил по душам с моими мальчиками”… Я спросила, какими мальчиками, у тебя один мальчик. Тут он мне все и рассказал…

–Мам, а давай сейчас съездим к нему…

***

Мы стоим около могилы отца, у меня в руках живые цветы. Снегопад усиливается, снег попадает мне на волосы, на лицо, оно становится мокрым.. Но это к лучшему, я не хочу, чтобы кто-то видел мои слезы, даже мама. Она сама периодически подносит платок к глазам, и мы оба молчим. С фотографии на кресте на меня смотрят такие родные глаза с морщинками, тянущимися к вискам, и обычная отцовская полуулыбка. Я достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок бумаги.

– Что это? -спрашивает мама.

– Это письмо… папе, – запинаясь, говорю я.

– Можно мне взглянуть?

Я передаю ей лист.

“Папа, как бы я хотел вернуть время назад, и сказать тебе, что ты у меня самый добрый, самый сильный, самый лучший в мире. Мы все время куда-то бежим, куда-то несемся, забывая о главном. Сколько же непонимания, лжи и предательства было между нами…Прости, что причинял тебе эту боль. Я знаю, ты любил меня, несмотря ни на что, потому что ты правильный, сильный, и настоящий. Я всегда стремился быть похожим на тебя, жаль, что мне до тебя далеко. Спасибо тебе за то, что ты для меня сделал, благодаря тебе я стал тем, кем стал. Может быть, я в какой-то момент своей жизни оступился, но я чувствовал, что выплыву, благодаря твоей незримой поддержке. Я люблю тебя, папа, и буду любить всегда..”

Мама сворачивает письмо и вытирает глаза платком.

–Сынок, он тебя тоже всегда любил, до самого последнего дня. Может быть, он лишний

раз этого не проявлял, но поверь, что это так…

Я говорю:

– Я знаю, мама…

Вдруг мама снова разворачивает лист.

– А это что?

Снизу детскими каракулями приписано : ДЕДУШКА ПРАСТИ МОЕГО ПАПКУ ОН ОЧЕНЬ ХОРОШЫЙ

Я смеюсь:

– Это Диана, нацарапала, пока я не видел… Можно сказать, мы писали это письмо вместе, она меня вдохновила.

Я кладу лист и цветы на могилу, мы еще какое-то время стоим, затем я обнимаю маму за плечи и мы идем к машине.

========== Глобус ==========

***

Я плавно затормозил около маминых ворот. Вдоль засыпанной снегом дорожки горели фонари, освещая путь к дому мягким желтым светом.

– Ну, пока, – сказал я матери. – Мне уже пора уезжать.

– Подожди, сынок… У меня к тебе дело есть. Давай зайдем в дом.

Мы зашли, я помог маме снять шубу. Она порылась в бумагах в кабинете отца и протянула мне лист, исписанный убористым отцовским почерком.

“Я, Жданов Павел Олегович, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю…”

Дальше шел текст завещания. Прочитав все, я протянул лист матери:

– Я это уже читал.

– Это новое завещание, Андрюша. Отец буквально недавно дописал последний абзац. Почти накануне смерти.

Я нашел его, из которого понял, что отец дополнительно оставляет мне какие-то ценные бумаги.

Я сказал:

– Не нужны мне эти бумаги, мам… Продай их. Я напишу доверенность.

– Дело в том, сынок, что этих бумаг нет в банке. Я знаю, что у отца были какие-то ненужные, как он утверждал, документы в его глобусе. Ты помнишь его?

Ну, конечно, я помнил его. Дурацкий бар в виде огромного глобуса, который я выставил в Катин чулан, после того, как отец освободил мне кабинет. Он мне никогда не нравился.

– Что-то не припомню я там никаких бумаг, – сказал я матери. – И вообще, я сомневаюсь, что папа держал там что-то ценное. Для этого есть банк.

– Сынок, поедь, пожалуйста, завтра в Зималетто, поищи эти бумаги. Чтобы дать ход завещанию, нужно поскорее найти все оригиналы документов. Раз он пишет, что в глобусе что-то было, по крайней мере, нужно проверить, не так ли? Я бы и сама съездила, но мне нужно быть у нотариуса в первой половине дня.

Я пожал плечами:

– Хорошо, мам, я съезжу. А потом сразу уеду в Киев.

Искушение было слишком велико. Ведь там в Зималетто, работала та, которую я любил больше жизни… Я смогу ее завтра увидеть. А дурацкий глобус был неожиданным поводом.

Сердце забилось учащенно, а ладони вспотели. Я вытер руки о штаны. Ты женат, Жданов, а эти игры в прошлом. Нет больше Катеньки, и постарайся забыть о ней.

Я лег в доме родителей в гостиной, но сон не шел. Я слушал потрескивание дров в камине и тихий шорох снежинок о стекло, и думал о Кате, вернее, старался не думать о ней. Чем больше я делал это, тем больше мысли вертелись около неё. Интересно, какая она? И кто ее муж? Хочет ли она видеть меня, поговорить со мной? Я ворочался почти до утра, а когда наконец уснул, меня разбудила мама:

– Сынок, вставай… Уже почти 10. Нужно ехать.

Я выпил крепкого кофе, и выехал вместе с мамой по направлению к городу.

Я припарковался на гостевой парковке, и какое-то время сидел в машине, сжимая и разжимая руки на руле. Что-то держало меня, не давало подняться. Я вспомнил флягу, которую якобы забыл Федор в моей машине, когда я точно так искал повод встретиться с Катей и улыбнулся. Тогда фляга, сейчас глобус-бар, тоже предмет, связанный с алкоголем.

Пока я сидел и раздумывал, вдруг увидел, как из здания высыпала стайка женсоветчиц. Я посмотрел на часы, ровно 12.

” Уже проголодались барышни”, – улыбнулся я. Среди них я увидел тонкую фигурку в элегантном полупальто, без шапки. Невольно залюбовался точеными ножками в ботинках на высоком каблуке. В светло-каштановых волосах путался снег, а дымчатые очки закрывали поллица. Катя пряталась в воротник и улыбалась долговязой Шуре, а та оживленно жестикулировала. Компания перебежала на другую сторону площади и скрылась в подземном переходе.

У меня было такое чувство, как будто гора свалилась с плеч. Тем лучше. Не нужно ничего выдумывать, подбирать слова для разговора. Я вышел, закрыл машину и вошел внутрь. Незнакомый охранник учтиво поздоровался со мной и козырнул рацией. В холле Зималетто собрались какие-то незнакомые красотки с ногами от ушей, видимо модели. Они равнодушно скользнули по мне взглядом, а я в замешательстве остановился. Где мне искать этот чертов глобус? В Катин кабинет не хотелось заходить в ее отсутствие, да и вряд ли он там есть. Немного подумав, я решил зайти в мастерскую.

Ольга Вячеславовна тепло встретила меня, усадив на диван и налила в большую кружку ароматного горячего чаю. Она расспрашивала меня о какой-то ерунде и о маме, старательно обходя тему моей семьи. Я тоже ничего не рассказывал ни о Наде, ни о дочери, ни тем более, о клинике. Когда я поставил пустую чашку на столик, она спросила, зачем я приехал. Я назвал причину моего появления. Ольга Вячеславовна задумалась:

– Конечно, я помню этот глобус, сынок.

– Может быть, его Милко увез к себе? Насколько я помню, он помешан на всяких картах и путешествиях, а тут еще и хранилище для бутылок.

Ольга Вячеславовна улыбнулась:

– Да нет, Андрюша, он его не увез. Одно время он стоял у нас здесь, в мастерской, а потом, когда сделали ремонт, его вынесли. Знаешь что? А посмотри-ка ты в бывшей Катиной каморке! Туда выносили всякую всячину, наверняка он там и есть.

В животе разлился холодок. Я ответил:

– Катя ушла, а я не хочу заходить в кабинет в ее отсутствие.

– Да, они ушли с девочками обедать,– ответила Ольга Вячеславовна. – Ну что ты как не родной, Андрюша! Это же твой дом, ты к себе приехал. Так что смело иди, ничего не бойся.

Я не боялся. Только встречи с ней. Я решил, что быстро заберу то, что там есть, и уеду.

Кабинет президента был открыт. На столе идеальный порядок и мобильный телефон. Сумочки не было.

“Катенька, как всегда, в своем репертуаре, телефон бросает где попало”, – улыбнулся я и вошел в каморку. Там валялась всякая всячина и стоял запах пыли и необжитого помещения. Стола там больше не было, а были стеллажи и под ногами валялся всякий хлам.

Я осмотрелся и увидел глобус на верхней полке. Аккуратно переступая, я подошел к стеллажу, и потянувшись вверх, снял его. На верхней половине серел тончайший слой пыли, которую я сдул и открыл глобус. Внутри было пусто, чего и следовало ожидать, только были пустые ячейки для бутылок.