Текст книги "В дурмане... - Clamor (СИ)"

Автор книги: МАК Двуликая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Каждый день я нахожу чёртов труп. Он может быть где угодно, но я всегда на него натыкаюсь. Словно кто-то специально подкидывает тело именно в то место, куда я загляну. Безголовое тело оборотня я обнаружила вчера на кухне. Кто-то посадил его за стол. Голова была в холодильнике и вывалилась прямо на меня. Вампир свисал с люстры в гостиной только позавчера. Десятеро нефелимов в течение десяти дней были распиханы по всему дому. Ванная, шкаф в моей комнате, в гостевых комнатах и зале для тренировок. Я не до конца изучила весь дом и с ужасом представляла, что найду в тех неизученных уголках. Наверняка, труп мага и человека. Я становлюсь циничной.

Трупы исчезают так же, как и появились. Я могу только догадываться, кто и куда их прячет. Сегодняшний фейри исчез, когда я вернулась из ванной, где меня в очередной раз стошнило. Казалось, нечем. Я не могла съесть ни крошки после вывалившийся на меня головы. Но нет, мой организм выжимал из меня решительно всё!

У меня постоянные головные боли, кошмары мучают не переставая. Я дремлю только днём, ночью зажигаю свечи в библиотеки и читаю. Я схожу с ума.

Я безголосая. Не могу больше и слова произнести. Теперь выражаю ужас только тем, что падаю. В доме нашлась тайная комната. В библиотеки за самой тяжёлой портьерой, которая едва не погребла меня под ней. Подсобка или кладовка оказалась просто сокровищем. Среди борохла я нашла коробки с красками, углём, пастелью, кистями. Сложенным стоял мольберт, лесом городились разно размерные холсты и папки с акварельной бумагой. Сваленные гипсовые фигуры, маски, вазы и заготовки. Всё покрыто слоем пыли, однако всё свежее. Краски, будто только с прилавка.

В самом углу крошечной комнатки высилось накрытое покрывалом и слоем пыли нечто. Терять мне было решительно нечего. Под тяжёлой тканью был спрятано ещё одно сокровище. Красавец рояль.

Меня охватила жадность.

«Нельзя, чтобы оно пылилось здесь. Буду использовать!» – решила я.

Решив начать с некоторых холстов поменьше, я принялась за них. Странные тренировки в зале делали своё дело. Меня никто не учил, однако в библиотеки я не раз находила на столе книги с приёмами. Кто-то подсказывал мне, что надо делать. И я изучала техники, занималась и тренировалась. Мои мышцы крепли. Потому тяжёлый, ранее неподъёмный для меня, холст я вытащила без потерь. Только развалила весь лес из холстов. И на меня в темноте свалилось что-то похожее на статую.

Уже позже вытащив большую часть нужных вещей, я пришла в подсобку с фонариком. Статуей оказался новый труп. На этот раз маг. Как по заказу. Я от неожиданности едва не села на гипсовую пирамидку, но вовремя грохнулась, споткнувшись об одну из коробок.

За две недели я постепенно начала свыкаться с тем, что меня ожидают такие «подарочки». И я чувствовала себя уже немного лучше, а поэтому приблизилась к трупу. Ничего нового, если не учитывать, что у мага были знатные рога и длинные чёрные кудрявые волосы. Он лежал, как святой, сложив руки в смиренном жесте. Кто-то вложил ему между ладоней крокус. С ножки растения свисал крестик.

Мне вспомнилось, что кто-то смутно мне знакомый был выращен в семье священника. В дни этой новой для меня жизни и спустя такой строк… уж не знаю, сколько я здесь. Времени в виде дней здесь не существует. Я могу считать минуты и, каждую минуту я теряю частичку себя, маленькую крупинку, как в тех часах в зале. Моя память предаёт меня постепенно и болезненно.

Меня зовут Кларисса Моргенштерн. Моя мама Джослин Моргенштерн и отец Валентин Моргенштерн. Мой отец – чудовище, а мой брат Джонатан Кристофер Моргенштерн предатель и монстр. У меня был друг. Он человек. Его звали… Сэмми? Нет, нет, нет. Саймон. Я каждый раз произношу его имя вслух, чтобы не забыть. У меня были враги. Я помню только голубые глаза и огонь. Он и она – нефилимы, как я, мама, отец, брат. Был ещё оборотень. Предатель. И старый нефилим – слабак. А ещё маг. Мага я помнила настолько отчётливо, что цеплялась за этот образ всеми силами.

«У него глаза, как у кошки! У него есть кот. Он, как кот. Кот»

А потом память предавала меня снова…

Я уже не помнила, где жила, что любила, что мне нравилось, и чем я занималась. Множество мелочей испарились из моей жизни, сделав её чуть более серой, чем она есть. Серый. Цвет тоски. И я тоскую. По чему-то или кому-то. Уже не знаю.

Я просыпаюсь, когда моя кисть делает последнее, завершающее мановение. Картина полностью поглотила меня. Серое. Вокруг всё серое, пыльное, печальное и брошенное, как я сама. И в центре маг с белым крокусом, сложенными на животе руками и крестом, словно из другого мира, святой мученик. Изуродованное лицо, рога и белые одежды, крокус. Насмешка мироздания. Святым считать проклятое.

Нарисовав то, о чём думала, мне полегчало. И на душе, и в мыслях, только на сердце по-прежнему щемила грусть.

Я по-прежнему не сплю. Пора бы найти уже лекарство от бессонницы в этом чёртовом доме. Но его нет. А на холодильнике ночью замок без вопроса, не открыть. И тогда я взялась за кисть. Все те убийства, безжалостные, кровавые и жестокие. За что?

«Для меня» – пронзила ужасная мысль. «Всех их для меня… Но за что?»

Никто не ответит. Я разговариваю сама с собой. Как же быстро я чокнулась.

Тут всё безжизненное. Я вся в краске и поту. Грязная и такая же отвратительная, как всё вокруг. К чему красоваться? Грязь хотя бы позволяем мне чувствовать себя живой. Я не сдохла, потому что мне некомфортно.

Я плюхаюсь на низкий пуф специально для красавца рояля. С помощью стило всё стало намного быстрее. И почему я раньше не додумалась? Перемещать вещи с помощью рун… знакомое жжение, привкус боли и железа, как вся жизнь сумеречного охотника. Но я насмешка над этим гордым званием. Со злости ударяю кулаком по клавишам. Рояль рыдает истеричной россыпью звуков.

Выдыхаю и нежно заглаживаю следы удара. Рояль не виноват.

«Оп-па! Дождались. Пошли разговоры с вещами! Что следующие?» – цинично уточняет сознание.

Я не знаю, что следующие. Зато, что в конце понятно. Это как книгу начать читать с конца. Я чокнусь и Валентин будет счастлив! Сумасшедшею можно сжечь на костре, потому что она свихнулась! А этот сатанист, нацист и расист запросто исполнит!

«Он меня ненавидит» – улыбка не сходит с моего лица, пока я вожу по клавишам ладонью. «А мне весело отчего-то. Ты меня не достанешь, засранец!» – смеюсь, вращаясь на пуфе. «Может ты меня заточил, папа?» – интересуюсь скорее у самой себя, чем у кого-то конкретно.

Интуиция отрицательно качает маятником. Валентин не терпелив, я это видела. Ему не хватило бы терпения и ума сотворить подобную пытку. Кто? Зачем? Для чего? Список вопросов растёт.

Я достаю из коробки ноты, ставлю на пюпитр и тупым взглядом вожу по значкам и закорючкам. Руны не ноты, так же, как ноты не руны. Роюсь в коробке и нахожу самый примитивный самоучитель. Мой бессонница и мигрень не поколебали моё терпение художника. Я села учиться играть! И пока из-под моих пальцев не появился ручеёк ровной гаммы, я нещадно трепала струны-нервы роялю.

Последующие мои ночи начали протекать за рисованием и обучением игры на рояле. Я стремилась к гармонии. Какая бы и где она не была, гармония будет! Я старательно искала состояние, положение, позу, место, где и как мне становиться спокойно. Я даже рискнула пойти в ту зеркальную комнату. Ни одного образа, только отражения. Скучно.

Прошло ещё пару дней моего заточения. Постепенно это становиться даже обыденно. Два нефилима. Один ждал меня, прислонившись к косяку моей спальни, другой сидел за роялем на пуфе. Я больше не кричу и не отпрыгиваю в сторону. Привыкла? Или просто нашла свою гармонию.

На рояле я теперь могу играть простенькие пьесы, а часть портьер в библиотеки отправилось к чёрту. Я прочитала в одной из книг сказку о Рапунцель и в итоге на стене появилась гигантская картина маслом. Я не жалела сил, плевала на время. Меня отвлекала только вынужденная тренировка и надобность еды.

Кажется, я приспосабливалась. Как там говорилось: «Человек – животина такая. К любой среде приспособиться, с любого дна к небесам доползёт!» И я начала ползти. И жизнь как-то внезапно перестала казаться мне такой удручающей. Всё было по-новому. Я больше не хранила воспоминания и постепенно, каждый день, час, минуту, секунду я забывало всё, что было там, в прошлом. Однако на сердце было всё так же тяжело.

Я – К… Моргенштерн. Мои родители Моргенштерны, брат Моргенштерн. Они – мои злейшие враги, моя семья. О себе знаю только то, что я рыжая и зеленоглазая. Я живу почти без прошлого. Я учусь жить заново. Живу сегодня. И мне хорошо.

Здесь нет никого. Никого, кого бы я могла видеть. Но обо мне заботятся и наблюдают. Я хочу узнать ЕГО поближе. Может однажды… ОНО покажется? А пока, я существую здесь и буду существовать. В эту секунду, в эту минуту, в этот час и день. Я начинаю жить с чистого холста.

Конец Pov Клэри.

***

«Иногда по ночам я слышу тебя… почему? Вместо снов, хочу послушать» – девушка закрыла глаза за роялем. Сон очаровал её.

«Я открыл глаза. Я был чист, словно белый холст. Мои воспоминания размыты, я не хочу их. Теперь всё яркое, и я запомню мир таким. Святые слова жгут горло, ну и пусть.

Я… Теперь вампир.

Сначала был холст… а потом я взял краски. Я нарисую себя заново. Я найду тебя, Клэри. И мы нарисуем вместе. Подождёшь?»

А потом мир распался на множество осколков… Девушка проснулась.

========== 6. Новое родиться из старого. ==========

ONE OK ROCK – Smells Like Teen Spirit

The Rasmus – First Day Of My Life

Pov Саймон Льюис.

Я пялился в потолок тёмной комнаты. На несколько минут у меня вдруг появилось ощущение того, что я заснул. Но нет вампиры не спят. Однако состояние того, будто ты с силой выныриваешь из бурной реки, заставило меня сильно дёрнуть головой вправо, и я приложился о подоконник. Не больно. Даже стало как-то по-детски обидно.

На дворе стояло солнечное утро, но мне более не суждено было его увидеть. Солнце губительно для вампиров, а именно в эту тварь я и обратился. Прошло всего несколько часов с моего «превращения». Всё-таки это не сказка, а пресловутая штука под названием жизнь.

Джейс «спас» меня и привёл сюда. Если бы он не был засранцем, я бы возможно, смог найти с ним общий язык. Но кого я обманываю… он засранец, это не измениться. Этот сумеречный охотник, который должен был меня убить за нападение на самого себя, в итоге привёл меня в пентхаус Магнуса Бейна, Верховного мага Бруклина. Ничего, так себе, местечко. Теперь будем скрываться вместе. Класс.

Похоже, маг не слишком обрадовался моему приходу, однако чуть позже, в продолжение вечера, он с охотником напился и поговорил со мной. Искренне. Я никогда не мог подумать, что кто-то вроде Магнуса, может быть настолько печальным, серьёзным и искреннем. Не в сочувствие даже дело, нет, он не жалел меня. Впервые яркий мужчина, которого я видел в окружении вечеринок, обольстительный и острый на язычок маг, казался обычным человеком. Уставшим, одиноким, прячущимся за маской яркой вычурности и безликой толпой громких вечеринок.

«Нечисть человечна»– понял я. Необязательно становиться чудовищем. Я могу остаться человечным, надо будет только научиться использовать новое тело не во вред! Теперь я смогу быть полезным!

Я осознавал себя с каждой секундой новой жизни. Сидя в комнате с задёрнутыми шторами, я строил планы. О новой жизни я знал мало, но рядом со мной был нефилим и маг! Я не надеялся, что они научат меня всему. Я чувствовал себя малышом, делавшим свои первые шаги, и мне требовалась помощь. Куда двигаться? Как? Покажи направление, задайте ориентир! И я смогу, я сумею не стать монстром!

Мои глаза открыты широко и потолок уже не кажется таким ослепляющее ярким.

Конец Pov Саймон Льюис.

Саймон выходил из тёмной комнаты всё ещё немного неуверенно. Новое зрение было слишком чётким для человека, носившего в прошлом очки и без них свою жизнь уже не представляющего лет с десяти. Юноша аккуратно пробирался по коридору пентхауса. С кухни доносился запах пиццы, который ранее заставил бы парня пускать слюни. Теперь он ничего такого не испытывал. Вампиры не едят, они пьют кровь. Брюнет назвал бы себя голодным, если бы это было возможным. Горло спёрло от тошнотворного запаха соли и меди. Где-то рядом кровь, скорее всего открытая рана.

Так и оказалось. Полуголый Джейс сидел на барном стуле и ловко чертил руны стилом. От его кожи шёл запашок жжения. С руки охотника в какую-то миску стекала тоненькая струйка крови. Саймон ещё не успел появиться в гостиной, как блондин обернулся, смерив вампира странным взглядом. Смесь неприкрытого ехидства и охотничья осторожность плескалась в золотистых глазах нефилима. Поймав взгляд Льюиса, охотник выдал кривую усмешку и отложил стило.

– Ну, привет, спящая красавица. Я уж думал, ты решил там поселиться. Хотя в твоём положении это вполне естественно.

Саймон выдал похожую усмешку. О, да отвращение к себе у него всё ещё было предостаточно. Глядя на запястье Джейса, где остался шрам от его зубов, парень отвёл взгляд. Но запах крови в миске упорно пытался вернуть себе внимание вампира.

– Ах, да. Завтрак. Приятного аппетита, – золотоволосый юноша пододвинул миску к краю стола.

– Я не…

– Надо, – нефилим коротко глянул на брюнета. – Если ты не хочешь убивать, а я вижу, что не хочешь, то пей. Ты должен пить много крови, пока ты новорождённый. Позже станешь пить меньше. Инквизитор пока не виснет на хвосте, но лучше перестраховаться.

Льюис сел на высокий стул и всё ещё не решаясь, покосился на охотника.

– А мне обязательно пить твою кровь?

Джейс несколько раз моргнул и искривил губы в усмешке, его глаза ядовито сверкнули золотом.

– Так не нравиться? Ну, уж извини. В меню сегодня не подают симпатичных девственниц, только я.

– Симпатичный девственник, я понял, – закончил Саймон с мстительной улыбкой на губах, придвигая к себе миску с кровью.

Глотал вампир жадно и несдержанно. Новый вкус крови его не поразил. Железный и солёный, похожий на томатный сок. Почему-то сейчас пить кровь казалось вполне естественным занятием, как если бы он пил просто неизведанный напиток. Кровь питала его силой, он чувствовал тепло, разливающиеся по венам и согревающее его изнутри, словно парень выпил глинтвейн.

– Не отравился, вампирчик? Вдруг кровь не моя, а собаки с улицы.

Брюнет облизнулся так же жадно, хотелось ещё. Напиток был сродне наркотику. И этот вкус Саймон запомнил ещё со вчерашнего дня.

– Нет, это определённо твоя, – уверенно прокомментировал Льюис. – Отдалённо напоминает кислоту. Ммм… может быть яд змеи? Мне так сразу и не описать.

Джейс уже чуть прищурил глаза, а его губы раскрылись, готовые извергнуть новый поток колкостей в ответ, как в холле что-то призрачно зашевелилось. Охотник резко закрыл рот и словно большая кошка, спрыгнул с высокого барного стула. Все, кто надо, были уже в пентхаусе. А на случай чего Бейн мог войти и через трубу. Конечно, не Санта-Клаус, зато безопасно.

Саймон тоже насторожился. Если бы у него в процессе перерождения появились звериные уши, то сейчас они прижались к его голове. Клыки брюнета зачесались от некоторой угрозы, а осязание, слух и зрение стали ещё лучше, чем были. Льюис слышал, как девушка в доме напротив мерила платья, шурша шифоном, как шаркал слепой старичок по дороге, постукивая палкой впереди себя и ведя на поводке собаку, булькала вода у соседа справа, а сосед слева смотрел по телевизору запрещённые кино и самое главное, как неслышно шагает пришедший. Вампир хоть и будучи весьма неопытным, мог бы сказать, что подобные шаги свойственны лишь подобным ему существам.

– Это вампир, – прошипел Саймон, схватив нефилима за плечо.

Сила, с которой парень буквально за шкирку оттащил Джейса, шокировала его самого на несколько секунд. Охотник вырвался так же быстро и бесшумно, застыв в боевой стойке.

Но на кухне спустя секунду возник Рафаэль, временно исполняющий обязанности главы улья вампиров из отеля Дюмор. Он помогал Льюису переродиться и после заявил на него свои права. Нефилим был тогда слишком зол, чтобы отвечать, а Саймон слишком голоден и в ужасе. Однако о своей «просьбе» Рафаэль не забыл.

– Привет, юные друзья, – вампир шёл плавной свободной походкой.

В пентхаусе у Бейна и без того было сумрачно, а после того, как маг наложил несколько заклинаний, стало практически, как ночью. Поэтому бояться ни Рафаэлю, ни Саймону было нечего.

– Чего тебе? – выплюнул Джейс.

Вампир притворно сложил ладони лодочкой, как на изображениях святых.

– Я пришёл не драться, охотник. Ещё при перерождении этот вампир должен был попасть в мой улей, но тогда вы были слишком заняты, чтобы обратить на меня должное внимание. И я пришёл чуть позже, – улыбка Рафаэля была слишком белой на фоне тёмной кожи.

– Кстати, а как ты пришёл? – выпалил Саймон.

– Меня попросил об услуге Магнус Бейн, знаете такого? – ухмыльнулся Дитя Ночи. – Он просил передать вам сообщение и на время, пока его не будет, заняться новорожденным. Насколько я понимаю, вы скрываетесь от Конклава? Что ж, я мешать вам не буду.

– С чего бы? И что за сообщение от Бейна? – блондин гладил лезвие серафима.

– И как ты дошёл по солнцу? – как маленький ребёнок вопрошал Льюис.

– Магнус Бейн перенёс меня сюда, юное Дитя Ночи, – как ребёнку объяснил вампир. – Мешать я вам не собираюсь по причине того, что я знаю, чего ты хочешь, охотник. Мы все, такие, как я и другие хотим того же, что и ты. Отмщения. А Конклав не хочет внять нашим просьбам. К тому же, вы и твои брат с сестрой – единственные, кто ищет хоть что-то. Валентин Моргенштерн – опасный нефилим, однако клянусь Девой Марией, здесь замешана женщина.

Джейс заткнул клинок за пояс и подошёл ближе к Рафаэлю. Тот стоял, как высеченная статуя святого, молчаливо и уверенно.

– А что просил передать Бейн? – блондин сложил руки на груди и встав посреди комнаты превратился в ещё одну статую, не менее прекрасную.

Старый вампир склонил голову набок и прикрыл веки, будто задумался.

– Бейн просил передать, что ищёт лекарство для матери пропавшей охотницы. И ещё, что я всё это время должен буду присматривать за Дитём Ночи, обучить его, как подобает. Так же он просил ни в коем случае не связываться с Институтом. Кажется, у них там сейчас нехилые разборки.

Блондин несколько секунд смотрел на Рафаэля, а потом опустил напряжённый взгляд на пол. Руки, словно сдерживающие его, подобно цепям, спали. Щёлкнули суставы разминаемых пальцев, и Джейс сцепил руки за головой. Нефилим ещё пару минут молчаливо мерил комнату шагами. Потом снова повернулся к старому вампиру.

– Что ты знаешь?

Тот улыбнулся чуть-чуть лукаво.

– Уже не враги?

– Мы теперь в одной связке, вампир. Не заставляй меня пожалеть об этом, – охотник выглядел очень злым. – Что ты знаешь? – повторил он членораздельно.

Рафаэль подошёл и вальяжно сел на диван.

– К Лайтвудам пришли шавки Имоджен. Искали тебя, а не найдя, устроили полномасштабный обыск. Перерыли часть библиотеки Ходжа. Считают, что вы как-то связаны. Ходят слухи, что ты сам подговорил своего учителя и таким образом вышел на связь с отцом. А потом ты нашёл сестру, и вы вместе сговорились украсть Чашу и отдать её Валентину. Якобы теперь твоя сестричка исчезла специально, чтобы украсть какой-то меч.

Желваки на лице Джейса задвигались, он сцепил зубы. В лицо ему ударила краска злости на несправедливость.

– Хорошенькая и остальные всё отрицают, защищают тебя и остальных, как могут. В итоге хорошенькую посадили под арест, а старший братик помогает тебя искать. Главный Лайтвуд нализался так, что не смог двух слов связать, а его жена держит оборону подобно дочери. Там всё очень серьёзно. Ещё немного грязных слухов и бредовых теорий, и прибудет Имоджен. У хорошенькой и её матери могут быть проблемы.

– Что за бред! Клэри не виновата ни в чём! Откуда они вообще всё это взяли? – вскипятился Саймон. В отличие от Джейса он молчать не привык!

Итальянец тяжело вздохнул и выразительно постучал пальцем по виску.

– В Конклаве, как в средневековой церкви. Чем лучше работает фантазия на обычные вещи, тем ближе повышение и больше патриотизм. Чему вас только учат?!

Блондин стоял красный и напряженный, как пружина. В какой-то момент он тяжёлыми шагами вышел из гостиной и громко хлопнул дверь в конце коридора, из котором утром вышел Льюис. В комнате не было ни мебели, а окна были заложены и забиты досками. Одно из лучших мест, чтобы подумать или спустить пар.

– Мда… Будет тяжко, – протянул Рафаэль.

– А насколько уехал Магнус? – брюнет глядел туда, где ещё пару минут была широкая спина нефилима.

Гостиную озарило молчание. Вампиры понимали, что Бейн мог и просто сбежать. А даже если и нет, то точными сроками своего исчезновения он не удосужился заняться вплотную, тем паче сообщить это другим.

– С чего начнём? – буркнул Саймон.

Итальянец поглядел на парня с оттенком уважения.

***

Так прошёл месяц. Рафаэль тренировал Саймона, но тому уже почти не требовалась помощь. Льюис схватывал всё на лету, а его стремление остаться человечным обрывали любую попытку итальянца перетянуть его на свою сторону.

Помимо всего прочего, парень оказался не самым нормальным Дитём Ночи. Кровь нефилима при перерождении или упавший на другом конце шара метеорит, причина была для брюнета не самым важным в жизни предметом. Он мог ходить под солнцем! Обычно смертельные солнечные лучи для вампиров, для Саймона были так же ласковы, как и прежде за небольшим исключением в виде того, что приходилось надевать тёмные очки. Солнце было беспощадно к его глазам. Зрение на свету резко садилось, а цветовая гамма напоминала кошачью: белый, зелёный, синий. Льюис стремился побороть и это, насколько было возможно. Однако выбирались из дома они не часто.

Рафаэль оказался прав относительно раздувания слухов. Глава улья отлучался всё чаще, а вести приносил не утешительные. Убийства достигли своего апогея, перекинувшись теперь не только на тварей и нефелимов, но и на людей. Несколько изуродованных человеческих трупов нашли в Ист-Энде. Более того, новые трупы из сумрака тоже подкидывались людям. Истерика примитивных серьёзно взволновала Конклав, и посеяло панику среди обоих миров.

За дело взялась сама инквизитор Имоджен Эрондейл, гроза всей нечисти и нефелимов. Потеряв сына Стивена и лишившись невестки, которые были приспешниками Валентина, женщина в конец обезумела от жажды мести. Её железный разум качался, как корабль во время шторма, стоило ей услышать о Моргенштернах. Не удивительно, что именно она мёртвой хваткой вцепилась в семью Лайтвудов, взявших к себе на воспитание сына, а позже приютивших и дочь Валентина. Алек, путавший следы ребят и водящий за нос «гончих псов» инквизора, едва не был казнён на месте. Иззи держали под арестом в комнате без мебели. Для всех жителей Института, их дом – стал для них тюрьмой. Помощники Эрондейл оккупировали всё здание, следили за каждым шагом Лайтвудов и рыскали по городу.

Относительно хорошей вестью стало то, что Люциан Греймарк, друг Джослин и названный отец Клэри, залёг глубоко на дно города. Скрыться было бы невозможным без помощи старого знакомого. Между строк проскользнул почерк Бейна, чтобы снова исчезнуть. После того, как маг испарился, пропала и Джослин Фейричайлд, жена Валентина. И здесь угадывался почерк Магнуса, который мастерски увёл женщину в коме из-под носа ищеек. Где сейчас был сам маг, было неизвестно.

Джейс загибался от отсутствия новостей, однако, когда их приносили, становилось только хуже. Охотник ненавидел чувствовать себя беспомощным, как когда будучи ребёнком, Валентин разыграл собственную смерть на глазах у сына. Отсутствие Клэри и Лайтвудов под боком так же усугубляло положение.

Единственный, кто в это время был выше этого, был Саймон. Джейс смотрел и удивлялся, как обычный примитивный борется за собственную человечность, чтобы не просто остаться человеком, а быть им по праву. Охотник никогда раньше не задумывался: Каково это быть человеком? Каково это не потерять себя, став кем-то другим? Льюис боролся с собой, с обстоятельствами, и под гнётом событий вставал снова и снова. В нём угадывалось что-то новое, совершенно отличное от того парня, над которым Джейс смеялся ещё недавно. Сила. Не физическая, её сейчас и должно было быть предостаточно, а что-то внутри. Саймон, словно родился заново, приобретая в себе ту мужественность, тот стержень, что позволяет вставать из грязи, крови и общего кошмара, что опутывал, будто плети плюща.

Новый Саймон Льюис определённо нравился нефилиму больше прежнего, хотя бы тем, что с таким было приятно сразиться. Примитивный стал равным Джейсу Вэйланду. И одно это заставляло задуматься и распрямить плечи. Нет, друзьями они вряд ли станут. Однако теперь они могут стать отличными компаньонами. Новое родиться из старого. И Джейс Вэйланд сбрасывал с себя пыль прошлых лет, едва не сломивших его. Во время войны нужно научиться жить заново. И прежде всего, перестать оглядываться, иначе это в скором времени может убить тебя. А Сумеречного охотника просто так не убьёшь.

========== 7. Петля затягивается, несмотря на потерю звеньев. ==========

Jensen Ackles – Runnin (Adam Lambert cover)

Eminem & Linkin Park – Gravity

Linkin Park – Roads Untraveled

Three Days Grace – The Chain

«Взмах крыльев бабочки в Азии создаёт движение в воздухе,

которое, постепенно нарастая,

способно вызвать разрушительный циклон у берегов Флориды»

«Лукас» М. Леви.

А месяц назад…

С похмелья всегда трещит голова. Если не трещит, то вы плохо пили или вы – Магнус Бейн, что вряд ли. Маг после очередной попойки чувствовал себя более бодрым, чем обычно. Однако прекрасное солнечное утро портили несколько очевидных фактов: Он в кровати один, и способа разбудить Джослин Фейричайлд без использования белой книги он пока не нашёл. От детской обиды на самого себя хотелось крепко обнять Мяо и зарыться под одеяло. Что восьмисотлетний, умный, сексапильный, уважающий себя маг и сделал. Главнейшего Мяо такое поведение его слуги совершенно не устроило, на что он не приметнул возмутиться.

«Вставай, тряпка, и приведи себя в подобающий вид. Но сначала лучше пойди и покорми меня!» – думал кот, злобно сощурившись и держа руку Бейна зубами.

– И ты Брут! – возмутился Магнус, когда его прекрасный фамильяр* настоятельно ткнул его когтистой лапой в нос.

Намерения Мяо ясно читались в его жёлтых, таких же, как и у самого мужчины, глазах. Тяжело вздохнув, Верховный Маг Бруклина поднялся с постели, одел аквамариново-синий халат и босиком прошлёпал на кухню. Еда из местного ресторанчика определённо пошла на пользу настроению Магнуса, ну и Мяо тоже.

С десяток блинов с кленовым сиропом, жёлтое с белым облако яичницы с розовыми квадратиками бекона, ароматно благоухающий кофе и утренний выпуск газеты «Нью-Йорк таймс». Что может сделать утро, когда некуда спешить, ещё более приятным? Главнейший Мяо ответил бы – лосось, маг бы настаивал на отсутствии некоторых персон в его доме и наличии Александра. Однако каждое утро, хорошее оно или плохое, заканчивается. Для Магнуса оно закончилось с сообщения о кровавом убийстве в клубе Ист-Энда. Там-то что могло понадобиться убийце?

Бейн слез с высокого табурета и направился к себе в кабинет, держа чашку в левой руке, а газету в правой. Кабинет мага был тёмным, выполненным в коричневато-красновато-чёрных тонах. Сам Магнус называл комнату логовом. Окна были занавешены тяжёлыми портьерами, изящные шкафы из тёмных пород деревьев ломились от снадобий и книг, расставленных в фанатичном порядке. Круглый приземистый столик, накрытый бархатной тканью был завален под чистую раскрытыми томами, горшочками с порошками, скляночками и флакончиками самых разнообразных цветов и подсвечниками с высокими, словно своды готических церквей, и такими же чёрными свечами. В воздухе ещё ощущался одурманивающий запах магических свечей.

Магнус приземлился на вышитый персидский ковёр с золотистой бахромой и поставил дымящуюся чашку кофе на краешек стола.

– Пора вводить в игру Джослин, – маг придвинул к себе предмет, небрежно завёрнутый в парусину. Внутри оказался прозрачный, как слеза младенца, шар. Мужчина поставил волшебный предмет на тяжёлую латунную подставку, которая нашлась в бардаке на столике.

Сосредоточив свой взгляд на одной точке в шаре, Бейн впал в некий транс. Перед его мысленным взором появились белые стены больницы, прямой узкий коридор с обшарпанным полом и наконец, маленькая палата с мигающими приборами. На кровати лежала женщина с благородными чертами лица и драгоценно-рыжими волосами, как какая-нибудь королева из легенд, что бродят по туманному Альбиону, где когда-то скрывался маленький маг. Спящая Джослин Фейричайлд была потрясающе прекрасной. Но Магнус знал её невыразимо упрямой, иногда своенравной и весьма суровой женщиной. Жизнь с Валентином закалила её, подобно тому, как кузнец закаливает клинок. Клинок, который позже прольёт чью-то кровь. И сама Джослин проливала чужую кровь не меньше, чем муж.

«Не до этого сейчас. И кто из охотников может похвастаться чистотой рук? Каждый по локоть в крови. Вопрос только: В чьей?»

Рядом с кроватью, склонив голову, сидел мужчина. Чёрные спутанные волосы, обветренное лицо с грубыми, но добродушными чертами. Люциан Греймарк никак и никогда не тянул на принца, о чём знал. Бейн невольно уважал его за, в некотором роде, псиную верность и по-настоящему крепкую любовь, что он пронёс через года испытаний.

Маг долго вглядывался в лица этих двоих, в попытке найти ответы на вопросы.

– Джослин, что же ты сделала? – прошептал Магнус.

В его памяти чередой проносилось знакомство с этой женщиной, потом с её дочерью. Друзьями они никогда не были, однако понимали друг друга очень хорошо. Верховный Маг Бруклина далеко в прошлом был беженцем. Он бежал от людей, от нечисти, от Конклава, от Инквизиции, от войны, от горечи разочарований, от ненависти к себе самому, от непостоянства и недолговечности мироздания, от себя самого… Он бежал столько, сколько существовал на свете. Бежал без оглядки и без конечной цели пути. И наконец, добежал. Или ему только так казалось?

Разочаровываться больно, но без этого нельзя. Они с Джослин усвоили этот урок. Вот только она питала иллюзии, что сможет стать человеком и дать своей дочери человеческое будущее. Горькой же вышла ошибка.

Бейн покачал головой. На след Клэри он так и не вышел. Надеяться, что она жива нет оснований, однако… Однако Магнусу не давал успокоиться след. Призрачный запах истлевшего дерева, жженной кости, пепла и отвратительно приторный запах разложения и трав. А ещё стекло, стекольная крошка, разбитые витрины, рассечённые, изуродованные лица и перерезанные глотки. Что-то подсказывало магу: Кларисса Фейричайлд-Моргенштерн жива. Но прямых доказательств не было.