Текст книги "Зимние забавы в Ривенделле (СИ)"

Автор книги: Magnus Kervalen

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

========== Игрушка ==========

Леголас высунул голову из-под одеяла, поежился от утреннего холода и приоткрыл глаза. Вся комната была залита чистым светом холодного зимнего утра, в котором уютная, неброская, немного захламленная спаленка лорда Элронда казалась нарядной и даже праздничной. За окном тихо падали крупные хлопья снега; ветви деревьев, нагруженные снежным покровом, ослепительно сверкали, и ослепительно сверкала заснеженная оконная решетка. В лазурном небе не было ни облачка. Лучи солнца искрились на снегу, играли на кованых узорах оконной решетки, тянулись к кровати, проникая под полог, будто хотели игриво пощекотать Леголасу нос, и принцу показалось, что всё вокруг пронизано этими золотистыми лучами. Леголас невольно заулыбался.

Он выбрался из-под одеяла, осторожно, чтобы не разбудить Элронда, слез с кровати, нечаянно скинув при этом пару остывших грелок, и, шлепая босыми ногами по деревянному полу, подбежал к окну. Огонь в камине уже потух, но в комнате все еще было тепло – даже душно, и все благодаря стараниям лорда Элронда, который еще месяц назад позаботился о том, чтобы щели в оконной раме были тщательно заткнуты. Поэтому Леголас, стоявший у окна обнаженным, совсем не мерз; опершись на подоконник, он с восторгом смотрел на ослепительно-чистый заснеженный мир, открывшийся его глазам, и все его существо переполняла по-детски наивная радость. За одну только ночь Ривенделл преобразился так, что Леголас с трудом узнавал его: знакомые постройки, сады, дворики и беседки вдруг превратились в сверкающий белый дворец царицы-зимы, величественный и прекрасный; мостики, казалось, были сотканы из одного лишь снега, в покрытых льдом прудиках отражалось ослепительно-голубое небо, а деревья, прежде голые и унылые, теперь возвышались торжественно и гордо, подобно беломраморным колоннам. Леголас благоговейно вздохнул, восхищенный всей этой небывалой красотой.

Вдалеке копошились чьи-то суетливые фигурки. Приглядевшись, Леголас догадался, что это хоббиты сооружают снежный городок; правда, они не столько работали, сколько валяли друг друга в снегу, кидались снежками, лепили снежных баб и вообще веселились от всей своей хоббичьей души. Леголас улыбнулся, предвкушая любимую забаву ривенделльцев – взятие снежного городка; в последние дни в Ривенделле только о нем и говорили, и принцу уже не терпелось узнать, каково это – веселиться вместе со всеми.

– Воробушек мой, – послышался обеспокоенный голос Элронда, – что ж ты стоишь у окна? Застудишься ведь…

Леголас обернулся, просиял, встретившись взглядом с возлюбленным, и с разбегу запрыгнул в постель, оказавшись верхом на Элронде.

– Но ты ведь меня согреешь, правда? – сказал Леголас игриво; он обвил руками шею лорда Элронда и нежно поцеловал его в губы. – Доброе утро, любимый, – прошептал принц.

– Доброе утро, мое счастье, – ответил Элронд, привлекая Леголаса к себе. – Мальчик мой, ты совсем замерз. Весь дрожишь…

Леголас хотел было возразить, что дрожит он вовсе не от холода, но лорд Элронд, продолжая обеспокоенно говорить что-то об утреннем холоде и потухшем камине, начал ласково одевать принца в вязаный свитер, и Леголас замер, прислушиваясь к своим ощущениям. Прикосновения жестковатой, «кусачей» шерсти к нежной коже оказались настолько волнующими, что принц задышал чаще; взяв руки Элронда в свои, Леголас принялся ласкать себя ими через свитер. Шерсть слегка царапала кожу, задевала чувствительные соски… Леголас, закрыв глаза, полностью отдался необычным ощущениям, а лорд Элронд уже в который раз невольно залюбовался своим мальчиком. Тот сидел на нем в одном только свитере, раскрасневшийся, возбужденный, с растрепавшимися от сна золотистыми волосами, с губами, чуть приоткрытыми от неровного, жаркого дыхания, – такой хрупкий и такой соблазнительный… Наконец Элронд не выдержал: он приподнялся, задрал на Леголасе свитер и принялся покрывать тело принца нежными и в то же время пылкими поцелуями, прихватывая губами кожу и щекоча соски языком. Леголас трепетал от каждого прикосновения; он зарывался пальцами в волосы возлюбленного, силился прижаться к нему еще теснее, выгибался, подаваясь навстречу его ласкам…

Вот пальцы лорда Элронда скользнули принцу в ложбинку между ягодиц. Леголас застонал, повел бедрами, схватил руку Элронда за запястье, направляя его в себя, и сразу же глубоко насадился на его пальцы. Леголасу вспомнилось вдруг, как еще совсем недавно лорд Элронд лечил его, а он, Леголас, жаждал совсем иного «лечения»; как он вжимался в постель, кусая подушку, чтобы не застонать, изо всех сил старался не подаваться навстречу пальцу владыки Ривенделла и отчаянно стыдился своих «низменных» желаний… Как он был глуп тогда! Леголасу захотелось рассмеяться, но в этот момент лорд Элронд коснулся его особенно глубоко и чувствительно, и с губ принца сорвался не смех, а сладкий стон.

Он наклонился и поцеловал возлюбленного, проникая языком в его рот. Леголас чувствовал, что лорд Элронд тоже возбужден, но принцу нравилось дразнить любовника и заставлять того изнывать от страсти – поэтому Леголас ограничился лишь поцелуем и вновь отстранился. Он насадился на пальцы Элронда еще глубже, одновременно лаская себя через свитер. Взглянув на лорда Элронда из-под полуопущенных ресниц, Леголас увидел, что тот смотрит на него уже почти умоляюще. Леголас победно улыбнулся.

– Хочешь меня? – проговорил он, облизнув губы с таким откровенным бесстыдством, что бедняга Элронд вспыхнул от смущения и желания и залепетал что-то совсем уж беспомощное.

Леголас рассмеялся. В эти мгновения он впервые в жизни осознал, что по-настоящему властвует над своим любовником – властвует безраздельно и самодержавно, не оглядываясь на свой глупый стыд или нелепую мораль, о которой принц зачем-то так много думал прежде; впервые в жизни Леголас ощутил, как это здорово – быть соблазнителем. Он приподнял голову Элронда, подался вперед – лорд Элронд, обвив руками талию принца, послушно принялся ласкать губами его член; а Леголас направлял его движения и в перерывах между стонами и вскриками думал, как много он потерял, пока терзался своим бессмысленным стремлением к добродетельной жизни… и сколько еще неизведанных граней наслаждения предстоит ему изведать.

Словно в ответ на мысли Леголаса дверь в комнату вдруг распахнулась, с грохотом ударившись о стену, и в спальню с гиканьем влетели Элладан и Элрохир.

– Папа, папа, отпусти малыша-Трандуилиона! – вопили они, скача вокруг постели. – Успеете еще наобжиматься! Снежный городок уже готов!

– Мальчики, не бегайте, а то неровен час упадете, – пытался урезонить их Элронд, одновременно выползая из-под Леголаса и смущенно натягивая одеяло чуть ли не до носа. Он хотел было накрыть одеялом и Леголаса, но принц отстранил его руку и вытянулся на постели, нисколько не стыдясь своей наготы.

– Ух ты-ы-ы, – протянули близнецы, уставившись на Леголаса, который лежал перед ними на животе в одном только свитере. – Чур, малыш-Трандуилион в нашей команде!

Леголас отвернулся от них и украдкой улыбнулся, чувствуя на себе жаркие взгляды близнецов – ему льстило, что Элладан и Элрохир хотят его по-настоящему, хотят не просто сына короля Трандуила, как прежде, а его самого, Леголаса…

– Да, вырос наш малец, – одобрительно хохотнул знакомый оглушительный голос. Повернув голову, принц увидел Глорфинделя, стоявшего в дверях – тот улыбался всеми своими ослепительно-белыми крепкими зубами и откровенно разглядывал обнаженные ягодицы Леголаса, добродушно посмеиваясь. – Говорил ведь – окрепнет еще, все ж-таки сын Трандуила… Кровь всегда берет свое.

– Если следовать логике любезного Глорфинделя, то и наши близнецы в один прекрасный день вдруг полюбят сидеть в библиотеке и любоваться пыльными фолиантами, – ехидно произнес Эрестор, протискиваясь в комнату – что было не так-то просто, учитывая то, что могучая фигура Глорфинделя загораживала собой весь дверной проем. – Как-то с трудом верится, знаете ли.

Колючий взгляд Эрестора заскользил по спальне, на мгновение задержался на обнаженных ногах Леголаса (Эрестор криво усмехнулся) и, наконец, остановился на лице Элронда, который все еще натягивал одеяло и смущенно улыбался.

– Повелитель, – сказал Эрестор, с брезгливостью отводя глаза от смятой постели, – раз вы уже… проснулись, предлагаю заняться делами государства. Многие прошения требуют…

– Балрог меня возьми, Эрестор, почему ты всегда такой кислый? – воскликнул Элладан, удивляясь тому, что советник отчего-то не желает скакать и радоваться снегу так же, как они.

– Ага, ты ведь столько сладкого ешь, – поддержал брата Элрохир.

– Погляди вокруг – снег, солнце, в небе ни облачка, птички поют, малыш-Трандуилион лежит прямо перед тобой со своей аппетитной попкой… а ты про какие-то прошения говоришь! – Элладан даже фыркнул от возмущения. – Как можно думать о делах в такой замечательный день!?

Эрестор хмыкнул, ничуть не впечатленный прочувствованной речью близнецов.

– К вашему сведению, юные господа, советники для того и нужны, чтобы думать о делах в любые дни, – заметил он ядовито, всем своим видом показывая, что уж кого-кого, а его, старшего советника Эрестора, ничуть не интересуют такие презренные низменные вещи, как снег за окном или упругая задница Леголаса.

Элронд обреченно вздохнул и выполз из-под одеяла, прикрываясь халатом.

– Ты прав, мой друг, – сказал он Эрестору. – Пусть молодые веселятся, а нас с тобой ждет работа, – владыка Ривенделла с сожалением посмотрел на Леголаса, который в своем свитере с оленями и снежинками выглядел даже еще более соблазнительно, чем если бы он был обнажен. – Дитя мое, а почему ты еще не открыл свой подарок? Я хочу убедиться, что угадал с размером.

С этими словами Элронд протянул Леголасу пакет из серебряной бумаги. Принц просиял – он любил получать подарки, ведь всю жизнь Леголасу так не хватало знаков внимания к его несчастной персоне. Пакет шуршал загадочно и соблазнительно; Леголас, даже закусив губу от предвкушения, запустил в него руку и вытащил коробочку, перевязанную золотой лентой. Принц восхищенно вздохнул. Он потянул за ленточку и медленно развязал ее, смакуя сам процесс открывания подарка; снял крышку, аккуратно отложил ее в сторону, развернул розовую папиросную бумагу… и с недоумением воззрился на лежащий в коробочке длинный тонкий фаллоимитатор. Леголас растерянно взял его в руку – фаллоимитатор был металлическим, покрытым розоватой, телесного цвета, эмалью, с отвинчивающейся крышечкой в основании.

– Ну давай, малыш-Трандуилион, примерь скорей обновку! – закричали близнецы, покатываясь со смеху. – А то вдруг размерчик не подойдет!..

Элронд всплеснул руками.

– Дети, дети, я имел в виду совсем не это, – лорд Элронд вытряхнул из серебряного пакета вязаные шерстяные носки в красно-белую полосочку. – В последнее время я увлекся вязанием – это очень успокаивает – и всем связал разные подарки. А кроме того, я заказал у гномов одинаковые подарки, которые бы удовлетворили каждого, чтобы не было никаких обид. Кто же знал, что гномы придумают такой оригинальный сувенир!..

Близнецы в полном восторге загоготали. Элладан выхватил розовый пенис из рук совсем растерявшегося Леголаса и начал комично гоняться за братом, размахивая своим «оружием» – Элрохир же притворно ужасался, уворачивался, повизгивал, то прикрывая пятую точку новыми носками Леголаса, то прячась за него самого. Они резвились бы еще долго, если бы Глорфиндель, изловив близнецов, не отобрал у них подарки Леголаса. Он бросил носки обратно на постель, а искусное изделие гномов с любопытством повертел в своих больших руках.

– Мелковат дрын, – хохотнул Глорфиндель, обращаясь к Элронду. – Помнится, в молодости ты для себя заказывал штуки покрупнее, да еще и нас подбивал побаловаться новыми игрушками.

Лицо лорда Элронда на миг осветилось отблесками воспоминаний.

– Да, мой друг, – вздохнул он, мечтательно улыбнувшись, – славные были дни. Ради наших зимних забав даже сам король Трандуил покидал Лихолесье, а ты, любезный старший советник, не всегда был таким букой – вспомни-ка, кто был у нас заводилой… И не ты ли посоветовал мне в былую пору заказать у гномов те чудные вещицы?

– На то я и советник, чтобы советовать, – кисло отозвался Эрестор, которого весь этот разговор странно нервировал.

Глорфиндель, расчувствовавшись, с размаху хлопнул советника по плечу, отчего тот пошатнулся и состроил еще более кислую гримасу.

– Это уж точно, – громыхнул Глорфиндель. – В старые добрые времена наш Эрик давал жару, а не куксился, как сейчас. Уж ты бы не заказал такую фитюльку, а, Эрик? – он сунул фаллоимитатор Эрестору прямо под нос. – Такие игрушки только на елку вешать! – и Глорфиндель оглушительно расхохотался, довольный собственной незатейливой шуткой, а Леголас украдкой глянул вниз на собственный членик, радуясь, что Глорфиндель никогда его не видел – вдруг бы этому могучему эльфу вздумалось прилюдно потешаться и над изящным Леголасовым достоинством.

Эрестор, поморщившись с наигранной брезгливостью, снял со своего плеча руку Глорфинделя и, собрав побольше яду, заявил, глядя на Глорфинделя снизу вверх и даже приподнявшись на цыпочках:

– Да вы у нас, милейший Глорфиндель, знаток размеров и форм!

Глорфиндель, не ожидав внезапной атаки Эрестора, простодушно ответил:

– Какой же из меня знаток? Это вон Трандуил знаток, а я вообще… не по этому делу, но никогда не откажусь вкусно поесть, сладко поспать и от души перепихнуться. Что еще нужно здоровому эльфу?

Тут уж Эрестору изменила его всегдашняя выдержка.

– Перепихнуться!? – взвизгнул он. – Так вы это называете!? Вам всегда было все равно, с кем и как, гнусное вы животное! – Эрестор задрожал, попытался сказать еще что-то, но вдруг резко развернулся на каблучках и фурией вылетел из комнаты, хлопнув дверью.

– Что это с ним? – искренне удивился Глорфиндель. – Всю жизнь он меня терзает своими претензиями, а я никак в толк не возьму, что ему от меня надо…

Элронд наконец оделся, поднялся с постели и примирительно сказал, по своему обыкновению пытаясь сгладить неприятную сцену:

– Давайте не будем ссориться в такой чудесный день!.. – он оглянулся на сыновей, которые возились на кровати, пыхтя и пакостно хихикая. – Мальчики, отдайте принцу его носки! Элладан, зачем ты надеваешь носок Элрохиру на причинное место? У него же может начаться раздражение от шерсти! – Элронд снял носки с их членов и, ласково урезонивая брыкающегося Леголаса, начал натягивать носки на его ноги. – Вот как хорошо, мой дружок, а то я заметил, что у тебя всегда ноги холодные, даже в постели… Так бывает от плохого кровообращения… Не морщись, не морщись, ничего, что кусают, это как раз полезно при твоем слабом здоровье, – надо сказать, Леголас морщился совсем не от кусачих носков – просто всё, что произошло и было сказано сегодняшним утром, опять нарушило его и без того шаткое душевное равновесие.

– Ну папа, отпусти уже малыша-Трандуилиона, там снежный городок уже готов, нам пора! – завопили близнецы, нетерпеливо выдергивая Леголаса из объятий хлопотливого Элронда.

– А как же завтрак? – всполошился Элронд, но близнецы уже тащили Леголаса к двери, и владыка Ривенделла только успел крикнуть им вслед: – Не забудьте одеть принца потеплее! Он же совсем без штанов!..

Элронд заправил постель, подобрал мишуру от подарков и отправился распорядиться насчет завтрака, добродушно бормоча себе под нос:

– Ах, дети, дети…

========== Взятие снежного городка ==========

Леголас, заливисто смеясь, выбежал из темных душных сеней, где Элладан и Элрохир пытались прижать принца к стенке и залезть к нему под дубленку. В лицо дохнуло душистым холодом. На миг принц остановился на ступенях, с восторгом оглядывая сияющие снежные просторы: ослепительным было чистое голубое небо, ослепительно сияло холодное зимнее солнце, ослепительно сверкал снег, отражая солнечные лучи… Пахло хвоей, холодом, чистотой. Со стороны снежного городка доносились возбужденные голоса хоббитов.

Вдруг Леголас почувствовал, что к нему подкрадываются. Оглянувшись, он легонько оттолкнул Элрохира, каким-то чудом увернулся от рук Элладана и бросился бежать, проваливаясь в снег, а близнецы ринулись за ним, хохоча и подзадоривая друг друга.

– Малыш-Трандуилион, куда же ты! – кричал Элладан, выбираясь из очередного сугроба, – веселый, раскрасневшийся, весь в снегу. – Не убегай!

– Да, не убегай, малыш Трандуилион! – вторил ему Элрохир, наклоняясь, чтобы набрать побольше снега. – Потому что мы все равно тебя догоним!

– А что мы с тобой сделаем, когда догоним – это уж ты сам догадайся! – хохотнул Элладан, вслед за братом тоже набирая полные пригоршни снега.

Леголас, уже успевший отбежать на приличное расстояние, оглянулся и показал близнецам язык.

– Сначала догоните!

В этот момент в него попал первый снежок, пущенный Элрохиром. Принц ойкнул и побежал было дальше, но близнецы обрушили на Леголаса целый град снежных снарядов, и принц, ахнув, картинно рухнул в снег – не столько потому, что его сразили снежки близнецов, сколько потому, что ему хотелось посмотреть, что же сделают с ним Элладан и Элрохир, когда поймают.

– Вот ты и попался, малыш-Трандуилион! – завопили близнецы и, чрезвычайно довольные собой, ринулись к своей «жертве». – Теперь не убежишь! – с этими словами они напрыгнули на Леголаса и принялись валять его в снегу, норовя потискать или ущипнуть за задницу.

Леголас брыкался, фыркал от снега и игриво вскрикивал, не столько отбиваясь от своих «пленителей», сколько прижимаясь к ним еще теснее. Вскоре они уже не дрались, а целовались, продолжая пихаться уже только для вида. Леголас, с сияющими глазами, растрепанный, разрумянившийся то ли от холода, то ли от возбуждения, подставлял губы то Элладану, то Элрохиру, смеялся и тяжело дышал – впрочем, так же, как и близнецы, которые наваливались на Леголаса, все глубже проваливаясь в снег, тискали принца и шептали ему какие-то бесстыдные глупости. Все трое с ног до головы были в снегу: снег запутывался в волосах, лез в глаза, забивался за ворот, таял на губах, остужал разгоряченные тела… Вдруг Элладан, бросив на брата хитрющий взгляд, сунул ему за пазуху целую пригоршню снега. Бедняга Элрохир заорал, вскочил и принялся вытряхивать снег из своего свитера, а коварный Элладан тем временем полностью завладел Леголасом. Но он недолго праздновал победу – Элрохир наконец справился со снегом и с криком «Ах ты, скотина!» налетел на брата.

Близнецы покатились по снегу, пыхтя, сдавленно ругаясь и дубася друг друга, а Леголас изумленно наблюдал за ними. Неужели Элладан и Элрохир подрались из-за него? Из-за него, «малыша-Трандуилиона», который прежде привлекал их только как сын короля Трандуила? Это открытие настолько ошеломило Леголаса, что он не сразу в него поверил и еще какое-то время продолжал смотреть на близнецов, которые увлеченно лупили друг друга, уже позабыв о причине своего «спора».

– Ну хватит вам, мальчики, – Леголас кинул в близнецов снежком – попал в Элрохира. – Нас ждет снежный городок, помните?

Принц поднялся на ноги, отряхнулся, застегнул дубленку; вся его одежда промокла насквозь, но Леголас почти не чувствовал холода от переполнявшего его восторга. Запустив в близнецов еще одним снежком – на этот раз снежок угодил в Элладана – принц бодро зашагал к снежному городку, за сверкающей стеной которого слышался хриплый хоббичий шепот и шкодное хихиканье.

На этот раз хоббиты превзошли самих себя: снежный городок был поистине великолепен. Ледяная стена, высокая, с узкими бойницами, казалась по-настоящему неприступной; грозные снежные башни вздымались к самому небу; на башнях развевались импровизированные флаги из красных чулок… А из-за стен выглядывали довольные румяные мордашки хоббитов, предвкушавших веселую «битву».

– Эй, там, в крепости! – завопили близнецы – похоже, великолепный образец хоббичьего зодчества привел их в полнейший восторг. – Сдавайтесь, пока не поздно!

Хоббиты переглянулись, почему-то прыская от смеха.

– Ни за что! – прокричали отважные защитники города, хихикая и пихая друг друга локтями. – Убирайтесь прочь, подлые захватчики!

– Ну всё… – протянул Элладан, сплевывая на ладони. – В бой, мои верные воины! Покажем этим мохноногим рыцарям, на что способны воители эльдар!

Близнецы со всей дури завопили «Ура-а-а!» и бросились на приступ, а Леголас поспешил вслед за ними.

Первая атака закончилась поражением – хоббиты обрушили на храбрых воинов град снежков, и мудрый воевода Элладан отдал приказ отступить, чтобы уже через несколько мгновений с новыми силами ринуться в бой. На этот раз удача им улыбнулась: Элрохир ухитрился ухватиться за бойницу и, подтянувшись на руках, начал карабкаться на стену, подбодряемый Элладаном и Леголасом. Но бдительные защитники крепости не дремали: они подкатили к краю стены чан с некоей подозрительно пузырящейся жидкостью, и в следующий миг поток доброго эля смел захватчика со стены.

– Проклятье! – воскликнул воевода Элладан. – Презренные толстозадые кудряши льют на нас расплавленный… то есть, разбавленный эль!

– Какое коварство! – поддержал его Элрохир – он наглотался эля и теперь никак не мог отдышаться.

– Ничего, они у нас еще попляшут, – пообещал Элладан и вновь пошел на приступ.

Снова и снова отважные эльфийские воины атаковали вражескую крепость, снова и снова хоббиты отбрасывали их назад, обстреливая морковками и засахаренными яблочками, но наконец Элладану удалось забраться на стену. Он сел на нее верхом, огляделся, с видом победителя поболтал ногами и уже приготовился изречь какую-нибудь подходящую случаю глупость, когда нечто серое, косматое и громадное налетело на него и свалило со стены.

– Во-о-олк! – завопил Элладан и пустился в бегство, но громадина со страшным рычанием набросилась на него, подмяла под себя и принялась трепать, пыхтя и порыкивая.

– Держись, Элладан, я тебя спасу! – прокричал Элрохир. – Ну… то есть… я позову дядю Глорфинделя, и он тебя спасет!..

А Леголас, обмерев от ужаса, не мог сдвинуться с места. Остановившимся взглядом он смотрел на гигантского косматого волка, схватившего Элладана; правда, Элладан, похоже, совсем не возражал, а даже хохотал и весело барахтался в снегу, шутливо колотя волка по пузу, – но эта странность только еще больше пугала бедного принца. Он даже не сразу смог разобрать, что кричит ему Элладан, а когда все-таки разобрал, смысл слов никак не укладывался у Леголаса в голове.

– Малыш-Трандуилион, малыш-Трандуилион, ну что ты стоишь? – кричал Элладан, повиснув у волка на шее – волк же тряс головой и продолжал устрашающе рычать. – Иди сюда скорее! Приехал, приехал! Ура! Все-таки приехал!

В этот миг на волка налетел второй брат, и чудовище демонстративно рухнуло в снег, подминая под себя близнецов. Элрохир, что-то восторженно вереща, выскользнул из-под волка и оседлал его.

– Скачи, скачи, лошадка! – завопил он, ударяя пятками волку в бока.

Монстр послушно поднялся и галопом помчался прямо на Леголаса, подбрасывая Элрохира, поднимая тучи снега и раскатисто рыча, причем рычание это подозрительно напоминало утробный смех. Леголас, ошеломленный смутной догадкой, пригляделся к чудовищному волку… И тут волчья голова, оказавшаяся капюшоном, откинулась, и из-под нее высунулась знакомая рожа, улыбающаяся от уха до уха.

– Больг! – взвизгнул Леголас, не веря своим глазам.

«Волк» заулыбался еще шире, продемонстрировав безупречный ряд острых зубов, и прогудел ласково:

– Ласи!..

Леголас сорвался с места и побежал навстречу «волку», смеясь и чуть не плача от радости.

– Больг! Больг! Это ты! – кричал принц на бегу.

– Да, да, это он! Вот почему стена снежного городка была такой высокой! Озорники-хоббиты приготовили нам сюрприз! Больг, Больг, наш Больг приехал! – вопили Элладан и Элрохир, скача вокруг Больга, который продолжал трясти волчьей шкурой и старательно рычать на радость близнецам.

Леголас не смог вовремя остановиться и налетел на лже-волка, в тот же миг оказавшись в его объятиях. Радостно хохоча, орк закинул Леголаса на плечо, Элладан и Элрохир повисли на Больге с двух сторон, и веселая компания, вопя, гогоча и распевая обрывки песен, направилась к дому, создавая столько шуму, сколько не создал бы, наверное, и целый орочий полк из давешнего Леголасова сна.

========== Полный поднос пирожных ==========

В малой трапезной было шумно и весело. В камине жарко горел огонь, уютно трещали дрова, пахло душистым деревом; отблески пламени плясали на деревянном полу и вязаных ковриках, на стенах и на темных балках потолка. Вокруг разливался аппетитный аромат жаркого. За маленькими слюдяными окошками шел снег. Слышно было, как снаружи перекликаются суетливые хоббиты: они то и дело пробегали мимо окон то с вязанкой дров, то с ведром воды, то с целой охапкой сена, и всякий раз из любопытства заглядывали в трапезную.

Леголас сидел за длинным столом, покрытым простоватой, но нарядной белой скатертью с красной вышивкой. Подле него сидел Больг, разомлевший от тепла, вкусной еды и всеобщего веселья – он даже раскраснелся, если орки вообще способны краснеть. Больг галантно (ну, по-орочьи галантно) ухаживал за Леголасом, подкладывая ему лучшие кусочки (опять же, лучшие на орочий взгляд), и потому вскоре на тарелке перед принцем собралась целая гора жира, гузок и ребер. Леголас, польщенный таким вниманием, смущался, кокетливо опускал глазки и льнул к Больгу, чувствуя, как тот с неуклюжей орочьей нежностью приобнимает его за талию.

Справа от Больга сидели Элладан и Элрохир – точнее, не сидели, а крутились, шумели и теребили Больга, который беззлобно отмахивался от неугомонных близнецов, как от назойливых мух. Однако Элладан и Элрохир не успокаивались и продолжали тянуть бедного орка за руку, виснуть у него на шее, кричать что-то прямо ему в ухо и, переглядываясь, хихикая и подзадоривая друг друга, щупать его под столом, пытаясь добраться до Больгова достоинства через слои шкур и грубо выделанных кож.

– Смотрите, смотрите, как мы Больга научили! – Элладан потрепал орка за загривок и крикнул ему в ухо: – Больг, иди на фиг!

Больг повернулся, благодушно взглянул на близнецов и, с трудом выговаривая эльфийские слова, прогудел ласково:

– Сам иди на фиг.

Этот нехитрый трюк привел Элладана и Элрохира в полнейший восторг: они завизжали, захлопали в ладоши и затопотали. Больг, который так и не понял, почему близнецы хохочут, тоже улыбнулся – из вежливости.

– Здорово, да? Это мы его научили! – заявили близнецы самодовольно – их так и распирало от гордости. – Больг, Больг, давай еще раз, а? Больг, иди на фиг!

– Сам иди на фиг, – послушно отозвался орк.

Элладан и Элрохир снова покатились со смеху, хлопая руками по столешнице, отчего вся посуда на столе весело зазвенела.

– Дети, дети, – мягко урезонил их Элронд, – вы утомляете нашего гостя.

– Вот и нет! – Элладан хлопнул Больга по плечу. – Наш Больг неутомим! Правда, Больг?

Больг, которому эльфийские слова казались одной сплошной переливчатой абракадаброй, понял, что эльфы говорят о нем и, повернув к Элладану свою большую голову, доброжелательно осклабился и прогудел:

– Элли хороший, – Больг называл «Элли» и Элладана, и Элрохира, и Элронда, но Элладан так и просиял от радости и принялся трепать и тискать своего ненаглядного орка, торжествующе крича брату:

– Вот видишь? Видишь? Больг любит меня, а не тебя!

– Больг любит Ласи, – возразил Больг, осторожно отцепляя от себя Элладана, повисшего у него на шее, – Больг уже знал, что эльфы – создания хилые и дохлые, и обращаться с ними нужно бережно, иначе они начнут реветь или, еще чего доброго, помирать.

Элрохир злорадно прыснул.

– Ха! Ну что, Элладан, съел?

– Это ты у меня сейчас съешь! – Элладан развернулся к брату и со всего маху ткнул ему в нос куриной ножкой. Элрохир тотчас же схватил целую индейку и с размаху шлепнул ею Элладана по лицу. Близнецы, хохоча и ругаясь, принялись лупить друг друга едой, не слушая беспомощные увещевания отца. Они уже успели опрокинуть блюдо с бараньими ребрышками и разлить целый кувшин вина, когда Глорфиндель, наконец, решил прийти на помощь совсем растерявшемуся лорду Элронду. Он лениво поднялся со своего кресла, подошел к близнецам и легко, как щенков, приподняв их за шкирку, хорошенько их встряхнул.

– Ну-ка, удальцы, не балУйте! – громыхнул он, силой усаживая Элладана и Элрохира обратно на лавку. – Вот я вам!

Близнецы ойкнули от подзатыльников.

– Ай, дядя Глорфиндель, больно же! – пискнул Элладан, тайком от Глорфинделя больно тыкая брата в ребра.

– Я не виноват, он первый начал! – прохныкал Элрохир, пнув его в ответ, – и неугомонные близнецы снова начали щипать и пихать друг друга под столом.

– Дети, – вздохнул Элронд, виновато покосившись на своего советника – тот брезгливо ковырял вилкой несчастную картофелину у себя в тарелке и, судя по желчно поджатым губам, едва сдерживался, чтобы не съязвить.

Вернувшись на свое место рядом с Эрестором, Глорфиндель потянулся за очередной ножкой индейки: он привстал, отрывая ножку от тушки, и даже не заметил, что при этом всем телом наваливается на советника. Эрестор демонстративно отодвинулся.

– Разбаловал ты ребят, владыка, – заявил Глорфиндель, продолжая возиться с индейкой, отчего голова Эрестора оказалась прямо у него подмышкой, а колено уперлось в колено советника. Эрестор, не поднимая глаз, принялся нервно разрезать картофелину пополам – та, как назло, разрезаться не желала, а елозила по тарелке и норовила соскользнуть с тарелки на стол, чем еще больше нервировала и без того раздраженного советника. Глорфиндель же как ни в чем не бывало продолжал: – Вот, помнится, я своих бойцов в Гондолине держал в ежовых рукавицах: подъем на рассвете, обливания ледяной водой, ежедневные тренировки… – Глорфиндель, наконец, покончил с индейкой и плюхнулся обратно в кресло, с наслаждением вытянув под столом свои длинные крепкие ноги. – Какие парни выросли – любо-дорого смотреть! – проговорил он невнятно, вгрызаясь в мясо. – Настоящие бойцы, не то, что нынешняя молодежь. Вот веришь – трое суток могли простоять на карауле в любую погоду, а усталости – ни в одном глазу! Эх, славное было время. Бывало, мы с моими ребятами ночи напролет…

Эрестор со злостью бросил вилку – та со звоном ударилась о тарелку, отскочила и упала на пол.

– Начинается, – констатировал он ядовито. – Любезный Глорфиндель вновь решил осчастливить нас очередной историей из своего славного боевого прошлого. Великие Валар, почему ни один завтрак, или обед, или ужин, или прогулка по саду, или совет, или тихий зимний вечер не обходится без ваших, балрог их возьми, гондолинских баек?! – Эрестор вскочил на ноги, метнулся было к двери, но, остановившись на пороге, вернулся, схватил со стола блюдо с кремовыми пирожными и удалился, сердито цокая каблуками. Он хотел еще и хлопнуть дверью для пущего эффекта (советник вообще был большой любитель эффектно хлопать дверьми), но, увы, Эрестор держал в руках блюдо с пирожными, а захлопывать дверь ногой не рискнул, опасаясь потерять равновесие и рухнуть на пол вместе с пирожными – к позору советника и к великой радости близнецов.