Текст книги "Карусель безумия (СИ)"
Автор книги: MadAlena Mor
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
====== Ч.1 Верхушка айсберга ======
«И корабль плывёт и сквозь колотый лед я смотрю в эту черную воду»
«Совы не то, чем кажутся»
//
Джим Гордон преследовал воровку. Вот уже больше получаса пронырливая девчонка петляла по узким улочкам с ловкостью настоящей кошки, оправдывая давно закрепившееся прозвище. Несмотря на то, что Джим уже порядком запыхался, он искренне считал, что у него были все шансы поймать её. Джим не собирался отступать. Если бы ему удалось поймать Кошку, то большую часть дел в участке можно было бы закрыть. А на воровке висело немало. Кошка была настоящим бедствием Готэма – города с самой низкой преступностью в штатах.
Джим до сих пор не мог понять, как такое было возможно – ведь Готэм был серьёзным мегаполисом, а не тихой деревенькой где-нибудь в провинции. С его запутанными тёмными улочками и подворотнями город был словно создан для грабежей, убийств и перестрелок. Однако на деле ничего подобного не случалось, а подобные зрелища Джим мог увидеть разве что в старых нуарных детективах. Готэм был чист от организованной преступности, маньяков-одиночек и грязного бизнеса. Статистику подпорчивали только автомобильные аварии, несчастные случаи да редкие пьяные драки, сезонно приходившиеся на финалы спортивных соревнований.
И Кошка. В участке её примерный фоторобот висел на стенде единственный. Подросток или невысокая девушка, треугольное лицо в капюшоне, глаза спрятаны за чёрными гогглами. Большего рассмотреть ещё никому не удавалось.
Девчонка промышляла по вечерам, когда в конце рабочего дня горожане возвращались в свои дома расслабленные и невнимательные. Кошка мастерски обчищала чужие сумочки и карманы, снимала украшения так, что жертвы не успевали ничего почувствовать, а если кто-то что-то и замечал, то было уже слишком поздно – невысокая фигурка в курточке с капюшоном исчезала за поворотом и кричать «вор!» было бессмысленно. Полиция сбилась с ног, устраивая облавы на заброшенные дома и чердаки в поисках воровки. Но патрульным едва ли удавалось найти что-либо, кроме мусора и голубиного помёта. До сих пор ещё никому не повезло напасть на след неуловимой Кошки. Одни считали её проклятием Готэма, другие – самой обычной девчонкой, которая, возможно, даже прилежно ходила в школу, жила с родителями и лишь по вечерам развлекалась кражами ради адреналина.
Джим не строил предположений – он верил, что если поймает воровку, то истина выйдет на свет сама собой, а потому бежал. Он уже понял, куда так стремилась Кошка. Дальше жилые дома заканчивались, и из района вела только одна дорога – к старому мосту, ведущему на остров Нероуз.
Джим приободрился – мост уже пятьдесят лет как был разрушен. Кошка оказалась в западне. Если только она не решится броситься вплавь.
//
Царапины на щеке ныли и чесались.
– Джимбо, тебя что, кошка оцарапала? – хохотнул Харви, помешивая ручкой в пластиковом стаканчике.
– Да, – кивнул Джим. – У неё, оказывается, острые когти. И звериные глаза.
– Я советовал завести тебе девушку, а не домашнего питомца, – напомнил напарник, отхлебнув кофе. – Чем ты слушал?
Джим в очередной раз болезненно поморщился. С девушками ему не везло, но и животных он не собирался заводить. Всё было не настолько плохо.
– Харв, ты не понял. Она и была девушкой. Меня полоснула та самая Кошка. Воровка, – указал он большим пальцем себе за спину, где на стенде ориентировок висел тот самый портрет.
– Иди ты, – присвистнул Харви. – Как тебе удалось? Если ты, конечно, не заливаешь мне сейчас, пытаясь оправдать свою хреновую личную жизнь.
– Без шуток, Харви. Я подцепил её на патруле. Она практически на виду у всех копалась в чужой машине. Я смог её нагнать уже на самой окраине. Почти схватил…
– А она тебе, значит, по морде прошлась? Вот уж действительно – Кошка!
– Я теперь мучаюсь над отчётом.
– А в чём проблема? – Харви нацепил очки и взял со стола исчерканный листок. – Преследовал подозреваемую там-то, упустил там-то. Скрылась в неизвестном направлении. Всё!
– Понимаешь, тут не всё так просто. У неё, у девчонки этой… когда я её повалил, у неё очки слетели. Может, мне привиделось или освещение сыграло, но у неё были кошачьи глаза.
– Знаешь, будь я на твоём месте, в любом случае не стал бы писать об этом в отчёт, – после недолгого раздумья посоветовал Харви. – Потому что тебе показалось. Ты сказал, что ты преследовал её хренову тучу времени, тебе могло показаться чёрте что.
– И это не всё.
– Что? У неё и хвост был? Пикантно…
– Да нет. Я знаю, куда она скрылась. Я долго за ней бежал, у меня уже и сил не осталось, даже с моей подготовкой. А она даже не запыхалась. Харви, она побежала через старый мост на остров Нероуз. Она наверняка прячется именно там. Сам посуди, мы облазили каждый закоулок Готэма, но Нероуз…
– Почему именно Нероуз? – перебил Харви. – Она могла свернуть, когда ты потерял её из вида, а потом вернуться обратно. Или уйти по берегу…
– Харви, я проследил за ней. Мой отец часто брал меня на охоту, и я немного разбираюсь в следах, знаешь ли. Она прошла до самого моста и перебралась по уцелевшим балкам. Она там, Харви. Мы можем её поймать…
– Джим, стоп, – Буллок стянул очки и устало помассировал переносицу. – Ты не станешь искать Кошку на этом проклятом островке, даже если именно там она и скрывается.
– Но почему, Харви? Не боишься же ты этой страшилки про сгоревшую психушку.
– Страшилок не боюсь, но то, что произошло пятьдесят лет назад – это часть истории Готэма. Тебе напомнить?
Джим поморщился не то от нравоучительного тона, так несвойственного его напарнику, не то оттого, что царапины на щеке снова противно щипали.
Всего пятьдесят с лишним лет назад Готэм не был столь благополучным городом. Он был именно таким, каким представлял его Джим, возвращаясь по вечерам домой – опасным и мрачным. Уровень преступности зашкаливал, но всё изменилось за одну ночь. Над Готэмом будто пролетел ангел с пылающим мечом. Он не обошёл стороной ни одного притона, ни одного преступного логова, ни одного дома мафиозных семей. От самых низших шестёрок до крупных боссов никого не осталось в живых. Улицы были залиты кровью. В отчётах всё описали сухой формулировкой – «бандитская разборка». Но это было слишком подозрительно, потому что в ту же ночь сгорела дотла лечебница для особо опасных пациентов – Аркхэм. Весь остров полыхал так, что пришлось обвалить оба моста до города в попытке не пустить огонь дальше. После этого невидимое лезвие рассекло историю Готэма на «до» и «после». Город стал спокойным и добропорядочным, а про Нероуз суеверно старались не вспоминать.
Историю Джим учил, но сомневался в потусторонней причине так называемой «судной ночи». Просто жители старого Готэма устали от насилия. Вот и всё.
– Харви, я помню историю, но я совершенно не верю, что это взаимосвязано. Это грёбанная городская легенда. Не верю я, что какое-то тайное общество запечатало всё зло и скверну в Аркхэме, и благодаря этому Готэм стал таким спокойным и чистым. Так не бывает.
– Ладно, легенды не существует. Но Аркхем и без того стрёмное местечко. Джимбо, помнишь, у нас в участке работал такой долговязый паренёк? Помощник медэксперта. Как же его звали? – Харви защёлкал пальцами, пытаясь припомнить. – Эл, Дин…
– Эд, кажется. Он вроде уволился…
– Точно! Эд. Очень загадки любил. Постоянно их загадывал по делу и без. Чаще, конечно, без… У него вся стена на рабочем месте была обклеена старыми вырезками из газет и фотками этой психушки. А потом он отправился в Аркхэм, и больше его никто не видел. А заявление на увольнение за него задним числом написали, чтобы лишних вопросов не было. Смекаешь, к чему я веду?
– Прости, Харви, но это полная чушь. Его, вроде, девушка отшила, а он принял близко к сердцу и…
– Да неважно! Парень попёрся на проклятый остров и там пропал, оставив после себя ещё одну грёбанную загадку! Может, сломал шею на гнилых досках, а может, что и похуже. Не стоит повторять его путешествие. Просто пообещай, что ты не сунешься в Аркхэм.
– Ладно, Харв, – неохотно пообещал Джим.
– Вот и славно, – Харви с облегчением допил остывший кофе. – К тому же, знаешь… Кошка – это совсем крохотное зло. Она уже стала достопримечательностью… Лично мне без неё было бы скучно…
//
Царапины на щеке уже заживали, но всё ещё нестерпимо зудели, когда Джим Гордон снова увидел Кошку. На этот раз он не стал бежать за ней, сломя голову, а решил осторожно проследить, сохраняя дистанцию. Кошка шла, не оборачиваясь, на ходу расправляясь с добычей – рассовывала по карманам деньги, а кошельки скидывала в урны или в сточные канавы. Как будто хлебные крошки оставляла. В таком темпе Джиму удалось провести её до самого берега, хотя и пришлось ещё больше отстать, чтобы девчонка не заметила его на открытой местности. Уже не таясь, он вышел только у разрушенного моста, чтобы убедиться, что Кошка действительно отправилась на остров.
Теперь он был уверен на все сто. Собственной правоты казалось достаточно, чтобы на этом и успокоиться, но что-то в голове Джима Гордона зудело, будто кошачьи царапины, не давало сосредоточиться и спокойно спать по ночам. Джима тянуло вслед за Кошкой, точно Алису за белым кроликом.
Насколько глубока кроличья нора?
На улице стремительно темнело. Если он продолжит медлить, то во мраке не сможет перебраться по старому мосту. Сейчас или никогда.
– Харви меня убьёт, – пробормотал Джим и пошёл вперёд.
/Это безумие/
Нероуз заметно одичал – тем проще среди бурьяна было найти хоженую тропу пронырливой воровки. Тропинка вывела его к высоким кованым воротам лечебницы, заросшей плющом. Аркхэм возвышался мрачной громадиной с треснувшими глазами окон и чёрными рёбрами балок сгоревшей крыши. А прямо за воротами стояла Кошка, прямая и неподвижная, как… Джим пригляделся и немного оторопел, осознав, что за девчонку в сгустившихся сумерках он принял обгоревшую колонну у парадного входа. Правда, колонна оказалась так же густо опутана плющом, отчего перепутать ее с человеком было совсем не мудрено. Девчонка, по-видимому, тоже об этом знала, потому что среди переплетения лиан висели, чуть мерцая бликами, её очки.
Джим огляделся. Парадные двери оказались крепко заколочены досками, но сбоку виднелось приоткрытое окошко подвального этажа, помеченное зелёным знаком вопроса. Краска из баллончика была ещё яркой.
«Кто мог оставить этот знак? – на секунду задумался Джим, заглядывая в темноту так некстати зарешёченного окошка. Пришлось бы искать другой лаз, если бы окно не оказалось открытым.
Внутри подвала было сыро и холодно, как в погребе, и ничего не видно. Воняло сыростью и какой-то сладковатой гнилью. Где-то размеренно капала вода – и больше не было слышно ни звука. Прежде чем куда-то двигаться, Джим нащупал в кармане небольшой фонарик и посветил. Жалкой мощности хватило не намного, так что детективу пришлось лезть внутрь.
Джим спустился на большой ящик среди огромного затопленного подвала. Вода капала из ржавой трубы где-то в темноте. Дверной проём виднелся на другой стороне этого чёрного затхлого озера, на дне которого могло быть всё, что угодно: от обломков арматуры до расплодившихся змей или крокодилов. В неверном свете фонарика Джиму даже померещилось, будто в воде действительно что-то проплыло. Может, крыса?
Но Кошка не рискнула бы намочить лапки, она наверняка перебралась по той трубе, что крепилось под потолком. Ржавая, осклизлая от влажности, она так и норовила сбросить с себя любопытного детектива вниз. А под ногами, совсем близко, в каких-то жалких сантиметрах, плескалась чёрная вода.
«Не упасть бы».
Проклятая вода продолжала капать, усиливаясь эхом.
Гордону казалось, что он уже давно преодолел половину, а путь к лестнице из подвала, кажется, только отдалялся. Мышцы поднывали от напряжения. Труба вполне выдерживала худенькую Кошку, но под весом детектива угрожающе заскрипела. Одно из креплений трубы со скрежетом вышло из пазов и оборвалось.
Джим не успел даже закричать. Вода, будто масляная, приняла его тихо без всплеска, без брызг и сомкнулась над головой. Оглушённый этой тишиной и слепотой, он в панике забарахтался, запоздало вскрикнул, выпустив весь воздух и только потом, почувствовав под ногами дно, оттолкнулся и вынырнул. Не имея понятия, в какую сторону двигаться, он просто поплыл широкими гребками, потому что ощущал рядом движения чего-то огромного, живого и опасного. Быстрее-быстрее. Удача вспомнила о нём, ноги упёрлись в ступени, а руки вцепились в ржавые перила лестницы наверх. Вода стекала потоками, но облегчения не приносила. На ватных ногах Джим поднимался по ступенькам, а в голове кто-то проклинал всё на свете голосом Харви Буллока.
Подвал не был заперт, с петель уже давно сорвали двери. Джим привалился к стене и съехал на грязный пол. Силы постепенно возвращались. Он хотел посветить, но фонаря не нашёл. В проклятой воде он выронил не только его, но и рацию, а телефон вымок и не включался вовсе. Проклятье. Слава доброму богу, что хотя бы пистолет был надёжно закреплён в кобуре. Это обнадёживало, если только вода не испортила ствол.
Джим оказался на первом этаже больницы. Вправо и влево в темноту тянулся длинный коридор. Кто-то не торопясь шёл по нему в противоположную сторону. Джим, стараясь не шумёть, поднялся и пошёл следом. Это могла быть Кошка. По крайней мере, никого кроме неё, Джим не ожидал здесь встретить. Она тоже услышала его и ускорила шаг, постепенно перейдя на бег.
– А! Умоляю! Не трогайте меня! Я ничего не сделала! – запричитала пойманная беглянка.
– Ты ещё кто?
Черноволосая девушка в старомодном белом халате и чепце медсестры с красным крестом. Несмотря на панический крик она выглядела довольно спокойной. Красивая, автоматически отметил Джим, и совершенно точно не Кошка.
– Меня зовут Ли, Ли Томпкинс, я медсестра! Отпустите! Меня ждёт Профессор. Он будет страшно зол, если я опоздаю! – она вырвала локоток из его хватки и отряхнула невидимые соринки.
– Что за профессор?
– Мне некогда объяснять! И… а кто вы такой? Что вы здесь делаете? Кто вас пустил?
– Никто. Я никого не видел.
– Безобразие. Охрана совершенно распустилась. Идите за мной, – она схватила его за рукав и куда-то повела. – Господи, вы весь мокрый. На улице что, идёт дождь?
– Нет. У вас подвал затоплен, – ответил совсем сбитый с толку Джим Гордон.
– Ужас. Куда только смотрит управляющий…
Медсестричка казалась ему удивительно нормальной для заброшенной психушки, но детектив продолжал идти за ней в надежде, что ему, наконец, дадут адекватное объяснение. Коридор становился светлей и как будто чище, хотя лампы по-прежнему не горели. А может, просто глаза начинали привыкать к темноте?
Ли привела его к стойке регистрации, тоже самой обычной и дала светло-синее полотенце, которым Джим с удовольствием воспользовался.
– Сядьте здесь, – сказала она строго, будто учительница. – Через минуту придёт мисс Пибоди и разберётся с вами.
В глубине коридора затихал стук каблучков. Джим сел на лавку и только потом заметил, что оказался не один. На другом краю сидел, очевидно, пациент сего заведения, закутанный в смирительную рубашку и почему-то с красным мешком на голове. Впрочем, псих сидел совершенно спокойно, возможно благодаря лекарствам, что Джима чуточку успокоило. Он вздохнул, вытянул удобней ноги и принялся ждать.
Обещанная минута давно прошла. Одежда уже успела высохнуть, а стойка регистрации всё так же пустовала. Никто не приходил. Ожидание изводило.
– Парень, – окликнул он соседа, не особенно рассчитывая на внятный или хоть какой-то ответ. – Ты не знаешь, когда придёт эта мисс Пибоди?
– Я не знаю, – дрожащим голосом ответил тот и повернул голову в мешке. – Я не должен быть здесь. Я не псих. Я здоров, а они держат меня силой! Они пытают меня!
– Это такое лечение… – Джим почти в панике огляделся по сторонам в поисках помощи.
– Это пытки! Пытки разума!
Псих не унимался. Ситуация становилась всё более бредовой. Джим ещё не сталкивался с подобным.
– Тише-тише, парень. Всё так. Просто нужно дождаться мисс Пибоди…
– Ты в своём уме? – спросил псих. – Это не лечебница. Здесь никого не лечат!
– Что же здесь тогда делают?
– А ты сними с меня мешок, и я тебе покажу.
На психе всё ещё оставалась смирительная рубашка, и только поэтому Джим не подумал, что что-то может пойти не так. Мешок был обвязан верёвкой вокруг тощей шеи. Если бы у Джима был нож, это ускорило бы дело, но приходилось распутывать тугие узлы вручную. Псих терпеливо ждал. Наконец, Джим сдёрнул мешок и тут же отшатнулся. На него пустыми глазницами таращился мертвец. Это совершенно точно был мертвец, давно истлевший. Было видно желтовато-серый череп с раззявленным ртом, на нём каким-то чудом ещё оставались ссохшиеся остатки плоти и всклокоченные серые волосы.
Этот парень минутой раньше вертел своей башкой и говорил. Не привиделось же ему. Джим не мог всё это время говорить с покойником. Бред какой-то.
Это был сон – пришло спасительное объяснение. Совершенно точно. Он погнался за Кошкой, устал, рухнул на эту лавку и уснул. Или же, пока ждал эту мисс Пибоди. Или вообще, весь этот разговор ему приснился. Да, скорей всего именно так всё и было. Он ведь так вымотался, пока выбирался из подвала. Ему и та хорошенькая медсестра могла привидеться.
Жалкое объяснение устраивало, и Джим решил больше никого не ждать и продолжить поиски Кошки.
/Безумие притягательно/
Джим уже больше часа бродил по запутанным коридорам и не мог найти не только Кошку, но и обратную дорогу к подвалу. Свернув в очередной коридорчик, он услышал шум. В одной из палат горел свет, настолько яркий, что Джим прищурился и подкрался ближе.
Гомон голосов стал громче, к нему прибавилась музыка. Джим не верил своим глазам. За порогом больничной палаты начинался самый настоящий ночной клуб. Стояли столики, носились официанты, бармен смешивал напитки, а на сцене танцевали красотки в нарядах из перьев.
Откуда ни возьмись к Джиму подскочил зазывала и пригласил внутрь, усадили за столик, и официант с приторной улыбкой налил ему в бокал золотистого виски. Атмосфера расслабляла и завораживала. В Готэме Джим не видел таких помпезных клубов, хотя… Много ли клубов он вообще посещал? Бары, в которые его волоком тащил Буллок после дежурства – не в счёт.
Джим недоверчиво распробовал виски и осушил до конца. Тут же из ниоткуда вынырнул услужливый официант и снова наполнил стакан. Да. Это определённо был не простой клуб. За соседним столиком, не прячась, дымили чем-то сладковатым, дурманным. Серьёзные мужчины в итальянских костюмах в окружении внушительной свиты головорезов решали свои серьёзные вопросы. Почти все, даже с виду легкомысленные красотки, были вооружены. Джим постарался незаметно стянуть с пояса полицейский жетон и сунул во внутренний карман пиджака. Под прикрытием ему ещё не доводилось работать. Ему вообще не приходилось видеть ничего подобного, разве что в старых фильмах.
Музыка чуть притихла. Красотки в перьях упорхнули за кулисы, а на сцене объявился мужчина в вычурном цилиндре, как у Шляпника из сказки. Он неприятно заулыбался и, жестикулируя руками, как гипнотизёр, представил следующего гостя.
– Дамы и господа! Вечер продолжается! А сейчас на сцене появится парень, который и мёртвого развеселит! Поприветствуйте его! Громче! Невероятный Джером и его смертельные фокусы!
Зал взорвался овациями, когда Шляпника сменил рыжий размалёванный парень в каком-то ярком цирковом облачении. Ну, просто клоун. Что в нём невероятного Джим пока не представлял, но происходящее его и без того захватывало. Когда ещё он попадёт в бандитский притон. Адреналин в крови подскочил. Джим снова пригубил виски и откинулся на спинку стула. В глазах немного поплыло, как если бы он приговорил целую бутылку. Теперь всё виделось замедленно, как через дымку.
Фокусник на сцене дребезжащим голосом шутил про текучку кадров среди своих ассистенток и просил помочь ему со следующим фокусом. И, конечно же, на сцену поднялась очаровательная блондинка, скаля белые зубы. Джиму показалось, что он где-то её видел, но где?
– Как тебя зовут, красотка?
– Барбара!
– Поаплодируйте Барбаре! Только настоящая оторва отважится участвовать в следующем фокусе!
Девушку уложили в ящик, а Невероятный Джером взялся за ржавую пилу с карикатурно огромными зубьями, будто прямиком из мультика, и принялся пилить ящик с ассистенткой. Старый фокус. Классика. В какой-то передаче по ТВ Джим видел объяснение этого трюка. Он снова сделал глоток.
Невероятный Джером уже распилил ящик до середины, когда блондинка внутри заверещала, а пила вдруг окрасилась в тёмный и брызнула красным в зрительный зал. Джим охнул и подался вперёд. Такого исполнения он ещё не видел. Блондинка верещала, заглушая музыкантов, её ножки в лаковых туфельках в прорезях ящика конвульсивно дёргались. Кровь ручьями текла на сцену, а фокусник продолжал трудиться, кривляясь и подмигивая толпе.
– Ох уж эти женщины! – хмыкнул он, зачесав пятернёй растрепавшиеся рыжие волосы. – От них столько шума!
Публика хохотала, никто не обращал внимания на затихающие в кровавом кашле крики Барбары. Джиму стало не по себе. Неужели они не слышат, как железные зубья с бульканьем разрывают внутренности блондинки, как пила перемалывает её позвоночный столб, не видят, что страдания на лице красотки совсем не игра или он один чувствует этот тошнотворный запах железа и разорванных кишок?
Джим ещё раз оглядел посетителей клуба, но сосредоточиться на лицах не смог. Всё плыло и двоилось. Ему показалось, что у одного из посетителей чернела дырка от пули прямо между глаз, а в другой момент её уже не было. Рядом снова оказался официант, чтобы подлить виски. На его приторно улыбчивом лице Джиму привиделись трупные пятна, которые, то проявлялись, то исчезали.
– Спасибо, – прикрыл он стакан рукой и уставился на салфетницу, но даже она предательски двоилась. – Думаю, мне достаточно на сегодня.
Просто он пьян. Слишком пьян. А в выпивку что-то добавляют. Вот и мерещится всякое.
Тем временем тревожно задрожала барабанная дробь. Невероятный Джером отложил побуревший от крови инструмент и раздвинул в стороны распиленный ящик. Тут же с потоком крови и зловонных жидкостей на сцену шлёпнулся комок внутренностей, повиснув на розоватых трубках кишок.
– Как сказал бы мой знакомый патологоанатом, – у кого-то на ужин был пудинг!
Раздался барабанный скетч, а Джима согнуло пополам. Он выблевал под стол всё выпитое и даже тот хот-дог, что успел съесть перед тем, как встретил Кошку. Толпа продолжала рукоплескать и хохотать как безумная. Зловещий фокусник театрально раскланивался перед ними, чуть оскальзываясь на кровавой луже. Джиму снова почудилось, что у одной из дам перерезано горло, а белоснежная рубашка её спутника разворочена вместе с грудной клеткой, как если бы в него выстрелили с близкого расстояния из дробовика. Лица всех без исключения казались уродливыми рожами мертвецов. Ему хотелось прямо сейчас сорваться с места и сбежать прочь, но собственные ноги, будто окаменели.
– А сейчас будет самая пикантная часть нашего фокуса! – заявил Невероятный Джером. – Вы увидите самую настоящую магию! Смотрите внимательней, тупые скоты, как я соберу нашу красотку воедино! И без всякой реанимации!
Пульс Джима снова затрепетал под барабанную дробь. Голова разболелась ещё сильнее. Фокусник, не церемонясь, запихнул обратно выпавшие внутренности, даже утрамбовал, сунув руку внутрь торса чуть ли не по локоть, от чего изо рта мёртвой блондинки выплеснулся комок свернувшейся крови. По залу прокатилась очередная волна бурного смеха и довольный своей шуткой Джером наконец, свёл половинки ящика воедино.
– Сейчас я произнесу волшебные слова, и наша дорогая Барбара будет как новенькая! – он закатал рукава и взмахнул перепачканными в требухе руками. – Абракадабра!
Повисшая голова блондинки вдруг дёрнулась.
– Абракадабра!
Барбара повернула голову к зрителям и жутковато улыбнулась всё ещё окровавленными губами. Джиму не понравилось, как она при этом смотрела со сцены вытаращенными голубыми глазами. Безумный какой-то, не живой взгляд.
– Абракадабра! – в третий раз произнёс Невероятный Джером, после чего распахнул крышку ящика и помог своей ассистентке выбраться наружу.
Почему-то Джим ожидал чего-то подобного. Блондинка стояла и продолжала скалить в улыбке острые зубки, посылать всем воздушные поцелуи и помахивать знакомым. Зрители неистово аплодировали ей и, конечно же, фокуснику, ведь это он сотворил это невероятное чудо. И хотя на животе не было и следа от пилы, рот тут же наполнился горечью, но притрагиваться к виски Джим больше не рискнул. Его мутило от этого шоу. Не время Хеллоуина, чтобы устраивать такие мясные фокусы. Барбара спустилась со сцены и прошла совсем рядом. Джим почувствовал флёр её сладковатых духов, алкоголя и тлена.
На сцену снова выскочил местный Шляпник, улыбаясь, будто кто-то растянул его рот скрепками.
– Ещё раз поаплодируйте Невероятному Джерому! Он действительно невероятен! Да-да! Отлично!..
Он представил следующего артиста, на сцену вышел лощёный парень во фраке и что-то запел, но Джим уже не слышал. Он снова осматривал публику, пытаясь убедить себя, что странные видения были вызваны исключительно алкоголем, а не… чем-то ещё. Всё казалось предельно нормальным, если так можно было сказать о клубе битком набитом убийцами, ворами и наркоторговцами. Его взгляд снова встретился с шалыми глазами блондинки. Барбара обнимала темнокожую красотку с длинными волосами и та отвечала ей взаимностью.
– Иди сюда, птенчик, – говорил взгляд Барбары. – Меня хватит на всех…
Мулатка тоже заметила Джима и довольно развратно забралась рукой в дыру на платье, но Джиму привиделось совсем иное зрелище и на секунду он выпал из реальности, снова переживая самые кровавые моменты представления, а очнулся, сжимая в руке опустевший стакан с остатками виски и колотым льдом. Мозг снова еле соображал.
Приглушённо играли музыканты. На сцену выскочил Шляпник и снова долго и бестолково раскланивался и жестикулировал. Джим был настолько расслаблен, что ему было почти всё равно.
– А теперь вишенка на торте нашей программы! – разорялся Шляпник. – Завершает этот чудный вечер парень, с которым опасно шутить, но с ним никогда не бывает скучно! Встречайте! Виктор Зсасз и его смертоносные кошечки!
Тощий бритоголовый Виктор вышел на сцену в сопровождении четырёх красоток и двух пистолетов. Джим действительно размяк, потому что не ожидал того, что последует за этим эффектным появлением.
Виктор вместе с красотками просто стал методично расстреливать зрителей, и уж теперь-то никто не смеялся.
В ответ откуда-то сбоку раздалась автоматная очередь. Джим упал на пол и выхватил пистолет. Люди в панике забегали. Совсем рядом заверещала женщина, зажимая рану на груди. Джим почти сразу опрокинул столик, едва ли надеясь, что тонкая столешница сможет уберечь его от пуль, и выглянул из укрытия. Автоматчик пришёл со стороны кухни, здоровый как шкаф и тяжёлый, он поливал зал градом пуль, прикрывая широкой спиной худую темнокожую женщину, которая тоже отстреливалась из-за живого укрытия. Серьёзные мужчины в итальянских костюмах стреляли и в тех и других. Все кто хотел, присоединился к перестрелке. Кто не мог – был либо уже мёртв, либо как Джим прятался в укрытии.
Всё это было, как в каком-нибудь старом фильме времён сухого закона. Так заманчиво было присоединиться. Как это было не правильно… Он же полицейский, чёрт возьми, но что он может в одиночку? Его попросту убьют.
Джим снова упал на пол и пополз между мёртвыми телами по залитому алкоголем и кровью полу в сторону выхода. Ему в плечо вцепилась Барбара, и с умоляющими глазами попросила вывести. Джим отважно потащил её из-под обломков стола, а за ней – выпавшую из распиленного торса смрадную гирлянда кишок. В ужасе, смешанным с запоздалым омерзением, он попытался оттолкнуть распиленную красотку, но она вцепилась в него мёртвой хваткой.
– Вытащи меня отсюда! – прошипела она, а её мёртвые глаза светились такой искренней надеждой, что Джиму стало почти больно, когда он всё-таки смог отцепить её руки.
– П-прости.
Он бежал к выходу на полусогнутых, перепрыгивая через обломки мебели и мёртвые тела. Он снова оказался в мёртвой тишине сгоревшей психбольницы, а в ушах у него всё ещё гремел гром перестрелки, рваные мелодии джазового оркестра и пронзительный смех Барбары, ножом летевший ему в спину.
Джим бежал прочь.
Скорее, скорее отсюда убраться. Рассказать всё Буллоку, капитану, всем. Преступность не исчезла. В Аркхэме содержат кровавые клубы. Он всё расскажет. Вот только высадит решётку из окна…
– Так ты не выберешься, – тихо сказал кто-то за спиной.
– Кто здесь?!
Джим сам не понял, как выхватил пистолет и выставил перед собой. На полу у дальней стены сидел бледный паренёк в полосатой пижаме пациента. Не подай он голос, Джим ни за что бы его не заметил.
– Моё имя Освальд, но другие зовут меня Пингвин, – чуть хрипло ответил он.
– Откуда ты взялся? – Джим не торопился убирать пистолет, но больше не целился. Паренёк тоже казался ему смутно знакомым. На секунду ему даже снова примерещились трупные пятна у того на лице, на деле просто оказавшиеся синяками.
– Я здесь родился. Это мой дом, – ответил Пингвин и пожал плечами, как будто это было нормально – жить в сгоревшей психушке.
Нормальностью здесь и не пахло. Прошло больше полувека, а этому Освальду нельзя было дать больше тридцати и то, с большим натягом. Он родился позже, но как выжил? Здесь же ничего нет, кроме сомнительного клуба. Или есть?
– Что ты здесь делаешь? – спросил Джим.
– Прячусь, – ответил Освальд.
– От бандитов? – догадался Джим, приметив на лице парня синяки и кровь из расквашенного носа.
Освальд кивнул.
– И часто они сюда приходят?
– Время от времени, – Освальд шмыгнул носом, попытался вытереть кровь рукавом, но только больше размазал.
– На, – Джим протянул ему свой платок. Тот всё ещё был мокрым, но Освальд благодарно прижал его к носу.
– Но почему они выбрали эту психушку? – снова спросил Джим.
– Здесь лаборатория Профессора, – шёпотом ответил Освальд, настороженно, зыркнув светлыми глазищами по сторонам. – Он разным занимается.
– Наркотики?
– И они тоже.
Кровь остановилась, Освальд продолжал комкать платок.
– А почему мне не выбраться через окно? – Джим вспомнил «приветственные» слова нового знакомца.
Освальд ответил не сразу, глаза у него вдруг остекленели, пальцы до дрожи сжали несчастный платок, он весь замер, и заговорил, как одержимый, задыхаясь и брызжа слюной.
– Никому не выбраться! Грядёт страшная война! Самая жестокая война! Настоящая бойная! Реки крови хлынут по улицам, смывая скверну! Никто не уйдёт от кары! Выбери сторону! Выбери сторону, иначе ты не сможешь уйти! Никто не сбежит! Проклятие этого города вернётся! Гнилое семя упадёт в землю! Проклятые ждут слова! Чёрные волны сжимаются. Бездна затягивает на дно. Много ли льда в твоём сердце? Пригнись, Джим Гордон!!!
