Текст книги "Черноморский Дозор (СИ)"

Автор книги: Любава21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Да кто вообще такой этот ваш Жуков?!

– Дава!

– Понял, понял. В полдень и без выкрутасов.

Остапыч вытер платком вспотевшую шею. Было понятно, что старый опытный Иной весь на нервах.

– Это шо? – Остапыч кивнул на папки, которые Гоцман нес под мышкой.

– Для дела, – уклончиво ответил тот.

– Ладно, работай, – кивнул Остапыч. – Я до Дневного Дозора, проверю приготовления, побазарю с Инквизиторами. Остаешься за главного. А завтра…

– Полдень, Дневной Дозор, как штык! – отрапортовал Гоцман.

Остапыч удовлетворенно кивнул и направился к выходу. Гоцман наконец выдохнул. По пути к схрону ему никто не встретился. Да и не до того всем было, чтобы перебирать конфискат. Якименко пытался хоть что-то выжать из мертвых оборотней и растерянных артефактов. Арсенин корпел над раненными. Рядовые ребята рыли носом землю за убитых товарищей. Остапыч носился в мыле из-за предстоящей встречи с Жуковым. Оставался разве что новобранец Мишка, но он предпочитал спортзал и полигон, где можно было оттачивать заклинания.

Гоцман снял охранные чары с дверей схрона и проскользнул внутрь. Больше всего схрон напоминал склад, чем он, собственно, и являлся. Длинные ряды полок, коробки, банки, папки и одинокий стол в центре комнаты, за которым сейчас расположился Темный Иной.

Фима поднял голову, посмотрел на Гоцмана поверх очков и кивнул.

– Ты таки узнал шо-то полезное от Сеньки?

– Да.

Гоцман кинул папки на стол и устало опустился на скамейку рядом с Фимой.

– И шо? – не сдавался тот.

– А у тебя шо?

– Я таки первый спросил.

– Фима! Я сейчас из Шалого информацию клещами по крупинке вытаскивал, фигурально выражаясь, разумеется, не заставляй делать то же самое с тобой! Шо нашел?

– Много чего, – Фима снял очки и отодвинул книгу. – Вот ты знал, шо та Белая Королева, за которую ты мне утром мозги компостировал, хоть и родилась в Швеции, а померла в Одессе? Ну, то есть на берегу Черного моря.

– Прекрасно ее понимаю, – буркнул Гоцман. – Если бы мне предложили выбрать, где помереть, я бы тоже выбрал, где теплее.

– Таки она не выбирала. После того как ее революция провалилась, она бежала, прихватив пару соратников и десяток могучих артефактов. Сначала ее путь лежал на юг, но потом…

– Вот на кой ты мне говоришь за ту шведку? Ну померла и померла, нам заботы меньше. Кстати, откуда Авсинья вообще за нее знает?

– Ниоткуда, это из другой книжки.

Гоцман подскочил на месте.

– Как из другой?! Я тебе что сказал: сиди и ничего не трогай! Ты хоть понимаешь, шо меня в шею выгонят, если узнают, шо ты конфискованные книги читал, не говоря уже за то, шо охранные заклинания тебя просто-напросто могли испепелить.

– Ой, да какие там защитные заклинания, – махнул рукой Фима, но, поймав разгневанный взгляд Гоцмана, пояснил: – Это не магическая книжка, а обычная историческая хроника. Такую даже в человеческой библиотеке можно достать.

– Я тебе шо велел делать? – не унимался Гоцман. – Искать за темные артефакты в пещере.

– Так я и искал, – пожал плечами Фима. – Прочел книжонку той Авсиньи: ни стиля, ни фантазии. Привороты, отвороты, бабские заклятья. Мне стало скучно, я решил переключиться на шо-то более познавательное. Нашел то, шо не грозило мне остаться кучкой пепла без аминя сверху, и не заметил, как пролетели три часа вместо тех сорока минут, которые ты мне обещал. Иосиф Могилец отлично пишет, почитай на досуге.

– Ага, уже побежал, – буркнул Гоцман. – Значит, в книге Авсиньи за темную пещеру ты ничего не нашел?

– Да я тебя умоляю, в этой исторической хронике за темные святилища больше, чем у вашей хваленой Авсиньи. Вот, например, древние кельты соорудили капище на особом месте, где грань между нашим миром и Сумраком была тоньше всего. Они входили в Сумрак, спускались, насколько могли, и призвали своих умерших родичей и друзей, а те поднимались к ним с нижних слоев. По словам некоего Петера, однажды ему удалось вызвать самого Мерлина. Мне, правда, интересно, на кой Мерлину отзываться на призыв какого-то там Петера? Вот если бы тебя из Сумрака вызвал какой-то неизвестный поц, ты бы явился?

– Навряд ли. Только на кой тому Петеру меня звать?

– Ну, положим, Давид Гоцман сдался бы всего паре-тройке Иных, один из которых присутствует здесь. Но вот будь ты не Давидом Гоцманом, а, скажем, самим Мерлином, желающих нашлось бы вагон и маленькая тележка. Например, на севере есть такая темная секта, зовут себя братьями Регина. Мечтают вернуть из Сумрака некоего Фафнира, сумеречного дракона, за что не раз были биты как Светлыми, так и Темными. Немудрено: судя по рассказам современников, Фафнир был тем еще мамзером, и шо такого хорошего он сделал тем братьям Регина, непонятно.

– Погодь, – картина маслом в голове Гоцмана начала обретать осмысленные очертания. – Одно дело – хотеть кого-то вернуть, другое дело – суметь это сделать.

– Ну да, те братья так и не смогли…

– Да я не за то. Это в принципе возможно – вернуть кого-то из Сумрака?

– Если бы спросили меня, я бы сказал, что нет ничего невозможного.

– Фима!

– Да шо ты орёшь, как тётя Роза на дядю Абрама? Я не знаю, я никогда не пытался. Кое-что слышал то там, то тут…

– А если бы попытался? Вот представь: я сгинул в Сумраке, и ты очень хочешь меня вернуть.

– Оно мне надо? Шо б ты мне круглые сутки мозги ел?

– Фима, ситуация чисто теоретическая. Ну представь, шо я тебе должен. Вот так должен, шо ты меня из Сумрака решил достать. Шо бы сделал?

Фима задумался. Похоже, ломать голову над поставленной задачей ему понравилось.

– Для начала нужно место, – сказал он. – Где тонкая грань между слоями Сумрака.

– Как в наших катакомбах, – кивнул Гоцман.

– Я не знал, – удивился Фима.

– Я тоже. Мне Шалый рассказал. И в той пещере, где темные артефакты заряжались, – самое козырное место. Легче всего спуститься на нижние слои. Шо еще?

– Ну, понятно, шо сила. Артефакты, лучше много.

– Как в пещере. А лучше все место сразу превратить в сплошной артефакт.

– Да, – согласился Фима. – Силы вышло мама не горюй. Если бы Темный не запаниковал и не полез все снимать, хватило бы на несколько таких ритуалов. Но сила и место не самое главное. Нужен равноценный обмен.

– Шо это?

– Когда Иной уходит в Сумрак, его тело растворяется, ну, навроде того. Я точно не знаю. Душа там остается или еще какая приблуда, только вытянуть ее в обычный мир нельзя – нужно тело. Это называется аватар. И абы какое тело не подойдет. Нужно, чтобы аватар был, как бы сказать, очень похож на того, кого хочешь вытащить. Возвращаясь к нашей чисто теоретической ситуации. Я хочу вытянуть тебя. У меня есть место, есть сила. Мне нужен аватар, шоб твою душонку в него подселить. То бишь Иной, Светлый, второго ранга, ну плюс-минус. Ну и желательно мужик. Мне бы конечно хотелось увидеть тебя в бабском теле, но, боюсь, ты на то не согласишься.

– А теперь оцени картину маслом, – Гоцман так воодушевился, что даже пропустил последнюю реплику Фимы мимо ушей. – Игорь Чекан, – он открыл принесенную с собой папку. – Инициирован в одна тысяча девятьсот двадцать шестом году. При инициации имел пятый ранг. Неоднократно задерживался Ночным Дозором за нелицензированное колдовство. С тридцать девятого года исчез из поля зрения Дозора, предположительно покинул Одессу.

Фима взял в руки не слишком толстое досье на Чекана, имевшееся в Ночном Дозоре.

– Тридцать девятый год, – задумчиво сказал он. – Думаешь, ушел в армию?

– Думаю, начал искать пути.

– Пути чего?

Вместо ответа Гоцман открыл второе досье.

– Ида Кашетинска, Темная, ведьма.

Фима присвистнул. Женщина на портрете действительно была красивой.

– Пятый ранг, но было куда расти. Состояла в отношениях с Чеканом. Оторва еще похлеще своего хахаля. Не признавала ни Дозоров, ни Инквизиции. Я показал этот портрет Сеньке Шалому, и тот признал ее. Ее призрачный образ, сваянный из огня, Темный маг, засевший в катакомбах, выпускал погулять по ночам.

– Значит, наш Темный – точно Чекан. Я же говорил, Рудик знает за всех в Одессе.

– Не будем за Рудика, лови мысль дальше, – продолжил Гоцман. – Ида Кашетинская погибла в схватке с Ночным Дозором аккурат в тридцать девятом. В тот момент Чекана рядом не было, поэтому его не привлекли.

Гоцман замолчал, давая Фиме время все обдумать и сложить дважды два.

– Что же получается? – спросил сам себя Фима и тут же ответил: – Женщину, в которой он души не чаял, убивают. Он наверняка винит себя: не оказался рядом, не защитил. Тридцать девятый год, начинается война на севере, он подается в солдаты да так и остается в Финляндии.

– Оттуда рукой подать до Германии с ее огненной магии. А может, и прямо там есть какой орден, обучающий всех желающих, – вставил Гоцман.

– Он начинает изучать новую для себя магию с целью вернуть зазнобу, но тут неприятность – война. Да таких масштабов, каких не видывали со времен Македонского. Светлые против Светлых, Темные против Темных.

– Он пережидает войну, – продолжил Гоцман, – возвращается туда, где умерла его возлюбленная. Место имеет значение?

– Не знаю. Да, должно. Он возвращается туда, где она умерла. Находит подходящее место в катакомбах. Организовывает малину и мохнатых поцев, шобы не делать себе проблем по маленьким нуждам. Но не успевает: его раскрывает Дозор и приходится в спешке бежать. Все гладко выходит.

– Все да не все, – Гоцман недовольно поморщился.

Мозаика складывалась, вот только дыры в ней все равно оставались.

– Дава, да шо тебе опять не нравится? – возмутился Фима.

– А зачем он так долго ждал?

– Копил силу.

– На шо? На то, шобы вытащить из Сумрака ведьму пятого ранга? Ты сам видел, там такой заряд был, словно он в придачу к невесте собирался достать всю ее родню до седьмого колена. Или этого твоего сумеречного дракона.

– И шо ты за это думаешь?

– Думаю, он был не один, – сказал Гоцман. – Чекан такая же шестерка при некоем крупном игроке, как Эва при Чекане.

– Шо за Эва?

– Оборотень. Вожак стаи, шо людей Чекану таскала. Думаю, за те годы, шо Чекан пропадал, он не только магии выучился, но и нашел себе друзей по разуму. И расклад был такой: Чекан возвращается в город, организует пещеру с артефактами, собирает достаточно силы. А потом они вместе тянут из Сумрака кого пожелают. Баба Чекана – это так, косточка верному псу. Настоящая рыба куда как крупнее. А главное – задница прикрыта. Выгорит – хорошо, раскроются – все можно свалить на Чекана.

Гоцман замолчал. Мозаика почти собралась, но открывшаяся картина ему категорически не нравилась. Некая огромная сила пришла в его город и хочет поднять большой гевалт.

– Как считаешь, кого тот неизвестный подельник Чекана собирается тащить из Сумрака? – подал голос Фима.

– Не знаю, но сдается мне, шо точно не свою бабу.

– Думаешь, чужую?

Гоцман сел.

– Думаю… Фима, дай мне ту книжку.

– Мемуары Арсиньи?

– Да сдалась мне твоя Арсинья! Ту, с исторической хроникой. Говоришь, место имеет значение? – Гоцман судорожно листал книгу в поисках нужной страници. – А знаешь, кто еще помер прямо на берегу нашего моря? Конечно знаешь, ты же меня за то просветил. Та шведская революционерка.

Он наконец открыл нужную страницу и сунул под нос Фиме.

– И шо тебя навело на эту мысль? – усомнился Фима. – Ну кроме того факта, шо ее бренное тело покоится где-то на дне Черного моря прямо у нас под носом.

– А то, – победно сказал Гоцман, – шо Жуков, герой войны и главнокомандующий Красной Армии, последние несколько дней мутит ну прямо за то же самое, шо та шведка. А теперь представь. Жуков навел тут шмон, запугал Инквизицию, а некоторых Иных так и вообще убедил своим веским словом за то, шо пора открыться миру. И тут появляется эта цаца уся в белом и начинает, как в старые добрые времена, вещать за революцию.

– Н-да, – согласился Фима. – Так-то оно все красиво получается. Но грустно. Я одну гражданскую войну пережил, вторую, теперь – уже среди Иных, не хочу.

Фима немного помолчал, разглядывая то портрет Белой Королевы, то фотографию Иды в досье Ночного Дозора.

– Слушай, – наконец сказал он, – шо-то все равно не сходится. Та Хельга была Светлой, не говоря уже за то, что Высшей.

– Думаю, Светлые тут тоже замешаны, – ответил Гоцман. – Сенька сказал, что отжимал у эвиных прихвостней странные амулеты. Вроде темные, но не совсем. Но Сенька все же оборотень. Наверняка маг увидел бы, что Тьма напускная.

– Не уверен, что так можно, но допустим, – согласился Фима. – Но где ты возьмешь Высшую Светлую для аватара? Начнем с того, шо в Одессе таких просто нет. А даже если бы случайно оказалось, много ты видел Светлых, добровольно ложащихся под темный ритуал?

– Заклинание, которым по незнанию меня припечатал Сенька, – вспомнил Гоцман. – Вот для чего оно нужно. Чтобы отправить Высшую в Сумрак и удерживать там против ее воли.

– А я снова возвращаюсь за то, шо Высшую еще надо найти и до места довезти.

– Убитая Светлая на Арбузной! – осенило Гоцмана.

– Таки убитая, – уточнил Фима. – И таки не Высшая. Нет, как аватар, может, и сгодилась бы, но в масштабах мировой революции как-то мелковато.

– Ее убили быстро и четко, целью было то, шо она везла. Я подумал, шо артефакт незаряженный, но Семен сказал: тому, кто ее зарядит, самому не поздоровится. И всю дорогу он говорил «ее». Я решил, он так вещь именует, но шо, если она – это она? Женщина, лишенная силы. Не зря же Семен чуть ли не в огонь бросился, боясь потерять друга. Так не того друга, который отправил его за вещью, а ее – женщину-друга. Вот почему они с Медведем собирались отыскать ее по запаху.

– Выходит, на Арбузной было не ограбление, а похищение?

– Семен так же сказал, – кивнул Гоцман, – ее похитили. Единственное, чего не пойму, почему мы ее не чувствовали ни на Арбузной, ни в катакомбах, ни когда гнались за Чеканом и его бандой. Семен был уверен, что она там, но женщину мы не видели. Будь она даже совсем лишена силы, будь даже человеком, должны были понять.

– А если она не была человеком? – задумчиво сказал Фима.

– Не понял.

– Если ее преобразовали… м-м-м… во что-то? В предмет.

– А такое возможно? – с сомнением спросил Гоцман.

– Если тебя волнует мое мнение, я бы сказал – возможно шо угодно. Но если тебя интересует мнение кого-то более компетентного, то вот.

Фима перелистнул страницу с портретом Белой Королевы и начал что-то читать. Ближе к концу он остановился, продемонстрировав еще одну картинку. Снова женщина, но теперь уже не выглядящая как благородная, скорее типичная ведьма из сказок.

– Здесь пишут, шо некая ведьма очень сильно насолила Инквизиции, нарушив чуть ли не все законы Иных. Ее хотели развоплотить, однако она знала столько всего, чего не знал никто больше, шо ее не убили. Подробностей нет, но говорится, шо она пребывает в теле ворона и по сей день.

– Вот и патрульный, который мертвую волшебницу обнаружил, говорил, шо пахнет паленой шерстью.

– Значит, у нашего мага есть место, есть сила и есть подходящая волшебница для аватара, – подытожил Фима. – Выходит, он в любой момент может начать ритуал.

– Выходит, так, – кивнул Гоцман.

– И шо мы будем делать?

– Для начала выведем тебя отсюда, пока Остапыч не вернулся, а там уже посмотрим.

***

Чекан не торопясь шел по дороге. Впереди уже виднелось море. Солнце палило нещадно, а песок забивался в нос и глаза. Можно было воспользоваться порталом, но он и так потратил артефакт на один, когда уходил от Дозора, и силы стоило поберечь. К тому же путь пешком хорошо прочищал мозги и давал время подумать.

Все летело к чертям: годы обучения и месяцы подготовки. А все из-за проклятого Дозора, который неизвестно как вышел на его пещеру. Чекан говорил Эве, что соседнюю стаю надо было гнать в шею, но нет, тому хотелось драки и соперничества. Чекан закрывал на это глаза, в конце концов, Эва может выпускать пар как ему вздумается, главное – чтобы это не мешало делу. Как оказалось – зря. Именно это дело и погубило. Впрочем, ни с Эвы, ни с его стаи теперь нечего было взять – все они мертвы.

Чекан не был уверен, что поступил правильно, разрушив с таким трудом созданную сеть в пещере, но другого выхода он не видел. Повезло, что Ночной Дозор не разобрал все в первый же день. Большая часть силы просто ушла в Сумрак. Многие артефакты растеряли идиоты Эвы во время погони. Один пришлось потратить на создание портала, чтобы сбежать из горящей машины. Однако кое-что Чекану удалось сохранить. Он не был уверен, что этого хватит на ритуал, но теперь и сам ритуал откладывался на неопределенный срок. Нужно было искать новое место. Но новое место наверняка потребует больше силы. Проклятье!

Чекан вышел к морю, спустился с горы, подошел к маленькому рыбацкому домику. Грек сидел на берегу и кипятил воду на костре. Он искоса взглянул на Чекана и вернулся к своему занятию: ни расспросов, ни упреков. Чекан устало опустился на камень, расстегнул ремень, стащил куртку, подставил тело прохладному бризу.

– Ночной Дозор добрался до пещеры, – сказал он.

– Знаю, – негромко отозвался Грек.

– Я снял, что смог. Это малая часть того, что готовилось, но я унес самые сильные артефакты.

– Вижу.

– За нами гнались, пришлось сломать печать Эве и его прихвостням.

– Знаю.

– Им помогали чужаки: Светлый первого ранга и перевертыш. В Одесском Дозоре таких нет.

На этот раз Грек промолчал, только удивленно взглянул на Чекана. Похоже, его знание не безгранично. Чекан и не ждал ответа, смотрел, как волна накатывает на берег.

Смех Иды – самое прекрасное, что Чекан слышал в своей жизни, а улыбка – что видел.

– Знаешь, – улыбается она. – Я ведь тебя околдовала. По-настоящему. Это было мое первое колдовство после того, как меня обратили. Ты был таким красивым, сильным, независимым. И совсем не смотрел в мою сторону.

– Неправда, – отвечает он. – Я сразу тебя заметил. Это ты ходила, нос задрав.

Она смеется и бьет ногой по воде, отправляя в его сторону соленые брызги. Он терпит пару секунд, потом бросается вперед, сгребает в охапку, притягивает к себе, крепко целует.

– Прости, – шепчет она, когда их губы размыкаются.

– За что?

– За то, что приворожила тебя.

– Я не против, – он снова ее целует. – Вот только я сам Иной, на мне бы твои чары не сработали.

Чекан выпускает Иду из объятий, и они идут вдоль берега, держась за руки.

– Тебе стоит затаиться, – говорит он спустя пару минут. – Ночной Дозор тебя ищет.

– Ну пусть попробует найти.

– Это не шутка. Ты задела их за живое – сильно ранила одного из них. К тому же на глазах людей.

– Люди, – брезгливо выплевывает Ида. – Люди – низшие создания, призванные служить нам, Иным. Не понимаю, почему остальные этого не признают.

– Будь осторожна. С такими речами и до Инквизиции недалеко.

– Но ведь ты меня защитишь?

Она оборачивается к нему и обнимает за шею.

– Даже ценой своей жизни, – отвечает он и тянется к ее губам.

– Передай ему, что теперь надо искать новое место, – сказал Чекан, выныривая из своих воспоминаний.

– Не надо.

Чекан удивленно обернулся к Греку, тот встретил его насмешливым взглядом.

– Ритуал пройдет завтра на том же месте.

– Там больше нет силы, к тому же охрана Дозора, а может, и Инквизиции.

– Тех артефактов, что ты унес, вполне хватит, – ответил Грек. – А насчет места не беспокойся. Он все устроит.

Чекан поднялся и направился в хижину. Настроение стремительно поднималось. Завтра, уже завтра случится то, к чему он шел почти семь лет. Чекан скинул сапоги. Достал из-под кровати бутылку вина, приложился прямо к горлышку.

– Твое здоровье, – отсалютовал он в сторону стола. – Скоро все будет очень-очень хорошо. Правда, Оленька?

Чекан погладил чучело по перьям. Сова смотрела на него стеклянными глазами.

***

В здание Дневного Дозора выстроилась небольшая очередь. Два инквизитора у входа пропускали всех по одному, притом как Светлых, так и Темных, которые здесь работали. Если последние несколько дней город гудел, то теперь просто встал с ног на голову. Все патрули сняли, а поддержание порядка взяла на себя Инквизиция.

Еще утром Гоцман почуял что-то неладное. Сумрак бурлил, шел волнами, колдовать даже самые простые заклинания было очень сложно. Явившись пораньше в Ночной Дозор, он обнаружил вместо Остапыча уже знакомого Инквизитора Наима. Тот не стал его слушать и, уж конечно, отвечать на вопросы. Лишь дождавшись, пока Ночной Дозор соберется полностью, Инквизитор снизошел до объяснений. Все Иные, состоявшие в Дозоре, обязаны были присутствовать на встрече с маршалом Жуковым. В здании Дозора останется один Инквизитор – он, Наим, – на всякий случай. Просто чтобы не оставлять такой важный объект без присмотра. Насчет порядка в городе не стоит волноваться. Инквизиция приняла меры: город опутан заклинанием, не позволяющим творить сложную магию сильным Иным, а слабым так и вообще перекрывающим доступ к Сумраку. В подробности он не вдавался, однако и так было понятно, что дела обстоят серьезно.

В половине двенадцатого дозорные погрузились в машины и двинулись к Дневному Дозору. Гоцман надеялся, что сможет перекинуться хоть парой слов с Остапычем, но, похоже, тот уже был на месте. У Дневного Дозора собралась немалая толпа оборотней, вампиров и ведьм. Правда, стоило отдать должное Инквизиторам, очередь двигалась быстро.

Когда Гоцман вошел внутрь, то понял, что холл отгорожен от остального пространства сильным магическим барьером. Инквизитор велел сдать все артефакты и предупредил, что любое несанкционированное колдовство будет караться немедленно. Печать на этот раз не повесили, видимо, проще было наложить блокирующие заклинания на здание, чем каждому выдавать печать.

В большой зал уже стекался народ. В дверях обнаружился взмокший и взволнованный Остапыч. Гоцман направился к нему, но тот заговорил первым.

– Дава! Помоги Виталию Егоровичу, стульев не хватает.

– Вот уж не думал, шо у Иных бывают такие человеческие проблемы, – заметил Гоцман.

– Ты мне тут давай без этого всего, – Остапыч погрозил пальцем, полез в карман за платком. – Нельзя здесь колдовать. Благо Виталик молодой еще, не отвык от человеческой жизни, вспомнил, шо у них по кабинетам стулья есть.

– Я вообще-то хотел поговорить.

– Потом! Все потом. Вот с Жуковым разберемся, и болтай себе вволю. А сейчас делай, шо велено. Виталий Егорович! Принимайте помощника.

Подоспевший с двумя стульями Кречетов кивнул и молча махнул рукой, призывая Гоцмана следовать за ним. У него, похоже, тоже сдавали нервы. Обычно спокойный и меланхоличный, сейчас он едва не пускал молнии из глаз. А попадавшиеся ему на пути подчиненные шарахались в стороны и прижимались к стенам.

К тому времени, как Гоцман и Кречетов принесли последние стулья, дозорные уже собрались и расселись, заняв почти все места. Кречетов, ничуть не смутившись, двинулся к первым рядам. Рядом с Остапычем сидела молоденькая ведьмочка, которая тут же подскочила, едва завидев Кречетова.

– Виталий Егорович, а я вам тут место заняла!

– Брысь, – прошипел сквозь зубы Кречетов, и ведьма ретировалась так быстро, словно через портал. – Ты тоже.

Сидевший рядом грузный оборотень, тот, что нашел мертвую волшебницу на Арбузной, зло на него покосился, но все же место уступил.

– Садитесь, – кивнул Кречетов Гоцману. – Вот если только отменят перевод, построю их так, что глаза поднять бояться будут. Распоясались совсем.

Он что-то бубнил себе под нос, но Гоцман его не слушал. Он внимательно рассматривал тех, кто сидел чуть впереди за длинным столом. Маршала Жукова он узнал по форме, орденам, да и видел его фотографии в газетах. Однако интересней было наблюдать за его окружением. Несколько офицеров ничем не выделялись, а вот капитана, стоявшего прямо за спиной маршала, Гоцман знал. Это был Семен, сотрудник Ночного Дозора Москвы, правда сейчас ничего Иного в нем не наблюдалось – обычный человек. Рядом обнаружился и перевертыш Медведь. Его тоже не получалось отличить от других людей. Семен поймал взгляд Гоцмана и едва заметно кивнул.

Гоцман присмотрелся, пытаясь понять, не является ли и маршал Иным, но у него ничего не вышло. Даже не потому, что маршал был человеком, – его окутывало защитное поле, отталкивающее любую магию, и банально взглянуть через Сумрак не получалось. Не удивительно, что Инквизиция так забегала. Может, Жуков и был простым человеком, но Иными артефактами пользовался вполне охотно, и кто знает, что еще у него было припрятано в рукаве.

Часы на стене пробили двенадцать раз, и в зале воцарилась тишина. Жуков прокашлялся.

– Здравствуйте, товарищи, – сказал он негромко, но голос было слышно и в дальнем конце зала.

Наверное, Жуков ждал громогласного приветствия «здравья желаю, товарищ маршал!», но его не последовало. Иные продолжали сидеть на своих местах и молча смотрели на маршала.

– Значит, так, – протянул маршал. – Понятно. Что хочу вам сказать, товарищи. Вы зажрались!

Он стукнул кулаком по столу так, что некоторые молодые Иные подпрыгнули на месте. Гоцман покосился на Остапыча: тот сидел красный и потный, изредка вытирая лицо платком. Кречетов, напротив, снова надел беспристрастную маску. Похоже, он уже предвкушал, как отыграется за все свои унижения на низших.

– Что же это получается? – продолжал между тем Жуков. – В стране разруха, голод, разгул бандитизма, а они тут жируют.

По залу прокатился шепоток.

– Что-что? – Жуков картинно приложил руку к уху. – Есть что сказать? Сидите в своем Сумраке, когда враг родную страну рвет на куски!

Тут зал просто взорвался негодованием. Многие воевали и как солдаты, и как Иные.

– У меня наставница на фронте погибла, – выкрикнула одна из ведьм.

Кречетов быстро обернулся и гневно на нее посмотрел, заготовленная тирада так и осталась невысказанной.

– Разрешите, товарищ Жуков, – Остапыч поднялся с места. – Вам прекрасно известно, что, едва возникла угроза, Иные так же, как люди, отправились на фронт. Не все, но многие…

– Вот именно, что не все, – прервал его Жуков. – Я ваши законы знаю: не лезть в дела людей. А почему? Почему советский человек должен умирать в бою, когда вы тут прячетесь за свои амулеты.

– А ты, значит, не прячешься? – буркнул Гоцман.

– Что? – Жуков тут же перевел взгляд на него.

– Дава! – зашипел Остапыч.

– Пусть говорит, если ему есть что сказать, – снова вмешался Жуков.

Гоцману было, ох как ему было что сказать, но Остапыч просил без выкрутасов, так что он уже стиснул зубы и приготовился молчать в тряпочку, когда поймал взгляд Семена. Тот одобрительно кивнул. В голову закрались сомнения, но Гоцман привык доверять своему чутью, а чутье сейчас советовало высказать все, что он думает.

Гоцман поднялся, Остапыч – наоборот, обреченно опустился на стул.

– У меня имеется шо сказать, товарищ маршал, – начал Гоцман. – Я сам воевал. Весь фронт прошел, был ранен неоднократно. Да, сражался магией, так и немцы не с голыми руками шли. А вы прежде, чем меня в чем-то обвинять, на себя бы посмотрели. Вы здесь единственный с защитным артефактом.

– Да потому что с вами надо держать ухо востро!

– Со мной – надо, – согласился Гоцман. – Я хоть и Иной, но и голыми руками навалять могу.

– Вы мне угрожаете? – вкрадчиво поинтересовался Жуков.

– Вовсе нет, я просто…

– Увести его! – выкрикнул Жуков. – Взять под стражу! Отдать под трибунал!

Первыми к Гоцману ринулись Семен и Медведь, скрутили руки, повели к выходу.

– Не дергайся, – шепнул Семен.

И Остапыч, и Кречетов повскакивали с кресел, но были усажены обратно Инквизиторами.

– Продолжим, – раздался позади голос Жукова.

Гоцмана вывели в коридор, провели по лестнице на первый этаж. Дежурившие там Инквизиторы преградили им путь. Семен вытащил из кармана какую-то бумажку.

– Нам велено оказывать любое содействие, – властно сказал он. – Этот человек пойдет под трибунал. Сейчас мы доставим его в изолятор.

– За пределами здания вам с ним не справиться, – ответил Инквизитор.

Гоцман от такого даже дар речи потерял. Никаких тебе «не положено» или «оставим до выяснения» – забирайте и делайте, что хотите. Если бы на месте Семена оказался настоящий военный, Гоцман показал бы, чему научился за время войны.

– Ничего, – усмехнулся Семен. – Мы и сами с усами.

В следующий момент он накинул на Гоцмана цепь, самую настоящую цепь – с крупными звеньями, изъеденными ржавчиной. Сразу стало трудно дышать, будто все силы разом покинули тело. На самом деле так и было, цепь блокировала магию, теперь Гоцман мог колдовать не лучше человека.

Инквизитор удивленно поднял брови, но все же кивнул, выпуская их из здания. Снаружи все осталось так же, Гоцман не чувствовал Сумрак, не видел свою тень, ему вдруг стало холодно и неуютно.

– В машину, живо, – велел Семен. – И веди себя так, будто ты пленный, но не усердствуй.

Гоцман пару раз дернулся, крикнул «сам залезу» и погрузился в ту самую машину, на которой Семен догнал его у катакомб. Семен устроился за рулем, Медведь сел сзади рядом с Гоцманом.

– Давай уже гони, – нервно сказал он. – Пока не чухнулись.

– Чухнут, если погоню, – огрызнулся Семен.

Он плавно вывел машину на дорогу и повел ее на север, туда, где располагалась военная прокуратура.

– Можно уже снять? – Медведь поерзал на сиденье, расстегнул верхнюю пуговицу.

– Присоединяюсь к вопросу, – подал голос Гоцман.

Семен пару раз напряженно глянул в зеркало заднего вида, немного помолчал, потом все же кивнул.

– Вроде купились.

Медведь облегченно вздохнул и вытянул из-под рубашки такую же цепь, какая болталась на шее у Гоцмана, стащил ее и бросил на пол машины.

– Ты далеко-то не убирай, нам их в сохранности надо сдать, иначе век не расплатимся, – заметил Семен. – Эти артефакты – собственность Инквизиции. По всем документам они в схроне европейского бюро.

Медведь отмахнулся, но цепь все же подобрал и сунул в карман. Дальше он снял цепь с Гоцмана и тоже спрятал. Гоцман напряженно потер шею. Вроде и следов не осталось, а ощущение было прескверным.

– А теперь, господа хорошие, вы мне все расскажите, – сказал он. – Тут, кстати, направо.

***

Машина мчалась по центральной улице, ловко обгоняя другие автомобили и порой объезжая случайных прохожих. Похоже, магическая сеть Инквизиции повлияла не только на Иных. Людей было мало, даже торговки, которыми город обычно кишел, стояли далеко не на каждой улице.

– До конца, там на светофоре направо и пока не упремся в кованые ворота, – велел Гоцман.

– Куда мы едем? – осведомился Семен, но, доехав до светофора, свернул направо, не дожидаясь зеленого.

– За помощью, – ответил Гоцман.

– Надеюсь, у вас есть в запасе пара хороших артефактов, – сказал Семен. – Надежда только на них, с этой инквизиторской сеткой нормально колдовать не получится.

– Я почти все свои вчера потратил, но знаю, у кого точно есть. Вот тут можно остановить.

Тормоза завизжали, и машина встала как вкопанная. Гоцман ударился о переднее сиденье. Медведь крепко вцепился в кресло, похоже, был привыкший. Гоцман высунулся между передними сиденьями и пару раз протяжно посигналил, потом выбрался из машины под недовольное ворчание Семена.