Текст книги "Черноморский Дозор (СИ)"

Автор книги: Любава21

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

В глазах плыло, в ушах звенело, а сердце норовило выпрыгнуть из груди. Гоцман тяжело прислонился к стене и сам не заметил, как сполз на пол. Ощущение было такое, будто его втянули в Сумрак и протащили по всем слоям несколько раз. Волна жара сменилась ледяным холодом, пот, едва успевший выступить горячей испариной, тут же стал холодным и липким, перед глазами плясали разноцветные круги. Губ коснулось что-то прохладное и гладкое. Гоцман сделал глоток и только потом понял, что ему поднесли пить. В первые секунды ему показалось, что он глотнул спирта: пищевод обожгло, в висках застучало, сердце пропустило удар. Однако почти сразу в голове прояснилось, а во рту не появилось привкуса алкоголя. Гоцман понял, что пьет обычную воду. Нет, разумеется, не обычную – заговоренную. Сделав усилие, он опустошил стакан до дна.

– Вот на кой вы сами туда полезли? – зудел над ухом Якименко.

Кажется, большую часть его гневного монолога Гоцман пропустил, а оставшуюся слушать не собирался. Туман рассеивался, хаос в голове обретал некое подобие порядка. Сердце все еще бешено колотилось, но теперь его стук стал ритмичным и не напоминал танец обезумевшего чечеточника.

– Я молодым мозги строю, а вы тут такое откалываете…

– Ша, – раздался негромкий, но твердый голос у самого уха Гоцмана.

Как ни странно, Якименко замолчал, бросил в их сторону недовольный взгляд, махнул рукой и удалился к своим. Гоцман покосился на сидевшего рядом Фиму, все еще державшего в одной руке пустой стакан, другой проводившего короткие пасы. Поймав его взгляд, Фима на секунду замер.

– Шо? Он, на секундочку, прав. Вот объясни мне, шо тебе так медом было намазано в этой псиной берлоге? Зачем ты туда полез вперед паровоза?

Гоцман, конечно, мог бы объяснить, но разве Темный поймет?

Война потрепала всех, кого-то больше, кого-то меньше, но не было такого человека или Иного, кого бы она обошла стороной. А больше всего пострадала страна и любимый Гоцманом город. Одессе, конечно, досталось меньше, чем некоторым другим, но и на то, что сталось с ней, смотреть без слез было трудно. Люди потихоньку восстанавливали город, Иные помогали, как могли. На фоне разрухи и упадка особенно мерзко было наблюдать шайки нечисти, наводнившие город. За годы войны всякой швали развелось видимо-невидимо. Дозорам было трудно контролировать оборотней и вампиров, да и более важных дел хватало, так что низшие Темные вдоволь глотнули свободы. Война закончилась, а толпы нежити, привыкшей жить на широкую ногу, остались. И конечно, они стекались туда, где теплее и сытнее – на юг, в Одессу.

Стаю залетных оборотней Ночной Дозор выслеживал не первую неделю. Своих Гоцман знал всех наперечет, кое-кого даже уважал – герои войны как-никак – и прощал мелкие нарушения. Приезжие – совсем другое дело. Они вели себя нагло, регистрационных печатей не носили, охотились без лицензий, а главное – отбивали у местных территорию, утверждая свое право творить беспредел.

Нынешней ночью, после довольно долгой подготовки, Дозор наконец устроил облаву. Однако все пошло не так гладко, как Светлые рассчитывали. Некоторых оборотней взяли, но один ушел, попутно порвав кого-то из ребят. Гоцману стоило больших усилий, чтобы не придушить беглеца на месте, но раскрытие всей стаи было важнее. В итоге беглец привел его в дом, где оборотни отдыхали в человеческом обличие. Не настоящее логово, но уже кое-что.

Да, Гоцман поступил не слишком разумно, сунувшись в пасть к оборотням в одиночку. На что он рассчитывал? В первую очередь – на внезапность, во вторую – на силу. В конце концов, он – Светлый маг второго ранга, и, на минуточку, боевой маг. Пусть и молодой, по меркам Иных, но уже достаточно опытный, прошедший войну, сражавшийся и умеющий убивать как магией, так и своими руками.

Собственно, оборотни это поняли – что-что, а опасность они чуять умеют – и не рыпались, пока не прибыла подмога. Темное заклятье прилетело Гоцману в спину, когда он сдавал стаю Якименко. Не будь рядом Фимы, неизвестно, чем бы это закончилось.

– Взяли его? – спросил Гоцман, усаживаясь удобней.

– Кого? – уточнил Фима, все еще водя руками у его головы.

– Темного мага, который меня отоварил.

– А не было никакого мага. Только оборотни.

– И шо, оборотни так умеют?

– Я тебя умоляю, если бы они так умели, твой Ночной Дозор давно бы умылся кровавыми слезами.

– Тогда шо это было?

– Это я и пытаюсь понять.

Ну да, Фима его не лечил, он исследовал темное заклятье, поразившее Гоцмана.

***

Война подкосила не только людей, но и Иных. В некоторых городах Дозоры приходилось собирать с нуля, в некоторых остался лишь костяк сторожил. В Одессе дела обстояли получше, и в ближайшее время планировалось совсем исправить ситуацию. Например, буквально вчера откуда-то с Дальнего Востока прибыл новый целитель. Сейчас он внимательно осматривал Гоцмана сквозь Сумрак. Тот в свою очередь изучал его. Разумеется, он доверял врачу, сам привык убивать, так что к тем, кто спасает жизни, относился с уважением и трепетом, но нового сотрудника стоило узнать поближе. Доктор был немолодым, при том как внешне, так и реально. Ранг имел четвертый, но, судя по глубоким мудрым глазам, это с лихвой компенсировалось опытом.

Фима расхаживал по комнате как у себя дома, порой отпуская замечания, порой заглядывая целителю через плечо и что-то добавляя. Взял с тумбочки книгу, удивленно посмотрел на Гоцмана и одобрительно покивал. Тот сделал вид, что не заметил. Книгу ему дал Андрей Остапыч, когда Гоцман вернулся в Дозор после окончания войны. С тех пор прошел год, а он так ни разу ее не открыл. Не было в ней ничего особенного – история Дозоров разных стран.

– Не думаю, что дело такое серьезное, чтобы привлекать Темного наблюдателя, – наконец сказал целитель.

– Наблюдателя? – Фима сделал вид, что оскорблен до глубины души. – Довожу вам до ушей, если не дошло в мозг. Я таки не состоял и не буду состоять в Дозоре. А на шо мне этот геморрой, когда у меня есть свой? Вам показать? Ну шо вы, мне не сложно! Гоцман мне друг, брат и товарищ, шо бы вы себе ни думали.

Гоцман хмыкнул, но кивнул целителю, подтверждая слова Фимы: он частное лицо, и Гоцман дает свое разрешение на его присутствие. Правда, верить словам Фимы, что он тут ради Гоцмана, можно так же, как если бы оборотень заявил, что охотится только на капусту. Единственный человек, который когда-либо по-настоящему волновал Фиму, это он сам. И здесь он не ради здоровья Гоцмана (ну, может быть, чуть-чуть), а потому что ему интересно исследовать темную магию, которой припечатали Гоцмана.

Справедливости ради, Гоцман ничего не имел против такого расклада, да и, к чести Фимы, тот действительно помогал и ему, и Дозору.

По меркам Иных, Фима был очень молод, однако такого искусного Темного мага трудно было сыскать во всей Одессе. Покойный глава Дневного Дозора, пусть Сумрак будет ему прахом, что только не делал, чтобы завлечь Фиму в Дозор. Ничего не действовало. Фима заявлял, что лучше сдохнет свободным, чем будет на чьем-то поводке. Война его сильно изменила. Теперь он активно лез в дела Дозоров. Вот только в основном в дела Ночного Дозора, чем нехило бесил как Темных, так и Светлых.

– Ну шо, доктор? – не выдержал Гоцман. – Скока мне осталось?

– Не волнуйтесь, – целитель сделал несколько пасов рукой. – Вам повезло, заклинание зацепило не сильно.

– Да шо вы говорите? Ему повезло иметь рядом кое-кого, кто знает за темную магию, – вмешался Фима.

– Это он снял проклятье, – пояснил Гоцман.

– Не до конца снял, – заметил целитель и поднял руку, намереваясь развеять остатки проклятья.

– Погодьте, – вмешался Фима. – Я хоть и Темный, но думаю-таки не только о себе. Вы гляньте на чары.

Доктор еще раз прищурился. Гоцман последовал его примеру, хотя изучать чары, наложенные на самого себя, весьма сложно. Он видел переплетение линий силы, узлы и блестящие точки заклинаний. Чары били хитрые, и новичку понятно. Гоцман хоть и имел второй ранг, но сам не смог бы ни сплести, ни распутать такие. Впрочем, он был боевым магом и чары привык не распутывать, а разрушать. Правда, изучить их после этого уже не представлялось возможным.

– Довольно необычно, – согласился целитель. – Заклятье на вас еще осталось, но оно вам не вредит и, судя по всему, само распадется в ближайшее время.

– А знаете почему? – усмехнулся Фима.

– Ну?

– Это бабские чары.

– Думаешь, ведьма сплела?

– Вряд ли, – ответил вместо Фимы целитель. – Заклания, конечно, аккуратные и нестандартные, с фантазией сделаны, но слишком ровные и, как бы выразиться… Нет в них изящества, что ли. Не женская работа.

– Так я и не говорю, шо делала женщина, – сказал Фима. – Делалось для женщины.

– Чтобы женщина использовала эти чары? – засомневался целитель.

– Шобы использовать эти чары на женщине, – довольный собой, ответил Фима. – Так шо, Дава, тебе повезло. Будь ты бабой, провалился бы в Сумрак, как та муха в кисель.

– Странно, – заметил целитель. – Разве маг, который вас атаковал, не знал, какое заклинание использует?

– Это был оборотень, – пояснил Гоцман.

– Оборотни так не умеют.

– Вот и я так же подумал. Оказалось, у одного был припрятан артефакт с заклинанием. Скорее всего, он даже не знал, шо в нем за заклинание. А вот откуда обортень взял тот атрефакт, вопрос хороший.

– Ну так я сниму проклятье? – спросил целитель, вспомнив, зачем он здесь.

Фима деликатно кашлянул.

– Таки оно не теща, само рассосется за день-два, – сказал он. – А я пока погляжу до этой проблемы. Просто хочу знать, на шо оно было нужно тому художнику, шо его лепил. Явно не боевое заклинание, но где его можно применить, ума не приложу.

Гоцман посмотрел на целителя; быть подопытной крысой не хотелось. С другой, стороны чутье подсказывало, что эта информация еще может пригодиться.

– Как хотите, – сказал целитель. – Вреда для вашего здоровья я не вижу. Только в Сумрак глубоко не ходите и постарайтесь, чтобы в вас не попадали другие необычные заклинания.

Гоцман кивнул. Постараться-то он, конечно, постарается, но обещать не будет.

***

Одесса гудела. Еще бы, приезжал сам маршал Жуков, и мало кто представлял, чего ждать от этого визита. Одни говорили, что маршал прибывает с проверкой и после полетят головы. Другие – напротив, что сам маршал попал в опалу и теперь его отсылают подальше: сначала Одесса, а там и до Сибири недалеко. На улицы в срочном порядке выставили двойные патрули, притом как человеческие, так и Иные.

По пути от дома до Дозора Гоцман дважды встретил Темных дозорных. Документы у него не спрашивали, но проводили пристальным взглядом. Гоцман не удостоил дозорных приветствием. Дела в Дневном Дозоре обстояли намного хуже, чем в Ночном. Народу было раза в три больше, но все поголовно низшие Темные да слабые ведьмы.

Гоцман остановился у ларька купить папирос. С ним здоровались, ему улыбались. Для всех он был Давидом Гоцманом – солдатом и героем войны. Даже пробегавшая мимо темная ведьмочка мило проворковала: «Здравствуйте, Давид Маркович». Гоцман кивнул в ответ. Это он ее обнаружил год назад. К сожалению, девчонка слишком тяготела к Тьме, и пришлось отдать ее Темным. Она еще жила своей человеческой жизнью, как, впрочем, и сам Гоцман. Пусть он был Иным не год, а почти тридцать лет.

Андрей Остапыч с утра бушевал. По-хорошему, ни его, ни самого Гоцмана вообще не должно было быть в Дозоре днем, только дежурный, но Гоцману хотелось допросить взятых ночью оборотней, а это лучше делать днем. Начальника он встретить не ожидал, однако едва переступил порог Дозора, как тут же получил распоряжение явиться в его кабинет.

– Чем ты думал?! – негодовал Остапыч.

Он сидел за своим столом и прошивал бумагу толстой иглой. Он всегда так делал, когда нервничал. В обычное время не чурался современных веяний, пользовался и дыроколом, и трафаретом, и даже пишущей машинкой. В часы же сильного волнения он возвращался к старине, это его успокаивало. Говорили, когда-то он был городничим и держал всю Одессу в кулаке. Потом его инициировали, он отошел от людских дел, но командирские замашки остались. Глядя на толстого усатого Остапыча, легко было представить его лет сто назад разъезжавшим в крытой кибитке, указывавшим, кому что делать, и берущим взятки поросями. Даже жаль, что это всего лишь байка. На деле Остапычу было куда как больше ста лет.

– То, шо ты взял след оборотня, я одобряю, растешь на глазах, – Остапыч прищурился, словно желая убедиться, что у Гоцмана все еще второй ранг, а не первый, как ему предрекали, и тут же продолжил: – Но зачем ты один туда полез?

– Потому шо я боевой маг второго ранга, – взвился Гоцман. – Думаете, я с оборотнем не справлюсь?

– Со стаей справишься! Это ты можешь, не спорю, но не на глазах у толпы людей. А если бы они начали перекидываться?

– Я же следил…

– Одного достаточно! – Остапыч хлопнул ладонью по столу. – Даже если бы он никого не тронул, слухи разнеслись бы, как пожар в сухую погоду.

– Да мало ли что там кто говорит, – попытался возразить Гоцман. – Сказки эти всю жизнь ходят, никто в них всерьез не верит. Ну, в крайнем случае подтерли бы память.

– Вот все б вам молодым подтирать! – снова взвился Остапыч. – Я даже не говорю за то, шо любое наше вмешательство дает право на вмешательство Темным! Я говорю за то, шо головой надо думать! И людям не показываться. Ты, Дава, еще свою первую жизнь живешь, мальчишка, считай, совсем. Талантливый, не спорю, и потенциал у тебя имеется, но мальчишка. И то, шо на тебе сейчас темное проклятье, которое, ты думал, я не замечу, это только подтверждает. Почему, кстати, не сняли до сих пор?

– Я его изучаю.

– Ты? – прищурился Остапыч.

Он явно собирался что-то еще сказать, но в дверь постучались. Не дожидаясь ответа, в проем просунулся Якименко. Похоже, идея допросить оборотней днем пришла в голову не только Гоцману.

– Я очень извиняюсь, Андрей Остапыч, – по довольной роже Якименко было понятно, что допрос прошел успешно. – Заговорили наши волчики. Поют, как соловьи: где и когда охотились, кого резали, где прятали. Логово свое сдали. Щас поедем до него.

– Вот! – Остапыч указал на Якименко. – Хоть кто-то в этом дурдоме работает!

– Да это все Фима! – радостно отозвался Якименко. – У него подход особый…

Фразу он не договорил, поймав взгляд Остапыча, в момент ставший из довольного яростным. Ну вот кто его за язык дернул? Теперь проблем не оберешься.

– Что значит – Фима?!

Гоцман подхватил Якименко под руку и быстро вытолкал из кабинета. Тот еще пытался сопротивляться и что-то бормотал в оправдание.

– Какого лешего Темный маг ведет дела Ночного Дозора?!

Остапыч перешел на крик, что с ним случалось крайне редко. Теперь уже не выдержал Гоцман. Он терпеть не мог, когда на него орут, пусть и за дело.

– Да шо случилось-то?! – вопросил он. – За Фиму промолчим, но шо ты с самого утра взвился, как будто те оборотни лично твою мамашу порвали?

Остапыч устало откинулся в кресле. Некоторое время он молчал. Потом поднялся, выпил стакан воды, проверил, плотно ли закрыта дверь, и уселся на диван, где обычно располагались гости. Гоцан пристроился рядом.

– Жуков приехал, – наконец выдал Остапыч.

– Знаю, – кивнул Гоцман. – И шо нам с того? Это ихние людские дела.

– Людские – да не людские, – покачал головой Остапыч. – Жуков он, понимаешь ли, в курсе.

– За шо?

– За все. За Иных, за Дозоры, за магию. В общем, когда война началась, некоторым избранным людям из верхушки открыли часть Иного мира. Не знаю, насколько много известно Жукову, но, полагаю, достаточно. И это не было бы проблемой, такое и раньше случалось, да произошла оказия. За полчаса до его эшелона подорвали рельсы. Ну, кто-то из местных бандитов, мне за то неизвестно. Но Жуков возьми да начни кричать: а шой-то у вас маги за дорогами совсем не смотрят. Мы их Иные задницы спасаем, а они и пальцем не пошевелят за благо Родины. И все это перед толпой приветствующих солдат, начальников и прочих зевак. Шо тут началось, не представляешь. Жуков не тот человек, которому можно, как ты выразился, память подтереть, и все. С ним работать надо. А он уперся рогом: неча вам скрываться, давайте выходите из тени. То есть из Сумрака.

– А чего плохого, если и правда выйти?

Остапыч тяжело вздохнул.

– Говорю же, пацан пацаном. Ты вот про Хельгу Белую Королеву слышал?

– Нет.

– А вот почитай! И для мозгов полезно. Заодно много интересного узнаешь. И про войну Светлых со Светлыми, и про разрушенные города, и про растаявшие льды…

Остапыч замолчал, переводя дыхание. Кажется, он не столько рассказывал, сколько вспоминал. Гоцман притих, не зная, что на это ответить.

– Ладно, – сказал Остапыч спустя пару минут. – Не бери в голову. Езжай до волчьего логова, потом в Дневной Дозор, предъяви ущерб.

– Понял.

Гоцман поднялся и уже направился к двери, когда Остапыч его окликнул.

– Постой. Совсем забыл с этим маршалом проклятущим. Только шо доложили. На Арбузной женщина упала замертво. С виду молодая, и неясно, от чего померла. Похоже, что Иная, но патрульный не разобрал. Ну да оно и понятно, у Темных в патруле выше пятого и нет никого. Съезди, посмотри, шо там к чему. Если надо – разберись, если не наша – передай Темным.

Гоцман кивнул.

– И не светись. Я тебя умоляю, не светись.

***

На Арбузной уже собралась толпа. Среди людей выделялись только грузный оборотень, явно страдающий от жары, и Лешка Тишак – лейтенант милиции. Парня инициировали совсем недавно. Он только-только начал привыкать к жизни Иного, но уже рвался в Дозор. Однако с его седьмым рангом ему полезнее было оставаться в человеческих органах правопорядка, иметь доступ к документам и вообще слушать, что, кто и о чем говорит.

Едва завидев Гоцмана, парень подскочил к нему. Оборотень интереса не проявил.

– В общем, такое дело… – Тишак покосился на толпу шепчущихся женщин.

Гоцман пробормотал заклинание, и дамы, тут же позабыв о происшествии, отправились по своим делам. На всякий случай Гоцман добавил еще пару заклинаний, отталкивающих внимание от места происшествия: люди дозорных видели, но интереса не проявляли.

– Говори, – велел он.

– По словам очевидцев, женщина упал посреди улицы. Вызвали милицию и скорую. Скорая приехала, развела руками и уехала. Причина смерти непонятна: вроде молодая здоровая баба. Я от постового услышал и вспомнил, как нас в школе при Дозоре учили, что если неясно, от чего человек умер, то вполне возможно, что от магии.

– Человек или Иной?

– Не знаю, – стушевался Тишак. – Я не пойму. У меня ранг низкий, да и опыта нет почти.

Гоцман прошел туда, где стоял оборотень. Как он и ожидал, тело обнаружилось рядом. Одного взгляда хватило, чтобы понять – это их дело.

– Шо чуешь? – обратился Гоцман к оборотню.

– Во-первых, я перед вами не отчитываюсь, – тот, тяжело дыша, вытер толстую шею платком. – Во-вторых, ничего не чую. Бабой мертвой пахнет, пылью, бензином… И шерстью паленой.

Оборотень по-собачьи повел носом.

– Хотя это, может, от вас. Вервольфов, что ли, повязали?

– Отвечая твоими же словами, я перед тобой не отчитываюсь.

– Наших или залетных?

– Не ваших, не боись.

– Если это стая Сеньки Шалого, – оскалился оборотень, – не церемоньтесь с ним. Он моих племянников подрал. Отправьте его прямо в Сумрак, а еще лучше – лишите охоты до конца жизни.

– Добрый ты, я погляжу.

Оборотень снова обнажил клыки, то ли улыбался, то ли пытался демонстрировать силу.

– Ну так что с женщиной? – нетерпеливо перебил Тишак.

– Иная, – коротко ответил Гоцман. – Светлая. Так шо беги, вызывай Дозорных, кто еще на месте.

Оборотень явно вздохнул с облегчением, ему таскаться с мертвой Иной не улыбалось. Он отошел в тень, обмахиваясь шляпой, и вполглаза следил за Гоцманом. Тот, в свою очередь, занялся женщиной.

На вид ей было лет тридцать: симпатичная, в неброской коричневой юбке, куртке и сапогах. Явно неместная. Местная в такую жару оделась бы легче, а эта, видимо, собиралась уезжать. Гоцман огляделся. Чемодана не обнаружилось. Украли прохожие? Вряд ли. Иная наверняка наложила на свои вещи заклинания. Забрал убийца? Больше похоже на правду.

Гоцман еще раз взглянул на женщину. Через плечо у нее была перекинута небольшая сумка. Внутри обнаружились документы на имя Марии Петровой. При взгляде через Сумрак имя не изменилось, однако добавились интересные детали. В паспорте под именем значилось: Светлая, первый ранг, Ночной Дозор города Киева.

Внезапно по спине пробежали мурашки. Гоцман обернулся, но колебаний Сумрака не заметил, однако странное чувство, будто он здесь был не один, не отпускало. Гоцман поймал свою тень и шагнул в Сумрак. Гул города тут же стих, краски выцвели, а люди исчезли. Зато появился Иной. Он склонился над женщиной в паре шагов от Гоцмана – невысокий, лысоватый, полный мужчина. Почувствовав взгляд Гоцмана, он поднял глаза. На всякий случай Гоцман приготовил заклинания на кончиках пальцев, но применять их не спешил. Иной был Светлый. Ранг Гоцман определить не смог, значит, выше второго.

Немного побуравив Гоцмана взглядом, Иной поднялся и шагнул навстречу. В руках он тоже запас пару заклинаний.

– Давид Гоцман, – представился Гоцман. – Второй ранг. Ночной Дозор города Одессы.

– Семен, – ответил Иной, видимо, фамилию называть он не собирался. – Первый ранг. – Помолчав, он внезапно добавил: – Ночной Дозор Москвы, но я здесь по личному делу.

– Она с этим делом связана? – Гоцман кивнул на мертвую женщину.

– К сожалению, да.

Семен сбросил боевые заклятия с пальцев и вышел из Сумрака. Гоцман последовал за ним. Тишак удивленно шарахнулся в сторону. Оказавшийся рядом целитель, видимо подоспевший, пока Гоцман был в Сумраке, удивленно поднял глаза.

– Я вас не заметил, – сказал он. – А это кто?

– Наш коллега из Московского Дозора, – пояснил Гоцман.

– Я здесь по личному делу, – повторил Семен.

– Ну так расскажите нам за то личное дело, если не секрет.

– К сожалению, секрет, – вздохнул Семен.

– Вы же понимаете, шо у меня тут мертвая волшебница первого уровня? – Гоцман начал закипать.

– Лучше тебя понимаю, – жестко ответил Семен. – Я, между прочим, ее лично знал. Хорошая баба была. И я бы рассказал, будь это мой секрет, но я тут по просьбе друга, так что извините.

Какое-то время они сверили друг друга взглядом.

– Шо она везла? – наконец спросил Гоцман.

Семен не ответил, и это только подтвердило догадку Гоцмана.

– Одета как в поездку, а чемодана нет, – продолжил он. – Вы тут рыщите вокруг, явно не дамочку оплакиваете. Да и друг не отправляет поговорить, друг обычно просит что-то забрать. Шо вы должны были у нее забрать?

– Не могу сказать, – уперся Семен.

– Артефакт? Книга? Насколько это опасно?

– Это не опасно, – выпалил Семен. – То есть смотря для кого, конечно, но если вас интересует, не взлетит ли город на воздух – нет. В… м-м-м… в этой вещи магии почти нет.

– Но охраняла ее волшебница первого ранга, и забрать должен был тоже не слабый маг. Значит, это все же шо-то ценное.

– Ну, – Семен пожал плечами, – как посмотреть. Вот у вас есть что-то, что вам очень дорого? Орден, например, фотография матери, любимая кепка?

– Допустим.

– Попадись эта вещь мне, я только плечами пожму, а вы за нее сделаете и отдадите все что угодно. Так вот, моему другу эта вещь очень и очень дорога, как и мне, собственно.

– Как и тому, кто ее забрал?

– Вряд ли. Скорее кто-то хочет использовать ее против моего друга. Я же сразу сказал – это лично дело. Ни вам, ни вашему городу ничего не угрожает.

– Ей вы так же говорили? – Гоцман кивнул на мертвую дозорную.

Семен недовольно на него посмотрел.

– Прощайте, – он развернулся и пошел сквозь толпу.

Задерживать его Гоцман не стал, какой смысл, если тот уперся как баран и делу вряд ли поможет?

– Ну шо там, доктор? – спросил Гоцман, заметив, что тот уже осмотрел тело.

– Как вы-то себя чувствуете? – уточнил целитель. – На вас все еще темное заклятье, хоть оно уже и ослабело.

Гоцман махнул рукой: никакого заклятья он не ощущал, и колдовать оно ему не мешало. Доктор вздохнул.

– Смерть наступила быстро, – начал он. – Похоже, на нее напали неожиданно. Накинули заклинание, затащили в Сумрак, потом тело выкинули обратно.

– Не тем заклинанием, которым угостили меня? – уточнил Гоцман.

– Нет. Тут чистая боевая магия. Грубая, резкая, четкая. Нападал явно мужчина. Ваше заклятье скорее для того, чтобы погрузить в Сумрак и удержать там, но не навредить. Это же – смертельное. Правда, непонятно, почему он выбросил тело в реальный мир. Оставил бы в Сумраке, и оно ушло бы на нижние слои. Никто ничего бы не понял.

– Потому шо целью была не женщина, а то, что она везла. Некий артефакт, как утверждает столичный дозорный Семен – очень слабый, но очень ценный. Что-то еще?

– Не знаю, поможет ли это. Ее убили огненной магией.

Что такое огненная магия, Гоцман знал. Не раз видел подобное на поле боя, чаще всего убить пытались его. Последние несколько десятков лет немецкие Иные просто помешались на магии огня и неслабо развили это направление.

– Хотите сказать, ее убил фашист?

Целитель пожал плечами.

– Фашист не фашист, но хорошо знакомый с немецкой школой огненной магии – точно.

– Картина маслом, – только и смог выдать Гоцман.

***

Что оборотни устроили логово где-то в катакомбах, догадаться было несложно. Другое дело, что найти его без помощи знающего вряд ли получилось бы – слишком большая территория. Сенька и его шайка расположились на камнях, по очереди курили одну на всех папиросу, изредка перебрасываясь короткими фразами. Дозорные почти в полном составе с красными от недосыпа глазами вытаскивали из пещер трупы. Несмотря на довольно мерзкую картину, Якименко пребывал в прекрасном расположении духа.

– Сколько? – вместо приветствия поинтересовался Гоцман.

– Тут, – Якименко махнул рукой, – тут, и еще вон там.

– Человек сколько?

– Да кто ж его знает? Сначала вытащим, потом пересчитаем.

– Шо ж ты тогда радостный такой?

– Я радостный, шо больше уже не будет, – ответил Якименко. – И шо Темные нам теперь должны ворох Светлых вмешательств. А ты вместо того, шо бы настроение портить, сходи до той норы. Там Фима шо-то интересное нашел.

– А ты на кой с собой Фиму взял? Мне Остапыч уже шею намылил, тоже хочешь?

– Так они без Фимы не говорят, – Якименко кивнул на довольно скалящихся оборотней. А мы как только приехали, пацан выскочил, говорит: гони пачку махорки, такое покажу. Потенциальный Иной, кстати. Вроде Светлый, но я не особо разглядел. За этими приглядывал, сам понимаешь.

Словно почуяв его приезд, из дальней пещеры вынырнул Фима. Давно Гоцман не видел его в таком возбуждении: глаза горели, руки тряслись, словно он нашел потерянную темную библиотеку Ивана Грозного.

– Дава! Там-таки есть на что взглянуть!

Следовавший за ним пацан лет десяти дернул Фиму за карман.

– Дядька, обещал махорку – гони!

Фима отмахнулся от него, как от назойливой мухи, сделал короткий пас рукой, и на его ладони появился увесистый сверток. Пацан в восхищении схватил добычу.

– Фима! – возмутился Гоцман.

– А шо? Мальчишка так и так Иной. Скоро сам подобное будет проделывать.

Гоцман глянул через Сумрак. Пацан и правда оказался неинициированным Иным, правда, сейчас он скорее тяготел ко Тьме, должно быть сказалось общение с Фимой, но если провести правильную работу и поймать нужный момент – вполне может стать Светлым.

– Претендуешь? – спросил Гоцман.

– Да на кой он мне сдался? – пацан явно интересовал Фиму в последнюю очередь. – Идем, ты должен до этого посмотреть.

– Василий! – окликнул Гоцман одного из дозорных. – Отвези пацана к Остапычу, пусть он с ним поработает.

Передав мальчишку в руки дозорных, Гоцман последовал за Фимой. Эта нора отличалась от остальных. Те, на которые указал Сенька, были с узкими входами, с хорошо протоптанными тропинками и чистыми стенами даже снаружи. Здесь же все было заброшено. Если бы пацан не указал на это место, Гоцман не стал бы искать здесь логово. К тому же камни у входа в пещеру покрывал густой слой копоти, как от сильного огня, а оборотни огонь не любят.

Едва они вошли внутрь, как их накрыло густым мерзким запахом: псина, гниющее мясо, моча. Гоцман сморщился, Фима закрыл лицо платком. Тела обнаружились здесь же: порванные на куски, обглоданные, выпотрошенные.

– Сколько? – спросил Гоцман, всматриваясь в полутьму.

– Здесь – пять.

– Ага. – Он достал фонарик, обычный человеческий фонарик, подсветил. – А такое ощущение, шо все десять. Погоди, что значит здесь?

– А то и значит.

Фима с предвкушающей улыбкой повел его вглубь катакомб. Они прошли по узкому низкому коридору, потом свернули. Стены из кирпичных стали каменными.

– Ходи осторожно, тут тебе не Карла Маркса, – предупредил Фима.

Гоцман сделал еще шаг и едва не упал от окатившей его силы. Они оказались в просторной пещере. Судя по эху – довольно большой. Своды терялись в темноте, да и стены едва различались. Если же взглянуть сквозь Сумрак, всю пещеру испещряли цепочки заклинаний, красные кляксы источников силы и яркие, почти режущие глаз точки артефактов.

– Колдовать можно? – спросил Гоцман.

– Я бы не рискнул, – ответил Фима.

Гоцман подсветил фонариком: луч вырвал из темноты мертвое тело девушки. На ее лице застыла кровь, шею опутывало что-то вроде колючей проволоки – артефакт, собирающий силу. Судя по всему, пещера была завалена людьми, из которых тянули силу.

– Сколько их здесь? – прошептал Гоцман.

– Больше сорока, – так же негромко ответил Фима. – В основном люди, но есть две слабые ведьмы и один Светлый маг седьмого уровня.

– А сколько артефактов?

– Десятки. Так с ходу трудно сказать.

– Распутать сможешь?

Фима покачал головой.

– Даже пытаться не стану. Тут нужен сильный Темный маг. Или даже несколько.

– Да я понял, шо не оборотни это соорудили. Какой у него должен быть ранг? Или все же у нее? Может, мы ведьмино логово нашли?

– Нет, – уверенно сказал Фима. – Ведьмой тут и не пахло. Помнишь, шо ваш эскулап сказал до твоего гембеля? Нет изюму. Все слишком ровное, четкое, как в том проклятье, которым тебя угостили. Здесь побывал сильный Темный маг. И, мне так думается, не один.

– Темный орден?

– Может, орден, а может, просто группа товарищей. За одно скажу точно: в одиночку такое соорудить не смог бы и Высший. Нужен один-два сильных мага – первый-второй ранг. Несколько на подхвате, шобы, если шо, унять геволт и не делать беременной голову двум важным людям. А еще кто-то должен похищать жертв и живыми сюда доставлять.

– Ну, положим, с этой задачей справятся и оборотни. Оттуда у них и артефакт с заклятьем: либо отдал тот маг, либо сами украли. Найти пару-тройку Темных магов средней силы в Одессе тоже не проблема. Остается главный вопрос.

– Кто всеми руководит?