Текст книги "О, Счастливчик! (СИ)"

Автор книги: Loris_Moore

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 8 страниц)

Просто не мог. Или не хотел.

Ночная улица светилась последними гаснущими фонарями. Тим с заднего сидения наблюдал, как лампочки одна за одной тухнут, погружая город в темноту. Серый автомобиль медленно полз по пустой дороге, едва передвигаясь. В салоне воняло сигаретным дымом и пылью: четверо парней сидели в молчании, внимательно осматривали окрестности. Тимур поднял глаза от собственного дергающегося в нервном напряжении колена – в зеркале заднего вида отразилась белая шея в черных узорах. Глаза дольше положенного задерживали взгляд на выступающей жилке и вороте черной толстовки под кожанкой. Они все здесь напоминали неудавшихся ниндзя в черных шмотках и натянутых на затылки масках.

Дружки Арчи воровато оглядывались на Тима всю дорогу, будто прикидывая насколько ему можно верить. Или какую часть его доли они смогли бы отбить после дела за поворотом.

Одно из двух.

Но Тима это вообще мало заботило.

Карие глаза из зеркала заднего вида видимо уже с минуту смотрели на него. Чего тебе?

Бритоголовый на потерянный вид Тимура лишь цокает языком, поддавая газу педалью – машина ускоряется, подъезжая к месту назначения. Арчи одним уверенным движением прячет лицо под балаклавой, оставляя лишь чёрные глаза и светлые брови.

Тим и парни в унисон повторяют его действия, и машина окончательно тормозит у здания магазина.

Темные витрины черными дырами блестели в ночном свете. Тимур во второй раз за эти сутки вглядывался в запертые стеклянные двери и уже, наверное, в сотый раз молился, чтобы план удался и его дурацкий мозг просчитал все нюансы. Но вероятность успеха всё ещё была пятьдесят на пятьдесят. Как и до его участия, скорее всего.

– Арч, эта херь точно сработает? – парнишка на переднем сидении по кличке Клещ неуверенно вертел в руках поцарапанную деревянную биту. – Чёт мутно это всё.

– Да, почему не порешаем как обычно? На кой хрен нам этот зелёный? – подал голос сидящий справа от Тима Марик.

– Потому что этого зелёного привел я и, походу, блять, забыл как-то спросить вашего мнения! – Артур нервно повысил голос, резко оборачиваясь к парням. – Напоминаю, что вы тут работаете, а не на курорт притащились. Так что закрыли варежки оба и пиздуйте уже!

Парни стушевались, шурша руками под сидениями. Тим заинтересованно отвлекся от лица Артура, наблюдая как Марик протирает рукавом что-то чёрное.

– Бля! – от неожиданности Тим даже не смог сдержать удивления.

Вся эта затея казалась полнейшим цирком ровно до этого самого момента. Где-то в глубине души Тимур надеялся, что они не решатся. Что колесо пробьет на половине дороги. Что улица окажется до отказа наполнена людьми. Что Арчи пошутил насчёт своего плана.

Но Марик держал в руках два небольших пистолета, поблескивающих в полумраке салона. В полной тишине звонко клацнул затвор.

Тимур испуганно смотрел, как Артур точно так же выуживает из бардачка оружие и белые пальцы ложатся на предохранитель.

Волосы на затылке зашевелились от ужаса происходящего. Тим не мог пошевелиться, парализованный страхом. Он не сделает этого. Нет, Арчи не может. Он не сделает этого. Сейчас рассмеется, заведет чёртову машину и они снова окажутся дома. Дома.

Но карие глаза снова мельком поглядывали в его собственные через отражение в зеркале. Маска, выверенные движения и холодный голос. Тимур Лепков знал его целую вечность.

Да, он боялся Артура – отбитого хулигана, преступника, больного на голову школьника. Сотню веков назад. Он, кажется, боялся другого человека. Кого-то другого, но точно не Арчи. Точно не кареглазого черта, обнимающего его тело будто так и надо. Будто так всегда и было.

Нет, он определенно боятся совершенно другого человека. Ледяного, как айсберг. Бессердечного. Не этого Артура Сиренникова, чьи глаза в полной темноте обжигали его губы под слоем теплой ткани.

Тим нервно сглотнул, от подступающей к горлу тошноты. Голова кружилась от шока.

Он пойдет туда.

Действительно пойдет.

Арчи действительно делает это не в первый раз. Не впервые держит указательный палец точно над предохранителем и до хруста костей сжимает железо пистолета.

– Всё, пошли! Чего расселись? – редкий голос Сиренникова и хлопки двух дверей вытряхнули Тимура из собственного ступора.

Две черные фигуры поспешно зашагали через улицу к дверям, оглядываясь. Магазин всё ещё пустовал, как и дорога вокруг. Тишина навалилась на плечи.

Мгновение.

У них снова было одно мгновение, чтобы… чтобы ещё раз посмотреть друг на друга перед чём-то очень удачным. Перед чём-то кошмарным, разрезающим на куски всю их склеенную хлипкой клейкой лентой историю.

Тим не заметил, как оказался непозволительно близко, обхватывая парня со спины вместе со спинкой сидения. Придавливает изо всех сил, припечатывая голову и шею Арчи к ткани сидения. Будто заставляя одуматься. Последний шанс.

Холодные руки обхватывают его, а губы судорожно целуют ладони. Тим чувствует что-то в этом касании. Что-то совершенно ненужное. Непростительное.

Прощание.

Но с чем?

Или с кем?

Тимур не понимал, словно в агонии пытаясь отпечатать эти секунды в сердце. Глубоко внутри оставить их клеймом на едва затянувшиеся шрамы.

– Нет, – Тимур чувствует, как пальцы исчезают, а Арчи пытается разомкнуть объятия, – Ты не сделаешь этого….

– Тим, я…, – голос Арчи срывается, когда парень сам разжимает объятия, и оборачивается, – У меня нет выбора, пойми!

– Я понимаю, просто, – Тимур опасливо смотрел на коввряющихся в замке двери Марка и Клеща, время на исходе, – Я хотел сказать, что ты не можешь сделать этого… один.

Тимур буквально физически почувствовал, как где-то защелкнулись его кандалы. Одно предложение. Всего одно, оно припечатало их с такой ужасной силой, что снова стало больно.

Он только что подписал что-то собственной кровью. Где-то в преисподней.

– Ты? Уверен? – Артур точно так же чувствовал ускользающее сквозь пальцы время. – Тогда держи.

Арчи впихнул ему в руки теплый от прикосновения пистолет.

– Пользоваться умеешь? – он достал из-за пояса ещё одну похожую железку. – Ты всё ещё можешь просто остаться здесь, Тимур. Я хочу, чтобы ты остался здесь, пока все не закончится, понимаешь?

На последнем слове голос дрогнул, и Тим понял – он точно так же боится. Точно, блять, также. И оставлять его одного он больше не собирается.

– Это уже не тебе решать, – Тимур подался вперёд, на секунду впиваясь в такие знакомые губы. – Погнали, Сиренников, надерем нашей семейке задницы!

Тим сдернул свою маску на лицо, выпрыгивая из машины. В венах плескался чистый адреналин с примесью шока. Марик недовольно хмыкнул, когда увидел его выходящим из тачки. Сзади к компании спешил Артур, держа в руках несколько сумок. Из одной торчала поцарапанная ручка еще одной бейсбольной биты.

Марк перехватил сумки у парня, выуживая биту.

Арчи клацнул затвором как раз тогда, когда отмычка Клеща провернулась в замке и воздух пронзил противный вой сигнализации.

– Это беру на себя! – силясь перекричать вой, Тим запихнул ствол за пояс и вбежал в помещение.

Парни изо всех ног поспешили к блестящим витринам ювелирного магазина. Послышался звон стекла за спиной. Тим не видел происходящего, отыскивая глазами заветный экран сигнализации. Пластиковый дисплей оказался прямо у двери за одним из шкафов.

Парень с силой толкнул его, и не теряя времени выхватил из-за пояса пистолет.

Два выстрела оглушили Тимура больше воющей во всю сигнализации, а руку обдало неприятной болью. Верхняя панель отвалилась, и встряхивая немеющую ладонь, Тимур дёрнул его, отрывая вместе с проводами. Вой прекратился, хотя в ушах всё ещё звенело от звуков битого стекла и выстрелов.

В зале царил полнейший хаос.

Стекло от пустых витрин устилало пол магазина, переливаясь сотнями звёзд. Тим будто в замедленной съемке видел блестящее золото в черных перчатках Клеща – драгоценности исчезали в сумке с поразительной скоростью. Рядом с очередной витриной Арчи уже замахивался битой. Карие глаза исчезали под густыми светлыми ресницами, когда дерево с силой врезалось в стеклянную поверхность. Осколки посыпались на пол, разлетаясь в разные стороны.

Они были здесь какие-то три минуты, а погром тянул на несколько часов.

Тим, всё ещё не понимая, что делает, оглянулся к потолкам – на них смотрели по меньшей мере шесть камер. Ещё две висели над входом, но думать об этом было уже поздно.

За звоном битого стекла Тим вдруг услышал какое-то движение с улицы. Машинально выглянув в стеклянную дверь, парень почувствовал, как адреналин выветривается.

Никаких мигалок или шорохов – у выхода бесшумно парковались две темные машины охраны.

– Арчи! – Тим хватается пальцами за оружие, наставляя его на фигуру за окном, но не успевает и пошевельнуться, – Артур!

Пистолет выпадает из рук на пол.

Звон разбивающегося стекла и нескольких десятков выстрелов сливаются с криком.

Арчи не понял, кто именно кричал – внезапно замерший у разлетающегося на куски оконного стекла Тимур или он сам. Он, кажется, на секунду ослеп. Потерял контроль.

Зелёные глаза моргнули раз, второй.

Тимур сделал судорожный вздох и вдруг… тихо всхлипнул, опускаясь на колени.

Блять!

Арчи слышал, как парни зашевелились, но не мог разобрать и слова из их нелепых криков. Ноги сами несли его к сползающему по подоконнику парню.

Тимур стоял на коленях, боком к нему, прижимая руки к груди. Черная маска сбилась на бок, закрывая один глаз. Арчи упал рядом, хватая парня за плечи, разворачивая на себя и… теряя дар речи.

Прямо на груди у него расцветало алое пятно.

Артуру казалось, что оно растет с каждой миллисекундой, окрашивая и без того черную кофту. Он часто моргал, тоже не веря своим глазам. Или не видя ничего перед собой.

Из горла Тимура вырывались рваные вздохи, колени парня подогнулись, и он почти повалился на руки Арчи. Нет. Пожалуйста, нет. Пожалуйстаблятьтольконеэто.

– Нет, нет, нет! – как в каком-то отстойной фильме Арчи чувствовал холодные ладони Тима в своих и сквозь пелену чувствовал, как его дёргают за плечи.

Сумки и оружие исчезли, а Марк в последний раз махнул ему рукой, отбегая к черному выходу. Нет-нет-нет, блять.

Арчи отмахнулся от парня, поддерживая опадающие ледяные плечи.

– Ты должен идти! – Тим непонимающим взглядом смотрел на свои кроваво-красные ладони, прижатые к груди, но продолжал бубнить что-то себе под нос.

Пуля прошла чуть выше, чем могла бы, поэтому парень лишь судорожно пытался вдохнуть воздух в поврежденное легкое, хрипя. Секунды тянулись как вечность.

– Замолчи, придурок! – Арчи шикнул, зажимая рану ладонями, но даже так чувствовал, как кровь продолжает сочиться сквозь ткань, – Только хуже делаешь.

– Куда уж хуже, – Тимур шептал, и губы дернулись в подобии улыбки.

Даже в таком состоянии этот чертенок не упускал возможности пожаловаться на Арчи и тупость ситуации. Зелёные глаза смотрели в самую душу.

Артуру казалось, что его выворачивает наизнанку под изумрудным, алым, жёлтым, под шорохом ног из-за окон. Там собрался уже, по меньшей мере, отряд ОМОНа, но Артуру было на всё это откровенно плевать сейчас. Смазанные движения и звуки сливались в одно, когда он опускал взгляд к кровавому пятну, ползущему к живому парня.

– Дурак. Какой же я дурак, Тимур! – Арчи прижимал ладони, хотя кожа холодела даже под горячей кровью.

– А ты счастливчик, Арчи! Грёбаный счастливчик, – Тим вдруг хрипло рассмеялся, закашливаясь.

Кровь хлынула с новой силой, а улыбка окрасилась красным. Арчи видел, как из губ Тима скатывается несколько капель крови, и парень снова заходится в приступе кашля, хрипя.

– Ради бога, мужик, поднимайся! Это труба, Арчи! Всё труба, ты ему уже не поможешь! – голос Марка долетал до сознания откуда-то издалека.

Зеленые глаза затрепетали, моргая еще раз. Артур что-то отвечал, но не слышал своих слов. Чьи-то руки хватали его за плечи. Кто-то буквально тащил его к выходу, силой заставляя брыкаться и скользить по осколкам стекла.

Арчи не слышал ничего вокруг, ощущая, как холодные, чужие ладони отпускают его.

Отпускают всё.

Отпускают.

Он больше не видел зелёных глаз под темным веером ресниц.

Слезы текли по лицу под черной маской, когда Сиренников, наконец, вырвался из цепкой хватки и побежал. На ходу подхватывая тяжёлую сумку и заскакивая в серую машину прямо за углом. Не оглядываясь. Нет, в этом не было надобности.

Зелёные глаза навечно выжжены на его сетчатке. Каждое мгновение под веками. В ебаной темноте вспыхивали два бледных изумруда. Снова и снова. Арчи не слышал визга шин и вой сирены за спиной. Криков парней, открывавшихся от погони. Ничего. Ничего, кроме захлебывающегося смеха.

Мало тебе?

Нет, ему было по самое горло – так, чтобы захлебнуться один глотком. Свобода.

Вот такая свобода. Сука.

Арчи понял, что всё ещё сжимает в руке пистолет. Пальцы онемели настолько, что разжимать их пришлось другой рукой. Звуки возвращались. Марк что-то бормотал о том, что уже почти. Почти оторвались. Почти.

Арчи стянул маску, утыкаясь лицом в ладони и только сейчас вспомнил, что они были в крови. Разводы отпечатались на его лице и пропитали рукава. В глазах снова защипало.

Свобода.

От этого слова саднило всё тело, выворачиваясь наизнанку.

В горле саднило. Нет. Это бред. Нет. Хотелось вернуться и лечь рядом. Для верности вынести себе все мозги целой обоймой. Влезть в его руки. Уткнуться носом в шею. Снова целовать руки и губы и шею и….

Арчи понял, что плачет. Рыдания сотрясали его тело в безмолвной пытке. Свобода.

Кто-то сказал ему однажды, что за свободу надо платить втридорога. Артур, кажется, заплатил собственной душой. В тысячу, в бесконечность раз больше.

========== Эпилог ==========

В холодном классе было шумно. Учительница безуспешно пыталась успокоить гогочущих на задних партах шестиклассников, но лишь взмахнула руками, собирая и без того красные от ручки дневники.

Урок русского языка перед новогодними каникулами – это какая-то несусветная чушь для ботанов, которые даже в предновогодний день готовы делать домашку.

Артур Сиренников откровенно не понимал, зачем? Оценки за полугодие уже давно выставлены, а отец еще неделю назад отмутузил его за очередные двойки. Похуй.

Артур с безмятежным видом развалился за пятой партой в крайнем ряду, вполуха слушая болтовню Димы и Шурика о новой раскатанной горке за школой. Рядом Светка с Ирой обсуждали какой-то новый сериал или очередную нудную херню. От скуки мальчик принялся выцарапывать ручкой очередную каракулю на и без того еле дыщущей парте.

Скука.

За окном снова повалили огромные хлопья снега. Хотелось ускорить звонок с последнего в этом году урока силой мысли и поскорее забросить ледяную снежку за ворот какого-то однокашника. Снег сегодня, наверное, лепится отпадно.

Артур принялся гипнотизировать стрелку настенных часов, которые показывали еще целую вечность до конца злополучного урока, когда послышался неуверенный крик Марии Валентиновны, закончившей расписывать замечания. Учительница снова пыталась успокоить класс – и на этот раз говорившие всё же притихли.

– Я понимаю, что вы уже решили устроить себе каникулы, но вчерашнее домашнее задание никто не отменял! – на недовольное мычание женщина лишь безапелляционно повертела головой с аккуратной прической. – И не мычите мне тут! Вчера я задала вам написать сочинение на вольную тему.

С задних парт послышались обреченные вздохи. Артур бездумно пролистал пустую мятую тетрадь, видимо, в надежде, что строчки самостоятельно могли там появиться. Но листки в ровную линейку были всё так же девственно чисты. Бля.

– Эти оценки зачтутся вам уже в следующей четверти. Любая тема на ваше усмотрение, ребята! Ну же, кто не хочет начать учебный семестр с хороших оценок? – Мария Валентиновна раздосадованно осмотрела молчаливых детей, – Лес рук. Вижу, никто не хочет зачитать нам свои размышления. Что ж, тогда пойдем другим путем.

Она открыла классный журнал, проводя пальцем по списку. Артур почувствовал, как ручка в ладони впивается в парту с еще большей силой. Знал он, что такие ситуации хорошо не заканчивались.

– Посмотрим, у кого тут меньше всего оценок? – наманикюренный палец учительницы остановился ровно посередине страницы.

Артур знал, что последует дальше, и уже жалел, что не вышел в туалет еще десять минут назад.

– Сиренников, прошу, ознакомьте нас с вашим сочинением, – её голос повис в гробовой тишине.

Арчи слышал, как в классе сверху мел шуршит по доске. Вот блять.

Пустые листы тетради не вселяли уверенности: да, ему было не впервой получать очередной кол, но у отца образовались какие-то проблемы на производстве, а состояние матери с приходом холодов только ухудшалось. Участковый врач советовал отцу какой-то пансионат, когда Артур подслушивал их очередной разговор. Так что плохие оценки на начало четверти не грели душу.

Мальчик медленно, растягивая каждое движение, поднял глаза на класс.

В его сторону были устремлены два десятка глаз. Арчи кладет ручку на стол, поднимаясь с места.

– С моим сочинением…? – он тянул время в надежде на чудо. – Дело в том, что мое сочинение, оно…, – Арчи пытался отогнать мысли о матери и пансионате, но получалось плохо, – Оно…, – закончить предложение он не успевает.

Артур замечает какое-то движение на первом ряду, отвлекаясь: в воздух взметнулась рука.

Неуверенный жест.

Мария Валентиновна тоже обернулась, улыбаясь.

– Да, Лепков, ты что-то хотел? – учительница всё еще улыбалась своему любимчику, выкинув из внимания Артура с его неудачными отмазками.

– Хотел, я…, – как всегда тихий и едва связывающий два слова, мальчик поднялся с места, привлекая всеобщее внимание, – Я хотел прочесть… Сочинение. У меня есть, я… я написал, вот.

Тимур запинался, краснея даже затылком от такой давящей тишины в классе. Лепков. Обычный Лепков.

Арчи опустился на свое место, пользуясь моментом, – про него уже и думать забыли. Конечно, очередной ботан написал свое дурацкое сочинение на тему “Как я проведу зимние каникулы за чтением тупых книжек” или что там они обычно делают.

Но, несмотря на свою перманентную ненависть, Артур был ему благодарен. Где-то очень глубоко в душе.

– Конечно, Лепков. Это же замечательно! Выходи к доске и мы все с удовольствием послушаем твое сочинение, – женщина довольная, как слон, уселась на свое место.

Да, еще начните аплодировать. Какой молодец! Ну просто загляденье!

Арчи развалился на месте, разглядывая сгорбленную фигуру, плетущуюся к доске. Казалось, его пугало даже собственное отражение – так неуверенно Тимур разглядывал носки своих ботинок и тряс руками свою тетрадку. Он, как несчастная чихуахуа, заикался на каждом слове, чем вызывал смешки на задних партах. Димка уже снова что-то увлеченно обсуждал с соседом по парте, а девочки затеяли какую-то очередную игру в резиночки.

А Лепков начал читать, с первых слов вызывая у учительницы легкое охуение. Арчи не понимал ни слова, кроме того, что для шестиклассника это сочинение было слишком. Слишком, блять, умным. Арчи понимал это потому, что изо рта Лепкова вылетали какие-то дико сложные слова. Какой-то Фрейд, психоанализы, какие-то теории.

Мария Валентиновна слушала с открытым ртом, изредка переглядываясь с девчонкой Юлей с первой парты. Они обе иногда поднимали брови, а Артур всё пытался вслушаться, даже пару раз шикнув на болтающих мальчиков. Чем, конечно, вызвал еще более громкий разговор. А Тимур всё читал что-то о Фрейде и его неслучайных случайностях.

Это было единственное, что Арчи тогда понял: всё имеет первопричину. Даже если мы этого не замечаем.

Случайности не случайны.

Артур хотел этой свободы.

Наверное, именно этого он и хотел, где-то очень глубоко внутри. Именно этого. Да. Только почему-то осознавать самые простые истины нам помогают лишь самые болезненные события.

Вот такая вот дурацкая закономерность.

Машина летела по загруженной трассе, обгоняя сонные легковушки уже несколько часов подряд: почему-то верилось, что мизерный шанс еще оставался. Шанс на спасение из глупого круговорота одних и тех же событий, в котором Арчи постоянно теряет любимых людей и продолжает слушать чужие приказы. Деньги ничего не решают, хотя должны бы – он уже давно понял это. На него продолжали бы давить снова и снова, угрожая всем самым важным.

Хотя из самого важного у него остался ледяной комок в горле, наверное навечно, да охапка больных воспоминаний, не отпускающих ни на секунду. Иногда Артуру казалось, что он уже давно умер и лежит сейчас где-то на бетонном полу в безумной агонии. Очень хотелось бы, чтобы это стало правдой.

Но порыв прохладного ветра обдувал лицо из открытого окна синего автомобиля, а на задних сидениях и в багажнике на каждой яме позвякивали четыре полные сумки. Арчи слышал, как внутри черной ткани шуршат золотые цепочки и кольца, звенят украшения стоимостью в сотни и тысячи хрустящих бумажек.

Но это похер.

Сейчас вообще всё похер, кроме того, чтобы сохранить еще одну дорогую жизнь и его собственную прогнившую до основания душонку. Просто чтобы еще подольше помучаться, а потом вынести всю черепную коробку в приступе боли. Всего-то.

Он снова бежал от неудач, страха, боли. Хотя от последнего хрен убежишь – это он уже понял за те бесконечные часы в дороге, когда Марк лишь молча влепил ему пощечину, велев Клещу не прикасаться к награбленному своими клешнями.

– У меня нет времени на дельные советы, брат, – на его лице можно было бы прочесть все эмоции сразу, но голос оставался ровным, – Поэтому хватай ноги в руки и пиздуй-ка ты отсюда так далеко, как сможешь. Не отпустит он тебя больше. Будет жать к стенке, пока сам не сдохнешь. Теперь здесь одна сплошная охота будет.

Арчи тогда смотрел по сторонам и не видел ничего, с трудом воспринимая сказанное. Внутри шумело расстроенное радио вместе с пронзительными китовыми криками. Полный пиздец.

Артуру казалось, будто ему ампутировали какой-то жизненно важный орган, а про анестезию забыли. Так, походу, и было. Только забрали у него что-то совершенно неосязаемое. Вырвали с корнем и без предупреждения. Хотелось плеваться кровью и никогда больше не произносить больного имени. Больше никогда. Нет, это было выше его сил.

На слова Марка он лишь кивал, машинально хватая руками сумки, ключи от машины и какие-то бумажки с телефонными номерами. Мозг больше не работал. И зачем?

Арчи не чувствовал ни одного своего мускула.

Бежать. Бежать. Бежать.

Парень часто моргает и секунду смотрит на руки, плотно сжатые на руле. Он не будет плакать. Тим бы не плакал. Черт, да он ни разу не расплакался за всю свою жизнь. Ни разу, когда Арчи месил его на школьном дворе или в детсадовской песочнице. Лишь молча смотрел своими дурацкими зелеными глазищами, прожигающими насквозь. Арчи поежился словно от холода, вспоминая кровь на собственных ладонях и черную маску. Он что-то там говорил про глупость и счастье….

Вдруг парень почувствовал, как затылка касается холодная рука. Движение казалось невесомым, и Артуру инстинктивно захотелось прикрыть глаза, отвлекаясь от дороги.

Похуй. всё уже похуй. Его жизнь не стоила и копейки теперь. Может, он неправильно поступает? Может, стоило остаться прямо там: улечься на битое стекло и ждать смерти вместе. Она бы пришла. С лицом его собственного отца или огромного жирного свина. Или в черном костюме боевика. Что-то точно бы убило его вчера ночью, но этого не случилось. С ним рядом был его персональный ангел-хранитель, черт бы его побрал.

Холодная ладонь тонкими пальцами прошлась по затылку снизу вверх, отрывая Артура от мрачных мыслей. В глазах всё еще предательски щипало, когда парень оторвался от наблюдения за дорогой и повернулся.

Зелёные глаза смотрели в его собственные. В них так же точно плескалась боль. В бледно-зеленых радужках читалась молчаливая мольба. Спасименяспасименяспаси. Ему бы себя самого спасти.

– Он бы хотел этого для тебя, – женский тихий голос вторил движениям руки.

Она хотя бы пыталась что-то. Но это было не тем. Всё было не тем. Слабым никотиновым пластырем для заядлого курильщика.

Кристина сидела на соседнем сидении, укутавшись в куртку Марка, которую парень заботливо перекинул в другую машину в спешке. Растрепанные от быстрых сборов волосы торчали во все стороны, а немигающие красные глаза с мольбой смотрели на Арчи.

Артур не знал, зачем приехал к ней домой посреди ночи. Зачем сказал ехать с ним. Зачем?

Казалось, она могла что-то починить в нем. Ему казалось, эта девчонка могла разделить его боль. Но он просчитался – они были просто людьми. Обычными потерявшимися человечками в огромной вселенной.

– А я хотел…, – “его”, но Арчи замолкает на полуслове.

Да, он хотел бы его целиком и полностью с родинкой на предплечье и вечными глупыми упреками.

Он хотел бы его, но не всем желаниям суждено сбыться.

Машина неслась по дороге навстречу чему-то совершенно неопределенному. Свободе. Только никому из сидящих в ней не хотелось этой свободы. Артур больше не хотел ничего. Ничего у него и не было теперь, кроме боли да темноволосой девчонки на соседнем сидении.

Пустота.