Текст книги "Катерина"

Автор книги: Лора Вайс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

Бросались они поочередно, искали место слабое, или когда зверь отвлечется. И дождались. Пока Сара душила очередного, Сизый бросился на нее и прокусил бок. Вцепился с остервенением, Митчел тут же взревела от боли, что прокатилась по всему телу, а после схватила волка за морду и порвала ему пасть. Тогда же качнулась она и рухнула на землю, разодрал ирод бок, кровь хлестала во все стороны. И уж приготовилась экономка принять смерть от оборотней, как заметалась тень над ней. Метнется тень и унесет волка, второй раз метнется – второго не станет. А когда не осталось больше серых, лица Сары коснулась холодная ладонь:

– Простите, – прорычала она, – не совладала…

– Все, все… Молчи сейчас.

– Она все еще в беде, за ней побежали двое.

И она хотела было вернуть себе прежний облик, но хозяин запретил:

– Нельзя. Оставайся зверем, так дольше протянешь, и я успею тебе помочь. Не вздумай двигаться, жди меня. И смотри, чтобы дождалась, – погладил по шерстяному лбу.

На что Сара кивнула и легла на землю. А граф, будто в воздухе растворился.

Катя к тому времени выбилась из сил, остановилась посреди леса, завертела головой. Вокруг тьма кромешная, ни зги не видно. От страха и слабости добрела до ближайшего дерева, присела около него и разрыдалась. Все в голове перемешалось, разбойники, чудища, кровь. Но вдруг раздался вой. И минутой позже выросли напротив нее два огромных волка. Девушка уже просто закрыла лицо руками и съежилась вся, деваться некуда.

Однако не успели звери и шагу сделать, как возник за их спинами некто, глаза его горели синим пламенем, кожа казалась не то белой, не то серой. Незнакомец в мгновение оказался между волками, ухватил каждого за загривок и вжал в землю так, что послышался звук ломающихся костей. Два огромных зверя повысовывали языки и обмякли. А незнакомец отряхнул руки, после зашагал в сторону девушки:

– Катерина, вставайте. Из этих псов шелудивых теперь только чучела набивать.

– Что? – услышала знакомый голос. – Граф?

– Я, сударыня. Позвольте, – подал ей руку и помог подняться.

– Кто вы? Кто ваша экономка? Кто они? – посмотрела на бездыханные тела.

– Слишком много вопросов. Катя? – привлек ее внимание.

Она перевела на него взгляд, бедняжка вся тряслась, на очаровательном лице краснели ссадины.

– Катя… – и глаза Блэра снова зажглись синим пламенем. – Вы ехали с мисс Митчел в Архангельск, чтобы заказать свадебное платье. Это так?

– Да, так, – ответила, завороженная синим сиянием.

– Вы заказали наряд?

– Да.

– А потом поехали обратно. Дорога была длинная, утомительная. Вы проспали большую часть пути, и вас привезли ко мне в имение, поскольку было уже глубоко за полночь. У меня Вы и заночевали. Все верно?

– Да…

– Прекрасно, а теперь вы медленно засыпаете под скрип кареты и топот лошадей. Вы слышите эти звуки?

– Слышу.

– Спите Катерина, спите…

И девушка отключилась. Блэр быстро подхватил ее на руки и уже через минуту они были рядом с каретой. Когда разобрался с Катей, поспешил за Сарой. Та продолжала лежать на промозглой земле, грудь часто вздымалась, кровь продолжала сочиться из ран.

– А теперь с вами, – Блэр взял огромного зверя на руки. – Мисс Митчел, вам поменьше бы сдобы есть. А то раздались не на шутку.

Глава 9

Катя проснулась в спальне залитой солнечным светом. Белоснежный тюль на огромном окне слегка колыхался от ветерка, что проникал в приоткрытую створу. Девушка села, какое-то время прислушивалась к себе, к ощущениям. Потом словно что-то вспомнила, и тревога уступила место обычному состоянию. Она спрыгнула с высокой кровати, ноги тут же утонули в мягком ковре. В комнате было уютно, тепло, в воздухе витали ароматы лаванды. Нежно-голубые обои в мелкий цветочек прекрасно смотрелись, как и лепнина на потолке, расписанном местами витиеватым узорам. Отдельного внимания заслуживала широкая кровать из светлых пород дерева с гродетуровым балдахинов в цвет обоев. Мебели здесь было в достатке, что уж говорить, и оттоманка в ногах кровати, и кофейный столик с парой стульев у окна, и будуар. Но главным достоянием был камин, облицованный белыми глазурованными изразцами. Сейчас в нем тлели угли.

Обойдя всю спальню, Катерина до конца вспомнила события вчерашнего вечера и ночи, точнее то, что ей велено было сохранить в памяти. Девушка остановилась напротив зеркала будуара, посмотрела на себя. На ней красовалась не привычная рубаха до пят, а странного вида пижама. Такой она еще не встречала – короткая свободная рубашка с кружевами на груди и спине, отчего просвечивало обнаженное тело и полупрозрачные панталоны. Вот только беда, Катя никак не могла вспомнить, как же она переоделась. Сама ли? Или помогла мисс Митчел?

Но от мыслей отвлекла дверь, коя удачно скрылась за ширмой. Катя осторожно почти крадучись подошла к ней, дернула за ручку и та без малейшего скрипа отворилась. Вот уж удивлению не было предела, девушка оказалась в ванной комнате. Тут была глубокая ванна из чугуна с золочеными ножками, выполненными в форме львиных лап, а еще ватерклозет и рядом с ним странное изобретение напоминающие клозет, но очевидно иного назначенья.

– Вы уже проснулись? – раздалось у Кати за спиной, отчего она подпрыгнула на месте.

– Я же не одета, – немедля прикрылась руками, ведь за ней стоял не кто иной, как сам граф. – Прошу вас, покиньте комнату.

– Через несколько дней мы станем законными супругами, к чему излишнее жеманство, – подошел еще ближе.

У Катерины сердце вмиг зашлось.

– Ваше Сиятельство, умоляю… мне крайне неловко.

Но Блэр не думал отступать, он подошел еще на несколько шагов и теперь дышал девушке в затылок, руки положил ей на плечи. Тогда у бедняжки задрожали колени.

– Катерина, скоро мы с вами разделим ложе. И вам бы уже перестать меня бояться, иначе все будет не так естественно, как мне бы того хотелось.

После его слов она развернулась и посмотрела в глаза с такой болью и горечью, что Блэр даже растерялся.

– Поймите, я не перестану вас бояться. И не начну любить, ибо вы вероломно вторглись в мою жизнь, воспользовались жадностью и корыстью дяди, попросту купили меня. Разве после этого возможны хоть какие-то добрые чувства? А сейчас вы снова толкуете о возобладании. Неужели вы настолько бессердечны?

– Вы правы, – коснулся ладонью ее лица, на котором все еще виднелись ссадины, – я бессердечен. Возможно, понимание сего обстоятельства упростит вам жизнь в этом доме.

И вновь он тонул в ее глазах, усиленно искал в них что-то, вспоминал и тонул…

– Одевайтесь и спускайтесь вниз. Завтрак уже ждет. А через два часа мой кучер доставит вас домой.

– Вы замерзли, – Катя дрожащей рукой накрыла его руку и медленно убрала со своей щеки.

– Нет, не замерз, – улыбнулся без особого желания.

Блэр покинул комнату, а Катя ощутила пустоту, в душе похолодело. Каждый раз, когда граф смотрит на нее, будто видит кого-то другого, а значит, она служит лишь напоминанием, чьей-то тенью. Да и после вчерашней поездки внутри засело странное чувство.

Через пятнадцать минут девушка спустилась вниз. На первом этаже все было более или менее знакомо, она быстро нашла обеденную залу. Граф сидел за столом, читал утреннюю газету и пил кофе. Катя скромно встала в дверном проеме и все не решалась войти.

– Не мнитесь, сударыня, – произнес, не отрываясь от страниц. – Проходите, здесь не кусаются.

Катерина тогда набрала в грудь побольше воздуха и прошла, затем села за стол, место выбрала подальше от Блэра. А через минуту в залу пожаловала мисс Митчел с подносом в руках.

– Доброе утро, сударыня, – она поставила перед Катей тарелку овсяной каши, затем пашотницу с яйцом и чашку горячего чая.

– Доброе утро, – позволила себе улыбнуться девушка, все-таки Сару она была рада видеть. Но когда женщина уходила, Катя заметила хромоту. Странно, вчера вроде бы все было в порядке.

– Как спалось? – граф отвлекся-таки от газеты. – Кошмары не мучили?

– Нет… не мучили

– Это хорошо. И когда же будет готово платье?

– Портной сказал, потребуется приехать через пару дней на примерку.

– Примерки не будет. Уверен, платье сядет по размеру.

На что Катя опустила голову:

– Как вам угодно, граф.

– Почему вы не едите? Решили голодом себя заморить? – его голос стал резче, грубее. – Я, конечно, сторонник изящных форм, но отнюдь не сторонник голодных обмороков и костлявости.

– Нет аппетита.

– И почему же, позвольте поинтересоваться? – взгляд потемнел, на скулах заходили желваки.

Катя не выдержала, она вскочила с места, хотела было убежать, но граф поднялся следом:

– А-ну, стоять! – проорал на всю залу. – Немедля сядьте на место и возьмите в руку ложку! В этом доме вы будете делать то, что я велю!

– Но я пока не ваша жена! – взвизгнула девушка в ответ. – И не смейте мне указывать! Мне до глубины души противно ваше присутствие, любезный граф! Вы черствый истукан, жестокий и ненавистный! Глаза б мои вас не видели! И уж лучше умереть с голода, чем жить с вами под одной крышей, – снизила голос, ибо слезы подкатили.

На столь ярую тираду Блэр отреагировал весьма неожиданно, он взялся руками за спинку стула и через мгновенье резной красавец уже летел в стену, а пролетел он в двух вершках от головы Кати, затем удар и стул разлетелся в щепки, ну а в стене образовалась приличная вмятина.

– Сумасшедший изверг, – пролепетала побледневшая девушка и побежала на улицу.

На грохот немедля пришла Сара. Женщина застала графа, который всеми силами пытался сдержать гнев и не сломать еще что-нибудь, но через пару минут все же пришел в себя.

– Распорядитесь о карете. Пусть извозчик отвезет ее домой немедленно.

– Будет исполнено, – и она уже развернулась, как Блэр спросил.

– Как ваша рана?

– Почти зажила.

– Замечательно.

И покинул залу.

Катя тем временем стояла на улице. Мисс Митчел вышла к ней, как водится, с теплой шалью.

– Прошу, накиньте, – поднесла шаль.

– Благодарю, – Катерина набросила ту на плечи.

– Сейчас вас отвезут домой.

– Скорее бы. Помните, – Катерина посмотрела на Сару, – вы говорили, что граф человек чести и меня не обидит. Я так понимаю, вы имели в виду исключительно денежную сторону вопроса, ибо в остальном у меня большие сомнения.

– Сударыня, я не знаю, что вам ответить. Не с чем сравнить, увы. Кто знает, может, если вы смиритесь…

– Опять смирение…

– Платье доставят послезавтра, – Сара сложила руки на талии таким образом, чтобы прижать место ранения, боль еще не утихла, – к вам в усадьбу.

– Надеюсь, лошади по пути заболеют, повозка растеряет все колеса, а извозчик с горя запьет, – пробурчала Катя, чем вызвала искреннюю улыбку экономки.

– Даже если все произойдет именно так, вы все равно станете женой мистера Блэра. На деле ему совершенно не важно, что на вас будет. Платье и званый обед, это лишь в угоду вам, сударыня. Чтобы этот день запомнился как нечто светлое.

– Что бы ни выдумал ваш хозяин, в день церемонии я буду чувствовать себя как на собственных похоронах.

В этот момент к крыльцу подъехала карета, с козел спрыгнул коренастый мужик в теплом зипуне. Аккуратно подстриженная борода лоснилась под солнцем, кольцо в ухе поблескивало, а черные глаза под густыми бровями взирали сурово, но завидев юное созданье, кучер расплылся в улыбке и склонил голову:

– Доброго утречка, барыня. Карета подана.

– Поезжайте домой, Катерина Петровна, – Сара взяла ее под руку и помогла спуститься. – Отдохните.

Но Катя ощутила дрожь в теле экономки, тогда же остановилась.

– Мисс Митчел, я еще в обеденной заметила вашу хромоту, а сейчас вы дрожите. Все ли с вами в порядке?

– Хромота? Да что вы… вероятно новые туфли натерли ногу, а дрожь… так это всего лишь легкий озноб. Угораздило простудиться в поездке.

– Что ж… тогда скорейшего вам выздоровления.

– Благодарю, сударыня.

Кучер помог Кате забраться в повозку, после закрыл дверцу и поспешил на свое место.

Не успела Сара выдохнуть, как рядом с ней возник граф:

– Эта плебейка права, вы неважно выглядите. Полагаю, с раной не все так хорошо, как хотелось бы.

– Нужно время, всего ночь прошла.

– Раньше хватало пары часов.

– Увы, но я подвластна возрасту. Здесь уж ничего не поделаешь.

– Ох, только не начинайте заунывную песню о годах. Вы стареете с такой же скоростью, с какой и африканский баобаб. И то, только потому, что неразборчивы в еде. Я всегда говорил, эта ваша диета до добра не доведет. Выпечка, отбивные, сладости. Даже звучит дико.

– Я не хочу потерять в себе человека, мистер Блэр. Частое употребление крови пробуждает звериные позывы.

– Ваше право. А вот рану лучше бы обработать.

– Те мази, что вы приносили, давно как испортились.

– Хорошо, я достану новые.

– Мистер Блэр? – лоб Сары покрылся испариной, дышала женщина тяжело, все чаще ежилась. – Позвольте полюбопытствовать.

– Ну… – Элвин посмотрел на нее с жалостью.

– Коль вы считаете Катерину Петровну плебейкой, так зачем намерены жениться? Империя полна прекрасных дам благородных кровей, в одной столице их не счесть. Почему она?

Ему совершенно не хотелось разглагольствовать на подобные темы, но в силу слабого состояния экономки сыскал снисхождение:

– Сара, я… – замялся, ибо не знал, что ответить, – я бы рад удовлетворить ваше любопытство, но не могу. У меня нет ответа на этот вопрос. А почему сей факт моей личной жизни так волнует вас? Ведь истинная причина не в пресловутом любопытстве.

– Не обессудьте, но сударыня Аксенова хорошая девушка, хоть и простая. На ее долю выпало немало горя…

– И? – ему даже стал интересен ход мыслей экономки.

– Вы чрезмерно грубы с ней, чем причиняете еще большие страдания.

– Забавно. Это вас клыки жалкого пса сделали такой чувствительной? Или вы и вправду стареете?

– Прошу меня простить, – она склонила голову.

– Ступайте в дом и обработайте рану, мисс Митчел.

Катя вернулась в родные пенаты полностью разбитая. А стоило войти в дом, как испытала приступ дурноты. Терпкий запах пота, испорченной еды и табака смешались воедино, от такого смраду аж глаза у девушки заслезились. И всего-то двое суток отсутствовала.

– Катенька, – вышел из гостиной Мокий Филиппович в засаленной рубашке и отцовском халате поверх. – Дома уже? Как съездила?

– Доброго утра, – лениво огляделась. – Съездила хорошо.

– Славно, славно… не позаботишься о завтраке? А то все дни на сухомятке, так и язву заработать недолго.

– Да, конечно.

Первым делом Катя раскрыла окна, затем вымела полы. Повсюду были разбросаны газеты, а под ними кучковался пепел от сигар, крошки хлеба и прочий сор. В кухне картина была не лучше, горы грязной посуды, объедки.

Только к полудню удалось справиться с жутким бардаком. И завтрак плавно перетек в обед, хотя Мокий Филиппович не возражал, он крепко спал в гостиной все время, пока племянница наводила чистоту и кухарила. Девушка подала на стол, сама же откланялась. Сидеть рядом с этим человеком было уже до невозможности противно. Она сменила платье и поспешила к Киртановым.

А по дороге встретила Стешу, та налетела на подругу:

– Катя, где это ты пропадала? До нас тут слухи дошли, что ты замуж собралась.

– Да, вот… собралась, – еле выдавила из себя, вспомнив утренний выпад будущего супруга.

– И молчишь? Не дело. Ну-ка, рассказывай, кто таков, когда свадьба, – подвела Катю к лавочке.

– Стеша, давай позже. Я слово даю, все расскажу в подробностях, но не сейчас, время совсем нет.

– Вот ты заноза какая, – надулась белобрысая Стеша. – Я тут извелась вся и Колька уж не мил, а она как воды в рот набравши. Коза ты эдакая…

Но на лице Катерины и намека на улыбку не было, потому скоро Стеша отстала:

– Ладно, леший с тобой. Потом так потом. Но смотри, с живой не слезу, пока все не узнаю.

Девушки расцеловались и разошлись каждая по своим делам.

Катя шла и сетовала. Вот же, теперь все село узнает, что она замуж выходит. Верно, дядюшка разнес новость по округе. Но у порога Киртановых она вдруг остановилась, села на крыльцо и словно окаменела. На самом-то деле не это важно, не болтливость Мокия Филипповича, не его жадность до чужого добра, а то, что случилось нынче утром. Граф явил свое истинное лицо. И боле сомнений не осталось в том, что он деспот. Такой неровен час и руки распускать начнет, ежели что не по его будет. Ладно бы просто накричал или ногами потопал, даже кулаком по столу настучал, а то ведь стулом запустил, да совсем рядом с ней, а может и вовсе в нее метил, но вот беда, промахнулся.

– Катенька! – на порог вышла Марьяна с наполовину ощипанным гусем в руках. – Ты что же сидишь на холоде? А ну-ка, бегом в дом!

На что девушка поднялась и потопала следом за кухаркой.

– Лидия Васильевна! – крикнула женщина. – Гляньте, кого я на крылечке нашла.

Хозяйка вошла в залу, так и ахнула. Катя стояла с опущенными руками, глаза были красные от слез, смотрела вообще куда-то в никуда. Как уже повелось в последнее время, женщины усадили ее за стол, помогли раздеться, а после напоили горячим чаем, накормили. Когда Катерина отошла немного, рассказала все как на духу. От ее рассказа, что у Марьяны, что у Киртановой волосы на голове зашевелились.

– Это где же такое слыхано! – возмутилась разъяренная кухарка. – Даже мой окаянный, хоть и пьяница, хоть и бездарь, а руку на меня подымать даже думать не думает. Стулом! В такое хрупкое созданье! Ах, ирод, ах нехристь аглицкая!

– Простите, Лидия Васильевна, – пролепетала Катя, – простите, что плачусь, но идти мне больше не к кому, – и вконец разрыдалась. – Не хочу я выходить за него! – выкрикивала сквозь всхлипы. – Пусть пропадом пропадет, не нужны мне его деньги! Я к матери с отцом хочу, к сестре с братьями! Лучше б разорвали волки меня в ту ночь… не хочу, ничего больше не хочу…

Тут уже не сдержались Марьяна с Лидией Васильевной и тоже заплакали. Киртанова обняла Катю, прижала к груди.

– Ребенок ты еще, – принялась гладить ее по голове, – ребенок…

– Это что еще за водопады? – в залу вошел Семен Владимирович. – Никак помер кто?

Однако вместо ответа получил испепеляющий взор жены, тогда мигом смолк и незаметно удалился к себе в кабинет.

– Катенька, – Лидия Васильевна заглянула в глаза девушки, – оставайся сегодня у нас с ночевой.

– Хорошо… спасибо вам, спасибо за все.

– Марьяна, проводи ее в гостевую, пусть отдохнет.

Когда кухарка увела Катю, Киртанова поспешила к мужу. Тот заседал за бюро, писал письмо в городскую канцелярию.

– Нужно что-то делать, – принялась ходить женщина взад-вперед. – Нельзя ее отдавать в руки этому извергу.

– Я с тобой согласен, голубушка всецело, – отложил в сторону бумагу, – но что мы можем? Она не дочь нам, даже не родственница.

– Да знаю я, нечего вторить одно и то же, – рассердилась Лидия Васильевна. – Лучше бы придумал что. Скажи-ка, – резко остановилась, – а живет ли все еще твой зять с семьей в Галиче?

– Живет. Не думаешь ли ты, – покосился на нее.

– Думаю, муж мой дорогой… еще как думаю.

– Но это же супротив закона, – растерялся Киртанов.

– А насильно замуж выдавать не супротив закона? Или мебелями швырять в дитя не супротив закона?

– Вон оно как, – сейчас и он задумался. – Руки распускать совсем негоже… еще мужем законным не стал, а уже…

– Можно подумать, ежели был бы мужем, то имел бы право.

– Ох, не цепляйся к словам, Лидушка. Ладно, разузнаю за Демьяна. Время только маловато у нас.

– Времени и, правда, в обрез. Три дня всего осталось.

Глава 10

Поздно вечером, когда село погрузилось во мрак холодных сумерек, Блэр явился на порог ведуньи Янины. Решил до охоты наведаться к старухе за травами для экономки, все же заживление у той шло слишком уж медленно.

Бабка открыла дверь, как всегда одарила гостя ненавистным взглядом:

– По кой пожаловали, Вашество? Леся вам ужо сказала свое решенье.

– Не серчай, Янина, – ухмыльнулся тот, а глаза блеснули в темноте. – Прибыл я не за твоей внучкой. Мне травы нужны.

– Какие?

– Кои заживляют укусы оборотней.

– Неужто покусали? – расплылась в злорадной улыбке.

– Благо, не меня… Так что? Найдется снадобье?

– Ладно уж. Обождите снаружи, в избе вам делать неча.

– Благодарю за столь высокое доверие, – и недовольно хмыкнул.

Но старуха к тому моменту уже захлопнула дверь.

До чего графу не хотелось унижаться перед этой зловредной каргой, но иного пути нет. Так и стоял в ожидании, как вдруг его окликнули:

– Доброго вечера, ваше Сиятельство, – позади стояла Леся. Толстая коса выглядывала из-под капюшона длинного плаща, синие очи сияли в свете луны, кожа у девушки была смуглая, но сейчас все равно отдавала белизной.

– И вам, сударыня.

– Зачем приехали? – в руках у нее была охапка дров.

– Не переживайте, Леся… не к вам и не за вами.

На это она как-то грустно улыбнулась.

– А жаль, – прошептала чуть слышно, но Блэр ее, разумеется, услышал.

– Отчего же? Вы сами отказали мне не так давно.

Ей не нашлось, что ответить, потому хотела уже мимо пройти, однако граф взял ее под локоток:

– Покажи мне свои способности, – посмотрел на знахарку с прищуром.

– Сие действо много сил отнимает.

– А если я заплачу. И поверь, щедро.

– Что ж… – ухмыльнулась. – Коль такой разговор, пойдемте в сарай. Там удобней будет.

И двое зашагали вглубь заднего двора. Там у колодца стояла покосившаяся хибара, не слишком умело сколоченная из досок разной длины и ширины. Элвин с отвращеньем оглядел сарай, но все ж вошел внутрь. Леся опустила на пол дрова, после чего зажгла керосиновую лампу, что висела под потолком у двери. Помещенье озарилось тусклым светом. У дальней стены покоился запас дров на зиму, справа стоял чурбан с воткнутым в него топором, а рядом с маленьким оконцем, заросшим паутиной чернел стол, на коем поблескивали медные тазы с черпаками. Пахло здесь деревом, прелым деревом.

– Что вам нужно, дабы обратиться ею? – Элвин снял цилиндр и положил на стол, туда же отправилась и трость с перчатками.

– Мне нужно дотронуться до вас.

– Тогда не тяните, сударыня. Приступайте.

Леся сняла с себя плащ, оставшись в сарафане, поверх льняной рубахи. После чего подошла к графу, принялась греть свои руки.

– Это без надобности, – покосился на ее руки Элвин.

– Как вам будет угодно, – и она положила ладони ему на плечи.

Сейчас же огонь в лампе затрещал, рядом с ними послышался шепот, точно десятки голосов вторили одно и то же, а когда все стихло, на графа смотрела уже не Леся. То была стройная высокая женщина невероятной красоты. Карие глаза с медовым оттенком взирали на него с любовью и ласкою, чувственные губы изогнулись в радушной улыбке. Была в ней и дикость, и стать.

– Кора, – произнес на выдохе Блэр, – Кора, – и коснулся руками лица красавицы.

Через минуту граф вернул самообладанье, однако не мог перестать любоваться:

– Ты воистину необыкновенная, Леся. Благодарю тебя за этот дар.

– Раз уж мы здесь, и я потратила столько сил, дабы явить вам лик возлюбленной, не откажете в сущей безделице?

Голосом-то говорила Леся своим, но в ушах Элвина звучал голос Коры.

– Что хочешь?

Только девушка не ответила, а подошла и поцеловала. Сей поцелуй огненной волной прошелся по телу Блэра, опалил холодное сердце, родил страстное желание овладеть телом некогда любимой женщины. Элвин подхватил ее, усадил на стол. Глаза графа тем временем зажглись синим светом, ибо сдерживаться уже не было сил. Скоро вся одежда девушки слетела на пол, но знахарка тоже в стороне не осталась, ловко расстегнула штаны Блэра, развязала галстук и прошлась пальчиками по пуговицам на жилете с рубашкой. Взору Леси явилась могучая грудь, а уж каким мехирем22
  г Мужской половой орган на старинный лад.


[Закрыть] обладал англичанин, так вообще стало для нее откровеньем, все ж до сего момента юная ведунья еще не видела голого мужского тела.

– Токмо прошу, – пролепетала, чуть дыша, – будьте ласковы со мной. Не знавала я еще близости.

Услышав об этом, Элвин тут же остановился.

– Одевайся, – отстранился от нее и сам принялся застегиваться.

– Почему? – от такой неожиданности Леся утратила концентрацию, посему вернула прежний облик.

Сейчас перед графом сидела нагая девушка, совершенно не вызывающая каких-либо влечений и потаенных желаний. Да стройная, даже миловидная, но… ненужная.

– Я женюсь, сударыня. И прошу меня извинить, за сей момент слабости. Портить юных девиц не в моих правилах.

– Но если бы я согласилась?

– Однако вы не согласились, – посмотрел на нее с привычной строгостью. – Ах да… оплата, – достал из внутреннего кармана жилета семь рублей и протянул знахарке. – Купите себе новое платье, глядишь, жениха сразу найдете.

И он покинул сарай. А через несколько минут как раз Янина пожаловала с глиняным горшочком в руках. Старуха протянула ему целебную мазь:

– Втирать ее надобно по три раза в день.

– Благодарю. И сколько стоит ваша доброта?

– А сколько дадите, – ухмыльнулась бабка.

– Что ж, вот, – протянул рубль.

– Ох, благодарствую за щедрость.

Через мгновенье графа не стало.

Леся вернулась в избу с дровами, когда бабка села за вязанье. Девушка рассерженно бросила охапку у печи.

– Ушел кровопивец треклятый, – пробормотала Янина.

– И на кой приходил?

– За травами. Видать перевертыши погрызли злыдня, – захихикала, – а набрехал мол, другого кого. Здешние стаи не жалуют чужаков, оно и верно.

– Не набрехал, – прошептала девушка.

Следующим днем с самого раннего утра в имении Блэра полным ходом шла подготовка к званому ужину в честь свадебной церемонии, пригласил граф разве что самых нужных и влиятельных господ губернии, с кем уже имел честь работать, а с кем только думал начать сближение. Конечно же, Катерина была вольна позвать всех, кого пожелает видеть, о чем ей донесли в письме. Мокий Филиппович как только прочитал послание, так принялся записывать в книжечку имена тех, кого непременно стоило позвать, только потом быстро сник, ибо все его якобы друзья проживали в столице и, само собой, вовремя прибыть никак бы не смогли.

Катя же все еще гостила у Киртановых. Марьяна накормила страдалицу разваристой пшенной кашей с тыквой и сахаром, напоила кофе с молоком. У девушки после такого плотного завтрака даже щеки порозовели.

А вот Лидия Васильевна проснулась еще до рассвета, растолкала дорогого супруга и заставила писать письмо зятю в Галич.

– Лидушка, – Семен Владимирович усердно скрипел пером по бумаге, – время… время… его у нас совсем нет. До Галича посыльный в лучшем случае доберется через полтора суток.

– Ты главное напиши, чтобы никуда не уезжал и дожидался приезда Катеньки. А уж потом объяснимся с ним. И добавь, мол, дальняя родственница, осталась сиротой.

– Пишу, Лидушка, пишу…

– Поздно мы спохватились, эх, – переживала женщина.

– Не казнись, – ласково посмотрел на нее. – Поможем Кате, чем сможем, поможем.

Тогда Киртанова подошла к супругу, обняла за шею.

– Болит у меня душа за нее.

– Знаю, знаю, – погладил ее по руке.

Посыльного Семен Владимирович отправил сразу, как написал письмо. А спустя час Лидия Васильевна спустилась в залу, где нашла Катю с книгой в руках, правда, девушка не читала, она уснула, а кошка тут же подсуетилась, улеглась рядом и сейчас перебирала лапками подол девичьего платья.

Киртанова осторожно подошла к Кате:

– Голубушка, – потрепала ее за плечо, – просыпайся, поговорить надобно.

– М-м? – приоткрыла глаза.

– Мы тут с Семеном Владимировичем посовещались и вот, что решили, – женщина прогнала кошку и села на место той. – Хотим уберечь тебя от супостата заграничного.

– И как же? – подскочила Катя.

– Есть у нас родственники в Галиче. Они бы приютили тебя. Одна беда, дорога больно дальняя. Сегодня утром Семен Владимирович отправил посыльного, доберется он до них через два дня. Но ты не переживай, – взяла ее за руки. – Поедешь в любом случае, они ко времени твоего прибытия успеют получить весточку. Зять наш Демьян человек отзывчивый, примет и обогреет. А как здесь все уляжется, я направлюсь к тебе. Согласна? – заглянула в карие глаза.

– Согласна, конечно, согласна, – и кинулась в объятия. – Хоть на край света, лишь бы подальше от него.

– Вот и хорошо. Теперь, главное не мельтеши. Веди себя спокойно, виду не подавай. Поняла?

– Но это получается, когда мне выезжать надобно?

– Сегодня ночью.

Девушка не верила своим ушам и в то же время радовалась всем сердцем и душой. Счастье-то какое! Вырваться из лап изверга! И пусть придется покинуть отчий дом, все равно там житья нет.

К полудню она воротилась домой, подала дяде обед, прочитала переданное им письмо, но, как случилось бы раньше, не расстроилась. Даже на радостях записала в книжечку имена, кого бы хотела пригласить на свадьбу, в нехитрый список вошла чета Киртановых и подруга Стеша с женихом.

– Отрадно видеть столь хорошее настроение, – расплылся в улыбке Мокий Филиппович, – а то все в грустях и печалях.

– Мне намедни совет хороший дали, дядюшка. Надобно смириться, а за смирением придет и успокоение.

– Кто же этот мудрый человек? – искренне восхитился мужчина.

– Мисс Митчел, экономка графа.

– А я сразу понял, очень умная и дальновидная дама.

После обеда девушка заперлась у себя в комнате и приступила к сборам. Побросала в саквояж самое необходимое – пару домашних платьев, исподнее и кое-какие предметы туалета, ну и немного денег, скопленных втайне от дяди, отец Катерины имел привычку держать наличность в разных местах, о чем Мокию Филипповичу знать было совсем необязательно.

По уговору с Лидией Васильевной Катерина должна была уйти из дома якобы на вечерний променад с подругой, где бы их сопровождал жених Стеши. А на деле Катя встретилась бы с Семеном Владимировичем и уж с ним доехала до окраины села, где пересела в карету.

К побегу все было готово, но в пять вечера вдруг в двери постучались. На пороге стоял посыльный из самого Архангельска с большим коробом.

– Платье для Катерины Петровны Аксеновой, – отрапортовал мужчина.

– Благодарю, – девушка приняла посылку.

Она занесла короб в дом, только вот распаковывать совсем не хотелось, но тут дядя подсуетился:

– Примерить надобно, Катенька. А то мало ли, церемония-то уже завтра.

– Хорошо, я немедля поднимусь к себе и примерю.

Однако Катя не стала надевать платье, лишь вытащила его из короба, расправила и бросила на кровать. Тончайший атлас мягко переливался, изящные кружева и легкая драпировка превратили наряд в настоящий шедевр швейного мастерства. Пару минут Катерина полюбовалась платьем, после чего взяла в руки саквояж, открыла окно и сбросила сумку.

Когда девушка спустилась вниз, дядя лишь справился о том, пришлось ли платье впору, а получив положительный ответ, удалился в залу с газетой в руках, на ходу пожелав племяннице хорошей прогулки.

Катя накинула бурнус, прихватила кроличью муфту, а перед выходом еще раз огляделась. Сердце защемило, все-таки родной дом, здесь она родилась, здесь росла. Вернется ли когда-нибудь? И что ее ждет впереди? Но время поджимало, потому она встрепенулась и поспешила на улицу.