Текст книги "Северус Снейп и Возникшая Волна (СИ)"
Автор книги: Lisa is Potterwoman
Жанры:
Фанфик
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
И эта мысль немного пугала Северуса. По крайней мере рациональную часть его мозга. Часть, к которой он обычно прислушивался, которая помогала ему выживать все эти годы. Разве можно это допустить? Он покачал головой и наклонился, чтобы завязать шнурки на ботинках. Нет, этого допустить нельзя. Но вчера вечером рядом с ней он на мгновение позволил себе помечтать. Как приходит вечером домой, ужинает, читает, говорит с ней, целует ее. Это было бы чудесно. Нет, даже больше, чем чудесно.
«Перестань думать», – сказал ему внутренний голос, и Северус впервые с ним согласился.
Он закончил одеваться и вышел из спальни. И вдруг обратная сторона портрета бабушки привлекла его внимание. Перед тем как пойти на завтрак, Северус взмахнул палочкой и повернул картину лицом к комнате.
*
Лакс каждое утро проверяла: не повернул ли внук портрет. К своему невероятному удивлению, теперь она смогла увидеть не только каменную стену. Портрет висел на том же месте, но книжки переместились с пола на полки, и, казалось, комната стала чище. Миссис Принц решила рискнуть и помчалась в покои Гермионы. И там она смогла увидеть комнату. Но кроме одежды, разбросанной по полу, ничего интересного не заметила. Комната была пуста. Странно. У Северуса убрано. У Гермионы – беспорядок. Глаза Лакс расширились. Может, это как-то связано. Она прикусила губу и направилась к Альбусу. Уж он-то должен знать, что происходит. Или нет. А может, отправить Минерву присмотреть за ними? Если они, как обычно, снимают баллы со всех факультетов – значит, ничего не случилось или случилось что-то нехорошее. Лакс подобрала свои юбки и поспешила к портрету Альбуса.
– Минерва? – закричала она с портрета Армандо Диппета, который терпел ее визиты лишь потому, что помнил Лакс еще со школы.
Он просто кивнул и хмыкнул, снова закрывая глаза. В любом случае, слишком рано, чтобы просыпаться.
– Лакс? – Минерва вышла из своих комнат.
– Доброе утро. Они развернули портреты! – отчиталась миссис Принц.
– Оба?
Лакс кивнула и поправила прическу, которая по пути немного растрепалась.
– Его комната очень чистая, а ее… ну, не настолько чистая, только одежда повсюду разбросана.
Минерва подняла бровь к портрету Дамблдора и поправила мантию.
– Пойду и посмотрю, – сказала она.
– А если это ложная тревога и ничего не случилось… – начал Альбус.
– Да? – Минерва обернулась к нему.
–Может, поговоришь с Сибиллой? – Он подмигнул и отправил в рот кусочек лимонного шербета. Лакс отказалась от угощения.
*
Гермиона не могла вспомнить, когда еще была в настолько приподнятом настроении, особенно с раннего утра. Но, что бы ни случилось, она знала, что сегодня увидит Северуса. Если его не будет на завтраке, она пойдет к нему в кабинет – конечно, по делам. Как заместитель директора. Гермиона могла придумать много предлогов. Она не понимала, как это произошло, как она позволила себе чувствовать что-то к своему бывшему учителю зельеварения. Когда? Возможно, после пророчества. Или немного раньше. Она не могла отрицать, что бесконечное количество раз пыталась связаться с Северусом, чтобы поблагодарить за спасение их жизни. Но сова возвращалась с нераспечатанным письмом, привязанным к лапке. В фантазиях Гермионы он превратился из мрачного отшельника в сильного, благородного, гордого, отважного мужчину. Но когда он вернулся, вымышленный образ рассыпался, как карточный домик. Мерзавец. Хотя не совсем. Ну, может, иногда. Она почувствовала к нему что-то, когда он позволил накричать на себя? Возможно…
Но разве это важно? Гермиона покачала головой, когда вошла в Большой зал, надеясь, что он там. Но было слишком рано. Даже для призраков. Она прошла по пустому залу и остановилась возле учительського стола, где ее ждал номер «Пророка». Бульварная газетенка, полная историй о Гарри и Роне. Но лучше, чем ничего.
Грейнджер села, постучала по столу и улыбнулась, когда перед ней появились утренний чай и тосты. Добавив немного молока, она жадно отпила, прежде чем открыть «Ежедневный пророк», и опешила, прочитав заголовок.
Применивший проклятие облысения найден!
Закатив глаза, Гермиона продолжила чтение.
Гарри Поттер и Рональд Уизли рассказали вчера в интервью Лисе Гомез, что проклятие облысения, которое их настигло три недели назад на Диагон-аллее, было применено печально известным Северусом Снейпом. Если верить мистеру Поттеру и мистеру Уизли, контрзаклинания не существует.
В интервью мистер Уизли также поведал, что Снейп вернулся в Хогвартс на пост преподавателя ЗОТИ. Но, что более интересно, у него романтическая связь с Гермионой Грейнджер, преподавательницей трансфигурации.
«Мы не понимаем, как Миона могла замутить что-то со Снейпом», – цитата мистера Уизли.
Гермиона скрипнула зубами и разорвала страницу, прежде чем бросить в газету инсендио. Она с ликованием наблюдала, как этот кусок информационной грязи превращается в пепел. Ткнув в газету палочкой, она стерла пепел со столешницы кончиком указательного пальца.
Гермиона не заметила, что Северус подошел к ней сзади, пока не почувствовала его дыхание на своей щеке.
– Что так разозлило тебя с утра? – прозвучал бархатный голос.
– Доброе утро. – Она наблюдала, как он садится рядом, а затем мрачно добавила: – Мы на первой странице.
– Что это значит? – нахмурился Северус.
Гермиона, ничего не сказав, подняла палочку и призвала газету. Северус читал молча, но становился все угрюмее.
Гермиона Грейнджер, разбившая сердце не только Гарри Поттера, но и бывшей квиддичной звезды, нынешнего тренера сборной Албании, а также Рональда Уизли, кажется, отдала предпочтение еще одному герою войны. Северус Снейп, кавалер ордена Мерлина первой степени, только несколько недель назад вернулся после пятилетних скитаний. Мы в «Ежедневном пророке» надеемся, что он не пополнит длинную череду мужчин, которых околдовала и бросила Гермиона Грейнджер.
Северус вытащил палочку и повторил то, что ранее сделала Гермиона, – поджег газету. Он медленно повернулся и посмотрел на девушку. Она казалась такой невероятно юной и ранимой, как в пророчестве. Она перебирала пепел, и, даже не оглянувшись, есть ли кто еще в Большом зале, Северус положил свою большую руку на ее маленькие ладошки.
– Никто не поверит в эту грязную чушь, – попытался он успокоить.
Она высвободила свои руки и принялась нервно мять мантию.
– Но…
– Никаких «но», – тихо сказал Северус. – Гермиона, никто не поверит. Бриллиантовая треть Золотого Трио и бывший Пожиратель? Даже самые доверчивые волшебники в это не поверят.
Она, покраснев, посмотрела на него.
– Почему это должно быть так невероятно?
– Это же очевидно, – застонал Северус.
– Нет. А если я хочу, чтобы они поверили! – воскликнула она, совершенно забыв, где находится.
– Гермиона, – прошептал он, но, встретившись с ее затуманенным взглядом, совершенно забыл, что собирался говорить дальше.
Она прикусила губу и взяла его за руку:
– Я убью их обоих.
– Ты не будешь этого делать. Они получили свое наказание. – Северус крепче сжал ее руку.
– Но…
– Гермиона…
– Нет, Северус. Они говорили с репортером «Пророка». О тебе и обо мне, в то время как мы решили никому не говорить, даже твоей бабушке. И, проклятье, этим двоим поверят! Никто ни во что не верит, но если Гарри и Рон скажут, что небо зеленое, то, черт, все так и будут думать! Спаситель всего магического мира и его верный товарищ, без которого никогда бы не победили Волдеморта. Потому что я, очевидно, только разбивала им сердца. И они уничтожили бы Волдеморта раньше, если бы я не вмешивалась, – она распалилась еще больше. – Я только красавица. Без красоты.
– Гермиона, – жестко сказал Северус, – прекрати.
– Но…
– Нет, прекрати. Они болваны. Я говорил, что они не заслуживают тебя, и без твоей помощи все было бы по-другому. Без тебя мальчик-который-выжил не выжил бы во второй раз. Без тебя мы бы не победили. Ты со своими книжными знаниями помогала ему больше, чем он осознает. – Северус быстро огляделся и увидел, что в Большом зале все еще никого нет. Он немного наклонился вперед и, положив руку ей на бедро, начал рисовать там маленькие круги большим пальцем. – Не сомневаюсь, что это временно.
– Но, Северус, они и на тебя нападают.
– Помнишь танцовщиц самбы из Рио? Я могу танцевать, но, боюсь, ты не увидишь меня в шортах и гавайской рубашке.
Гермиона поморщилась, а потом улыбнулась.
– Возможно, ты прав. – Она тоже оглядела зал и, увидев, что они все еще одни, наклонилась и быстро поцеловала. – Спасибо.
Северус кивнул.
– Я нашел книгу по трансфигурации, которая может тебя заинтересовать.
– После ужина? – прошептала она.
Он чуть-чуть скривил губы.
– Я жду с нетерпением, – ответил он, не убирая руку с ее бедра.
Двери в Большой зал распахнулись, и туда влетела Минерва МакГонагалл. Если бы Лакс ничего не сказала, директор все равно заметила бы, что кое-что изменилось.
Доказательств было предостаточно:
1. Они сидят довольно близко, и если зрение Минервы не испортилось за последние двенадцать часов, их руки соприкасаются.
2. Они говорят. И не похоже, что ссорятся.
3. Ни Гермиона, ни Северус не выглядят удивленными, но смотрят друг на друга со странным выражением.
4. Гермиона улыбается. Она уже много недель не была такой веселой.
5. Они оба завтракают в Большом зале, а вокруг никого нет.
Минерва сдвинула брови и бойко зашагала вперед.
– Доброе утро! – весело воскликнула она и сразу ринулась в бой: – Лакс сказала, что она очень счастлива снова видеть комнаты.
Северус хмыкнул и быстро отдернул руку от Гермионы.
– Доброе, Минерва, – Гермиона улыбнулась. – Я рада, что миссис Принц счастлива.
Северус допил чай и, кивнув МакГонагалл и Гермионе, встал.
– Директор. Профессор Грейнджер, – просто промолвил он и ушел, его мантия привычно развевалась.
Гермиона не замечала, что смотрит на его удаляющуюся фигуру с мечтательным выражением, пока Минерва не кашлянула.
– С тобой все в порядке, дорогая? – мягко спросила та.
Гермиона вспыхнула и встала.
– Мне нужно готовиться к урокам. – Она посмотрела на МакГонагалл и, загадочно добавив: – Почти во всем есть зерно истины, – последовала за Северусом из Большого зала.
*
Минерва подхватила «Ежедневный пророк» и прочитала первую полосу и статью, то краснея, то бледнея, а потом поспешила в свой кабинет, изумляясь, сколько же событий произошло еще до того, как проснулись ученики.
– Они сделали… Как-то. То есть, я не знаю этого, но… – Минерва тяжело дышала и размахивала газетой перед портретом.
– Помедленнее, котенок, – Альбус пытался успокоить любимую, но рассеянно похлопал по руке Лакс. – Кто что сделал?
– Северус и Гермиона. Если верить этому, – она подняла газету и снова помахала ей, – у них, цитирую, «романтическая связь». И Гермиона сказала, что зерно истины есть практически во всем.
– Но как? – спросила Лакс, и Минерва объяснила, как могла.
– Значит, думаешь, – начал Альбус, – когда Гарри и мистер Уизли были здесь вчера, между ними и Северусом с Гермионой что-то произошло?
– Думаю, наши герои и за ужином… – ухмыльнулась Минерва.
Лакс удовлетворенно вздохнула.
– Очень хорошо, – мягко сказала она, подмигивая Альбусу и Минерве, и отправилась к собственному портрету.
*
– Профессор Снейп?
Гермиона постучала в стену, где, как она подозревала, находились его личные комнаты – Северуса не было в кабинете, и, вероятнее всего, он вернулся сюда.
Появилась дверь, и Гермиона толкнула ее.
– Заходи, – протянул он своим глубоким голосом. И она увидела, что он стоит у книжной полки. – Как ты нашла меня?
Гермиона улыбнулась и подошла ближе.
– Я искала тебя в кабинете, потому что Минерва только что раздобыла «Пророка», – слукавила она.
Северус кивнул.
– И портреты повернуты, – это прозвучало с покорностью судьбе.
– Прости. Если бы я знала, что ты тоже повернул портрет, я бы подождала, – она пожала плечами.
Северус драматично вздохнул:
– Гермиона, я думал…
========== Глава 21. ==========
Гермиона бросила на Северуса испуганный взгляд. Через секунду он скажет, что покидает Хогвартс, чтобы пресечь слухи. Через секунду все то, что вчера было таким прекрасным, исчезнет. И она снова останется одна.
Северус вздохнул снова и подошел ближе. Каждая эмоция отражалась на его лице, а Гермиона растерянно смотрела на него. Он улыбнулся, а потом крепко обнял ее.
– Я думал об – газета, Минерва, моя бабушка… все остальное… – прошептал ей на ушко.
– Да? – спросила она, немного испуганно, не смея крепче обнять его.
– Думаю, сложно будет держать это в секрете от них. Я о Минерве и Лакс вместе с Альбусом.
– Это? – Гермиона подняла на него глаза.
– Да, это. Ты и я.
– Что это значит?
– За все мои годы в Хогвартсе, и я имею в виду все – с одиннадцати лет, мои комнаты видели всего две женщины. Нет, подожди, три, если посчитать те годы, когда я учился, потому что у Амадеуса Ливингстона была девушка, которая спала в нашем общежитии. Не могу вспомнить ее имени, но она была третьей. Еще – Минерва.
– А еще?
Северус драматично вздохнул.
– Иногда ты самая непонятливая ведьма своего поколения, всезнайка.
– О, – понимающе ответила она. – И что ты мне пытаешься сказать?
– Я бы не приглашал тебя сюда, если бы… хм… это, – он показал на себя, а потом на нее, – ничего не значило.
Северус внезапно прервался. Как ему выговорить такое?
– И?.. – через секунду спросила Гермиона.
Северус закатил глаза и глубоко вздохнул.
– Гермиона…
– Да?
Он прижал ее к себе и прикоснулся губами к виску.
– Я должен это сказать?
– О, – Гермиона поняла. Он думает, что между ними что-то серьезное. И это после первого свидания. Она не ожидала, но, разумеется, после статьи в «Ежедневном пророке» все поменялось. Она посмотрела в его темные глаза и нежно улыбнулась. – Конечно, ты не должен.
Он глубоко вздохнул и улыбнулся в ответ.
*
Лакс слушала с восхищением. Такие слова от Северуса приравнивались к «я люблю тебя». Ее мальчик скрывался в ракушке, когда речь шла о чувствах. Он был совсем как его мать. Ни больше, ни меньше. Эйлин ненавидела прикосновения, как и ее маленький Северус. Но сейчас он прижимал к себе милую девушку и не отстранялся, когда Гермиона прослеживала кончиком пальца его губы, подбородок, брови, и снова губы. Они не разговаривали, но общались – так это выглядело со стороны – взглядами. Глаза Северуса – Лакс со своего портрета видела – были более выразительными, чем когда бы то ни было. Точнее, с того самого времени, как он вырос. Он так нежно смотрел на Гермиону, гладил ее щеку и шею. Миссис Принц едва сдержалась, чтобы не попросить их, наконец, поцеловаться, но вовремя закрыла рот рукой. Не в ее правилах было вмешиваться в столь романтичные мгновения.
– Мне нужно на урок, – услышала Лакс бормотание Гермионы.
– Как всегда, – ответил Северус, поправляя ее волосы.
– Потому мы и здесь, Северус. Мы учим, у нас есть уроки, мы…
Лакс сильнее прижала руку ко рту, когда увидела, как ее внук поцелуем заставляет Гермиону замолчать. Такие страстные поцелуи миссис Принц переживала только с Квинтусом. Лакс подавила вздох, у нее уже не оставалось сомнений, что их чувства настоящие и смогут выдержать все испытания. Северус и Гермиона – прекрасная пара и поступают правильно.
Лакс спряталась за рамой, когда они оторвались друг от друга.
– Не снимай слишком много баллов, Северус, – прошептала Гермиона.
– Кто бы говорил, – усмехнулся он и добавил, будто бы только что вспомнил: – Держись, всезнайка.
Она засмеялась. Это прозвище уже не казалось оскорбительным. Он произносил его так вкрадчиво, соблазнительно, что Гермиона не могла дождаться вечера. Тогда они смогут провести больше времени вместе. Может, и всю ночь.
– Ты тоже, – ответила она, легонько поцеловала его в губы и выскользнула из его объятий и комнаты.
Северус откашлялся, поправил мантию и расправил плечи.
– Можешь выходить, бабушка Лакс, – протянул он. – Или лучше иди сразу к Минерве и Альбусу. Покончим с этим.
*
– Получилось, Альбус! Сработало! – Лакс почти подпрыгивала от радости, и Дамблдор усмехнулся, отправляя в рот очередную лимонную дольку.
– Все проблемы тают, как лимонные дольки, – сказал он нараспев.
– Что это значит? – спросила Минерва, входя в кабинет.
– Они наконец вместе! – Лакс ухмыльнулась.
Минерва счастливо захлопала в ладоши.
– Значит, Сибилле больше не понадобится зелье, изменяющее голос.
Альбус искренне засмеялся, обнимая Лакс, и не заметил грустного взгляда Минервы.
– Да уж, скажи, пусть выбросит. Кажется, что двое самых уравновешенных, рациональных и скептично настроенных к пророчествам детей наконец поверили, – счастливо промолвил он.
– Но ты не скажешь им? – быстро спросила Лакс.
– Что сказать? – МакГонагалл подмигнула и занялась бумагами для Министерства, пытаясь не обращать внимания на непрекращающееся хмыканье Альбуса и хихиканье Лакс.
*
Следующие две недели оказались очень трудными для Северуса. Каждый вечер Гермиона приходила к нему, а пару раз он навещал ее в ее комнатах. И каждый вечер они становились чуть ближе, хотя пытались сохранять дистанцию весь день. Время от времени на трапезах в Большом зале ее ладошка опускалась на его бедро или же его рука – на её, но только если они были уверены, что никто не видит. К статье в «Пророке» отнеслись именно так, как предполагал Северус. Никто, кроме Минервы и портретов, не поверил. Ни ученики, ни учителя. Только Фиеско был ошеломлен, когда после двух недель отсутствия Снейп снова пришел контролировать его уроки. Конечно, в неудобное для неудачливого зельевара время. Профессора Снейп и Грейнджер стали лучше ладить с учениками – за первые несколько дней сняли совсем мало баллов. И все вздохнули с облегчением, когда песочные часы начали снова заполняться драгоценными камнями. Как раз перед Рождеством.
Но не поэтому эти две недели оказались такими трудными для преподавателя ЗОТИ. Нет, все дело в том, что вкус поцелуев Гермионы был таким сладким, ее тело таким мягким, таким идеальным для него, когда они обнимались и танцевали. И он знал – она совершенно неопытна, если дойдет до более близких отношений, а у него совсем нет опыта в соблазнении девственниц. Но он все равно хотел большего, и она не была против. Но нет. Слишком рано.
Они говорили, подразнивали друг друга, целовались, танцевали, обнимались. Однажды он читал ей. Гермиона чувствовала, что ей становится все труднее. Не находиться рядом с ним, разумеется, а его благородное отношение. Он никогда не позволял себе ничего лишнего, и Гермиона не знала, что с этим делать. Она не сомневалась, что он хочет ее так же сильно, как и она его – от них обоих просто веяло желанием. Почти осязаемым, но он никогда не поддавался ни на один ее неловкий намек. Ничто не могло изменить мнения упрямого Северуса.
Приближалось Рождество, и поскольку почти все ученики разъехались, Северус и Гермиона решили проводить больше времени вместе, хотя бы просто сидеть рядом, проверяя домашние задания. Она находила это занятие очень романтичным, но Северус боялся, что будет отвлекаться. И ей все труднее становилось это терпеть. Вот только он, похоже, настроился на долгое ожидание. А Гермиона не была уверена, сможет ли ждать. Мягко говоря, это было неприятно, и хотя она знала, как успокоить себя, это не очень помогало. Через пять минут ее мысли опять возвратятся к нему, и она останется разгорячённой и неудовлетворенной. Гермиона удивлялась, как он может выдерживать это.
На самом деле он не мог. На протяжении этих двух недель перед Рождеством Северус проводил много времени под ледяным душем, даже больше, чем тогда, когда был подростком. То, что эта женщина делала с ним, Северус не мог разумно объяснить. И теперь по ночам, когда совсем не спалось и приходилось разговаривать с бабушкой, он всё-таки понял. И как не видел этого раньше? Почему не заметил, а ведь никогда не пропускал ни одной детали? Гермиона подходит ему идеально. Умная, сообразительная, красноречивая, с теми же интересами, что и у него, с чудесной душой и умопомрачительным телом. Северус знал, что скоро взорвется, если она не позволит или, точнее, он себе не позволит прикоснуться к ней.
*
Минерва не могла скрыть ухмылку, когда видела кого-то из них. Лакс тоже. А теперь, в канун Рождества, они остались в почти пустой школе, вместе, в его комнатах.
Гермиона размышляла, что же ему подарить. Сначала ей казалась прекрасной идея прийти к нему в одном банте, повязанном на голове. Но Северус бы не понял. Гермиона уже немного узнала, какой человек прячется за маской подземельного негодяя. Он может быть капризным, своенравным, но с ней пытается себя контролировать. Наблюдать за этим было забавно. Буквально несколько дней назад, пока не разъехались ученики, она заглянула к нему. Пришлось прятаться в кабинете, пока Северус разговаривал с семикурсниками, которые пришли к нему за помощью в зельях. И если с Гермионой Снейп был почти воплощением добродушия, то, как только вошли студенты, а Грейнджер применила чары невидимости и спряталась за шторой, он вышел из себя, назвал их болванамии отправил к Фиеско. А потом ворчливо объяснял, в чем же они ошиблись, готовя то редкое зелье, и как все исправить (снизить огонь под котлом, который, кстати, должен быть бронзовым, а не обычным, оловянным). Когда ученики ушли, Северус посадил Гермиону к себе на колени, освободил ее волосы от заколок и, играя с локонами, рассказывал об этом зелье нормальным тоном, без раздражения, спокойно и четко. Два часа спустя, на ужине, он снова обозвал ее всезнайкой (потому что она знает имена всех преподавателей трансфигурации со времен основания школы). Снейп заметил, как запылали ее щеки. Так происходило всегда, когда он называл ее этим – для них ласковым прозвищем, – если вокруг другие учителя. Но его это не волновало. Через час она снова была в его объятиях, и они страстно целовались.
Гермиона понимала: Северу Снейп – человек, которому приходилось притворяться. Она лишь надеялась, что с ней он не играет. И взгляд его темных глаза говорил: он не врет, становится рядом с ней самим собой настолько, насколько возможно после всех этих лет притворства. По крайней мере так думала Гермиона.
Она привыкла полагаться на советы миссис Принц во всем, что касалось Северуса. Не то чтобы она говорила за его спиной, только немного, правда. Но порой он выглядел таким уставшим, измученным, и лишь однажды усадил ее на диван, сел рядом на пол, позволив себе склонить голову на ее колени. Гермиона ожидала от него чего угодно, только не такого проявления слабости, стремления к близости и уюту или что он чувствовал при этом. Гермиона не понимала, и Лакс осторожно помогала ей намеками. Только намеками, потому что чувствовала, что Северус должен сам сказать Гермионе нужные слова.
Он никогда не рассказывал ей о Нагайне, ночи в Визжащей Хижине, пожирательских буднях, Лили Поттер. Иногда упоминал о своем детстве, о временах шпионства до смерти Дамблдора. Никогда о том, что ему пришлось убить. Немного о школе и дружбе с Минервой, о матери.
Гермиона поняла и приняла это. Он постепенно раскроется. О личном она говорила больше. Об университете, о Хогвартсе, как подружилась с Роном и Гарри. Она рассказывала, а он слушал. И понимал, как она стала такой, какая есть. Как большую часть своей жизни она была одинока и почему дружба с двумя болванами дарила ей столько радости и счастья, ведь настоящей дружбы она не знала. Он прислушивался к ее сомнениям, что эта дружба не была взаимной, которая все делит поровну. И Северус всегда кивал, когда видел ее грустный, задумчивый взгляд, обнимал и целовал, тихо обещая, что у них все по-другому. Он отдавал столько же, сколько получал.
И оба они знали, что для полного доверия не хватает одного штриха.
========== Глава 22. ==========
Он смотрел на нее, удовлетворённый вкусным предрождественским ужином в Большом зале, где снова ласкал ее бедро и коленку, пока она ела, сидя напротив.
Гермиона, поджав ноги, уронила голову на руки, а ее туфли валялись где-то на полу. Она была такой милой в простой одежде, с распущенными волосами. На ее лице играли отблески огня. Он довольно вздохнул и задумался, доводилось ли ему раньше так часто вздыхать. Наверное, нет.
– Северус, – позвала она, разбивая тишину. Они оба сидели с бокалами вина и размышляли о чем-то своем.
– Да?
– Все хорошо?
«Нет, не совсем. Правда, Северус? – придирчиво начал внутренний голос. – Ты раздумываешь, понравится ли ей твой подарок, ты не знаешь, когда она будет готова, ты не хочешь сделать ей больно. И, что хуже всего, ты так заботишься о ней, что даже соглашаешься со мной в том, что, наверное, влюбился».
– Все хорошо, всезнайка, – он улыбнулся, заставив голос в своей голове заткнуться.
– Хорошо, – она вздохнула и осторожно вытянула ноги. Поставив бокал на стол, Гермиона подошла к Северусу и встала прямо перед ним. – Можно? – спросила она.
Северус улыбнулся – за всю свою жизнь он так много не улыбался – и раскрыл объятия. Она устроилась на его коленях, положила голову на плечо и обвила руками.
– Северус, – снова позвала Гермиона, на это раз нежнее.
– М-м?
– Я не уверена, что подарить тебе на Рождество, – тихо призналась она.
– Мне не нужен подарок, – ответил он, играя с ее волосами.
«Потому что она – лучший подарок. Подарок, которого ты никогда не заслуживал», – добавил внутренний голос, но Северус только закатил глаза.
– Я знаю, что тебе не нужен подарок, – вздохнула она. – Но у меня есть кое-что для тебя, хотя я не уверена, что тебе понравится.
– Уверен, все, что ты подаришь, мне понравится, – ответил он, мысленно поднимая палец, чтобы предупредить комментарий внутреннего голоса.
Гермиона застонала.
– Я это тоже знаю, но…
– Хочешь обменяться подарками сейчас, всезнайка? – спросил он, целуя ее в нос.
– А ты не возражаешь?
Он кивнул.
– Давай сейчас, – Северус пошел в свой кабинет и принес оттуда квадратную коробку.
Он сам заворачивал подарок – идеально не получилось, но даже осторожной Даффи он не мог позволить узнать, что внутри. Никаких украшений, как бы это ни было соблазнительно. И книг. Он подошел к креслу как раз тогда, когда вернулась Гермиона. То, что она несла, напоминало большую, завернутую книгу. Конечно, она приготовила для него книгу. Что еще? Все дарят ему книги. Кроме Альбуса, его коронный подарок – носки. И Минервы. Для нее идеальный вариант: шарф, варежки или перчатки. Типичная мамочка. Северус не позволил разочарованию отразиться на своем лице. Он сел, пока Гермиона призывала кресло, крепко держа свой подарок.
– Я первая? – кротко спросила она.
– Нет, позволь мне, – ответил Северус и подождал, пока она осторожно положит свой сверток на пол, чтобы взять его подарок. – Счастливого Рождества, Гермиона, – немного неуверенно улыбнулся он.
– Счастливого Рождества, Северус, – хрипло прошептала она и, как ребенок, дернула оберточную бумагу. Бант, над которым Северус колдовал целый час, чтобы идеально завернуть подарок, оказался где-то на полу. – О Мерлин! – воскликнула она. – Я не… не понимаю.
– Это, – начал Снейп, опасаясь, что его голос будет дрожать, и она не поймет, зачем он подарил ей такое, – особенный котел. Серебряный. Тебе он понадобится только для нескольких редких зелий. А это – золотой кинжал, для того чтобы собирать особенные растения и травы.
Гермиона медленно кивнула, ее вдруг озарило.
– Я…
– Нет, позволь мне закончить. Иначе я никогда не признаюсь, – он сглотнул. – Я пробовал разные котлы для своего зелья. Но не серебряный. Что я хочу сказать своим подарком, Гермиона, – он придвинулся ближе. – Я очень ценю, что ты хочешь мне помочь в исследовании. У меня есть хорошее предчувствие, и хотя я никогда на них не полагался, но думаю, вместе нам удастся.
Гермиона вздохнула, осторожно поставила котел с кинжалом на пол и ринулась к Северусу с объятиями. Она покрывала его лицо поцелуями.
– Спасибо, огромное тебе спасибо! – радовалась она.
Северус смеялся. Нет, не посмеивался, не фыркал, а действительно хохотал, прижимая ее к себе.
Несколько минут они обнимались, и Гермиона начала еще больше нервничать по поводу своего подарка. Она откашлялась и подняла сверток с пола.
– Великие умы, Северус… – мягко сказала она, подавая ему подарок.
Он поднял бровь и весело взглянулна нее, но Гермиона только подтолкнула:
– Открой.
Северус глубоко вдохнул и дрожащими пальцами медленно развернул подарок. Это не книга. Слишком высокое и широкое, чтобы быть книгой. И тяжелое. Гермиона от нетерпения кусала губу. Ее ноги в теплых шерстяных носках нервно притопывали.
– Гермиона, это…
– Да, – она робко улыбнулась, – это овальный медный котел. Я… хм, читала твой экземпляр «De Potiones Vulgaris». Авторы настаивают, что овальный котел может по-другому влиять на зелья, особенно такие трудные, как Феликс Фелицис, и еще там написано…
– Что медь, хоть и не очень хороша для зелий, которым нужны высокие температуры, но остальные делает более сильными, – он закончил ее мысль и посмотрел на нее с таким чувством, которого она никогда не видела в его глазах. – Но овальных котлов больше не изготовляют.
Она тихо засмеялась.
– Я же бывшая красавица из маленького трио под предводительством Гарри Поттера. В этом есть и свои плюсы, – улыбнулась Гермиона. – Это помогло мне уломать Кардинджера. И он сделал, – она пожала плечами.
– Кардинджер, но он… – Северус запнулся.
– На пенсии. Официально. Да, – она снова улыбнулась. – Это было не просто, но он сдался. Кстати, – она добавила почти задумчиво, – он хотел знать, зачем мне такой котел. Я просто призналась, что читала, что он может помочь сделать мои волосы послушными. Ты можешь поверить, что люди считают меня такой глупой?
– Это… о Мерлин, Гермиона.
Он тяжело сглотнул. Овальный медный котел. Их столетиями не видели в магическом мире. Они почти стали легендой.
– Ты что? – спросил он. До его сознания только что дошли ее слова.
– Он спросил, для чего мне котел, – засмеялась она. – И почему-то, не знаю почему, но мне показалось, что он знает обо мне только из «Пророка». И, буду честной, там мою роль в войне изображали по-особенному: соблазнение Крама и причинение боли Гарри, потом причинение боли Гарри и соблазнение Рона, или наоборот, и потом ты. Я и сказала ему, что зелье «Простогладко» моим локонам не помогает, но я читала древний рецепт, благодаря которому можно сделать волосы послушными. Но для него нужен овальный медный котел. И вот, – она широко ухмыльнулась.
– Не могу поверить, – Северус осторожно поставил котел на стол и потом встал на колени перед ней. – Гермиона, я не знаю, как смогу отблагодарить тебя, – его голос почти срывался от волнения.
– Тебе не нужно, – улыбнулась она и обхватила руками его лицо. – Ты мой самый лучший подарок.
