Текст книги "Stand My Ground (СИ)"

Автор книги: Lily Punk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Пролог ==========

***

Часы совсем недавно пробили полдень, и Лэй – молодой воспитатель Химе Клана Казама, как раз вышел во двор: встречать свою ученицу. В семью Казама он приехал работать по приглашению Джингетсу-доно – отца своей воспитанницы. Тот, глава большой корпорации и потомственный дворянин, в свое время специально женился на девушке с сильным квирком, желая заполучить себе ребенка-героя. Сам он обладал простеньким квирком и вообще не пользовался им, но считал, что в приличном обществе в каждой семье обязан быть герой.

Молодой Шикай в свое время учился в престижной китайской Академии героев, но, только начав карьеру, получил сильную травму спины и более не мог продолжать свою работу. Пару лет он работал учителем в Академии, но решил переехать в Японию, когда ему пришло щедрое предложение от Казамы, обучать его тогда еще четырехлетнюю дочь. Если честно, прилетев в страну Восходящего Солнца, он не думал обнаружить и вправду сильного ребенка, считая, что это очередной аристократ, желавший научить свою наследницу паре “фокусов”, но, познакомившись поближе с маленькой Сузуме-химе, Лей переменил свое отношение к ней.

Она оказалась, на удивление, умным и тихим ребенком, немного замкнутым, но не злым. Как оказалось, всего за полгода до его прибытия в их семью, погибла мама девочки, и та, не отличавшаяся смелостью в общении с людьми, почти полностью замкнулась в себе.

Их первая встреча была неловкой для него. Шикай пытался как-то подружиться с ней, дарил ей всякие игрушки и прочее, но девочка настороженно вела себя с ним, отвечая короткими фразами и убегая к себе при первой же возможности. На то, чтобы растопить ее сердце, ему понадобилось более трех месяцев, и это того стоило: доверившись ему, она наконец стала ходить в подготовительные классы, которые до этого, отказывалась посещать, и они начали свои тренировки. У нее был сильный водный квирк: способность манипулировать формой любой жидкости, содержавшей в себе пятьдесят или более процентов воды, во многим схожий с квирком самого Шикая и, со временем, обещавший стать еще более мощным.

С тех пор прошло уже два года: теперь Сузуме-чан ходила в школу и даже завела себе друга. Лей гордился своей ученицей за тот прогресс, что произошел в ней за то время, что он жил здесь, и успел привязаться к ней, как к младшей сестре.

Выйдя на крыльцо, он как раз застал прощание ученицы с ее другом – сыном живущей по соседству семьи Тодороки. Притаившись в тени, парень с интересом наблюдал за тем, как Сузуме, усиленно жестикулируя, объясняла темноволосому мальчику, как сделать домашнее задание, а тот внимательно слушает ее, чуть ли не разинув рот.

– Видишь, Кагами-кун, здесь нет ничего сложного, – до него дошел звонкий голосок Химе, которая явно получала удовольствие от общения с юным Тодороки.

– Когда ты объясняешь, мне намного понятней, – робко улыбнулся мальчик. – У мамы всегда плохое самочувствие, и она не может помочь мне, – прошептал он, с тоской глянув на высокий забор собственного дома, располагавшегося через улицу.

– Я только рада помочь тебе. Мы ведь друзья, – потрепав его по волосам, девочка лучисто улыбнулась. – И не грусти, Кагами-кун. Твоя мама обязательно поправится.

– Надеюсь, – грустно выдохнул Тодороки. Посмотрев на часы, он ахнул. – Ой! У меня же через пять минут тренировка! То-сан убьет меня, если я опоздаю, – взволнованно пробормотал он. – Я побежал, Сузу-чан! Увидимся в школе!

– Пока, Кагами-кун! Передай привет маме, – крикнув это вслед убегающему мальчишке, Казама еще немного постояла у ворот, любуясь небом, а затем тоже пошла к дому.

– Привет, Сузуме-чан, – проговорил Шикай, выйдя из тени и изрядно напугав ученицу, витавшую в облаках.

– Вы испугали меня, Рей-сан! – воскликнула девочка.

– Ну, прости меня, Сузу-чан, – хмыкнул парень, открывая перед ней входную дверь.

– Я ведь просила вас не сокращать мое имя, – выдохнула Казама, снимая сандалии.

– Ну… а своему другу ты разрешаешь, – театрально протянул парень, проводя ее на кухню. – Мне ведь обидно…

– Простите, Рей-сан, но Кагами-кун – мой ровесник, а вы – нет, – отрезала девочка, сняв портфель и повесив его на спинку стула. – Хотя, если вы согласитесь на то, чтобы я называла вас “Рей ни-чан”, я, может быть, подумаю.

– Ну уж нет. Лучше не стоит, – рассмеялся парень, потрепав воспитанницу по пухлой щечке. – Останемся на прежней ноте, – Сузуме довольно кивнула на его слова, умывая руки. – Кстати, сегодня у нас карри на обед, – проговорил он, положив перед ней тарелку с рисом.

– Мика-сан ушла? – спросила девочка, заправляя салфетку в ворот своей рубашки.

– Да, ее сын очнулся, – кивнул Шикай. – Видела бы ты, как она обрадовалась, когда ей позвонили из больницы.

– Его ведь Всемогущий спас? – получив кивок от учителя, она задумчиво поковыряла палочкой в рисе. – Кагами-кун говорит, что его отцу не нравится Всемогущий.

– А он не говорил, почему? – поинтересовался парень, присев рядом и тоже приступив к еде.

– Нет, – просто ответила Казама. – Кажется, он ему просто так не нравится.

– Это называется завистью, Сузуме-чан, – хмыкнул Лей.

– Это странно. Я думала, завидовать могут только маленькие, – нахмурилась девочка.

– Нет. Это присуще всем. Даже героям, – разъяснил ее учитель. Подумав с минуту, она кивнула. – Давай, поторопись. У нас ведь тренировка в полпервого, – напомнил ей парень.

– А у Кагами-куна она в двенадцать. Неужели он тренируется, не поев перед этим? – Лей слегка замялся, услышав вопрос маленькой ученицы.

И как ему на него ответить? Он не знал, как объяснить это шестилетнему ребенку, так, чтобы не ввести его в заблуждение. Иногда он жалел о том, что Сузуме умнее остальных детей и всегда обращает внимание на подобные мелочи.

– Я уверен, это какая-то специальная тренировка Старатель-сана, – выпалил парень, стараясь выглядеть убедительно.

– Да? Может, мне тоже не стоит есть перед тренировками? – спросила Казама.

– Н-нет! У нас с тобой свой график, – неловко усмехнулся Шикай. – Не стоит копировать все у Тодороки.

– Думаю, вы правы, – поняв, что девочка наконец успокоилась и полностью переключила внимание на еду, парень устало выдохнул.

Он любил свою воспитанницу, но не мог не признать, что с ней часто бывало трудно.

– “Ну и друга ты себе выбрала, Сузу-чан…”, – мрачно подумал Лей, наблюдая за пробежкой Казамы.

Кагами Тодороки…. он всего лишь ребенок. Слабый, впечатлительный и одинокий. Безобидный. Но, почему-то, Шикая не покидало какое-то странное чувство тревоги при виде сына Героя номер Два. Будто бы над ним висела какая-то печать, но он не мог понять причину собственного волнения.

В конце-концов, возможно, он просто накручивает себя. Стоило порадоваться за Сузуме, ведь она наконец обрела друга, а он вместо этого страдает чем-то непонятным, гоняясь за несуществующей тенью…

========== Часть I Глава I. ==========

***

По широкой мощеной улочке шли два ребенка, весело о чем-то переговариваясь. Они пытались скрыться под редкими тенями деревьев от палящего солнца и потому часто переходили на бег. Несмотря на их возраст, им разрешали одним возвращаться домой, так как начальная школа находилась всего в десяти минутах ходьбы от их домов, да и, жили они в хорошо защищенном районе, куда не посмел бы проникнуть ни один злодей.

– Ты так хорошо прочитала то стихотворение на уроке, – проговорил мальчик, восхищенно поглядывая на девочку, идущую рядом. – Микадо-сенсей несправедливо поступил, поставив Нарико-чан лучшую оценку, чем тебе.

– Ну, может, он знает то, чего не знаем мы, – пожала плечиками Казама. – Я не могу оценивать собственный ответ, но Нарико-чан и вправду ответила очень хорошо.

– Но ты прочитала еще лучше! – воскликнул паренек, сверкнув бирюзовыми глазами.

– Так показалось тебе, – остановившись, она положила руку на плечо друга. – И мне очень приятно, что тебе настолько понравилось. Честно говоря, меня мало волнуют оценки, в отличие от Нарико, так что не стоит так беспокоиться, Кагами-кун, – улыбнувшись ему, она вновь бодро пошагала по тротуару.

– Х-хорошо, – пробормотал слегка покрасневший мальчик, опустив глаза вниз. Заметив, что подруга успела уже достаточно далеко уйти, он быстро подбежал к ней. – Эй! Сузу-чан, мы ведь договаривались, что будем идти вместе, – возмутился Тодороки.

– Прости, Кагами-кун. Не думала, что ты задержишься, – сказав это, она согнулась в извиняющемся поклоне, заставив друга неловко застыть.

– Эм-м, ну зачем ты так, Сузу-чан? – смущенно пролепетал Кагами, переминаясь с ноги на ногу. – Не стоило…

– Кагами-бака! Просто скажи, что простил меня, – встрепенувшись от голоса Казамы, мальчик встал по струнке.

– Я прощаю тебя, Сузуме-чан, – скороговоркой проговорил Тодороки, вызвав довольный кивок у подруги.

– Кстати! Ты спросил у родителей про поездку на море? – поинтересовалась девочка.

– Да… – понуро кивнул Кагами. – То-сан не разрешил мне ехать.

– Почему? – нахмурилась Химе, кинув взгляд на поскучневшее лицо друга.

– Он сказал, что это выбивается из нашего графика, – проговорил паренек.

– Кагами-кун… – выдохнула она. – Тогда я тоже не пойду! – воскликнула девочка. Тодороки, услышав ее заявление, вскинул на Сузуме удивленный взгляд.

– Н-нет, не стоит, Сузу-чан! – пробормотал он. – Ты не должна оставаться дома из-за меня… – мальчик замолчал, когда она внезапно остановилась и ухватила его за плечи, внимательно заглянув ему в лицо, смущенно отвел глаза.

– Я не пойду без тебя, Кагами-кун. Ты ведь мой друг, – серьезно проговорила Казама. – Как я могу веселиться, когда ты остался дома?

– Н-не знаю, – выдохнул Тодороки.

– Мне будет неинтересно там без тебя, – сказала девочка. – Я останусь, и мы обязательно устроим с тобой тренировку.

– Д-да… Спасибо, Сузу-чан, – неуверенно улыбнулся паренек.

– Не за что! – махнула рукой Казама.

– А… мне можно будет прийти на твой день рождения? – робко спросил Кагами.

– Ты… ты запомнил! – радостно улыбнулась девочка, подпрыгнув на месте. – Конечно можно! О чем речь… – пролепетала Сузуме, засмущавшись.

– Я так рад… – начал было Тодороки, но осекся, заметив в дали фигуру Шикай-сана. Увидев его замешательство, девочка обернулась и радостно помахала учителю. – Ну, ты иди уже. И я пойду, а то Хироши-сан не любит, когда я опаздываю.

– До встречи, Кагами-кун! – крикнула она, побежавшему к своему дому мальчику.

– Пока, Сузу-чан! – обернувшись, паренек помахал ей на прощание.

Когда Казама поравнялась со своим учителем и скрылась за воротами, с его лица пропала улыбка, которую он старательно держал при ней.

Как же не хотелось заходить в дом… Там Кагами ждал строгий слуга, который опять поругает его за не самые лучшие оценки и не накормит его обедом, прикрываясь распоряжением отца, и ему вновь придется отрабатывать сотню ударов по дереву. С тех пор, как мама уже не могла вставать с постели, всегда было так. Он мог бы пожаловаться ей, но не хотел волновать ее, а отец наказал бы его за ябедничество – такое уже происходило, когда Кагами рассказал ему про то, что Хироши-сан заставил его мыть полы после того, как он случайно поджег траву в саду во время тренировки.

Выдохнув, мальчик сжал руки в кулаки, тут же ойкнув от боли в пальце, в который он вчера умудрился посадить занозу. Хироши-сан отказался вытаскивать ее, объяснив это тем, что это «послужит хорошим уроком для молодого господина».

Поморщившись, словно от зубной боли, мальчик потопал домой. Стоило вести себя прилежно, иначе ему ни за что не выдадут разрешение пойти на день рождения Сузу-чан.

***

Уже давно стемнело, когда он зашел в дом, весь в грязи и копоти. Не снимая даже обуви, мужчина прошел в ванную комнату, кинув слуге приготовить чистую одежду. Он был просто в бешенстве и готов был испепелить что-нибудь, но сдерживался, не желая напугать жену.

Опять этот чертов Всемогущий появился в самый не подходящий момент, и урвал момент его славы. Когда в агентство пришла новость о том, что группа злодеев захватила Торговый Центр и угрожает устроить взрыв, в случае невыполнения их условий, Энджи подумал, что это стоящее дело, которое обязательно возвысит его рейтинг, и сразу же помчался туда. Все было отлично: он и сам прекрасно справлялся со своей командой, но полицейские позвали его, сорвав все планы Тодороки. Несмотря на то, что, к моменту прихода Всемогущего, они уже почти покончили со злодеем, но тот одним своим появлением сразу же привлек все внимание на себя. Энджи и не сомневался в том, что в завтрашних газетах напечатают, что именно Всемогущий спас всех и обезвредил группу злодеев, а про него едва ли упомянут.

Скрипнув зубами, мужчина усилил поток воды, чувствуя бурлящее в душе негодование. Только зря потратил время… а ведь он обещал Нишине, что придет домой пораньше, и они устроят семейный ужин. Вот, опять он не сдержал данное обещание.

Выдохнув, Тодороки вышел из душа и, наскоро вытеревшись, переоделся в свежую одежду. Есть хотелось неимоверно, но он решил, что это может подождать, и пошел в спальню, надеясь найти жену не спящей.

Его надежда оправдалась: Нишина, как и всегда, дождалась его прихода, даже несмотря на свою слабость. Когда он вошел, тихо приоткрыв дверь, молодая женщина сразу же повернулась к нему, и на ее бледном лице сверкнули зеленые глаза.

– Привет, Энджи, – проговорила Тодороки, присев на кровати.

– Привет. Не стоило дожидаться меня, – прикрыв дверь, он прошел к кровати и сел на нее, осторожно взяв похудевшую ладошку жены в свою.

– Мне не сложно, – натянуто улыбнулась брюнетка, переплетя их пальцы вместе. – Как дела на работе? Что-то произошло, раз уж ты задержался.

– Произошло, – мрачно кивнул Герой номер Два. – Какие-то ублюдки захватили Торговый Центр, полный людей. И, как всегда, на самое интересное поспел Всемогущий.

– Не злись, милый, – сказав это, она приобняла его за шею. – Главное, что ты помог людям.

– Да… – выдохнул Тодороки, прижимая жену к своей груди и вдыхая цветочный аромат ее волос. – А у вас как дела?

– Все хорошо, – мягко улыбнулась Нишина. – Кагами очень долго ждал тебя. Мне едва удалось отправить его спать, – мужчина усмехнулся. – Он сегодня тренировался особенно упорно. Кажется, хотел у тебя что-то попросить.

– И что же? – спросил Энджи, глянув в задорно блестящие глаза жены.

– Помнишь, я говорила тебе, что у него появилась подруга? – он кивнул, и Тодороки продолжила: – У нее день рождения на следующей неделе. Кагами очень хочет пойти.

– Нет, что бы найти себе каких-то друзей-мальчишек… – проворчал Старатель. – Крутится с какой-то девчонкой… – глянув в ее просящие глаза, он устало выдохнул. – Ну, хорошо. Так уж и быть…

– Спасибо, Энджи, – прошептала Тодороки, уткнувшись носом ему в шею. – Он будет очень рад, – слегка отстранившись, она потянулась к его губам.

– Ты достаточно хорошо себя чувствуешь? – серьезно спросил мужчина, отстранив от себя жену после поцелуя.

– Да, Энджи…

========== Глава II ==========

***

– Я люблю тебя, Нишина. Ты выйдешь за меня? – спросил красноволосый парень, который, несмотря на то, что стоял перед ней на одном колене, все равно был почти одного с ней роста.

– Ты… ты серьезно, Энджи?… я в-ведь больна… – пролепетала ошеломленная девушка, едва сдерживая слезы, подступившие к глазам.

– Я серьезен, как никогда, – твердо проговорил молодой герой, пристально глядя на нее. – Клянусь, я сделаю все, что будет в моих силах, и мы найдем способ излечить тебя, – Нишина вздрогнула, услышав его слова, наполненные непоколебимой верой.

Ей хотелось сказать тогда, что у них ничего не получится, что ее болезнь неизлечима и еще много чего, но, один лишь взгляд в его бирюзовые глаза, заставлял ее поверить в то, что все будет хорошо, что он и вправду сможет найти лекарство для нее, и они проживут долгую и счастливую жизнь.

– Я… я согласна, Энджи… – выдохнула девушка, кинувшись ему на шею.

***

В последнее время этот сон часто снился ей, напоминая о счастливых деньках ее молодости, когда она вела геройскую деятельность. Тот день, когда Энджи сделал ей предложение, навсегда отпечатался в ее памяти: начинающий герой, совсем недавно окончивший ЮЭй, но подающий огромные надежды предложил выйти замуж за него героиню среднего пошиба, не отличавшуюся особым здоровьем уже тогда, и, к тому же, старше него на пять лет.

Теперь, вспоминая об этом, Нишина понимала, что все это время являлась лишь обузой для мужа. Если бы не она, он смог добиться куда больших успехов, но забота о ней занимала первое место в списке его приоритетов. Нет, сам Энджи никогда не говорил ей об этом, но она и сама понимала, что тянула его вниз своим существованием. Первый год их совместной жизни был прекрасен, но роды Кагами, давшиеся ей с огромным трудом и сильно подкосившие ее здоровье, поставили жирную точку в их беззаботной жизни. Весть о том, что она не сможет больше рожать стала разочарованием для Энджи, который всегда хотел большую семью, а потом ко всему этому навалилось ее постоянно ухудшавшееся здоровье. Несмотря на все его старания, ей не становилось лучше, а лекарства лишь продлевали ее существование, и видеть то, как она страдает, доставляло Тодороки огромные муки, но он всегда был эгоистом и не мог отпустить ее просто так.

Нишина слишком сильно любила его и не могла свыкнуться с мыслью о том, что не доставляет ему ничего, кроме проблем, и потому, когда Кагами было три года, и стало понятно, что он не обладает крепким здоровьем, она сама предложила ему найти другую женщину с сильным квирком. Тогда он впервые накричал на нее и был очень зол, но ей удалось убедить его в целесообразности данной затеи. Она прекрасно видела, что ему и самому было неприятно, но не хотела разрушить его жизнь своей скорой смертью. Зная о том, как сильно Энджи ее любил, Нишина понимала, что тот не сможет жениться вновь после ее смерти и потому решилась на это, чтобы у него была женщина, на которую он мог бы положиться.

Так в его жизни появилась она – Юкиджи Ханада, дочь когда-то известной геройской пары “Укротителей Хоккайдо”. Эта девушка обладала очень сильным ледяным квирком и была полностью здорова, так что идеально подходила на роль матери будущих детей Старателя. Получить согласие также не составило труда: опекун девушки был человеком расчетливым и быстро согласился на щедрое предложение, справедливо полагая, что жить Нишине осталось недолго.

Сама она никогда не встречалась с Юкиджи и не спрашивала о ней у Энджи, но, судя по рассказам слуг, та было кроткой и тихой девушкой и «даже как-то побаивалась господина». Нишину мало волновала эта девушка: иногда она даже забывала о ее существовании, но, когда до нее дошла весть о том, что Юкиджи разродилась здоровой девочкой, Тодороки впервые почувствовала жгучую зависть к ней. И хотя она понимала, что сама была инициатором всего этого, иногда ее голову заполняла ненависть ко второй жене мужа, которую Нишина подавляла с огромным трудом.

Но женщина ни о чем не жалела теперь, вспоминая те семь лет, что ей посчастливилось провести с любимым. Ведь она прожила хоть и не долгую, но счастливую жизнь благодаря Энджи.

Сейчас, лежа на постели, она отчетливо чувствовала близость собственной смерти. Было утро среды, двадцать четвертое апреля, если она правильно помнила. Скоро из школы должен был вернуться Кагами, и Тодороки хотела обнять его напоследок и передать ему подарок для его подруги. Единственное, чего она желала, так это того, чтобы мертвой ее обнаружили слуги, а не Энджи или Кагами. Сын был мал и слишком привязан к ней, а муж…

Утомленно выдохнув, Нишина прикрыла глаза. Ей нужно было поспать, чтобы не выглядеть слабой перед сыном.

***

Как только закончился последний урок, Кагами тут же выскочил из кабинета и побежал домой. Ему с трудом удалось высидеть четыре урока без Сузу-чан, которой сегодня в школе не было, но он все же смог, памятуя о наказе отца, который ясно дал понять, что ему запретят пойти на день рождения подруги, если у него будет хотя бы одна плохая оценка.

Когда мама сказала, что то-сан дал свое согласие, радости Тодороки не было предела. Целых пять дней он вел себя максимально прилежно, стараясь угодить отцу, и тот, казалось, был доволен его, как он сказал, «целеустремленностью». Увы, мальчик не понимал значение этого слова, но полагал, что оно у него было положительным, так что был очень горд собой, ведь ему нечасто удавалось заслужить похвалу от то-сана.

Так бы он и проходил бы всю неделю до праздника, не вспомнив о самом главном, но, благо, о подарке для Сузу-чан ему напомнила мама как раз вчера, когда он читал для нее сказки из книжки, подаренной ему на Рождество. Когда мама спросила его об этом, паренек очень испугался и, представив свой позор перед подругой, готов был чуть ли не заплакать, но мама, слегка посмеиваясь, успокоила его, объявив, что сама приготовила подарок. Он был ужасно благодарен ей и сразу же начал выспрашивать про подарок, любопытствуя о том, что же она приготовила. Женщина, мило улыбаясь, погладила его по растрепанным волосам и сказала, что покажет его только завтра, и, не слушая ворчания сына, послала его спать.

Только зайдя в дом, мальчик сразу же разулся и, кинув портфель прямо на пол, побежал в мамину спальню. Когда он зашел, ей подавали обед, и она, улыбнувшись, предложила ему поесть с ней.

Поспешно кивнув, Кагами уже хотел налететь на еду, но под строгим взглядом матери смиренно пошел мыть руки.

Обед прошел в молчании: обычно любившая говорить ка-сан, сегодня была странно тихой, и он, видя это, тоже не решался заговорить, а лишь изредка несмело заглядывал в ее большие зеленые глаза и краснел от ее нежных улыбок и прикосновений.

– Ну, мам, перестань уже! – протянул мальчик недовольно после очередного поцелуя в щечку. – Я ведь не игрушка какая-то! – молодая служанка, убиравшая тарелки, прыснула в кулак и тут же ойкнула, выбежав из комнаты под раздраженным взглядом младшего Тодороки.

– Ты у меня красивей любой куколки, – усмехнулась женщина, прижимая сына к груди.

– Не говори так. Я не могу быть красивым, – видя замешательство на лице ка-сан, он важно разъяснил. – Такими могут быть девочки, вот, к примеру, Сузу-чан, – хмыкнув, она провела рукой по его волосам, еще больше взъерошив их.

– Прости, милый, но для меня ты самый красивый, – проговорила Нишина. – Хорошо, а каким ты должен быть? – спросила женщина, ощущая недовольство сына.

– Таким, как папа, – твёрдо ответил мальчик. – Сильным, храбрым и… целеустр… устор…

– Целеустремленным? – мягко подсказала Тодороки.

– Да, – сконфуженно кивнул он.

– Ну, хорошо, милый, – улыбнулась женщина. – Помнишь, я обещала тебе подарок для Сузу-чан? – сын радостно закивал, весь просияв. – Он в верхнем ящике комода, маленькая коробочка. Можешь достать?

– Конечно, – подойдя к комоду, он открыл его и достал оттуда тонкую коробочку темно-малинового оттенка. – Эта? – спросил мальчик, вернувшись к матери и протягивая ей коробку.

– Да. Не хочешь посмотреть, что в ней? – лукаво блеснула глазами Нишина, наблюдая за взволнованным сынишкой.

– С-сейчас, – пробормотал паренек, дрожащими пальчиками открывая коробку. Убрав крышечку, он застыл, во все глаза разглядывая браслет с цветочным узором и с посеребренными лепестками.

– Его подарил мне твой отец на мой двадцать второй день рождения, – тихо произнесла Тодороки, проведя пальцем по россыпи зеленых камушков. – Я знаю, что Сузуме очень дорога тебе, и потому хочу, чтобы ты подарил ей нечто и вправду красивое и важное.

– Я-я… С-спасибо, ка-сан… – выдохнул мальчик, обняв мать. – Уверен, Сузу-чан будет очень рада такому подарку!

– Да… – прошептала женщина, вдыхая запах сына. – Что же, тебе еще нужно переодеться. Иди, иначе опоздаешь, милый.

– Хорошо, мама, – быстро кивнув, он закрыл коробочку и кинул ее в карман. – До вечера, – улыбнулся Кагами прежде чем выйти из спальни.

– До вечера… – тихо прошептала Нишина, устало прикрывая глаза и чувствуя то, как из них начали течь слезы.

***

Часы уже пробили восемь вечера, и ему следовало возвращаться домой, хотя очень хотелось остаться и еще немножко поиграть с Сузу-чан. Обнявшись на прощание с подругой и опять поздравив ее с праздником, мальчик вышел за ворота, медленно переходя дорогу вместе с Шикай-саном, который вызвался провожать его, несмотря на протесты Кагами.

День прошел просто волшебно, и мальчик втайне мечтал о том, как пригласит Сузуме на свой день рождения. Подруга, увидев его подарок, очень обрадовалась и немного смутилась, искренне поблагодарив его и даже чмокнув в щеку. Юному Тодороки не терпелось рассказать обо всем матери и поблагодарить ее за подарок, и потому, как только Хироши-сан открыл перед ним с Шикай-саном входную дверь, он тут же, едва попрощавшись с иностранцем, побежал к маме, случайно толкнув служанку, выскочившую перед ним.

– Извините, Фуса-сан, – торопливо проговорил мальчик. – Не знаете, ка-сан спит или нет?

– Нишина-сама просила не беспокоить ее… – начала было девушка, но он уже убежал, не дослушав. – Проказник… – усмехнулась она и пошла по своим делам.

От нетерпения, вселившегося в душу, Кагами даже не стал стучаться, а вошел просто так, не беспокоясь о том, что мать не любила, когда он так делал. Включив свет, мальчик подошел к ее кровати и взобрался на нее. Мама, скорее всего, спала, и он на секунду даже подумал не будить ее, но желание поделиться с ней впечатлениями победило, и Тодороки стал мягко трясти ее по плечу.

– Мам, просыпайся, я пришел, – говорил он, но она не реагировала. – Мама, ну, давай же, проснись… – и тут он особенно сильно тряхнул ее по плечу, так, что она повернулась сбоку на спину. – Мама… – выдохнул Кагами, завороженно наблюдая за ее странно спокойным лицом. – Мам… – приблизившись к ее лицу, он стал внимательно разглядывать ее нос и губы. – Не притворяйся спящей… – нервно улыбнувшись, он случайно положил руку на ее шею и вздрогнул от того, насколько холодной она была. – Я знаю, что люди дышат во сне. Перестань, мама… – прошептав это, он прижался к ее груди.

Когда он обычно делал так, мать всегда обнимала его в ответ, но сейчас этого все не происходило. В комнате висела странная тишина, и мальчик все не мог понять, чего ему не доставало.

– «Пока у человека бьется сердце, он жив», – пронеслись в голове слова отца, сказанные им на одной из тренировок. – «А если оно остановится, значит он умер».

Вздрогнув всем телом, Тодороки приложил ухо к груди мамы и стал прислушиваться, но так и не смог услышать стук ее сердца. Дрожащими пальцами он пытался раскрыть ее глаза, рот, заставить сделать вдох, но все его попытки оказались тщетными.

– Н-нет, мама… это не может быть правдой…. – шептал мальчик, не чувствуя слез, катившихся по его лицу и падавших на бездыханное тело матери. – Ты не могла… не могла… П-почему ты такая холодная? Я должен согреть тебя… д-да… огонь поможет… ты просто замерзла, вот и все…

Дальше Кагами очень смутно помнил то, что произошло. В один миг стало тепло и перед глазами начали играть синие блики, что начали охватывать всю комнату. Он все пытался разбудить мать, не обращая внимание на пламя, начавшее пожирать все вокруг с огромной скоростью. Просто внезапно его тело пронзила острая боль, и он крикнул во весь голос, внезапно все осознав.

И в тот момент, когда мальчик думал, что его сознание отключится от невыносимой боли, наступила холодная темнота, в которой он увидел улыбающееся лицо мамы.

– Живи… – прошептала женщина и исчезла, оставив его однинокого в этой черной бездне.

========== Глава III ==========

***

Лей хмыкнул, когда малец-Тодороки убежал в дом, едва ли попрощавшись с ним, и понятливо переглянулся с парнем, стоящим в дверях.

– Простите моего ученика, Шикай-сан, – учтиво поклонился молодой человек. – Он иногда бывает невнимательным.

– Чего уж там, он ведь еще совсем мальчишка, – махнул рукой китаец. – А вот моя ученица часто бывает излишне внимательной, эм-м… – он запнулся, поняв, что не знает имени собеседника.

– Мицу Хироши. Наставник Кагами-куна, – представился тот, вновь поклонившись.

– Приятно познакомиться, Хироши-сан, – поклонившись в ответ, спросил Лей: – А откуда ты знал мое имя?

Когда Мицу уже открыл рот для того, чтобы ответить, из глубины дома почувствовался запах гари, а потом раздался отчаянный детский крик.

– Кагами-кун… – пролепетал парень, застыв, но Лей, не обращая на него внимания, протолкнул его в дом и побежал в ту сторону, откуда шел дым.

– Откройте воду! – кинул он испуганной служанке и, когда та сделала это, взмахом руки повел за собой водный поток.

С силой толкнув дверь, из-за которой шел черный дым, Лей за долю секунды оглядел помещение и, заметив на кровати темную макушку, направил водный поток туда, туша неистово бушующее пламя. Только закончив с кроватью, он бегло потушил всю комнату и зашел в нее. Решительно подойдя к почерневшему ложу, бывший герой замер, почувствовав то, как сердце в груди сжалось от той картины, что открылась перед ним.

Женщина, покоившаяся здесь, странно выделялась среди гари и копоти белизной своей кожи. Огонь не тронул ее, но одного взгляда на нее хватало, чтобы понять, что она мертва. Переведя взгляд с ее лица, он остановился на маленьком тельце, отчаянно ухватившемся за шею женщины, и вздрогнул, заметив почерневшие ручки мальчика. Стараясь не дышать, Шикай подвел руку к плечу неподвижно лежавшего ребенка и перевернул его на спину, ощутив то, как скрутило в животе от ужаса, при взгляде на обожженное детское лицо.

Когда он наклонился к мальчику, собираясь проверить его пульс, со стороны дверей послышался судорожный вздох, а затем женский вскрик.

– К-кагами-кун… он-н жив?… – дрожащим голосом спросил Мицу, не решаясь войти в комнату.

– Д-да… да, он жив! – взволнованно выдохнул Шикай.

Обернувшись к застывшим у входа слугам, он стал раздавать им приказы, которые те тут же кинулись выполнять, наконец выйдя из оцепенения.

В тот вечер он пробыл там, должно быть, около трех часов. Дожидался вместе с ними скорой и прибытия Энджи-сана, поддерживая обожженное тело Кагами в ледяной воде. Все проходило перед его глазами быстро и суетливо, так, что Лей едва обращал внимание на происходящее, волнуясь лишь о ребенке.

Вот, в комнату ворвался Старатель – весь взвинченный и нервный. Он застыл, оглядывая помещение, и Лей, наблюдавший за ним, видел то, как на лице героя отразилась целая гамма чувств, а затем оно словно бы покрылось ледяной маской, и Тодороки медленно обошел комнату, постояв немного над телом жены, потом глянул на сына и ушел, ничего не сказав. Шикай не мог представить, что тот почувствовал в тот миг, когда пред ним предстала эта жестокая картина, но подумал, что Тодороки обладает воистину нечеловеческой волей, раз смог никоим образом не выразить свою боль.