Текст книги "Ты моя жизнь (СИ)"

Автор книги: lightORdark

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

  -Нет,– лицо тут же помрачнело, заставляя меня пожалеть о вопросе,– Стоит ждать звонка от Антона.

  -А он откуда узнает?

  -Антон может узнать местонахождение его машины, но для этого нужно время.

  -Ничего себе,– присвистнула, в сердцах радуясь, что он больше не холоден ко мне и даже чуть заметно улыбается.

  -Куда пойдём?– спросил он, а я не посмела сдержать улыбку:

  -Мне нужно придумать прямо сейчас?

  Зеленоглазый чуть наклонил голову, озорно ухмыльнувшись:

  -А ты неужто увлеклась сарказмом?

  -Я не знаю,– развожу руками, отвечая на его прошлый вопрос,– Мне кажется искать Макса в одиночку не самая лучшая идея.

  От неожиданности чуть слышно вскрикнула, ибо Алекс прижался своими губами к моим, удерживая моё лицо за скулы.

  -Что это значит?– прошептала, вовсе потеряв контроль над сложившейся ситуацией.

  -Я не люблю, когда мы ссоримся,– признался Александр, поглаживая пальцами мои щёку,– Нам надо научиться доверять друг другу.

  -Мне тоже так кажется,– мои слова его позабавили:

  -Я буду над этим работать,– последующий поцелуй не был для меня неожиданностью, скорее потребностью, которую я со всей страстью принялась утолять.

  -Постеснялись бы,– запричитала продавщица, хлопая себя ладонями по бокам,– Средь бело дня, при детях милуются!

  Как обычно со мной бывает, я засмущалась, а щёки запылали алым цветом. Опустив голову, увожу посмеивающегося молодого человека с товарных рядов на набережную, с которой открывается прекрасный вид на бушующее море.

  -Расслабься,– шепчет Саша, прижимая меня спиной к своей груди.– Не будь монашкой.

  -Я не монашка!– протестующе разворачиваюсь и скрещиваю руки.

  -Да?– зеленоглазый скептически меня осмотрел, а моя шея покрылась красными пятнами. Ух, эта белая кожа! Продвигается ближе, пытаясь снова поцеловать, но я отстраняюсь, не желая прилюдно показывать свои чувства.

  -Что и требовалось доказать,– засмеялся, а мне оставалось от досады топнуть ногой, но стоит признаться – я ещё больше влюбилась в такого улыбчивого, смеющегося Сашу.

  Около получаса мы гуляли по набережной, а тучи всё сгущались, превращая день в сумрачный вечер, от холода которого по телу пробегали мурашки. Я ещё никогда в своей жизни не гуляла с молодым человеком, взявшись за руки. Единственный парень, с которым вообще шла рядом, был Стас, но уверена – взялись бы мы за руки, то смотрелись очень комично, а вот с Александром... Сегодняшний день стал исключением. Я крепко сжимала пальцы зеленоглазого, зная, что смотримся мы с ним очень гармонично, и никого другого видеть на его месте не хочу. Неизвестно, сколько бы ещё могла продлиться наша прогулка, но позвонил Антон и сообщил координаты. Пришлось садиться в автомобиль и ехать по указанному адресу.

  Я чувствовала появившееся напряжение, исходившее от Александра, и начинала нервничать сама. В душе жила надежда на то, что Максим не способен предать своих друзей и скоро всё разрешиться в его пользу. В нашу пользу.

  Наш путь длился около пятнадцати минут, за это время на улице сильнее потемнело, а тучи были готовы взорваться от напряжения, уж настолько были чёрные.

  -Мне что-то страшно,– призналась, когда автомобиль остановился около жилых домов и тёмных переулков, которые 'украшали' мусорные контейнеры. Создавшаяся картина так и напоминала фильм ужасов.

  -Оставайся в машине,– Александр сжал мои пальцы, покидая автомобиль и направляясь к белому транспорту, который и являлся средством передвижения блондина. Наверное, я очень глупая, но не стала ждать, когда вернётся зеленоглазый, вышла из машины следом, наперёд зная – ожидание сведёт меня с ума.

  -Конечно же, ты меня ослушаешься!– закатил глаза молодой человек, когда я его догнала.– Прогулки по тёмным переулкам очень романтичны, не находишь?

  -Мне не смешно!– обхватываю себя руками, содрогаясь всем телом.

  -А кто смеётся?– неожиданно бьёт ногами по колёсам белого автомобиля, который впоследствии громко запищал.

  -Ты совсем?– хватаю парня за руку, пытаясь оттащить его дальше от машины,– Сейчас же все выйдут!

  -Мне достаточно одного Максима,– Александр вырвал свою руку, кивая мне в сторону оставленного автомобиля,– Подожди меня там!

  Конечно же, я никуда не пошла, осталась на месте, морщась от пронзительной сигнализации, которая вскоре прервалась выходившим из подъезда блондином. Неотрывно наблюдаю, как он подходит к нам, вертя в пальцах ключи от своей машины.

  -Привет, ребят,– улыбается он, и я готова была улыбнуться и поприветствовать, но кулак Александра, встретившийся с лицом Макса, вызвал во мне крик.

  -Где деньги?– шипит зеленоглазый, утаскивая блондина в переулок, где с силой впечатал его в кирпичную стену.– Где, мать твою, деньги?

  -У меня их нет, Ал,– Саша хорошенько встряхнул друга, отчего тот болезненно поморщился,– Я их отдал, сразу же отдал!

  Секунда, и Максима отбрасывает к мусорным бакам, благо он устоял на ногах, но падение было близко.

  -Ты за это ответишь,– прохрипел Саша, а я в страхе наблюдаю, как вздуваются вены на его руках, как угрожающе ходит жилка на шее, но произнести хоть слова не решаюсь. Я чувствую удары собственного сердца у себя в висках. Тук. Макс разворачивается. Тук. У него в руках деревяшка, которая ранее валялась среди ненужного хлама. Тук. Вижу на его лице кровь, и перед глазами всё чернеет. Промаргиваю несколько раз, чтобы тьма рассеялась, но как выяснилось позже, сделала это зря. Мой крик сопровождается взмахом деревяшки, от которой с успехом удаётся увернуться Саше, но последующий взмах был очень быстр и не дал возможности опомниться и собраться. Деревяшка приземляется на затылок, с рычанием заставляя Александра опуститься на колени. Моё горло жгло, глаза плохо видели из-за мешающих слёз, которым не было предела, как и моему страху вперемешку со злостью. Именно этот коктейль сподвигнул меня броситься на Максима, избавляя зеленоглазого от новых ударов.

  Хватаюсь за шею парня, пытаясь его оттащить, что у меня и получилось, но болезненный удар пришёлся на моё лицо. Левая сторона лица загорелась огнём, беспощадно заныла, не давая мне шансов сделать вздох между стонами. Я ещё никогда не чувствовала такой боли. Боль, в моём представлении, это максимум укол иголкой, случайное падение, но не то, что сейчас переживала я.

  Хватаюсь за лицо двумя руками, широко распахнутыми глазами наблюдая за блондином, который подходил всё ближе и ближе, пока спиной не почувствовала шершавую стену.

  -Не лезь, принцесса,– сжимая пальцами мои скулы, заставил губы уродливо изогнуться.– Не заставляй меня быть с тобой грубым.

  Пожалуй, я бы не выдержала такого напряжения, если бы не увидела, как Александр поднимается. Он мне поможет. Неотрывно смотрю на Максима, чувствуя, как пересохшие губы дрожат под стук собственного сердца.

  -Отпустил её,– слышу голос Саши, и в туже секунду хватка на моём лице исчезает. Мой рот, несмотря на боль, шокировано приоткрывается, когда я вижу пистолет, дуло которого прижимается к голове блондина. Последний медленно разворачивается, выпуская палку из рук.

  -Никто не смеет бить мою женщину,– чётко выговаривая каждое слово, Саша сделал шаг вперёд, прижимая дуло к переносице.

  -Саш,– тихо позвала парня, глотая солёные слёзы,– Прошу, пожалуйста, пойдём в машину.

  Казалось, он не слышит меня, но спустя минуту, сделал шаг назад, всё ещё держа Максима на прицеле. Хватаю его за руку, и быстрее увожу, но тот не торопиться, мне кажется, в тот момент ему приносило удовольствие наблюдать за страхом в глазах безоружного блондина. Мне это нисколько не приносило удовольствия, даже вызывало отвращение то ли к Максу, то ли к Александру, в руках которого находилась опасная штука.

  С каждым нашим шагом назад, Максим делал столько же шагов, ближе к мусорным бакам, которые он не мог сидеть спиной. Ещё шаг и ещё, с облегчением вижу, как Саша опускает оружие, а блондин быстрее устремляется назад и в хламе, находившийся позади него, запутался ногами, с рёвом падая на землю.

  Я замираю, как и замирает зеленоглазый, но когда через несколько секунд Максим не поднимается, бегу вместе с парнем к бывшему другу. Увиденная картина вызвала из моей груди тошнотворный звук, и я хватаюсь за живот руками. В хламе, куда так упорно продвигался Макс, завалялась железяка – форма дивана, и именно она стала причиной падения блондина, именно с ней при падении соприкоснулся затылок.

  -Он умер?– шепчу, когда Саша прижимает два пальца к шее друга, отыскивая пульс. Исказившееся лицо было красноречивее любых слов,– Боже!

  Наблюдаю, как зеленоглазый чуть погладил мокрые золотистые волосы, после спуская ладонь на глаза. Как так? Улыбчивый парень, который первый из четвёрки заговорил со мной, первый, кто улыбнулся мне, сейчас лежит среди ненужных вещей, будто является частью их. Его кожа, которая всегда мне казалась удивительно загорелой, сейчас была неестественно бледной. Как так? Мой взгляд скользит по его лицу, останавливаясь на струйке крови, чьё начало идёт изо рта молодого человека. Чёрные точки заплясали перед глазами, и я опускаюсь на землю, хватая воздух из последних сил, которые меня собирались оставить.

  Чувствую руки на своей талии, чувствую, что меня тащат подальше от этого место. Пожалуй, это было моё желание, которое старательно осуществлял Александр. Я оказалась в тёплом салоне автомобиля, который, стоило двери закрыться, сорвался с места и понёсся дальше от тёмных переулков, где из жизни ушёл человек: плохой или хороший уже не имеет смысла.

  -Господи,– прошептала я, вытирая мокрое лицо ладонями,– Он умер, понимаешь?– рыдание вырвались из моей груди, заглушая шум мотора.

  -Я прошу тебя успокоиться,– костяшки пальцев, которыми Александр сжимал руль, побелели, но я не могла остановиться, эмоции переполняли меня:

  -Зачем? Зачем ты угрожал ему пистолетом?! Это подло, Саша!

  -Подло?– закричал он,– Ты думаешь, нас бы он просто так отпустил? Он бы уделал меня палкой, да и тебя бы в сохранности не оставил, так что не смей мне говорить: подло я поступил или нет!

  -Ты затеял драку! Он был безоружен, он был живой!

  -Заткнись!

  Закрываю лицо ладонями, задыхаясь собственными слезами. На улице прогремел гром, но в окне я так и не увидела дождя, всё та же напряжённость. Вся поездка прошла точно в тумане, лишь помню, как автомобиль остановился, и я выбежала из него, врываясь в дом и быстрее к себе в комнату. Катя с Антоном непонимающе поглядели мне вслед, после останавливаясь на Александре, который что-то отрывисто начал объяснять, но я закрыла ладонями уши, отказываясь слушать его голос.

  Слышу шум, и что-то вдребезги разбивается, а после нечеловеческий крик и рыдания, рыдания. Катя, которая на пальце носила кольцо, надетое Максимом, которая хоть на публики показывала своё пренебрежение к нему, любила, я уверена, что любила.

  Бросаюсь на кровать, зарываясь в белые простыни, пропитывая их слезами. Сердце болит, душа разрывается, щека, которой достался болезненный удар, ныла. Но обиды не было. Я не винила Максима, я его оплакивала.

  Дверь открывается, но не двигаюсь, потому что не в силах смотреть в изумрудные глаза.

  -Ника,– хриплый голос вызвал во мне тихий стон, побуждая подскочить на кровати и в ярости закричать:

  -Это ты виноват! Ты достал это проклятый пистолет, ты целился в своего друга, из-за тебя он оступился!– бью кулаком по упругому матрасу, потом ещё раз и ещё, пока слёзы вновь не хлынули из глаз.

  -Не говори того, о чём потом будешь жалеть. Ты-то раскаешься, а я запомню,– хватаю подушку и бросаю в молодого человека, который поймал её и отбросил на пол.

  Дверь закрылась, а я без сил упала на кровать.

Глава 12. Потери.

  Лучик солнца заиграл на моём лице сквозь открытое окно, и заставил меня недовольно поморщиться. Стоило избавиться от остатков сна, ощутить себя в реальности, как всё произошедшее вечера наваливается тяжёлым грузом мне на плече, напоминая о себе, не давая, открыть глаза и встать с кровати. Вина – это именно то, что сейчас мучило меня, поедая изнутри, как могла бы поедать соляная кислота, вылитая на человеческую кожу.

  'Зачем!?– кричала сама на себя, сворачиваясь на кровати в комочек,– Зачем я обвинила его!?' Переворачиваюсь на спину, дрожащими пальцами протирая глаза, которые ещё со вчерашнего дня оставались красными, а ресницы жёсткими, сухими.

  -Привет,– от голоса, раздавшегося близко, я подскочила на кровати, принимая сидячее положение. Александр выглядел уставшим, помятым, спина напряжена, как и глаза, в которых огонь изумруда погас, оставляя пепел летать в пустоте.

  -Привет,– мой голос был столь же жалок, как и я в этот момент, не сумевшая вчера держать себя, свои мысли и эмоции под контролем.

  -Саша...,– слова, которые вчера были мной произнесены, не давали сил сказать новые, сказать слова извинения,– Мне очень жаль, я ещё никогда себя не чувствовала так,– развожу руками, в надежде на помощь молодого человека, но он молчит, чуть повернув голову в мою сторону,– Не чувствовала себя так неправильно. Продвигаюсь ближе, прикасаясь ладонью к его плечу:

  -Это не ты виноват, а я. Я не могу держать себя под контролем,– когда в ответ вновь услышала тишину, была уже не в силах сдержать тихие слёзы,– Я люблю тебя, Саш.

  Вижу, как он оборачивается, как его взгляд скользит по мне, останавливаясь на моих влажных глазах:

  -У нас гости,– произносит Александр, протягивая руку к моей щеке,– Приведи себя в порядок и выходи, мы ждём тебя внизу.

  -Какие гости?– молодой человек опускает руку, так и не прикоснувшись, что вызвало во мне дикое огорчение,– Что-то случилось?

  -Не волнуйся, всё хорошо,– взгляд стал жёстче, холоднее и прошёл мимо меня,– Всё так, как должно быть.

  Александр встал с кровати, направляясь к выходу из комнаты, но не дошёл, остановился, когда я тихонько спросила:

  -У нас всё хорошо?– он молчал, только плечи сильнее напряглись, что было заметно сквозь белую футболку. Встала следом с кровати, подходя ближе, желая знать ответ.

  -Да, у нас всё хорошо,– разворачивается ко мне лицом, перехватывая мою руку, которая мечтала до него дотронуться,– Мало времени, собирайся быстрей.

  -Если между нами всё хорошо, тогда поцелуй меня,– с мольбой смотрю в его потухшие глаза, которые стали ещё темнее от моих слов. Но на своё облегчение вижу, как Саша склоняется ко мне, и на свой ужас чувствую прикосновение к щеке, после слышу громкий хлопок двери. Дрожащей рукой вытираю слёзы и быстрее бегу в ванную, чтобы избавиться от покраснения вокруг глаз, от жалкого вида, который я сейчас имела. Второпях натягиваю футболку и шорты, и когда уже полностью готова была выходить, остановилась около двери, не решаясь, повернуть ручку. Почему-то мне было страшно, казалось, что сделай я шаг из этой комнаты – всё измениться и не будет прежним.

  Выхожу из комнаты, тихими шагами подходя к лестнице. Стараюсь услышать какие-либо голоса, разузнать, что именно меня ждёт, но в доме царила мёртвая тишина, тишина, которая является предвестником бури, будто я в фильме ужасов: сердце стучит громко-громко под аккорды Симфонии ? 5 Бетховена, а после всё резко замолкает, наступает затишье. Моё сердце остановилось, в доме настала духота, которая не даёт мне сделать глоток воздуха. Мне хватило несколько ступенек вниз, чтобы увидеть бледное лицо, на котором стали заметны морщинки около широко распахнутых глаз, обрамлённых чёрными ресничками, на кончиках которых держалась слезинка; пальцы, сцепленные в замок, дрожали, и дрожь эта отдавалась по всему телу, заставляя женщину передёргивать плечами, словно через неё прошёл разряд тока.

  -Надя?– неверующе подаю голос, и красные глаза стремительно устремляются вверх, и, казалось, они стали ещё больше, дрожь стала ещё сильнее. На еле держащих меня ногах преодолеваю ступеньку за ступенькой, пока не останавливаюсь в пяти шагах от тёти. Мне было боль смотреть на неё, такую подавленную, сломленную, а ещё больнее было осознавать, что виновницей этого являюсь я.

  Этот человек столько сделал для меня, а что сделала я? Ничего, кроме того, что мы с ней имеем сейчас – багаж обид, недоверия и разрушенной мирной жизни. Последние пять шагов были сделаны ей, и вот моё содрогающееся от рыданий тело в родных руках, в таких нежных, хоть немного и шершавых от хозяйственного мыла. Я крепко-крепко обняла Надю, что-то шептала ей на ухо, кажется, слова извинения, в ответ слыша: 'Всё хорошо, всё хорошо, всё хорошо', как сломанная пластинка повторяет слова снова и снова, но я-то знала – ничего хорошего нет.

  -Не плач, девочка, не плач,– приговаривала Надя, отстранившись от меня, чтобы дрожащими пальцами избавить мои щёки от солёных слёз,– Всё уже хорошо, всё...

  -Я не хотела тебя обидеть,– перебиваю её, хватая ртом воздух,– Не хотела тебя расстраивать.

  -Я знаю, уже всё хорошо, не плач,– почему она говорит, что всё хорошо, когда всё так плохо? Когда я являюсь предательницей, являюсь неблагодарной.

  -Я очень люблю тебя,– заглядываю в родные глаза, отыскивая в них тот уют, который мне не хватала прошедшую неделю.– Прости меня, пожалуйста.

  -Я тоже тебя люблю, Ника,– вновь обнимает меня, поглаживая по волосам,– Мы снова будем вместе, слышишь? Сейчас же поедем домой, и про всё забудем, будто ничего и не было.

  Всё моё тело окаменело. Поднимаю заплаканный взгляд на Александра, который стоял около открытого окна, выпуская в него струйку сигаретного дыма. Я настолько была погружена приездом Нади, что не задалась главным вопросом: 'Как она узнала, где я?' Её слова об отъезде меня будто отрезвили. Я не хочу уезжать, я не хочу оставлять Сашу. Да, безумно скучала по тете, да чувствовала вину, но мне хотелось лишь знать – она не обижается, она всё понимает.

  Вижу чуть поодаль на диванчике Катю, рядом с ней Антона. Девушка не выглядела так гордо и величественно, как принято было ей вести себя в моё присутствие. Её плечи опущены, голова опущена – всё это свидетельство бессонной ночи, причина которой была мне хорошо известна. В этом доме не хватает Максима, не хватает улыбчивого парня, который бы сложившуюся ситуацию вырулил в позитивное русло, но будь он здесь, возможно, ничего бы исправлять не пришлось.

  Отстраняюсь от Нади, чья хватка усилилась на моих плечах, стоило понять, куда я собираюсь направиться:

  -Ника,– злость не давала возможности её услышать, остановиться и молча согласиться.

  Дёргаю плечом, избавляясь от хватки, и стремительно подхожу к Александру. В лёгкие попал табачный дым, но я терплю, с силой разворачиваю к себе молодого человека, который мне поддался, сам развернулся, но не желал смотреть в глаза, куда интереснее ему был пепел, упавший к нашим ногам:

  -Что это значит?– закричала я и, чтобы заставить посмотреть на меня, выхватываю сигарету из его пальцев, с отвращением отбрасывая в окно,– Ты решил от меня избавиться? Я тебе надоела?

  -Не кричи,– его спокойствие убивало, как и успокаивающее прикосновение к своей руке,– От тебя никто не избавляется.

  -Тогда зачем ты сказал Наде, где мы живём? Или она сама узнала?

  -Я ей позвонил. Так надо, вчерашний день этому показатель.

  Качаю головой, не в силах сдерживать крик.

  -Вчера мы были на нервах, половина сказанного мной – неправда. Я раскаиваюсь!

  -Ника, подойди ко мне,– от голоса тёти содрогаюсь, но не повинуюсь, в упор смотрю на зеленоглазого.

  -Дело не в твоих словах,– он с шумом выдыхает, будто слова даются ему с трудом,– Дело во мне, в нас. Я ошибся, когда думал, что наше время пришло. Оно не пришло, Ник.

  -Просто скажи, что не хочешь быть со мной,– обхватываю себя руками, желая скрыться от внимательных глаз свидетелей разговора,– Я хочу быть рядом, чтобы не происходило, потому что люблю тебя!

  -Ника!– Надя повысила голос и сделала шаг ко мне, но от холодных слов Александра остановилась:

  -Дайте нам минуту,– зелёный взор обратился ко мне,– Обещаю, когда придёт время, я приеду за тобой, сейчас ты сама знаешь, какие возникли проблемы.

  -Не приедешь,– закрываю лицо руками, захлёбываясь собственными слезами,– Пожалуйста, Саш, позволь мне остаться.

  Уже через секунду чувствую крепкие руки, обхватывающие мои плечи, лёгкое поглаживание по спине, и мне захотелось остаться в этом моменте, раствориться во времени, лишь бы оно не продолжило свой черёд:

  -Я тоже тебя люблю, Ника. Мне нужно время, нам всем нужно время.

  Неверующе качаю головой, обхватывая руками его торс:

  -Не любишь. Если бы любил, то не оставлял бы меня.

  Горячее дыхание Александра ощущаю в районе своего уха, а после слышу тихий шёпот:

  -Твоя тётя ждёт тебя, не делай ей ещё больней.

  -Я не хочу с тобой расставаться,– слёзы с новой силой покатились из глаз, когда молодой человек отстранил меня,– То, что было вчера, больше не повторится, обещаю.

  Он непоколебим: как бы я не просила, какие бы доводы не приводила, он отказывается от меня. Жаром обдаются мои щёки, стыд заполняет меня до краёв. Катя и Антон прячут глаза, а Надя смотрит с разочарованием. Конечно же, разве могла она подумать, что увидит меня вот такой... жалкой.

  -Ника, подойди ко мне,– вновь зовёт тётя дрогнувшим голосом,– Не стоит перед ними пускать слёзы. Он того не стоит.

  -А кто, по-вашему, стоит?– холодный голос Александра эхом отозвался в тишине дома,– Была бы моя воля, никогда бы не отдал вам Нику обратно. Из неё вы делаете эгоистичного ребёнка, обиженного на весь свет из-за несправедливости,– прикасается своими губами к моей щеке, пробуя на вкус слёзы,– Я вернусь за тобой.

  Точно во сне обхожу Александра и спешу на выход, не дожидаясь Нади. Перед глазами всё плыло, горло жгло от криков, а тело сковал холод, потому что никто не собирался согревать его в объятьях. Я остановилась около пальмы, прислоняясь к ней, позабыв о боли, которую причиняла шершавая кора. Ещё никогда не чувствовала себя настолько ненужной. В детстве знала, что родители никогда бы меня не оставили, если бы не авария, перевернувшая мою жизнь. У меня всегда была Надя, которая не отказалась от меня после смерти родных, не отказалась и сейчас, но ещё один человек, полюбившийся мной, отказался легко. Не моргнув и глазом махнул рукой на выход.

  -Ника,– родной голос тёти убаюкивал под тёплыми лучами солнца и чуть слышный шум моря,– Ника, мы всё забудем, всё будет как раньше.

  -А если я не хочу 'как раньше'?– закрываю глаза, стараясь унять слёзы,– Я хочу новой жизни, Надя.

  -Мы и начнём новую жизнь,– тёплые ладони легли на мои плечи,– Ты поступишь в университет, найдёшь хорошую работу, встретишь молодого человека, который будет любить тебя...

  -Но не я. Я его любить не буду, понимаешь? Я Сашу люблю.

  -А он тебя любит?– голос тёти стал жёстче,– Он легко от тебя отказывается, а ты перед ним чуть ли на коленях не ползаешь. Разве это любовь? Это одержимость, от которой мы будет с тобой избавляться.

  Мне оставалось лишь качать головой. Уж отчего, но от этого я избавляться не хотела. Пока есть любовь, значит, есть самые светлые воспоминания; значит, в сердце жива надежда. Лишь три вещи: надежда, любовь и воспоминания остаются со мной на неизвестное мне время одиночества. Билетов на поезд у нас не было, но со мной была Надя, которая всегда могла найти нужные и правильные слова – это сработало и сейчас. Проводница предоставила нам тесный купе с маленьким окошком, около которого я расположилась. Грусть, обида, злость прошли, остались пустота, чувство, будто теряется смысл жизни, которого и не было.

  На протяжении всей поездки я молчала, а тётя говорила и говорила. Было видно, что молчание между нами сильно давит на неё, поэтому я улыбалась через силу и кивала, слушая, как она рассказывает о недели, в которой меня не было.

  -Я забрала все твои документы из школы,– говорила она,– Все очень расстроились, что тебя не было на выпускном, в особенности Стас.

  Стыдливо опускаю глаза на свои коленки. Перед Стасом я тоже провинилась, ведь обещала быть на выпускном с ним, танцевать с ним, но не пришла.

  -Он что-нибудь говорил про меня?

  -Я всем сказала, что ты заболела и не в состоянии прийти на праздник,– Надя печально улыбнулась,– Вот уже как неделю ты болеешь. Честно, Ника, я чуть не сошла с ума, когда увидела твою записку. Обещай мне, что такого больше никогда не повторится!

  Не решаюсь поднять свои глаза на тётю, ибо у меня нет ответа, который мог бы её обрадовать.

  -Ника, посмотри на меня.

  -Я не хочу давать обещаний,– перевожу взгляд на окно, наблюдая за проносящимися мимо полями,– У меня ведь новая жизнь, так? В этой жизни я не хочу обременять себя обещаниями.

  Наступила тишина, под давлением которой я вся изъерзалась на сиденье, пока проводница не принесла горячего чаю. Делаю глоток и чуть горьковатый привкус обжог горло, заставляя меня чуть заметно поморщиться. Ситуацию спас молочный шоколад. Никогда не любила чёрный чай, но в поезде выбор небольшой, а есть очень хотелось, ибо завтрак прошёл мимо меня. Перекусив сладостями, я сама не заметила, как провалилась в сон, согреваясь лучами солнца, проникающие в купе сквозь маленькое окошко. Мне ничего не снилось, чувство, будто сделали наркоз – вот я в сознании и в следующую секунду открываю глаза, и часть дня обошла меня стороной.

  -Мы приехали, Ника,– оповестила меня тётя, когда я устало протирала глаза. Голова ужасно болела, что и требовалось ожидать после диких рыданий, которые не в силах была сдерживать.

  На улице было темно, чуть ощутимо на кожу приземлялся дождик, что было для меня радостью после нескольких часов духоты. Поднимаю голову, позволяя холодным каплям приземлиться на моё лицо, приоткрытые губы, впитаться в волосы.

  -Мы идём?– улыбнулась Надя, взяв меня за руку,– Боюсь, ещё немного и дождь усилится.

  Слова тёти были пророческими. Начался настоящий ливень, даже о голову с болью для нас ударялись маленькие льдинки, заставляя с криками бежать под первую попавшуюся крышу. Дождь шёл около получаса, которые мы провели около закрытого магазина среди ещё нескольких 'пострадавших' от ненастной погоды. Такими темпами – то прячась от дождя, то идя ему напролом, мы добрались до дома промокшими, уставшими, с одной лишь потребностью – принять душ и лечь спать. Спальный район ничуть не изменился со времени моего отъезда: всё те же ухоженные особняки, сады; всё тот же домик, в котором я провела своё детство. Наверное, ожидала каких-либо перемен, но ничего кардинального не произошло, разве только ближайшие наши соседи решили покрасить забор, и запах краски распространился по всему району. До дома я дошла с не прерываемым чиханьем и с красным носом.

  -Ты очень аллергена,– сочувственно сказала Надя, закрывая дверь дома,– Может, сходим с тобой к врачу?

  Я остановилась на полпути к своей комнате. Нехорошее предчувствие защемило сердце, но смогла не выдать свои эмоции:

  -К врачу? К какому врачу?– подхожу ближе к тёте, нежно касаясь её руки,– Ты хочешь снова записать меня на приём к психологу?

  -Нет, Ника, нет,– закачала она головой, широко распахнув глаза, будто мои слова шокировали её,– У тебя же всё хорошо? Ничего не мучает?

  -У меня всё хорошо. В Сочи панических атак не было,– пожимаю плечами,– Наверное, так на меня влияет морской воздух. Ты точно не записала меня на приём?

  -Если тебе этого не требуется, то точно.

  Пожелав Наде спокойной ночи, я всё-таки добралась до своей комнаты, где приняла душ, попутно смешивая тёплую воду с солёными слезами, неожиданно хлынувшими из глаз. Не хотелось выходить из ванной, ложиться в холодную постель, в которой крепкие руки не обнимут, мягкие губы не поцелуют. На свой ужас, стоило только коснуться мокрой головой подушки, разревелась с новой силой, обнимая несчастное одеяло двумя руками, будто оно могло заменить зеленоглазого. Может, он был прав, и я эгоистка? Ведь мелькнувшая в моей голове мысль: 'А может, он также несчастен, как я сейчас?' могла прийти только эгоистке, не терпящей страдания в одиночку. Мелодия дождя, грома помогла мне уснуть этой ночью, а утро встретило ярким солнцем и голубым небом, будто вчерашнего града и не было.

  -Доброе утро,– улыбнулась я, присаживаясь за стол, с любопытством рассматривая содержимое своего завтрака,– Ты сегодня рано встала. Почему?

  Надо пожала плечами, присаживаясь на ближайший стул и рассматривая меня, как новую гостью в доме:

  -Без тебя так непривычно было,– призналась она, а у меня к глазам вновь подкатили слёзы.

  'Ты виновата!– кричало всё внутри меня,– Ты заставляешь её страдать!'

  -Ну, теперь же я дома,– подцепляю вилкой оладушек, с наслаждением макая его в вазочку с вареньем,– Как я соскучилась по твоей выпечке!

  -Надо думать, тебя те путём не кормили.

  -Они хорошие ребята, Надь,– её пренебрежительное 'те' задело меня, я даже перестала жевать и отложила вилку,– Я не голодала и была всем довольна.

  -Прости,– тётя опустила голову, сжимая в пальцах маленькое полотенце,– Я обещала, что мы обо всём забудем, ведь так? А выходит сама и напоминаю.

  -Всё отлично,– выдавливаю улыбку, в которую Надя не поверила. Аппетит пропал, оладушки уже не казались столь манящими своим ароматом и загорелой коркой.

  -Можно последний вопрос про...,– Надя откашлялась,– Хороших ребят.

  Киваю, готовясь встать на защиту друзей, уж за Катю не ручаюсь, но Саша и Антон не заслуживают критики со стороны моей родственницы.

  -Тот парень, в которого ты влюблена...

  -Александр,– подсказываю я, но судя по её взгляду, этого не требовалось, ибо имя она всё равно не собиралась запоминать,– Я не просто влюблена, я его очень сильно люблю.

  -Конечно,– поспешно отмахнулась тётя, а я испугалась за полотенце в её руках, уж настолько оно было скручено.– Ты с ним встречалась? Это он писал тебе письма?

  -Да,– киваю, вставая из-за стола,– Я с ним встречалась, вернее встречаюсь, и он писал мне письма, которые ты помяла.

  -Это не какая-нибудь драгоценность,– скривилась на мои слова Надя.– Такие картонки в ближайшем ларьке за пять рублей купить можно.

  Поражённо смотрю на тёти, стараясь уловить в её словах хоть долю злой шутки, но она была серьёзна:

  -Никогда не замечала в тебе столько цинизма,– теперь в моём взгляде читалось отвращение,– Неужели ты такая?

  -Какая, Ника?– закричала тётя, тут же прикрывая рот рукой,– Они испортили тебя! Разве раньше ты могла себе позволить бросаться такими словами в мою сторону? Мне тошно думать о том, что этот парень прикасался к тебе, так ещё при мне! Постыдился бы, но нет! И ты такая же стала! Быстрым шагом выхожу из кухни, в коридоре натягивая на ноги босоножки на приличном длиной каблуке: