Текст книги "Призрак оперы или любовь художницы (СИ)"

Автор книги: Lidia2648

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

– “Я не дома… Я по-прежнему осталась в прошлом…”

Своё удивление я не смогла скрыть. Жири-старшая кинула на меня взгляд, предупреждая, чтобы я не опаздывала. А Мэг, чуть испугавшись за меня, подошла ко мне и поинтересовалась моим состоянием.

– Н-нет, Мэг… Всё х-хорошо… – пробормотала я, опустив голову и сжав кулаки.

– Амели, – блондинка присела на край кровати и взяла моё лицо в свои ладони, – Не скрывай от меня ничего. Я могу помочь тебе или-

– Мэг, – мягко перебила я, – Ты – моя самая лучшая подруга в мире, и ты это знаешь. Я ничего не хочу скрывать от тебя. Мне просто приснился странный сон… Странные сны. Не беспокойся, – я ободряюще улыбнулась.

– Ох, Амели, это и заставляет меня волноваться! Если что, всегда проси помощи. Я обязательно помогу тебе.

– Хорошо, обязательно попрошу, если она понадобится, – украдкой, я перевела взгляд на балетмейстера, которая смотрела в нашу сторону, – А-А теперь, давай поторопимся. Твоя мама очень строгая.

– В этом и заключается успех балерин в этой Опере, – хихикнула кареглазая, отойдя от меня и начав переодеваться.

– “Суровая жизнь делает суровых людей…”

Чуть позже, я переоделась в чистую одежду. Это было тёмно-серое платье с рукавами «чашечками», закрывающие руки, с боку которых были видны золотые пуговицы, тёмным ремешком на талии, жабо¹ из белых кружев с маленьким золотым медальоном на воротнике. Длина, судя по меркам этого времени, соответствующая. На ногах же у меня были тёмные туфли с небольшим каблуком и белые чулки. Не забываем про корсеты и панталоны! Без них вообще не принято ходить… А жалко. Губят себя женщины, губят. После, я пошла на завтрак, а оттуда, уже, и на своё рабочее место. Что удивительно, то это то, что я пришла раньше мсье Лео и Сиона. Ну, спасибо за это мадам Жири. Уже четвёртый день подряд она будит всех, заставляя без промедления вставать, собираться и идти скакать на сцене. Как только я подошла к тому стулу, где я вчера сидела и оставила свой фартук, я заметила запечатанный конверт. Меня словно молнией шандарахнуло.

– “Печать Призрака Оперы!?” – глядя на красную печать в форме черепа прокричала я про себя.

Я решилась прочитать письмо. Дрожащими пальцами я вскрыла конверт и, присев на деревянный стульчик и вылупив свои глаза на листок бумаги, начала читать текст:

“Дорогая мадемуазель Амели.

Прошу простить меня за беспокойство и за то, что отнимаю у Вас Ваше драгоценное время. Я хотел бы лично поговорить с Вами о Вашем вчерашнем представлении, которое Вы устроили для меня и позволили в нём принять участие.

Я буду ждать Вас в полночь, в своей ложе №5 первого яруса.

Пожалуйста, не опаздывайте.

С уважением, Ваш П.О.”

– Простите… Что? Что это всё значит? – меня настигла яростная паника.

– “П.О.? П.О.! Блин, П.О.!! Откуда ты-то взялся на мою голову? А-а-а! Это моя кара за свои желания!”

С невидимыми слезами на глазах, я опустила голову.

– Значит, это он играл на скрипке, пока я пела, – бормотала я себе под нос, прикрыв свободной ладонью своё лицо, уперевшись рукой с письмом в бок, – Ложа №5, значит…

Я чувствовала стыд. Абсолютно чистый стыд. Я стесняюсь петь перед публикой и даже одним человеком. И это мне в новинку, что я даже не знаю, что делать. Взрослая девка, а веду себя, как ребёнок какой-то.

Где-то вдали я услышала шаги. Определённо, сюда шли два человека. Я не могла расслышать про что они говорили, но в их речах было разочарование. Одев на себя грязноватый фартук, я сунула в письмо в конверт, а потом положила в карман фартука. И быстро села на стул, сложив руки на коленях, изображая ожидание.

– Амели? – ошарашенно спросил Сион, подходя ко мне.

– Ох-ох, неужели, наша Амели впервые пришла раньше обычного? – посмеиваясь, проговорил мужчина, встав напротив меня. – Ты всегда была такой медленной.

Увидев моё негодование на лице, учитель поспешил добавить:

– Я очень рад, что ты, наконец-то, повзрослела, Амели.

– “Ну, это я уже точно поняла”.

Я просто с натянутой улыбкой сидела и наблюдала за этими двумя, при этом, черкая карандашом в захваченном мною альбоме из тумбы. Некоторую тишину решил нарушить мсье Лео, обратившись ко мне со странной новостью. Премьеру «Ганнибала» решили отложить на следующий день, так как публика была шокирована одной новостью. «Ля Эпок» уже успел разместить своих репортёров по всему Парижу. Именно эту французскую газету я и попросила у Лео, которую он мне вручил, доставая из огромного кармана пыльного фартука на себе.

“Знаменитая примадонна, Карлотта Джудичелли, была вышвырнута из Оперы-Популер! На Ла Карлотту свалился задник-шалун! Какой раз он падает на рыжую итальянку? Бедняжка, уже третий год подряд предмет сцены падает на неё. Новые импресарио не смогли убедить мадемуазель Джудичелли остаться в театре. А «Ганнибал» решили перенести на следующий день! Интересно, вернётся ли синьора на сцену? И кто сможет заменить и стать дублёршей Ла Карлотты? Увы, мы не знаем этого. Но, поговаривают, вместо Ла Карлотты будет какая-то танцовщица. А разве у танцовщиц есть голос? Многие думали, что они только могут кружиться, да ноги повыше задирать”.

– И что же напечатали наши прекрасные редакторы из «Ля Эпок», Амели? – спросил у меня парень, подойдя поближе.

– Про Оперу. «Танцовщицы только могут кружиться, да ноги повыше задирать», – недовольно с пищящим голосом процитировала я последнюю строчку статьи, свободной ладонью жестикулируя подобие рта.

– Как будто им больше не о чём писать. Те ещё дураки. Кто этот «Эпок» вообще читает? – с усмешкой, с таким же раздражением, произнёс Сион, скрестив руки на груди.

– Если ты не в курсе, то все круги высшего общества танцуют под любые записи этого мусора, веря в абсурдную фальш. С первых строк и так ясно понятно, что эта чёртова газета преувеличивает действительное, а те, кто отвечает за текст, драматизируют. Это так…

– Та-а-ак?

– Ужасно… – недовольно тише ответила я, скомкав бумагу в пух и прах.

– Эй, а вас ничего не смущает, господа критики? – наконец решил вмешаться мсье Лео, кинув на нас неодобрительный взгляд.

С грустным вздохом, мы взялись за свои обязанности. Сион склеивал куски картона, пришивал ткани, вырезал определённых размеров и форм тот же картон… Причём, делал он всё это так сосредоточенно, словно и не слышал никого и ничего. Видно, Сиону нравится его работа. Я же сложила краски подле себя, сев на пол, и, когда мой друг подавал мне куски картона, я раскрашивала их разными цветами. Это новые атрибуты для последующих постановок, о которых, перед своим уходом, нам сказал учитель. Каждый из нас думал о своём.

***

12:10.

Так мы и провозились до долгожданного обеда. Мой живот требовательно заурчал, предупреждая меня о необходимости положить себе в рот ложку какой-нибудь еды. Нас позвали в столовую. Я любила обеденное время, ибо это был тот промежуток времени, за которым ты можешь отдохнуть и набраться сил. Не могу сказать, что я была трудоголиком. Это смотря какую профессию выбирать. Мой данный статус – второй помощник художника-декоратора – меня вполне устраивает. Я большего и не требую. Вот и сейчас, я жадно уплетаю тарелку свежего супа с вкусной булочкой без начинки. Закончив с трапезой, я встала со стула, взяла опустошённую посуду и двинулась к стойке, откуда и уносили грязные приборы. Сион уже ждал меня, ведь наелся чашкой чая и пару круассанов. Но, двигаясь к нему, я заметила странный огонёк в его глазах. Он смотрел на меня как-то… Зловеще и испуганно? Приблизившись к юноше, тот резко встал, взял за руки и поволок из тёплого помещения.

– Что это ещё за «представление»? О чём это? Говори немедленно! – стальным голосом произнёс напарник, когда отвёл меня за угол, да и себя тоже, подальше от посторонних глаз.

Сион повертел перед моим носом тот самый конверт, только уже раскрытый. Гадёныш, успел же почитать его. А как, собственно, очутилось это письмо в его руках? Неужели, у меня в фартуке ненадёжные карманы и дырки? Ладно, разберёмся с этим позже. Я быстро опомнилась и схватилась за бумагой мёртвой хваткой. Но брюнет не особо горел желанием поддаться мне. Я глубоко вздохнула, смягчив свой рассерженный взгляд. Мне пришлось рассказывать всё. Рассказать, что ночью я пела на сцене, окутанной тьмой; услышала звук скрипки, но продолжала петь; а на следующий день заметила письмо от него. Мозг Сиона, почему-то, действовал слишком медленно, ибо до него только спустя 2 минуты дошло.

– Ты собираешься идти? Это ведь очень опасно!

– Почему опасно? – спокойно спросила я, в отличии от бушевавшего от волнения своего друга.

– У тебя с памятью проблемы, Амели?! – вспыхнул парень, но обдумав свои слова, чуть убавил тон и продолжил: – Никто не смеет перечь ему. Один из директоров Оперы не хотел платить деньги Призраку. Так на следующий день Призрак испортил все декорации, над которыми наш мсье Лео старался!

– Всего-то? – я подняла свою бровь, скрестив руки на груди. – Я действительно хочу пойти. Мне очень интересно, что может выйти из этого. Прошу, не лезь в это дело. Ты – мой друг. Я не хочу подвергать своих друзей опасности. И тебя в том числе.

– О-ох, ну, хорошо… – со вздохом сдался Сион. – Но если ты подвергнёшь себя опасности со стороны Призрака, то я без колебаний пойду в полицию!

– Ладно, хорошо. Я постараюсь, чтобы ты не подхватил себе лысину от обеспокоенности, папаша, – ответила я, по-доброму ухмыльнувшись.

После нашей маленькой дискуссии по поводу письма, напарник отдал мне конверт и мы с ним отправились к своему рабочему месту.

***

22:03.

Мы проработали до самой ночи. Солнце уже не светит. Её место заняла серая луна, украсив город любви своим светом и маленькими звёздочками. Я завершила кистью последние штрихи и отложила всё в сторону. А потом я и вовсе пошла в дормиторий. Для встречи с Призраком ещё много времени, так что, мне бы не помешало сейчас чуть-чуть отдохнуть и успокоить свои мысли. В комнате я переоделась. К моему счастью, меня никто из тех высокомерных девок не трогал, что шло мне на руку. Сидя на кровати Мэг, мы вели душевную беседу, на которую никто не обращал большого внимания.

– Амели, а ты когда-нибудь любила?

– Любила? Нет, я не припомню такого… А что такое? Что-то случилось с тобой, Мэг?

– Нет, просто… Ты видела виконта де Шаньи? Кристина так смотрела на него, но он не заметил её. А ведь они, по рассказам Кристин, довольно долго знакомы. Что ты думаешь об этом?

– Ну-у… – я слегка призадумалась. – Виконта представили как раз тогда, когда проводилась репетиция. Это значит, что он пришёл не во время. Он, можно предположить, не хотел мешать и покинул Оперу. Тем более, у де Шаньи та ещё проблемная черта.

– Проблемная? А это какая?

– Знаешь, что виконт служит в морском деле?

– Серьёзно?!

– Да. Его брат, граф Филипп де Шаньи, тот ещё распутный человек. В отличии от женщин, мужчины в роду Шаньи слишком далеко распускают свои руки. Даже если ты этого не знала, я уверяю тебя, такая семья на самом деле существует.

– Боже мой, а Кристина об этом знает?

– Я не могу быть уверена на этот счёт. Думаю, она не могла знать этого. Тем более, эти голубки могли бы только щебетать о том шарфике, не более.

– А откуда ты знаешь о шарфике?

– Нечаянно услышала, как Кристина разговаривала с тобой, когда виконт уходил.

– Ясно. А ты бы хотела любить, Амели?

Меня словно током шарахнуло, да, снова. При одном слове о любви меня сразу тошнит.

– Любить? – я опустила голову, погружаясь в своё детство, которое было у меня в том мире, и после недолгой паузы я продолжила: – Ты думаешь, я смогу любить? Или, полюбить кого-нибудь? О, Мэг, такой человек, как я, не знает и значения слова «любить», чего уж говорить о самом его действии…

– Но почему же?

– Всё дело в моём детстве… – грустно начала я. – Думаешь, сможет ли полюбить маленькая девочка, брошенная в детдом? – я грустно улыбнулась. – Я… Боюсь мужчин и саму любовь. Боюсь, ведь мой отец бросил меня и маму. Нет, не боюсь… Точнее, презираю. Я презираю всех мужчин на свете, даже если этого и не видно. Мне неприятно находиться рядом с мужчиной. И ты ещё говоришь о любви?

Между нами возникло молчание. Жири отвела свой обеспокоенный взгляд в сторону, сжимая мои ладони. Когда-нибудь, я всё же смогу рассказать причину моего беспокойства насчёт мужчин.

– Прости меня, Амели. Я даже и не думала об этом…

– Всё нормально, Мэг. О, смотри, сколько времени! Думаю, нам уже пора спать, ведь завтра пройдёт премьера «Ганнибала».

– Да, конечно. Спокойной ночи, Амели.

– И тебе того же, Мэг.

***

23:50.

Я дождалась того момента, пока все уснут. Хвала Богам, мадам Жири всех уложила своим нравом в постель и удалилась. Тихими шагами, абсолютно без обуви для большего эффекта, я отправилась в путь. Я прихватила с собой маленькую свечку, ладонь чуть закрывая её от яркого свечения. Так, коридоры, поворот в угол, дальше идти прямо, подняться по парадной лестнице наверх. Очутившись рядом с дверью той самой ложи, я тяжело вздохнула. Волнение побороло мой здравый смысл.

– “«Ложа №5 первого яруса предоставляется в распоряжение Призрака Оперы на все представления»…” – вспомнила я, прежде чем повернуть ручку двери.

Я вошла. Особо здесь ничего не выделялось: маленький столик по середине, по бокам которого стоят лишь четыре кресла; красные бархатные шторы, две колонны по бокам маленького «помещения»; маленький светильничек за шторкой и настенное зеркало. Одно «но» – здесь было до жути темно. Я опустила свою руку, которой загораживала свечение. Всё равно ведь все спят, а тут так темно. Я осмотрела ложу и подошла к парапету ложи. Вроде, это так называется. На неё я уже положила свечку посмотрела вниз. Мне открылся большой зрительный зал, с правой стороны которой хорошо видна сцена. Правда, если смотреть с левой, то можно увидеть одну оркестровую яму, что было не очень удобно. Сама ложа расположена с левой стороны от сцены. Сердце билось, отзываясь звоном в ушах. Я прикрыла глаза и глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

– “Красиво очень, хоть и темно…”

– Вам нравится вид отсюда? – раздался голос со стороны колоны.

– “Какой прекрасный голос…”

Я уже начала медленно поворачиваться, открыв свои глаза, как сразу меня остановил тот же мужской баритон:

– Не поворачивайтесь. Я не хочу, чтобы Вы видели меня, мадемуазель.

Я не стала спорить и повернула голову в сторону сцены.

– Вы хотели поговорить со мной, мсье Призрак? – спросила я, сложив руки вместе.

– Да. Мне хочется узнать: где Вы научились так петь? Голос у Вас сильный, но поработать над ним никак не помешает.

– Я люблю петь. Но если у Вас есть предложение поставить меня на сцену, то, простите я отказываюсь. Мне удобно петь только для себя, а не для кого-то другого. Я предпочитаю работать с красками и кистями, нежели разводить руки в стороны, исполняя разного рода песенки.

– Вот как… Жаль. Но, хочу заметить, Ваша работа достойна похвалы. Фон получился оригинальным, даже со своими умениями не смог бы так сделать.

– Вы льстите мне, мсье, – моё лицо сразу преобрело красноватый оттенок, – Я только учусь. А Вы вчера великолепно сыграли на скрипке. Прежде, я ещё не слышала такой искусной игры, – сказала я со всей искренностью в своих словах, – Надеюсь, я смогу ещё услышать что-то в Вашем исполнении.

– Вы тоже мне льстите, мадемуазель, – Призрак пытался держаться на спокойной волне как голосом, так и интонацией, – Думаю, что у вас к завтрашнему дню всё готова, ведь будет петь Кристина, – теперь великий Призрак Оперы чуть смягчил тон, когда проговорил то заветное и любимое имя.

– Почти. Не волнуйтесь, всё будет готово, – чуть приуныв, ответила я, но не подавая этому вид.

Я не сдержалась. И, всё-таки, резко повернулась. Я не знала конкретно в каком месте находился он, из-за чего я опустила голову, глазами упёрвшись в пол.

– Мсье, простите, что я кажусь такой вульгарной, но позвольте я хотя бы узнаю имя столь прекрасного музыканта в Вашем лице? – спросила я, сжав ткань своей длинной кофты, которую я одела на сорочку.

– Боюсь, что не могу Вас просвятить в это, мадемуазель. Но, я могу беседовать с Вами, если Вы не будете против, – баритон не терял своей стойкости и спокойствия.

– Хорошо, я не против. Когда мы сможем встретиться?

– Не беспокойтесь, я дам Вам знать.

– Прошу, не присылайте мне письма. Из-за того, что конверт выпал из моего кармана, мой друг не спокоен. Я предлагаю Вам встретиться в этом же месте и в это же время через два дня. Как Вам?

– Хм… – Призрак задумался. – Я согласен на это. Учтите, что никто не должен знать, куда Вы уходите.

– Конечно, я постараюсь это скрыть.

– Отлично. До следующей встречи, мадемуазель.

– До встречи, мсье Призрак…

Раздался шорох, а за ним – тишина. Я подняла голову и потянулась за свечой. Посмотрев в несколько углов, я убедилась, что мужчина ушёл. С меня донёсся ещё один вздох.

– “Боже, до чего этот голос прекрасен. Интересно, а колонны и правда пустые, как было в романе?”

Что ж, моя задница с лёгкостью тянет мой мозг за собой, сверкая пятками. Я подошла к колонне, подложила ухо и стукнула по поверхности.

– “Леру, как не хорошо врать своим читателям! Она же самая натуральная – из мрамора! За что ты так? Я уже надеялась на хоть одно чудо, а ты…”

Я выпрямилась и снова посмотрела по сторонам.

– “Хорошо, с колонной разобрались. Но как же он мог проникнуть сюда? Должен быть потайной вход”.

Я пошарила возле стен. Ничего. Тогда, я решила посмотреть углы, где находятся колонны. Именно в одной из них, стен, я нашла дубовую дверь с маленьким круглым окошком.

– “Здесь есть дверь?”

Я не сразу, но заметила золотую табличку на двери, которая твердила: «Вентиляционная шахта», отчего на меня накатилась бомбёжка по этому поводу:

– “Шахта? Серьёзно!? Призрак, это банально! Ну, других вариантов у меня нет, ведь больше проходов я не увидела, а между ложами стоит тоненькая стеночка… Вполне можно считать это потайным ходом. А я снова надеялась на чудо, которое не сбудется”, – уже окончательно приуныв, с невидимым слезами на глазах я покинула ложу, прикрыв её дверь за собой.

Но, я услышала за своей спиной тихий смешок. Я посчитала его своей очередной фантазией, которой способствовал прекрасный и, местами, жуткий мрак. С разочарованием, мои ноги поплелись в дормиторий по холодному полу, пытаясь не создавать ни единого шороха.

========== Глава 5. Выступление и пропажа Кристины. ==========

Veni, vidi, vici

«Пришёл, увидел, победил»

– Гай Юлий Цезарь, 47 год до н.э.

***

3 июля, 1870 год.

13:09.

Следующий день наступил совсем незаметно. Я и Сиан успели доделать декорации как раз к обеду. Скажу честно, это очень утомляет: то колени заболят, то рука дёрнется, то ещё какая-нибудь часть тела отвалится. Ну, раз взялся за дело – делай его до конца. Больше поручений наш учитель нам не дал, а значит…

– Выходной? – выставив свои глаза пятью копейками, спросила я.

– Да. Вы оба хорошо справились с такой важной задачей. И, к тому же, вы усовершенствовались не только в навыках, но и в стойкости, – с лёгкой улыбкой ответил мсье Лео.

– В каком смысле «в стойкости»? – не поняв, вякнул Сион.

– “А, Вы, мсье, про то, что мы тут до полночи просидели, да?”

– В прямом. Вы тут до полночи просидели – я видел. Ты, прям, с ног валился, а Амели как огурчик была. Ладно, не буду мешать вашему отдыху.

И брюнет ушёл из кулис, оставив нас двоих.

– А-ля ангел, – чуть рассмеялась я.

– А ещё он так это сказал.

– Прям нарадоваться нельзя. С небес на землю, походу, спустился.

– Не буду отрицать.

Я медленно встала и потянулась. Уже с утра я нахожусь на ногах, а точнее, на коленках и рисую, рисую, рисую. И раскрашиваю, к тому же. Сегодня будет премьера «Ганнибала», где наш а-ля ангел под номером два будет петь своим чудным голосом. Надеюсь, вы поняли, о ком я говорю.

– Куда-то собираешься? – задал вопрос напарник, «став» уборщицей на несколько минут для того, чтобы убрать мусор после себя.

– Да. Не хочу зря тратить этот день, – попутно складывая банки с краской говорила я, – Сегодня мне нужно много чего поделать.

– Например?

– Ну… Порисовать?

***

14:51.

Я, не теряя своё драгоценное время, «вышла на охоту».

– “Так, а вот и моя первая цель”.

Так называемой целью оказался и без того измученный мсье Рейер, который объявил о небольшом перерыве для оркестра. На носочках подойдя к немолодому джентльмену сзади, я сдержала смех и негромко поздоровалась:

– Здравствуйте, мсье Рейер.

Бедняга, аж передёрнулся. Ой, так это ж я его так… Ладно, хорошо.

– А, э, извините пожалуйста, если напугала Вас… – неловко добавила я.

Мужчина с вылупленными на меня шарами посмотрел в мою сторону.

– Д-добрый день, мадемуазель. Ничего страшного, я не сильно перепугался, – ответил с дрожащей рукой хормейстер.

– “Ага, конечно. Вы, наверное, чуть на люстру не прыгнули от страха”, – чуть сделав шаг назад, сами-знаете-из-за-чего, подумала я.

Другие отдыхающие парни и мужчины, что состояли в оркестре Оперы, посмотрели в нашу сторону. Один из них даже легонько присвистнул, обведя своим взглядом мою фигуру.

– “Все мужчины на одно лицо. Послать бы его подальше…”

– Вот как? У меня есть вопрос к Вам, мсье, – я чуть улыбнулась.

– “Не бойся, белочка, я не серый волк”.

– Что ж, задавайте.

– Хм-м… Мсье Рейер, что Вы думаете о Призраке?

Сразу видно, что этому старичку седеть уже некуда, так как таковым он уже и является.

– О, боже, мадемуазель Бонье! И Вы об этом! Мне некогда наблюдать за вашими призраками! – махнул своими руками хормейстер, скривив лицо. – У меня и без этого целый оркестр дураков, куда я ещё и Призрака потяну? – и мужчина достал свой белый платочек, вытерев капли пота на своём лбу.

Недовольство Рейера можно понять. Команда оболтусов, да ещё и эта рыжая «птичка» со своим голоском. Устал, бедняга. Ему бы пора на пенсию выходить.

Я сделала несколько шагов назад, спрятав руки за спиной. Всплеск эмоций этого мужчины мне не был нужен.

– Н-ну, раз Вы так настаиваете… Желаю удачи Вам и всему оркестру! – протороторил мой рот и я сию же секунду удалилась от музыкального оркестра.

– “Лучше спрошу кого-нибудь другого”, – отметила я с нервной улыбкой на лице.

***

Прошло некоторое время. Я успела расспросить о Призраке ещё нескольких сотрудников театра. Конечно, у всех были разные точки зрения по поводу местного «монстра». Кто-то боялся его, кто-то относился к нему нейтрально, а кто-то и вовсе недовольно закатывал глаза и скрещивал руки на груди. Хорошо, я сделала это.

– “А что дальше? Я не хочу сидеть в комнате и смотреть в окно «в ожидании принца на белом коне». Может, порисовать?”

Согласившись с этой мыслью, мои ноги направили меня к трудоголику Лео. Я же попросила у него краски, кисти и холст с мольбертом. Учитель, конечно, дал, но предупредил, что одна часть моего жалования будет вычтена. Я не стала спорить. Мне, как-то, было и не до денег. Главное – это творить, творить и ещё раз творить!

***

Ночь, когда я тайно спела на сцене, мне очень понравилась. И это не только из-за того, что я встретила того самого «П.О.». Нет. Вид со сцены – отдельное произведение искусства.

– “А нарисую-ка я зрительный зал и саму сцену”, – решила я.

Ну, и понеслась-поехала. Кисть медленно скользила по твёрдой поверхности, оставляя после себя красочные и тёмные линии. Но, сначала, до неё были вычерчены серые линии остро заточенным простым карандашом. Я и не заметила, как пролетело время и настал вечер премьеры.

***

Грусть-печаль, печаль-грусть.

– “А я ведь только успела нарисовать сцену”.

И, действительно. Сцена – это тебе не потолок с белой штукатуркой. Площадка содержит в себе очень много мелких и сложных деталей.

Сейчас я стояла за кулисами, наблюдая за представлением. Я пришла раньше, чем Кристина начала свою партию. Не одна я наблюдала за движениями актёров – балерины и балеруны, а также другие работающие Оперы не отрывали глаз со сцены, при этом оставаясь незаметными для аристократов в красных бархатных сиденьях. Я просто не могла оторвать свой взгляд от Дае.

– “А она была всего лишь массовкой до того, пока Карлотта не ушла…”

Но, о чём я пожалела, мои глаза невольно посмотрели в сторону пятой ложи. Я слегка вздрогнула.

– “Там кто-то есть!”

Свет, падающий на сцену, позволял разглядеть небольшой силуэт. Фигура была высокой, хорошо сложенная, в непримечательном смокинге на фоне которой гордо красовалась белая маска, прикрывающая половину лица неизвестного.

Но вот что за чудо: из-за чего мне показалось, что его взгляд поставил свой флаг именно на мне.

Естественно, мне стало не очень комфортно. И я быстро отвернула свою голову, пытаясь смотреть на пляшущих актёров.

В этот момент зазвучал её голос. Ангельский, словно просящий о чём-то, голос. Ноты из её ротика вырывались одна за другой.

– “Прекрасно… Нет, божественно!”

Но вот несколько минут, и песенка закончилась. Точно так же, как и любая другая сказка. Многие из служащих в Театре чуть ли не рыдали друг другу в плечо, говоря, что в Кристину вселился сам Аполлон. Ну, и я была в их компании. Голос реально был очень крутым, я даже начинаю завидовать ей. Весь зал заполнился громкими и оглушающими аплодисментами с овациями – все кричали имя выступавшей девушки, даже мы.

***

В зрительном зале стало совсем тихо.

– “Наконец-то, все зрители ушли”.

Я была не против помочь рабочему персоналу с уборкой, так как день подходил к концу, а мне нечего было делать.

Краем глаза я успела заметить, что к сегодняшней звезде в лице Кристины Дае идёт молодой человек. В его руках блистал большой букет цветов.

– “Не впустят тебя к ней, дорогой”, – думала я, начав незаметно наблюдать за центральным персонажем №2, то есть, за Раулем.

И, как ожидалось, виконта не впустили.

– “Ладно, пусть сами там разбираются”.

Пролетело некоторое время. Я закончила со своей услугой «мадемуазель в помощь» и решила слегка прогуляться.

– “Я всего лишь глазком взгляну на них. Ни меньше, ни больше”, – с такими мыслями, я встала недалеко от двери гримёрной певчей птички.

– “Что ж вы такие громкие? Вас даже на расстоянии в несколько метров слышно. При чём, комната-то прикрыта”.

И правда, де Шаньи и Дае о чём-то громко ссорились.

Кристина рассказала виконту, что обрести голос и спеть ей помог Ангел Музыки. Но Рауль, как и в фильме, не поверил своей возлюбленной и решил, что над ней кто-то зло шутит. После этих слов, птичка Дае (будем её называть так) выпроводила его за порог.

– “Аж противно смотреть на все эти разборки”.

Меня пробила дрожь. Похожий разговор был и у моих родителей. Когда мамо́н узнала, что отец нашёл себе любовницу, то начала с ним ссориться. С тех самых пор, я не переношу разного вида разбирательства.

– “Придурок… Мог и вообще не встречать её. Маме было бы лучше без тебя”.

К моим глазам начали подступать слёзы.

– “Нет, надо держаться… Держи всё в себе”.

Эта глупая привычка хранить в себе всю боль передалась мне от этого козла.

– “Ненавижу тебя, просто ненавижу. Как и всех мужчин. Все они одинаковы”.

Подавив желание расплакаться, я быстрым шагом направилась в дормиторий.

***

Вернувшись в пустую комнату, я продолжила рисовать.

Моих сил хватило лишь на то, чтобы дорисовать сцену и себя, стоящей на ней.

– “Неплохо вышло, неплохо… Ладно, на сегодня хватит”.

В спальную комнату паровозиком начали проникать уставшие балерины. Слава богу, я успела спрятать мольберт с картиной и красками за тумбу. Никто не должен заметить этого.

Зевнув, переодевшись и чуть поболтав с Жири-младшей, я окунулась в крепкий сон.

***

На следующий день Опера-Популер была перевернута с ног на голову. Как думаете, из-за чего? Правильно!

– Кристина пропала!

– Ох, боже, Кристина!

– “Хорошее начало дня, не поспоришь”

Все мы обыскали всю Оперу, но так и не нашли исчезнувшую Кристину.

***

Эх, какая морока. Спустя ещё один день, мадам Жири объявила, что Дае вернулась и сейчас отдыхает. Директора облегчённо вздохнули.

Однако, всё было бы спокойно, если бы мина мсье Рауля не выражала беспокойство и страх.

– Мсье, что-то случилось? – решила поинтересоваться я.

Мы немного прогулялись по Гранд-Опере и присели.

– Нет, не бойтесь, мадемуазель Бонье… – в глазах виконта читалась буря эмоций.

– Можете выговориться. Я смогу послушать Вас.

Спустя некоторое молчание, он ответил:

– Меня беспокоит похищение Кристины. Она так легкомысленна, а я так переживаю за неё…

– Я понимаю Вас, виконт. Можете не волноваться так сильно, – сказала я, пытаясь взбодрить грустного Рауля, и улыбнулась, – Вы ведь её любите, так ведь?

– Да.. Я подружился с ней, когда она была ещё моей крошкой Лотти.

– Я думаю, что и она Вас любит. Когда мадемуазель Дае выступала на сцене, я заметила, как она смотрела на Вас таким влюблённым взглядом…

– “Что я даже позавидовала ей.. Так, успокойся”

– Вы так думаете, мадемуазель Бонье? – в глазах блондина появилась надежда, с которой он посмотрел на меня.

– Конечно. Главное – не переживайте. Дождитесь, и она сама всё Вам расскажет.

***

С момента небольшой беседы с де Шаньи прошло два дня. Ничего фантастического не было, все спокойно работали.

Но, на душе мне всё равно было неспокойно. Я начала замечать, что Кристина какая-то странная и беспокойная.

– “Не буду вмешиваться. Всё равно прибавлю хлопот”.

Освободившись от своих рабочих обязанностей, я продолжила работу над своей картиной и к концу дня я закончила раскрас своего шедевра.

– “На сцене стоит молодая девушка и поёт, а за кулисами виден человек в чёрном, что держал скрипку, играя на ней.. Очень хорошо получилось”

Улыбка сама появилась на лице, а моя картина была завершена.

***

На часах пробила полночь. Я уже была в ложе Призрака и ждала самого его владельца.

– Вы и сегодня оказались быстрее меня здесь, мадемуазель, – резко констатировал Призрак факт.

– Вы правы, мсье. К меня есть к Вам вопрос, – произнеся это, я посмотрела на потолок зрительного зала, – Могу ли я увидеть Вас?

– Нет… Я никогда не покажу Вам своё лицо, – чуть строже ответил Фантом.

– Тогда.. Хотя бы имя. Я не прошу Вас выйти в свет, но скажите хоть имя.

– Хорошо, – вздохнул мужчина, – Эрик. Меня зовут Эрик… Если Вы хотите посмотреть на меня – смотрите, только один раз.

Я чуть смутилась. Всё же, это было неожиданное заявление, но оборачиваться я не стала.

– Мсье Эрик, спасибо, что доверились мне. Я не буду торопить Вас. Может, когда-нибудь, я увижу Вас, но не сейчас.

– “Наверное, он хочет уйти… Не буду его останавливать. Только…”

– Спасибо Вам. Сможем ли мы снова встретиться?

– Как того пожелаете, мадемуазель. Я тут почти всегда.

После этих слов, зашуршала ткань. Это значит, что он ушёл.

– “Странное чувство… Приятное и необычное…”

Комментарий к Глава 5. Выступление и пропажа Кристины.