Текст книги "Администратор (СИ)"
Автор книги: Leka-splushka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)
====== Пролог ======
Скоро учебный год.
В Хогвартс приезжает Гарри Поттер. У Квиррелла в глазах бегущей строкой хвала Темному Лорду, десяток сов летит к Литтл Уингингу, сверток ждет своего часа в Гринготтсе, Пушок скоро сядет на цепь, осталось почистить библиотеку. И еще раз поговорить с мадам Пинс, намекнуть на увольнение, если она вдруг снова вздумает переместить книги о традициях и этикете из Запретной секции в общую. Вроде бы, мальчик не очень любит читать, но рисковать, тем не менее, не стоит.
Библиотекарь копошилась в секции Истории магии. Ну, так и есть! «Наставления юношеству, или Зерцало светлейшей магии» Доргобрауна Фигг и «Этикет» Эвелины Броклхерст уже стоят на полках. Прочая ерунда о Долге, Чести и Праве зависла рядом, и ожидает, пока подвинутся книги с мемуарами и описаниями гоблинских восстаний.
– Ирма, напомните мне...
– Но, Альбус! – Вскинулась пожилая волшебница, застигнутая, так сказать, на месте преступления. – Куда же их поставить в Запретной секции? Быть может, на полки с ядами? Или к менталистике? – Ирма помолчала, в очередной раз чувствуя свое бессилие что-то изменить. С каждым годом фонд библиотеки мельчал. То приказами Министерства, то личными распоряжениями Альбуса Дамблдора, полезные толковые книги сперва перемещались в Запретку, а потом и вовсе в личное хранилище директора. И если Дамблдор приказывал просто переместить, то министерские идиоты «взамен» присылали свой ни на что не годный мусор. Такими темпами скоро на полках мемуары Гилдероя Локхарта появятся! Мадам Пинс собралась с духом и выпалила. – Не раньше, чем Вы поставите подпись на моем прошении об увольнении.
В ответ только хитрый блеск из-под очков-половинок. Зря она надеялась припугнуть директора. Тот отлично знал, что Ирме Пинс, жестоко рассорившейся с родственниками еще когда она училась на пятом курсе Рейвенкло, некуда было идти (как, впрочем, и большинству персонала волшебной школы – очень удобно приказывать таким людям).
– Ну, подпись поставить не проблема, – с усмешкой сказал директор. – А куда деть книги – реши сама. Ты же у нас библиотекарь.
Скоро учебный год.
У художников в этом году конкурс был – четыре человека на место. Приятно. У автослесарей тоже аншлаг, а мастера им вот только что нашел. Как проклятая должность! Чуть не каждый год меняются люди. Но теперь все готово. Новый корпус открыли, успели-таки до начала года. Теперь все классы можно переводить в здание из бараков. Бумажная волокита с котельной закончилась, наконец! Года через полтора уже и запустить удастся, тьфу-тьфу. Пусть другие от ТЭЦ зависят и в варежках на уроках сидят! Здесь дети будут в тепле учиться. Бараки надо сносить… И на том месте хороший стадион нужен…
– Николай Егорыч, на адрес училища книжки прислали. В дар библиотеке.
Опять хорошо – библиотечный фонд пополняется чуть не каждые полгода!
– Наташ, а сама-то разобраться не можешь? Ты ж у нас библиотекарь, – директор комично приподнял белесые бровки. Настроение было приподнятым, хотелось шутить и петь. И совсем не хотелось работать.
– Да там подпись нужна Ваша. Ну и о размещении распорядиться.
– Ну, подпись поставить не проблема, – с усмешкой сказал директор. – А куда деть книги, реши сама. Ты же у нас библиотекарь.
Где-то что-то искрануло в мироздании,
перемкнули контакты,
змей Уроборос подавился своим хвостом.
Совпали с абсолютной точностью первые и последние фразы в рутинном абзаце книги жизни двух очень разных людей.
Зашелестели безумным веером страницы фолиантов. Директора, подхваченные вихрем нематериального, поменялись местами, а страницы с предначертанным стерлись.
Потому что не вправе чертить судьбу русскому человеку английские Мойры. И не могут спрясть жизнь англичанину русские Доля с Недолей.
====== Глава 1. Пробуждение ======
Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор проснулся ясным солнечным утром от храпа. На голове не было привычного и любимого колпака. Над головой не было привычного родного потолка с зачарованными звездочками. И спал он, кажется, в маггловской пижаме, а не в ночной рубашке. Проснулся Альбус от храпа не так, знаете, как бывало – всхрапнешь резко, да сам же от этого звука подскочишь и проснешься… Нет. Рядом с директором школы чародейства и волшебства «Хогвартс», Верховным чародеем Визенгамота, председателем Международной Конфедерации Магов, кавалером ордена Мерлина I степени и изобретателем двенадцати способов использования крови дракона (вместе с неким Фламелем, правда, но попробуйте найти в библиотеке Хогвартса сведения об этом самом Николасе), так вот, рядом с этим выдающимся мужчиной, по левую руку от него, лежала и всхрапывала помятая и взъерошенная со сна тетка. Внешностью она одновременно и пугающе напоминала Ирму Пинс и Арабеллу Фигг.
Застыв на секунду, мужчина прикрыл глаза. Если он надеялся их открыть и обнаружить себя в уютной маленькой спаленке, в обыденной обстановке – он надеялся зря. Кожей чисто выбритых щек – мои усы! Моя борода! – Альбус ощутил легкий ветерок, как если бы какой-то шутник перелистывал от края к краю перед его носом толстый фолиант. И от этого ветра «вспоминались» вдруг люди, даты и события.
Глупые маггловские события, которые никогда не могли бы произойти в жизни директора Хогвартса.
Странная учеба – не домашнее обучение до одиннадцати лет, а школа с шести. И идти от поселка до школы два часа в одну сторону. Что за дикость? И однажды – летом? В мае? – недалеко от поля встретил на обратном пути – оборотня? – А, нет, просто волка. Но стихийной магии не было. Были мужики с косами и лопатами. Прибежали на испуганный крик, отогнали зверя, а на следующий день приехали откуда-то охотники и устроили облаву на волков. После многие дети бросили школу. Но не он. Он закончил восемь классов, ПТУ и институт. И отзывается в сердце что-то такое… Он учитель… Странное чувство. Профессор трансфигурации Дамблдор такого чувства припомнить не мог. Не испытывал никогда? Или забыл?
А это что за черная полоса в жизни?
Лопата? Марш-бросок? Копать отсюда до обеда? А после обеда все закапывать? Советская Ар-ми-я?
Да даже ради Геллерта и Всеобщего Блага! Даже в Первую Магическую с Волдемортом! Альбус Дамблдор всегда был в штабе и только в штабе! Окопы и траншеи. Бррр! Чувство такое, как будто мозоли на руках появились. С чего вдруг так тепло вспоминать по именам всех сослуживцев? Откуда эти нелепые чувства?
Девятое мая, шумный город, де-мон-стра-ци-я (“Мерлин, и я тоже в этом участвовал?”), красивая солнечная девушка с воздушными шариками. “День победы Советской Армии – пФ! Что за чушь! Всем же известно, что войну с Гриндевальдом выиграли Англичане… Ну, при помощи союзников, конечно… Но не сказать, чтобы такой уж большой помощи. Спросите любого в Лондоне или Хогсмите. Да хоть в Лютном переулке! Везде вам скажут, кто победил на самом деле”, – возмущенно вскинулся победитель Гриндевальда. Но дальнейшие воспоминания заставили его забыть возмущение. Да что там, они просто повергли в ужас и ничтожество. Главным в воспоминании о демонстрации оказалась вовсе даже не Советская Армия, а та блондинка с воздушными шариками. Шарики улетели, а блондинка осталась. Мерлин! Свадьба! Рождение детей!!! ВНУКИ!!!!!!!
Альбус издал полузадушенный хрип, и женщина, лежащая рядом, тут же проснулась.
– Что? Сердце? Водички? – она заглянула ему в лицо. Он тоже пристально вгляделся: Светлана. Его жена. На ее щеке отпечаталась подушка, седоватые прядки волос спутались, зубы пока не почистила. И ему совершенно точно все это не снится.
“Надо выбираться отсюда. Для начала надо связаться с Минервой. А лучше – с Северусом”, – подумал Альбус, раздраженно отмахиваясь от женщины.
Николай Егорович Романов проснулся еще до рассвета от противоестественной тишины. Когда он осознал, что именно его разбудило, стало страшно до липкого пота, до останавливающегося сердца. Любимая жена не сопела и не всхрапывала. С левой стороны кровати вообще тянуло холодком, как от пустого не нагретого места. Значить это могло только одно – рядом не было никого ЖИВОГО. От выброса адреналина его резко подбросило вверх, рука зацепилась за бороду и вот уже уважаемый директор профессионального училища (им лично восстановленного из пепелища и разрухи), заслуженный руководитель и почетный педагогический работник лежит уткнувшись носом в пуховую подушку с клоком волос в кулаке и иррациональной обидой толком не проснувшегося тела за неоправданную и неожиданную боль.
Боль подтверждала – он не спит.
Обстановка кричала об обратном.
На потолке мягко перемигивались звездочки. Слишком странные, чтобы их существование можно было списать на гирлянды, фонарики и прочие чудеса электричества. Кровать была старинной, с высокими резными столбиками опор. По тяжелому гобеленовому балдахину в неясных сумерках начинающегося дня что-то перемещалось, переползало и перетекало, вызывая оторопь, граничащую с отвращением.
На своей в нормальное время лысой и блестящей макушке рука нащупала допотопный ночной колпак, какой не носил, наверное, и его прадедушка. А под колпаком – и это уж точно – росли волосы. Ухоженные и густые, и, должно быть, изрядной длины, раз на ночь их пришлось заплести в косицу. Не понять, с чего он за ночь так оволосел. Но вот она косица – можно подергать – не накладная ли? – и вот клок из собственной – ох, мои матушки, совершенно седой! – бороды, длиной никак не меньше, чем до пупа.
Кстати, о пупке… Засыпал он толстым колобком-живчиком, а проснулся тощим доходягой в бабской ночнушке.
Может, все-таки не проснулся? Или сейчас далекое будущее, а он все это время проспал в коме, как Луи де Фюнес в фильме «Замороженный»? Потому и проснулся не в своей спальне… Все, что двигается – это новейшие нано-технологии, призванные охранять сон или поддерживать климат… или с молью должны бороться – кто теперь разберет. А его потомки – знатные миллиардеры, и сейчас прибегут приветствовать предка.
Подумал и сам усмехнулся – ну что за бред в голову лезет?! Мужчина приподнялся – голова от волнения шла кругом – и тут же упал обратно на кровать, прикрыв глаза. Перед носом зашелестело, словно кто-то вздумал пролистать огромную книгу…
В памяти стали всплывать воспоминания. Явно чужие, и в то же время словно бы свои.
Строгий, сдержанный в проявлениях чувств отец и яркая, смуглая, веселая матушка. Младший брат, рождение сестренки. Веселое, простое, понятное и необременительное домашнее обучение, которое мама умела сделать больше похожим на игру…
Но светлые воспоминания закончились слишком быстро. Увечье сестры, арест отца, жестокий приговор, косые взгляды соседей, переезд в Годрикову Лощину, оставив прежний дом и друзей…
Дело поправил Хогвартс – школа-пансион для волшебников. Волшебников? Я маг????
От удивления Николай Егорович встрепенулся, но воспоминания нахлынули с новой силой.
Сестре запрещалось гулять. Да вообще запрещалось выдавать свое присутствие кому бы то ни было, кроме матери и братьев. Такая тихая и доверчивая, покладистая и уютная… Он слишком часто забывал, что она больна. Даже когда ее приступ стал виной смерти матери. Он запретил брату бросать учебу, полагая, что Арианна не нуждается в особом присмотре, достаточно и того, что он живет с ней в одном доме. Хотя был больше занят своими делами и перепиской, чем приглядом за сестрой. Переписка с известнейшим алхимиком Фламелем, мечты о путешествии со школьным приятелем Дожем, знакомство с Геллертом… Только романтически вздохнув, директор осознал суть последнего воспоминания. Простой деревенский парень Коля чуть не выпрыгнул из себя от отвращения, вспомнив…
Яркость воспоминаний вновь усилилась, отсекая сиюминутные мысли. Мойрам пришлось значительно тяжелее, чем их русским «коллегам». Альбус анализировал и комментировал все воспоминания из состояния отрешенного ничегонеделания, с позиции: “Сначала подумаем, обсудим, а там, может, само все рассосется”… Николай же все время пытался прервать все воспоминания и срочно рвался что-то делать, исправлять, уже пару раз чуть не ткнувшись лбом в книгу жизни Альбуса. И ужасно раздражал мойр. В особенности тем, что управы на своевольного нового директора у них не было.
Такие люди действия бывают сами себе враги порой. Вот и сейчас – воспоминания обрели объем, глубину, цвет и запах, навалившись с такой силой, что Николай не мог пошевелить и пальцем, но они же потеряли в мыслях и ощущениях. Теперь происходящее толковалось не через линзу мироощущения Альбуса Дамблдора, а напрямую Николаем Романовым.
“Дружба” с Гриндевальдом (Фууу! Ох, что ж ты ж матушки! Фуууу!!!!), круцио, которое наложил любовник на – по воспоминаниям – родного, драгоценного младшего брата (Ах ты ж, козлина! На родную кровь мою! Да я тебя за брата!!!), убийство сестры (молчаливый шок, неприятие, осознание – только я виной, я – убийца… и вспышка: да меня самого расстрелять надо!), ссора с братом над ее могилой (мало он мне нос сломал, за такое и шею свернуть мало!).
Вновь мойры были вынуждены усилить поток воспоминаний. Теперь уже одни чувства, без зрительных образов, навалились на Романова.
Должность профессора (хоть что-то достойное), вторая мировая война и ее вдохновитель – Геллерт. Постыдно поздняя с ним дуэль (сколькими жизнями оплачено это промедление?). И осознание, что выигранная палочка – тот самый легендарный Дар Смерти.
Страх. Страх действием или бездействием обрушить всю эту черную лавину своей жизни еще глубже и безнадежней. Страшная правда о концлагерях, верить в которую не хотелось до последнего. Ужас и отвращение, которое он испытывал на всех этих званых вечеринках в его честь (я убийца! Я и виновник, и соучастник! Как можете вы меня хвалить?!).
Одиночество.
И не надо мне никого (окончательный разрыв с братом и друзьями).
Подозрительность.
Черных магов надо давить заранее (маленький сирота, попавший под раздачу).
И в самый черный миг, вырвавшись летом из Хогвартса, забравшись на край света в попытке сбежать от самого себя, уже держа в руках кубок с Глотком Живой Смерти, он познакомился с Фоуксом. С его удивительной, исцеляющей душу песней, с его огненной энергией.
И ударился в другую крайность.
Безумные опыты.
С внешностью, вкусами, ингредиентами.
Бесконечные попытки увидеть в людях только хорошее, и вечные “вторые шансы”, даже во вред воспитанию своих студентов, как в случае с Поттером и Блэком. (Чего? Да пороть надо было таких балбесов!!! И чтоб другим неповадно, и чтоб самих спасти! А то ишь, разрезвились с жиру да безнаказанности, аристократики!)
Усилием воли директор сбросил странное оцепенение, так и не досмотрев до конца “воспоминания”: “Да что ж такое? Прям галлюцинации!”
Тут одна из Дев не сдержалась и приложила бывшего россиянина по макушке. Туда, где прежде блестела лысина. И тот, – магическим образом, не иначе, – вдруг сразу и навсегда осознал, что все, происходящее здесь и сейчас – не бред, не сон, не сумасшествие. Это его жизнь. Единственная, данная ему. Во благо любящему деду, отцу и мужу, судьбоносный удар выбил из памяти все воспоминания о жизни прошлой. Вот только характер и мировоззрение остались прежними. Ну и русский дух так просто не вышибить.
“Пора подвести итог своей жизни”, – подумалось Николаю Егоровичу.
Мне сто девять лет – СКОЛЬКО?! – сто десять через сорок дней. – Ого! Сколько ж мне осталось? Какие ж тут итоги подводить? В некрологе подведут.
Ох.
Однако.
И все-таки надо разобраться в своей жизни, сколь помню – занимался, чем не хотел, еще какой-то осадочек гадостный. На пороге смерти пора и о душе подумать, доделать что не доделано, раздать долги, заняться любимым делом…
Итак, жизнь штормило и качало. И вот, выбросило на берег. Что же есть на сегодняшний день?
Почетные должности. Три штуки. Из которых по-настоящему заниматься хочется только одной и мне, и “моим воспоминаниям”.
Побоку всю политику и председательство. Дам дорогу молодым, останусь “свадебным генералом”. Надо только оставить себе право вето, чтоб уж если преемнички совсем вразнос пойдут – к порядку призвать.
Дом не нажил. Несметных богатств – тоже. Зато и не должен никому ничего. Не в плюсе, но и не совсем чтобы в минусе. Много ли дедульке надо? На безбедную старость хватит. Даже и наследство младшему братишке останется, хоть мы и не знаемся.
Жены нет.
Мужа тоже. Почему-то думается, что слава Богу… Почему не Мерлину слава?
Детей нет. Хоть растет где-то подопечный – сын учеников, о котором обещал позаботиться. Чувствуется, что позаботился, как надо, все там идет хорошим ходом, ну и ладненько.
Сейчас надо срочно школу в последний раз перед занятиями проверить.
Вроде бы, опять-таки, по воспоминаниям-ощущениям, в Хогвартсе все готово к началу, но лезет откуда-то из глубины души, что надо бы осмотреть еще раз.
====== Глава 2. Осмотр достопримечательностей ======
Это было ужасно, катастрофически невозможно!
Провинциальный городишко был ближе к Японии, чем к Англии. В нем, судя по всему, не было ни одного волшебника. Да и сам Альбус, кажется, превратился в натурального, стопроцентного маггла. Надо было немедленно ехать в Лондон, но супруга, глупой наседкой кудахтавшая вокруг, утверждала, что это решительно невозможно без каких-то глупых маггловских бумажек. Сын обещал все решить, но когда это будет? Интрига с участием Гарри и Тома расписана буквально по часам, он не может опоздать к началу!
Это было ужасно, катастрофически невозможно!
Школа абсолютно, решительно, категорически не была готова к приему детей!
Он отчетливо помнил свои мысли о том, что его ученики больше не будут мерзнуть на уроках. Но в подземельях уже сейчас, на исходе лета, было удручающе морозно. А зимой что, вообще костры разводить?! С этим надо было срочно что-то делать, но ни труб, ни иной системы отопления, которую можно было бы перенастроить или отремонтировать, директор не нашел.
“Я же точно помню, сколько мне выели мозга чиновники за документы на постройку котельной. Такое, пожалуй, и на том свете не забудешь. А где она? Где моя прелесть?!” – почесал отчего-то непривычно волосатый затылок Николай Егорович. На миг мелькнуло желание обриться налысо и бороду эту доставучую сбрить – час назад, на лестнице, зацепился за перила бородой, да чуть с жизнью не простился. На этом мысли со смены имиджа вновь перескочили на дела школы.
– И с котельной я рано затеялся, – зло бурчал он, направляясь в свой кабинет, чтобы найти те самые документы, – сперва надо было лифты построить и лестницы на местах зафиксировать.
– Лифты, это определенно первоочередная необходимая надобность, – впал в тавтологию запыхавшийся дедушка, не зная, за что хвататься в первую очередь, поднимаясь на эскалаторе в свою комнату – за бороду или за цветастую юбку, чтобы те не застряли намертво в механизме. – Дурацкая прическа, срочно брить! И одежда дурацкая!!! Это точно мое? Вроде бы, все как всегда, но ощущения странные... и поддувает.
Пока новый директор Хогвартса пытался из груды блестящих, свистящих и даже местами исходящих разноцветными дымками штучек выудить документы, относящиеся к школе, а домовые эльфы сервировали стол к традиционному английскому завтраку, в России дело уже шло к обеду. Альбус Дамблдор местной пищей был весьма недоволен. Утром, вместо любимых блинчиков с сиропом и сладкого чая с леденцами он получил гречневую кашу на воде и стакан кефира. В ответ на возмущенное сопение ему напомнили утренние хрипы и сказали, что с его сердцем и повышенным сахаром ни в коем случае нельзя употреблять столько холестерина и глюкозы.
Откуда у него повышенное количества сахара, когда по карманам не нашлось ни одного леденца, Альбус так и не понял. Он понял одно, что с такой диетой долго не протянет. Срочно нужно найти способ связаться со Снейпом. Кажется, тот что-то говорил о том, что магглы вместо сов используют те-ле-фон. Кажется, у мисс Фиг он видел что-то подобное.
– Готово, па! Держи анкету, к вечеру надо заполнить, – пробасил из дверей так называемый “сынок”. – Еще нужна фотография, трудовая и справка о доходах. Поехали, прокатимся до училища, заодно по дороге снимок сделаем.
Хоть говорил этот тип на понятном языке, смысл уловить не удавалось. Почему его постоянно отвлекают?! Как тут сосредоточиться и думать о телефоне? Однако, поездка была необходима, и все, что касалось ее устроения, имело наивысший приоритет.
– Поехали делать этот снимок.
– Куда?! Обед скоро! – вытирая руки о передник вышла из кухни “жена”.
Вода и гречка? Неее.
– Некогда, некогда, – заторопился Альбус, по-быстрому выталкивая замешкавшегося отпрыска из кухни.
Из отопления в замке были только камины, и те отапливали с гулькин нос, да и вообще воспринимались почему-то не как источник тепла, а как средство перемещения.
Подробного плана замка найти не удалось вообще. Но судя по впечатлениям этого утра, директорствовал в школе не он, а весьма непрактичный человек, ненавидящий любую систему образования.
Вот о чем можно думать, разбрасывая учебные классы по огромному замку, едва ли не по предмету на этаж, при том, что с лихвой хватило бы кабинетов левого крыла второго этажа? Это дополнение к физкультуре, что ли? Кстати, где спортивный зал? Или тренажеры там же, где моя котельная? Как бы еще их найти?
А система общежития? Судя по документам – на курс факультета полагалось всего две комнаты. Одна мальчикам, другая девочкам, сколько бы их ни было. Из мебели – кровати и тумбочки, даже плохонького письменного стола нет. И это при таких размерах замка и таком количестве заброшенных пыльных комнат. Кстати, почему они такие пыльные? Где технички?!
И вот, что там с ванными и канализацией? Документов нет, а недолгую прогулку решил начать с осмотра кабинетов, но тут же и закончил, изрядно замерзнув в подземельях в своем странном сарафане. Нет, я точно так одевался всю жизнь? Бабочки эти порхают с подола на рукава... Надо с кем-нибудь посоветоваться, а то что-то я стал пугаться своего отражения.
Сын привез Альбуса “сделать снимок”, но сам выходить из ма-ши-ны не стал, пришлось идти одному.
– Здравствуйте, мне нужна фотография, чтобы выехать за границу, – произнес он, по старой привычке внимательно оглядывая помещение.
Две убогие комнатки, белая стена, стул по центру, рядом с ним колдокамера. Из глубины второй комнаты глухо донеслось: “Можете причесаться пока перед зеркалом”.
Не задумываясь, бывший англичанин прихватил со столика расческу и взглянул в зеркало.
Вздрогнул.
В который раз за этот нелепый день.
Неизбывное горе затаилось на дне голубых глаз. Сейчас бы поправить очки-половинки да пригладить пушистую белую бороду, вспугнув стаю лиловых звезд на любимой салатовой мантии. До чего же убогая у магглов одежка! Как можно так скучно жить? С утра хотел хоть их глупые носки выбрать поярче – понравились розовые в зеленый горошек, так внучка не отдала. Да еще и так странно посмотрела...
– Причеса... ам, гм, ну, садитесь на стул, смотрим в объектив, руки положите на колени... не моргаем... завтра можно будет забрать.
“Снимок сделал, – подумал Альбус, усаживаясь в машину. – Теперь волей-неволей придется ехать на так называемую работу”.
Николай Егорович закопался в документы. Да что происходит!?!! Весь его жизненный опыт твердил, что документы Хогвартса могут находиться только здесь, а подсознание настойчиво требовало искать бухгалтерию и отдел кадров. А еще хотелось попросить кофе у секретаря и вызвать к себе завхоза.
Ведь правильно же? Если пропала котельная, завхоз должен знать – почему?
Но секретаря не было. Даже кабинета для секретаря не было.
Ведь не сидит же он на лестнице у горгульи? Или горгулья – это и есть секретарь? Ничего, конечно, удивительного. Но как ее послать за завхозом? А кто у нас завхоз?
Может, стоит сходить в медпункт? Почему я никого не помню? С самого утра не в своей тарелке. Но я-то ладно, а вот в чьей тарелке сметы, документация и поурочные планы? При мысли о тарелках в животе заурчало. Одновременно с этим в камине взметнулось зеленое пламя и появилась говорящая голова:
– Доброе утро, Альбус! Ты еще не ушел на завтрак? Хотела заверить у тебя расписание.
– Входи, Минерва! – не задумываясь сказал директор и только потом обрадовался, что в этом огромном и пустом замке наконец нашелся человек, который может помочь разобраться с документацией и вообще всеми странностями этого утра.
Пламя вспыхнуло ярче, в кабинет вошла его заместитель, а чувства вновь раздвоились. Память утверждала, что перед ним талантливый маг-трансфигуратор, дочь сельского пастора и чистокровной ведьмы из древнего шотландского рода, Минерва Урхарт (в девичестве МакГонагалл), бывший сотрудник Департамента Магического Правопорядка, которая по его поручению тащит на себе весь Хогвартс – все, что связано с обучением и обеспечением. Подсознание же вновь спорило с памятью. Было невозможно признать, что он никак не занимался собственной школой. Да вообще, это странное подсознание не только ждало несуществующего секретаря, оно твердило, что и заместителей у него должно быть трое – по учебной части, по воспитательной работе и по хозяйственной части. Хотя если еще чуть поднапрячься и вспомнить, вопросами воспитания и морали в школе, вроде бы, занимался Северус Снейп, декан Слизерина.
Тем временем Минерва разложила на приставном столике бумаги с будущим расписанием уроков, неодобрительно поджав и без того узкие губы.
– Что-то не так? – с опаской спросил ее Николай.
– Ты знаешь что.
– Выскажись яснее. Даже твои подопечные не станут оправдываться, не узнав точные обвинения – вдруг ты еще не знаешь всех их шалостей, – синие глаза лукаво блеснули из-за стекол очков-половинок.
– Альбус, я говорила много раз, повторю и еще – сводить Гриффиндор и Слизерин на зельях – это безумие. Они и на трансфигурации несносны, но это хотя бы не так взрывоопасно, как на уроках Северуса – у меня нет котлов, куда можно тайно бросить петарду, я по палочкам живо выясню, если вдруг кто решит заколдовать однокурсника. И меня, к счастью, они боятся не меньше, чем его.
– И что ты предлагаешь? – задумчиво разглядывая список предметов протянул директор. Мысли его все еще были заняты идеей свести кабинеты ближе друг к другу, чтобы школьникам не приходилось так часто связываться с этими бешеными лестницами.
– Ты вновь выглядишь так, словно не слушаешь меня. Что толку мне говорить в пустоту? Я бы предложила поставить к Гриффиндору в пару факультет Рейвенкло. Хотя бы на зельях. Но ты ведь опять сделаешь по-своему. Что толку в моих словах?
– Нет, почему же? Вообще-то, это очень просто переставить, никаких проблем и сдвигов в расписании. Можешь переделать. Вообще, давай ближе к вечеру рассмотрим расписание вместе поподробнее. Я бы вот еще хотел сдвинуть кабинеты так, чтобы от одного до другого не приходилось бежать через весь замок. Есть что предложить по этому поводу?
Предложений не последовало.
Минерва не ждала такой реакции и теперь застыла в недоумении. Знакомая хитрая улыбка, лукаво прищуренные синие глаза – это совершенно точно был Альбус... Но Альбус, интересующийся расписанием? Альбус, отказавшийся от своей идеи добиться дружбы факультетов? Это было невероятно. Словно решив добить ее директор встал и прошел к двери:
– Ну, пора на завтрак? Я бы сейчас съел пару бутербродов с колбасой.
– Здравствуйте, Нина Анатольевна! Сделайте нам пару бутербродов с колбасой, – сказал сын Николая Егоровича, проходя следом за своим отцом в кабинет. – Мы сегодня не успели пообедать.
Секретарь отправилась наводить кофе, а сын через разъемную коробочку, стоящую на столе, пригласил начальницу отдела кадров.
Кажется, это и есть телефон. Жаль, зная фамилию, имя и город, нельзя узнать номер телефона, Альбус проверял. Значит, звонок Арабелле отменяется. Да так или иначе надо было ехать самому. Секретарь принесла кофе и бутерброды. Сын, по счастью, не стал настаивать на кефире. Альбус поднял взгляд на подчиненную, немного подумал и решил, что немного глюкозы и холестерина можно себе позволить вдали от дома.
– И немного лимонных долек, пожалуйста, – попросил он, невинно улыбаясь.
====== Глава 3. Нерутинная рутина ======
К началу учебного года, приводя в ужас всех обитателей Хогвартса, директор успел значительно изменить внешний вид школы, а также распорядок жизни и кадровый состав.
Пара вызванных разрушителей проклятий разобралась со ступеньками-ловушками и исчезающими классами. В качестве бонуса маги изгнали Пивза, который додумался забросать приглашенных специалистов водяными бомбочками. В итоговом отчете наемники упомянули, что на восьмом этаже чувствуется отголосок темного колдовства (вероятнее всего, это магический фон проклятой вещи). Указали они и на возможность связи между этим следом и проклятьем на должности преподавателя ЗоТИ. Но разбирать кладку не было времени, поэтому директор просто приказал заблокировать проход на восьмой этаж, оставив решение проблемы до следующего года.
Пара темных вещей и книг нашлась непосредственно в кабинете директора. Пришлось врать, что принес их сюда специально для проверки квалификации разрушителей: смогут ли они их обнаружить, после чего – срочно вывозить предметы в зачарованный сейф в Гринготтсе.
Еще и потерял пятьдесят галлеонов на установку дополнительной защиты сейфа, призванной оградить сотрудников банка от темных эманаций. Надо было тайком пронести, никто бы и не узнал. Какие там эманации? Он точно помнил, что вещички хранились в Хогвартсе еще чуть ли не до директора Диппета.
Следом за разрушителями по замку бродили магглорожденные (чистокровки так и не смогли понять, что надо делать) волшебники, составляющие поэтажный план школы. Уже пятнадцатого августа у каждого входа на этаж под стеклом висели заклятые на невозможность снять, сломать или закрасить схемы эвакуации при ЧС.
В новоорганизованном учебном корпусе висели указатели, следуя за которыми можно было легко найти медпункт, столовую и выход из замка.
К слову, о корпусе – с согласия учителей большая часть предметов сменили кабинеты и теперь располагались на втором и частично на третьем этажах школы. При этом, размеры и состояние комнат позволили профессорам не только обустроить широкие светлые аудитории, но и обзавестись лаборантскими, а мастер чар и мастер рун, которые до этого года неофициально занимали пустующие классы и тайно завидовали Северусу Снейпу, наконец-то получили личные лаборатории и средства на их обустройство.
Самой большой группой наемных рабочих оказалась бригада сантехников – трубы Хогвартса не менялись... да почти что с основания школы. Пребывающий в радостном возбуждении Аргус Филч до часу дня первого сентября водил хмурых колдунов по замку, указывая очаги особо крупных и частых поломок и протечек. В многострадальном туалете Плаксы Миртл ремонт пришлось делать дважды. После первой замены трубы вновь стали подтекать. Бригадир сказал, что по характеру повреждений похоже, словно что-то массивное периодически сдвигает трубы с места, а потом возвращает обратно, и посоветовал установить гибкие гофрированные шланги.
