Текст книги "Не можешь устоять? Попробуй убежать! (СИ)"

Автор книги: Л.Е.Д.И.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Ладно, это все херня по сравнению с тем, что они выпускают тебя оттуда. Практически доставляют тебя в больницу. И что происходит потом? Он шлет тебе какие-то чертовы любовные письма, в которых не понять – угроза ли это или приглашение на свидание…

– Ты в своем уме?!

– Я не закончил. Так вот, – он приподнимает глаза вверх, будто вспоминая, на чем остановился, и все-таки продолжает: – И самое смешное, что ты никому об этом не говоришь. Почему ты не показал эту записку Хорвату? А знаешь, почему? Потому что тогда Хорват никуда бы не отпустил тебя, а наоборот, сделал бы приманкой, и что бы из этого вышло? Мы поймали бы Кинни. Но ты этого не хочешь. Потому что на этот раз мы бы точно не упустили его и не стали бы даже разговаривать. И что же происходит после всего этого? – вновь спрашивает он у самого себя. – Кинни по каким-то причинам не трогает тебя, хотя ты уже почти месяц спокойно передвигаешься по городу. Он не делает попыток тебя схватить, зато с особой жестокостью убивает какого-то парня, который как две капли воды похож на тебя. Ах, да. Забыл сказать. Убивает с особой жестокостью, но, очевидно, очень нежно трахает.

Со всей силы бью его по лицу.

Он прижимает руку к губе, из которой начинает идти кровь, и недобро усмехается.

– Правда глаза колет? Знаешь, что я забыл еще сказать? Коп, который хорошо умеет драться и знаком почти со всеми видами самообороны, не может справиться с каким-то самоучкой, который только и умеет, что связывать парней и втыкать в них ножи.

– Я был в наручниках! – грубо отвечаю я.

– Все время?

– Ты не понимаешь, это кажется легким! – с болью в голосе говорю ему. – Но когда ты находишься там, это совсем другое. Одно дело рассуждать, строя догадки, и совсем другое – быть там, не знать, что будет с тобой завтра, не знать, в какой момент он вместо смазки достанет пистолет.

– Смотрю, у тебя было тяжелое заточение, – хмыкает он.

– Майкл, остановись, – предупреждаю я.

– Иначе что? Натравишь его на меня?

Сжимаю кулаки. Пытаюсь злиться на него, но если честно, его слова приводят меня в отчаяние.

Отворачиваюсь от него и тупо смотрю на стену перед собой.

– Он псих. Он чудовище, – тихо начинаю я, не решаясь на него смотреть, но знаю, что он стоит за моей спиной и слышит каждое слово. – Я ненавижу то, что он делает, но знаю, что этому есть причина.

– Оправдываешь маньяка? – в его голосе ужас.

– Нет! – резко оборачиваюсь. – Я не оправдываю его и никогда не стал бы этого делать! Точно так же я никогда не встал бы на его сторону. Я испытываю к нему отвращение и жалость. Но только не тогда, когда мы…

– В постели, – презрительно заканчивает он за меня.

– Не это я хотел сказать. Точнее, не так.

Майкл скрещивает руки на груди и ждет продолжения. Я сдаюсь.

– Знаешь, когда тебе сосут член или трахают в задницу, а ты при этом при всём еще и привязан, то у тебя особо нет выбора, кроме как кончить.

– Неправда! Не смей оправдывать себя! Ты хотел его, еще когда он был здесь!

Мне хочется закричать или снова ударить его, чтобы вдолбить ему одну простую истину!!! Или себе…

Глубоко вздыхаю и снова начинаю спокойным голосом:

– Да, я его хотел. Я скажу тебе больше – я хочу его до сих пор. Он красивый и сексуальный, и у меня на него стоит.

Майкл несколько секунд смотрит на меня с холодной улыбкой, а потом скупо хлопает в ладоши.

– Браво, Джастин. Молодец, – затем указывает рукой на свою губу и тихо спрашивает: – И почему ты тогда меня ударил? Разве я был не прав?

– Ты был не прав в том, что усомнился во мне, – тихо отвечаю я.

– Мд-а? А скажи… если выбирать между долгом и желанием… Что ты выберешь?

Вопрос ставит меня в тупик. Я молчу. Тут как бы и не стоит сомневаться, но когда мое молчание длится уже минуту, Майкл наконец произносит:

– Ну вот и ответ, Джастин. Вот и ответ.

– Да пошел ты, – резко говорю ему, направляясь к выходу. – Это ничего не значит. Если я захотел трахнуть его, это совсем не означает, что я одобряю, что он людей разрезает.

Майкл медленно приподнимает бровь. И я понимаю, что сболтнул лишнего. Но уже плевать.

Останавливаюсь возле двери и еще понижаю голос.

– Да. Только представь, он был в моих руках. Этот сумасшедший псих, за которым вы бегаете, высунув язык, несколько минут был полностью в моей власти. И я предпочел трахнуть его. Так что да, извини за то, что ударил.

Больше не слушая его, выхожу за дверь и чувствую себя полностью опустошенным.

Я наконец-то выговорился… только не там, где надо.

На меня никто не смотрит, значит, ничего не услышали. Ну, а Майкл… что бы он ни говорил, но к Хорвату он с этим не побежит.

Прихожу домой, кидаю ключи от машины на журнальный столик и иду к холодильнику, чтобы достать бутылку газировки.

Раздраженно оглядываюсь по сторонам. Опять появилось чувство, что за мной кто-то наблюдает.

Никого не вижу, но успокоиться все равно не могу.

Я так рассержен после разговора с Майклом, что мне даже будет плевать, если сейчас из-за угла появится Кинни и выстрелит мне в лоб.

Усмехаюсь, делая глоток. Как-то слишком грязно для него.

Ложусь на кровать, не раздеваясь, в надежде не заснуть, а просто полежать пять минут и перестать чувствовать усталость, и вижу небольшой клочок бумаги, придавленный пультом.

Тут же поднимаю и с каким-то трепетом на него смотрю.

Там всего одного слово: «Сатерсвилл».

Чего?

Это что, место встречи? Или чья-то фамилия?

Ничего не могу придумать, тупо смотрю и пытаюсь понять, как он здесь оказался. И главное, что это значит?

Руки тянутся по привычке позвонить Майклу, но вот хрен ему. Опять будет смеяться над записками.

Вбиваю поиск в интернете.

Спустя полчаса ненужной информации, мозг концентрируется только на одной – поселок.

Это какой-то чертов поселок, и кому-то понадобилось, чтобы я туда приехал? В этом поселке дохрена народу и старых заброшенных домов, что мне там делать и кого искать?

Я задумчиво рассматриваю клочок бумаги.

Мог ли это быть Кинни? Тогда он прислал мне записку в конверте. А тут просто клочок бумаги. Да и ручка вроде другая…

Задумываюсь над тем, как он сюда попал, вижу открытое окно. Отлично.

Но почему именно мне?

Решаю никому не говорить, пока не выясню хотя бы основные детали.

На работе Майкл со мной не здоровается, просто проходит мимо и продолжает заниматься своим делом. Подражаю ему и стараюсь тоже не обращать внимания. Вроде получается, но на душе какой-то осадок.

Они пытаются найти этого мальчика, которого нет дома уже четыре дня, а я все сижу и думаю об этой записке.

Что хотели сказать? Ну не в города же поиграть.

Но когда я вечером прихожу домой, то вижу еще один клочок бумаги.

Осторожно разворачиваю его.

«Миллер-Авеню»

Озадаченно смотрю на листок. А потом снова вбиваю в поиске, и оказывается, что есть такая улица в этом самом поселке.

То есть, кто-то хочет, чтобы я пришел туда? Но зачем?

Вряд ли Кинни стал бы назначать мне встречу, он знает, что я приду не один, смысл раскрывать свое местонахождение?

Этот вопрос в принципе можно легко решить. Или не так-то легко.

– Только никому не говори об этом, – тихо прошу я.

– Джастин, ты просишь меня провести экспертизу этих странных писем, которые, если я правильно понял, могут очень сильно повлиять на следствие, и никому об этом не говорить? – голубые глаза удивленно смотрят на меня.

– Пожалуйста, Блейк. Мне очень нужно. Обещаю никуда один не соваться.

Он мотает головой. Не отрываю от него умоляющего взгляда, и в итоге он сдается.

– Хорошо, но ты потом мне все расскажешь.

Тут же быстро киваю головой.

А на следующий день он тихонько сообщает мне на ухо, пока никто не видит:

– Это не один и тот же человек. Это разные люди.

Благодарно киваю и глубоко выдыхаю.

Разные… Не Кинни.

Отлично.

========== Глава 12. Часть первая ==========

прим. автора – впечатлительным – читать осторожно!

Поочередно смотрю на два листочка. На одном из них адрес хрен знает чего, на другом – номер Алекса.

Он, конечно, странный, но пару дельных вещей он мне тогда сказал. И… это ведь всего лишь звонок.

Слушаю гудки, всего три, а потом трубку берут.

– Мистер Райдер? – прочищая горло, тут же говорю я.

***

Дорога до этого Сатерсвилла не самая ближняя.

Но зато я теперь знаю, что там прячется Кинни, который уж точно не ожидает моего визита.

Глупо, конечно, ехать туда одному. Но, если там меня ожидает засада, хотя бы пострадаю я один. А если нет, то смогу спасти жизнь невинного ребенка.

В середине дороги связь пропадает, даже отключается радио, поэтому еще пару часов я просто блуждаю по окрестностям, постоянно сверяясь с картой.

Ну если тут не ловит связь, то Алекс точно не мог предупредить Кинни, что он скоро будет не один. Постепенно успокаиваюсь, хотя все равно слегка страшно.

На Миллер-авеню находится всего один небольшой дом, плюс несколько заброшенных или еще недостроенных построек, так что я без труда нахожу его.

Останавливаю машину за углом, несколько секунд борюсь с желанием повернуть и поехать обратно, а потом все же решаюсь, достаю пистолет и крадучись направляюсь к дому через задний двор, готовый стрелять в любую секунду.

Медленно открываю дверь и осторожно вхожу внутрь.

Здесь чисто и свободно. Отличное место, чтобы поселиться маньяку. Хочу усмехнуться своим мыслям, как вдруг слышу приглушенные голоса.

Они доносятся со второго этажа, и я, практически задержав дыхание и надеясь, что лестница тут не скрипит, тихонько направляюсь туда.

В коридоре темно, поэтому идти приходится практически на ощупь. Скорее всего, это самая последняя дверь по коридору, потому что она приоткрыта, а остальные, кажется, закрыты наглухо.

Понимаю, что чем больше я буду стоять под этой дверью, тем меньше во мне останется уверенности, поэтому я резко открываю ее и выставляю вперед пистолет.

В комнате так светло, что мне приходится щуриться, чтобы что-то разглядеть.

Но никакой крови или следов насилия я тут не вижу.

Зато вижу того самого похищенного парня, который сидит на подоконнике, подогнув под себя ноги, листая какую-то книжку, и Кинни, стоящего в нескольких метрах.

На нем одни джинсы, и я уже предполагаю самое страшное, крепче обхватывая пистолет, как они замечают меня.

На мгновение мы все замираем на месте.

– Не тронь его, – тут же обращаюсь к Кинни, который скрещивает руки на груди и смотрит на меня с какой-то усталостью и сожалением. – Я выстрелю, если ты хотя бы попытаешься сдвинуться с места.

Он молчит и ничего не говорит. Тогда я медленно подхожу к нему, прикрывая парня своей спиной.

А потом меня кто-то ударяет сзади по голове каким-то тупым предметом, и последнее, что я вижу – это слегка удивленное лицо Кинни.

Открываю глаза и тут же щурюсь от яркого солнца, чувствую повязку на своей голове, а потом кто-то резко закрывает шторы, погружая комнату в полумрак.

Я присматриваюсь.

На самом обычном деревянном стуле возле подоконника сидит Кинни и лениво размешивает кофе в своей кружке. Хотя, может, это и чай, но почему-то пахнет именно кофе.

Мне кажется, что до того, как закрыть шторы, он смотрел в окно.

– Что ты сделал с этим парнем? – тут же спрашиваю я, пытаясь подняться, но адская боль пронзает голову с такой силой, что я беспомощно падаю обратно. Прикладываю руку к затылку и чувствую липкую кровь на своих пальцах.

– Не волнуйтесь, мистер Тейлор, – негромко отвечает он, внимательно следя за моими попытками переместиться на кровати, но никак не собираясь мне помешать или помочь. – Ничего я с ним не сделал и никогда в жизни не стал бы что-либо с ним делать.

– С чего такая благотворительность?

– Потому что он мой сын, – спокойно произносит он, делая глоток кофе.

Наверное, несколько секунд я удивленно таращусь на него. Не знаю, как это выглядит со стороны, но представляю себя с отвисшей челюстью и выпученными глазами.

– Тот самый мальчик, который был похищен? – зачем-то переспрашиваю я.

– Эти лесбиянки опять шум подняли не из-за чего, – устало замечает он. – Гас, иди сюда, – чуть повышает голос, и я слышу тихие и почти несмелые шаги.

В комнату входит тот самый Гас и сразу подходит к Кинни, не глядя на меня.

– Ты опять сбежал из дома, и теперь они ищут тебя? – интересуется он у сына.

Тот лишь кивает.

– Разве ты не мог сказать Линдси, что поехал к своему другу Патрику на выходные? – с укором спрашивает он.

– Она бы меня не отпустила, – обиженно заявляет Гас.

– Все ясно.

Чувствуя, что разговор закончен, Гас уже почти направляется к двери, как слышит легкое покашливание и учтивый голос Кинни:

– Ты ничего не забыл? – словно напоминает он.

Теперь этот мальчик оборачивается ко мне и, наконец, смело заглядывает в глаза.

– Извините, что ударил вас, мистер Тейлор.

Перевожу взгляд на Кинни. Он смотрит на меня, слегка наклонив голову вбок, и будто сравнивает с чем-то… или кем-то. Снова смотрю на пацана и понимаю, что он ждет ответа.

– Ох, конечно, я тебя прощаю, – язвительно отвечаю ему. – Всегда к вашим услугам!

Гас прикусывает губу и поворачивается к отцу. Он только кивает ему, и Гас быстро покидает комнату.

– Вообще-то, он действительно извинился, – замечает Кинни.

– Он проломил мне голову, и по-твоему, достаточно всего лишь сказать «прости»? – удивляюсь я.

– Вы ворвались к нам в комнату и наставили на меня пистолет. Он защищался.

– А он хоть знает, кто ты такой? – грубо спрашиваю его. – Судя по тому, что на мне нет веревок, он и не догадывается, что его папаша спятил.

Уголки его губ слегка приподнимаются, но он ничего не говорит.

Я оглядываюсь по сторонам. На ближайшей полке лежит мой пистолет. Кинни замечает мой взгляд и наконец произносит:

– Знаете, мне нравится это место.

Снова смотрю на него.

– Мне что, поздравить тебя, что ты выбрал себе отличное место?

– Если бы вы не были таким язвительным, то мы бы нашли общий язык.

– Интересно, для чего? Чтобы тебе было проще убить меня?

– А кто вам сказал, что я хочу вас убить? – удивляется он.

– А ты в отпуске, что ли?

Он улыбается самой настоящей улыбкой, а потом поднимается с места и подходит к моей кровати.

– Между прочим, я вас тут не держу.

– Конечно, но твой сынок вырубил меня, чтобы я не смог подняться с кровати. Очень удобно.

Кинни игнорирует мою реплику.

– Как вы узнали, что я здесь, мистер Тейлор? – он берет с полки клочок бумаги. – Кто вам это дал? – его глаза внимательно изучают надпись.

– Наверное, один из твоих анти-фанатов.

Он усмехается, а потом неожиданно громко произносит:

– Сука.

– Извини? – возмущенно переспрашиваю я.

Он пожимает плечами.

– Да так… вспомнил кое-кого.

Мне очень интересно, о ком же он там вспомнил, но спрашивать я не решаюсь. Про себя почему-то вспоминаю про Бена. Странно, что его здесь нет.

Затылок опять простреливает мучительной болью, а перед глазами все плывет. Мне кажется, что у меня сотрясение, иначе я давно бы уже поднялся с кровати, а не корчился бы тут перед ним.

Кинни смотрит на меня, а потом, будто что-то вспомнив, открывает ближайший шкаф, берет какую-то коробку и начинает в ней рыться. Спустя пару секунд он кладет на тумбочку возле меня упаковку с какими-то таблетками.

Моя бровь удивленно взлетает вверх.

– Собрался меня лечить?

– Ваша смерть от головной боли совсем не входит в мои планы, – поясняет он. – Тем более, я помню, как вы хотели меня спасти.

– Почему-то именно после этого ты как раз избил меня до полусмерти, – припоминаю я.

Он опускает глаза, а потом и вовсе отворачивается. Затем плавной походкой направляется к двери и только тогда оборачивается:

– Выпейте, полегчает.

Дверь хлопает, но на замок не закрывается. Скорее всего, он думает, что я не в состоянии подняться. Голова действительно раскалывается, и я снимаю с себя повязку, чтобы покрепче ее перевязать.

Потом смотрю на таблетки и бокал с водой, которые совершенно не внушают мне доверия, даже если это не яд, то мало ли что он мог мне подсыпать?

Несколько минут смотрю прямо перед собой, а потом понимаю, что сон побеждает.

Просыпаюсь, когда уже полностью стемнело.

Лампа в комнате не горит, поэтому я даже не вижу, есть ли здесь кто-нибудь.

Когда глаза привыкают к темноте, обнаруживаю, что лежу один.

Голова по-прежнему разрывается на части, и я плюю на меры предосторожности, раздумывая над тем, что у Кинни уже был шанс сделать со мной все, что ему вздумается, и выпиваю сразу две таблетки.

Спустя двадцать минут мне становится чуть легче. Все это время я прислушиваюсь к звукам в доме. Абсолютная тишина.

Поднимаюсь с постели.

Отчего-то мне кажется, что Кинни вряд ли сейчас спит. Я вообще не могу представить его спящим, кстати. Мне кажется, что он все время за мной наблюдает, даже в эту самую минуту!

Передергиваюсь.

Моя рубашка пропитана кровью, поэтому я скидываю ее с себя, оставаясь в одной майке.

Свет специально не включаю, потому что вдруг Кинни сидит под моим окном. Глупо, конечно, он ведь, если бы захотел, мог спокойно сидеть здесь.

Подхожу к полке, и каково же мое удивление, когда я нащупываю свой пистолет! Проверяю патроны – все на месте. Это шутка, что ли? Или Кинни такой невнимательный?

Смотрю, что еще есть из моих вещей. Практически все, за исключением ключей от машины. Я подозреваю, что и машины уже нет, но Кинни не уехал. Я точно знаю, где он сейчас находится, и, пытаясь справиться с дрожью и с мыслью, куда я сейчас иду, я быстро выхожу за дверь.

FLASH BACK

– Мистер Райдер?

На том конце провода тишина. Ну нахрена же тогда брать трубку?

– Мистер Райдер, это Джастин Тейлор. Помните, я приходил к вам по поводу Брайана… Кэмпбелла?

Он молчит еще секунд десять, а потом тихо произносит:

– Что-то припоминаю.

Я очень осторожно начинаю у него интересоваться, когда он в последний раз его видел, и где он может быть, но Алекс молчит, притворяясь, что вообще не слышит меня, либо оглох в эту же секунду.

Начинаю злиться и сомневаться насчет своего звонка, но в итоге задаю последний вопрос:

– Скажите, вы не знаете, что может находиться в Сатерсвилле на Миллер-Авеню?

Он думает примерно вечность, уже хочу положить трубку, как до меня доносится его тихий голос:

– Там находится могила его отца.

КОНЕЦ FLASH BACKA

На часах почти два, а на улице едва заметно капает дождь.

Жалею о том, что скинул с себя рубашку, хотя вряд ли она могла спасти меня от противного ветра.

У меня даже нет фонарика, поэтому я постоянно еле слышно матерюсь, когда наступаю в какую-нибудь лужу или грязь.

Я посмотрел на карте, где это находится, и это вроде было близко, но по ощущениям я иду уже минут сорок.

Из-за деревьев, прикрывающих небольшую луну, здесь совсем ничего не видно, но как только мои глаза привыкают к темноте, я вижу белые надгробия.

Мне становится еще холоднее, и уже нет смысла красться, потому что ветер перекрывает звук моих шагов по промозглой земле.

Кладбище не такое большое, но мне приходится идти еще минут десять, прежде чем я вижу его.

Это крохотная полянка, казалось бы, даже отдельная от всех, и здесь вроде не так много деревьев, отчего кажется светлее, чем на всей территории.

Одинокая могила с маленьким ограждением, казалось, полностью усеяна настоящими цветами.

Рядом с ней на просторном белом камне, который больше напоминает стул, сидит Брайан.

Возле него полупустая бутылка виски, а отстраненный взгляд устремлен прямо перед собой.

Я делаю к нему несколько шагов.

Он замечает меня боковым зрением, но продолжает сидеть, даже не двигаясь.

Подхожу еще на два шага, и тогда он наконец поворачивается в мою сторону. Осматривает меня совсем не трезвым взглядом и тихо спрашивает:

– Как голова?

– Будто тебя это интересует.

– Я же спросил.

Удивленно на него смотрю, а потом указываю на бутылку.

– Первый раз, что ли, пьешь?

Он как-то лениво пожимает плечами.

– Что за повод? – снова спрашиваю я. Слышу дрожь в своем голосе, но не могу понять – это от холода или страха?

Он ничего не отвечает, делает большой глоток прямо из бутылки, а потом откидывает ее от себя подальше.

Следующим движением он тянется к своему карману, и я почти пропускаю этот момент, но это всего лишь пачка сигарет и коробок спичек.

Дождь усиливается.

А я наблюдаю за его слабыми попытками поджечь спичку. Его руки трясутся, спички ломаются, даже не зажигаясь, и падают на землю к его ногам.

Я никак не пытаюсь ему помешать, молча ожидая, когда он прикурит свою сигарету.

Но вот коробок заканчивается, он со злостью сминает его в руках, выплевывает сигарету изо рта и тут же закрывает лицо двумя руками.

Я не понимаю, что происходит, и лучше мне уйти прямо сейчас, но любопытство, как всегда, пересиливает, и что-то еще…

Я подхожу теперь к нему вплотную, трогаю его за плечо и тихо зову:

– Брайан?

Он неожиданно с силой вцепляется в мою руку, заглядывает в мои глаза и отчаянно произносит:

– Ну зачем ты пришел? Зачем ты вообще появился, Тейлор?

Я непонимающе на него смотрю, уже даже не чувствуя холода. Он выпускает мою кисть и тут же запускает руки себе в волосы, взъерошивая их.

Я поворачиваю голову и смотрю прямо на надгробие. Меня словно прошибает током и заново начинает кружиться голова.

**************************************************************************************

История семьи Кэмпбелл

Джек Кэмпбелл и его двадцатидвухлетняя жена Раиса Кэмпбелл всегда были примером для подражания среди своих никчемных и, как про них говорила миссис Кэмпбелл, невоспитанных соседей.

Джек старался поддерживать ее абсолютно во всем, любил ее и делал все, чтобы ее жизнь была как можно прекраснее.

Она ни в чем не нуждалась, не работала, развлекала себя тем, что ходила по магазинам, покупала платья, которые давным-давно не умещались ни в одном шкафу, жаловалась на недостаточно качественную одежду в недавно открывшемся магазинчике напротив дома, дни напролет проводила в салонах красоты, часами разговаривала по телефону со своей матерью, которая жила на другом конце города, а вечерами ходила на курсы итальянского языка, потому что Джек пообещал со временем переехать во Флоренцию, как только заработает денег на всю оставшуюся жизнь.

Джек выматывался на работе, приходил усталый и измученный, но как только видел улыбку своей прекрасной женщины, тут же забывал обо всем и вспоминал, что все это ради его любимой.

Через год она забеременела.

Ребенка назвали Кэролин в честь ее бабушки.

С отъездом в Италию они решили повременить. Денег для окончательного переезда было недостаточно, да и здесь были их родители, которые с радостью могли помочь с воспитанием единственной внучки и уберечь ее от участи все время проводить с няней.

Раиса недовольно кривила губы, чуть ли не заставляя мужа ночевать на работе, а потом и вовсе перестала обращать на него внимание, сосредоточилась на своем ребенке, закрылась в себе, избегала интимной связи и вообще близко не подпускала Джека к Кэролин, говоря, что он недостаточно старается для своей дочери, а значит, эта дочь ему особо и не нужна.

Джек ничего не мог поделать. Раиса превратилась в ледяную статую, на работе был полнейший завал, и он не представлял, как ему вернуть все на свои места.

И когда скандальные соседи из дома напротив, Джек и Джоан Кинни, решили съехать, подбросив им под дверь четырехлетнего Брайана, мистер Кэмпбелл решил, что это его спасение. Раиса увидит маленького мальчика, поймет, что он нуждается в ее заботе, и ее сердце растопится подобно огненной лаве.

Но ничего подобного не произошло.

Миссис Кэмпбелл скривилась при виде малыша и посоветовала своему мужу воспитывать его самому.

– Это не мой ребенок! – высокомерно и как-то брезгливо сказала она, глядя на маленького мальчика, который пытался построить игрушечный домик из небольшого набора лего. – И он не будет разбрасывать здесь свои игрушки! – жестко произнесла она, отбирая у ребенка конструктор. – Он сын этих невоспитанных алкашей! Ему нет места в моем доме. Хочешь, чтобы он остался, тогда воспитывай его сам, если ты вообще способен хоть кого-то или что-то воспитать.

Львиную долю свободного времени Джек тратил на воспитание своего сына. Он хотел сделать его примером для подражания, чтобы жена гордилась им, чтобы по-новому взглянула на него.

Но все его усилия были напрасны. Жена не гордилась ни мужем, ни приемным сыном.

Тогда Джек решил, что запишет его в воскресную школу, зная, что Раиса со своей матерью часто ходят в церковь, а значит, должны это одобрить.

Так прошло три года.

В этот день была особенная дата – десять лет, как они познакомились.

Джек хотел организовать торжественный праздник, позвать гостей, подарить своей возлюбленной незабываемый подарок – он наконец-то выбил себе долгожданный трехмесячный отпуск и собирался провести его с женой в Италии.

Выпив пару бокалов вина для смелости, убедившись, что его жена в хорошем настроении, мило общается с гостями и совсем не похожа на ту ледяную статую, какой он ее видел последние несколько лет, Джек подошел к ней и преподнес сюрприз в виде приятной новости.

Но вопреки ожиданиям, миссис Кэмпбелл не слишком-то обрадовалась. Наоборот, она отвела его подальше от посторонних глаз, презрительно посмотрела и выразила недовольство тем, что он посмел так напиться. Объяснения про два бокала вина, что в принципе является для большинства из присутствующих ежедневной нормой, никак ее не смягчили.

Она сообщила, что не хочет никуда с ним ехать, сказала, что он уже упустил свой шанс.

– Бери своего долбаного сына и поезжай с ним, – ядовито ответила она в тот вечер. – Ты и так проводишь с ним все свое время, зачем тебе нужна я?

Джек даже не знал, что ответить. Он был растерян настолько, что слова не хотели складываться в предложения.

– А нас с дочерью оставь в покое! – и гордо развернувшись на каблуках, ушла обратно в зал навстречу улыбающимся гостям.

Джек долго и задумчиво смотрел ей вслед и не понимал, что опять сделал не так.

Взяв с собой бутылку виски, он медленно пошел в свою комнату, практически не глядя перед собой.

Он делал все, чтобы его жена чувствовала себя комфортно, ни в чем не нуждалась, но, видимо, и этого было мало.

Джек подошел к зеркалу и внимательно себя рассмотрел. Его тело было подтянутым, белые волосы аккуратно уложены, на лице не было морщин. Зато в его голубых глазах была бесконечная усталость.

Он присел рядом на небольшое канапе, открыл бутылку и выпил чуть ли не половину, с болью в голосе спрашивая пустоту:

– Почему ты меня не любишь, Раиса?

Его действительно волновал этот вопрос. Неужели любовь просто-напросто прошла, а она с ним всего лишь из-за денег, которых в последнее время стало не хватать, учитывая ее высокие запросы.

Он не хотел в это верить. Его сердце, которое разрывалось от любви, отказывалось принимать эту информацию. Оно искало выход. И похоже, нашло.

В тот день он зашел в комнату к своему семилетнему сыну, которого любил наравне со своей женой, и впервые в жизни поднял на него руку.

Он думал, что избивая его, решает проблему.

Ему хотелось, чтобы проблема каким-то образом все же решилась.

Остановился только тогда, когда услышал тихий голос Брайана:

– Папочка, почему ты меня не любишь?

Он тут же замер, широко распахнув глаза.

Боже, что он делает? Он же не сумасшедший…

Он обнял Брайана и пролежал с ним всю ночь в небольшой кроватке, кое-как уместившись вместе с ним. Он извинялся перед ним, говорил, что больше такого не будет.

И Брайан поверил ему. Простил и поверил.

Больше Джек его не трогал.

Он вновь и вновь пытался вернуть себе расположение своей жены, не понимая, почему он так сильно ее любит. Но вот таким он был человеком – влюбился раз и навсегда.

С годами он начал привыкать к такому отношению. К пренебрежению со стороны Раисы, к тому, что она больше времени уделяла дочери, а на Брайана даже не смотрела. Она только согласилась ходить с ним в церковь по воскресеньям, и это был единственный день, когда она называла его сыном при своем проповеднике.

А потом она и вовсе стала спать отдельно, молчать за ужином и только брезгливо на них поглядывать.

Выяснить, в чем дело, не было никакой возможности.

Тем временем Брайану исполнилось двенадцать, он был отличником в школе, на него не жаловались учителя, у него всегда было примерное поведение. Джек очень гордился им. Они проводили вечера вместе, ходили на рыбалку в уикенды, играли в боулинг по понедельникам, готовили ужин, смеясь, пробуя те или иные приправы, подмешивая соус ничего не понимающей Кэролин и Раисе, которая смотрела на них с неодобрением.

Джек привык так жить, нет, он не смирился с тем, что жена его больше не любит, но и терять ее он не хотел.

Это случилось, когда у его жены был очередной день рождения.

Он созвал кучу гостей в их загородный дом, организовал шикарное мероприятие, он знал, что именно любит Раиса, а Раиса всегда любила быть в центре внимания.

Жаль только, что Джек никогда не был ее центром.

Был уже вечер, гости почти разошлись, он и Брайана отправил спать, а сам сидел на веранде и попивал бренди.

Он хотел отдельно поздравить свою жену с праздником. Купил ей красивое ожерелье…

Сегодня он сам выглядел по-особенному: гладко побрился, слегка изменил прическу, использовал новый одеколон…

На нем был идеально отглаженный белый костюм, галстук в тон, всем своим видом показывающий, что сегодня особенный день…

Но Раиса не оценила его усилий.

Она примерила ожерелье, сухо поблагодарила его, а потом сказала, что он сегодня похож на чертова педика, и чтобы немедленно избавился от своего нового образа.

Джек только закусил губу до крови, чтобы не закричать от боли, которую она ему причинила своими словами. Он ведь хотел как лучше…

Он методично напивался весь оставшийся вечер и когда понял, что уже дошел до той кондиции, когда через стопку будет перебор, решил все-таки в последний раз поговорить с женой.

В спальне он ее не нашел. Он почти расстроился, выходя оттуда, и остановился, когда на миг ему что-то показалось.

Он замер на месте.

Ему не послышалось – это были стоны.

На негнущихся ногах и с разрывающимся сердцем он заглянул в ближайшую ванную и, наконец, увидел их – его жена, прекрасная и холодная, неприступная и ледяная Раиса, и какой-то первый попавшийся официант, который резко входил в нее сзади, буквально согнув пополам.

Все представления о его такой идеальной жене, чьего внимания он, казалось, не заслуживал, исчезли со скоростью пушечного выстрела.

Он оторопело смотрел на открывшуюся глазам картину, а его мир рушился на части.

Этого не может быть.

«Так вот почему я ей больше не нужен. Вот почему я ей давно не нужен».

– Ты такой красивый… – произнесла его жена, глядя в зеркало на своего временного любовника. – Ради твоего же блага, ты никому об этом не расскажешь, – прошептала она ему, встречая очередное движение.

Джек не стал ничего говорить, он разрывался между желанием убить ее и пойти повеситься самому. Но одно знал точно – именно в этот момент любовь к ней прошла. Вспыхнула, как сухие поленья жарким летом, и погасла, не оставив ничего, кроме пепла.