Текст книги "Наш общий папа (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

– Как думаешь, – спросил его Райних, – у меня глаза такого же цвета вырастут?

– А у тебя какого были – синие? – с живейшим интересом отозвался Ан-ши.

– И с лазурным зрачком и прожилками, – оскорбленно отозвался Райних.

– Пятнистые будут, как твой хвост, – захихикал старый пройдоха, и Райних гневно зашипел и захлопал рукой по тумбочке, ища, чем бы в него запустить. Не нашел.

Он хотел еще спросить о брате, но не решился и потом долго лежал, обнимая себя за хвост и надеясь, что Дитте зайдет, вот сейчас... Вот через пять минут... Хвост был совсем не такой пышный, как раньше, жалкий хвостишка стал, облезлый. И Дитте не приходил. “Ну, ничего”, – думал Райних, просыпаясь и засыпая, время тянулось и липло, путаясь со змеиными снами, – “Ничего, скоро я выздоровею, стану снова красивым и пушистохвостым, и он придет. На калеку-то кому приятно смотреть”.

***Дитте

К Райниху он попал аж через два дня – сначала не пустили врачи, а потом Дитте спал, а потом торчал в управлении... черт бы побрал этих безумных Зергов. Сложно было понять, пришел в себя братишка или нет. Тот лежал на высокой больничной койке, не шевелясь, и всю верхнюю часть лица закрывал регенератор.

Дитте погладил его тихонько по ввалившемуся животу и уткнулся лицом, пережидая тупую боль в груди. Как похудел, бедняжка. Чинэ-ли сказала, что хвост и задницу ему уже залечили, через денек и ноги будут в порядке. А вот глаза полностью восстановятся через пару недель. Если все будет хорошо.

– Братишка, – он как-то невзначай стянул с Райниха одеялко и вылизывал ему живот, – ты меня хоть слышишь?

Тот что-то промычал в ответ, и у Дитте мелькнула страшная догадка – может быть, негодяи отрезали ему язык? Райних вполне мог нахамить им или съязвить... Кошмар, бедный братик, сколько он всего пережил.

Дитте водил ему пальцами по губам, пытаясь просунуть один в рот. Не получалось, и тогда он накрыл губы Райниха своими, раскрывая их и сжимая братишку в объятиях, и очень скоро убедился, что во рту у того все в порядке. Язык точно был на месте. Дитте его всего был готов облизать от радости, и шею, и плечи, розовые соски (Райних подставлял ему то один, то другой, а Дитте дразнил его, прикусывал и дул, а потом снова кружил языком). Кусать за пупок его Дитте не стал, мало ли... Приласкал вставший член и добрался наконец до заветного – розовой сжатой дырки. Братишка, умничка, с готовностью закинул ему ноги на плечи. Он ткнул языком в серединку, мимолетно подумав, что Райних же прошел полное восстановление, точно, как будто целку из него сделали.

Дитте поспешно стащил штаны и продолжил вылизывать Райниха.

– Дитте, давай уже... – тот крутил попой, приходилось поддерживать его руками, на ноги братишка опираться не мог.

У Дитте одновременно свело яйца и защемило сердце.

– Я без тебя чуть не сдох, Райних, – сказал он, дотягиваясь до какого-то тюбика на тумбочке. Все-таки хорошо у них тут в больнице все устроено, Дитте выдавил побольше прозрачной субстанции и наконец-то вошел в своего братишку, в Райниха своего любимого, в чертова своего гуляку. И замер от счастья, целуя, пока тот не начал всхлипывать. Он даже испугался, но оказалось, что брат смеется.

– Это не смазка, – сказал Райних, когда он безуспешно попытался задвинуть поглубже. – Это клей, Дитте. Чтобы датчики не отваливались.

– О, – Дитте мечтал в глубине души о том, чтобы не расставаться с братом, но вот так... – И скоро мы отклеимся?

Райних завертел под ним попой:

– Пошевелись, дорогой, должно помочь. Ох... Это специальный клей, застынет и перестанет липнуть.

“Застынет?” Дитте дернулся слишком резко, так что они оба вскрикнули, зато удалось вытащить.

– Возьми нейтрализатор на тумбочке, он должен быть там, – братишка подтянул коленки к груди, – обработай все хорошенько, Дитте.

Черт. Засадить хотелось немедленно. Дитте наскоро попшикал себе на член и на руку. Оставалось самое интересное – задница Райниха. Он разминал ее пальцами, проникая поглубже, а Райних мешал, пытаясь подмахивать.

– Не вертись, – сказал ему Дитте, добавляя мизинец, – это медицинская процедура.

– Уже... уже подействовал нейтрализатор, давай...

Он попробовал вставить Райниху в попу два пальца в придачу к члену и внезапно обкончался, трясясь от удовольствия.

– Ты такой... Райних... – Дитте потом его высосал до капельки, радостно дергая ушами. До чего хорошо, с Райнихом всегда так.

Им было тесно вдвоем на больничной кровати, Дитте все боялся ненароком прижать братишку, даже хвост с ним переплетал осторожно.

– Я приехал тебя забрать домой, профессор этот твой сказал, что дома будет лучше.

– Ну, если Ан-ши сказал... – Райних разулыбался и завозился, выпутываясь из объятий.

В сортир хочет, догадался Дитте и отнес его на горшок, как маленького котенка. Если бы Райних остался таким навсегда, слабым и беспомощным, слепым... И принадлежал бы только ему. Дитте осторожно вытирал братишку влажными салфетками, нельзя, нельзя так даже думать, слишком сладкий соблазн. Райних доверчиво потерся об него носом и муркнул.

А дома, сидя в кругу родичей, брат вдруг спросил:

– Вместе со мной там был еще один кот, вы его нашли?

– Нашли, – Дитте сглотнул, – нашли и сдали медикам.

Ну вот, вроде бы никакой брехни. Кошки снова принялись тискать братишку, а папочка осмелел и погладил Райнихов хвост.

====== Глава 8. Слепой мир ======

***Райних

– Куда ты меня тащишь, убогий, оставь в покое, – ругался Райних, тем не менее послушно спотыкаясь за Энкемом по лесу.

– Сейчас, сейчас, Райних, скоро придем, тебе понравится, – хихикал папочка, крепко вцепившись в него своей тоненькой лапкой.

Райних сжимал его хрупкую ладонь, шевелил ушами, стараясь создать объемную аудио-кинестетическую модель происходящего, и активно принюхивался.

Профессор Ан-ши перед выпиской подсунул ему серию статей с многозначительным названием “Мир слепых”. Да, бывают же несчастные с пороками мозга, мешающими им видеть мир.

“У тебя есть шанс познать неведомое, мой юный друг”, – Ан-ши гадко ухмылялся, судя по голосу, и Райних ему предлагал познакомиться с неведомым на своем драгоценном опыте:

“Мой брат говорил, что не все змеи передохли при захвате, хочешь подставить им свою задницу, дружище? Они не кусаются, им зубы вырвали.”

“Я подумаю над этим предложением”, – совсем уж похабно ржал Ан-ши.

Райних больно ударился обо что-то коленкой и в очередной раз получил веткой по морде. Как было б хорошо сейчас просто сидеть в беседке, слушать по комму свежий номер “Психофармакологии” и мечтать испробовать революционные методы на папочке... А в перерывах – размышлять о сладкой заднице Дитте и о том, как хорошо было б ее исследовать в рамках так трепетно взращенной аудио-кинестетической модели... Такие мысли у него возникли совсем недавно, когда он начал отходить от последствий развлечений с сектантами. До этого был способен лишь жалко прижиматься к альфе по ночам, ища защиты от кошмаров и безмолвно выпрашивая ласку. Хорошо, что братишка взял его к себе в спальню.

Но был один минус – за эти десять дней Дитте совсем распоясался и имел его, как хотел, по пять раз в сутки. Только Райних потянется его ощупать – как хлобыщь! Уже лежит с задранными ногами или попой кверху и подмахивает...

Они вышли на открытое пространство, там дул прохладный ветер и что-то журчало. Срочно захотелось отлить.

– Подержишь мне, Энкем? – коварно спросил Райних, вытаскивая член. – А то не вижу, куда целиться.

Папочкa, хихикая, взял его за драгоценный орган и повел в сторону и немного вверх:

– Сейчас прямо с обрыва польешь.

Развратные пальчики шаловливо перебирали его яйца и подрачивали.

– Горячий источник! – с торжеством сказал папенька позже. – Я сам его нашел, больше никто не знает.

Райних потрогал воду – действительно, теплая, бурлит. И запах такой... гейзерно-минеральный

– После тебя, Энкем.

Мокнуть там было здорово, они тискались в пузырящейся воде, и Райних папочку исследовал везде-везде. Его тощее скользкое тело похотливо на нем извивалось, и впечатление было совсем особенным, не таким, как раньше, когда Райних мог видеть беленького озабоченного котишку. Вот бы Дитте так. А потом папочка читал ему записки о своем житье у сектантов, он их заносил в специальный дневничок, оказывается. А Райних рассказывал о своем опыте. Они этим очень часто занимались, помогали друг другу вспоминать, сидя вдвоем в поместье целыми днями, пока все на работе или в университете.

– А вот этот момент я запишу, можно? – папочка возбужденно подпрыгивал, плеща брызгами.

– Да записывай, – небрежно отзывался Райних, сто раз рассказанные воспоминания больше не приносили боли, словно и не с ним все было. – Кстати... а как тебе удалось от них сбежать?

Энкем притиснулся поближе, его вдруг забила дрожь:

– Охота... охота на змей в приграничье, – прошептал он Райниху на ухо, и тот обнял его покрепче и погладил по спинке, обводя пальцем выступающие позвонки. – Они взяли меня... как приманку, отпустили с поводка. А я нашел старую змеиную нору, забрался поглубже по ходам... они не стали меня раскапывать, думали, змеи сожрали... Там были скинутые змеиные шкуры, я в них завернулся, долго лежал, потом вылез и пополз прямо в них – из болот. В приграничье змей мало, никто не напал. Но респиратор заканчивался, а я не мог быстро, ноги перерезаны... как у тебя было. Я потерял сознание, отравился... пограничники нашли... плохо помню...

– Бедный, как ты все это выдержал, два года у них, – Райних болезненно сморщился, целуя трепещущие уши котика, хотелось его чем-то отвлечь: – А я сегодня читал, что змеи полуразумные. А их в клетках разводили и зубы вырывали... и охотятся. Представляешь.

Энкем возмущенно сопел и подпрыгивал, сочувствуя несчастным змейкам.

А потом они заснули и проснулись уже вечером, когда стемнело. Выбираться на воздух было холодно, и они обнялись под водой, совершенно обленившись и не желая вылезать. Скоро пришел Дитте и трахнул обоих, ругаясь на их бессовестную безответственность. Райних беспомощно бултыхался и раскидывал руки, пока его имели, окружающий мир вертел его, как хотел...

– Как ты нас нашел, по следу? – спрашивал Райних, вжимаясь носом в шею брата, тот нес его до дома на руках, ужас, какой сильный.

– По комму, – фыркал в ответ Дитте.

Папочка с треском скакал и пыхтел где-то рядом.

Райниха совсем разморило после прогулки, глаза слипались, но зверски хотелось есть. Лисса его кормила с ложечки, а он щипал ее в благодарность за сиськи и гладил по животику, прислушиваясь к шевелениям малышей внутри. Наверно тройняшки или двойняшки, как они с Дитте, вон какое пузище.

– Сколько их, знаешь уже?

– Не проверяла, чтоб не сглазить, – гордо ответила Лисса.

Чинэ-ли рассказывала о клинике, и Райних жадно слушал новости. Дитте сидел рядом, переплетя с ним хвост, и играл в стрелялки с Неймо на игровой приставке. А папочка неподалеку что-то строчил, яростно стуча по клавишам и иногда вскакивая и бегая кругами в приступе вдохновения. Хорошо-то как.

И через три дня он сможет открыть глаза. Забавно, но будучи слепым, Райних научился видеть то, что раньше не замечал. Например, в нахальном предложении Неймо: “давай я не буду тебя изводить, пока ты болеешь, а ты не будешь надо мной на практике издеваться?” Нет, конечно, сначала он завелся – гаденыш пользуется его слабостью! Сейчас он докажет, что не слаб, даже без глаз!!! А потом услышал это. Скрытую просьбу мира. И согласился... А еще: из разговоров с кошками ему удалось разгадать тайну проколотого презерватива. Оказывается, такая добрая и безотказная Лисса задумала его заловить еще три года назад, когда он только начал встречаться с Чинэ-ли, и они стали официальными любовниками. Для этого она ему распевала песни о прелестях секса без резинки, которым можно заняться единственный раз в месяц – в день сразу после месячных... или во время них. Райних соблазнился, конечно же, ему просто не пришло в голову, что так тоже можно забеременеть, хоть и с трудом. Лиссе повезло в конце концов, и она сразу побежала к Чинэ-ли, броситься в ноги альфа-самке, взывая к ее чувству ответственности и желанию защитить. И Чинэ-ли приняла ее за свою, благодаря котятам от Райниха, и провернула ту операцию по заманиванию его в прайд.

“Так и было, дорогая? – спрашивал два дня назад Райних, поделившись с Чинэ-ли своими выводами. – И ты вовсе не хотела срочно-срочно котят?”

“Почти, – тихо смеялась Чинэ-ли и ерошила его гривку. – Она рыдала о порванном презервативе, такая несчастная была... Но я и правда хочу синих котят, лет через пять-десять. Просто не думала оказаться в прайде так скоро... Хитрая Лиска.”

“Только не сердись на нее, – волновался Райних, – она хорошая”.

“Не буду”.

Рано утром, когда птицы еще не пели под открытым окном, Райних проснулся и тихонько стащил с безмятежно дрыхнувшего Дитте одеяло. И принялся невесомо изучать сильное тело. Было так волнительно – а ну как тот тоже проснется и сразу его завалит? Нет, надо успеть сказать – “подожди, позволь мне”. Да, именно так! Райних, осмелев, нашел и накрыл губами сосок. Тот затвердел, а Дитте зашевелился и прошептал, трепя его за ушами:

– Вот ненасытный, все мало тебе...

– Нет-нет, не двигайся, я сам, позволь доставить тебе удовольствие, – замурлыкал Райних, целуя его руки.

– Ну... хорошо... только у меня целую вечность никого не было... – с сомнением отозвался Дитте.

– Доверься мне...

Дитте слегка расслабился, и Райних снова протянул к нему лапы – изучить, узнать самые потаенные глубины и скрытые чувствительные места. Он вылизывал и ласкал братишку, зарываясь в ощущение его кожи, тонкий запах, тихие вздохи, в то, что замечаешь только без глаз. Дитте застонал громче, сжимая его гривку:

– Если ты меня сейчас не трахнешь, то я трахну тебя.

И Райних приподнял его задницу и зашел в скользкую, тщательно приготовленную дырку. О, братишка был такой тесный. Он подождал, а потом начал осторожные движения, поглаживая опавший член Дитте. Мечта сбылась!!! Райних застонал, яйца свело, и он поспешно их оттянул. Не хватало еще кончить, едва вставив.

Как же классно. Он наклонился, целуя напрягшуюся буграми мускулов, чуть влажную спину. По телу Дитте прошла дрожь, а член заинтересованно дернулся в его руке. Кажется, нужный угол найден. Райних с воодушевлением принялся долбиться. Перед невидящими глазами и в животе порхали бабочки.

***Дитте

Райних его сегодня так обрадовал, прямо с утра. Дитте покрутился и поерзал на стуле, припоминая, как тот разбудил его ласками, и дальше... дальше выдал просто экстра-класс. Он сыто улыбнулся, братишка его потом смазал чем-то специальным, чтобы не было дискомфорта. Только вот коллеги как-то странно на него посмотрели, когда он пришел на службу. Улыбка Дитте расползлась до ушей – видно по нему, что ли, чему он так рад.

Впрочем, скоро все прояснилось. Нежно-розовый детеныш, их новенький аналитик, невинно поинтересовался на обеде, не близкий ли родич ему некий Энкем Штиммен.

– И откуда вдруг такой интерес? – Дитте окинул его мрачным взглядом, так, на всякий случай. Папочка произвел впечатление в свой прошлый визит, о да.

– Это... автор статьи... – тот опустил ушки, – шеф так ругался с утра.

– Мой это родич, – ответил Дитте под заинтересованными взглядами остальных, – блядская творческая натура.

Надо было взглянуть, что такого страшного успел написать Энкем, надо же, тот умудрился пропихнуть свою статейку в приличную газету. “Несколько долгих лет клан змеепоклонников похищал и убивал безвинных нек”. Дитте по диагонали прочел описания страшных издевательств, но последний абзац заставил его подскочить от ярости. “Королевская полиция зашевелилась только лишь тогда, когда был похищен родной брат и по совместительству любовник одного из ее сотрудников. До исчезнувших ранее безродных котов никому не было дела”.

Он заскрипел зубами. Черт бы побрал этого придурка Энкема! Только бы отец не прочел этот бред. Дитте сжал руками виски. Как некстати была эта дурацкая выходка, лучше бы папочка остался зашуганным дурачком, скакал бы себе по поместью без вреда для окружающих. Он еще раз перечитал статью. Все эти гадкие подробности, описания ритуалов, и их имя рядом. Глава точно будет в ярости. О том, что в их семействе не приветствовались близкородственные связи, Дитте старался не думать.

По дороге в поместье Дитте специально заехал в магазин готовых товаров и купил ремешок потоньше. Своим ремнем он боялся Энкема пополам перешибить. А наказать его было необходимо, такие выходки нельзя спускать с рук.

Он приехал домой раньше всех и застал Энкема в своей собственной постели, мирно сопящего в обнимку с братишкой.

– Энкем, – позвал Дитте, стараясь, чтобы голос его звучал ровно, – пойдем со мной.

– Хорошо, старший, – тот вылез и быстро натянул обычные свои короткие штанишки.

Энкем выглядел так невинно и трогательно, и не догадаешься, что когда-то давно, еще до рождения Дитте, его выгнали из родного клана за аморальное поведение. Проснувшийся Райних смешно шевелил синими ушами, прислушиваясь, и он провел рукой ему по гривке. А потом не выдержал и потискал немного, настроение мгновенно подскочило. Братишка был теплым со сна и разнеженным, так хотелось его трахнуть прямо сейчас.

– Подожди меня немного, любимый, – шепнул он тихонько, – надо закончить с делами.

Энкема он отвел в закрытую беседку, чтобы не пугать Райниха, если папочка начнет орать. Тот принялся выть по пути к месту наказания, еще и упираться попробовал. Дитте закинул его внутрь и приказал заткнуться.

– Спусти штаны и обопрись о стол. Живо, – он мотал хвостом, хотелось поскорее закончить с неприятным и вернуться к Райниху.

Энкем его не на шутку разозлил своей скандальной выходкой и тем, что посмел сопротивляться.

– Старший, не надо, за что... прости... – папочка цеплялся за его брюки и одновременно пытался расстегнуть их.

Да что ж такое! Он поставил его на четвереньки, зажал между ног попой вперед и ударил, не снимая штанов. Энкем разразился такими мольбами, что Дитте даже заслушался. Он вздохнул и принялся объяснять этому озабоченному, что нельзя устраивать скандалы ради собственной прихоти (“ради справедливости”, – простонал Энкем), что честь и доброе имя клана нельзя пятнать такими вот гадкими статейками.

Еще четыре удара, и все. Он поставил папочку на ноги, вытирая ему слезы, и с удивлением обнаружил, что у того стоит.

Энкем терся об него и постанывал, прикрыв глаза:

– Старший, пожалуйста...

– Ах ты ж мазохист долбанный! – Дитте легонько шлепнул его по щеке.

Наказание не должно быть удовольствием, поэтому Дитте потащил сомлевшего Энкема в дом, вспомнив, что видел кое-что подходящее среди вещей Райниха, когда тот переезжал. Он без труда разыскал нужное в ящичке с игрушками – изящную штучку, которая надевалась на член. “Кольцо на головку с уретральным катетером”, – прочел Дитте на серебряной коробочке. Отлично, то, что надо, чтобы наказать такого, как папочка. В инструкции было сказано, что в туалет ходить с такой штучкой можно, имелось специальное отверстие, а вот кончить это колечко с хитрым штырьком не даст. Разнузданный котишка, как только увидел, что у него в руках, покорно улегся на кровать, стащив штаны и трусы до колен.

– Старший, – мявкал папочка жалобно, – трахнешь меня с этим? Невыносимо...

– Ты наказан. Снимешь без разрешения – выпорю по-взрослому, – он взял себя в руки и аккуратно принялся вставлять катетер в канал, стараясь не обращать внимания на жарко стонущего котика.

Дитте аж вспотел, пока нацепил эту штуку как положено. Мысли в голове крутились совершенно далекие от наказания, хотелось посмотреть, что будет с Энкемом, если его действительно хорошенько оттрахать... Он облизнулся и завязал папочке глаза шейным платком, подвернувшимся под руку. Черт-черт-черт. Два слепых котика для него одного, есть от чего потерять голову.

Он безжалостно трахнул Энкема прямо там, в пустующей почти все время спальне брата, и это тоже была часть наказания. Беленький котик под ним всхлипывал и обещал быть послушным, только бы ему позволили кончить. Боже, прекрасно... особенно, если представить, что это Райних. Он отдышался немного и заскочил в душ, прежде чем идти к братишке. Тот ждал его, зарывшись в подушки, и Дитте прыгнул сверху, прикусывая ему загривок.

– А Энкем? Что случилось? – Райних уже подготовился, или смазка осталась с предыдущего раза.

– Я его наказал, – прорычал Дитте и снова его укусил, – а ты, дорогой, хорошо себя вел?

– Да... Дитте, не надо...

– Все, все, мой хороший, не буду, – он резко вставил, растворяясь в душном каком-то восторге, и трахал его долго, слушая стоны и мявканье. – Прости, я так люблю тебя, голову теряю, – шептал ему Дитте, вжимая в матрас, – Райних... Райних...

“Я тоже псих”, – думал он, содрогаясь в сильнейшем оргазме. Брат под ним давно уже кончил и притих. Дитте прижал его крепко-крепко, извиняясь за грубость.

– Ну прости, прости меня, любимый, – он поймал его хвост своим. – Райних, я все хотел тебе сказать... Я собираюсь уйти из клана, основать свой. Уже подал прошение в Королевскую канцелярию. Ты можешь перейти в другой прайд сейчас. Подумай, потом скажешь мне, ладно?

Их прервал вызов, пришедший на комм. Черт, сам Менерт Штиммен, глава клана, желал побеседовать с ним.

– Да, отец, – ответил Дитте и положил палец на губы встрепенувшегося братишки.

Хорошо, что на его комме был отключен видеорежим.

– Дитте, – голос главы не сулил ничего хорошего, – я жду тебя через час в поместье вместе с Райнихом. И этого нового родича захвати.

====== Глава 9. Выше звезд ======

***Райних

– Что слу... – мявкнул Райних, но Дитте прервал его поцелуем, потрепал за ушами и, бросив: “Все будет хорошо, братишка, жди”, смылся.

– Что случилось, – повторил Райних уже в закрытую дверь.

Да что же это такое? Уходить из клана... из прайда... почему? Почему Дитте хочет выделиться? Он вспомнил летнюю виллу на Бриллиантовых песках, принадлежащую клану. Райних любил там отдыхать, бродить по берегу и искать осколки древних амфор... Сами они еще когда смогут себе позволить подобное, придется довольствоваться съемными виллами. Но, с другой стороны – как уйти из прайда? От кошек, от будущих котят, от... любимого?

Райних вскочил и в чем мать родила бросился из спальни – перехватить Дитте, расспросить. Но в коридоре промахнулся, врезался сослепу в колонну винтовой лестницы, ведущей в башню, и грохнулся на пол, где чуть не разрыдался от расстройства. Удар пришелся по регенерационной маске и лбу, было просто ужасно больно. А что скажет Чинэ-ли, когда узнает? Вдруг сочтет для себя оскорбительным оставаться в столь крошечном клане и захочет уйти? А вдруг потребует, чтобы и Райних ушел с ней?!

Он осторожно встал и, держась рукой за стенку, отправился в ванную за аптечкой. Нет-нет, он не сможет уйти из прайда, останется с братиком, а Чинэ-ли в случае чего скажет, что поступает так, как велел альфа... Да, точно, и уши так горестно опустит, а в голосе – надрыв и страдание.... она проникнется и не будет уходить. Он тихо захихикал: кошка всегда просекала его сцены и щелкала по носу, но зато смеялась, и все напряженные моменты их отношений проходили, как по маслу.

Он ввел дозу обезболивающего в приемник на маске, и голова тут же перестала раскалываться. Зато немилосердно засаднила раздолбанная попа. Да... Дитте сегодня был суров... “Я был с тобой нежнее, братишка”, – обиженно подумал Райних, выдавливая в дырень регенерационной мази. О, он так и скажет Дитте, печально вздыхая, пусть братишка залижет свою вину! Кстати... что там у них за разборки с Энкемом? И отец требовал к себе озабоченного котишку... наряду с ним самим.

Райних нервно поежился – отца он боялся, уж больно тот был суров да нетерпим... Слава богу, Дитте оградил их от выволочки! А папочка Энкем – вот кто явно во всем виноват, надо найти и выяснить.

– Энкем! – позвал он, медленно идя по дому, прислушиваясь и принюхиваясь.

Папочка жалобно скулил в его собственной спальне, пахло сексом.

– Чего ты, – Райних сел на кровать, притянул котика за хвост и нащупал свеже-припухшие рубцы на нежной голой попке.

Он сочувственно вздохнул, а потом погладил и пощипал раненные ягодицы, запустил лапу в папочкин пах и нашел там нечто. Сбруйка! Как мило. Член, уже и так живо интересовавшийся происходящим, встал твердо и безвозвратно. Папочка извернулся, положил голову ему на колени и принялся поскуливать в самые яйца, периодически их облизывая.

– За что же тебя так, бедный, – спросил Райних, почесывая его за ушком.

– За правду, – пожаловался папочка и рассказал его яйцам жуткую историю своей борьбы за справедливость.

От его дыхания, шепота, всхлипов, Райних кончил, измазав папочкину мордочку скользким и липким, и блаженно откинулся на кровать. А потом до него внезапно дошло. Это же ужас!!! Позор фамилии! Да ведь Дитте разгневанные родичи на части порвут! Он дрогнувшим голосом сказал в комм название газеты, нашел статью, выслушал ее до конца...

– Как ты мог, Энкем! – закричал он, тряся котика за плечи. – Зачем ты опубликовался под нашей фамилией? Не мог псевдоним взять?

– Чтобы напечатали, – хныкал папочка, вяло трепыхаясь и норовя его промеж ног хвостом погладить, – из первых рук!

– А зачем про нас с Дитте сказал, что любовники? У нас в клане развратное поведение совсем не приветствуется.

– О, а так и не скажешь, – внезапно нормальным тоном удивился Энкем, и Райних чуть не взвыл, познав всю глубину его притворства:

– А я считал тебя другом, – горько сказал он и направился к платяному шкафу. Пора бы одеться, а то мало ли...

– Как это понимать, Райних? – спрашивала Чинэ-ли вечером, чем-то бумажно шурша. Наверно, злополучной газетой. – И почему Дитте не отвечает на вызовы?

– Он собирается выделиться из клана, – Райних неловко опустил уши. – Извини, дорогая, так получилось.

– А не легче ли выгнать вот это позорище? – зашипела кошка.

– Ай-ай-ай! Уши! – завизжал Энкем.

– Не надо, не надо папочку выгонять, – залепетал Неймо.

Райних прислушался – в голосе мелкого гаденыша звучала искренняя тревога, тот и правда любил своего бездарного папочку.

– Я не знаю, дорогая, обсуди это с альфой... я решил остаться в прайде. Прости...

Сказав это, он подполз к Лиссе и уткнулся ей мордой в сиськи, отрешаясь от происходящего. Хорошо так, мягко... Папочкины визги, гневное шипение альфа-самки, умоляющие мявы гаденыша – все удалялось, затихая. И скоро рядом с ним остались лишь тепло, уют и шевеления малышей в гостеприимном теле кошечки. Пришел Неймо и устроился рядом. Судя по всему, гаденыша выгнали, чтобы не мешался во взрослых играх. Райних было обеспокоился – не сняла бы Чине-ли сбруйку, а то влетит же Энкему. А потом подумал – пусть сами разбираются.

Они повозились на диванчике, пока ему не удалось подгрести под себя удобненько и Лиссу и Неймо, и так и сплелись большим клубком – ждать Дитте. И визор включили, слушать его Райниху, конечно, было не особо интересно, приходилось компенсировать отсутствие видеоряда легким петтингом с двумя милашками. А что, когда еще удастся потискать упругую попку диттева любимчика. Неймо был растерян и так доверчиво к ним жался... хитрец.

***Дитте

Слава яйцам, все закончилось так, как он и хотел. Дитте пошевелил рукой – вроде сустав не выбит.

Даже не верилось, что каких-то два часа назад Менерт, здоровенный черный котище, устроил показательное выступление перед всеми попавшимися под руку родичами, ух, и орал же он. Дитте как мог сдерживался, слушая эту чушь, все эти внутренние правила их клана, устаревшие лет сто назад. Или двести.

– А что же Райних не явился, кто он тебе теперь, кстати? – язвительно интересовался папенька.

– Любовник, – сказал Дитте и зажал под столом хвост ногами, тот дергался, как черная змеища, – и он болен, проходит курс интенсивной терапии после всего, что с ним случилось, отец.

– О, можешь мне не рассказывать, все в курсе этой душераздирающей истории про ночной клуб и последующую оргию. Твой прайд опозорил нашу фамилию.

Остальные родичи кивали. Дитте еще казалось, что они с удовольствием наблюдают за безобразной сценой.

– Я подал документы на выделение в отдельный клан, для ускорения процедуры необходимо твое согласие. Если ты его дашь, уже завтра под той статьей будет новая фамилия. И мой прайд не будет больше позорить твой клан.

– Уже опозорил, дальше некуда! С бумаги не вырубишь, – рявкнул глава клана, а потом слегка сбавил тон: – При выделении ничего не получишь.

– Согласен.

– Отлично... пусть так и будет, – Менерт брезгливо поморщился и потянулся к комму.

Дитте выдохнул, только когда вышел из отчего дома, и на комм как раз пришло сообщение о завершении регистрации. Надо же, его мечта сбылась, а он ничего не почувствовал. Может, начнет чувствовать позже? Уже стемнело, и Дитте поднял глаза к темному небу, усеянному звездами. Здесь, в загородном поместье, они сияли особенно ярко, и теперь между ним и звездами никого не было. Необычное, новое ощущение, но оно ему определенно нравилось. Именно в этот момент Дитте столкнулся с кузеном, точнее, с бывшим кузеном.

– Поздравляю, – гадко ухмыльнулся тот, – я слышал, у тебя в клане все кошки общие.

– Спасибо, – сказал Дитте и зарядил ему в челюсть, не нашелся, что ответить про кошек. Общий у них был только Энкем, и то по своей воле.

Дома перед включенным визором нашлись трое спящих родичей. Дитте аккуратно выкопал Лиссу из этого клубка и отнес ее в кровать. Котята уже вовсю толкались, и Дитте осторожно погладил ее животик. Он разулыбался – вот и первые детишки, которые будут рождены в его клане. Даже если Райних решит остаться с отцом, он же не станет ее забирать...

Папочки нигде не было видно, Дитте решил, что уже хватит ему быть наказанным, и, пожалуй, можно снять с него эту штучку. Энкем нашелся под дверью Чинэ-ли, он сидел, привалившись к стене, и на морде его было написано чистейшее страдание.

– Старший, прости меня, я никогда больше, никогда, только не прогоняй.

– Не прогоню, – сказал Дитте и стащил с него штаны, – да не дергайся, дай сниму с тебя это.

Энкем поцеловал ему руку и намылился в комнату к Чинэ-ли. Совсем сдурел, болезный.

– Ты в своем уме? – Дитте ухватил его за ухо. Разбуженная кошка будет в ярости.

– Госпожа разрешила, – папочка сиял, – сказала приходить, когда ты снимешь сбруйку.

– Ну, дерзай.

Неймо он укрыл одеялком и даже подушечку подоткнул, а брата отнес в спальню, и тот сонно пожаловался на больную попу, растраханную так жестоко.

– И кто же посмел? – Дитте его выпутывал из домашней одежды одной рукой, торопясь добраться до раненого местечка. – Да тут все целенькое, обманщик ты, Райних, – он принялся с упоением вылизывать и целовать пострадавший бутончик.