Текст книги "Наш общий папа (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Вот этот, с синими балясинами, очень милый. Подойдет к моему хвосту.

– Дурак! – смеялась она.

– Просто обсуди это сначала с Дитте, ладно? – серьезно отвечал он. – И вообще, нас еще не приняли в прайд.

С приближением времени, так сказать, смотрин его волнение все нарастало и нарастало, сердце гулко билось в груди, а яйца нервно поджимались. Как их встретит брат? Поладят ли они с Чинэ-ли? Удастся ли присунуть дурачку папеньке? А вдруг – снова вдвоем с Дитте... Так много вопросов.

Лисса ждала их на станции аэробусов, Райних залихватски припарковался около нее и распахнул двери. Она была теплая, мягкая и такая уютная, он крепко обнял ее, а потом отстранился, покосившись на Чинэ-ли. Та улыбалась. И Райних принялся трепаться о придурошных пациентах – подумать только, ему недавно доставили одного с обгорелой задницей. Идиоты запустили в дырку хомяка, тот застрял, они начали выманивать его на свет, поднеся к проходу зажигалку. И тут вспыхнули кишечные газы.

– У него же когти, – смеялась Чинэ-ли, – как они его запускали туда?

– Обматывали лапки ватой, – авторитетно пояснял он.

– Бедный хомячок, – вдруг сказала Лисса, – он сгорел.

– Хм, да... – замялся Райних.

Чинэ-ли покосилась на Лиссу со слегка брезгливой жалостью, как на убогую:

– Как печально...

– А вчера у меня был еще один гений с сожженной задницей! – разрядил неловкость Райних. – Он лечил запор водочной клизмой.

– Пьяный в жопу? – заинтересовалась Чинэ-ли.

Так, небрежно трепясь, они доехали до дома Дитте.

Брат вышел им навстречу, скалясь во все тридцать два клыка. У Райниха свело живот, и он тоже светски заулыбался. Младший Дитте, беленький юный котик, засуетился вокруг, бросая на них ревнивые взгляды. Папеньки не было.

Они сидели в садовой беседке, обсуждали будущую жизнь прайда. Точнее, это Дитте с Чинэ-ли обсуждали. Мнение мелкого котенка и Лиссы никого не интересовало, а Райниха волновал только один вопрос: где же они прячут психа? Где? Он облизнулся, всматриваясь в слепые окна дома, украшенные черным занавесочками.

– Дитте, дамы, я вас покину на минутку, – любезно сообщил он, вставая.

И намылился в дом.

Дитте

Работать субботним утром не хотелось совсем.

– Вы уже видели, лейтенант?

“Вот бля,” – сказал себе Дитте и развернул свежий номер “Гневного мява”.

“ОНИ отрезают хвосты нашим детям!” – заголовок над статьей был снабжен живописной картинкой, на которой несколько кровавых обрубков были увязаны в замысловатый узел.

Вот тебе и режим секретности. Дитте вздохнул и вспомнил вчерашнюю неку, нашедшую хвосты. Улыбчивая бабулька с синим пакетом на голове вместо шляпки послушно подписала документы о неразглашении, вытряхнула из кармана полудохлого таракана и угостила всех офицеров сосательными конфетами.

– Пиздец.

– Вы что-то сказали, лейтенант? – новенький стажер вылупился на него со всем вниманием, шевеля полосатыми ушами.

– На холодец! – добавил Дитте, и все с готовностью засмеялись, а он нашел взглядом розовохвостого аналитика: – Как там ваши пропавшие безродные неки, детектив Роббим?

– Уже половину проверили, но понимаете, не от всех из них остались биоматериалы, – встрепенулся тот, азартно сверкая голубыми глазками.

Вот ведь... еще один любитель громких дел. Дитте поморщился: мутный призрак то ли роббимовых маньяков, то ли неведомых ИХ нервировал работу бравого отдела.

Он закончил читать статью, удивляясь, как все-таки опаскудилась эта газетенка. Вот два года назад, когда еще Энкем там работал... Дитте вдруг подумал, что надо бы поинтересоваться, чем занимался дорогой папочка до того, как стал помешанным на сексе овощем. Он зашел на сайт „Гневного мява“, но об Энкеме там ничего не было, ни одной его статьи, только коротенький некролог двухгодичной давности.

Папочка на фото с черной полоской глядел задорно и дерзко, уверенно сжимая в тонких, почти прозрачных пальчиках микрофон. Мысли сами свернули в привычное русло. А как он метался под Райнихом... Как жаль, что они не сделали это с Энкемом сразу вдвоем. Тот бы выдержал.

От размышлений его оторвал звонок Неймо – тот отчитался, что все готово к приему гостей. Дитте давно мечтал о собственном клане, и предложение братишки было так кстати. Если в его прайде будут кошки, можно смело подавать запрос в Королевскую канцелярию. Еще и Райних, единственный нормальный родич, который его не бесит, будет в прайде.

Дитте еще раз просмотрел результаты экспертизы, порадовался, что хвосты все-таки были отрезаны от уже мертвых нек, и решил двигать домой. Скоро приедет братец с милыми дамами, и надо еще успеть накачать Энкема успокоительным.

– Да, да, обязательно большой участок, – Дитте с удовольствием беседовал с такой рассудительной, умной некой, и такой красивой. Просто не верилось, что братишка смог ее уложить, вот котище-террористище.

Чинэ-ли мазнула его хвостом по щеке, и он успел легонько прикусить самый кончик.

– Я должен вас познакомить еще кое с кем, – он почувствовал, как прижавшийся к его боку Неймо ощутимо напрягся, – один из моих младших, он нездоров.

– О, а что с ним? – Чинэ-ли улыбнулась и щелкнула Неймо по носу.

– Он не в себе, сказались последствия жестокого плена, – Дитте погладил мелкого по спине. Они помирились утром, вернее, это Неймо выразил горячее желание мириться, и сейчас младший вел себя безупречно.

Он как раз хотел попросить Райниха привести папочку, но дорогой братец еще не вернулся. Может, уснул на унитазе?

Но Энкема не пришлось приводить, он явился сам, с треском распахнув дверь и скатившись с крыльца.

– Нет! – визжал несчастный. – Нет-нет-нет!

На нем была надета лишь майка Дитте, доходившая ему до середины бедер. И черт, Энкем был явно возбужден во всех смыслах, а ведь совсем недавно он заставил его несколько раз подрочить, чтобы успокоить хорошенько.

– Иди сюда! – рявкнул Дитте, малыш и Лисса синхронно вздрогнули, а папочка поплелся к беседке, опустив уши.

– Добрые, – засиял Энкем, рассмотрев кошек, – хорошие. А там, – он доверительно показал в сторону дома, – злой.

Дитте усадил его на кресло поближе к Лиссе и ее успокаивающим милосердным рукам, и тот доверчиво уложил голову ей на колени и замурчал. Мелкий притащил плед, чтобы прикрыть голые папочкины ноги.

– Прелесть какая, – Чинэ-ли звонко засмеялась и потрепала его за уши, а папочка лизнул ей руку и попросил не отдавать его злодею. Она увлеченно выспрашивала, как выглядит злодей, и давилась смехом, делая сочувствующее лицо.

Дитте пошел к дому навстречу вышедшему брату. На щеке у того красовалась свежая царапина, и Дитте решил не откладывать разговор в долгий ящик.

– Ты трогал Энкема? – спросил он, ухватив Райниха за плечо.

– Да, – ответил брат и дернул хвостом.

Дитте тут же хлестнул его своим хвостом по ногам:

– Иди в дом.

Он шел за Райнихом и смотрел на его задницу под брюками. И вдруг вспомнил, как та выглядела без брюк, когда братец засаживал Энкему. У Дитте встал, да так, что в голове стало легко и пусто.

– Дитте, ты же сам разрешил мне, – Райних развернулся и стоял близко-близко, изображая раскаяние.

– Тогда разрешил. А сейчас нет, – он приобнял Райниха за плечи, и того начало трясти.

Дитте прижал его посильнее, успокаивая и стараясь не задеть стояком. Не надо его бояться, он никогда бы и пальцем не тронул братишку, тем более из-за такой ерунды.

– Позже я отправлю Неймо отвезти Чинэ-ли и Лиссу. А ты оставайся, если хочешь, пообщаемся с папочкой, – и в подтверждение своих добрых намерений он хлопнул Райниха по заднице, не сильно так, по-братски.

***Райних

Попу обожгло шлепком, и он слегка изогнулся, утыкаясь брату в плечо и подставляя открытую шею. В детстве они часто дрались, точнее, это Дитте задирался, потом они боролись, потом Райних проигрывал. Вероятно, тогда бы он и мог попробовать одолеть брата, не то, что сейчас, но Дитте всегда был такой злющий, гораздо проще было сдаться, чем на собственной роже выяснять его границы. И Райних замирал вот точно так же, опускал голову и отворачивался, позволяя древним, как мир, ритуальным жестом вцепиться себе в горло. Маленький Дитте прикусывал его кожу и, подержав, отпускал. А подросток просто на мгновение вжимался распаленным лицом и сразу размыкал захват. Юношами они уже не дрались, ведь Дитте жил в казарме полицейской академии, а Райних – в университетском кампусе...

Взрослый Дитте дышал рядом, не прикасаясь, и горячий воздух щекотал его шею, заставляя шерстинки на загривке вставать дыбом.

– Хорошо, я с удовольствием останусь, – сказал Райних, и брат отпустил его, а вместе с этим начала отступать и нервная дрожь. Он улыбнулся и лукаво спросил: – А мелкого твоего?..

– Угомонись, – хмыкнул Дитте и снова огрел его по заднице, ласково так, не прямым пробивающим ударом, а словно гладящим.

Райних чуть не кончил. Хорошо, что одежда свободная, он засунул руки в карманы, направляясь к беседке. Вот ведь незадача. На брата, теперь уже собственного альфу стоит так, что яйца ломит. А еще и папочка непристойно ластится к Лиссе, чуть не коленки ей вылизывает, змеюга, а та и рада. Он сел рядом с развратной некой и, приобняв, незаметно ущипнул под грудью. Папочка тихо на него ругался, поскуливая. Дитте с Чинэ-ли смеялись глазами, Лисса едва дышала, а мелкий котенок, как его там, таращился с беспокойством. Райних смотрел на ветви сосен, они качались словно под неслышную музыку, страстно хотелось всех трахнуть.

Псих немедленно забился под скамейку, когда они пошли провожать нек, и через полчаса его жалкая задница все так же торчала в уголке беседки. Райних задрал на ней футболку и хорошенько приложил ладонью:

– Ты на кого тут ругался, а? Плохой кот.

– Нет! – зарыдал Энкем. – Злой! Пожалуйста... не надо, не отдавай ему...

Несчастный вцепился в ноги Дитте и принялся покрывать поцелуями его брюки в подозрительной близости от паха.

Брат поставил его коленками на скамейку и со снисходительной улыбкой погладил промеж вздрагивающих ушей, а потом расстегнул ширинку и насадил светлую голову на член. Энкем причмокивал и поджимал от усердия живот, горбя спинку и виляя задом на четвереньках, хвост его извивался кольцами. Райних выдавил на руку гель (в кармане как раз тюбик лежал), и принялся ласкать вертлявую тощую попу. Та была прекрасно разработана, даже удивительно, как Дитте умудрился порвать ее, всего пять минут растяжки – и вот, мягкая дырка с трогательным хлюпаньем расступается и принимает его руку по запястье.

Райних похлопал по широко распахнутому анусу, заставляя его слегка сжаться, и плавно вошел в горячее и скользкое. Дитте задавал темп, толкаясь котику в горло, и Райних легко подстроился, не сводя глаз с застывшего в удовольствии лица брата. Тот усмехнулся:

– Хочешь вдвоем?

Райних кивнул, у него перехватило горло.

Он лег на стол, повинуясь жесту Дитте, и уставился на небо в проеме светового окна. На него насадили Энкема, тот принялся что-то щекотно бормотать в его соски, а он почувствовал, как твердые руки Дитте разводят ему колени, и застонал, выгибаясь и сминая хрупкие ушки Энкема. Но брат не вошел в него, как во сне, нет, он лишь до боли сжал бедра Райниха и засадил сладострастно подвывающему папочке. Их члены терлись друг о друга в ставшей такой тесной попе, невыносимо тесной, о, да... “Дитте, Дитте”, – думал Райних и безжалостно сгибал и мял тонкое тело, зажатое между ними, а потом зарычал, содрогаясь в ослепительном оргазме, или это солнце, ослепляя, вдруг брызнуло ему в лицо, заплутав по дороге в чернющих ушах Дитте, он не знал.

====== Глава 4. Лечение и хвосты ======

***Дитте

Он бездумно щелкал пультом от визора, переключая каналы, и пытался не думать о Райнихе. Стоило закрыть глаза, и он так ясно видел прилипшие ко лбу мокрые волосы братишки, белые зубки и розовую манящую глубину рта, куда так хотелось... хотя бы языком...

Что на него нашло сегодня днем, не иначе, папочка заражал всех вокруг безумием и похотью. Когда он почувствовал, что Райних кончает, то совсем сдурел и стащил с них мяукающего Энкема.

Он же чуть не трахнул братишку, остановился в самую последнюю секунду, доведя себя до оргазма рукой и забрызгав Райниха чуть не до подбородка. Дитте ткнулся лицом ему в шею, только чтобы не поцеловать взасос, и слизнул несколько соленых капелек пота.

Потом он конечно пришел в себя, вытер лежавшего на столе Райниха салфетками, и все. Пусть брат не думает, что Дитте будет к нему лезть или домогаться, он хоть и альфа, принуждать никого не станет. Когда Райних уехал, сославшись вдруг на какие-то срочные дела, Дитте успел еще разок трахнуть папочку на том же столе, и тот чуть не откусил ему палец, кончая.

Энкем, лежавший рядышком на диване, словно догадался, что думают о нем, и зашевелил своими чудесными розоватыми ушами. Наверное, был очень рад сидеть со всеми в гостиной и смотреть передачи.

Дитте переключил новости на какой-то сериал про маленьких потерянных нек.

– Дорогой, – мелкий водил рукой по его груди, – что-то случилось?

– Да так... на работе проблемы.

Неймо залез на него верхом, целуя сначала робко, а потом все уверенней. Дитте отвечал ему, все было так понятно и просто, и гибкий беленький котик в его руках, его младший, был покорным и ласковым.

– Сладкий мой, – Дитте вдруг захотелось сделать ему хорошо-хорошо, – пойдем-ка в спальню, котенок. Я так соскучился.

Он как мог подстриг отросшие папочкины волосы, получилось вполне аккуратно. Энкем всю дорогу улыбался и трогал челочку, и заволновался, только когда они подъехали к кованной ограде Института.

– Ты не отдашь меня, – папочка робко прикоснулся к его руке, – старший?

– Нет, – Дитте предпочел нести все сильнее дергающегося Энкема на руках до кабинета, – тебя просто посмотрит доктор. И все, обещаю.

– Злой?

– Нет, другой, добрый.

Профессор Ан-ши ему сразу не понравился.

– Ну и как там поживает наш любезный доктор Райних? – светило науки похабно шевелил трехцветными ушами. – Совсем зазнался, забыл старика.

«Нужен ты ему», – неожиданно зло подумал Дитте и посадил притихшего папочку на кушетку для осмотров.

– Ты обещал, – прошептал Энкем, целуя ему руку.

– Любите дисциплину, лейтенант? – профессор весело ему подмигнул и попросил оставить их:

– Заберете через пару дней, как раз проведем полное обследование и подберем препараты. Райних не сказал вам, что это дело не быстрое? Ай-ай-ай, забывчивый Райних…

– Я обязательно за тобой вернусь, Энкем, – Дитте ласково посмотрел ему в глаза и поцеловал в обе щеки.

Он вышел на улицу в скверном настроении, душа не лежала оставлять папочку без присмотра, и еще наверняка этот надутый ученый кот был любовником Райниха. Точно, братишка со всеми спит, распущенный докторище. Из тех, кто трахается в первый же вечер знакомства, даже не спросив имени любовника. Дитте со злостью саданул дверцей, так, что у соседних каров тоненько пискнули сигналки. Чертов Райних.

Он заметил вещи Неймо на заднем сиденье, как только выехал со стоянки. Вот растяпа, и с чем на занятия пошел. Дитте решил забросить ему барахло прямо в универ и потянулся назад, ухватив за уголок бирюзовую сумку. Он неловко дернул ее, и из раскрытого нутра посыпались шоколадки и ручки, какие-то моментальные фотки и комм. Дитте все подобрал и хотел запихать обратно, но не смог – на одной из пластиковых фотографий Неймо уверенно сжимал в руках два отрезанных нечьих хвоста.

...Почти два года назад он принял Неймо в прайд, без рекомендаций, без имущества и рода, вообще без ничего. Повелся на его беззащитный вид и вертлявую ладную задницу. Дитте перетряхнул все шмотки младшего, но не нашел ничего больше. “Поговорю с ним сначала, – решил Дитте, – и если он виноват – сдам в управление или сам пристрелю”.

Через двадцать минут он был перед учебным корпусом, а еще через четверть часа беленький котишка, как-то сразу притихший, молча забился на сиденье. Дитте отвез его домой, надеясь, что у Неймо найдутся слова оправдания.

– Вылезай, – он чувствовал привкус стали на языке, только бы сдержаться и не избить эту маленькую дрянь.

– Старший, на что ты сердишься?

Дитте глубоко вдохнул несколько раз, когда они вошли в дом. Только спокойствие. Он поставил перед собой напуганного мелкого, а сам уселся на стул. Потом подумал и сковал руки Неймо за спиной наручниками. На журнальный столик он положил пистолет, с удовольствием наблюдая, как бледнеет и часто дышит его младший.

– А теперь, Неймо Штиммен, я тебя внимательно слушаю. Расскажи мне, почему я сержусь.

– Райних наябедничал?

У Дитте все поплыло перед глазами. Только не Райних...

– Прости, старший, прости, я сам не знаю, как это вышло... Добавил ему в чашку слабительные капли. И Лиссе тоже. На нее прямо по дороге подействовало, – из глаз Неймо катились крупные слезы фальшивого раскаяния.

– Не заговаривай мне зубы, – процедил Дитте. – Или ты хочешь поговорить по-плохому?

– Нет-нет, не хочу, – замотал головой презренный котишка. – Прости меня, прости...

Дитте выразительно глянул на пистолет.

***Райних

Остаток выходных он провел в приятном ничегонеделании, даже в клуб не пошел в субботу ночью, нарушил обычай. Хотя брат вроде ничего не говорил насчет запрета на гулянки и случайные потрахушки, но... Не хотелось перебивать послевкусие после безумного секса в беседке. Капелька спермы Дитте попала ему тогда на губу, и все воскресенье он, рассеянно задумавшись над “Вестником проктолога” ли, фотографируя ли уток в парке, проводил пальцем по этому месту. И облизывался.

– Райних, ты в курсе, что мелкий гаденыш нас в субботу слабительным опоил? – хихикнула ему на ухо Чинэ-ли в курилке в понедельник. Курить они не курили, просто сидели на подоконнике и пили кофе. – Лисса чуть в машине не обгадилась.

– А ты? – фыркнул он и погладил ее по сочной грудке, по новому бейджику, на котором гордо красовалось: “др. Чинэ-ли Штиммен-Сиэнь”. Через пару лет имя старого клана исчезнет из ее документов и бейджиков, все будут знать ее только как Штиммен, и эта роскошная кошка окончательно станет их.

– Я чуть не лопнула! – засмеялась она. – Еле добежала.

– И я! – с восторгом сообщил он. – На столе сидел, чуть там же и не навалил!

– Надо наказать студентика! – она зловеще пошевелила ушами: – Вот будет у них практика... запросим на него к нам в клинику направление.

– О, он тоже медик? – засмеялся Райних. – Накажем!

Напоминание о ревнивом члене новоприобретенного прайда подвигло Райниха проведать его папочку. Как там старина Ан-ши, что скажет о психе...

– О, – сказал Ан-ши, вдохновенно потирая лапы, – это не просто пост-травматический синдром, это последствия жесткой и целенаправленной ломки личности.

– До чего эти змеи дошли, – хмыкнул Райних, они шли по коридору в палату к папочке, – уже умеют отличить личность от жопы. Открытие в зоопсихологии, дорогой друг!

– Господи, Райних, – хохотнул профессор, – когда ты начнешь думать о чем-либо, кроме жоп!

– Никогда, – скорбно признался он, – это основа моей личности, ее нельзя ломать...

– Мммм... какая приятная у тебя личность...

Они смеялись и флиртовали, в их анамнезе значился бурный, но короткий романчик, а Райних сохранял со всеми своими бывшими самые душевные отношения.

Папочка лежал, свернувшись колечком, и тихо плакал. Даже не отреагировал на приветствие, только задрожал еще больше. Райних недоуменно оглянулся на профессора:

– Раньше он легко шел на контакт, коллега.

– Реактивный психоз, форма сменилась на депрессивную, – откликнулся Ан-ши.

– Как внушительно, а главное полно это характеризует его состояние... Что ты там говорил о целенаправленной ломке личности? – Райних с любопытством потрогал убогого за ухо, и то даже не дернулось.

– Его ломали, явно фиксируя на сексе. Сделали безотказную игрушку, всегда готовую удовлетворить. Более того – жаждущую этого, как единственного способа и смысла своего существования.

– И это все змеи? – поразился Райних, присаживаясь к папочке на кровать.

– Не тупи, зачем змеям это. Неки поработали.

Райних нервно поежился: “Кажется, я знаю этих нек... двух...” Было как-то неловко. Он принялся гладить папочку по голове.

– Хотя, змеями его явно наказывали во время ломки, – задумчиво заметил Ан-ши, – возможно, даже в змеиные ямы кидали. Чертовы кокосовые плантаторы...

– Плантаторы, почему? – удивился Райних.

– Ну, кто там еще на тех территориях промышляет, – нетерпеливо дернул ухом профессор, – плантаторы, контрабандисты, не важно.

– Террористы, – с облегчением брякнул Райних, уверившись в собственной невиновности. И потеребил папочку за загривок.

– Злой... – едва слышно прошептал несчастный и всхлипнул.

– Я не злой, я твой родич, забочусь о тебе, неблагодарный, – обиделся Райних. Нет, ну, что такое! Обычно он всем нравился.

– Ты обманываешь... – Энкем снова тихо разрыдался: – все обманывают... и он... бросил... оставил...

– Он не бросил, – быстро сориентировался Райних, – он меня послал о тебе позаботиться, полечить. Я же врач и твой родич, помнишь?

– Нет... – плакал Энкем, – злой, не верю...

– Стресс, – поморщился профессор, нажимая на кнопку вызова. – Очевидно, последствия отделения от альфы, тот для него был якорем.

В палату зашел медбрат с инъектором.

– Да, – растерянно произнес Райних, глядя, как папочке вкалывают нечто, и тот, всхлипывая, затихает. – Альфа – для любого якорь.

– Да, даже для таких, как мы, – согласился Ан-ши, он тоже был гаммой, свободолюбивым, страстным и увлекающимся, как все они. – Слышал, и тебя заловили в прайд?

– Ага, – засмеялся Райних, – кошки, умело осадили.

– Любого гамму легко поймать на уют и любовь, – наставительно произнес Ан-ши профессорским тоном.

– Меня только на уют, увы, – отозвался Райних, строя глазки и печально шевеля ушами.

Ах, дорогой Дитте его не любил, увы, даже трахать тогда не хотел, в беседке... Хотя, это и к счастью, а то вдруг бы Дитте его возлюбил, возтрахал – а Райниха бы как раз понос пробрал!!! Ужас страшный.

Папочку надо было срочно забирать, пока тот спит, и впредь все обследования проводить в присутствии родичей (тех, которым бедняга доверял). Райних вызвался отвезти убогого домой, даже с работы отпросился на пару часов, такие жертвы ради прайда.

А у брата в поместье он застал жуткую сцену: рыдающего в наручниках студентика, пистолет на столе и злющего Дитте, готового, кажется, этим пистолетом младшего своего прибить.

– Братишка, братишка, что случилось, – залепетал он, трясущимися лапами вцепляясь Дитте в плечи, ярость альфы была ощутима просто физически, и Райних погнал совершеннейший бред: – Не надо никого убивать, подумаешь, слабительное, никто ведь не обосрался...

– Ты что несешь, – рявкнул брат, встряхивая плечом, отчего Райниха отбросило в сторону, – на вот, полюбуйся, что случилось.

Райних проследил за указующим перстом, уставился на фотографии, постоял несколько секунд в ступоре, а потом нервно расхохотался:

– Это... это дурацкая традиция, Дитте, не злись... – он утер выступившие от смеха слезы: – студенты-медики на посвящение воруют из морга хвосты... Не бей его за это, все так делают.

– Посвящение? – процедил Дитте, а потом вдруг тоже заржал: – Чертовы доктора-извращенцы.

И склонился над мелким, дабы расковать.

– Я сейчас, принесу пацану водички с витаминчиками, – улыбнулся Райних и смылся в ванную.

Там он отыскал аптечку и, гадко хихикая, смешал в стакане снотворное с лошадиной дозой слабительного, забацав и витаминчиков для вкуса. “Так тебе, гаденыш, обосрешься на постельке”, – мстительно думал он. – “Весь послеоргазменный кайф мне тогда обломил”.

Гаденыш на стакан в его руках смотрел с подозрением и мяукал, что, мол, не хочется как-то...

– Пей! – приказал Дитте, и тот, дернувшись, зажмурился и залпом запрокинул в себя все до капли.

У Райниха аж встало от злорадства.

Дитте

– Эй, не спи, – ему показалось, что Неймо начал странно дергать глазом после витаминного коктейльчика. – Расскажи-ка мне лучше, где там у вас трупы. Сможешь показать, от каких отрезал хвосты?

– Я не отрезал... они сами...

– Скорее всего они уже были отделены, – Райних как-то нехорошо поглядывал на мелкого и ухмылялся, – по традиции надо утащить именно такие.

Неймо присел на краешек дивана, взгляд его блуждал, а сам он вдруг начал издавать неприличные булькающие звуки, напоминающие смех. Перебздел, бедняга.

– Ну все, все, Райниху скажи спасибо, что я тебя не прибил, – Дитте потрепал его легонько за ухо.

– Спасибо, сэр, – пробубнил мелкий.

Дитте думал о том, будет ли достаточно заявления из университета о пропаже учебного материала, чтобы закрыть дело. И хорошо бы к хвостам нашлась пара подходящих дохляков. И еще он думал о том, что в конце недели они все переберутся в новый дом, и Райних будет так близко. Надо будет взять отпуск и отдохнуть хорошенько, дня три или четыре. Может быть, даже съездить куда-нибудь с Райнихом, вдруг он захочет.

– Оставайся обедать, – сказал он братишке и ущипнул Неймо.

Тот удалился в сторону кухни, покаянно опустив уши, а Дитте вроде как в шутку прыгнул на брата.

– Присмотришь за Неймо на практике? – “Как же ты пахнешь, Райних”, – за этим придурком глаз да глаз нужен.

Дитте уткнулся носом в его волосы. Хорошо, что они в одном прайде.

В прихожей что-то упало с глухим стуком, разрушая волшебство момента, и Райних вдруг вспомнил:

– Я привез Энкема.

Папочка видимо только что свалился с низенькой узкой скамеечки, но так и не проснулся. Он лежал, свернувшись калачиком, и сосал во сне большой палец. Даже это у него выходило как-то непристойно. Они бережно подняли его на руки, случайные прикосновения Райниха остро отдавались в паху, а Энкем застонал во сне, пробормотал “не надо” и всосал палец с новой силой.

“Давай отнесем его в спальню”, – хотел сказать Дитте и не смог, голос пропал, и вместо слов из горла вырвался то ли стон, то ли рычание. Брат подхватил Энкема у него из рук и унес наверх. А Дитте постоял в прихожей еще минутку, приходя в себя, и решился. В конце концов, если Райних не захочет, он даст ему возможность отказать.

Дитте заловил братишку в коридоре, как раз рядом со своей спальней, и втолкнул туда без лишних разговоров. Прижатый к кровати Райних цеплялся руками за покрывало и лежал, замерев, пока он кусал его за соски сквозь рубашку. Он отгрыз две пуговицы, а остальные просто оторвал, сдирая мешающие шмотки с любимого брата. Тот дернулся, когда Дитте поставил ему засос рядом с пупком, и приподнял задницу, чтобы легче было снять с него брюки. Член братишки был твердый и влажный, Дитте взял его в рот и почувствовал, что вот-вот кончит. От запаха Райниха и от его вкуса, и от того, что брат запустил ему руки в короткие, по уставу стриженные волосы.

Почему же он раньше не сделал этого... Дитте пососал еще немного головку, сжимая вожделенное тело так, что Райних жалобно охал, и быстро снял с себя одежду.

– Смазку... – в голосе Райниха промелькнуло что-то, похожее на сомнение, и Дитте опять крепко прижал его к кровати, перевернул на живот (брат выловил гель из вороха своей одежды и нервно ему пихал куда-то в район локтя) и поспешно выдавил на попу полтюбика.

– Не отпущу, – рыкнул он Райниху в самое ухо и стал потихоньку вставлять, придерживая хвост, – никогда не отпущу.

Потом ему было очень хорошо, Дитте не хотел спешить, не хотел быстро кончить, и двигался сильно и размеренно, пока не стало совсем невозможно сдерживаться. Тогда он перевернул Райниха на спину, закинув его ноги на плечи, и трахал, наслаждаясь низкими гортанными стонами. Накрыло его следом за братишкой, и Дитте, когда отдышался, заметил вкус крови на языке. Вот черт, он укусил Райниха, но ведь не специально же...

– Братишка, – Дитте легонько его потряс, – эй, Райних, ты живой?

Он побежал на кухню за водой, и нашел там спящего на столе обосравшегося Неймо. Вот же гадство! Бля... Не стоило так пугать малыша, теперь у них в прайде будет на одного психа больше. Не хотелось грузить Райниха этими проблемами, в конце концов это же Дитте притащил двух дохлых котишек в прайд, ему и разбираться. Он отнес не приходящего в себя Неймо в ванную, отмыл и завернул в одеяло, закинув обосранные шортики в унитаз, чтобы не воняли.

– Райних, – сказал он, быстро натягивая первые попавшиеся шмотки, – мне нужно отвезти Неймо в больницу, ему плохо. Останься, пожалуйста, присмотри за Энкемом.

Дитте чмокнул брата в губы и выскочил из комнаты. Очень хотелось быть рядом с Райнихом, но нельзя, надо сначала позаботиться о мелкой бестолочи.

====== Глава 5. Разгребая завал ======

***Райних

Брат, внезапно его оттрахав, смылся, и Райних блаженно откинулся на постель. Как хорошо. По нему словно катком проехало, размазав разум тонким слоем по миру, размягчив кости и мускулы в желе... “Остеомаляция”, – смутно всплыл в сознании соответствующий диагноз и, покружив, тихо утонул обратно. Да, так классно ему не было даже когда в юности они, два студентика и студентка, познакомились как-то в баре со взводом морских пехотинцев... Ведь сейчас удовольствие проникло в самую душу... для полного счастья осталось только присунуть самому...

Он заснул минут на десять, потом проснулся, вспомнив, что Дитте велел присмотреть за папочкой, и потащился в спальню убогого. Где снова завалился, обхватив сопящего и постанывающего котика, словно любимую подушку, и принялся лениво подрачивать. И вдруг его пронзила, подобно молнии, мысль! Дитте потащил поплохевшего гаденыша в больницу. С чего это тому плохо стало, а? Наверняка, просто уснул и обосрался...

Проклятье! Райних вскочил и два раза обежал комнату по периметру. Проклятье, проклятье, там же сделают анализы, и все выяснится про адский витаминный коктейльчик, братец вряд ли придет в восторг от этой невинной шутки... Черт! Черт его дернул устроить это, почему не послушался Чинэ-ли, ее план был так изящен – поглумиться над змеенышем на практике – не подкопаешься... Он пару раз глубоко вдохнул, сказал себе, что был в своем праве: наказать мелочь наглую за хамство. И пошел отлить.

Кстати, надо было возвращаться на работу. Пожалуй, стоит вызвать Лиссу в качестве няньки, пусть теперь та отпрашивается, да и папенька ее любит... Он подхватил комм по дороге в туалет и принялся немедленно названивать. Лисса, как всегда, на все согласилась. Райних с рассеянной улыбкой нажал на слив и принялся разглядывать свою довольную рожу в зеркале. Пожалуй, мелкие синячки и укусы сводить не стоит, приятная память. Он, фыркая, засунул голову в раковину, под ледяную струю, и в этот момент его что-то плеснуло по ногам.

Райних подскочил, с омерзением взирая на явно забившийся и бурлящий от полноты толчок. Быстро свалить или попробовать... как это... отсосать? Робот! Ему нужен робот-уборщик с вантузом в щупальцах. Он пробежался по дому, нашел тупую железяку и ткнул ее в унитаз. Давай же. Робот закопошился и попробовал вылезть, Райних запихнул его ногой обратно. Робот не сдавался, Райних тоже, и, конечно же, нечий разум как всегда вышел победителем: гадская машинка забулькала, раскинула щупальца и издохла. То есть, совсем издохла, сломалась. Райних растерянно попятился, поскользнулся и грохнулся, отбив хвост. Из унитаза выплыла обгаженная тряпка, в которой он узнал шортики мелкого, как его там.