Текст книги "Тау Большого Пса, Россия (СИ)"

Автор книги: Le Baiser Du Dragon и ankh976

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== Глава 1 ==========

– Вставай, соня, – твердая прохладная рука забралась ему в пижамные штаны, сжала ягодицу.

– Ммм… спать хочу… – Макс слегка приподнял задницу, было так приятно.

Сверху раздался смешок:

– А кто завтрак будет готовить боевому офицеру перед рейдом, а?

С него сдернули штаны и бесцеремонно куда-то потащили, Макс протестующе заизвивался:

– Отстань, Петька, я вчера до двух в конторе торчал…

– Тебе как велено было меня называть?

Его резко перевернули лицом вверх, и Макс мгновенно проснулся от внезапно продравшего страха:

– Прости… Людвиг… я забыл, со сна… – он жмурился и моргал от вспыхнувшего света, и когда только Петька… то есть Людвиг отдал приказ его включить.

– У всех гражданских в голове говно, или мне повезло персонально? – осведомился …Людвиг, изучая его абсолютно прозрачными, без малейшей мысли или чувства голубыми глазами.

“Это у тебя в голове говно”, трусливо подумал Максим, его пугали все эти солдафонские заскоки и тупые суеверия, Петька перед рейдами всегда требовал называть себя внутренними позывными, и вообще превращался в полного ублюдка. А ведь обычно таким ласковым был. Людвиг, надо же, и чем ему не нравится простое русское имя Петр Алексеевич?

– У всех гражданских, господин майор, – подлизался Макс, криво улыбаясь, его нервировала рука на горле, к тому же слегка сжимающаяся. – Простите, господин майор, случайно вырвалось, замотался.

Его вздернули вверх, и Макс зажмурился, поднял плечи. Но Петька лишь насмешливо фыркнул: “конторская крыса”, провел сухими горячими губами по скуле, небрежно приласкал голую задницу и поджавшиеся мягкие яички. И Макс обмяк в его руках, в животе растеклось теплое облегчение, он даже заулыбался, а член налился приятной тяжестью. И он продолжал улыбаться, когда Людвиг… какой к черту Людвиг, когда его Петька задрал ему колени к ушам и принялся сосредоточенно трахать, глядя в глаза. Он обожал этот размеренный ритм и внимательный Петькин взгляд, внутри что-то закручивалось и подрагивало, а Макс бесстыдно постанывал, демонстрируя, как ему хорошо.

Петька не дал ему подмыться и вообще сходить в туалет, шлепнул по заднице и нацепил клетчатый фартук:

– Давай, Максик, сделай мне французские гренки, а то уже долг зовет.

– Конечно, Людвиг, – сказал ему приятное Макс, и тот довольно ухмыльнулся.

Макс стал к плите, по бедрам подтекало, а внутри слегка саднило и хлюпало. Но Петька был рядом, насвистывал, заваривая кофе, движения у него были скупые и красивые, а в уголках губ и глубине случайных взглядов таилась улыбка. И Макс был счастлив, хоть его и разбудили в полшестого, ну, зато и отлюбили на славу.

Он все красиво расставил на подносе, гренки, бекон, масленку, джемы, сливочницу.

…Вот Петька откладывает в сторону пижонскую бумажную газету, отодвигает пустую чашку. А Макс наливает ему новую и вытягивается рядом, перекинув полотенце через локоть. Его прет стоять вот так голышом, в одном фартуке, оттопырившимся спереди, изображать прислугу. Петька смеется:

– Отсосешь мне на прощанье, любимый?

– Да иди ты! – фыркает Макс и садится рядом, влажной попой на гладкий стул, тоже отламывает себе кусок гренки и наливает кофе.

Петька гладит его по загривку, как собаку, и Макс целует ему ладони, ему хочется отлить, но он терпит, не желая терять этих совместных минут.

– Когда ты вернешься?

Петька вздергивает его подбородок кверху, они целуются в прихожей, и Максу хочется, чтобы его снова собственнически облапали, похотливо потирается об его китель, но Петька отстраняется.

– Через два дня. Жди меня и будь хорошим мальчиком.

– Да, Людвиг, – Макс видит, что снова угодил Петьке, все сказал и сделал как надо.

Тот удовлетворенно прикрывает глаза, проводит двумя пальцами по своему виску, поправляя светлую прядь, неподобающе выбившуюся из прически, и уходит, не оглядываясь, ночное освещение раскидывает вокруг него тревожные тени.

…А Макс запер их жилой отсек и, зевая, поплелся в туалет.

***

– Что значит разумные? – Вася аж водкой поперхнулся. – Ты блядь думай, что говоришь.

– Василий Алексеич, богом клянусь, Гавчик все понимает, только сказать не может, – распинался Антон, молоденький ксенопсихолог. Свежачок, сразу после универа к ним на базу попал.

Вася посмотрел на парня тяжелым взглядом и опрокинул в себя еще рюмочку. Сейчас Антон поднимет бучу, проект заморозят для дальнейших исследований, потом окажется, что это хуйня, как обычно… Но годы работы псу под хвост. Якобы разумному пушистому Гавчику.

– Ты рапорт на Землю отправил?

– Нет еще, надо бы данных побольше, и контакт…

– Так значит не было контакта?

– Не в полной мере, ну, то есть… – замялся Антон, – Гавчик команды выполняет, проявляет дружелюбие…

– Может это собака просто?– сказал Вася и представил вдруг братишкину подстилочку на четвереньках и в ошейнике, темные волосы свешиваются на лицо, и как тот выполняет команды. Вот бы его – собакой… И еще Петька наверняка его бьет, точно бьет, не зря тот всегда такой послушный. Загляденье. – Подготовишь мне подробный отчет, а я зайду к вам на днях, посмотрю на Гавчика твоего, ясно?

– Да, Василий Алексеич.

Вася накатил еще водочки и расслабился. Не станет Гавчика, исчезнет и проблема. А ксенопсихолога ебучего отошлют попозже обратно, нафиг таких специалистов, один геморрой. Есть же установка – местная флора и фауна разумом не обладают, как и ничто во Вселенной, кроме Человека (звучит гордо). И прекрасная планетка земного типа подлежит тотальной стерилизации на агрессивность и структурной ре-экологизации. По плану через пять лет здесь должен цвести райский уголок, курортно-промышленная колония, милые коттеджики, утопающие в зелени, натуральное производство и заповедники, разработка ископаемых в спецзонах… И всю эту миллионную идиллию к хуям собачим? Нет, собачью тему надо срочно прикрыть, а брату намекнуть, что больше никаких живых образцов не надобно притаскивать.

Вася набрал Петькин номер и вспомнил, что тот в рейде. А Максик один значит, с работы сразу домой, выдрессировал его братишка. Черт. В прошлый раз Василий звал его побухать, но с ним даже разговаривать не стали, подлый Петькин сожитель отмазался работой и усталостью, на Васю даже не смотрел, отводил глазищи свои в сторону, паскуда.

***

А через два дня брат вернулся, и они хорошо так отметили, с ребятами сначала, потом в жилую зону поперлись. И Васе так стало тоскливо, опять значит останется он у брата ночевать, будет лежать в другой комнате и слушать, как Макс под Петькой стонет, да что там стонет, орет просто.

– А хотите на аборигена посмотреть, – сказал вдруг Вася и потрогал в кармане электронный ключ от научного блока, – разумного. Он с виду как собака, но все-все понимает. У нас в лаборатории живет.

– Мы этих кошек душили-душили, – заржал Петька, но пошел, “Максика развлечь”.

В лаборатории было тепло и светло, тихое жужжание вентиляционной системы, идеальный порядок вокруг, припрятанный в сейфе спирт. Благодать. Вот только камеру наблюдения кто-то не выключил, Вася заметил зеленый огонек и задумался на мгновение, кто же последним уходил. Завтра разберется, главное – не забыть запись стереть.

Макс сразу свалил в туалет, наверно перебрал в баре еще. А Вася щедро плеснул ему в коктейль спирта, глядя в смеющиеся Петькины глаза.

– Давай на двоих?

– Иди ты нахуй, Максик – это святое, – заржал брат, и Вася чуть не задохнулся от злобы. Так захотелось разорвать это святое на клочки, извалять в грязи и растоптать.

– Да он спит и видит, что его вдвоем ебут, шлюха та еще. Даже Гавчику даст, – несло Василия, – спорим, он под Гавчиком кончит?

Петька облизал губы и опять послал Васю нахуй. А потом сказал:

– Тащи своего Гавчика, мы же на него пришли смотреть.

И Вася притащил, нарушая сразу четыре инструкции. Гавчик сидел рядом, смотрел осуждающе умными глазами, не гавкал и вообще вел себя безукоризненно. Пушистый хвост его торчал вертикально. Макс через силу выпил коктейль (хорошо, что Петька его заставил) и теперь дрых на диванчике, засунув руку под живот.

– Надо укол ему сделать, – засуетился Вася, – а то завтра болеть будет.

Он достал инъектор и долго копался в аптечке, искал лекарство, надписи на ампулах дрожали и извивались. И все смотрел, как Петька медленно стягивает с любовника штаны.

– Совсем снимай, я же пьяный, не попаду, – помахал Вася инъектором.

Гавчик заинтересованно наблюдал за происходящим.

У Макса стояло даже во сне, вот же шлюха… Кажется, Вася вслух это сказал, когда укол делал.

– Он не шлюха, – возмутился брат, – это у него на меня стоит.

– Он тебя не отличит от собаки. Гавчик, трахнешь нашего друга, и мы тебя отпустим.

А дальше Вася помнил смутно, потому что братец зарядил ему в рожу, но промахнулся, слегка задев скулу, они повалились и начали лупить друг друга, скорее даже в шутку, а на диване стонал Максим, как будто от удовольствия, и Гавчик… Блядь! Они так и замерли, глядя на дергающегося на Максе Гавчика.

– Сука, ты мне нос разбил, – сказал Петька.

У Васи в штанах закаменело вмиг. Он подполз поближе, чтобы ничего не пропустить, Макс стоял коленями на полу, оттопырив зад, а руками шарил по пластиковой обивке дивана. Гавчик вдруг дернулся резче, слез с Максима (тот застонал обиженно) и отошел невозмутимо в сторону. Вася потрогал приоткрытую дырку, оттуда что-то сочилось, чуть-чуть совсем. И прижался ртом к губам Макса, грубо потянув его на себя за волосы. Тот покорно прогнулся, раздвигая ноги еще шире. Какое, оказывается, у Макса лицо необычное, как у ангела, только губы красные, развратные, а у ангелов они не такие, точно…

За спиной что-то грохнуло, и послышался визг и скулеж, на полу корчился Гавчик в зеленой какой-то луже, а Петька стрелял и стрелял в него, никак не мог остановиться.

***

Макса в очередной раз вырвало, он подождал немного, а потом принялся вставать, скребясь дрожащими руками по пластику. Сантехника самодовольно посверкивала синими и белыми боками, оформление “морской бриз”, он сам выбирал, долго, еще показывал каталог Пете, а тот отвечал “да, сойдет” на все варианты.

Он сел на крышку унитаза, его снова затрясло, вчерашние воспоминания мешались в голове калейдоскопом: вот Петька велит: “пей!”, вот все вертится и шумит от щедрой дозы медицинского спирта, его несет по волнам, так приятно… А вот уже Петя собирается заняться с ним любовью, снимает штаны – и в следующий момент над ним сопит огромная собака, в задницу тычется горячее и большое, а Макс стонет от наслаждения…

И теперь Макс застонал, уже от невыносимого стыда и боли где-то в груди: любимый, ничтоже сумняшеся, подложил его под инопланетную псину. Смешно, наверно, было, подрочили с братцем на пару над такой порнушечкой, а как же, собака есть, безотказная шлюшка есть, как не посношать…

Он с трудом забрался в ванну и долго сидел там, голый и без воды, сил не было включить. Пока снова не стошнило, уже желчью, тогда только заставил себя все смыть. И потом долго драился жесткой мочалкой и тремя гелями с разными запахами… все казалось, что псиной несло.

Макс часа три в ванной провел, слава богу, на работу идти не надо было. Суббота, да и он всегда брал отгулы перед петькиными приездами, знал, что на следующий день не в состоянии будет. Правда, настолько не в состоянии он еще ни разу не был… А Петька с утра бодро на службу помчался, опохмеляться, наверное. А может, ему после собаки и смотреть-то на Макса было противно? Понять можно, вот Максу даже быть собой противно, не то что смотреть.

Он в каком-то полусне провел до вечера, все ждал Петьку, то ли поговорить хотел, то ли поругаться. А перед самым его приходом вдруг испугался, предстоящая встреча показалась невыносимой. Он заметался по комнатам, а потом схватил куртку и позорно бежал – шляться по безлюдным коридорам базы, людей было видеть тоже невыносимо.

Как-то его вынесло в сектор отдыха, в маленький автоматический барчик, днем там перекусывали чиновники Управления, такие же как он, а сейчас здесь было пусто и темно, только маленькая рождественская елочка мерцала на стойке.

– Погасни, – сказал Макс, когда в баре начали загораться огоньки и гирлянды в честь его прихода.

И снова оказался в блаженной тьме, даже решил заказать себе кофе по-ирландски.

Но без движения его снова начали донимать мысли и воспоминания, и Макс ушел, не допив. В соседнем ресторане было светло и людно, небольшие компании сидели за столиками, горели свечи, кто-то играл на гитаре, кто-то негромко смеялся. Теплая, дружелюбная атмосфера, как где-нибудь в маленьком российском городке на далекой Земле, все друзья и коллеги, и никого не ебут собаками… Макс судорожно обхватил себя за плечи и отступил назад, подальше, хотел было уйти, но вдруг увидел Ваську, Петькиного брата. Тот вышел из ресторана и стоял, мечтательно глазея на бликующий силовой купол базы. В руках него была гитара, а белый китель научного корпуса залихватски висел на одном плече, как у гусара.

– Василий Алексеич, давайте на бис! – крутился перед ним полузнакомый парень.

– Шаланды, полные фекалий! – нарочно немузыкально взвыл Васька и выдал душераздирающий аккорд, вокруг засмеялись. – Из моря Тоха привозилллллллл!

Смех усилился, а Макс развернулся и побежал, а его преследовало внезапно всплывшее новое воспоминание: вот Васька, известный повеса и балагур, странно притихший, гладит его по голове и осторожно, почти благоговейно целует. Когда… когда это было? Уже после собаки? Может, это Васька и остановил тот кошмарище?

Он больше не мог держать это в себе, надо, надо с кем-то поговорить, чтобы не спятить окончательно. В очередной раз его занесло в жилую зону, и он вспомнил вдруг о Наташке. Да, вот кто его выслушает и поддержит… и никому не скажет…

Наташа открыла ему в неглиже: черные боксеры и белая майка-алкоголичка.

– Макс? Чего так поздно? – зевнула она. – Заходи.

– Суббота вечер, – криво улыбнулся он. – Дай, думаю, зайду к подруге в гости.

– Мы всегда рады… – она была слегка навеселе: суббота вечер.

Макс прошел за ней на кухню, там были остатки маленького пиршества, банки консервов, конфеты, початая бутылка шампанского.

– Чай, кофе, потанцуем?

– Давай кофе…

– Эт кто тут? – к ним, как мелкий белобрысый чертик, выскочила Женечка, Наташина подруга. – Ааааа, проклятый размноженец! Гони его прочь, Нат, вдруг размножаться начнет. Я тогда его экс… экстерминирую!

– Брысь отсюда! – Наташа бросила в нее банкой с солеными семечками, промазала, а Женька с хохотом скрылась в коридоре.

– Что это она? – растерялся Макс.

– Да не обращай внимания… это я с ней о детях хотела поговорить. И вот, – она сморщилась и потерла лоб, а потом слегка повысила голос: – Почему у всех девушки как девушки, а у меня экстерминатор, а Макс?

Макс попробовал улыбнуться, но в этот момент Женька крикнула: “скажи боженьке спасибо, что не космодесантник, деточка”, и его улыбка жалко дернулась. Да, Петька космодесантник, да, это тоже случается, спасибо боженьке.

Наташа быстро взглянула на него и достала из морозилки водку.

– Что он еще выкинул, Макс?

– Он трахнул меня собакой, – ответил Макс и опрокинул в себя стопку, водка была ледяная и тягучая.

– Бля.

Они в молчании накатили еще по одной, а потом пришла Женька и с подозрением спросила:

– Вы что тут такие тихие, никак размножаетесь?

Наташа вопросительно подняла брови, Макс устало кивнул, разрешая поделиться секретом.

– Господин майор Вронский выебал Максика собакой.

– Собакой? – пораженно прошептала Женя. – Я с детства хотела с собакой… мохнатый хуй… мечта. Наташ, а давай я тебя…

– О, боже, – Наташа закрыла лицо рукой, – за что ты дал мне экстерминатора…

– Но-но, попрошу, честь мундира. Моего, – засмеялась Женя и разлила на троих. – Так выпьем же за Россию, дорогие сограждане, и за удачное решение нашего правительства, благодаря которому всех собак настигнет неумолимая экстерминация и… и славная терраморфизация…

Тут Женька запуталась в мысли, и они выпили. Потом еще и еще. Потом Женя интересовалась – понравилась ли Максу собака, и как господин майор протащил ее на базу, а Наташа тихо шептала: “за что, Жень, ну замолчи же”, и все снова пили и смеялись.

А потом звонил Петька, а Макс долго смотрел на номер и сбрасывал звонок. А потом Петя пришел и принялся ногами стучать в дверь.

– Впустить или послать, – спросила Наташа.

– Впустить и экстерминировать! – кровожадно провозгласила Женя и грохнулась под стол, где и осталась.

– Я… выйду, – сказал Макс, стремительно трезвея, в груди стало холодно и страшно.

– Дурак, бросай его пока не поздно, – сказала ему вслед Наташа, Макс оглянулся: она сидела, поджав одну ногу, а второй качала в воздухе, легонько дотрагиваясь до обнаженной Женькиной сиськи. А Женя раскинулась на полу привольной звездой, дрыхла, не замечая ласки, на ней были лишь штаны цвета хаки, дома она всегда почему-то ходила топлесс.

– Нагулялся, алкоголик? – прямо у двери Макс попал в плен медвежьих объятий, Петька был везде, не уйти и не вырваться, дышал ему в волосы, лапал за задницу, паника, паника, держал за плечи, проводил губами по виску… Да и зачем вырываться, ведь вот он, любимый, говорит, что соскучился и не может заснуть один.

Макс зажмурился, прижимаясь к нему всем телом.

– Тебя как вырубило вчера у Васьки, так все, и с утра не добудиться, а я сутки без секса, это как понимать, а?

Сладкая ложь, Петька кажется думает, что он спал и ничего не помнит, что ж, пусть так и будет… А может, и в самом деле ничего не было, все привиделось в пьяном бреду?

– Прости, Петь…

– Да ладно, компенсируешь, – хмыкает Петька и за плечи ведет его домой, а Макс спотыкается и все оглядывается на него, какой у него красивый профиль, невозмутимый такой, ничего не было.

========== Глава 2 ==========

– Пропала собака, живущая в нашем дворе… – Вася трезвел стремительно, глядя на зеленоватые пятна на белом, идеально ровном полу.

Гавчика не было. Когда Вася пошел провожать Петьку с Максом, песик лежал вот тут, между стеной и диваном, а сейчас его нет. “Где эта тварь”, – подумал Вася, и сразу же как прошибло – камера, запись… Он стер видео, перед этим перекинув к себе в коммуникатор, и даже на всякий случай поставил пароль.

Потом проследил, чтобы после робота-уборщика не осталось зеленых следов, бережно убрал в сейф остатки спирта и еще раз оглядел лабораторию. Все тихо-мирно. Никакого разврата, никаких убийств. У себя в кабинете Вася включил запись с начала: они пьяные вваливаются в дверь, еще пьют… Максик жмется к Петьке, такой покорный, лезет под руку, и смотреть на это просто невыносимо.

Вася вздохнул и переключил запись почти на самый конец – уже после выстрелов. И смотрел, как медленно срастаются куски того, что было Гавчиком, криво, неровно склеиваются, шевелятся, силясь подняться. Волосы у Васи на затылке тоже зашевелились, и ужасно захотелось выпить. Почти целый Гавчик на экранчике коммуникатора ковылял к выходу, а потом обернулся вдруг прямо в камеру и растянул безгубую серую пасть, запись прервалась на несколько секунд, и все, пустая лаборатория, никого.

Вася стер холодный пот со лба и набрал номер Антона, ксенопсихолога, который Гавчиком занимался. Тот не сразу ответил, дрых, зараза. Да еще и огрызаться начал:

– Я вам отправлял отчет, Василий Алексеевич.

– Ну и что, – ответил Вася, – еще раз отправь. А лучше сам дуй сюда, дело срочное.

– Я сейчас буду, – в трубке зашуршали чем-то, трусы надевает, что ли, – минут через двадцать.

И опять тишина. Вася поежился. Он хоть и не из трусливых, а все равно страшно, эту тварь даже М52 не берет. Биобаланс на Тау-канисе-4 стопроцентно земного типа, местные формы жизни могут вполне на базе существовать, даже питаться, наверное… кем-нибудь. Придется в службу безопасности сообщить, вот только с Петькой поговорить сначала надо, чтобы не расходились показания. Вася вновь уставился в коммуникатор, ожидая Антона. Господи боже, это было круче всякой порнухи, Максим под мохнатым инопланетянином выглядел таким уязвимым, и ему точно нравилось, вон жопой как крутил.

А если показать Максу эту запись и пригрозить выложить во внутреннюю их сеть… Интересно, станет Максик на коленях упрашивать не делать этого, или все-таки пошлет куда подальше? Как же хотелось его выебать, поставить раком и драть, хоть с Петькой на пару, хоть с Гавчиком. Яйца и так ломило от недавних переживаний, а тут еще запись эта. Вася с удовольствием подрочил и вытер руку салфетками, как раз успел перед приходом Антона.

Тот уселся в кресло напротив и зевнул, прикрывая рот ладонью:

– Василий Алексеевич, я вам еще раз отчет скинул, смотрите.

– Да ты мне так расскажи, своими словами. Что эта тварь может сделать?

Антон пожал плечами:

– Да что угодно, эта особь белковую пищу предпочитает. Мы с ребятами хотели в контакт с ним войти, почти закончили программу обучения речи…

– Хоть читать не учили?! Убить его как? – перебил Вася и стер со стола не замеченные ранее капельки спермы.

– Отделить голову от туловища, тогда сдохнет наверное. Только зачем, он же мирный, ласковый. А читать вряд ли умеет.

Вася подскочил и заметался по кабинету. Как же, ласковый, вон как Макса приласкал. Надо с Петькой еще поговорить, десантники его притащили на базу, значит поймали как-то. Поймают еще раз.

– Иди спи, спасибо, Антон. Дальше я сам посмотрю.

– Да не за что, Василий Алексеевич.

Спать хотелось жутко, но надо было еще к Петьке зайти. И вообще, ловко братишка смылся – напачкал у него в лаборатории, Макса подмышку и пока-пока. Вася доплелся до жилого блока, долго набирал Петькин номер на коммуникаторе, пока тот не соизволил открыть дверь.

– Чего тебе? – брат внутрь не пускал, загораживая дверной проем.

– Гавчик сбежал. Ожил и смылся в неизвестном направлении.

– Вот блядь, я всю обойму в него всадил!

Вася протянул ему коммуникатор с записью. Тот смотрел, матерясь изредка, а потом уставился на Васю прозрачными глазами.

– Что делать будем?

– Снимать штаны и бегать. Никакого Гавчика не было, бухали в лаборатории, потом вы с Максом домой пошли. И ничего не было.

Петька медленно кивнул.

– Как Максик, кстати, может его доктору показать?

– Выживет. Я с ним сам поговорю, – ответил Петька, нехорошо кривя рот, – ладно, проехали.

И захлопнул перед носом у Василия дверь.

А утром началось – обнаружилась пропажа Гавчика. Вася приуныл сначала, с должности конечно не снимут, но прощай премия за последний квартал. Все из-за чьей-то (Максовой конечно) маленькой грязной задницы.

Сотрудники службы внутренней безопасности опрашивали их долго, и вместе, и каждого в отдельности.

– На вредительство похоже, – капитан Кораблев чесал нос задумчиво. Они сидели в кабинете у Васи, пить капитан не стал, а вот тонкими ломтиками нарезанное мясо уплетал за обе щеки. – На внешних камерах вашей псины не видно, но там помехи в записи, наши специалисты разбираются с этим.

Вася сжал коммуникатор под столом и опять подумал о той самой записи. Хотелось поскорее остаться одному и снова посмотреть. Он представлял все новые и новые непотребства, кои можно было вытворить с гладкой эпилированной задницей Максима, господи, родятся же шлюшки такие… Одно мученье людям.

– Денис Андреевич, ну откуда у нас вредители, каждого сотрудника тщательно проверяют, и не один раз, – сказал Вася, подпустив в голос веселья. А и правда, нечего страдать, на крайний случай с отцом свяжется, тот отмажет их с Петькой, ему не привыкать. От этих мыслей Вася совсем повеселел. – Зря вы водки не хотите.

– Я кодированный, – отмазался капитан, жуя. – Печень совсем закончилась.

Вася сочувственно покачал головой, проводил капитана до дверей научного блока и опять подумал о Максиме. Чем тот занят, спит, наверное, сегодня же суббота. Поговорил с ним Петька или нет… Вечером надо будет зайти, проведать. Может Максу к доктору все-таки надо. Черт, ну кто же знал, что инопланетяне как люди ебутся. Вася представил, как выкладывает видео в интернет и становится знаменитым, и заржал. Жаль, что Гавчик – ну вылитая собака, на инопланетянина совсем не похож.

В лаборатории его обступили взволнованные коллеги.

– А пойдемте в ресторан, покушаем, выпьем, устроим корпоратив внеплановый, – предложил Вася, день выдался у них трудный.

– Точно, все равно Новый год скоро, – поддержали его, – праздника хочется.

– Вот и отлично, значит “Большая звезда” нас ждет.

В ресторане Вася выбегал в туалет несколько раз, чтобы позвонить на домашний Петьке с Максиком, но трубку не брали, у Петьки был включен автоответчик, а Максу он не хотел звонить. Тот начнет отмазываться опять, а Васе просто необходимо было Максика увидеть. Просто увидеть, братец его теперь и близко не подпустит к своему любовнику, говорил себе Василий, пытаясь мысленно усмирить встающий хуй. Бесполезно.

***

На подходе уже к их жилищу Петька вдруг толкнул Макса к стене, сильно, он аж затылком ударился, и в голове загудело.

– Петь, ты что, не здесь, увидят же…

– Заткнись, – оборвал его Петька и вытащил пистолет из-под кителя.

Макс испуганно вытаращился на него, а Петька напряженно смотрел в абсолютно пустой коридор и к чему-то прислушивался. Как параноик, ей-богу.

– Ты чего, а? – спросил Макс уже внутри. – Эй, прекрати…

Петька конечно же не слушал его, как всегда в такие моменты. Он был слишком занят – наматывал максовы волосы на кулак, заставляя закинуть голову, целовал и выкусывал беззащитно выставленную шею, заламывал за спиной руки, как будто Макс мог ими хоть что-нибудь сделать, как будто не удерживал он их обе одной своей, как ребенка.

Макс громко застонал, вытягиваясь стрункой в железных объятиях, только Петька знал каждую чувствительную точку на его теле, мог включать их все по очереди, как кнопки на панели управления. Вот так сводил с ума, приласкав под кадыком, потом у ключиц, разворачивал спиной и кусал за загривок, легонько гладил по животу, ниже пупка, и Макс уже почти рыдал, когда ему массировали анус, крутил нетерпеливо задницей. Петька всегда заходил в него так тягуче-медленно, без смазки, только на слюне, говорил – натренированная задница сама раскрываться должна. И она послушно раскрывалась, принимала немаленький петькин член без боли, а с выворачивающим душу томлением.

Прихожая у них была выстелена плетеными ковриками из местной травы типа бамбук, очень стильно, а-ля натюрель. И они были гораздо мягче земного бамбука, уж Максу то было с чем сравнивать, и на тех и на других на четвереньках стоял, стискивал их судорожно руками и утыкался лбом, пока Петя мощно, уже не сдерживаясь на этом этапе, вбивался в его зад.

После секса захотелось жрать, и Петька сделал им огромные сэндвичи, пока Макс в ванной торчал. Сам-то Петька принимал душ по-военному быстро, три минуты на все.

– Спасибо… – Макс благодарно потерся носом о петькину руку, лежащую на столе.

Глаза у него слипались, пальцы с последним куском хлеба разжимались, он лег щекой на стол, жалобно поднимая брови, якобы во сне уже. И конечно же Петька подхватил его и отнес в кровать, подгреб там под себя, захватывая максов член в горсть, любимая поза для засыпания.

Снилась Максу всю ночь большая белая собака, она мелькала в каких-то хитро закрученных проходах и скалилась на него из-за угла. А Макс скитался то ли за ней, то ли от нее, было тревожно и очень-очень тоскливо. А потом вдруг собака догнала его и сбила с ног, забралась, тяжелая такая, горячая, и принялась трахать, Макс стонал от позорного, постыдного удовольствия, хотел сказать “нет” и не мог, хотел уползти и тоже не мог. Тут собака укусила его за шею сзади и принялась перегрызать ее, и Макс наконец-то забился и завопил от смертного ужаса.

– Тихо, тихо, уймись, – Петька подхватил его под грудь, приподнял, целуя плечи и шею, и Макс обмяк, все еще не в силах отойти от пережитого.

А это просто Петька с утра его трахнуть решил.

– Ты меня напугал, – говорил позже Макс и изображал оскорбленную невинность, сердито отворачиваясь и натягивая на себя простыню. – Мог бы и разбудить сначала.

– Испугался, глупый, – ухмылялся Петька и задирал на нем простынку снизу, накидывая ее на голову, – ну, дай я тебя поцелую, успокою.

– Отстань, низкий негодяй, – барахтался Макс, его ужасно щекотно целовали в пах, он был счастлив этим воскресным утром, а впереди их ждал целый огромный день вместе.

***

Но уже за завтраком все пошло не так. Петькин коммуникатор замерцал зловещим красным светом: особо важное сообщение.

– Инсектерии опять взбесились в пригорьях, – сказал Петька, прочитав его. И принялся застегивать рубашку на все пуговицы. – Все им неймется, тварям членистоногим. Накрылся наш выходной, Максик. Прости.

Голос его становился другим, словно был он уже не здесь, с Максом, а с огромными пауками, и Петьку уже сжирал азарт, вокруг кровь, кишки, как на кадрах героической хроники, а в шлемофон орут: “Людвиг, сзади!” Или, там: “Фриц на позиции, пауки перестраиваются в свинью, Людвиг, прием!” Макс прямо видел это как наяву, Петька на глазах превращался в героя другой, гораздо более интересной игры своей жизни, игры, в которой не было никакого Макса.

– Конечно, Людвиг. Я все понимаю.

– Не ходи по базе один. Из лабораторий сбежала какая-то дрянь, условно опасная. Они все засекретили, чтоб не наводить панику, так что имей ввиду: никому ни слова. И сиди лучше дома.

“Условно опасная, – Макс вспомнил вдруг, как вчера Петька хватался за пистолет. – Условно, как же.”

– Собака? – вдруг брякнул он.

Петька, как раз застегивающий портупею, поднял голову и нехорошо прищурился:

– При чем здесь собака? Ты что-то знаешь?

Макс взмок, вспомнился сегодняшний сон:

– Нет… просто Вася тогда ведь собаку нам показывал… в лаборатории… местную…

– Никакой собаки он не показал. Ты вырубился, а я этих собак пачками видел, зачем мне у Васьки их смотреть. Ясно?

– Ясно, – прошептал Макс, его вдруг забила дрожь, вспомнилась стерильная чистота лаборатории. И собака. СОБАКА! – Ясно, что ты врешь, Петя…

Сколько раз Макс пугался резких Петькиных движений впустую, а по морде всегда получал так, что и испугаться толком не успевал. Вот Петькино лицо каменеет от гнева, а в следующее мгновение – резкая боль, и Макс корчится на полу, пытаясь руками остановить кровь из носа. Он видит рядом с собой Петькины ботинки и замирает в позе зародыша, но его не пинают, а вздергивают за плечо вверх и кулаком пробивают пресс. Макс захлебывается коротким вскриком и снова падает к Петькиным ногам, сжимается в комочек и закрывает голову и молчит, молчит, чтоб не провоцировать еще больше.

– Я. Никогда. Не вру. Тебе ясно, Макс?

– Ясно, Людвиг, – всхлипывает Макс и слушает его удаляющиеся шаги, звук закрывающейся двери.