Текст книги "Синтез (Synthesis) (СИ)"

Автор книги: LapOtter

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Джон ощущает его замешательство.

– Для дела – не считается. Берем в расчет только чувства.

Это все упрощает.

– Нет, – подобного Шерлок не испытывал.

Он проверяет готовность блинчиков.

– О, – издает Джон.

Шерлок смотрит на друга и ловит его отсутствующий взгляд. Он даже не думал, что ответ так шокирует друга.

Наконец Джон возвращается на землю.

– Сексуальные отношения, в таком случае?

– Нет, – даже думать нечего. Шерлок никогда не интересовался этой стороной жизни.

– Окей, – Джон помедлил. – А хотелось?

– Не… – Шерлок останавливается.

Он задумывается и находит другое слово.

– Иногда, – кажется, ответ стоит дополнить. – Ты.

Он переворачивает блинчики, краем глаза наблюдая за реакцией Джона.

Тот вспыхивает.

– Со мной?

Шерлок улыбается.

– Исключительно.

Завтрак готов. Он выбирает два блинчика и выключает плитку.

Шерлок садится напротив друга и тянется за арахисовым маслом, в то время как Джон сканирует его взглядом.

– Шерлок, – он проговаривает каждое слово, – единственный, кого ты когда-либо хотел – Я?

– Да, – терпеливо отвечает Шерлок. – Ты, Джон.

Он наклоняется для еще одного поцелуя.

Джон издает странный гортанный звук. Шерлок отстраняется, заинтересованный реакцией. Джон обнимает его за шею, привлекая к себе. Целует, грубо, терзая губы обжигающим напором языка. Он углубляет поцелуй, и Шерлок чувствует, что теряет контроль.

Он целиком во власти Джона: его языка, его вкуса и сладости имени, которое не покидало и не покинет его никогда.

========== Точка отсчета ==========

Джон мягко отстраняется. Шерлок не сводит взгляда с припухших от поцелуев губ – воображая, как сам смотрится со стороны.

– Шерлок, – начинает Джон, – нам нужно поговорить об этом. Я не… – он обреченно вздыхает. – Просто давай все обсудим.

Шерлок кивает, в ожидании разговора. Другу нужно время, чтобы собраться с мыслями, и, понимая это, Шерлок утыкается в свою тарелку.

Спустя несколько минут вынужденная пауза перетекает в комфортное молчание, которое прерывают лишь тихий звон посуды и редкие звуки с улицы.

Джон достает молоко.

– Будешь? – ответный кивок.

Он достает второй стакан и садится за стол. Они продолжают завтракать в тишине.

Когда с едой покончено, Джон встает и тихонько тянет Шерлока за руку, заставляя того посмеяться: кто из них не может говорить?

Хотя, в общем-то, это не важно. Ему нравится понимать жесты Джона и нравится, что тот, в свою очередь, читает его как открытую книгу. Даже если он никогда не заговорит снова, рядом с ним тот самый, главный человек, с которым слова перестают иметь значение.

Они проходят в гостиную и садятся на диван, повернувшись друг к другу в пол-оборота. Они соприкасаются коленями. Джон чувствует долгожданное тепло, когда их пальцы переплетаются.

– Нужно кое-что прояснить. К вопросу о сексуальном влечении… Что ты имел в виду под «иногда»?

Он тут же перефразировал вопрос так, чтобы Шерлок мог ответить.

– Ты асексуален?

Шерлок пожимает плечами, затем кивает. Не знаю. Да. Он привык подавлять половой инстинкт, находя игру гормонов утомительной и раздражающей. Его никто никогда не привлекал. Кроме Джона, до Джона. Сгоревшие блины – лучшее тому подтверждение.

Но теперь вся невыплеснутая энергия рвется наружу, накрывая с головой, поджигая каждый нерв, каждый сантиметр кожи и каждую клетку тела. Он хочет оказаться ближе: ближе, чем нужно для поцелуя – и приближаться до тех пор, пока не исчезнет одежда, пока их тела не станут одним целым, пока он не поглотит Джона без остатка.

Он касается щеки Джона. Большой палец скользит по скуле, поглаживая; он наклоняется, чтобы сорвать долгожданный поцелуй. Под его напором Джон подается назад, до тех пор, пока неожиданно для себя не оказывается прижат к дивану. Шерлок нависает над ним, перенеся вес на локти и придавив его бедра своими. Джон все еще в халате, и, учитывая катастрофическую близость тел, его нескромная эрекция становится слишком очевидной проблемой.

Это открытие заставляет Шерлока задохнуться и прижаться еще сильнее. Джон снова издает тот странный гортанный звук. Он цепляется за штаны Шерлока, двигая бедрами в такт его фрикциям. Ооо, ммм… Трение – это славно.

Может Джон и не гей (кстати, надо спросить), но точно знает, что делает, двигаясь навстречу так, что их члены соприкасаются, вызывая острые вспышки наслаждения. В отличие от Шерлока, он не теряет остатков самообладания. Шерлок явно проигрывает в способности мыслить ясно – впервые в жизни. Будь рядом кто-то другой…

Однако это Джон, так что все в порядке. Оу, даже более чем. Неожиданно, ему становится тесно в собственной коже.

– Господи, Шерлок, замри, – Джон держит его за бедра. – И перестань издавать эти звуки, иначе я кончу.

Прежде чем Шерлок успевает принять меры, с губ слетает еще один сдавленный рык.

Отчаянное «Джон» заставляет партнера застонать.

– Точно, – Джон старается придать голосу деловой тон – впрочем, выходит неважно. Он отстраняет Шерлока; тот поднимается и, ухватив за руку, помогает ему встать. Он все еще не уверен в себе, так что вместо того, чтобы направиться в комнату, делает шаг в сторону, позволяя Джону вести за собой.

– Кровать, – решает Джон.

Шерлок кивает, соглашаясь.

В спальне Джон останавливается и привлекает Шерлока к себе. Дверь с шумом захлопывается. Их губы встречаются, и поцелуй длится мучительно долго. Шерлок тянет пояс халата, позволяя тому упасть на пол. Ладони Джона скользят под его футболку, и он прерывает поцелуй лишь для того, чтобы избавиться от досадной преграды. Шерлок спешит вернуться к начатому, приникая к вожделенным губам; позволяет Джону исследовать свое тело так, как ему вздумается. Что ж, ммм… В этом он действительно хорош.

Когда с одеждой покончено, Шерлок утягивает Джона на кровать. Сам он падает на спину, тогда как Джон садится сверху. На какое-то время он замирает, зачарованный открывшимся видом.

– Ты великолепен, Шерлок, – наконец говорит он. – Я в жизни не хотел никого сильнее.

Шерлок не может сдержать улыбки. В его голове бьется бешеная мысль:

«Ты прекрасен, Боже, прекрасен. Я даже не думал, что способен желать так сильно», – но все, на что он способен – молчать и улыбаться, и, в общем-то, дело вовсе не в том, что он не может говорить.

Джон улыбается в ответ, и его руки скользят по молочной коже, лаская податливое тело, исследуя его словно карту новой неизведанной земли. Шерлок реагирует на каждое прикосновение – то затаив дыхание, то извиваясь, то жмурясь от удовольствия. Пальцы очерчивают выступающие ребра, твердые сильные мышцы, изгиб узкой талии. Скользят по животу вниз, от пупка ко внутренней стороне бедра, лаская самые чувствительные места, но не касаясь эрекции. Шерлок мечется от желания сомкнуть бедра, от невероятной игры гормонов и от мысли о собственном абсолютном бессилии.

– Такой чувствительный, – мурлычет Джон. Его ласкающий голос заставляет стонать и выгибаться навстречу прикосновениям. – Терпение, любимый, – шепчет Джон, и каждый произнесенный звук проникает глубоко под кожу, разливаясь по телу неведанным доселе теплом. Шерлок замирает, словно впервые по-настоящему заглядывая в глаза Джона.

Джон вспыхивает, но выдерживает взгляд.

– Если моя любовь для тебя сюрприз, то, должно быть, ты знаешь меня хуже, чем я думал.

Шерлок медленно качает головой, перетряхивая сознание в поиске нужных слов. Конечно, это не сюрприз; он знает об этой любви, знает давно – но никогда не ожидал, что Джон произнесет это вслух. Ему хочется ответить взаимностью, чтобы Джон тоже знал; он пытается произнести такие правильные, нужные слова.

– Джон, – все, что слетает с губ.

Только и всего.

Джон накрывает его рот ладонью. Шерлок падает с высоты собственных ощущений. Его губы тают от такого простого и естественного прикосновения.

– Тихо, любимый. Я все знаю. Когда-нибудь ты скажешь, а до тех пор я буду уверен: ты любишь меня. Ты говоришь это каждый день – я вижу это в тебе, я чувствую это, а теперь я знаю вкус твоей любви. Я знаю: ты любишь меня, Шерлок.

Шерлок обращается вглубь себя и там, где у самого сердца укрылось бережно хранимое имя Джона, находит новое, долгожданное слово:

– Любимый.

Джон улыбается и склоняется для поцелуя. Шерлок все еще невероятно возбужден. Он притягивает Джона, накрывая того своим телом; но в итоге Джон все равно оказывается сверху.

Он рычит, и прежде, чем Шерлок успевает решить – от боли или удовольствия, тот прижимается к его шее, начиная целовать, покусывать, а затем зализывать невидимые раны. Шерлок – Боже – он никогда не думал, что его шея настолько чувствительна. Он выгибается и стонет, когда их возбужденная плоть соприкасается, обнажая и без того нестерпимое вожделение. Джон скользит вдоль его тела, опираясь на руки, позволяя бедрам двигаться свободно, в их собственном естественном ритме. Его губы и язык исследуют кожу там, где до сих пор невидимой нитью тянутся оставленные пальцами следы. Боже, он, он действительно хорош – кажется, Джон знает каждый нерв, каждую клетку, каждый импульс; чувства Шерлока обостряются словно по щелчку, и тело откликается так охотно, словно оно всегда принадлежало Джону и знало только его умелые прикосновения.

Шерлок хочет запомнить, занести в память каждое касание, каждый отпечаток, каждое новое ощущение и каждый уловимый запах; то, как Джон ласкает его соски (резко, вызывая приятную, возбуждающую боль); но не может сосредоточиться, пока его тело посылает в мозг все новые бесчисленные импульсы. Все, что он может – откинуться на подушки, позволяя яркой волне накрыть его с головой: когда пальцы скользят по бархату кожи, вдоль ребер, неуловимо; когда губы касаются разгоряченных бедер; когда язык ласкает пупок и оставляет влажную дорожку, двигаясь ниже, ниже, ниже. Он приходит в себя, лишь ощутив влажное прикосновение к налитой возбуждением головке.

– Аа-х, – он чувствует пульсацию члена под прикосновением горячих губ. Господи, он готов поклясться, что чувствует улыбку Джона.

– Смотри-ка, он меня целует, – смеется Джон, наглядно демонстрируя процесс их знакомства. Он целует головку, и та, касаясь губ, дергается в ответ.

Похоже, они подружились.

– Джон, – Шерлок не просит – умоляет.

– Поймал, – последнее предупреждение перед тем, как Джон заглатывает его член. Шерлок отчаянно стонет, подкидывая бедра; он не может – рот, язык и его член: все слишком горячо, слишком влажно, слишком непредсказуемо. Джон держит крепко, не давая пошевелиться, не оставляя времени – ни секунды, чтобы опомниться. Он неумолим. Все их чувства, словно оголенные провода, окутывают тела, не давая выбиться из ритма, не давая даже вздохнуть. Шерлок ощущает, как напряжение внизу живота становится нестерпимым, почти болезненным. Мягкие прикосновения губ, грубая поверхность языка и горячий напор влажного дыхания – потрясающе, невероятно и слишком быстро для того, чтобы запомнить.

Руки Джона на основании члена, и Шерлок в отчаянии подается навстречу. Чувство против чувства, бесконечное наслоение эмоций, одна за одной гаммы выстраиваются в новую чудесную мелодию, готовую прозвучать, взрывая тело и мысли, разбивая реальность на тысячи острых как бритва осколков. Шерлок готов умереть, он умоляет: «Джон!» – и через мгновение действительность разлетается на молекулы, на жидкие атомы – его член пульсирует, извергая поток семени в горячий влажный рот.

Он не в силах думать; его мозг сдался, наконец замкнув цепь искрящихся импульсов. Он не может чувствовать, ощущая лишь аккуратное движение губ, горячее тело Джона, скользящее вверх, и теплое дыхание – совсем близко, рядом.

Джон утыкается в плечо Шерлока, и тот может почувствовать, как движется его кадык, когда он сглатывает, и как щеки едва касаются кончики взъерошенных волос.

Шерлок никогда не чувствовал себя настолько расслабленным. Его переполняют тепло, спокойствие и любовь. Он защищен. Он любим. Кажется, он вот-вот провалится в сон.

Шерлок наслаждается ощущениями близости. Внезапно, он стискивает Джона, переворачиваясь и придавливая партнера весом своего тела. Его левая рука зажата между телами, ладонь правой охватывает член Джона, двигаясь мягко, нерешительно – нежно.

– Боже, Шерлок, – стонет Джон. – Хочешь, чтобы я умер?

Он обхватывает ладонь Шерлока, сжимая, и придавая движениям быстрый, жесткий ритм, обхватывая ствол в кольцо, задерживаясь на головке, размазывая по члену капли выделившейся смазки.

Шерлок чувствует, как нарастает напряжение в теле Джона, запоминает как тот стонет и как двигает бедрами в ритме движения ладони. Теперь его разум как никогда чист и ясен, и он может сфокусироваться на ощущениях, впитывая хрипы и стоны, запоминая, как, выгибая спину, Джон в отчаянии кусает припухшие, истерзанные губы.

– Джон…

– Шерлок, – хрипит Джон. – О, черт. Шерлок. Я…

– Кончай, – шепчет Шерлок. Ему нужно видеть, он хочет узнать, каким будет Джон, что он станет кричать.

Он никогда не думал, что эмоции станут настолько важны.

Потрясающе. Джон кончает, выгибаясь, запрокинув голову, в одном остром протяжном стоне. Его член пульсирует в ладони Шерлока, выталкивая короткие потоки спермы, стекающие на руку и влажный от пота живот. Джон ослабляет хватку, и какое-то время Шерлок старается сохранять заданный темп, но Джон издает сокрушенный звук, словно ему больно; Шерлок замедляется, двигая ладонью в такт толчкам ствола.

Проходит время, прежде чем Джон делает глубокий вдох, опуская и расслабляя напряженную руку. Шерлок отпускает член и подносит руку ко рту, вбирая остатки спермы, заинтересованный ее вкусом и текстурой. Джон не отводит взгляда, и Шерлок смотрит в ответ, слизывая с пальца оставшиеся капли семени, заставляя партнера стонать от увиденного:

– Ты не можешь этого делать, Шерлок, ты меня убьешь. Я не хренов тинейджер, если ты не заметил.

Шерлок игнорирует выпад, спускаясь ниже, чтобы слизать дорожки спермы с живота Джона. Его язык облизывает губы, смакуя новый вкус, запоминая запах и консистенцию. Он сглатывает.

Шерлок приникает к Джону, обнимая того рукой и по-хозяйски закинув ногу на расслабленные бедра партнера. Этот простой жест кажется естественным и правильным. Он устраивает голову на расслабленном плече. Джон гладит кудрявую голову, перебирая завитки волос. В ответ на ласку Шерлок довольно урчит.

Неожиданно, Джон смеется. Шерлок издает неопределенный звук. Хммм…

– Та песня, – сквозь смех объясняет Джон. – Забавно. Ясно, что ты хотел сказать.

Шерлок пожимает плечом.

– Ага.

Он вспоминает, помнит этот момент как точку отсчета. Он засел у Шерлока в голове, и теперь, если кто-то разбудит его ночью, он выложит все, до последней детали, воссоздавая каждую неприметную мелочь.

Он промолчит о том, что считает ту песню самой прекрасной из всех услышанных. Потому что на этой планете нет никого, в ком он нуждается больше, чем в Джоне.

Он встретил Джона.

Джон – его сон наяву.

========== 39 секунд ==========

Теперь, когда голова Шерлока нашла приют на плече Джона, сам он балансирует на грани сна и реальности. Слушая сердцебиение Джона, чувствуя на щеке его влажное, горячее дыхание; тая под лаской его пальцев, скользящих вдоль затылка к спине, ощущая его кожу своей, он обретает невозможное доселе спокойствие. Самое время навестить Чертоги Разума. Он переносится в свою собственную реальность. За одной из дверей – комната Джона. Он заходит внутрь и садится на пол по-турецки: расслабленный и сосредоточенный, Шерлок перебирает каждую деталь сегодняшнего утра, чтобы заполнить свободное пространство комнаты.

Безнадежная, но такая необходимая попытка впитать всего Джона без остатка.

В конце концов он понимает, что тех данных, что уже есть, недостаточно. Он не знает всех оттенков его вкуса; как тот зазвучит, когда он пустит в ход язык, когда будет ему отсасывать, когда будет его трахать? Как выгнется спина, когда он станет терзать его соски или, может, целовать их и ласкать влажным кончиком языка? Он хочет исследовать каждую пору, каждую веснушку, каждую родинку и каждый неприметный шрам; хочет почувствовать под языком каждый волосок его тела. Ему нужно подобраться настолько близко, насколько это возможно, чтобы запомнить каждый дюйм чужого тела и знать его лучше, чем свое собственное.

Джон довольно выдыхает, когда Шерлок начинает эксперимент, касаясь губами плеча, ощущая рельеф упругих мышц и податливость мягкой жировой прослойки. Он вдыхает запах пота, запах мужчины, наркотический, опьяняющий запах Джона; проводит языком, чтобы ощутить естественный вкус его кожи.

– Шерлок…

– М?

Шерлок приподнимается на локте, смещаясь ниже, так, чтобы захватить ртом сосок Джона.

– Шерлок! – Джон морщится, отталкивая любовника. – Щекотно!

– Хмм, – выдает Шерлок и утыкается в подмышку Джона, с силой втягивая воздух.

– Кошмар, Шерлок, – говорит Джон, но руку, все же, не убирает. – Который час?

Шерлок игнорирует вопрос, признав его несущественным, и вместо этого перебирается вправо, рисуя влажные восьмерки на натянутой коже ребер.

– А вот это здорово… – говорит Джон. – Сколько у нас времени? – он не ждет, что Шерлок ответит, и приподнимается, чтобы взглянуть на часы. – Два часа до выхода из дома, – он падает на подушку. – Должно хватить.

Шерлок хмыкает, не соглашаясь: его язык уже кружит вокруг соска Джона, и для этого эксперимента двух часов явно недостаточно. Жаль, нельзя провести в кровати несколько дней.

***

После они вместе принимают душ. Шерлок выдавливает шампунь, запуская пальцы в волосы Джона. В один из моментов, когда партнер находит самые чувствительные точки, Джон запрокидывает голову и стонет. Шерлок останавливается, чтобы решить, не настала ли пора для третьего раунда. Джон не видит его лица, но в любом случае ухмыляется:

– Даже не думай, Шерлок; я выдохся.

Шерлок выглядит обиженным, но все же сосредотачивается на том, чтобы не упустить ни одного нового ощущения. Он размазывает пену по спине Джона, проводя ладонью от шеи до копчика. Джон делает то же самое, и дыхание Шерлока смешивается с хрипами, когда кожа загорается от этих интимных прикосновений.

Все хорошее заканчивается, и наступает время вернуться в реальный мир. Все утро они дрейфовали в океане близости, и теперь, когда волна удовольствия сошла на нет, оказались выкинуты на берег обыденной жизни. Здесь ждет позабытая одежда, надпись “терапия”, которую отчего-то не смыло волной; здесь, посреди джунглей, прячется тот, кто хочет засадить Джона в тюрьму. Теперь, надевая костюм, Шерлок возвращается в свое привычное состояние. Он открылся любовнику, но не смеет открыться остальному миру. Вновь примеряя маску равнодушия и отстраненности, он понимает, что только так сможет спасти своего Джона.

Когда Шерлок выходит из спальни, завтрак уже готов. По кухне рассеивается аппетитный запах свежеприготовленных блинчиков. Шерлок останавливается на пороге, не зная, как вести себя после произошедшего. Еще вчера все было иначе, но теперь, когда он затащил Джона в постель, когда он целовал его, когда он заставил его кончить… Все изменилось, кроме них самих, и Шерлок не знает, что делать с этой новой реальностью.

– Садись, – Джон отправляет в рот очередной кусочек и вилкой указывает на место напротив. – У нас нет времени на ланч, так что только завтрак. Ешь.

Шерлок усаживается за стол, берет нож для масла и впивается взглядом в Джона.

– Что? О чем думаешь, Шерлок?

Рассказать по порядку? Итак. Кто-то хочет обвинить Джона в серийных убийствах. Шерлок не знает кто и почему. Он не может защитить Джона – все, что можно, он уже сделал.

Они стали парой, о чем он, конечно, не жалеет, но, черт возьми, что это означает? Неужели то, что теперь он боится за Джона еще больше? Может то, что он может целовать его когда угодно… Что еще изменилось? Джон ожидает от него чего-то особенного? Что, если так, а он на это не способен?

Боже, что, если он потеряет Джона?

Возможностей для этого миллион. Джон захочет, чтобы он изменился, но Шерлок не сможет – их отношения рушатся, и Джон уходит. Серийный убийца добивается своего – Джон оказывается за решеткой. Джон встречает женщину, которая подарит ему то, чего Шерлок дать не может: стабильность, спокойствие, детей, в конце концов – Джон уходит. Шерлок подвергает его опасности – Джон погибает. Джон подхватывает неизлечимую болезнь. Джон стареет. Джон умирает.

Джон умрет.

– Так, – пальцы Джона, слегка липкие от сиропа, обхватывают сжатый кулак Шерлока. – Давай, выкладывай.

Шерлок разжимает ладонь и накрывает руку любовника. Пальцы Джона не похожи на его собственные: они короче, толще и сильнее – но, все же, касаются с нежностью. Уверенные руки хирурга, не испорченные отпечатками войны. Руки Шерлока – длинные и узкие, бледные, испуганные, бескровные. Пальцы – худые, так что выделяется каждая костяшка.

Он сжимает ладонь Джона, желая, чтобы они оказались где-нибудь далеко отсюда.

– Мне страшно, – говорит Шерлок, удивительным образом находя нужные слова.

Джон улыбается, когда Шерлок произносит полное предложение, но потом до него доходит смысл сказанных слов.

– Мне тоже, – отвечает Джон, хотя в противовес словам его голос звучит ровно и спокойно. – Есть выражение, что-то вроде “Пусть гавань – долгожданное затишье, корабль помнит, что рожден не для того”…

– Да, – кивает Шерлок. Он понимает.

Джон улыбается:

– Точно. Поэтому я и пошел в армию. Я никогда не говорил об этом, но так и есть. Ты живешь такой жизнью по той же причине – поэтому я решил присоединиться. Ты поймаешь того парня, Шерлок.

Шерлок улыбается уголками губ, но улыбка исчезает как только Джон отводит взгляд. Слова Джона не вселили уверенности, прозвучав лишь как напоминание о том, кто они есть и что опасность – их стихия.

Шерлок понимает справедливость сказанного, но лучше от этого не стало.

– Итак. Ты произнес предложение.

– Да, – соглашается Шерлок.

– Не стоит полагать, что все слова волшебным образом вернулись к тебе? – беспечно продолжает Джон.

– Нет, – Шерлок искренне смеется.

– Интересно, почему. Ты не помнишь слов, но сейчас составил предложение.

Губы Шерлока сжались в тонкую линию, но не потому что он раздражен или расстроен – это сигнал к тому, что Джон может найти ответ. Сам Шерлок знает, откуда взялось предложение, но важно другое – чтобы это понял друг.

Слова слетели с губ прежде, чем он подумал о них. Он не произносил ничего подобного с самого детства. Он помнит тот момент: он сидит на кровати брата, слушая доносящийся снизу шум, пока Майкрофт, успокаивая, шепотом читает что-то из учебника по биологии. Но Шерлок не знает слов «детство», «память», «эмоции», чтобы объяснить – только имя брата. Ох, ну да. Точно.

– Майкрофт.

Джон выглядит растерянным.

– Проваливай!

– О, – до Джона доходит. – Ты не думал о словах, их породили эмоции, – он замолкает, и черты лица приобретают мягкость. – Шерлок…

Шерлок сжимает зубы и, высвободив пальцы, отводит взгляд. Ему не нужна жалость; он слишком долго старался забыть о детстве, и теперь, при виде печального лица Джона, он снова возвращается назад, в ту комнату.

– Шерлок, – Джон не убирает раскрытой ладони. – Послушай, это не жалость, понял? Я просто… Я вижу, что ты борешься каждый день и вижу, что ты надломлен – да и я тоже, мы оба. Меня это бесит. Я хочу помочь, но что я могу сделать? Просто… Каждый раз следить за тем, чтобы ты ел и посещал сеансы, и стараться понимать тебя – но разве это не то, что я делал всегда?

Он отводит глаза, и на мгновение его взгляд задерживается на часах.

– Судя по всему, нам скоро выходить.

Сказанное Джоном помогло Шерлоку. Каждое слово отзывается горячей болью в груди, и все, что он может – лишь коротко кивнуть. Он отправляется надевать пальто. Джон следует за ним. В прихожей Шерлок останавливается, чтобы еще раз взглянуть на Джона, стараясь не упустить ни одну мелочь. Он дотрагивается до его плеча, и они выходят на улицу.

Сегодня прохладно, но, тем не менее, обошлось без дождя; пальто согревают, так что они решают пройтись пешком. Шерлок держит правую руку в кармане, на пульсе мобильного телефона, готовый в любую секунду отреагировать на смс Лестрейда. Джон идет слева от него, выдерживая свою обычную комфортную дистанцию.

Несколько кварталов спустя, Джон придвигается ближе, чтобы дать дорогу спешащему отцу-одиночке (нет кольца, даже следа от него; ребенок, щебеча, называет его папой) тянущему за руку свою маленькую дочь. Их ладони соприкасаются, но когда семья остается позади, Джон не спешит отстраняться.

– Сегодня выходит новая книга Джона Грина, – говорит он. – Я подумал, что смогу сходить в книжный, пока ты будешь на терапии.

– М-м… – соглашается Шерлок. Ему не нравится идея отпустить Джона – окей, его уже нервирует возможность расстаться с ним хоть на минуту – но он понимает иррациональность своего страха. Убийца не собирается резать Джона – от его трупа не будет пользы. Шерлок решает повременить с гиперопекой.

Он чувствует, как Джон сжимает и разжимает продрогшую ладонь, и пользуется моментом, чтобы взять того за руку. Они проходят так несколько шагов, после чего их пальцы переплетаются, и Джон накрывает его большой палец своим.

Спустя квартал Джон говорит:

– Кстати, об этой книге. Будет немного неловко читать ее вслух. Знаешь, рассказчик – маленькая девочка и все такое, – он пихает Шерлока плечом. – Я и забыл, когда в последний раз причесывал Барби.

Шерлок смеется, потому что в точности знает, насколько Джон не вписывается в роль юной рассказчицы.

Они подходят к зданию, в котором располагается офис Джулии, и останавливаются у стеклянных дверей. Пришло время отпустить руку Джона, но Шерлок не представляет, как это сделать.

Мимо проходят люди, а они все стоят, и каждый ожидает, что другой первым разомкнет пальцы. Психологические схватки – конек Шерлока, и Джон, проиграв немую битву, убирает ладонь в карман.

– Давай, иди. А то опоздаешь. Я вернусь до конца сеанса.

Шерлок кивает, но, все же, не заходит внутрь. Вместо этого он быстро целует Джона. После до него доходит, что, возможно, для публичного места это слишком, однако друг улыбается. Шерлок отвечает тем же. Подходя к дверям, он все еще чувствует тепло прощального поцелуя.

Какой-то мужчина улыбается и придерживает дверь, пропуская его внутрь. Человек кажется смутно знакомым – Шерлок помнит этот бритый затылок и приметную татуировку. Несомненно, они уже встречались в коридорах здания; Шерлок бывает здесь каждый день – неудивительно, что некоторые лица успели примелькаться. Он возвращает улыбку и направляется к лифту. Джон прав: он почти опаздывает. Сейчас, когда до конца отведенного месяца остаются считанные дни, Шерлоку не хочется терять ни единой драгоценной минуты. Тем более, что один сеанс он уже пропустил.

В ожидании лифта, он бросает взгляд на окно. Джон все еще здесь, робко улыбается, глядя на Шерлока сквозь стекло. Губы Шерлока расплываются в улыбке.

В лифте никого, кроме Шерлока и мужчины с татуировкой. Шерлок рассматривает его отражение в зеркальной стене. Да, точно, тот сидел. Статья серьезная, но не тяжкая.

– Не хотите вздремнуть, мистер Холмс?

Шерлок моргает и оборачивается к мужчине. Он чувствует, как лица касается мокрая тряпка, и тут же задерживает дыхание, пытаясь вырваться из захвата. Ему удается захватить немного воздуха перед тем, как тряпка снова ложится на лицо. Он начинает отсчитывать секунды. Он может бороться, пока в легких остается кислород; ему необходимо оттолкнуть напавшего до того, как это произойдет.

2. Он наносит удар в голень, но вместо того, чтобы потерять равновесие, обидчик группируется и падает на Шерлока, пригвождая того к стене.

7. Рука с тряпкой все еще сдавливает лицо, Шерлок отпихивает плечо, обнаруживая, что, как и Джон, преступник скрывает под одеждой сильные, плотные мускулы.

13. Татуированный скручивает запястье Шерлока, заламывая руку и заводя ее за спину, одновременно прижимая Шерлока лицом к стене.

18. Мышцы Шерлока протестующе ноют, он начинает задыхаться. Он переносит вес, надеясь, что гладкая поверхность стены поможет высвободить плечо.

21. Ему удается облегчить давление на руку, но мужчина не ослабевает хватки, прижимая Шерлока всем телом.

27. Слишком мало места. Шерлок поджимает колено, чтобы оттолкнуть напавшего.

35. Не срабатывает. Легкие дергаются, в панике; Шерлок выпускает воздух и снова перестает дышать. Мужчина наваливается сверху и, надавливая на икры, валит Шерлока на пол.

39. Легкие не выдерживают пытки, и он судорожно втягивает удушающий запах хлороформа.

========== Хватит болтать ==========

Шерлок приходит в себя. Он дико замерз. Голова налилась свинцовой тяжестью и готова расколоться на части. Тошнота накатывает волнами; еще чуть-чуть, и он начнет блевать. Шерлок едва справляется с таким количеством нахлынувших ощущений, стараясь игнорировать раздражители и пытаясь разобраться с дыханием и неизбежно подступающей паникой.

Он успокаивается и позволяет ощущениям заполнять его, медленно, по капле. Он лежит на жесткой поверхности, голый, чувствуя холод металла обнаженной кожей. Руки и ноги замерзли больше всего. Он укрыт простыней, от ног до шеи – но это не согревает его. Он понимает, что руки и ноги вытянуты и привязаны, но не шевелится, не желая, чтобы похититель понял, что он очнулся. Его лопатки неприятно упираются в жесткую поверхность под спиной. Судя по затхлому запаху сырости, он в подвале. Скорее всего, в том же здании, где был похищен; не так просто передвигаться с бездыханным телом посреди бела дня в центре Лондона. Во рту пересохло из-за набитой внутрь ткани, губы стянуты клейкой лентой. Не самый комфортный вариант кляпа, зато действенный. Он не слышит, чтобы вокруг кто-то двигался, но улавливает близкое дыхание.

Все, что можно, он уже узнал: больше никакого смысла притворяться. Шерлок испускает стон (лишь наполовину поддельный). Открыть глаза оказывается не так легко. Он дергает руки – как он и думал, запястья связаны веревкой. С потолка бьет свет; он щурится, отворачиваясь, и долго моргает, пытаясь прогнать блики и рассмотреть помещение, в котором оказался.

– С добрым утром, мистер Холмс, – взгляду Шерлока предстает человек из лифта. Шерлок изучает похитителя, стараясь считать с его внешности что-то новое – но не находит ничего сверх того, что он уже знает. Он начинает понимать, что, должно быть, видел его раньше, за пределами этого здания.

– Сколько лет, сколько зим, – губы похитителя изгибаются в притворной улыбке. – Что же, совсем не узнаете? Вы меня обижаете, дорогой детектив, я – одно из ваших первых дел, – мужчина мрачно улыбается и оттягивает веко Шерлока, проверяя размер зрачков; тот дергает головой, смахивая чужую руку.