Текст книги "Черные орхидеи"

Автор книги: Лана Вейл Гудчайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

«В шесть лет у девочки, рожденной в черную луну, дар видения мертвых пропадает. В семнадцать лет следует провести ритуал, который снова позволит видеть их. В знак благодарности за помощь, мертвые расскажут все, что бы она ни захотела знать. Мертвым ведомы мысли живых, и эти мысли станут доступны этой ведьме.

Такая ведьма обладает силой ходить в мире мертвых и возвращаться оттуда живой и здоровой. Ведьма, рожденная в черную луну – самая ценная в роду. Она способна изменить пункты договора, заключенного с покровительствующим дьяволом, способна разорвать сей договор без последствий для рода, но следует соблюдать осторожность. Для таких смелых поступков, следует изучить все книги заклинаний, не по книгам, а по интуиции понять, что есть магия, научиться видеть ее синие нити в воздухе вокруг, иначе весь род ждет гибель, ибо дьявол хитер и мстителен».

Далее следовали таблицы с датами черных лун, начиная с того года, когда на свет появилась Шанталь Дарниз, и до две тысячи тридцатого года. Мейка нашла дату своего рождения и замерла, потрясенная: она родилась как раз в черную луну! На всякий случай она проверила всех бабушек и даже Океану – ту, которая умерла от инфаркта в день гибели Мартины Дарниз. Никто из них не рождался в черную луну. Мейка вспомнила, как Сандрина говорила, что Океана боялась, что Мартина увезет Мейку в неизвестном направлении и они никогда не увидят младшую Дарниз. Следует ли понимать это как то, что Океана знала об особенности Мейки и потому не желала отпускать ребенка от семьи?

Столько вопросов, и все без ответов! Расскажет ли Сандрина правду, если Мейка начнет задавать вопросы? В день ее рожденья черная луна находилась в Овне. Далее она прочла:

«Черная луна в Овне:

Управление – Марс; Стихия – Огонь.

В прошлой жизни человек, рожденный в эти даты, был убийцей, мародером, жестоким воином, пренебрегал чужой жизнью. Зло в этой жизни связано с хамством, грубостью, агрессивностью, насилием, буйством и неуравновешенностью».

Эти строки развеселили Мейку, и она рассмеялась.

– О, да! Я была убийцей! – «страшным» шепотом произнесла она и снова расхохоталась. – Вот уж идиотизм!

«Опасность в нынешней жизни могут представлять огонь и железные предметы».

– Огонь. Было бы Средневековье, меня бы сожгли на костре! – фыркнула она и, захлопнув книгу, встала с дивана.

***

Прошлый вечер прошел для Мейки спокойно, днем она тоже не замечала ничего необычного, и потому в свою комнату после ужина вернулась в спокойном настроении. Казалось, ничего плохого больше не произойдет. Возможно, дьявол ушел, ведь утром она целовалась с Лексом и ничего не произошло. А может, она просто не правильно поняла действие этого самого дьявола? Может, он ничего не имел против Лекса? Но как понять, чего же он хотел от нее? И зачем только она думает об этом перед сном? Ведь пора выключать свет, а в темноте померещиться может всякое.

Лекс так и не позвонил. Мейка играла на мобильном в «Ферму» до тех пор, пока телефон пару раз не рухнул на лицо. Когда она засыпала, руки слабели, плоский аппарат выскальзывал и пугал, но и выключать его не хотелось: ведь тогда она останется в темноте… Все же Мейка уснула, а мобильник мягко шлепнулся на пушистый ковер. Он погас сразу, как будто разрядилась батарея, а рука Мейки свесилась с постели вниз. Одеяло, на котором остались выжженные отпечатки страшной руки, лежало в корзине с грязным бельем. Мейка укрылась розовым одеялом, которым укрывала ее мама, когда она была совсем крошкой.

Во сне Мейка оказалась в темном месте и не сразу поняла, что вокруг происходит. Она слышала лязг железа, воинственные, отчаянные крики, предсмертные стоны, хрипы… В копошащейся темной массе она разглядела воинов. Они дрались друг с другом, размахивая копьями и мечами. Было так темно, что она не видела, но по запаху понимала, что повсюду кровь, смешанная с грязью под ногами, с частями отрубленных тел, трупами. Повсюду смерть.

Она подняла голову, пытаясь увидеть над головами обезумевших от кровавой бойни людей. Небо казалось странным, лишенным звезд. Вглядевшись пристальнее, Мейка поняла, что небо заволокло тяжелыми грозовыми тучами, а в зените бледно мерцает черная луна. А под луной на возвышении стоит одинокий воин. Одна нога в шипастой обуви покоилась на еще дергающемся теле умирающего мужчины. Черные доспехи напоминали шипастые чешуйки размером с ладонь взрослого человека, на голове – шлем, напоминающий зубастую пасть дракона, а на холке – конный черный волос, развивающийся на стихийном ветру, что словно ураганом окружал странного воина. В правой руке, спрятанной в шипастых перчатках, Мейка разглядела львиноголовый жезл, а в левой – серповидный меч с черным клинком, с острия которого тягучими сгустками стекала багровая кровь. Мейка не видела, чтобы он убивал других, но по сравнению со сражающимися на поле боя она почувствовала, что именно этот воин в черном – самый опасный.

Внезапно, он поднял руку с мечом, указал им на север, влево от себя, и, будто вычерчивая ровную линию мертвого горизонта, повел им в сторону, на восток, затем – на юг и… замер. Теперь он смотрел прямо на Мейку, и она поняла, что он видит ее. Опустив меч, воин с силой вонзил львиноголовый жезл в мертвую землю, и все воины пали замертво. Между ними не осталось живых. Мейка видела, как бледные тени душ погибших воинов медленной струйкой потянулись в горящие алым огнем глаза льва, выточенного из черного металла. Нервно сглотнув, Мейка поняла: этот черный не просто воин, он – дьявол, и ему зачем-то понадобились души погибших воинов. Она вспомнила, что дьявол, покровительствующий семье Дарниз, забирал души не рожденных мальчиков у всех ее предков. Это он! Тот, с кем через неделю у нее состоится венчание и принятие его сил, дабы стать полноценной ведьмой.

Мейка понимала, что это всего лишь сон, но никак не могла избавиться от страха. А когда он, собрав души, через все поле направился к ней, нервы не выдержали, и она бросилась бежать прочь от этого чудовища из Ада.

Глава 6

Мейку разбудил рингтон. Мобильный валялся посреди комнаты. Как он туда попал?! Она была слишком сонной, чтобы думать об этом. Выскользнув из-под одеяла, девушка дошла до трезвонящего аппарата и опустилась на пушистый ковер. На экране высветилось имя «Ален». Вообще-то, Мейка думала, что это Лекс, и теперь впала в ступор, пытаясь сообразить, зачем ей звонит Ален. День рождения через четыре дня, и он сказал, что позвонит, чтобы поздравить… А вдруг что-то случилось?!

– Алло? – затаив дыхание, прошептала Мейка.

– Доброе утро, Мейка! – послышался в трубке теплый тенор. – Это Ален Моро. Ты меня помнишь?

– Да, месье Моро, помню.

– Прошу, зови меня просто «Ален».

Голос жандарма звучал расслабленно, праздно, значит, ничего плохого больше не произошло. Мейка тихонько вздохнула и все так же тихо ответила:

– Хорошо, месье… простите… Ален.

– Мейка, у тебя все нормально? Почему ты шепчешь? – насторожился мужчина.

– Извините, я… я просто спала. – смутилась она, слабо улыбнувшись, и только теперь осознала, кто ей звонит! Это же Ален! Тот самый жгучий брюнет, от которого у нее недавно едва крыша не поехала! От восторга она чуть было не рассмеялась в голос, но смогла сдержаться.

– О, так я тебя разбудил?! – ухмыльнулся мужчина.

– Да.

– Прости, пожалуйста. Но на часах десять, я надеюсь, ты не планировала спать до полудня?

– Нет, что вы?!

– Отлично, потому что я хотел пригласить тебя на обед и заодно показать интересные места в городе, ведь ты сказала, что практически не выходишь за ворота виллы. А на обед – потому, что на самом деле понятия не имею, захочешь ли и отпустят ли родные.

– Думаю, отпустят, – расплылась в счастливой улыбке Мейка. – Обед – это ведь не ужин… – нервно хихикнула она и сама себя выругала за этот смешок: что подумает Ален?!

– Да, вот именно! – тут же согласился мужчина, как будто думал о том же самом. – Итак, я подъеду к половине первого. Форма одежды любая, кроме пижамы, – пошутил он.

Когда Мейка отпрашивалась погулять с месье Моро, Сандрина хитро улыбнулась.

– О, я понимаю, деточка: молодой, красивый, жгучий брюнет! А я думала, тебе нравятся блондины.

– Ты ошибалась, – лаконично ответила Мейка.

– Что наденешь? Голубое платье? – деловито подмигнула бабушка.

– Нет. Оно порвано. Просто джинсы, ба. Мне кажется, здесь, в Савойе, не очень хорошо относятся к шортам. Наверное, здешней молодежи мои шортики напоминают трусы, – задумчиво проворчала Мейка, поедая на завтрак персиковый йогурт.

– Кто-то что-то говорил тебе по поводу шортиков? – напряглась Сандрина, внимательно глядя на внучку.

– Нет, никто ничего не говорил. Просто все смотрят на меня так, будто я вышла голая. И Поль подумал, что это трусы… – пробормотала девушка.

Скрывать, что она говорила с Полем, было бесполезно, бабушка итак уже знала об этом от полиции.

– И как он сказал это? С издевкой? В шутку? Ну-ка, деточка, расскажи мне все!

Сандрина присела напротив и движением профессионального курильщика вытащила из пачки тонкую сигарету.

– Нормально сказал, – насупилась Мейка. – Просто посоветовал такое не носить. Типа, Савойя не столица. Только прошу тебя, не ходи к его матери! И не звони ей!

– Ладно, не переживай так из-за своего Поля, – проворчала Сандрина, стряхнув пепел в хрустальную пепельницу.

– Он не мой! Прекрати кидаться намеками! Я больше не ребенок, баба! – вспыхнула Мейка и, вскочив со стула, швырнула остатки йогурта в мусорное ведро. – Я сама разберусь со своей жизнью! Не надо меня ни с кем сводить, понятно?! И не смейте колдовать на меня! Я не хочу рожать в восемнадцать!

– Мейка, ну что за глупости ты говоришь?! – искренне удивилась Сандрина. – Никто никогда не принуждал к этому! Никого! Я сама не знаю, почему так получается, что все рожают к восемнадцати годам. Может, просто природа берет свое? Твои-то одноклассницы с пятнадцати лет обжимаются с мальчиками по углам, а ты в семнадцать девочка еще. Мейка, деточка, это природа. Если тебе нравится мужчина, значит, ты расцветаешь, милая. Не хочешь рожать в восемнадцать, так и не надо! Я только об одном попросила: чтобы до дня рождения ты сохранила невинность. Несколько дней всего лишь, остальное меня абсолютно не касается!

– Вот именно, – уже спокойнее ответила девушка и сдержанно улыбнулась. – Это никого не касается.

– Ох, милая! Иди, обниму, счастье мое недоверчивое! – рассмеялась Сандрина.

Прижимаясь к груди бабушки, Мейка почувствовала себя маленькой девочкой, и на нее накатило такое умиротворение, что все вокруг стало не важным. Бабушка ее любит, она не стала бы лгать.

Стараясь не думать о том, что приглашение на обед все же выглядит, как свидание, Мейка выбрала скромную рубашку и обычные джинсы. С одной стороны, не хотелось показать Алену, что она прямо-таки готовилась к встрече, а с другой – она боялась провоцировать невидимое существо, поселившееся в ее комнате. Однажды он уже порвал ее платья. Она и не знала, дьявол это или чей-то дух. Ведь из книги Шанталь понятно, что в детстве она действительно видела призраков. Быть может, некие способности у нее все же остались? Просто теперь она не видит, но чувствует? Тряхнув головой, она решила не думать об этом. А зачем? Вдруг призрак вообще съехал и больше не побеспокоит ее?

Когда Ален позвонил, в груди Мейки, казалось, раздулся обжигающий внутренности шарик, даже стало трудно дышать. Она изо всех сил старалась не показывать волнения, но руки предательски тряслись. Она так старалась ничего не забыть, что все же забыла накрасить губы блеском. У ворот она почувствовала, как дрожат коленки, и в животе стало так неспокойно, как будто съела что-то не то.

– Фак! – шепотом выругалась Мейка и оперлась на ворота. Она никак не могла решиться выйти за порог – ведь там ОН! Еще не увидела, а уже дрожит, как в лихорадке! И дышать тяжко… Как же она выйдет? Что скажет? И каким нужно сделать выражение лица? И о чем они будут говорить?

Оглушительно затрезвонил мобильный, и Мейка едва не выронила его. Она сообразила, что звук слышен и за воротами и Ален сразу догадается, где она. Глупо продолжать стоять у калитки. Нервно сглотнув, она переступила порог и замерла. Отчего-то она думала, что он приедет на полицейской машине. Вот глупая! Нервно хихикнув, вышла из-за цветущего куста сирени. Ален стоял у машины, вертел мобильный в руках. Наконец-то она увидела его черные волнистые волосы без кепи, высокий загорелый лоб. А его темно-карие глаза… Мейке казалось, что Ален смотрит прямо ей в душу. Словно безвольная бабочка, пришпиленная булавкой к полотну бытия, рядом с ним она не соображала и могла думать только об одном: о его близости, о его руках, его губах и о том волшебном состоянии, которое накатывало на нее, когда он оказывался слишком близко.

Увидев Мейку, Ален Моро улыбнулся и оценивающе оглядел ее с головы до ног.

– Не пижама, – констатировал он. – Это хорошо. Конечно, пижама вам очень и очень к лицу, но только если наедине.

«Наедине…» Мейка густо покраснела и, вконец смутившись, спешно отвела взгляд в сторону. Открыв дверцу серого «Ауди», он предложил ей сесть на переднее сиденье. В этот момент они оказались так близко друг от друга, что она почувствовала тепло его тела и затаила дыхание, невольно наслаждаясь моментом. Как мало нужно для выворачивающего душу удовольствия! Только стоять рядом, не глядя в глаза, вдыхать головокружительный, изысканный аромат духов, смешанных с запахом мускулистого тела. В кресло она опустилась с гулко бьющимся сердцем, и жар из грудной клетки переместился ниже, разливаясь внизу живота, и там внутри порхали нежные бабочки, цепляя крылышками ее сердце, будоража воображение.

– Ты бывала в Эпи Диор? – сев за руль, спросил Ален.

Глядя на Мейку, он улыбался. Она не могла оставаться серьезной и улыбнулась в ответ.

– Нет. Что это?

Она так странно чувствовала себя рядом с ним, в замкнутом пространстве салона авто! Как будто во всем мире остались только они вдвоем, наедине. Наверное, только яркое солнце и осознание того, что вокруг ходят люди, а стекла автомобиля несильно тонированные, останавливало Мейку и не позволяло прорваться выжигающему внутренности желанию пододвинуться поближе, и… она не знала, что будет дальше, но до безумия хотелось оказаться ближе.

– Это пиццерия, – с придыханием ответил мужчина. – А… где вообще… бывала в Савойе?

– Нигде, – призналась Мейка и с трудом отвела взгляд от теплых, темно-ореховых глаз. – Только у дома семьи Амаро.

– Отлично! – с энтузиазмом улыбнулся мужчина. – Значит, у меня есть шанс удивить тебя. Наверное, ты считаешь Эвиан отсталой деревней? Нет, не оправдывайся! Это чувствуют все столичные жители: ведь там жизнь кипит, а здесь идет размеренно. Я все понимаю, Мейка. Тем более, ты слишком юная, а в этом возрасте мышление отличается от такового в зрелости.

Серая «Ауди» тронулась с места.

– А в столице… ты уже окончила школу? – внимательно глядя перед собой на дорогу, задумчиво спросил мужчина.

– Да.

– Куда решила поступать?

– В колледж художественных искусств. В Париже.

Мейке вдруг расхотелось возвращаться в Париж. Зачем? Разве нельзя жить полноценной жизнью в Савойе? Здесь те же люди и… Ален. Здесь тоже можно учиться в колледже, работать, выйти замуж, иметь детей – быть счастливой, в конце концов. Словно услышав ее мысли, Ален подмигнул:

– Здесь тоже есть колледж художественных искусств. И все твои бабушки живут здесь. Разве тебе не хочется остаться с семьей, дома?

– Не знаю, – пробормотала Мейка, чувствуя, как пошатнулись планы на возвращение в Париж. А ведь они с Лексом договаривались, что будут учиться в одном колледже, благо, там есть и музыкальная кафедра, а Лекс потрясающе играет на электронной гитаре.

– Значит, ты рисуешь? Хочешь стать художником? – остановившись на светофоре, спросил Ален.

– Да. Не очень хорошо, но надеюсь, в колледже научусь лучше.

– Покажешь как-нибудь свои рисунки? – спросил он, с надеждой посмотрев на Мейку.

– Да… – чуть ли не шепотом выдохнула девушка.

– Нам нужно… научиться… быть нормальными… – запинаясь на каждом слове, бормотал Ален, а позади уже сигналили автомобили: ведь на светофоре горел зеленый, а «Ауди» так и не сдвинулась с места.

– Да, – согласилась Мейка.

Рассеянно оглянувшись на синий «Мерс», месье Моро, наконец, тронулся с места. Несколько раз он поглядывал на притихшую девушку, как будто размышлял, о чем бы заговорить. Внезапно зазвонил мобильный Мейки, и, взглянув на экран, она с нежностью улыбнулась. Ален насторожено глянул на девушку.

– Привет! – очень ласково пропела она в трубку.

Розовым ноготком она царапала коленку, не замечая, как краснеет кожа. Постепенно улыбка сошла с ее губ, и в изумрудных глазах отразилась грусть. Ален вывернул руль на перпендикулярную дорогу.

– Лекс, мне так жаль! – искренне вздохнула Мейка. – Когда ты вернешься?

Ален сощурил глаза, скулы сжались. Аккуратно припарковавшись, он коснулся дверной ручки, но затем, будто передумав, убрал руку и выжидающе уставился на Мейку. Заметив внимательный взгляд и то, что они остановились, Мейка смутилась.

– Хорошо. Передавай маме привет. Ты позвонишь мне вечером? Окей! Отлично! Пока.

Убрав мобильный в карман джинсов, девушка вопросительно взглянула на Алена.

– Кто такой Лекс? – мягко улыбнувшись, спросил он.

– Мой друг, – внимательно глядя на него, ответила она. Ее зеленые глаза слегка сощурились, Ален смутился.

– Вот и Эпи Диор, – кивнул он в сторону кафе, возле которого припарковался. – Ты уже проголодалась? – с надеждой спросил он.

– Ага! – с энтузиазмом кивнула Мейка и первой выскочила из машины.

Мейка действительно проголодалась. Едва она попала в пиццерию, как ее глаза тут же нашли источник восхитительных ароматов – витрину. Там расположились багеты, булочки, круассаны, пирожные с фламбированными фруктами, пирожные птифур, сливочные профитроли, и разные виды грильяжа… ах! Ален улыбнулся.

– Ну, что понравилось? – подмигнул он девушке.

– Все! – восторженно улыбнулась Мейка.

– Так, на десерт мы возьмем все, что есть на витрине. Обещаю. Но для начала давай-ка поедим нормальной еды?

– Какой? – рассеянно спросила девушка, рассматривая ароматную выпечку.

– Пиццу, Мейка. Мы ведь приехали есть пиццу, помнишь?

– А… да… – слегка нахмурилась она. – Ты, правда, купишь мне все это? – уточнила она, с надеждой глядя на него, как ребенок на Пер-Ноэля в Рождество.

– Конечно! Клянусь! – стараясь не рассмеяться, торжественно кивнул Ален Моро.

Он выбрал столик подальше от всех, в самом дальнем углу. Пока она рассматривала виды пицц, он наблюдал за ее пальчиком, скользящим по названиям блюд. Палец замирал на строчках, где упоминалось слово «сыр». На вопрос, какую пиццу хотел бы он, Ален ответил «ту, которую хочешь ты», отчего Мейка стала пунцовой и низко опустила голову, пытаясь скрыть смущение, а Ален довольно улыбался.

Пока готовилась пицца, Ален спрашивал у Мейки о Лексе. Она не знала, что рассказать о друге, но благодаря наводящим вопросам, объяснила, что Лекс старше ее на год, в Париже они соседи и дружат чуть ли не с пеленок. И что Лекс всегда оберегал Мейку, и она никогда не попадала в школьные передряги.

Пока Мейка наслаждалась пиццей, Ален задумчиво ковырялся в тарелке. Он не замечал, как хмурится, а Мейка не находила в себе смелости, спросить в чем дело. Обед прошел в странной тишине. Когда с едой было покончено, мужчина с теплотой улыбнулся Мейке, и она немного расслабилась, решив, что причина его задумчивости – работа, ведь он жандарм.

Как и обещал, он купил для нее все сладости с витрины, оставил коробку в машине, а сам повел гулять в Пейзажный парк, на территории которого располагался лес Леандра. Ален рассказывал, что с самого детства обожал этот лес: здесь они с семьей устраивали пикники, отдыхали в тишине, наслаждаясь звуками природы, пением невидимых птиц, едва уловимым журчанием ручейка, шелестом листвы.

– Любишь природу? – спросил Ален, скрестив руки за спиной.

– Да, оказывается… – загадочно улыбнулась Мейка. – Мне кажется, ты все время хочешь спросить о чем-то, – призналась она и остановилась на земляной дорожке, окруженная той же зеленью, что пульсировала и в ее глазах.

– На самом деле я просто пытаюсь узнать тебя лучше, Мейка.

Ален повернулся к ней лицом, и они замерли друг напротив друга.

– Спроси. Я отвечу. – Она перестала улыбаться, вглядываясь своими огромными глазами в ореховые глаза стоящего напротив мужчины.

– Чего ты боишься? – тихо спросил Ален, сделав шаг ближе.

– Больше всего на свете?

– Да.

– Смерти.

Ален поморщился и побледнел.

– Знаешь, однажды на задании меня подстрелили. Я был мертв целых три минуты. Пуля попала в грудь, в сантиметре от сердца, я потерял много крови.

Рука Алена коснулась груди, показывая, где была пуля. В глазах Мейки вспыхнул страх, она смотрела на него так, будто перед ней стоял мертвец, и ей хотелось убежать. Второй рукой Ален коснулся ее холодных пальчиков, как бы умоляя остаться, и продолжил:

– Я чувствовал, как жизнь вытекает из меня, было жутко холодно, как при лихорадке. Мой друг и напарник Эрик зажимал рану на моей груди, пытаясь остановить кровь, при этом он говорил по мобильному с врачом «скорой помощи», они были уже на подходе. К тому времени, как «скорая» подъехала к месту происшествия, я перестал чувствовать свое тело и рану в груди. Меня окружила тьма, а потом я увидел свет, но это был не тот свет, что «в конце тоннеля». Я видел свет, подобный туманности в космосе, миллиарды световых частиц, они переливались разными цветами, кружили вокруг меня, танцуя. Я чувствовал, что движение их слаженное, словно их контролировал коллективный разум. Что они бесконечны, неугасаемы, вечны.

Светлые брови Мейки разгладились, страх в глазах пропал. Она слушала Алена так, будто он рассказывал чудесную сказку на ночь. Теперь он держал обе ее руки в своих ладонях, и ее ледяные пальчики постепенно согревались.

– Тогда я понял, что покинул свое тело. А когда я оказался в этом разноцветном тумане из звезд, мне показалось, что я вернулся домой. Такого ощущения родства я не испытывал ни к кому на всей Земле, даже к родной матери, Мейка. Знаешь, этот туман, он… говорил со мной. Он сказал, что мое время еще не пришло. Позволил увидеть мое тело на асфальте, моего расстроенного друга, уверенного, что мне конец, врачей, которые пытались спасти меня. И я понял, что хочу вернуться в свое тело, что в моей жизни случится нечто важное и что я не имею права это пропустить. Я испытывал невероятнейшее спокойствие, ведь теперь я знал, что там, за чертой смертной тени, меня будет ждать он, мой Бог, мой дом. Наша сущность… или душа… – называй, как тебе нравится, – продолжает жить, и после смерти у нас есть возможность вернуться. Понимаешь?

– Ты говоришь о реинкарнации? – тихо спросила Мейка.

– Да, наверное, – кивнул он.

– Я люблю звезды, – мечтательно улыбнулась она, и пухлые губы ее приоткрылись, завладев вниманием Алена.

– Я бы хотел посмотреть с тобой на звезды. После того случая я немного увлекся астрономией, и даже знаю некоторые созвездия и названия звезд в них.

– У тебя есть любимое?

– Да. Это созвездие Северной короны.

– Назови звезды, – игриво попросила она.

– Проверяешь на честность? – ухмыльнулся Ален, поддавшись игре.

– Ага!

– Чтож, это Гемма, Насакан, Мирида. Остальные звезды имеют лишь шифр, их я не запомнил, признаюсь! Теперь расскажи о своем любимом созвездии, – подмигнул он.

– Лебедь. Назвать его звезды? – с надеждой спросила Мейка.

– Давай, – охотно кивнул он и приобнял девушку за плечи. Будто не заметив, Мейка стала перечислять:

– Денеб – самая яркая звезда, Альбирео – двойная. Я не буду все называть, но скажу, почему именно мне нравится именно это созвездие. Во-первых, потому, что там есть «16 Лебедя» – тройная система с двумя похожими на Солнце звездами и планетой. В 1999 году к системе было отправлено радиопослание жителей Земли внеземным цивилизациям. Во-вторых, в этом созвездии есть туманность «Ведьмина метла», мне просто нравится название. А еще, «Лебедь Х-1» – один из кандидатов в черные дыры и Северный угольный мешок.

– Никогда не интересовался «угольным мешком», – признался Ален.

– Это очень разряженное газопылевое облако, оно самое темное, его легко заметить. Ученые считают, что такие туманности являются областью формирования звезд.

– Да, сразу видно, что ты действительно увлекаешься астрономией! – с уважением поклонился Ален.

Напряжение между ними спало, Мейке показалось, что она знает Алена всю свою жизнь.

– Да! А ты не верил?! – по-детски спросила Мейка, и Ален рассмеялся.

Оставив девушку у ворот ее дома, с коробкой печенного в руках, Ален не поцеловал ее, а ведь она так ждала! Садясь в машину, он весело улыбался, его карие глаза в сумерках напоминали горький шоколад.

Увлеченная воспоминаниями об Алене, Мейка совершенно забыла о всех страхах. Приняв душ, она сидела на постели, скрестив ноги по-турецки, и расчесывала влажные волосы. На губах ее блуждала мечтательная улыбка, она верила, что Алену понравилось гулять с ней и он снова пригласит ее на свидание. Пытаясь представить, как он поцелует ее в губы, она неудержимо краснела и не могла перестать улыбаться. Когда зазвонил мобильный, она была уверена, что это Ален хочет пожелать спокойной ночи.

– Хэй, Мейк? – послышался в трубке голос Лекса. – В общем, я возвращаюсь в Савойю. Мама остается у своей сестры Мишу.

– Здорово, что ты возвращаешься, – смущенно улыбнулась девушка, почувствовал укол совести: ведь она ждала звонка Алена, совершенно забыв о Лексе!

– Ага. Как ты там? Чем занималась весь день?

Мейка впервые замялась и не захотела рассказать Лексу правду, хотя между ними никогда не было секретов.

– Объедалась пирожными, – застенчиво улыбнулась она, надеясь, что Лекс не спросит, откуда взялись пирожные и где именно она ими объедалась.

– Не налегай на сладкое, конфетка. Растолстеешь, – ухмыльнулся парень. – Я соскучился, Мейк. Ты не представляешь, как же я по тебе соскучился!

– Я тоже, Лекс, – искренне ответила она, не осознавая, что они говорят о разных видах тоски.

***

Мейка спит. Сквозь сон она чувствует, как кто-то гладит ее по голове. Движения теплой руки осторожные, ласковые, заботливые. Передавать любовь в касаниях – так умела только мама. Мейка понимает, что спит и, вспоминая образ мамы, пытается притянуть ее в свой сон, но Мартина ускользает…

Проваливаясь в более глубокие слои сна, она видит другой сон – уже знакомое черное озеро, в котором, как в зеркале, отражается звездное небо. Она стоит в центре, прямо на поверхности воды, и навстречу ей ступает само небо. Она не знает, кто он, но уже придумала ему имя – Звездный принц. Он протягивает к ней руку, и она протягивает в ответ. На этот раз Мейка ощущает нечто похожее на кожу, но ее рука все равно проваливается в пустоту и, тем не менее, она чувствует, что он ее «держит».

Принц тянет ее вперед, и она идет по гладкой поверхности воды вслед за ним. Отчего-то ей холодно, зябко… Ах… снова пижама расстегнута, и одеяло на полу… Слабые пальцы сонной девушки застегивают пуговички, ей кажется, что она слышит, как урчит кошка – очень большая кошка. Наверное, кто-то гладит ее шелковую шерстку, и кошка мурлычет от удовольствия. Однажды ей снилось, что на кровати рядом с ней лежит пантера и щекочет ее длинными усами. Может, это она мурлычет?

Засыпая, она чувствует теплые руки принца на плечах, затем – на талии и ниже. Касаясь пальцами скул, он приподнимает ее лицо и склоняется над ней. Он высокий, огромный, но она не боится. Он не причинит ей вреда, ведь он принц! Она не видит его губ, глаз, лица, только темный контур головы и галактические скопления в глубине ночи, но она чувствует, как его губы касаются ее губ. А вокруг них в вальсе кружатся звезды, и сердце замирает так сладко…

***

Бабушки болтают, Мейка молчит. Кто-то пьет кофе, кто-то – кефир, а она, забыв о завтраке, мечтательно смотрит в окно. Почему-то сегодняшний день кажется странно резким, четким, как будто прежде на глазах была пелена, а теперь спала. Она видит каждый листик на кустах сирени, каждый крошечный цветочек. Видит, как жужжит утренняя пчелка, она исчезнет скоро и вернется только вечером, в сумерках. А сквозь листву проникают тончайшие лучики солнца, как нити… так красиво! Двери и окна в столовой закрыты, но Мейка, прикрыв ресницы, чувствует свежий бриз, доносящийся с Женевского озера. Ослепив на мгновение, по золотистой коже скользнул лучик солнца и остановился на губах. Тепло. Окутанная негой, Мейка улыбается и вспоминает, как во сне ее целовал Звездный принц. Вкуснее Лекса… Слаще Алена…

– Мейка Дэа, ты что, не выспалась? – несколько возмущенно спросила Катарина.

– Выспалась, – ответила девушка, нехотя выплывая из нежных объятий солнца.

– Что с твоими губами, деточка? – слегка нахмурилась Сандрина, внимательно глядя на внучку.

Мейка подумала, что интересно будет посмотреть на реакцию бабулек. Может, Сандрина и не колдовала на внучку, чтобы та сошлась с мужчиной, но как на счет остальных бабушек?

– Не знаю, – невинно пожала плечами Мейка. – А что, припухли? Наверное, оттого, что по ночам меня кто-то целует.

Она не видела лиц всех бабушек, но практически кожей почувствовала реакцию каждой. Катарина фыркнула, не поверив. Доминика содрогнулась от мурашек, ей как будто стало страшно. Быстрина поежилась, плотнее закутавшись в белую, как ее волосы, шаль, а Сандрина нахмурилась. Странное утро… обостренные чувства, словно вывернутые на максимум. Бабушки переглянулись между собой, и Мейка «услышала»:

«Мама, что это?! Это Бэхимата?!» – с отчаянием в мыслях спросила Сандрина.

Решив, что она сходит с ума, Мейка постаралась расслабиться и принялась, наконец, за свой кофе. Кажется, руки замерзли… или чашка слишком горячая?

«Нет. Бэхимата не позволял себе подобного. Он не может проникнуть в наш мир» – весьма жестко ответила Быстрина.

Быстрина не умела быть жесткой. По крайней мере, Мейка никогда не замечала подобного за бабушкой. Нет, она определенно сходит с ума!

«Кто знает, что он на самом деле может? – спросила Доминика, задумчиво поглядывая в окно и с удовольствием попивая кофе. – Возможно, он приходит потому, что не получил жертву? Может, он решил сам взять то, что ему обещано? Что если он хочет забрать Мейку?».

Мейке стало дурно. Чтобы скрыть свое странное состояние, она сложила руки на столе и уткнулась лбом в сгиб локтя. Что такое с ней происходит?! Она, правда, слышит мысли бабушек?! Они что, общаются друг с другом с помощью телепатии?! Или она навыдумывала какую-то хрень, или у нее едет крыша!