Текст книги "В Токио шёл дождь (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
Глава 4
Веселый и общительный, с яркой внешностью и приятным голосом, Ватанабе Дайске был душой любой компании. От поклонниц не было отбоя, популярность росла, фанаты забрасывали его знаками внимания. Он принимал это с юмором, как и остальные аспекты звездной жизни, до поры до времени не задумываясь о чем-то серьезном, типа любви на всю жизнь, семьи или брака.
Участие в фильмах о Такуми-кун, куда он затесался из чистого любопытства, а также желания испытать себя в новом амплуа, вдруг обернулись для него именно той важной, серьезной стороной, к которой он так мало стремился, полагая, что это может не коснуться его вовсе. Первый раз поцеловав перед камерой своего молодого партнера, он почувствовал себя странно, но что больше всего удивило и заставило призадуматься – это понравилось.
Не откладывая в долгий ящик, в первый же свободный вечер он вернулся в Токио и провел смелый эксперимент. Позвонил парню из своей подтанцовки, известные наклонности которого не были в секрете, и пригласил к себе, объяснив это тем, что ему требуется небольшая репетиция – для роли.
-Конечно, Дайске-сан, пожалуйста. Для вас – все, что угодно, только скажите! – обрадованный гей прилетел к Даю незамедлительно, готовый исполнить любые желания давнего кумира.
Не заходя далеко, Ватанабе испробовал на добровольной жертве все способы чувственного обольщения, с пугающей очевидностью понимая, что ласки миловидного, опытного в однополой любви паренька на него не действуют. Но тогда почему, стоит ему лишь слегка коснуться вечно краснеющего, застенчивого Мао Кеске, и сердце перестает нормально биться, а тело охватывает огнем желания?
Их поселили в одну комнату, «для вживания в роли», и это стало для Дая настоящим мучением. Мао тихо лежал на соседней кровати, отвернувшись к стене, порой вдыхал и вздрагивал, и Дай не знал, спит ли он, или так же лежит без сна и мечтает о ….
О, господи, и придет же такое в голову?..
Их первый раз случился нечаянно, для обоих. В тот поздний вечер Хамао вышел из душа с полотенцем на голове, по обыкновению не глядя по сторонам, на ходу вытирал волосы. Конечно же, он умудрился споткнуться на ровном месте, и полетел прямиков в руки успевшего подскочить Ватанабе. А дальше… дальше все было до удивления просто: через мгновение они уже лежали на кровати, и Дай жадно целовал влажные губы парня, проникая глубоко, в самую середину, а тот стонал от наслаждения, с жаром отвечая на ласки любимого. Им даже не пришлось тогда доходить до конца, ибо с лихвой хватило и того, что они так неожиданно получили: трепетные прикосновения обнаженных тел, бесконечные поцелуи, ласковые руки и сводящий с ума шепот, без конца повторяющий всякие глупости, от которых еще больше сносило крышу. Одновременно разрядившись, они не сразу пришли в себя, и долго лежали рядом, в тесном объятии, постепенно успокаиваясь и выравнивая прерывистое сбившееся дыхание…
-Дайске-сан… – наконец, ошеломленно пискнул Мао. – Дайске-сан…
-Нежный мой медвежонок, Мао-тян… Ну почему такой глупый? – Дай ласково погладил мальчишку по гладкой точеной шейке. – Ну, какой я тебе «сан»? Любимый, я так долго хотел тебя…
-Я тоже, Дайске-сан, я тоже, – жарко выдохнул Мао, – я тоже мечтал о вас, но боялся, и не хотел верить, что влюбился в мужчину. Думал, что буду страдать от безответности, потому что вы… потому что… я думал…. – он смущенно замолчал и покраснел, пряча глаза и шмыгая носом.
-Я тоже думал, что я нормальный, – не выпуская Мао из кольца своих рук, Дай слегка отстранился и заглянул в большие черные глаза, еще подернутые пеленой только что пережитого чувственного экстаза, – но теперь я точно знаю, что хочу иметь в этой жизни. Я хочу рядом тебя, мой милый, самый лучший, единственный. Хочу делать тебе приятно, чтобы ты стонал подо мной от удовольствия и отвечал любовью. Хочу видеть твое лицо, искаженное страстью, хочу слышать твой шепот, повторяющий мое имя, хочу просыпаться с тобой каждое утро и целовать губы, чувствуя твой ответный трепет. Ты будешь со мной, Мао, ты не оставишь меня?
-Да, Дай-чан, я буду! Я люблю вас… тебя… люблю навечно…
***
Прошло четыре года, как Дай и Мао были вместе. Они не съезжались, но не чувствовали себя от этого хуже, ночуя отдельно друг от друга только во время турне или деловых поездок. А в Токио… то двух уровневая огромная квартира Ватанабе, то маленькая и уютная Мао становились ареной пылких ночей, где они подолгу занимались любовью, не в силах насытиться друг другом.
Дай давно уже не мыслил жизни без своего мальчика, без его милого теплого тела в постели, без безобразного кофе, который Мао с потрясающим упрямством варил для них каждое утро, без шутливых перепалок и фривольных шуточек за завтраком, вызывающих на красивом лице любимого медвежонка все ту же пунцовую краску смущения.
Дай был старше, рассудительнее и опытнее своего парня, самонадеянно считая, что всегда сможет справиться с любым проблемами в их отношениях, все уладить и утрясти, не доводя до серьезного конфликта. До сей поры так и было, но вот теперь, столкнувшись с патовой ситуацией, причины которой он не понимал, Ватанабе впервые растерялся, не зная, что делать. Чем он смог так обидеть своего медвежонка, что тот не только решился на измену, но хладнокровно и жестоко известил его об этом, после чего исчез, полностью оборвав все контакты, не желая ни оправдываться в содеянном, ни выяснять отношения.
Телефон неизменно отвечал, что набранный номер не существует, значит, Мао или выбросил его, заменив на другой, или сменил симку. Дверь в квартирку Кеске не открылась, – другой код, не ходи к гадалке. Дай сел в машину и поехал в театр, твердо решив выловить свихнувшегося возлюбленного на работе и добиться от него правды.
-Половина труппы на Хоккайдо, Дайске-сан, – ответила на вопрос помощник режиссера Саюри Тошино, – Хамао-сан улетел туда же, думаю, с час назад. Кстати, мне показалось странной такая поспешность, ведь несколько дней назад он категорически отказывался от поездки, и нам пришлось заменить его дублером.
-Спасибо, Саюри-сан, – поклонился Дай.– Как долго продлится турне?
-Не меньше месяца. После Хоккайдо другие острова, а по окончании – недельный отдых для всех актеров на Окинаве.
Первым порывом было плюнуть на все и махнуть на север…
Усилием воли сдержался, взял себя в руки. Если б все было так просто, если б не собственный более чем плотный график, да еще плюс завтрашняя премьера нового спектакля, на который давно проданы все билеты. Безнадега – выбить пару выходных никак не удастся. Като-семпай, менеджер, уже орал в трубку раз шесть, проклиная Дая, его несносный характер и, как обычно, всю Японию вкупе; выговаривал, что его носит черт знает где, и он срывает все назначенные на сегодня мероприятия.
Около театра собралась небольшая толпа. Ох, уж эта популярность, как порой мешает! И как только узнали, вездесущие фанаты, что он здесь!? Незаметно не пробраться, придется импровизировать! Дай собрался, приготовился махать рукой, глупо улыбаться и молоть чушь…
-Сюда, Дайске-сан. Быстрее! – твердая руку Юки, секьюрити, увлекла актера в сторону. – Вот, наденьте очки и кепку, меньше привлечем внимания.
-Спасибо, Юки-сан, – пробормотал Дай, – вы, как всегда, кстати.
«Откуда он узнал, где я? И вообще, почему он в последнее время всегда рядом? Такое впечатление, будто не спит никогда, постоянно следит за мной, ни на минуту не упуская из виду. Странно все это, неужели я стал настолько знаменит, что не могу передвигаться без охраны даже по личным делам? Надо спросить у Като-семпая, он что ли, это придумал? С него станется, помешан старик на моей безопасности», – недовольно думал Ватанабе, идя вслед за Юки по расступающемуся перед ним коридору фанатов…
***
-Дай, что случилось? Почему у тебя такое лицо? – обеспокоенно глядя на подопечного, спросил менеджер. – Ты почти сорвал презентацию, опоздал на фотосессию, не отвечал на звонки…
-Като-семпай, мне нужен отпуск. Хотя бы пару дней.
-С ума сошел? Завтра премьера, все билеты проданы. Ты популярен, все идут смотреть именно тебя. Видел, то творилось на презентации?!
-Видел, – вяло кивнул Дай. – Видел…
-Расскажи, что с тобой! Если это отражается на твоем настроении, а значит, и на работе, я должен знать! – уже требовательнее подступил с расспросами Като-семпай. – Поругался со своим бойфрендом? Я угадал?
-Если бы поругался… – угрюмо мотнул головой Ватанабе. – Все гораздо хуже…
Семпай знал о Дае всю подноготную, так что скрывать от него разрыв с Мао не имело смысла. Более того, Дай привык полагаться на своего менеджера в трудную минуту, он был ему и нянькой, и наставником, и другом-защитником. Като-семпай мог разрулить любой скандал, отмазать от прессы, добиться нужных контрактов, элитных залов, выгодных интервью. Внешне крикливый и грубый, он был добрейшей души человек, которому можно было довериться, слепо и безоговорочно, ничего не боясь.
-Что-то не складывается, не находите? – заключил Дай пространный рассказ. – Вчера я оглох и ослеп настолько, что ничего не соображал, а сегодня стал думать. Никакого разумного объяснения, сколько ни напрягаю мозги. Вот почему мне нужно встретиться с ним, взглянуть в глаза и узнать правду.
-Не что-то не складывается, а ничего не складывается, – задумчиво кивнув, согласился менеджер. – Мальчишка боготворит тебя, и если выкинул такой финт, должна быть очень веская причина. Ты точно не обижал его?
-Като-семпай, два дня…
-Ты понимаешь, что невозможно? Семь спектаклей в Токио, потом на выезд. Осака, Киото, Нагоя, Мацуяма, Кумамото, Наха…
-График есть? –вскакивая с кресла, нетерпеливо перебил Дай.
-График???
-Да!!! Где, когда, сколько дней?
-Конечно, есть. Билеты же… и залы, все заранее… Да что такое, ты побледнел…
Не слушая, Дай бросился к столу, открыл ноутбук. Спеша и путаясь в кнопках, вывел на экран два графика, сравнил их и поник, бессильно простонав. Ничего не сходится, ничего, все по закону подлости! Единственный шанс – три дня, с 19 октября по 21ое, когда Мао будет в Киото, а он в Осаке. Совсем недалеко, почти рядом, на машине полчаса ходу, так что маленький шанс будет! Но как дожить… двенадцать дней…
-Дай-чан, я понял. Сделаю все, что в моих силах, чтобы вы могли встретиться. Но пока успокойся. Я позвоню Миуре Томое, помрежу труппы твоего Мао, он мой должник, и не откажет. Понаблюдает за парнем. Помиритесь с негодником, дело времени. Милые бранятся, только тешатся.
-Спасибо, Като-сенсей. Да, кстати, это ваша затея – приставить ко мне Юки Хиёри? Не ограничивайте моей свободы, мне от этого некомфортно. Дайте парню выходной, а еще лучше, неделю, я прекрасно обойдусь, без всякой охраны.
-Я не приставлял к тебе Юки, не моя инициатива, – удивился менеджер. – Однако он молодец, добросовестный работник. Надо будет поощрить, премию выписать. Не брюзжи, как старик, ты звезда, и тебе положена охрана, никуда не денешься. Да и начальство у него свое, я не вмешиваюсь. Чем же он тебе так неприятен? Миловидный, и не лезет никуда.
-Не знаю. Взгляд у него какой-то… Скажите, а на Хоккайдо сейчас холодно?
-Да уж не жарко. Около нуля, должно быть…
«Наверняка ведь налегке уехал, дурья башка, – с тоской подумал Дай, глядя в окно, залитое косыми струями дождя, – и мерзнет теперь там, на севере. Может, хоть шарф захватил?..»
Было так плохо и тошно, как никогда в жизни…
Глава 5
Днем новая жизнь Хамао Кеске проходила без сбоев. Он не заболел и не спился, даже не потерял аппетит. Исправно посещал репетиции, занятия по вокалу и танцам, регулярно ходил в тренажерный зал, вечером отлично играл в мюзикле. Не зажимался в углу, не искал одиночества, был активным участником актерских вечеринок, веселых походов в караоке бар и расположенный рядом с отелем ночной клуб.
Из многочисленных дневных мероприятий Мао больше всего ненавидел фанвстречи. После нескольких дежурных вопросов о новом спектакле и планов на будущее, его непременно начинали допрашивать о съемках серии Такуми-кун и реальных отношениях с Ватанабе Дайске, – знаменитая гей-драма и теперь, спустя два года после выхода на экраны, была в Японии в первой двадцатке рейтинга. Даже заранее готовый к провокационным вопросам, Мао каждый раз чувствовал внутри напряжение и мелкую предательскую дрожь, с которой не мог справиться. В эти минуты он ненавидел Дая, одно лишь имя которого лишало его душевного равновесия, сводя на «нет» все, чего он добивался с таким трудом на пути к новой независимой жизни.
Сохраняя на лице дежурную улыбку, «Такуми» жизнерадостным голосом бубнил в микрофон заранее припасенные стандартные ответы. «Да, было весело. Да, вспоминаю с улыбкой. Да, мы иногда общаемся, чаще по телефону. Нет, что вы, мы были парой лишь на экране, а в жизни просто друзья. Нет, мы не геи, нормальные парни…»
Черт бы побрал этих чокнутых фанов, ну почему их интересуют такие вещи? Зачем столь бесцеремонно вторгаться в личную жизнь других людей, пусть даже публичных и популярных? Как можно без тени смущения задавать такие деликатные, интимные вопросы?
В голову лезли непрошенные воспоминания, милые подробности, смешные словечки Дая, его веселый заразительный смех, полный любви обожающий взгляд… Отбросить все, забыть, не думать, не мечтать… Поверить в собственную ложь – они не пара, а теперь и не друзья. Чужие люди, не имеющие даже контактной информации друг о друге.
«Стоп, Мао, не перегибай! Симку сменил только ты, а номер Дая остался прежним».
Вчера, не выдержав ошеломляющей тоски, нахлынувшей и затопившей по самую шею, он набрал с гостиничного телефона до боли знакомые цифры… «Месе, месе», – любимый голос бросил в дрожь, разбил дыхание, остановил сердце. Зажав рукой трубку, Мао закрыл глаза и купался в нем, в этом голосе, глотая отчаянные беззвучные слезы…
-Месе, месе, – повторил Дай, и вдруг голос его изменился, став взволнованным. – Это… ты? Это ведь ты, я прав? Скажи хоть что-то, не молчи! Нам надо…
Разорвав контакт, Мао бессильно сполз на пол. К соленому вкусу слез прибавился еще и привкус крови – прокусил губу. Нет, так нельзя. Надо держаться.
Днем получалось, но ночью, когда никто не видел, тормоза отказывали…
Кеске делил двухместный номер с Аки Мичи, игравшим в спектакле роль второго плана. Веселый и общительный, днем Аки отрывался по полной, прожигая жизнь на всю катушку, а по ночам храпел так оглушительно, что от стен отражалось эхо, и Мао списывал свою бессонницу на его храп. Ворочаясь без сна, вздыхал и мучился, отчетливо ощущая в душе холодную бездну одиночества. Гнал назойливые мысли о том, как отчаянно не хватает Дая рядом, хватал подушку и отправлялся на диван в маленькую гостиную, откуда звук глубокого сна Аки-куна слышался тише…
Эх, фанаты, знали бы вы, какую бездну воспоминаний пробудили своим бездумным неуемным любопытством! И как много мог бы рассказать вам Мао, если бы вдруг окончательно свихнулся и слетел с катушек, решив сделать достоянием общественности то сокровенное и глубоко личное, что знали и трепетно хранили в душе только они двое…
…Их первый поцелуй… на камеру, в толпе людей… Мао дрожал все утро, не зная, что почувствует в этот момент, сможет ли сыграть сцену так, как велит Коджи-сан. Боялся взглянуть на Дайске, пылая под слоем грима неудержимым жаром смущения.
-Расслабься, Мао… – рука на шее… и пальцы Дая гладят щеку… «Ах, как приятно… но почему же, он ведь парень?» – мелькает мысль и ускользает. – Я постараюсь, я обещаю. Не зажимайся, тебе не будет слишком противно…
Губы Дая тронули его губы, чуть помедлили, словно пробуя их на вкус, нежно раздвинули и захватили сильнее. Мао застыл, ошеломленный неожиданным, сводящим с ума наслаждением, несколько раз хлопнул длинными ресницами, и закрыл глаза…. Миг обернулся вечностью, а Коджи-сан куда-то делся, забыв крикнуть спасительное: «Стоп! Снято, парни!»
-Ты как, нормально? – чуть влажные губы уже свободны, а сердце никак не возвращается на место, потому что Дай смотрит в глаза, так близко и заботливо, улыбаясь чуть смущенной неуверенной улыбкой. – В порядке, Мао?.. Прости, я правда, как мог, старался, чтобы не давить на тебя и сделать все возможно мягче…
«А если бы ты целовал по-настоящему??? я бы свихнулся, точно...»
Бессонные ночи сказались на Кеске незамедлительно, лицо побледнело и осунулось, над скулами залегли отчетливые синеватые тени.
-Плохо спишь, зайчик? – накладывая дополнительный слой грима, беспокоилась стилистка. – По мамочке скучаешь? Надо доложить Миуре-сану, чтоб не пускал вас, шелопаев, по но ночным клубам шкодничать! Спектакль отыграли – и в коечку! Смотри-ка, похудел как, кожа да кости остались!
***
До окончания спектаклей в Саппоро оставалось два дня, когда в номере Мао неожиданно появился Тайки Найто.
-Буду с тобой жить, не возражаешь? – весело объявил он, бросая сумку на кровать Аки. – У Мичи-куна мать в больнице, пришлось подменить.
-Вот как! А он не говорил ничего. Веселый был.
-Да он и сам не знал, похоже. Сердечный приступ. Врачи сказали, жизнь вне опасности, но дома сестра и брат. Аки должен присмотреть за младшими.
-Понятно, – собственные беды вдруг показались Мао мелкими, на фоне серьезных болезней и забот других людей. – Располагайся, Най-чан, будь как дома.
В первый же вечер Тайки, на правах гостя, потащил Мао в город. Попросил показать местные достопримечательности и сводить в какой-нибудь бар поесть маримо, знаменитых водорослей, растущих в Японии в единственном месте, – в озере Акан на Хоккайдо.
Найто выпил не слишком много, но неожиданно захмелел, так что Мао пришлось тащить его, сначала до такси, потом в номер. В машине парень тесно привалился к Кеске, обняв за талию, уютно устроил у него на плече рыжую голову, и Кеске неожиданно для себя испытал острое, почти брезгливое чувство неприятия. Словно заразился от своего «Такуми» странной болезнью под названием «человекофобия», излечить которую мог единственный человек в этом мире…
То же повторилось и в лифте, когда нетвердо стоящий на ногах Тайки основательно прижал Кеске к стене, ткнувшись носом куда-то в шею. Мао запаниковал, стараясь немедленно избавиться от раздражающей близости чужого тела, но отпихнуть куда большего по весу парня оказалось непросто. Основательно повозившись, он выбрался, наконец, на волю, успев почувствовать внизу живота гостя нечто твердое.
«Почему у него эрекция? – удивился Мао. – От выпивки? Или девочку где углядел? Но мы же не пятнадцатилетние юнцы, чтобы до такой степени не контролировать свое тело?»
В номере Мао снял с Найто пальто и уложил в постель. Помедлив, стащил обувь и пиджак, развязал галстук, прикрыл одеялом. Прислушался к ощущения – «человекофобия» не проходила, и касаться парня было неприятно. Невольно вспомнил, как он любил раздевать Дая… дрожали руки и замирало сердце – от сладкого предвкушения нежных прикосновений к любимому телу, сводящих с ума поцелуев, ответных ласк, прокладывающих упоительный путь к вершинам безумного чувственного экстаза…
О, нет, не надо! Сейчас и сам утратит контроль над своими реакциями!
Рука Найто неожиданно схватила его за запястье. – Прости меня, прости, Хамао-кун!
-За что? – освобождаясь от захвата, удивился Мао. – Ты пьян, Най-чан, спи.
-За все… я не со зла, я, правда… просто…. Давно тебя…
-Спи, Найто. Ты устал в дороги, надо отдохнуть. Душ примешь завтра.
…Тайки Найто не храпел, совсем. В спальне стояла тишина, не нарушаемая ни единым звуком, но Мао по-прежнему не мог уснуть, раздираемый тоской и отчаянием.
«Человекофобия»? смешно, но вдруг она и правда существует???
Глава 6
Дни слились в одну длинную однотонную вереницу будней. Дай чувствовал себя железным механизмом, роботом, которого утром включали, и он покорно двигался, выполняя заложенную в него программу, – без эмоций, без мыслей, без ощущений…
Плюсом к основным мероприятиям, Като-семпай набрал несколько рекламных контрактов, которые Дай всегда ненавидел. В другое время, и в другом настроении, он бы бубнил и морщился, выговаривая менеджеру свое недовольство, но теперь молча садился в фургон, ехал по указанному адресу, делал жизнерадостное лицо и лучезарно улыбался в камеру, – то на фоне спортивного автомобиля, то каких-нибудь шкаликов с парфюмерией, то сверкающих кухонных приборов. Это была хорошо оплачиваемая работа, которая не требовала больших усилий и не отнимала лавину времени – бездумная, механическая, рутинная.
-Что-то ты подозрительно молчишь, – заметил семпай. – Лучше бы кричал, как обычно. Меня как-то нервирует твоя покорность. Ты даже отснятый ролик не посмотрел.
-Зачем мне смотреть? – равнодушно пожал плечами Дай, – Реклама – двигатель торговли. А мы в ней только манекены. Или, как говорят русские, свадебные генералы. Нас заказывают, и мы приходим, сдавая свои популярные модельные мордашки в аренду. Сродни альфонсам или парням по вызову…
-Ну, ты скажешь, – поморщился Като-семпай, – даже не сразу и сообразишь, что ответить. Твой… хм, приятель, не звонил? Миура-сан сказал, с ним все в порядке. Работает и развлекается, как все. Да, кстати, завтра вечеринка, в честь грандиозного успеха мюзикла. Не вздумай прогулять! Что же за праздник, без ведущего актера!? Да улыбнись же, что за мина?! Сегодня расслабуха, до вечера дел больше нет, почти выходной. Я отлучусь пока, кое-что уладить. И ты не торчи в театре, отдохни, только смотри, не увлекись чрезмерно, на спектакль не опоздай.
-Присмотри за ним, – выйдя в холл, кивнул он сидевшему за столиком Юки, – надеюсь на тебя.
Дверь в гримерку Дайске осталась приоткрытой. Юки бесшумно подошел и заглянул внутрь. Лицо Дая, отражавшееся в зеркале, было бледно и неподвижно, словно застывшая восковая маска. Он прикусил нижнюю губу, как всегда делал в минуты плохого расположения духа, и нервно постукивал пальцами по подлокотнику кресла.
«Как же пробиться к нему? Чем пробудить? Время идет, а я ничего не могу придумать! – с досадой и отчаянием подумал Юки. – Хожу за ним, как идиот, а толку чуть. И чем этот хлипкий мальчишка, Мао Кеске, так притянул его к себе??? Вечно краснеющей глупой физиономией и девчоночьими слезами? Вторая неделя пошла, а Дайске все так же сохнет по нему, вместо того, чтобы возненавидеть за измену и выкинуть из сердца…»
Резко зазвенел сотовый, заставив секьюрити вздрогнуть. Ватанабе нехотя потянулся к телефону, глянул на экранчик, секунду помедлил и приложил к уху.
-Месе, месе, – безликим тоном проговорил он, – месе, месе… – и вдруг изменился в лице, побледнел и напрягся. – Это … ты? – голос дрожит и рвется, а в зеркале глаза, полные безумной надежды. – Это ведь ты, я прав? Скажи хоть что-то, не молчи! Нам надо…
В сердце огненным смерчем взорвалась ревность, в глазах потемнело. Юки схватился за стену, рука соскользнула, и он бесшумно сполз на колени. Чертов мальчишка, зачем позвонил Даю, чего хочет добиться? Разве так должны вести себя обманутые и преданные? Разве могут они по-прежнему страдать друг по другу, разве не должны сразу же порвать навсегда и искать утешения в новых связях?
Может, он чего-то не понял в этой жизни, умный и подающий большие надежды Хиёри Юки, когда отказался от семейного бизнеса, не оправдав надежд отца, и отправился в сомнительное плавание по волнам жизни, в надежде заполучить в единоличную собственность тело и сердце блистательного красавца Дайске Ватанабе? Единственного на земле человека, с кем он хотел бы разделить все – и радости, и беды, кого хотел вечно любить, оберегать и лелеять?
Ксо, если бы не Мао Кеске! Худой и нескладный юнец, в ком Юки меньше всего видел угрозу своим планам! В ком вообще не видел соперника!!!
Ревность делает из человека дикого зверя. Невозможность обладать любимым пробуждает самые неожиданные ужасные чувства, толкает на поступки, которые никогда не совершил бы, будучи в здравом уме и твердой памяти. «Я не отдам тебя больше никому, слышишь, никому, в том числе и твоему крысенышу! – беззвучно кричал он, глядя на Дая, застывшего соляным столбом с телефоном в руке. – Я слишком много поставил на карту, чтобы сейчас отступить! Ты будешь моим, даже если мне придется уничтожить этого чертенка, стереть с лица земли и из твоей памяти! Ты будешь моим, несмотря ни на что, вот увидишь! Я что-нибудь непременно придумаю!!!»
***
В Осаке дождя не было. Отличная осенняя погода, тепло и солнечно.
Первый спектакль Дай отыграл на автопилоте, нервничая и отвлекаясь так, как никогда в жизни. Осознание того, что Мао в соседнем Киото, что он близко, почти рядом, заслоняло все – здравый смысл, логику, реальность положения. Дай гнал от себя мысли о том, что упрямый мальчишка, зациклившийся на какой-то неизвестной ему ерунде, скорее всего постарается убежать от него, не захочет выслушать, наговорит глупостей. «Догоню, свяжу и заставлю признаться. Если он сделал это по какой-то нелепой мести, о которой я ничего не знаю, если переспал с этим кретином назло мне, если не любит его – все неважно… Я верну медвежонка, не отдам никому, не отпущу»…
А если любит?... Если все серьезно, и Мао действительно любит этого типа с фотографии??? Адская боль запульсировала в сердце, потекла по венам ледяным холодом отчаяния. «Не паникуй, Дай. Он ведь позвонил тебе. Значит, думал, значит, не забыл…»
-Чего сегодня как халтурил? – вывел из ступора резкий голос Като-семпая. – О чем думал на сцене? Комок нервов, а не актер, и как тебя только режиссер терпит! Ох, Дай-чан, моя головная боль! И зачем только я опустил тебя тогда в эту чертову гей-драму? Вот уж поистине, знать бы, где упасть…. Но теперь… что толку запирать конюшню, если коня уже увели… Эй, парень, ты слушаешь меня, или витаешь где-то?
-Годзеймас, Като-семпай, – в равнодушном голосе ни капли раскаяния, – больше не повторится… Что, все так плохо, зрители недовольны?
-С чего бы? Осакские девчушки в восторге, увидели вживую блистательного Дая Ватанабе!!! – хмыкнул менеджер. – Они ничего не заметили, кроме твоего обжигающего шарма и модельной внешности. Природа щедро одарила тебя, парень! Ты можешь вовсе ничего не делать, просто выйти и стоять на сцене, а зал уже будет на ушах! А уж если соизволишь мило улыбнуться и пробубнить в микрофон таблицу умножения, фанатки тут же потеряют голову и полезут на сцену, чтобы завалить тебя букетами цветов! Знали бы они, бедные, по ком сохнет и чахнет их сногсшибательный кумир!... Не хмурься, хочешь, разгоню черную тучу на твоем ясном челе? Увидишь завтра своего чертенка, увидишь! Я договорился с Миурой-сан, и мы устроили вам совместную пресс конференцию в Киото. Тамошний народ пищит от счастья, – повидать знаменитых «Гии и Такуми» всегда праздник.
-Оригато, Като-семпай, – заволновался Дай. – Но у меня к вам просьба. Скажите, кто-то уже знает об этом?
-Да никто пока. А в чем дело?
-Я не хотел бы, чтобы Юки Хиёри ехал с нами в Киото. Возьмем других секьюрити, ладно? Отвлеките его каким-нибудь заданием, сделайте так, чтобы не узнал о пресс конференции.
-Почему ты недолюбливаешь его, Дайске?
-Считайте это моей прихотью. Пожалуйста, Като-семпай, не спрашивайте больше!
-Капризы звезды, – буркнул менеджер. – Честно признаться, не хотел тебе говорить сегодня, чтоб не волновать, а то и спать не будешь. Но поглядел на твою нервную рожу на сцене, и понял, что ты и так на пределе, вот и сказал. Твой Мао был не в восторге, но отказать не мог без причины, так что смотри, поосторожнее завтра, следи за собой, неизвестно чего на уме у мальчишки. Я предупредил Миуру-сана, что вам нужно будет поговорить о важном деле, он обещал устроить небольшое рандеву. Надеюсь, сможете выяснить отношения и помиритесь, а то на тебя смотреть жутко.
«Завтра, завтра, завтра, – бились в висках молоточки счастья, – завтра я увижу Мао, взгляну в глаза и все пойму. Глаза не лгут, они искренни. Не может быть, чтоб он разлюбил, не верю, никогда! Все разъяснится, кошмар исчезнет, и можно будет снова дышать свободно».
***
«Посмотри на меня, медвежонок, пожалуйста, ну почему так упорно отводишь взгляд? – безмолвно молили глаза Дая. – Не хочешь видеть, разлюбил? А может, стыдно за измену?»
Мао, словно услышав, поднял, наконец, глаза, затопив Дая целой гаммой чувств, мгновенной тенью мелькнувшей в больших черных зрачках, – от безумной тоски и обожания до отчаянной безнадежной боли, и снова сник, будто погашенный изнутри. Ресницы подрагивали, отчаянно пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы, и эта внутренняя борьба накладывала на милое лицо парня оттенок тревоги и беззащитности.
-Мао… – одними губами нежно прошептал Дайске. – Мао…
Они только что ответили на многочисленные вопросы журналистов, и теперь стояли рядом, «позируя для фанатов», как выразилась бойкая ведущая пресс конференции.
-О, как это мило, – щебетала она, ласточкой порхая вокруг парней, – «Гии» и «Такуми» смотрят друг на друга с пламенной вечной любовью! Возьмитесь за руки, мальчики, пожалуйста, ну чего вам стоит, порадуйте ваших поклонников!
Узкая ладошка вздрогнула и напряглась в руке Дая, готовая в любой момент выскользнуть на волю. Сердце упало, и Дай подумал, что Мао неприятно прикосновение, и он терпит лишь потому, что они на людях, и это часть их работы; но в то же время, по участившемуся дыханию и разлившейся по бледным щекам пунцовой краске нетрудно было понять, что парень взволнован и растерян, и какого чувства было больше, первого или второго, определить не получалось.
Чуть помедлив, Дайске повернулся к Мао лицом, нежно провел по щеке свободной рукой, некрепко обнял и притянул к себе. Кеске вздрогнул, но не отстранился, покорно положив голову Даю на грудь. Тонкая рука его поднялась, неуверенно поползла вверх и обвила Ватанабе за талию, сделав объятие теснее и интимнее. Так они постояли с минуту, под оглушительный рев зала и восторженные выкрики, сливающиеся в одну общую какофонию восторга.
Запах знакомого шампуня сладко кружил Дайске голову, близость любимого сводила с ума, но он отстранился, прекрасно зная, что у фансервиса есть свои пределы, нарушать которые чревато скандалом. Фаны, естественно ничего не заметят, но въедливые папарацци сразу же отличат искусственное от подлинного, и с радостным рвением хищника, поймавшего добычу, тут же раздуют из мухи слона.
-Дай, вам туда, – на сцену бочком выкатился Като-семпай, зашептал на ухо, показывая глазами на неприметную дверь слева. – Особо не увлекайся, помни о времени. Нам еще в Осаку ехать, а до спектакля меньше двух часов. Там есть защелка, не забудь закрыть ее. Удачи!
Ведущая бодро объявила о финале мероприятия, все зашумели, поднялись с мест, начали расходиться. Мао тоже сделал шаг по направлению к выходу, но Дай твердо схватил его за руку и потащил за собой. Впихнув ничего не понимающего парня в маленькую комнатку, он быстро закрыл за собой дверь и повернул защелку…
