Текст книги "В Токио шёл дождь (СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)
В Токио шел дождь...
https://ficbook.net/readfic/916815
Автор:
Лана Танг (https://ficbook.net/authors/343462)
Фэндом:
Такуми-кун (актёры)
Пейринг или персонажи:
Ватанабе Дайске/ Хамао Кеске
Рейтинг:
PG-13
Жанры:
Слэш (яой), Романтика, Драма
Размер:
Миди, 43 страницы
Кол-во частей:
11
Статус:
закончен
Описание:
Дая и Мао пытаются разлучить...Смогут ли они преодолеть возникшее недоверие друг к другу?
Посвящение:
Всем, кто неравнодушен к героям серий о Такуми-кун.
Публикация на других ресурсах:
с разрешения автора
Содержание
Содержание
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 1
«Того, кто вмешается в отношения влюбленных, залягает лошадь»
(Японское поверье)
Холодный, промозглый от нудного осеннего дождя вечер был под стать настроению…
Ватанабе Дайске неподвижно стоял на ступеньках театра, словно забыв, куда и зачем вышел в сгущавшийся вокруг сумрак. Его лицо напоминало маску, с навсегда застывшим на ней выражением боли. До автостоянки недалеко, рукой подать, всего каких-нибудь десять метров, и зонт у него с собой, но раскрыть его, равно как и шагнуть вниз, сил не осталось – ни моральных, ни физических.
Над его головой с мягким шумом открылся зонтик.
– Дайске-сан, прошу прощения, если помешал, – тихий голос Хиёри Юки, личного секьюрити. – Погода нехороша для раздумий, поэтому позвольте проводить вас до машины. Что-то выглядите вы неважно сегодня.
– Не беспокойтесь, Хиёри-сан, я в порядке, – бесцветным голосом отозвался Дай, натягивая на лицо мертвое выражение холодного равнодушия. – На сегодня работы больше нет, отдыхайте. Мне не нужна охрана, сейчас в машину и домой.
– Но все же, позвольте проводить, так мне будет спокойнее, – секьюрити прикоснулся к локтю Дая, чтобы было удобнее идти под одним зонтиком. В руке актера хрустнул большой серый конверт. – Вы получили новый сценарий, Дай-сан?
– Нет, это … личное, – нехотя выдавил из себя Ватанабе, нетерпеливо освобождаясь от руки Юки. – Простите, я только что вспомнил. У меня назначена встреча, нужно спешить.
Он быстро сбежал со ступенек и подставил себя под холодные косые струи, так и не удосужившись раскрыть зонтик. Ветер взметнул вверх волосы Дая, сминая прическу, хлестанул по лицу, по загадочному конверту, словно стремился вырвать его из руки и унести прочь. Дай крепче сжал бумагу и почти побежал к своей машине. Юки проводил парня понимающим взглядом, немного помедлил и затем поспешил в том же направлении. Сев в свою машину, и не теряя из вида автомобиль Дая, он вытащил сотовый и набрал номер.
– Найто, это я. Ты сделал свою часть работы? Да? Отлично. «Мой» уже в курсе, так что думаю, результаты не за горами. Что? Нет, не думаю, что будет легко, но если появится шанс… ну, ты понимаешь. Как говорят русские – под лежачий камень вода не течет. Я на все пойду, чтобы добиться своего. Рано или поздно, но все получится, верю. Что? Опять ты про эту лошадь, ну сколько можно! В любом случае, поздно локти грызть, дельце сделано. Ладно, созвонимся. Да, кстати, как твой? Присмотри, а то натворит чего-нибудь в таком состоянии, тогда все наши усилия пойдут прахом. Я в машине, поеду за своим, прослежу, чтобы ничего не случилось.
***
Откинувшись на мягкие подушки сидений, Дай Ватанабе молча глотал отчаянные слезы. Связных мыслей не было, как не было вообще ничего в этом мире, кроме вселенской всепоглощающей боли. Хотелось умереть, впасть в кому, потерять сознание… Все, что угодно, лишь бы хоть ненадолго избавиться от раздирающей душу безысходности, когда понимаешь, что все кончено, и вернуть нельзя, а значит, и жить больше незачем.
Хрустнув серым пакетом, он запустил внутрь два пальца, и брезгливо, словно пиявку, выудил из него тонкую пачку фотографий. Зачем ему это, неужели не нагляделся? Или, может, безумно надеялся, что весь этот кошмар лишь привиделся, и на снимках окажется какой-нибудь милый пейзажик или пара родственников? Но нет, там все было по-прежнему, и Мао, его любимый маленький медвежонок, без которого весь мир трещал и рушился, блаженно посапывал в тесных объятиях какого-то тощего парня. Лицо наглого кретина, посмевшего отобрать у Дая смысл и радость жизни, старательно отрезано ножницами, все же остальное, в том числе и интимные места, были видны отчетливо и рельефно, словно бесстыдно выставленные напоказ.
Фотографии были сделаны откуда-то сбоку, и чуть сверху. Тощий парень лежал на спине, раскинув ноги, левой рукой крепко обнимая хрупкое тело Кеске, который в расслабленной позе лежал на груди своего нового бойфренда. Лицо у мальчишки спокойное, чуть улыбающееся, темные волосы в беспорядке, как после бурной ночи любви, левая рука – на животе парня…. Спит, предатель, в чужих объятиях, всем видом показывая, как ему хорошо и комфортно…
Дай заскрипел зубами, швыряя конверт на левое сидение. Ревность и боль полностью затопили сознание, превращая его в дикого примата, ревнивого собственника, не способного выстроить логическую цепочку причин и следствий. Будь он в более здравом уме, то непременно задумался бы, кто и зачем сделал фотографии, и почему Мао, даже если изменил ему и стал встречаться с другим, позаботился о том, чтобы Даю все стало известно? Он бы понял и осознал, что скромный и нежный Кеске не способен на столь жестокое предательство, и если бы так случилось, что он вдруг полюбил другого, то непременно приполз бы к Даю с повинной и со слезами на глазах умолял простить его и понять чувства…
Однако сейчас он был слеп и глух настолько, что не воспринимал ничего, кроме собственного отчаяния. Он видел только неоспоримые доказательства измены Мао, так красочно и убедительно отображенные на фотографиях. Мао предал их любовь, Мао обманул его, Мао разлюбил…. Но как же так, почему? Ведь только позавчера они были вместе, только позавчера сиял для Дая полный любви взгляд черных глаз Мао, только позавчера он чувствовал на своем плече его тонкую ладонь, только позавчера слышал сводящий с ума ласковый нежный шепот: «Дайтик, я так соскучился… хочу тебя, любимый… давай сейчас…»
От этих мыслей стало невыносимо так, что свело дыхание, и скулы пошли судорогой. Неужели больше никогда они не будут вместе, никогда он не прижмет к груди любимое тело, не поцелует мягкие послушные губы? Нет, надо немедленно позвонить мальчику и все выяснить, вдруг все это лишь наваждение, дурацкий сон, или … фотомонтаж, сделанный каким-нибудь безумным фанатом… Стоп, дурак, чего ты мелешь? Откуда фанатам знать про ваши тайные отношения???
Дай вытащил сотовый и ткнул дрожащим пальцем в цифру 1, с замиранием сердца слушая длинные равномерные гудки. Трубка отозвалась спустя бесконечно долгую минуту, когда он уже потерял всякую надежду на то, что ответ будет. Впрочем, ответил Мао совершенно не то, на что он рассчитывал.
– Никогда больше не звони мне, понял? – Дай мог бы поклясться, что в голосе мальчишки слышались глухие, с трудом сдерживаемые слезы. – Забудь этот номер, сволочь, а иначе я за себя не ручаюсь…
– Мао, Мао, стой, в чем дело? Подожди… послушай… МАО! – закричал он, но на том конце уже никого не было.
Телефон выпал из ослабевшей руки, а сердце Дая сжала безжалостная рука навеки сгибшей надежды, которая, как известно, умирает последней... Что это была за отповедь, почему Мао так сказал? Дал понять, что все это правда, что действительно изменил, прислал фото и отрубил отношения одним разом? Но почему в голосе слезы? Почему такое отчаяние?
Да не все ли равно? Главное сказано – забудь, не звони, не нуждаюсь в тебе. А остальное неважно. Но как, почему, когда это случилось? Ведь только позавчера они были вместе и любили друг друга – до самозабвения, сумасшедшего стука в висках, запредельного безумия?
Сколько можно изводить себя вопросами, на которые нет ответов? В голове стучало, шумело и бухало. Казалось, что сердце, измученное страданиями, сейчас не выдержит и треснет. Что сделать? Что предпринять? Поехать немедленно к Мао и добиться правды? Или дать ему время успокоиться и отложить трудный разговор до лучших времен? Пожалуй, да, это верное решение, потому что и себя он не ощущал сейчас адекватным. Сорвется, наговорит глупостей и окончательно все испортит.
Может, оглушить сознание алкоголем и пойти кутить в ночной клуб, чтобы окончательно не развалиться на части? Но даже этого он сейчас не мог бы себе позволить, потому что не доставало сил притворяться веселым. Единственный выход – бассейн, где он может плавать до изнеможения, в полном одиночестве. Вода ласково примет его в свои объятия, и он привычно отдастся ей, изменчивой и опасной, чтобы рассекать ее тягучую суть сильными руками пловца и ни о чем не думать…
Дай завел мотор и поехал в частный бассейн студенческого друга, которым мог пользоваться в любое время, не замечая, что следом за ним движется черная машина секьюрити…
Глава 2
– Еще и звонит, обманщик, как ни в чем не бывало! – ответ на звонок Дая отнял у эмоционального Хамао жалкие остатки сил. Взгляд упал на телефон, высвечивающий время – девять вечера. За окном нудно молотил дождь, смывая в историю последний счастливый день Кеске-куна. А завтра… завтра начнется совершенно другая жизнь, полная боли и одиночества. Жизнь, в которой никогда не будет Дая, не будет его нежных поцелуев, прохладных ласковых рук, заразительного смеха…
Девять вечера…. Значит, прошел ровно час с того рокового момента, когда Мао открыл присланный по почте большой серый конверт без обратного адреса. Момента, поделившего его жизнь на до и после, и разбившего сердце в мелкую космическую пыль, которая разлетелась по всей галактике, и склеить или собрать ее просто невозможно.
Глянув на фото, Мао сначала не поверил глазам, решив, что стал жертвой галлюцинации. Ноги подкосились, и он медленно осел на пол, выронив глянцевые листочки, которые рассыпались вокруг его ног шуршащим разноцветным дождем. Парень потряс головой, хлопнул свободной рукой по щеке, пытаясь прийти в чувство, потом медленно перевел взгляд на зажатую в руке цветную картинку.
Первоклассный четкий снимок изображал влюбленную парочку, целиком поглощенную друг другом. Дай Ватанабе, во всей красе, лежал на спине, принимая ласки незнакомого мужика, который почти целиком навалился на него сверху, правой рукой нагло сжимая то место, касаться которого до сего дня позволялось исключительно ему, Мао Кеске…
«Ха. Исключительно Мао, – горько сыронизировал парень, безумным взором глядя на лежащего в чужих руках любимого. – Кто так сказал? Ты, дурачонок глупый? Да. Именно так и думал. Более того, был уверен. Но вот спустили тебя на грешную землю, раскрыли глаза на правду…» – фотография вдруг расплылась, потеряв четкость, и Кеске растерянно захлопал ресницами, не сразу сообразив, что плачет.
Об ногу потерлась мягкая пушистая мордочка. Кот Роки. Единственное верное и любящее существо в мире. Мао не выдержал, обхватил кота обеими руками, ткнулся лицом в мохнатое тельце и зарыдал в голос. Роки неодобрительно мякнул, высвобождаясь из объятий хозяина, который вел себя сейчас совсем неправильно, и несильно куснул в палец. «Ты чего тут сидишь? – вопрошали раскосые кошачьи глаза. – Накидал вон всего, шкурку хватаешь, звуки странные издаешь. А кормить меня кто будет?»
– Прости, Роки, – виновато пробормотал Мао, поднимаясь с пола. – Теперь мы будем только с тобой, каждый вечер. Ты счастлив, проказник?
Он насыпал коту корма, налил свежей воды. Вернулся в комнату, тщательно собрал фотографии. На всех практически одно и то же, с небольшими вариациями. Лица парня не видно, только затылок, по которому опознать его личность совсем невозможно. Да собственно, разве это имеет значение? Кто бы он ни был, но Дай с ним, он счастлив, он его принимает, занимаясь любовью и ни о чем не думая. Вон какое у него лицо, расслабленное и счастливое, и глаза закрыты от наслаждения…
Слезы хлынули из глаз Мао новым потоком. «Наверно, природа ошиблась, и мне надо было родиться девчонкой, – зло подумал он, как попало засовывая роковые фото в серый пакет, – во мне столько слез, что их точно хватило бы на половину женского населения Токио… Слабак я и нюня, и ничего с этим не поделаешь. Наверно, поэтому я надоел Даю, и он меня бросил».
Обида и безысходная тоска непоправимости сжали сердце болезненным обручем. «Никогда… больше никогда… Никогда…» – билось в висках ужасное слово. Что будет завтра, он не знал, но уж точно, что ничего хорошего. Дай, скорее всего, не в курсе, что Мао известна правда, так что он будет вести себя, как обычно, и эту его манеру поведения, ослепительную улыбку, ласковые фальшивые взгляды будет еще труднее вынести. Может, лучше сразу же открыть правду и не затягивать агонию? Наверно, его порядком удивила отповедь Мао по телефону, и он не знает, как на нее реагировать? Но отчего же не позвонил снова, не попытался выяснить, ведь у Мао не хватило духа даже на то, чтобы отключить сотовый???
Под руку попался серый джемпер Ватанабе, который тот, как обычно, бросил, уходя, где попало. Вещица упоительно пахала Даем: смесь кожи, сигарет и горьковатого парфюма. Любимый возбуждающий запах, который теперь навсегда потерян. Прижав к лицу мягкую ткань, Кеске испытал приступ настоящей паники и столь сильной душевной боли, что ему стало страшно. Захотелось немедленно умереть, грохнутся в обморок, потерять память… все, что угодно, лишь бы забыться и отдохнуть – от кошмара случившегося, от безнадежной утраты, от грядущих страданий.
Отбросив джемпер, он пошел в кладовку, вытащил с полки пустую коробку, и принялся методично, со всей квартиры, собирать и укладывать в нее вещи, принадлежавшие неверному любовнику. За несколько лет их отношений они так и не съехались жить вместе, ночуя то у Дая, то у Кеске, поэтому в каждой квартире давно имелся небольшой набор самых необходимых личных вещей, начиная от зубной щетки и любимого шампуня до нескольких пар чистого белья, и верхней одежды. И если аккуратный Мао никогда не разбрасывал вещи в квартире своего парня, боясь ненароком скомпроментировать его перед общими знакомыми, Дай был не столь педантичен, изредка оставляя на кресле или спинке дивана какую-нибудь вещь из своего гардероба.
Обойдя обе комнаты и кухню, Кеске направился в ванную. Зайдя туда, он остановился в растерянности, не в силах уничтожить последние свидетельства пребывания здесь Дая. Ему казалось, что если он сделает это и сбросит с полки его шампунь, зубную щетку, крем для бритья и флакончики с туалетной водой, то надежды на возвращение счастливых дней уже не останется. Помедлив, он принял решение, которое сейчас показалось ему единственно правильным. Аккуратно собрав многочисленную парфюмерию Дая, парень бережно переставил все на верхнюю полку, ласково, словно навсегда прощаясь, провел пальцем по блестящей пробочке. На руке остался запах знакомого парфюма, отозвавшийся мучительным стоном из глубины истерзанного переживаниями сердца.
«Ну, вот и все, – обреченно вздохнул он, вернувшись в гостиную, – все, все, все в прошлом, и так внезапно. И что теперь, что мне делать с его вещами? Позвонить, чтобы забрал? Или доставить лично?»
Ни тот, ни другой вариант его не устраивал, ибо видеть Дайске ни сейчас, ни в ближайшем будущем он не мог. Неизвестно, как подействует на него взгляд любимых глаз, или, что еще более опасно, его прикосновение… Скорее всего, он проявит позорное малодушие и бросится в объятия неверного любовника, забыв обо всем на свете. Ничего хорошего это не даст, лишь сделает неизбежное объяснение более мучительным… Нет уж, лучше не рисковать и воспользоваться услугами курьера. Да, именно так он, Мао, и сделает…. Потом, попозже… завтра… когда-нибудь…
В горестные размышления ворвался резкий сигнал домофона, и Кеске замер, похолодев так, словно услышал роковую весть о грядущем через час конце света. В такое время никто, кроме Дая, к нему не приходил… До посинения сжав тонкие пальцы, он заставил себя подойти к двери, не представляя, что почувствует, если увидит сейчас, сию минуту, красивое лицо лживого предателя….
С экрана домофона на Мао глянули черные глаза Тайки Найто. Парень промок насквозь, с рыжих крашеных волос капала вода.
«Дурак, дурак, совсем мозги исчезли! Зачем Даю звонить в свой второй дом, если он прекрасно знает код!»
– Прости, что поздно, Хамао-кун, – приглушенный аппаратурой, долетел до Мао голос Найто. – Ты один? Если не помешаю, позволь войти ненадолго. Был тут недалеко по делам, дождь застал, а я без зонта. Вспомнил, что живешь недалеко, вот и решился заскочить.
Вежливость не позволила оставить за дверью промокшего гостя. Мао вздохнул, попросил подождать минуту и кинулся к зеркалу – придать себе подобающий вид. Вытер глаза, причесал волосы, натянул на лицо маску спокойствия. Коробку с вещами Дая сунул в гардероб, злополучный конверт – подальше в ящик, серый джемпер – под диванную подушку…
Минута истекла, но и Мао уже был готов встретить гостя. Собранный, спокойный, дружелюбный… Нажал кнопку, дверь открылась, и Найто вошел в прихожую…
Глава 3
Тайки Найто играл в сериях про Такуми-кун роль Шиньедзи Каменицу, и по логике вещей должен был бы питать нежные чувства к своему партнеру Бабе Рёме, с которым они составляли вторую гей-парочку, после Гии и Такуми. Но судьба-злодейка вдоволь посмеялась над парнями, соединив их в ломаную кривую, в замысловатых изгибах которой Рема остался для Найто лишь другом, потому что Тайки с первого взгляда навечно и навсегда влюбился в хрупкого молчаливого Мао Кеске, не замечавшего вокруг никого, кроме обожаемого и любимого Дая Ватанабе.
Безответная любовь доставляла Найто жестокие страдания. Наблюдая за съемками, он видел, что даже в киношных поцелуях Дая и Мао сквозят нешуточные реальные чувства, и добавлял себе мучений чувственными фантазиями того, что вытворяют эти двое, оставшись наедине, без камер и посторонних людей.
Жизнь превратилась в борьбу с самим собой и угнетенным настроением. «Я актер, я должен справиться, – думал он, выходя каждый день на завтрак с улыбкой на лице, – я должен выглядеть спокойным и веселым, и не подавать вида, что испытываю на самом деле».
Трезвые намерения разбивались вдрызг, стоило Мао просто появиться в поле его зрения. Все в парне притягивало Найто, словно магнитом: хрупкая стройная фигурка, огромные черные глазищи, нежный овал лица, тонкие мягкие волосы, длинные изящные руки, милая застенчивая улыбка. Безумно хотелось броситься к Кеске, сжать в объятиях, утонуть в его взгляде, обвить дрожащими пальцами грациозную шею, приподнять волосы и прижаться губами к гладкой теплой коже, целуя каждый миллиметр, пить ее вкус и запах, сходя с ума от любви и нежности…
В ночных виденьях именно шея Мао чаще всего не давала Найто покоя. Он гладил ее ладонями, задевая щеку и ухо, медленно переходил на затылок, в то место, откуда начинались волосы, запускал пальцы в пушистые пряди, целовал и покусывал чувствительную ямочку посередине – до потемнения в глазах, до дрожи в сердце, не помня себя от нахлынувшего желания…
Утро приносило горечь реальности и ощущение тяжести, от которой приходилось избавляться известным способом. А днем – повторение пройденного: полные обожания глаза любимого, обращенные к другому; их быстрые тайные касания, не замеченные никем, кроме страдающего от ревности Найто; искусственный смех и попытки непринужденного общения. Он не испытывал ненависти к Даю, но порой мучительно хотелось, чтобы он вдруг исчез куда-нибудь подальше, навсегда и безвозвратно, и тогда, возможно, появилась бы маленькая надежда добиться любви драгоценного Мао. И вот тогда он, Найто, обрел бы, наконец, счастье! Он бы любил Мао-куна…. Ох, как же сильно он бы любил его, своего ненаглядного, милого и единственного! Он затопил бы его в безумной нежности, щемящей чувственности, целовал и ласкал так страстно и бережно, что Кеске и думать забыл бы о красавчике Дае!
Влюбленные наивны, словно дети, когда думают, что их чувства не видны окружающим, а особенно тем, кто испытывает и переживает нечто похожее. Поэтому, когда к Найто вдруг подошел молодой секьюрити Хиери Юки, по совместительству исполнявший роль одного из учеников Шидо в массовке, и предложил план по разлучению «Гии и Такуми», Найто не на шутку удивился.
– ак ты можешь такое говорить, Юки-тян!? – искренне возмутился он. – Разве не знаешь, что того, кто вмешается в отношения влюбленных, залягает лошадь? И потом – почему ты предлагаешь провернуть такую аферу именно мне?
– Чего ж непонятного? – усмехнулся Юки. – Ты сохнешь по Мао, я – по Даю. Поможем друг другу, и завоюем тех, кто нам нужен. Все просто.
В тот раз Найто сумел справиться с искушением и отказался от плана Юки. Да честно говоря, он и не верил в то, что существуют способы разлучить Мао с Даем, настолько сильно эти двое были поглощены друг другом.
После окончания съемок дружная команда быстро распалась. Найто редко виделся с Мао, еще реже с Даем, с Юки же они часто общались, сойдясь на почве несчастной любви довольно близко. Хиери не терял надежды завоевать сердце Дая, и даже смог получить должность в его личной охране, Найто старался не вспоминать о предмете своей страсти, и до поры до времени это удавалось, пока несколько месяцев назад ему не предложили работу в том самом театре, где играл Кеске. Увидев Мао, парень понял, что ничего не прошло, и чувства остались прежними, тем более, что за то время, что они не виделись, Мао невероятно похорошел, превратившись из худенького застенчивого подростка в очаровательного молодого мужчину с роскошной копной черных волос и огромными задумчивыми глазами.
Страдания, ревность и неудержимое желание обладать Кеске вернулись с удвоенной силой, терзали и мучили, не давая покоя, поэтому, когда Юки пристал к нему с новыми идеями разлучения влюбленных, Найто не устоял. Подсыпать снотворное в напитки парням, сначала одному, потом другому, отвезти в безликий мотель и сделать откровенные фотки труда не составило, распечатать и отправить по назначению – тем более. И вот теперь Найто появился на пороге у своей жертвы, с тревогой и раскаяньем вглядываясь в покрасневшие от слез глаза любимого, боковым зрением сразу заметив торчащий из нижнего ящика настенного шкафа краешек серого конверта – главной улики своего преступления.
– Ты весь промок, Найто. Вот, держи полотенце. Я б мог предложить тебе что-то из своей одежды, но размеры не совпадают.
– Ничего, Мао-кун, я в порядке, – Найто виновато опустил голову и начал вытирать волосы. – Если позволишь, я просто посушу свою одежду, и уйду. А пока… давай выпьем по стаканчику, ты не против?
Он вытащил из сумки бутылку сакэ и поставил на низкий журнальный столик. Мао неодобрительно покосился на выпивку, обычно он избегал крепких напитков, потому что быстро пьянел, становясь предметом насмешек более стойких к алкоголю приятелей, но сейчас возражать не стал, и молча принес бокалы. Они сели напротив друг друга, и налили по первой.
***
Направляясь на квартиру Хамао, Найто вовсе не имел намерений так быстро форсировать события и пытаться соблазнить парня, пользуясь его состоянием. Нешуточно беспокоясь за него, он хотел лишь составить компанию и отвлечь от переживаний, для чего и прихватил бутылочку сакэ, по собственному опыту зная, что в стрессовых ситуациях спиртное не сравнить ни с каким лекарством. Однако глядя, как быстро Мао хмелеет, всерьез выпадая из реальности, внушило опасения, не будет ли от этой панацеи только хуже. В подсознании мелькнуло смутное воспоминание о том, как парни рассказывали о слабости Мао к выпивке, и что ему лучше не злоупотреблять алкоголем.
– Хамао-кун, ты в порядке? – потихоньку отодвигая саке от незадачливого «собутыльника», нервно спросил он. – Давай на этом остановимся, а?
– Еще по одной, – подставил бокал Мао, по всей видимости решивший сегодня оторваться по полной. – Давай, Най-чан, разливай…
Пролив себе на рубашку больше половины бокала, Мао вдруг покачнулся, закатил глаза и рухнул головой на стол, не подавая признаков жизни. Не ожидая такого внезапного окончания застолья, гость откровенно растерялся, не зная, что делать, и беспомощно огляделся по сторонам.
– Надо уложить его, пусть отдыхает, – обойдя столик, Найто наклонился, поднял на руки хрупкое тонкое тело Кеске и бережно понес к дивану. – Хоть ты и повзрослел, парень, но весу в тебе совсем немного. Кушать надо больше, не следит за твоим питанием Дайске-сан.
При упоминании о Ватанабе в душе мерзко заскребли кошки. И зачем только поддался на уговоры Юки? Бедный Мао, так расстроен, что даже напился, хотя наверняка знает о своей слабости.
– Прости, Хамао-кун, – пробормотал он, осторожно опуская Мао на диван, – придется снять с тебя рубашку, она совсем мокрая.
По лицу Мао боком прошла гримаса, но он не проснулся. Найто присел рядом, невольно вздрогнув от прикосновения к такому близкому сейчас желанному телу, негнущимися пальцами расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Остановился, успокаивая сердце, скользнул ниже. Руки задрожали, и в голове зашумело, не столько от выпитого сакэ, сколько от мгновенно возникшего возбуждения. Не удержавшись, он медленно провел ладонью по груди и животу парня, наслаждаясь ощущением обнаженного шелка кожи, потом нежно приподнял его и освободил от одежды. Открылась тонкая точеная шейка и исключительной красоты хрупкие ключицы. Найто судорожно сглотнул, отчаянно борясь с опасным искушением, и бережно опустил полуобнаженного Мао на подушку. Из-под нее выглядывал серый джемпер, и Мао, издав хриплый довольный стон, ткнулся в него носом застыл, ровно и глубоко дыша.
Найто взял узкую невесомую руку, тихо погладил. Мао не отреагировал…
Сжал сильнее… Ничего…
И тут тормоза разума сдали, унося безудержной лавиной любви и желания. Хамао, Ке-чан, желанный мой, любимый, выстраданный бессонными ночами и пламенной ревностью! Я не могу сдержаться, хочу коснуться тебя, я так долго мечтал об этом, фантазировал, тосковал, надеясь, что настанет день, и ты ответишь, ты отзовешься чутким телом, позволишь любить и никогда не оставишь.
Он погладил бархатную шею Мао, именно так, как воображал себе это касание тысячу раз в своих видениях – ласково и нежно, кончиками пальцев, переходя на ушко и бережно касаясь чувствительной ямочки под мочкой, потом повернул голову Мао на бок, сполз ладонью на затылок и приподнял мягкие пушистые волосы. Ах, вот блаженство – ТАК касаться любимого, чувствуя каждым нервом его гладкую тонкую кожу, гладить и ласкать, сходя с ума от щемящей нежности. Желание физически обладать парнем вдруг исчезло, вернее, отошло на какой-то последний план, сейчас же Найто хотелось бесконечно продолжать эти невинные непорочные ласки, хотелось вечно ощущать под рукой тепло Кеске, чувствовать его запах, слушать дыхание и плавиться от невероятно сильного чувства, которому нет названия…
В следующую секунду он уже целовал его – ключицы и плечи, изгиб шеи и мочку уха, медленно, осторожно и ласково… «Остановись, – пытался прорваться разум сквозь хаос чувства, – это не по-настоящему, это даже меньше, чем на сцене! Он не осознает, что ты с ним делаешь, он не с тобой, ты обманываешь себя! Что, если он проснется и все поймет, тогда ты потеряешь его доверие, навсегда!...»
«Я не могу, не надо, не останавливай, – оправдывался Найто неизвестно перед кем, – такой возможности может больше не быть! Я так долго ждал, так мечтал, так сдерживался! Я не зайду далеко, просто побуду с ним, совсем немного».
Запах мяты от волос Мао кружил голову, мысли путались, а сердце билось яростными толчками, нервно и быстро. Первый поцелуй ошеломил Найто, заставив остановиться, но уже в следующую секунду он смелее захватил губы любимого и продолжил ласки. Нежно касаясь то верхней губы, то нижней, он пока не решался углубить проникновение, но и этого было более чем достаточно. После долгих лет безнадежности, после всех мук и страданий он, наконец, чувствовал вкус Мао, целовал мягкие желанные губы, держал в объятиях любимое тело, ласкал ладонью трогательную ямочку на затылке. Когда счет поцелуям перевалил на второй десяток, неподвижные губы Мао вдруг дрогнули, и он ответил, идеально вписавшись в рот Найто, ласково провел языком по его верхнему небу, чем довел несчастного влюбленного до почти шокового состояния.
– Дайтик, как хорошо, – не разрывая поцелуя, с блаженной улыбкой выдохнул Кеске, – но я сегодня какой-то вялый... Давай отложим …. до завтра … прости, любимый…
Шепот, полный безграничной любви и обожания, отрезвил Найто, заставив отстраниться.
«Идиот, что я делаю! Даже если они и расстанутся с Дай-саном, Хамао никогда не полюбит меня, это безнадежно! Зря мы затеяли это, ничего не выйдет. Если меня и не залягает мифическая лошадь, то уж собственная совесть в покое не оставит!»
Иронизируя над собой, он горько усмехнулся и встал с дивана. Уже от дверей посмотрел на Кеске. Тот, уютно свернувшись калачиком, тихо улыбнулся во сне, крепко обнимая вещицу, так приятно пахнувшую любимым человеком...
