Текст книги "Цена "Bugatti"...(СИ)"
Автор книги: Лана Танг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Братик! – в трубке какой-то сдавленный голос Венерки. – Братик, прости меня! Это я во всем виновата! Ты и со Светой из-за меня поругался!
– Откуда ты знаешь?
– Марсик, она у меня сейчас! Вот в туалет вышла, а я и звоню тебе, – сестра говорила почти шепотом. – Вся злющая, словно мегера, про тебя спрашивает, а еще про любовницу! Что мне ей говорить, братик? Я ведь могу все разрулить, и тогда вы помиритесь..
– Ты идиотка? Не вздумай лишнего сболтнуть, поняла? Если проколешься, я от всего откажусь, будешь сама свои проблемы решать! Ты ничего про меня не знаешь, больше ничего не смей говорить, я сам со всем справлюсь, не твоего ума дело!
– Марсик, она говорит, тебя целую ночь не было... – в голосе сестры явно слышатся слезы, – ты... ты... к нему ходил, да? Марсик, прости меня, мне действительно очень жаль. Сначала это, а теперь и Света... Братик, прости... Ты как себя чувствуешь, а? Он не сильно тебя... это...
– Не телефонный разговор! – рявкнул я. – Когда повзрослеешь и научишься различать, о чем можно болтать, а о чем нет? Выкручивайся сама со Светкой, но про меня ни слова, иначе я за себя не ручаюсь! И прекрати извиняться, мне эти твои «прости» все равно не помогут. Надеюсь, я доступно излагаю, Венера?
– Куда уж доступнее, – вздохнула виновница всех моих бед. – Ой, она воду в унитазе спустила, сейчас выйдет. Я отключаюсь, Марсик!..
Выпуская пар, я в сердцах швырнул сотовый на диван. Вот чертовка, уже и к Венере прибежала! Интересно, как долго она пробудет в городе в эту паузу между экспедициями, создавая мне лишние проблемы, которые могут вылиться в очень даже серьезные? Я слишком хорошо знал упертый характер своей подружки, – так просто она от меня не отступится, постаравшись выведать все, что можно, и в первую очередь, правду о моей предполагаемой любовнице. Надо быть предельно осторожным, иначе скандальная история запросто вылезет наружу, просочится в желтую прессу и тогда моей репутации настанет сокрушительный громкий финал, называемый в народе смачным нецензурным словом.
Передумав валяться в постели и жалеть себя, я тщательно оделся и поехал на телестудию, решив, что рабочая обстановка для меня сейчас самое действенное лекарство, да и встряску от своих женщин я получил ощутимую, отвлекшись от ночных приключений как нельзя лучше.
***
Первым делом зашел к Оксане, – вернуть предметы камуфляжа и обменяться ключами от машин. Она глянула на меня как-то искоса, чего никогда не бывало, или мне уже мерещится, шут его знает? Рыльце в пушку, так и чувствую себя неуверенно...
– Марс, мне конечно, фиолетово, я занимаю нейтральную позицию, – остановила она меня на пороге, когда я уже собирался уходить, – но все-таки почему так внезапно? Семь лет вы встречались – и вдруг лыжи врозь? Может, Света сгустила краски, ну поругались, с кем не бывает? Нет, я не потому спрашиваю, что она моя подруга, и я не раз ей говорила, что она неправильно поступает, оставляя тебя так надолго, – такого милашку, как ты, живенько прикарманят, да и какого мужчину устроит жена – перекати-поле, ему домашний уют нужен, вкусная еда и теплое тело под боком, но... Ты точно не пожалеешь? Ведь правильно говорят: не теряйте достойных ради доступных! Другими словами: порвать отношения легко, но вот построить новые...
– Ксюш, ты конечно мой друг, но пардон, я не обсуждаю ни с кем свою личную жизнь, так и передай своей подзащитной, – быстро же моя бывшая всем наябедничала на плохого Марса! – И извини, мне пора, Федор сказал, меня директор искал.
– Марс, не сердись, я не защищаю Светку, даже и в мыслях не было! Она человек сложный, да и суховатый, что греха таить, ей только и место что в своих диких экспедициях, но и тебя я знаю как облупленного! Ты не из тех, кто налево пойдет, да и не похоже было, чтобы ты вчера на свидание собирался, скорее в засаду в какую-нибудь в кустах сидеть или к бомжам на помойку. Не знаю, где ты был целую ночь да и не спрашиваю, но все же подумай еще, не руби сплеча. Светка вспыльчивая, но отходчивая, она сначала орет, а потом думает, зато человек хороший. Скажи ей правду, она поймет да и прощения еще попросит!
Ох, что за утро сегодня паршивое? Чем-то еще начальство порадует?
– Садись, Марс Иннокентьевич! – начальство порадовало дежурной улыбкой, насторожив неожиданно официальным обращением. – Как самочувствие драгоценное? Ты меня давно знаешь, я никогда не вмешиваюсь в ваши подмены и даже не интересуюсь причинами, но все-таки надо и меня в известность ставить, я ведь пока еще твой директор, – несколько обиженным тоном укорил он. – Ладно, проехали, мне не нужны твои извинения, я понимаю, что в жизни бывает всякое, от бессонной ночи до супердиареи, когда зудит так, что не до доклада начальству, я не затем тебя позвал, а чтобы предупредить, что на тебя поступил индивидуальный заказ, так что не вздумай опять подмениться, это не тот случай, так как меня официально уведомили, что репортаж должен сделать именно ты!
– Вы пугаете меня, Юрий Максимович, – полушутя полусерьезно отозвался я, – это кому же я так насолил, что меня уже заказывают?
– Завтра в концерне «Вебер-стройматериалы» пятилетний юбилей, к этому дню приурочено открытие нового цеха, фирменного магазина, выставки новых разработок, ну и еще чего-то, все в заявке указано, там же примерный сценарий репортажа, вот я тебе его торжественно вручаю, потом ознакомишься. Мероприятие солидное, вышестоящим начальством одобрено. Сделаем десятиминутную передачу перед основным выпуском вечерних новостей. Так что подготовься как следует, чтобы не ударить в грязь лицом и предстать перед немцами во всем своем неповторимом блеске! Да, и еще: форма одежды парадная!
– Смокинг напяливать? – озадаченный неожиданным предложением, сдержанно хмыкнул я.
– Ну, не настолько сурово, но придется соответствовать. Будут официальные лица, губернатор, из министерства кто-то, немецкие представители, может быть даже центральное телевидение. Снимешь побольше, потом смонтируем... Да, как я забыл! Ожидается главный гость – господин Серж Браун Ланге, Президент всей этой международной компании, отец здешнего генерального директора.
– Ясно, будем снимать торжественный репортаж о богатых людях, – равнодушно буркнул я, хотя был озадачен сверх меры. Что он задумал, этот ненормальный немец, неужели семье меня хочет представить? Но в качестве кого, черт возьми??? – Много лоска и мишуры на фоне промышленного гиганта современной индустрии...
– Насчет лоска и мишуры, ты зря критику наводишь, – совершенно серьезно заметил директор, – немцы народ серьезный, а в последнее время так прямо фишка у них на своей вине за вторую мировую, так и норовят всю Россию облагодетельствовать. У этого строительного концерна подшефная школа для сирот, два дома престарелых, областной хоспис, несколько больниц. Там по сценарию предусмотрен выезд в одно из этих учреждений, ну, разберешься, не мне тебя учить. Да, и еще одно, раз уж ты здесь... Выручи, Марс на дневные новости? У Олега Башарина с голосом нелады, рычит, как пылесос, я уж хотел сам стариной тряхнуть, но у тебя лучше получится, закостенел я в директорском кресле...
– Да не вопрос Юрь Максимыч, конечно же, сделаю...
– После выпуска ты свободен, освобождаю тебя от всех обязанностей, поезжай домой. Знаю, ты любишь до позднего вечера тут зависать, но только не сегодня. Выспись как следует, ванну прими, помни, что завтра ты представляешь на всю страну лицо нашей телестудии! Я на тебя надеюсь, Марс Иннокентьевич!
***
Мне еще ни разу не доводилось бывать на концерне «Вебер-стройматериалы». Предприятие располагалось в пригороде и было полурежимным, хотя никакой секретности или военной направленности его деятельность не представляла, видимо, просто сказывалась немецкая дисциплина и педантизм. Работать здесь считалось престижным: хорошая оплата, бесплатное питание, различные льготы, служебный транспорт.
Подъезжая к гиганту, я поймал себя на странной мысли, что весь на нервах, словно сопливый пацан перед первым свиданием. Руки вспотели, несмотря на то, что кондиционер поддерживал в студийном фургоне оптимальную температуру, и я незаметно пошевелил пальцами, как бы проветривая ладони. Ни окон, ни верха в машине не открывали, чтобы не испортить мою прическу, искусно уложенную Оксаной Волковой, но все равно у меня было стойкое ощущение, что волосы на голове раздуваются ветром.
Проклятый немец, ни словом не обмолвился позавчера о мероприятии, два дня не давал о себе знать, хотя выудил у меня все контактные телефоны, но для чего-то «заказал» на репортаж именно меня! Это бесило и выводило из равновесия, я чувствовал себя не в своей тарелке, до сбоя дыхания и дрожи в голосе, что было для моей роли телеведущего абсолютно недопустимо. Что меня так раздражает, почему я дрожу от тихого бешенства и не могу взять себя в руки? Не потому ли, что мы будем с ним как бы по разные стороны баррикад: он – преуспевающий бизнесмен, хозяин жизни, я – мелкий журналист местной телестудии, обслуживающий персонал при сильных мира сего? Может для этого он и пригласил меня, чтобы в полной мере продемонстрировать мне всю яркую палитру своего величия?
«Не передергивай, Марс, для чего ему это? Не такой уж он и гад, если честно рассудить...» Скоро увижу его в рабочей обстановке, взгляну в лицо, и наши глаза встретятся... Как он себя со мной поведет на людях, каким предстанет в качестве официального лица, какой он вообще как руководитель?
– Что-то ты ерзаешь сильнее обычного? – тихо толкнула меня в бок проницательная Оксана Волкова. Юрий Максимович не шутил, считая репортаж о юбилее концерна мероприятием всероссийской важности, и даже отправил с нашей группой стилиста, чтобы на месте подправить мне макияж и прическу. – Что беспокоит тебя, Марс Иннокентьевич? Я же с тобой, так что будешь красавцем! На международном, заметь, уровне!
– Спасибо, подруга, утешила, – иронично хмыкнул я, – с тобой ничего мне не страшно!
Нас встретили на пропускном пункте торжественно, как дорогих гостей, представили секретарю по связям с общественностью, который немедленно приступил к делу. Пока оператор готовился к съемке, я бегло осмотрелся вокруг. Да, впечатляет! Никакой неухоженности и хлама, как на территории наших заводов – все чисто, красиво, клумбочки, ровно подстриженные газончики, словно не в России матушке, а где-то в Тюрингии. Современные производственные корпуса, в которых даже оконные стекла чистые, и как им удается при такой специфике продукции?
Все шло по сценарию. Я произнес вступительное слово, мы сняли общий план и сделали перерыв, ожидая появления главных действующих лиц. Они вышли точно в назначенное время, вызвав невольный вздох восхищения у всей нашей съемочной группы, настолько колоритно и эффектно они выглядели, Президент международной компании Серж Браун Ланге и его старший сын и наследник Владимир Сергеевич, сопровождаемые почетными гостями и официальными лицами. Немцы не строили из себя снобов, приветливо поздоровались с нашей группой, и работа продолжилась...
– Здесь наши корни, именно на этой земле вырос наш предок Отто, – сказал в коротком слове старший Ланге, – поэтому я и мой сын любим Россию и стараемся сделать для нее как можно больше полезного. Сегодня мы отмечаем свой первый маленький юбилей и открываем новый цех, спроектированный и построенный под руководством моего сына Владимира. Новую продукцию – черепицу, рулонные кровельные материалы и многое другое, мы планируем реализовывать по ценам, ниже общепринятых, что несомненно должно понравиться нашим покупателям...
Я впервые делал свою работу на автопилоте, – стоявший рядом с отцом Влад не отрывал от меня глаз. Ну не смотри на меня так, не надо, совсем дурной, что ли, если не отличаешь рабочее время от личного? Я же сейчас заикаться начну, неужели ты этого не понимаешь?
По окончании съемок нас пригласили на небольшой фуршет. Я что-то ел, не понимая вкуса, и вдруг почувствовал, как мне в руку кто-то вкладывает небольшой клочок мягкой бумаги, вроде салфетки.
– Не оборачивайся, – вкрадчиво прошептал на ухо до боли знакомый голос, – люди кругом... Жду через пять минут. Как выйдешь из зала, направо и к лифтам... там сейчас никого нет.
«7 этаж, комната 7.2. Ты мой должник, так что отказы не принимаются» , – было написано на этой салфетке, и я задрожал, слишком хорошо понимая, для чего он зазывал меня в это наверняка пустующее сейчас место...
***
– Как же ты долго, я думал, свихнусь! – он почти втащил меня в комнату, оказавшуюся небольшим конференц-залом. – Это такие у тебя пять минут, изверг, растянутые до бесконечности? С ума решил меня свести ожиданием? – за моей спиной щелкнул замок на двери, и в ту же секунду губы накрыло волной страстного нетерпеливого поцелуя, бросившего меня в чувственную нирвану отчетливого желания.
– Ланге, постой, – сам испугавшись своей реакции, я тщетно пытался хотя бы чуть-чуть от него отстраниться, – ты сам говорил, что не хочешь делать это где придется, а здесь нет никаких условий, и вообще ты ненормальный, раз позволяешь себе вытворять такое. Нас хватятся, и я здесь на работе, между прочим, если ты позабыл об этом.
– К черту условия! Я безумно тебя хочу, но видишь сам, сегодня нам негде уединиться. У меня дома ночуют отец с братом, так что осталась лишь эта возможность... Тише, малыш, просто чувствуй меня, у нас совсем мало времени, – он лихорадочно бормотал это в перерывах между поцелуями, быстро и ловко стаскивая с меня одежду. – Как ты сегодня хорош в этом светлом костюме, я просто думать не мог ни о чем, кроме этой минуты! Тебе к лицу даже рваные джинсы, но цивильная одежда делает моего бога войны безумно сексуальным! Знаешь, как отчаянно я сдерживался, опасаясь, как бы важные гости не обратили внимания на мое возбуждение, – он улыбнулся, трепетно обхватывая гибкими пальцами мои обнаженные ягодицы и увлекая меня на полированный гладкий стол.
– Ты сумасшедший...
– Я знаю, – он усадил меня на стол и рывком стащил брюки вместе с бельем. Глухо стукнули об пол упавшие с ног летние туфли. Пиджак и галстук давно уже лежали на стуле аккуратной грудкой, рубашка была полностью расстегнута, но похоже он не собирался стаскивать ее с меня, нежно и страстно целуя куда придется. – Милый, люблю... – эти слова заводили меня еще больше, чем поцелуи, я хрипло дышал, принимая в себя эти колдовские признания, смотрел на него шальными глазами, совсем не стесняясь безумной ситуации.
– Ланге, так ты для этого... меня заказал... сегодня на этот... ваш юбилей, – язык плохо слушался, но я все-таки выдавил из себя эту глупость, часто останавливаясь и ловя ртом ставший горячим воздух. – Ланге, прости... я думал, ты хочешь... мне показать, насколько мы далеки... в социуме.
– Глупый, – он широко развел мои ноги и встал между ними, крепко обняв меня рукой за талию, – ты возбужден...такой отзывчивый, – губы приблизились и завоевали меня снова, нежно покусывая и глубоко проникая. Поза потрясла меня откровенностью, а то, что я был весь обнажен, не считая висевшей на плечах рубашки, а он полностью одет, добавляло какой-то совершенно невыносимой пикантной чувственности, от которой меня вело и крутило, вырывая из плененных им губ страстные стоны. Я задрожал и прижался к нему теснее, трепетно обхватил руками за шею, и в тот же момент поцелуй углубился, заставив меня позабыть о реальности.
Потом он лизал языком мою шею, и я выгибался в страстной истоме, так было приятно и сокрушительно жарко, а губы искусителя спускались все ниже, ласкали соски и чувствительную кожу на животе, руки крепко держали за бедра, а я до боли сжимал пальцами край стола, едва сдерживаясь, чтобы не закричать в голос.
– Марс, ты прости, но у нас действительно нет времени, – я так и не понял, когда он сумел спустить с себя брюки. Теплый палец достаточно густо смазал вход в мое тело, сильные руки подняли меня, обхватив за ягодицы, и я выгнулся дугой, обнимая ногами его спину. Он взял меня резким толчком, и я еще смог удивиться, что боли почти не почувствовал, только сначала.
Глава 6
Влад
– Это он? Тот светловолосый репортер? – отец, как всегда, проницателен.
– Да, – глупо отрицать очевидное.
– Но зачем ты пригласил на наш юбилей именно его? Не подумал о том, что рискуешь выдать перед гостями ваши отношения?
– Хотел проверить свою реакцию на его появление.
– Хм?... – отец сделал паузу, переваривая услышанное. – И что – проверил? Как далеко у вас зашло? Твои чувства, Вольдемар, они что... не взаимны?
– Пока нет, – печально усмехнулся я. – Но почему ты спрашиваешь? Раньше всегда избегал этой неприятной для тебя темы о моей личной жизни.
– Меня беспокоит эта сторона твоей жизни, сын. Насколько мне известно, Россия довольно консервативная страна, здесь не приветствуют таких отношений, хотя и не отрицают, что они существуют.
– Боишься, что мои пристрастия повредят делу? Напрасно. Во-первых, я довольно осторожен, а во-вторых, в консервативной, как ты выразился, России, чем выше человек по статусу и положению, тем больше ему позволено. Такова психология русских и практически никто не осмелится открыто осуждать начальника, в каких бы грехах он не был замечен.
– Но что ты собираешься делать дальше? Я наблюдал за тобой на приеме. Судя по тому, как блестели твои глаза, когда ты смотрел на этого парня, это не сиюминутное увлечение.
– Не знаю, правда, – четкого плана у меня действительно не было. Как долго я смогу еще удерживать Марса возле себя, шантажируя долгом за ремонт машины, и во что выльются в итоге наши отношения? – Для меня ясно пока только одно – я ни за что на свете не хочу его потерять!
– Я бы хотел познакомиться с ним поближе, но понимаю, что сейчас это вряд ли уместно, – наливая в бокал порцию своего излюбленного ирландского виски, вздохнул отец. – Часто думаю о тебе, почему ты таким родился, но ни единой здравой мысли не приходит в голову. Однако, как бы я к этому не относился, Вольдемар, мы, твои родители, принимаем тебя и твой выбор, и если ваши отношения действительно перейдут в серьезную стадию, мы вас всегда поддержим. В Германии пока не легализованы однополые браки, но их признают, так что вы в любое время сможете вернуться домой и жить в Мюнхене. Ты выглядишь усталым, Вольдемар. Возьми отпуск дней на десять, пригласи своего ...ммм... друга, с визой для него проблем не будет, только позвони, я все устрою.
– Спасибо, отец. Я знаю, ты никогда не одобрял...
– Не будем об этом. Я реалист, и принимаю мир в его истинных красках, в том числе и тебя, Воль. Мог бы оттолкнуть и отказаться, но разве от этого ты изменишься? Пойду лягу, нам с Юргеном рано вставать завтра.
Проводив отца до гостевой спальни, я вернулся в гостиную и долго сидел, размышляя о будущем. Ложиться в свою большую постель совсем не хотелось, – прошлую ночь я почти не спал, ворочался и вздыхал, так пронзительно мне не хватало Марса, его теплого тела рядом, спокойного сонного дыхания, так нежно и волнующе щекочущего мою щеку, разметавшихся на подушке светлых волос... Я несколько раз вставал и смотрел с высоты моего пентхауса на залитый огнями город, понимая, насколько иррационально владеющее мной чувство, ибо я никак не мог привыкнуть спать с ним вместе за один только раз, но осознание этого ничего не меняло, и мне было отчаянно, невыносимо одиноко... Где-то там, за вязью огней, находился его дом, где он жил незнакомой мне жизнью, деля ее с родными и близкими, и в которой мне не было места. Я выдернул его из привычного мира, подчинил себе, использую грязные приемы, я поступил плохо, но не испытывал при этом раскаянья, и все, что я чувствовал, глядя в ночь, – была неудержимая тяга к этому парню и страстное желание быть с ним всегда вместе, чтобы он сам, по своей воле и выбору остался со мной, отвечая взаимностью.
А если у нас ничего не получится? Если я не смогу его удержать, и он навсегда уйдет от меня, снова превратившись в чужого человека, телеведущего с вечернего экрана, далекого и недосягаемого, как эти звезды, почти не видимые в светлом от огней городском небе?
Не допущу, не отпущу и никому не отдам! Я заставлю его меня принять, веревками привяжу, цепями прикую, украду и увезу на край света, где мы будем только вдвоем!..
Мечтай, дурак, мечтать не вредно! Совсем рехнулся, и это неизлечимо... Но как же хорошо нам было сегодня там, на этом столе, когда он страстно отдавался мне, забыв о стыдливости! Его тело вздрагивало, чутко отзываясь на мои прикосновения, и на миг я даже забыл о подоплеке наших близких контактов, воспринимая Марса своей настоящей парой, который занимался со мной любовью по собственному желанию!
Может, все не так уж и безнадежно, и то, что началось, как насилие над личностью, выльется в итоге в сумасшедшие взаимные отношения? Может быть, он ответит, полюбит, захочет меня, и мы будем по-настоящему счастливы? Чуть улыбнувшись, я выпил пару глотков коньяка и пошел в свою спальню снова маяться от бессоницы, мечтая о гибком красивом теле моего Бога войны...
Марс
Нет, ну что ж такое-то, а? Куда делся мой сон? Третий час ночи, а ни в одном глазу, только извертелся весь на смятых простынях, но толку чуть! И в мыслях – исключительно этот немецкий гомик, что же он со мной такое сделал, бестия? Хм... гомик... да... А сам-то я теперь как называюсь? Нет, к черту, надо с этим что-то делать, и немедленно! Вот только что?..
Может, попроситься у Юрия в какую-нибудь длительную командировку, чтобы и у немца не возникло подозрений о том, что сбегаю от него, и сам я смог спокойно вздохнуть, не опасаясь быть призванным на новую провокационную экзекуцию?.. А что, если мне просто к нему не ходить, осуществит ли он свои угрозы по отношению к Венерке? Может, и нет, но скорее всего да, чтобы заставить меня вернуться, так что лучше не рисковать благополучием семьи и дотерпеть все до конца... Блин, ну до какого ж конца, и что со мной будет по окончании этого неопределенного срока, если всего лишь два «сеанса» уже внесли в меня полную сумятицу и неразбериху!
Эти его «люблю»(вот же дьявол!) невыносимо заводят, заставляя отчаянно стучать сердце. И почему, я же самый нормальный парень, а не сопливая девчонка, которая «любит ушами», я никогда не интересовался мужиками, я совершенно не думал... Что?! ЛЮБИТ ушами? Я что же, применил к себе это слово по отношении к Ланге? Да он же насильник, поймавший меня на крючок, как карасика! Использует мое тело в свое удовольствие, а эти «люблю» для него наверно, так же привычны, как и всякие другие слова, так что не стоит ни слушать их, ни принимать во внимание...
Нет, я не прав, он ко мне что-то определенно чувствует! Как поспешно втащил меня днем в этот конференц-зал, как обнимал, как страстно и нежно целовал! Сердце разбилось вдребезги, и я растаял в его руках, как свечка, а проклятые гормоны так просто взбесились, пчелиным роем полетев ему навстречу... Нет, это бред, бред, бред, проклятый Ланге, прочь из моей головы, я не могу быть гомиком! Мне двадцать девять, я жениться собирался. Если бы были во мне такие склонности, раньше бы проявились... наверное... Завтра же поговорю с Юрием, пусть отсылает меня куда угодно! Куда, дурак? Все наши выезды в район в пределах светового дня, ну иной раз на два застрянем с ночевкой, если куда-то в тьму-таракань занесет, типа Пречистого, да если еще и с мероприятием случится какая-нибудь накладка и его перенесут, скажем, с вечера на утро...
Проклятье, как же уснуть? Слонов считать? О, вспомнил лучшее средство, в каком-то фильме видел! Десять обезьянок сидели на дереве, одну утащил тигр, девять обезьянок сидели на дереве, одна упала в водопад, восемь обезьянок сидели на дереве, одна спрыгнула и убежала в лес, шесть обезьянок... нет, не шесть... семь обезьянок... сидели... на дереве...
***
Утром проснулся от характерного шума на кухне, – там что-то шипело, скворчало и булькало. Черт, неужели Светка вернулась, вот уж совсем бы сейчас не надо... И как я забыл поменять код на входной двери? Совсем из головы вылетело...
Сделав непроницаемое лицо, я вышел из спальни и осторожно заглянул на кухню. Там было полно дыма, соблазнительно пахло блинами, а у плиты деловито орудовала Венерка. Хм, странно, что за внезапная забота обо мне ее посетила, сто лет уже мне ничего не готовила. Когда она вела себя как заботливая сестренка, это всегда выглядело подозрительно: или опять натворила чего-то, или с парнем своим поругалась, а может, денег срочно понадобилось?
– Марсик, проснулся? Иди умывайся и садись завтракать, я блинчиков напекла, тоненьких, как ты любишь! И черничного варенья баночку прихватила, я знаю, у тебя кончилось, – ну не сестрица, а прямо сама любезность!
– Что ты у меня забыла, Венера? Врываются всякие ни свет, ни заря, сегодня же код на замке поменяю! – залпом выпив стакан воды из холодильника, недовольно буркнул я. – Зачем пришла? Еще в кого-нибудь на своей тарантайке впечаталась, по рукам меня пустить хочешь?
– Братик, ну зачем ты так говоришь? Я ведь не нарочно и тоже переживаю... Ты как, в порядке? – она виновато ловила мой взгляд, вытирая жирные пальцы о мое самое любимое полотенце. – Марс, ну прости, что же мне сделать, чтобы простил?...
– Хватит ныть, мне сейчас не до твоих глупых причитаний. Зачем явилась в такую рань? Быстро излагай и уходи, мне на работу надо собираться.
– Марс, я ... я беременна, – потупившись, выдавила из себя Венерка. – Полтора месяца уже...
– Еще не легче, – грохнув об стол пустым стаканом, пробормотал я. – Беременна – и что? Мишку своего радуй новостью, я-то при чем?
– Я и обрадовала, а он не хочет... Марс, мы опять поругались. И что же мне делать с ребенком?
– Ох, ну и сволочь он, этот твой Миша! Значит, трахать тебя он хотел, а за последствия дядя отвечать должен? А ты чем думала, какими мозгами? Таблетки надо было пить, предохраняться, только дураки сейчас по глупости детей клепают... Вот только слез мне твоих тут не надо! Слышишь, прекрати, кому говорю! И вообще, от меня ты чего хочешь услышать?
– Марс, ты мой брат, мой единственный родной человек, кроме тети. С кем мне еще поделиться? Как ты скажешь, так я и сделаю. Если аборт, соглашусь, если рожать, тогда... тоже...
– Слушай сюда! – забывшись, я плюхнулся с размаху на табурет и тут же скривился от весьма ощутимого дискомфорта в заднице, что привело меня в еще большее раздражение, и я рявкнул на нее гораздо громче, чем собирался. – Нам с тобой далеко не пятнадцать, ты уже очень большая и самостоятельная девочка. Разрешения спать с парнями ты у меня не спрашивала, так почему теперь приперлась за советом? Одни проблемы от тебя, а я тебе даже не старший брат, мы, если помнишь, близнецы-ровесники! Выбрасывать младенца или нет, решать тебе, работа у тебя есть, квартира тоже, матерям одиночкам деньги сейчас платят, не пропадешь! Слушай, Венерка, сейчас я плохой советчик, так что думай сама. Мозги набекрень, и вообще... – я не договорил, но она поняла, ее лицо снова исказилось, и она вдруг рухнула передо мной на колени.
– Братик, ты был вчера снова... у него, да? Как обидно, он такой красивый парень, – и гей? Он тебя... как, не сильно измучил? – мокрые щеки ее вспыхнули румянцем, но она не отвела от меня глаз, с волнением ожидая ответа.
– Тебе анатомические подробности изложить в красках? – с иронией хмыкнул я, сбавляя голос. Ее несчастный вид вдруг резко привел меня в чувство. – Не сердись, что накричал, просто действительно настроение сейчас не очень... Хочешь, поговорю с ним, с твоим парнем, только не сегодня. А бэбик? Если тебе самой он нужен, тогда рожай. Тетке Але позвони, может поможет, пока малыш до детсадовского возраста дорастет. Только учти, что можешь одна остаться, не каждый с ребенком замуж возьмет. И поднимайся давай, что ты за сцены передо мной тут устраиваешь?
– Спасибо! – Венерка радостно вскочила и кинулась вытаскивать из стола тарелки. – Я и голубцов тебе наделала, съешь потом вечером, если к парню своему не пойдешь сегодня... Ой, извини, что ж такое болтаю-то? Марс, извини, я совсем не хотела. Дура, язык без костей.
– Он уже и мой, да, сестренка? Сама подвела меня под монастырь и еще издеваешься, счас как дам подзатыльник, не погляжу, что беременная. Так ты точно не передумаешь?
– Не-аа, – она счастливо замотала головой. И чему радуется, дуреха, не понимаю? Хотя, двадцать девять уже, возможно в моей взбалмошной сестренке проснулся инстинкт материнства? Я улыбнулся и ласково погладил ее по голове, ясно осознавая, что к тяжелой цепи обязательств, сковывавшей меня по ногам и рукам, только что добавилось еще одно несокрушимое чугунное звено.
***
Про командировки я у начальства все же спросил, хотя и не рассчитывал на реальную возможность слинять из города.
– Хочешь по трущобам помотаться, Марс? – сощурился Юрий Максимович. – Что на тебя нашло? Экзотики захотелось?
– Можно и так сказать. Засиделся в студии, хоть ветерком обдует.
– Думаю, ты просто устал, возьми отпуск недельки на две... Да, кстати, об отдыхе, – перебил он сам себя, – хотел сразу сказать, да ты как-то отвлек меня своей странной просьбой. На вот, держи, персональное приглашение, будет тебе и ветерок, и солнышко, и выезд на природу! – он покопался в бумагах на столе и вручил мне большой серый конверт с фирменным логотипом концерна"Вебер-стройматериалы".
– Что это, Юрий Максимович? – я повертел в руках конверт, не решаясь открыть. – Немцы еще один репортаж заказали?
– Ошибаешься, – засмеялся начальник, – это такая вот оригинальная премия всей вашей съемочной группе за качественную работу: семейные путевки на два выходных дня на базу отдыха «Чистые озера» от благодарного руководства предприятия, и лично гендиректора Владимира Ланге. Я уже всем раздал, ты последний остался. Можешь взять с собой еще двух членов семьи, проживание и трехразовое питание полностью оплачено, ну а если захочется чего-нибудь экзотического, то это уж отдельно за свой счет. Кстати, я тоже приглашен, так что, возможно, увидимся. Конверты, заметь, адресные, вскрыть может только получатель!
Час от часу не легче! Новый подвох от господина Ланге, на сей раз это база отдыха, где наверняка мне отведен уютный уединенный номер с большой кроватью, в которой я буду должен ублажать моего гостеприимного хозяина целых два дня и две ночи! Я задержал дыхание, сосчитал про себя до трех, встал и молча двинул на выход, стараясь не строить на лице подозрительных гримас.
– Да, и вот еще что забыл сказать! – пригвоздил меня к месту голос директора. – Доставка до базы микроавтобусами предприятия, но при желании каждый может доехать и самостоятельно. Определись, кого возьмешь с собой в поездку и как будешь добираться, сегодня до двух часов дня надо передать немцам, сколько человек поедет отдыхать вообще и сколько на их транспорте. Выезд завтра в восемь утра от телестудии.
