Текст книги "Орудие мести (СИ)"

Автор книги: La donna

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Старки тяжело наваливался на штурвал, не давая кораблю покориться какому-то упрямому течению, оглядывал обманчиво однообразное на вид море и предавался злой и нудной тоске. Что мигом слетела с него, когда он увидел у горизонта – там, где за размытой линией предполагался далёкий берег, – тёмную точку. Это ещё не было поводом отклониться от маршрута и мало что значило. Но вскоре точка выросла до пятнышка. Что-то с этим было не так. Торговый путь в Аграбу проходил вдоль береговой линии. Не так уж и близко к берегу – сесть на мель тоже никому не улыбалось, – но и не удаляясь от него настолько. Искать другой путь не было особого смысла: киты в южном море не водились, косяки глупых рыб, прикормленных местными, заходили в прибрежные бухты… Здесь не было даже островов, если, конечно, не считать таковыми торчащие из воды осколки скал, сплошь покрытые белым птичьим помётом.

«Что же это может быть?» – гадал Старки. – «Ещё один пиратский корабль?» Но пятно на горизонте росло слишком уж быстро для парусника.

По негласным правилам, обо всех новостях следовало тут же докладывать капитану. Но Старки пронзила догадка: для Джонса появление ещё одного судна может оказаться далеко не новостью. Как раз перед тем, как отдать распоряжение о смене курса, их однорукий капитан долго стоял на обзорной площадке, оглядывая окрестности в подзорную трубу. Раз так, то Крюк наверняка знал, что это за судно и зачем оно вышло в море. Только вот делиться своими соображениями с командой нужным не посчитал. Обида царапнула Старки только в первое мгновение. Он давно знал, что капитан ему не доверяет. «И правильно делает», – понимал Старки в глубине души. Пусть многие в команде были едва ли не влюблены в Джонса, очарованы его удачливостью, отчасти показной жестокостью и юмором – слишком грубым, но именно таким, что неизменно нравится черни, – на Старки обаяние капитана не действовало. Он признавал силу Крюка и считал за лучшее этой силе подчиняться. Старки даже добился для себя некоторых привилегий и сделался на «Весёлом Роджере» почти незаменимым. Он единственный – кроме самого капитана – мог просчитать курс в открытом море, сверить разные карты, знал наизусть все лоции Эренделла и Девяти Королевств [1]. Старки держался свободно, Крюк прилюдно величал его «друг мой», никогда не поручал ему чёрной работы, время от времени разделял с ним трапезы, да и доля Старки в общей добыче была неизменно высока. Так что многие и впрямь верили в дружбу капитана и его старшего помощника. Но втайне Старки недолюбливал Джонса и мечтал занять его место. Ему не по нраву была и одержимость крюкорукого местью, и его непредсказуемость, и многочисленные сделки, заключённые с этим чокнутым Пеном. Так что если Джонс и не посвящал своего «старшего» – да и единственного на борту – помощника в свои намерения, то винить его в этом было сложно. Пусть капитан и не был джентльменом – Старки упорно не желал верить в байку о благородном происхождении Джонса, – но обладал завидной проницательностью.

Старки приказал Биллу Джуксу сменить его у руля, а сам направился к подзорной трубе, подкрутил линзы и удивлённо хмыкнул: это была галера. Паруса были подняты, а на вёслах сидели гребцы, помогавшие ветру выполнять свою работу. Это казалось странным – на таких судах на вёсла обычно садились во время штиля, при спущенных парусах, – но в какой-то мере объясняло скорость передвижения чужого корабля. Куда же он так спешил? Приглядевшись, Старки заметил на горизонте сизый дым. Берег далеко, а значит, горит что-то на море. Корабли. И судя по количеству клубящегося дыма – целая флотилия. А этот, значит, торопится удрать с поля боя. Лицо Старки оставалось непроницаемым, но внутренне он улыбался, представляя себе, как идёт на абордаж, как в пылу сражения обрубает крючья и остаётся на галере с несколькими преданными людьми, как предлагает незнакомому экипажу присягнуть ему на верность… Все эти приятные видения внезапно оборвались. Увиденное в окуляр оказалось невероятней любых фантазий. Дым, вместо того, чтобы исчезнуть за линией горизонта – «Весёлый Роджер» шёл в открытое море и удалялся от его источника, – наоборот, приблизился. Но никакой преследующей одинокую галеру пылающей флотилии не наблюдалось, только расползающиеся по глади моря сизые клубы. Вот один из них достиг видневшегося вдали судна, и то исчезло, будто бы его никогда не было. Хотя труба увеличивала исправно, Старки не заметил ни пылающих парусов, ни пробоин, ни суетливо спускаемых на воду шлюпов. Галера точно растворилась, сама обратилась в дым.

Старки отпрянул, оглядел палубу и кинул возившемуся поблизости Элфу Мейсону:

– Доложи капитану…

– Не буду я ему ничего докладывать, мне ещё моя рожа дорога, – дерзко возразил матрос. – Он там с нашей барышней кувыркается, даже Чекко с камбуза отослал. Не хочу я оказаться на месте того, кто им помешает.

При иных обстоятельствах Старки покоробил бы похабный тон: он считал себя выше подобных шуточек, да к тому же Белль нравилась ему – она напоминала о далёком, давно погребённом прошлом школьного учителя и своими смешными манерами походила на его сестру – тоненькую девочку с перемазанными чернилами, вечно исколотыми пальцами. Но сейчас было не до того, и Старки задвинул шевельнувшееся в нём брезгливое чувство подальше:

– Не рассуждать! – хлёстко оборвал он Элфа. – Если я приказал доложить, значит, у меня есть причины!

***

– Вам стоит это увидеть, – пропыхтел Сми, и Киллиан удивлённо приподнял бровь.

– Ты что, короткую соломинку вытянул? – поинтересовался он у незадачливого коротышки. И, более пристально вглядевшись в его красную физиономию, почти слившуюся по цвету с вязанной шапчонкой, поправил себя: – Э, нет. Как я вижу, её вытянул кто-то другой. И сколько тебе заплатили за то, чтобы ты явился ко мне с докладом?

– Капитан, откуда вы… – начал было Сми, а потом, смешавшись, повторил: – Море, оно горит… Теперь уж и без трубки видно.

Киллиану надоело его бормотание, он отстранил мямлящего и краснеющего матроса и поднялся на палубу.

Доклад Старки был более сухим и дельным, но уже и без него было видно: без магии здесь не обошлось. Попытка уйти от загадочного дыма морем вряд ли могла закончиться успешно. Его ребята не на шутку струхнули – уж на что были не робкого десятка – и подавали идеи одна глупей другой. Джукс вцепился в свою косую саблю и попросил капитана приказать готовить абордажные орудия к бою, крыса Сми во всеобщей суматохе перетаскивал в один из шлюпов скопленное за годы странствий золотишко, Старки побелел словно бумага и стоял бездействуя, тупо пялясь в горизонт и едва заметно шевелил губами – молился, что ли? Киллиана всегда забавляло, когда этот безжалостный убийца демонстрировал остатки своего домашнего воспитания, но сейчас капитану и самому было не до смеха. Новое обстоятельство путало карты.

От погони они бы ушли, с кораблём – хоть пиратским, хоть военным – могли бы и сразиться, но магия – ей Киллиану нечего было противопоставить, тут не полезешь в драку и не откупишься.

Киллиан не хотел брать Белль с собой в Неверленд, да и вообще не был уверен, что хочет туда возвращаться: когда месть свершится, у него не будет больше причин просаживать года в том проклятом мире. Впрочем, с этим можно было определиться и позднее – пока же перед ним стояли задачи, решение которых никаких отлагательств не терпело. Нужно было сбить со следа чёрных псов Королевы, возможно, поменять корабль – в Аграбе можно было разыскать или построить другое, даже более быстроходное и лёгкое судно – и явиться нежданно к Тёмному. Но всё обернулось иначе, и Киллиану ничего не оставалось, как рискнуть. Он раздражённо поморщился, глядя на царившую на палубе суету. Белль придётся спрятать. Он не был уверен, что это поможет: ходили слухи, что Пен в курсе всего, что происходит в его мире, но Киллиан должен был хотя бы попытаться. Увидев женщину, Пен определённо захочет прибрать её к рукам – в лучшем случае сделает мамой для своих мальчиков, а в худшем… От этих мыслей даже у видавшего немало жестокостей капитана в горле встал тошнотный ком. Киллиан ещё раз скользнул взглядом по растерянным, напуганным, озлобившимся лицам и остановился на одном – спокойном. Элф Мейсон стоял у борта в вольной позе, не вынимая рук из карманов шаровар, и смотрел на приближавшуюся к ним беду с холодным любопытством. «Что ж, этот кажется надёжным», – заключил про себя капитан.

– Мейсон, – окликнул он негромко.

Тот тут же обернулся на зов и даже руки из карманов вынул, вытянул их вдоль тела, демонстрируя готовность выслушать распоряжение.

– Позаботься о пленнице, – продолжил Киллиан.

– О да, капитан, – матрос растянул губы в препохабной улыбке и пошёл выполнять: без особого усердия, но вполне целеустремлённо.

Киллиан довольно кивнул и вернулся к более насущным вопросам: проход через миры каждый раз давался «Весёлому Роджеру» нелегко, а на этот раз у них было не так много времени, чтобы подготовиться. Наконец, паруса были спущены, все люки задраены, канаты плотно обвязывали снасти, а экипаж, согласно приказу капитана, находился внизу, в каютах и трюмах: не раз и не два после перехода Крюк недосчитывался своих людей – их просто смывало за борт. Киллиан остался наверху один. Последний раз проверил, достаточно ли жёстко закреплён штурвал, поднялся на нос корабля.

Море было относительно спокойно, солнце уже клонилось к западу – в этих жарких краях темнело рано – только разносимый неведомой силой голубоватый тусклый дым всё приближался, поглощая море. Теперь от «Роджера» его отделяло меньше лье. Чем бы это ни было, встречаться с ползучей гадостью Киллиан не собирался. Он потянулся к висевшему на поясе кисету. В нём хранился не табак и не иная дурманящая разум травка, а пропуск в мир Пена. Волшебный боб. Нужно было лишь бросить его в море, а после провести через открывшуюся воронку корабль. Задача не из лёгких, но Киллиан Джонс не раз решал её раньше, справится и сейчас. То есть справился бы, если бы на привычном месте вместо кисета не обнаружилась лишь пустота. Киллиан непонимающе посмотрел вниз и грязно выругался, растерянно приложил единственную ладонь к виску. Где он мог его оставить? Выронил, сам снял, украли? Некстати вспомнился суетящийся Сми, что-то прятавший в шлюпе. Некогда было его одёрнуть, но что, если… Догадка была неприятной. Голубые клубы наступали. Нужно вернуться в каюту. «Или в трюм, или на камбуз, или в рубку», – мелькнула в голове издевательская мысль. За сегодняшний день Киллиан успел облазить весь корабль, и заветный кисет мог оказаться где угодно.

Но делать нечего, только идти к задраенному проходу, стучать условным стуком и надеяться, что у его ребят хватит смелости открыть, что это всё же не Сми, что боб найдётся. Качка не была особенно сильна, но к рубке Киллиан шёл неровным, колеблющимся шагом, точно корабль швыряло в буре. Он уже занёс руку, чтобы стукнуть крюком в дверь, как увидел какое-то движение у левого борта. Точно ветер трепал какую-то истёртую ткань, отчего-то забытую на палубе. Но не привычную серую парусину, а коричневую, истончившуюся от долгой носки шерсть. Платье. И его обладательница была тут же, сжалась в комочек между вантов. Заметив на себе взгляд капитана, пленница выпрямилась, встала в полный рост и выкинула вперёд руку, демонстрируя зажатый в ладони знакомый мешочек.

– Опять ты? – выплюнул Киллиан одновременно с облегчением и досадой. – Надо полагать, боб у тебя, и ты хочешь за него… дай угадаю… неприкосновенности для себя и своего милёночка?

Белль мотнула головой. По всем законам жанра она должна была бы торжествовать, может быть, даже демонически хохотать над незадачливым капитаном. Так, по крайней мере, поступали в таких случаях героини книг. Но Белль не смеялась, она никак не могла унять бившую её крупную дрожь, столь неуместную ясным днём в этих южных широтах.

– Нет! – выкрикнула она, хотя в этом и не было нужды: от капитана Крюка её отделяло не больше семи футов. – Нет, я ничего не хочу! – повторила Белль и кивнула в сторону неизбежно надвигающейся на них магии. – Потому что это – Румпель!

Комментарий к

[1] – это личный хэдканон автора, согласно которому события сериала “ОUAT” – являются предканоном другого сериала “10-е Королевство”; обоснуй можно увидеть вот в этом фанфике https://ficbook.net/readfic/1154296

========== Часть 8 ==========

Ветер оглаживал обнажённую шею девушки, прохладно касался ключиц, трепал платье и волосы – те падали на лицо, лезли в глаза и рот, и все попытки Белль откинуть пряди назад оканчивались неудачей. Трудно выглядеть победительницей, отплёвываясь от волос и дрожа как в лихорадке. Может быть, поэтому капитан Крюк ещё не осознал своего поражения: в его взгляде не было ни страха, ни удивления, только облегчение и усталость. Казалось, имя Тёмного не произвело на него никакого впечатления: он только скривил лицо в гримасе, вероятно, должной изображать насмешливую улыбку, и молча двинулся в сторону Белль. Она хотела сказать какие-то слова, но не смогла: в горле пересохло. Однако тело ей ещё повиновалось, и Белль отступила назад, отвела руку с мешочком за борт. Теперь ей осталось лишь разжать пальцы, и драгоценный артефакт поглотит море. С губ сорвалась угроза:

– Ещё шаг, и я брошу! Брошу, и ты никогда его не увидишь!

Киллиан остановился. Только что ему казалось, что отнять у пленницы боб будет просто. Но сейчас он понял: Белль не блефует. Не понимает, во что ввязалась, но решимости совершить глупость у неё хватит. На Киллиана внезапно накатила усталость и дурацкое ощущение, что всё это уже было когда-то: женская фигура с разметавшимися по ветру волосами, торопливо произносимые охрипшим от волнения высоким голосом злые слова, мешочек с волшебным бобом, зажатый в огрубевшей от работы маленькой женской руке. Какая знакомая сцена, только вот теперь у него в этой пьесе совсем другая роль. Нужно просто сыграть её до конца. Пусть Киллиан не может вырвать ей сердце, но заставить его остановиться – вполне в его власти. Он успеет до того, как клубы колдовского дыма окутают корабль. Всего-то надо сделать шесть шагов. А потом придётся платить – своей жизнью, жизнями экипажа, кораблём, на палубе которого стоит. Но разве это высокая цена за месть? Крокодил когда-то заплатил дороже: вечной разлукой с сыном. Похоже, этот мальчишка много для него значил. Надо сделать что должно, преодолеть расстояние, отделяющее его от женской фигурки, напоследок взглянуть в голубые глаза, встретиться со взглядом, полным любви и тревоги – пусть теперь любят и тревожатся не о нём, – увидеть, как лицо исказит судорога боли, брезгливо отстраниться от уже бесчувственного тела. Но Киллиан медлил. Чего-то не хватало, вернее – кого-то. Зрителя. Того единственного зрителя, что ему нужен. Мало того, чтобы Крокодил узнал о смерти своей маленькой возлюбленной, нужно чтобы он её увидел, чтобы эта картина годами, веками стояла у него перед глазами, чтобы чувство вины изгрызло чешуйчатого монстра до кости.

Киллиан сделал движение в сторону пленницы, и она тут же подобралась и уселась на деревянную загородку. Одно движение – и окажется за бортом. Он, наверное, должен был испытывать досаду, злиться, что девчонка его обошла, гадать, как она стянула волшебный боб. Но Киллиан ощущал только изматывающую усталость. На какое-то мгновение он ухватился за соблазнительную мысль: чёрт с ним, с бобом, пусть ныряет. Ему и делать ничего не придётся, только шаг. Он открыл рот, чтобы сказать какую-нибудь гадость напоследок, и почти удивился, услышав свой собственный вкрадчивый голос:

– А почему ты так уверена, что это штучки Крокодила?

Белль сидела на ограждении, за спиной была вода и волшебный дым, которого здесь все так испугались, но ей наконец не было страшно. Она радовалась голубоватой, клубящейся над морем субстанции точно старому другу. Она помнила, как в такой же искрящейся дымке перед ней появлялся Румпельштильцхен – чаще всего та бывала фиолетовой, но могла быть и пурпурной, и голубой. И то, что происходило сейчас, могло значить только одно: Румпель разоблачил обман Злой Королевы, он ищет её, наверное, уже нашёл. Она не знала, что или кто помешал Тёмному возникнуть на палубе корабля лично, но почти исчезнувшая было вера в то, что что бы ни произошло между ними, Румпельштильцхен всегда спасёт её, возвращалась в сердце девушки. Поэтому Белль не боялась упасть в море, не боялась спорить с этим жутким человеком. Теперь, когда его власть над ней кончилась, ей даже было его немного жаль.

– …штучки Крокодила? – голос звучал приглушённо, точно через слой ваты. Белль постаралась сосредоточиться на произносимых словах. – Может быть, это обитатели морских глубин обозлились на людишек и решили стереть все корабли с глади океана? Или Королева Регина преследует нас своей магией? Будь умницей, отдай мне боб.

– Это Румпель! – она почти взвизгнула, и со стороны её крик наверняка походил на истерику, но всё это было не важно, не имело значения, потому что Румпель – Румпель – спасёт её, потому что он любит её, потому что он самый сильный, самый умный, и Королева не сможет вечно водить его за нос, а пиратскому капитану с его острой саблей и наточенным крюком нечего противопоставить всесильной магии Тёмного.

– Разве? – как-то слишком спокойно поинтересовался капитан. – Ты так веришь в него? Или хочешь верить?..

– Верю, – чтобы доказать серьезность своих намерений, Белль перекинула ногу через борт. Юбка затрещала, расползаясь, – это не важно, уже нет. Ладонь с кисетом вспотела, и она давно бы уже разжала пальцы, если бы не держала в памяти сбивчивый рассказ Сми: волшебный боб нужен Тёмному для того, чтобы разыскать своего сына. Значит, мальчик не погиб, и именно она будет той, кто вернёт его отцу. – Я верю! – повторила Белль ещё раз. – Если бы Королева обладала такой магией, она воспользовалась бы ею ещё тогда, в тот день, когда ты украл меня! И ей не пришлось бы годами разыскивать Белоснежку!

– Ладно, – капитан послушно стоял, не предпринимая никаких попыток тронуться с места. – Ты меня убедила. Это Тёмный спасает тебя. Он говорил тебе, что любая магия имеет свою цену? Ну, конечно же, говорил, – пират усмехнулся широко и открыто, – Только, наверное, забыл упомянуть, что сам не любит платить по счетам. И за твоё освобождение уже заплачено – королевская галера провалилась в небытие вместе со всем экипажем. А теперь на очереди «Весёлый Роджер».

Белль молчала, сглатывая подступающие слёзы. «Румпель, пожалуйста, почему так долго?» – молила девушка мысленно. Она не могла обернуться и посмотреть, близко ли к кораблю подобрался волшебный дым – это дало бы Джонсу возможность убить её раньше, чем…

– Понимаю, любимая, меня тебе не жаль, – с губ капитана сорвался короткий сухой смешок. – А как насчёт остальных? Жизни ещё двадцати человек – для тебя приемлемая цена за твою одну? Или ты думаешь, Крокодил пощадит кого-нибудь? – Джонс замолчал, точно ждал ответа, прикрыл веками глаза, глубоко вдохнул воздух. – Какая наивность.

Белль хотела бы поспорить, хотела бы доказать стоящему перед ней пирату, что он не прав, что Румпель умеет быть великодушным, но в глубине души понимала: расправа может свершиться так быстро, что она просто не успеет её предотвратить, не успеет рассказать своему чудовищу, что остальные относились к ней сносно.

Возразить было нечего, и Белль просто посмотрела на своего мучителя с вызовом и закинула вторую ногу на загородку. Ей отчего-то очень захотелось увидеть в насмешливых глазах капитана боль или страх, или… Но там не было ничего: только равнодушие к своей участи и голубая пустота. Даже уговоры звучали не слишком убедительно, словно он разыгрывал какую-то давно надоевшую роль, а удастся ли уболтать взявшую над ним верх пленницу, в конечном итоге вовсе не имело значения.

– Румпель, – прошептала она едва слышно, пытаясь найти силы в знакомом имени.

Киллиан понимающе улыбнулся. Не то чтобы он понимал эту окончательно съехавшую девицу, не то чтобы верил в успех, но по инерции пытался переубедить её. Он слишком привык спасать свою шкуру – двести лет ему это удавалось, и он не мог до конца поверить, что всё закончится так нелепо. «Я же ещё не убил Крокодила», – подумал он привычно, но эта мысль была пустой… Злость куда-то делась и не желала возвращаться обратно. Злость. Белль была добра, слишком добра, очень, и эта её слабость была последней картой, которую Киллиан мог разыграть. Он сделал к ней полшага.

– Что, если я пообещаю не мстить, пообещаю, что никогда тебя не трону?

Белль вскинула голову:

– Ты обманешь.

«Что ж, она права», – не мог не согласиться Киллиан, – «Обману, непременно. Надо же, казалась такой доверчивой и наивной, а всё же успела меня изучить». Он замер, не решаясь шагнуть ещё раз, глянул Белль через плечо – колдовская муть подобралась к кораблю почти вплотную.

– Обману, – произнёс он вслух. – Поэтому я не стану ничего обещать. Просто попрошу: отдай боб. Дай шанс – если не мне, то хоть моим ребятам. Шанс выжить. Что, не заслужили?

Киллиан наклонил голову и приготовился к прыжку.

Белль всё ещё била дрожь, но она едва ли замечала это. «Не заслужили?» – отзывался эхом в голове голос капитана. Она могла бы ответить: «Разумеется, нет». Потому что единственное, что успел заслужить каждый из команды Джонса за время пребывания на «Весёлом Роджере» – смертный приговор. Каждого из них, без сомнения, отправил бы на виселицу любой судья, и Белль понимала это. Но, несмотря на это понимание, не желала смерти ни одному из пиратов. Не то чтобы она привязалась к ним… Но… Белль взмахнула руками точно намеревалась взлететь, посмотрела на хищно осклабившегося капитана и швырнула этот проклятый мешочек ему в лицо. Она не увидела, достиг ли бросок своей цели, потому что потеряла равновесие и упала – нелепо, неуклюже, на спину. Она больно ударилась о воду, в глазах потемнело на мгновение, но Белль тут же плотно сомкнула губы, подавляя в себе желание закричать. Ей оставалось продержаться совсем немного. «Румпель, Румпельштильцхен!» – звала она мысленно. Вслух не получалось – вокруг было слишком много солёной воды, и Белль боялась захлебнуться. Она билась в волнах, платье липло к телу, сковывая движения, но дым – теперь Белль могла это увидеть – был уже очень близко. «Румпель», – Белль плакала, и соль её слёз мешалась с солью моря.

– Я иду к тебе, – прошептала она одними губами и, прежде, чем нырнуть в голубой сияющий дым, успела подумать, что никогда не расскажет Румпельштильцхену о том, что отдала волшебный боб капитану Крюку.

========== Эпилог ==========

– Ну и как наша беспамятная пациентка? – поинтересовалась Регина, сочувственно поджимая алые от помады губы. – Вспомнила что-нибудь?

Медсестра, сидевшая на посту, только головой покачала.

– Увы, нет, мадам мэр. Всё без изменений. Если хотите, – засуетилась она вдруг, – Можно посмотреть в карте назначения и записи доктора Хоппера…

Медсестра потянулась было к шкафу, где хранились истории болезней, но Регина остановила её властным жестом:

– Не надо, Рейчел. Если что, мистер Хоппер сам предоставит мне отчёт. – Регина вздохнула, постояла несколько секунд неподвижно, демонстрируя всю глубину своей печали, а после проговорила с грустью в голосе: – Пойду, навещу бедняжку.

Стук каблуков по цементному полу гулко разнёсся по коридору. Королева сменила экстравагантные наряды на строгий брючный костюм, в новом мире никто не склонялся перед ней в чопорных поклонах и не называл «Ваше Величество», но зато и проклятий вслед не звучало. Здесь все повиновались ей, безропотно и добровольно. И это было приятно. Так же приятно, как видеть своих врагов поверженными.

Регина полчаса любовалась на опутанного проводами Джона Доу, вслушивалась в пиликанье датчиков, улавливающих его слабое сердцебиение. «Благородный Джеймс, так любил размахивать мечом и идти напролом, а теперь и руки не может поднять». Это было забавно. Но всё же, зрелище было довольно однообразным, и Регина спустилась сюда, в психиатрическое отделение, чтобы навестить ещё одну Доу – значащуюся в больничных бумагах как Джейн. Её подлинного имени здесь не знал никто, и это тоже забавляло. Регина подошла к железной двери, но не стала отодвигать засов. Только открыла проделанное в двери маленькое окошко.

Пленница, облачённая в больничный серый халат, сидела на кровати, подтянув колени к подбородку. Заслышав скрип, она бросила рассеянный взгляд на раздаточное окно. Но, по всей видимости, появление Регины не вызвало у полоумной никаких эмоций, и та лишь плотнее закуталась в халат и вернулась к прежнему занятию: мутно глядя перед собой, она бормотала себе под нос что-то бессмысленное. Что ж, в новом мире каждый обрёл новую память, но служанка Тёмного была исключением. Её Королева лишила памяти вовсе, погрузив сознание девушки в туманное небытие, в котором не было ничего, кроме обитых серым войлоком стен, тусклого квадрата окна под потолком, жестяной ванны, таблеток и уколов. Регина хищно улыбнулась: «Ну, что, птичка, далеко улетела? Считала, никто не догонит? Ан, нет, смотри-ка, снова в клетке». Бывшая королева, разумеется, не стала говорить этого вслух. Не в этот раз. Может быть, когда-нибудь она войдёт в палату и позабавится с пленницей как следует, но не сегодня. Сегодня Регина проявит милосердие и снисходительность победительницы.

Регина резко закрыла окошко в двери. Увиденное её удовлетворило. Единственное, некоторое беспокойство вызывало то, что этот разбойник – капитан Крюк – нигде не обнаружился. Королева придумала для однорукого совершенно особенную участь, но, увы, на месте его не оказалось. Каким-то образом пирату удалось избежать проклятия, возможно даже, не ему одному – Сторибрук был не столь уж мал, и Регина не знала в лицо всех жителей Королевств. Что, если кто-то невероятным образом смог сохранить память и выехать за территорию зачарованного города? Тонкая морщинка пересекла лоб Королевы. Пожалуй, стоит принять меры предосторожности и сохранять бдительность, пока ситуация не прояснится окончательно.

– Я вижу, малышке Джейн уже лучше, – сказала Регина, вернувшись к сестринскому посту. – По крайней мере, она не бросается на стены как в прошлый раз.

Регистраторша сдержанно кивнула.

– Вот что, Рейчел, – продолжила Регина. – Я говорила об этом доктору Хопперу и вам повторю: не распространяйтесь об этой пациентке. А если кто-то будет спрашивать о ней или о ком-то пропавшем… Вы немедленно доложите об этом мне лично. Даже если интересоваться будет, к примеру, наш славный шериф или главный спонсор больницы.

– Разумеется, мадам Миллс, – Рейчел едва заметно кивнула. – Я и так никому…

– Вот и дальше: никому.

***

Дни шли, но пираты их не считали. В Неверленде такой подсчёт не имел бы смысла. При переходе «Роджер» здорово тряхнуло, руль вырвало с мясом, так что Ко-ксону прибавилось работы. Однако из команды никто не пострадал. Только вот Сми и Белль исчезли, вместе с одним из шлюпов, да ещё кое-что из добычи, взятой при последнем абордаже. Элф Мейсон утверждал, что толстяк и пленница наверняка ушли вместе, а Киллиан не торопился опровергать эти слухи, хотя сам видел, как Белль, упрямо игнорируя брошенный ей линь, исчезла в лазоревом дыме – не утонула, а именно растворилась, как растворяется кусок сахара в кружке с горячим грогом.

О бегстве Сми капитан не жалел и разыскивать его не собирался. Если они больше не встретятся – что ж, пронырливый матрос может считать, что ему повезло, ну, а если судьба сведёт – крысятничества Киллиан не прощал никому. «Роджер» дрейфовал в неверлендских водах, не заходя в русалочью бухту. Пен, разумеется, знал об их присутствии, но появляться не спешил. Время стояло или всё же двигалось по кругу? Киллиан не был силён в этих колдовских штучках, но мог бы поклясться: за время пребывания здесь никто из его ребят не постарел ни на день, а вот провизия подошла к концу. Впрочем, сети никогда не бывали пустыми, так что пираты завтракали вяленой рыбой, ужинали ухой, и юшка чередовалась с истекающими жиром запечёнными на жаровне угрями. Ребята не роптали, и Киллиан оттягивал встречу с Пеном как мог, но когда на корабле кончилась и пресная вода – выхода не осталось. Киллиан пошёл в глубину острова сам, прихватив с собой только Безымянного, который, может быть, был и не самым толковым помощником, зато преданным капитану до глубины души. Путь до родника они проделали без помех, а вот потом ожидаемо появился Питер Пен. Он сидел на ветви разросшегося над источником бука, болтал ногами и ехидно улыбался. По обыкновению, он стремился высмеять капитана, уязвить его побольнее, но тот пропускал большую часть слов мимо ушей: может быть, мальчишку всё ещё забавляли колкости столетней давности, а вот Киллиана они уже перестали задевать, строить же из себя героя перед Безымянным не имело смысла. Так что капитан просто ждал, когда Пен закончит и перейдёт к делу.

– Я тобой не доволен. Ты не выполнил моего поручения, – наконец заключил вечный мальчишка и сложил руки на груди.

– Мы не дошли до Аграбы, – пожал плечами Киллиан, с сожалением поглядывая на оттопыренные уши Пена: хорошо бы ухватить за одно да оттаскать дерзкого подростка как следует. – Я умею сражаться и проведу корабль где угодно, но я не маг.

Пен только рассмеялся: всё его смешило, этого мальчишку. Наконец, задыхаясь от хохота, он прочирикал:

– Слышал, от тебя улетела одна птичка, Крюк, – Пен спорхнул с ветки и завис в нескольких дюймах от струящейся под его ногами прозрачной воды. – Слышал, она была нужна тебе как приманка для Крокодила. – Киллиан никак не отреагировал, и мальчишка продолжил свою речь. – По совпадению, один из моих потерянных мальчиков тоже хочет сбежать. И этот мальчик… – Пен подлетел к капитану вплотную и прошептал ему в ухо: – Я хочу сыграть с ним в одну игру, и ты поможешь мне.

– С чего ты взял, что я захочу играть в твои игры? – сказал Киллиан громко, нарочно не поддерживая доверительного тона Пена.

– О, поверь мне, – обнажил Пен зубы в хищной улыбке, – в эту – захочешь.

Он оказался прав: в эту игру Киллиан играть захотел. Он не очень понимал, какая Пену в ней выгода, но вполне возможно, что не было никакой. Как бы ни был хитёр этот демон в обличье ребёнка, отнюдь не все его действия были наполнены смыслом, иногда он просто играл, упиваясь чужим страхом, чужой доверчивостью и глупостью. Не хотелось бы в такой игре быть назначенным на роль добычи, но на сей раз Пен избрал себе другую жертву, и Киллиану это было на руку. Потому что мальчишкой, чудом сохранившим память о доме и пытавшимся сбежать из Неверленда, оказался Бейлфаер. Сын Крокодила. Пен решил позволить ему уйти. О, хозяин острова, конечно, собирался снарядить погоню, довести мальчишку до изнеможения, но оставить пару лазеек, обставив это как свою оплошность. Если Бей сумеет их найти, будет ему счастье.