Текст книги "Свобода (СИ)"

Автор книги: Ктая

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

На следующее утро многие новостные ленты открывали статьи с одной и той же фотографией: Хэлвирэт, склонившийся в поцелуе над рукой эльфийки. Лёгкий румянец на её щеках и вцепившийся в юбку эльфёнок прекрасно довершали фото, ставя честно написанное ниже «мать моего сына» под большое-большое сомнение. Всем было прекрасно известно, что эльфы – те ещё интриганы, и в великую любовь мастера и его агента многие не очень-то верили. А тут такое!

Шум поднялся знатный, фамилию Шерсса не упомянул только ленивый. Это позволило выиграть ещё прилично времени, а после Рилонар взял Яниса в охапку и потащил на выставку, устраиваемую раз в полгода фирмой господина Тукдана. Там обычно презентовали работы новых мастеров, заодно позволяя им получить выгодные контракты или просто хотя бы познакомиться с нужными людьми, посещавшими эти выставки с большой охотой. Ну и, конечно же, там было не протолкнуться от репортёров, которые, завидев оскандалившуюся пару, тут же открыли на них охоту.

Вот только мастер Шерсс явно витал в облаках, настолько, что почти не замечал никого, а если и замечал, то отвечал невпопад. Никто же не знал, что буквально накануне бережно накрытая колпаком горстка пепла на его столе собралась обратно в пёрышко, ещё совсем крохотное и нестерпимо яркое. В курсе был один Рилонар, который выставил напоказ свою тёмную сторону, глядя на всех подбирающихся к супругу так, что те отползали, явственно чувствуя холодок кинжала под рёбрами.

По итогам репортёрам пришлось довольствоваться всего лишь фотографиями, но в выпуски, посвящённые выставке, опять в основном попала одна, сделанная, когда на сцене демонстрировали работы участников. Янис тогда так задумался, что, почувствовав Рила за спиной и его руки на плечах, автоматически захлестнул хвостом ноги своего эльфа и уютно обвил его змейками. Так и сняли: укутанный чешуйчатым плащом Рилонар холодно косился в сторону фотографа, не забывая обнимать Яниса, положив подбородок ему на макушку и всем видом говоря: моё.

Сплетни поползли с новыми силами, о том, что происходит в семье мастера, гадали уже все. И как раз в это время Наиша аккуратно запустила цикл статей о творчестве внука, приурочив их к какому-то айраватскому национальному празднику. Праздник никого не заинтересовал, а вот статьи – очень даже, не знавшие раньше о мастере, но начитавшиеся светской хроники охотно к ним приобщались. И уходили заинтригованные: в конце последней значилось, что на нынешний момент мастер Шерсс работает над грандиозным проектом, который должен затмить все его прошлые работы. Тут не сплоховала леди Ариндель, напомнив публике о фонде, который и проспонсировал этот проект. Упомянула она и тот факт, что Шерсс почти на полгода отложил все иные дела, даже хорошо оплачиваемые, чтобы подарить разумным Сольваны что-то воистину невероятное, не получив за это ни-че-го. Конечно, все понимали, что скульптор такого уровня может и десять лет жить безбедно на деньги от предыдущих заказов, но раньше Шерсс участвовал в благотворительности лишь на общих, приличествующих его статусу основаниях.

В общем, к моменту, когда Янис начал потихоньку возвращаться в реальность, почва была подготовлена, открытия новой статуи ждали не просто с любопытством – с жадным предвкушением.

Любопытство мучило не только поклонников творчества горгоны. Ян ещё ни одно своё творение не создавал так долго – даже площадь на Шьяре. Там у него львиная доля времени ушла на то, чтобы придумать саму концепцию. Здесь же… Идею горгона вынашивал давно, но и воплощал рекордное количество времени. Это Ян-то, который, поймав нужную волну, за считанные дни создавал шедевры! А здесь несколько месяцев – месяцев сплошного и не спадающего вдохновения. Даже Рилонар не мог предположить, что у него получится.

Как это будет.

Самой сложной частью в работе Яниса было окаменение статуй – знаменитый «танцующий» эффект создавали как раз слои камня с разной ирризацией, разной структурой. Разного состава, в конце концов. Не всегда удавалось сразу совместить их как нужно. Временами Ян вообще переделывал заготовки, если оказывалось, что они не соответствуют его изначальному видению. Неудачные попытки обычно уходили на отделочные материалы – всё-таки высот в искусстве окаменения Ян достиг немалых, и камень из-под его взгляда выходил отличного качества. А что разный – так задача для дизайнера интереснее.

Но в этот раз из мастерской вывозили обломки только одного камня. Огненные опалы всех оттенков, от тёмно-оранжевых, почти в цвет сердолика, до солнечно-радужных. Это было логично – всё-таки Ян ваял если не феникса, то что-то с ним связанное. Но количество камня… Впору было решить, что он делает дракона в натуральную величину. Или что-то настолько сложное, что приходится раз за разом исправлять неудавшуюся задумку.

И место для установки будущей статуи Ян тоже выбирал сам, хотя обычно этим занимался Рилонар. Остановился он на смотровой площадке в скалах за городом: оттуда открывался вид чуть ли не на всю Сольвану. Город, конечно же, не мир, – но вид всё равно был потрясающим. А площадка – достаточно просторной, чтобы вместить не только статую, но и некоторое количество желающих ею полюбоваться.

Что странно, облагораживать площадку не стали, даже скалы не выравнивали. Репортёры изнывали от любопытства, предположения плодились, как грибы после дождя. Желающих попасть на презентацию было столько, что вместить их не смогла бы не только смотровая площадка, но и вся лестница к ней.

– Завтра, – Янис шало улыбнулся, падая на диван между детьми. – Уже завтра. Тимэрина, будешь меня сопровождать?

– Я? – удивлённо моргнула эльфийка.

Мастер Шерсс на всех презентациях появлялся только в сопровождении семьи либо супруга. Конечно, Тимэрина была принята в семью, но всё же…

– Именно ты, – кивнул Ян. – Это важно.

– Х-хорошо…

Со временем кто-то всё же догадался, что прототипом первых «танцующих статуй» был Рилонар. Потом творчество горгоны и вовсе разбирали по косточкам, строя предположения, кто именно из семьи мог повлиять на рождение новой статуи. Яна это даже веселило, и он давал своеобразные подсказки. Прошёлся мастер на презентации под руку с леди Ариндель – значит, изящество и лёгкость этого творения навеяны именно светлой эльфийкой. Держал на руках двух хвостатых малышей – счастливое отцовство вдохновляет не меньше, чем влюблённость. Но чаще всего, конечно же, был Рилонар. И попросить сейчас о сопровождении именно Тимэрину было правильно – к каким бы выводам потом ни пришла пресса.

Статую устанавливали на площадке под плотным покрывалом маскировочных чар. Даже рабочие не видели, что именно создал мастер – только примерные размеры. И подниматься всем приглашённым на открытие приходилось одинаково… ну, кроме тех, у кого были крылья. Впрочем, крылатые проявили понимание и расположились в скалах над площадкой.

Ян с семьёй шли первыми – и когда до площадки оставалось несколько ступеней, чары наконец-то упали.

В первую секунду Тимэрине показалось, что в скалах вспыхнула янтарная радуга. Нет, костёр? Маленькое солнце! Ещё несколько шагов – и она разглядела огромный кристалл огненного опала, вобравший в себя все возможные оттенки. Яркий, солнечный, словно светящийся изнутри…

А потом она наконец-то увидела.

Кристалл был вытянут в длину – как раз по направлению от лестницы к обрыву площадки. Ближний к лестнице край клубился облаками более тёмных оттенков – густеющих, наливающихся красками…

Складывающимися в силуэт феникса.

Он был старым – это бросалось в глаза даже через опаловые переливы. Старым и усталым… но удивительным образом – невероятно сильным. Словно эта усталость была плёнкой масла на поверхности штормового океана. Феникс не был гаснущим – там, внутри, под пеленой утративших яркость перьев копился взрыв. И это подспудное, нарастающее напряжение ощущалось до мурашек по телу и встающих дыбом волосков. Усиливалось с каждым пройденным шагом.

Опал был единым, не делящимся на области или грани, как те же стелы в Айравате. А ещё в нём не было статичных состояний. Горгона превзошёл самого себя. Он смог запечатлеть в камне процесс.

Янис никогда не видел перерождающегося феникса, но ему хватило встречи с Аверхнернисом, чтобы увидеть, с чего всё должно начаться. И Тимэрины – чтобы понять, как это должно происходить. Феникс в опале сгорал не потому, что обессилел. Он вспыхивал, освобождаясь от удерживающих его тенёт.

Отпуская своё пламя из такой привычной темницы.

Отдавая ему огромную вселенную вместо одного маленького тела.

Эта вспышка заставляла сердце невольно сбиваться с ритма, а горло – пересыхать. Все переливы, облака, оттенки растворялись в чистом пламени. Пламени, которое не могло обжечь физически, пламени, которое от века известно тем, кто творит. Которое подхватывает, уносит за собой, дарит крылья…

Дарит свободу быть собой.

Это воплощённое в камне пламя феникса захватывало ничуть не слабее. Завораживало. Но не было финалом. Если суметь оторваться, вспомнить, что кристалл был больше, сделать ещё один шаг – можно было рассмотреть, как это пламя собирается вновь. Скручивается спиралями, вспыхивает, складывается… в кокон?

И как этот кокон опадает, выпуская наружу юного феникса. Остатки пламени из кокона перетекали в его крылья, он сам весь мерцал, будто ни секунды не оставаясь в покое… Но главным были широко распахнутые глаза. Глаза, полные ожидания чуда. Готовые это чудо увидеть. Свободные от предрассудков и рамок.

Яркие, восторженные глаза того, кто знает, что мир прекрасен. Точно-точно знает и сейчас убедится в этом сам.

Янис не зря столько возился с установкой статуи – юный феникс подался к самому краю обрыва и смотрел на Сольвану. Ещё секунда, может, даже меньше – и он увидит. Увидит прекрасный город, увидит его обитателей. И его глаза вспыхнут уже радостью – от того, что мир оказался именно таким.

Волшебным.

Прекрасным.

Удивительным.

От этого захватывало дух, настолько, что уже у смотрящих на глаза наворачивались слёзы. От восторга, от яркости ощущений – такой, что это было почти болью. Тимэрина всхлипнула, вцепившись в рубаху Яна, забыв обо всём. О том, что следом идёт всё семейство – и опущенную в поисках опоры вторую руку подхватывает ладонь Рилонара, вот удивительно – тоже едва заметно подрагивающая. О том, что в юбку вцепились пальцы Ришелара, как тогда, в их первую встречу. О том, что пристроившиеся кто где репортёры делают снимки – скорее бездумно, повинуясь вколоченной в сознание привычке, ещё даже не понимая, что они видят.

Всё исчезло, забылось, растворилось – и было только это пламя, это… рождение, которое Тимэрина понимала и принимала всем сердцем. И капли катились по щекам, капая на простенькую светлую рубаху.

– Ян… Спасибо.

Горгона улыбнулся – тепло и солнечно, обнял эльфийку за плечи.

– И тебе спасибо, Тимэ. За то, что позволила увидеть. И что поняла – сейчас. Я… долго не мог уловить – как. Ты показала.

Вспышки камер всполохами растекались по глади опала, исчезали где-то в глубине камня, выплёскиваясь наружу новыми переливами пламени.

Придерживая Тимэрину под руку, Янис развернулся к репортёрам, зная, что те сейчас снимают, и его слова после будут услышаны всеми, кто включит новости. Подобное открытие не могли проигнорировать никакие информационные каналы, недаром Рил так старательно нагнетал обстановку – он, как всегда, уловил, что Янис хотел сказать что-то важное. Очень важное, ещё более важное, чем всё сказанное до этого. Сказанное эльфам, сородичам, Шьяре… Теперь Янис был готов говорить с целым миром. Прикрыв глаза, он глубоко вздохнул, а потом широко распахнул их, глядя в объективы, зная, что за спиной переливается опал, за спиной стоит Рилонар, вечной нерушимой поддержкой, за спиной – родные. И можно говорить, распахивая душу, зная, что услышит – а главное, увидит и почувствует весь мир. Не только Сольвана – везде, где увидят трансляцию. И ему было, что сказать.

– Часто говорят, что чужая душа – потёмки, – голос Яниса легко перекрыл так и не набравший силу шум. – Ещё чаще – о том, что в природе разумных быть… разными. Подлыми, жестокими, жадными, – короткая пауза, наполненная повисшим в воздухе недоумением. – Но это не так!

Янис улыбнулся – ярко, солнечно, той самой улыбкой мастера Шерсса, которая была известна ничуть не меньше, чем его танцующие статуи. Обычно он так улыбался в кругу семьи. Сейчас – улыбался для всех.

– Я хочу, чтобы все мы не забывали – в нашей природе быть не только жестокими. Не только выживать. Когда мы протягиваем кому-то руку – мы делаем это не потому, что за нами следят и наказывают. Когда мы создаём что-то прекрасное – мы создаём это не во имя традиций. Мы поступаем так потому, что это в нашей природе. Для каждого из нас… кто бы мы ни были. Будь то дракон, эльф, человек, орк или гном – все мы можем любить. Радоваться и огорчаться, смеяться и лить слёзы. И нет причин стискивать себя одинаковыми рамками. Мы все – есть. Разве прекрасные эльфы любят иначе, чем драконы? Разве люди испытывают боль не так, как вольные степные шаманы? И… разве имеет смысл ненавидеть кого-то за то, что он есть? Что его «быть собой» отличается от привычного для тебя?

Ян помолчал, окидывая взглядом площадку, заполненную так, что не то яблоку – горошине некуда было упасть.

– Я хочу, чтобы мы помнили – какие бы беды и разногласия нам ни приходилось преодолевать, в нашей природе вовсе не жестокость и подлость. Как бы мы ни выглядели, какими бы разными ни казались – в нашей природе совсем иное. История Сольваны это только подтверждает… Как и история моей семьи.

Взгляд в сторону Канафейна и леди Ариндель – и как тут не вспомнить парные барельефы в землях тёмных и светлых эльфов. Улыбка в сторону родителей – полукровка и человек. Стелы Айравата – потому что рядом нага Наиша и василиск Серес, рядом дедушка и бабушка по человеческой линии. Уже совсем седые, морщинистые, но всё равно родные и любимые.

А чуть дальше синим монументом высится Сетх в окружении своих саламандр, усмехается Ксана со Шьяры и её лесовик, которым Янис лично отправлял приглашение. Весело скалится орк-шаман, усадив на плечо миниатюрную супругу-ведьмочку. Шлёт воздушный поцелуй и улыбку золотистая нагайночка Салаша, мать Ясмин и Шэрина.

Так много их сегодня – тех, кто понимает.

– И если кажется, что в жизни всё беспросветно и глупо – знайте, что вы есть. И никто не может отнимать у вас право быть собой… быть свободными. Потому что никто не может таким правом наделять. Помните, что вокруг вас огромный и удивительный мир. Что в этом мире для вас – для всех нас! – есть своё место. То, которое подойдёт только вам. То, на котором вы сможете быть счастливыми.

Кто первым хлопнул в ладоши, было непонятно. Но первый неуверенный хлопок будто стронул с места лавину, Яну аплодировали, громко, искренне… Пока в какой-то момент хлопки не стали стихать, начиная с задних рядов.

Что-то происходило там, на лестнице, что-то странное. Кто-то… шёл наверх? Тимэрина невольно приподнялась на цыпочки, пытаясь понять, что происходит. Поворачивали головы сидящие на скалах, поворачивались объективы, к… к идущим сквозь неведомо каким образом расступающуюся, дающую дорогу толпу фениксам.

Не одному – сразу пятерым.

Восторженно ахнули дети. Потрясённо замер Рилонар – фениксы вообще редко появлялись в людным местах, а уж чтобы их было несколько!.. На памяти эльфа такого не случалось никогда и нигде. Ян уважительно поклонился, приветствуя – Аверхнерниса среди прибывших не было, если судить по состоянию пера, он должен был быть ещё совсем ребёнком. Но потому этот внезапный визит повергал в ещё большее смятение. Не могли же фениксы прийти просто полюбоваться статуей?

В то, что крылатых оскорбило использование их образа, Янис не верил – уж сколько фениксов и драконов было воплощено в скульптуре…

И ни к одному. Никогда.

А здесь – клювастые головы склонились в ответ, заставляя онеметь. Не в приветствии потому что, нет. Янису кланялись как Мастеру, как тому, кто совершил невозможное.

– Здесь – место. Место, объединяющее миры, – в полной тишине негромко клекотнул один из фениксов. Взмахнул рукой-крылом – и огненное перо, закружившись, полетело в выемку скалы у самого подножия опала. А следом за ним второе, третье…

Фениксы ушли так же, как явились, спокойно и неторопливо. Только перья остались лежать, переливаясь в огнистых отблесках – или рождая их сами?

Потрясённая тишина над площадкой висела ещё несколько минут. Потом всё-таки сдалась под напором удивления – сначала шёпотом, а потом в голос начали обсуждать небывалое событие. Репортёры что-то возбуждённо тараторили в камеры, тем, кто не видел площадку, пересказывали.

Ян всё ещё пытался проморгаться.

– Рил… Это… что было?

– Я не зна… – не менее растерянно ответил тот и поперхнулся, потому что… Потому что, по лестнице поднимался ещё один феникс!

Тут уже даже у Рилонара уши разъехались в стороны, и он мог только ошалело наблюдать, как и этот феникс кланяется Янису, оставляет перо и молча уходит. Гомон толпы стих – а потом разгорелся с новой силой. Можно было сказать одно: открытие статуи произвело такой фурор, какого не ожидал никто. Потому что ещё никогда и нигде интервью с мастером не прерывалось подобным образом, раз за разом приходящими фениксами. Янис под конец был уже просто в ступоре, лишь кивал в ответ на поклоны, глядя, как растёт горка огненных перьев.

А потом они ушли с площадки, давая туда доступ всем желающим. А репортёры остались, и Рилонар только головой качал, читая в новостях: фениксы приходят ещё и ещё. Поодиночке и группами, не обращая внимания ни на кого, оставляют свои подношения – и исчезают туда, откуда появились, никак не объясняя своего поведения.

Кажется, произошедшему суждено было остаться загадкой, на которую ни у кого, кроме самих фениксов, не было ответа.

========== Глава 6 ==========

Оглядываясь назад, Янис не очень понимал, как прожил месяц после открытия статуи. Пожалуй, время, когда он эту статую делал – и то отложилось в памяти чётче. Уж на что вдохновение накрывало с головой, так, что даже поесть забывал, жевал что-то, заботливо подсунутое под нос родными руками – и снова с головой уходил в работу. Но работу-то он помнил прекрасно, каждый момент! А вот месяц бесконечных встреч, приёмов, выставок, банкетов и интервью – не очень. Всё свивалось в припорошенную рыже-красными перьями круговерть, в которой осью был Рилонар. За него можно было уцепиться, закрыть глаза и хоть ненадолго остановить безумную суету, не сойдя от неё с ума.

Сказать, что мастер Шерсс стал популярен – ничего не сказать. Его рейтинги взлетели до небес – и пробили их, уходя куда-то в космос. Такого признания не получал ещё ни один мастер, и Яниса чуть не разобрали на сувениры, а очередь из заказов теперь была, кажется, не на год – на все двадцать лет вперёд! Ну, Ян подозревал это, сам-то он уже давно запутался, кто к нему подходит и зачем, малодушно оставив все деловые разговоры на Рилонара, и только каждый раз тихо радовался, что у него есть такой эльф.

Самому горгоне хотелось забиться в какой-нибудь тихий уголок и там продышаться, поняв и осознав, что он вообще натворил-то. Одновременно он понимал, что нужно ковать, пока горячо, что сейчас замыкаться просто нельзя. И терпел до последнего, пока однажды утром Рил на унылый вопрос, куда им нужно идти сегодня, не пробормотал сонно, что никуда, и не натянул на голову нахально отнятую Янисом подушку.

Отсыпались они тогда почти двое суток, единогласно решив, что после такого заслужили отпуск. Желательно – подольше!

К счастью, возможностей хватало. Можно было уехать на ту же Шьяру, где без проблем хоть остров на время арендовать и ни с кем не встречаться. Можно было наведаться на Айрават, в тёплые объятия Наиши. Можно было…

Но тут на «Ратраке» открылся новый сезон гонок, и решено было начать с этого. Обкатка новой трассы, ревущие моторы, разумные, не представляющие жизни без скорости и риска… Отличное место для отдыха, тем более гонщиков куда больше интересовал Рилонар, чем Янис, каким бы крутым скульптором он ни был.

Про Эльмарина Риатте горгона, если честно, просто забыл. До постороннего ли эльфа ему было? Ян бы малефика и не узнал в толпе, если бы не его реакция: эльфа при виде горгоны дёрнуло, как в нервном тике. А Ясмин с Шэрином ещё и ручками ему помахали – со стороны вроде мило, но Янис был уверен, что совершенно издевательски. Детей, конечно, не посвящали в тонкости ситуации с малефиком, но они и сами сделали для себя выводы.

Выводы были просты и по-детски категоричны: родители – самые лучшие, а эльф – та ещё козявка. И пусть эта козявка идёт в своё болото! И на папе повиснуть, чтобы в том болоте булькало от злости посильнее, и маму попросить его обнять – на удачу, конечно же, ведь сами уже обняли, и папа Янис – тоже, разве можно маме в стороне оставаться? Тимэрина смущённо зарозовела, но просьбу выполнила с удовольствием, окончательно расцветая от обещания потом дать посидеть в кабине «Змейки», а то и поучиться летать на ней, если понравится.

– Я тоже хочу! – надулся Ришелар.

– Дорасти сначала, – усмехнулся Рилонар, подталкивая семейство к трибунам, чтобы не мешались под ногами. Любительские гонки – любительские, но технику безопасности никто не отменял, и пора было выводить «ласточек» на стартовые позиции.

Умей Риатте убивать взглядом – «Змейка» вспыхнула бы ещё до линии старта. Но подобного рода вещи были не просто запрещены – блокировались на всей территории «Ратрака». Потому и пришлось Риатте в прошлый раз не просто подходить к Яну, а ещё и физический контакт провоцировать – иначе сглаз просто не зацепился бы. Но второй раз у него этот трюк уже не прошёл бы. Подпускать малефика никто не собирался, и амулеты защитные были у всех. Да и не рискнул бы Риатте сейчас – не после фениксов. Всплыви его художества, жизни светлому не будет, причём среди своих в первую очередь.

И всё, что он мог сделать, это занять место на своём «Драконе». Камеры, показывающие крупным планом готовящихся к старту гонщиков, очень хорошо поймали ракурс – скрип зубов прямо так и слышался. Но вместо него из динамиков лился голос комментатора:

– …А вот Эльмарин Риатте, кажется, сегодня не очень уверен в себе – или он просто переживает, как его «Дракон» преодолеет новые испытания? Не забывайте, уважаемые зрители, сегодня мы испытываем новую трассу, которую создавали для Ратрака лучшие специалисты, работавшие в том числе и на Талосе!

– Папа всё равно будет лучшим, покажет этим специалистам! – надулась, услышав это, Ясмин, и Янис с улыбкой потрепал дочку по топорщащимся змейкам.

«Ласточки» разноцветной пунктирной линией выстроились на старте, по экранам побежал обратный отсчёт, взревели двигатели – и линия пришла в движение, нестройным рядом взмывая в небо. Гонка началась.

Поначалу препятствия были вполне знакомыми – торнадо над огромным пустым полем, гейзеры и скалы с водопадами. В иных комбинациях, не такой силы, как на привычной трассе, но, в целом, ничего нового. Горячие головы торопились воспользоваться этим, чтобы оторваться. Более опытные и хладнокровные гонщики, наоборот, не слишком спешили – резкий рывок можно будет сделать и перед финишем, а вот с размаху влететь неизвестно во что… А без трезвого расчёта и на обычном вихре можно вылететь с трассы.

Вот «ласточки» дружно кувыркнулись, вызвав невольные вскрики у зрителей – очередным препятствием оказалась зона нестабильной гравитации. Со стороны это выглядело, пожалуй, даже более впечатляюще, чем из кабин – для гонщика это было сравнимо, скорее, с запутанным коридором наподобие воздушных горок. Но для зрителей вектор гравитации не менялся – и они видели, как «ласточки» выкручивает, заставляя лететь то боком, то вверх днищем, а то и вовсе по диагонали.

Там-то и обозначились первые вылетевшие. Янис хмыкнул, глядя, как опавшим листом кружится слишком широкая «ласточка» какого-то эльфа с дополнительными стабилизаторами на крыльях. И только покачал головой, глядя, как продирается через освободившийся коридор тяжеленная махина, по которой можно было без труда определить, что пилот – дворф. Точнее, дворфка, Тунда Железноградая – Ян скосил глаза на турнирную таблицу, транслировавшуюся сейчас на отдельном экране. Комментатор тоже не оставил этот момент без внимания:

– Поглядите, как идёт «Молот» Тунды-Наковальни! Какая мощь, какой напор! Посмотрим, как она справится со следующим препятствием, где потребуется вся сноровка и ловкость пилотов. И-и-и… Это скальные лабиринты, но не думайте, что это всё. Воздушные маги потрудились на славу, и наших гонщиков поджидает множество ловушек!

И как раз на входе в лабиринт «Дракон» догнал «Змейку». Янис невольно сжал кулаки, чувствуя, как по связи от Рила плеснуло каким-то злым азартом, ни капли не похожим на те ощущения, что он раньше транслировал во время гонки. Слишком много сейчас было хищного, настолько тёмного, что змейки невольно взвились, скалясь во все клыки.

Что бы ни хотел Риатте от Рила раньше, сейчас он явно желал только одного: поединка. И две «ласточки» закружились, пытаясь разлететься в узком коридоре. «Змейка» вырвалась вперёд, почти проскочила узкое место – и чуть не грохнулась о стену, получив под днище внезапным вихрем.

– …Рилонар Хэлвирэт, лишь недавно получивший прозвище Тень, невероятным усилием возвращается на трассу! Ещё бы немного – и был засчитан проигрыш, но нет, «Змейка» по-прежнему стремится вперёд!

Погоня продолжалась, теперь напоминая пятнашки среди смертоносных вихрей, всё чаще срабатывавших от пролетающих мимо «ласточек», и каменных стен, временами сужавшихся так, что пилотам приходилось буквально протискиваться вперёд, едва не скребя обшивкой по камню. Встречались и обширные полости, где был шанс обогнать противника, выходы на «поверхность», позволявшие преодолеть участок трассы в одиночестве, нырнув в следующее отверстие. Именно из такого и обрушилась на двух отчаянно грызущихся эльфов махина «Молота».

Янис вздрогнул: творилось что-то, что замечал только он. Вот «Змейка» вильнула в сторону, протискиваясь между стеной и сработавшей на «Молот» ловушкой, вот «Дракон» метнулся следом… и получил другим вихрем, закрутившись вокруг собственной оси.

У него ещё был шанс выровняться, но именно в этот момент Тунда, видя нагоняющего её Рила, прибавила скорости – и воздушной волной «Дракона» швырнуло на стену, мгновенно расцветшую огненным цветком.

Строчка с именем Риатте в таблице отчаянно замигала – и погасла.

Ян прикусил ноготь. Схватку между эльфийскими «ласточками» в туннеле показывали со всех сторон – камер на трассе хватало. Маневры в последнем вихре так и вовсе прокрутили несколько раз, да ещё и с замедлением – в том числе и для того, чтобы все увидели, что никакого умысла нет. Да, два эльфа явно что-то не поделили, но магия не применялась, амулеты не срабатывали, и вообще, «Змейка» с «Драконом» даже не подрезали друг друга толком – не больше, чем другие участники гонки.

Трагическая случайность. На трассе всякое бывает, особенно вот в таких скальных лабиринтах. На каждый камень страховочное заклятие не повесишь.

И всё-таки Янис не мог отделаться от ощущения, что Рил это спланировал. Может быть, потому, что по связи от него шло мрачное удовлетворение?

***

– …и комментарии известного гонщика о недавней трагедии на полигоне «Ратрак»…

Экран мигнул, переключая картинку, и в кадре появился какой-то спортзал и не очень-то довольное лицо дроу, явно оторванного от занятий. В руке он держал планшет, который передал корреспонденту, пожав плечами.

– Не вижу здесь ничего необычного – подобное может случиться с каждым, кто слишком много возомнит о себе на трассе, – он усмехнулся, скаля зубы. – Риатте задумался не о том – и проиграл.

Экран снова мигнул, появившийся диктор принялся рассуждать о засилье дроу в опасных видах спорта, что и могло привести к подобной ситуации, когда ради победы гонщик забыл обо всякой опасности…

– Пап, а кто это?

– Кто именно, Шэрин?

– Дроу!

– Пилот «Черного дротика», Шаррат, из профессиональной лиги, – пояснил Рил, устало откинувшись на спинку дивана. – То ли изгнан из клана, то ли ещё по каким причинам делает ставку на имя, а не на фамилию. Опасный эльф, но умелый. И если уж он здесь ничего не увидел…

Последнее было скорее ответом на безмолвный вопрос Яниса.

Горгона опустил ресницы, так же безмолвно соглашаясь со словами Рилонара. Так ли уж важно, не увидел этот самый Шаррат совсем ничего, или ничего особенного по меркам дроу? Риатте был сильным малефиком, и дар свой использовать не гнушался. Этот же дар позволял закрыться от ответных пожеланий и откатов – но у всего есть пределы. Не в силах пробиться через щиты в обычной жизни, откаты вполне могли сработать в опасной ситуации. Риатте был достаточно уверен в себе, чтобы участвовать в гонках… но вот такого хода от Рилонара не ожидал.

Рила вообще всегда причисляли к светлым – сказывалась и работа, и внешность, и репутация. Месть своими руками, да ещё такая… прямолинейная была в духе как раз таки дроу. Светлый эльф пошёл бы путём интриг, методично изничтожая репутацию – как, в принципе, сам Риатте собирался действовать в случае с Янисом. И Рилонара посчитал таким же. Ему и в голову не пришло, что сумеречный не просто хочет победить его на новой трассе, устанавливая своё превосходство.

Будь Рил светлее – возможно. Скорее всего, Риатте ждал ещё и саботажа, наверняка перепроверял своего «Дракона» до последней детальки. Но это его не спасло. По сути, авария и впрямь была случайностью. Просто «Молот» Тунды, занявшей, кстати, первое место, но возненавидевшей Рилонара за бесконечное таскание по всевозможным комиссиям, подвернулся очень удачно.

И ни Янис, ни сам Рил по этому поводу ни капли не переживали. Камни на груди отдавались тёплой пульсацией, полнящейся удовлетворения и понимания: только такая судьба могла настигнуть того, кто поднял руку на их семью и не внял никаким предупреждениям. И пусть окружающих обманывала улыбка и большущие наивные глаза горгоны, но готовности защищать дорогих существ в нём было ничуть не меньше, чем в Рилонаре – холодной безжалостности, направленной, впрочем, на то же самое.

Сигнал дверного звонка прервал их незримый диалог, заставив моргнуть. Рил поднялся, осторожно стряхивая с колен хвост Ясмин.

– Схожу погляжу, кто там.

Заглянуть к ним и впрямь мог кто угодно – от многочисленных родственников и друзей до репортёров, рассчитывающих, что в неофициальной обстановке договориться об интервью будет проще. Последних заворачивал как раз Рилонар – ну, или действительно договаривался о встрече где-нибудь. В дом, в семью они с Янисом пускали очень немногих.