Текст книги "Второй шанс (СИ)"
Автор книги: Krilena
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)
Разобравшись с одной проблемой, я посмотрел на Хранителя. Он не смирился. Что ж, его можно понять. Он слишком могущественный, слишком много жил, слишком много видел. Он не смирится никогда. Он лишь оскорбляет, называет недостойным. Конечно, в его понимании я до сих пор просто человеческий выродок, в котором почему-то начала проявляться магия. Не спорю, в этом есть своя правда. И всё же раз мне позволили сейчас победить, то значит, где-то он ошибся. Но спорить с ним я не собирался. Нужно было просто доделать дело. Отпускаю его руку, перехватываю косу, а потом подношу её лезвие к его горлу. Дрожит, боится смерти. Понимаю, ты существо, прожившее века, уже забыл, что такое смерть. Но ты сам виноват в таком исходе. Ты пренебрёг своими обязанностями, поэтому больше не нужен мирам… Я сожалею? Нет, конечно же, нет. Три года я ждал этого момента. Я ждал этой мести. Именно поэтому я сейчас даже с большой радостью делаю тот нужный рывок. Моя верная коса знает своё дело, и через пару секунд голова Великого демона уже катилась по брусчатке, а ещё через пару секунд его тело начало обращаться в прах, а вся его энергия, как и его братьев, переходить ко мне. Это был конец правления Четырёх.
Не дав мне даже сообразить, неожиданно меня окружил магический поток и начал толкать (буквально) в сторону замка. Будто ему не терпелось показать его, открыть все его секреты, доступные лишь Хранителям. Я не понимал, почему магия Сплетения Миров так на меня реагирует. Я же не хранитель, я просто тот, кому было суждено избавить от них миры. Но этому приятному потоку, видимо, были безразличны мои попытки во всём разобраться, он продолжал толкать меня вперёд. И я почти поддался этому магическому «что-то», забылся, но неожиданно моё сердце отдало сильной болью, и я глянул на руку, в которой лежал тот самый огонёк. В тот момент вся та эйфория, окружившая меня, прошла, я погрузился в действительность, в которой был… один. Весь мир будто понял меня, магия отступила, оставив в покое.
Месть…
К ней я рвался все эти три долгих года. Столько стараний, столько сил ушло… И это произошло, месть свершилась, а миры освобождены. Рэсай похвалит, скажет опять какие-нибудь там громкие слова о правильности моего поступка. Но на все эти доводы мне всё равно, ведь теперь на сердце стало так одиноко и холодно. Да, за то, что демоны сделали, я не мог поступить иначе, чем объявить им войну. Однако именно эта цель и заставляла держаться. Я верил, что, отомстив, станет легче, что я смогу убедить себя, что я искупил вину перед тобой… Но в действительности я лишь потерял тот самый смысл жизни.
Подхожу к краю арены, осматриваю этот пустырь – всё, что угодно, лишь бы не оборачиваться, лишь бы не вспоминать то, что подошло к концу. Прижимаю к груди огонёк. Мирида… Я чувствую твою ауру, ту самую, по которой так скучал. Огонёк тёплый, закроешь глаза – и кажется, что ты совсем рядом. Но я знаю, это совсем не так. Ты далеко…
Не скрываю, я размышлял о смерти, если вдруг эта победа так и не даст мне покоя. Но теперь даже смерть – не выход. Ведь я верил, что ты свободна, что там (чем бы ни было это «там») я смогу тебя встретить, хоть раз, хоть в последний раз… А какова реальность? А реальность ужасна. Ты пленница магии, и я не смогу тебя спасти, да и не знаю, возможно ли это. А это значит, мне никогда не найти покой.
Поднимаю глаза, смотрю на магическое небо, будто ищу ответы. Да только кто мне их даст? Знаю, Рэсай верит в существование «высших сил», которые властны даже над Хранителем. Только какой от них прок? Ведь даже если это правда, то они явно к нам с тобой не милосердны… И пусть я это заслужил, а ты нет, но нам обоим не найти покоя.
Моя милая, я так скучаю…
Всё это время я прекрасно слышал шевеления позади себя. Судя по грохоту костей, ко мне приближался скелет, очевидно, один из слуг замка. Я не обратил никакого внимания на него. Так же я ничего не предпринял, когда услышал, как заскрипела тетива от лука. Мне было абсолютно всё равно. Вероятно, зря. Но, может быть, так даже и к лучшему.
Заставила меня прийти в себя именно боль. Моё плечо пронзила стрела. Удар пришёлся именно туда, где доспех был повреждён, и поэтому стрела прошла насквозь. Точный выстрел, значит, смертельно задеть меня и было его задачей. Хах. Всё-таки Скрэйман перестраховался и заколдовал одного из скелетов так, что даже после потери связи между Хранителем и слугами замка, скелет продолжал исполнять приказ уже мёртвого хозяина. Мне хотелось даже посмеяться над такой отчаянной попыткой Хранителя утащить меня за собой, но не успел. Неожиданно меня окутала сильнейшая слабость, силы как будто начали вытекать из меня вместе с кровью. Кстати, о ней… она не прекращала течь и сейчас. Регенерация не работает? Но почему? Я глянул на свою рану и ужаснулся, ведь стрела, что пронзила меня, оказалась зачарована как раз теми чарами, благодаря которым можно было нас убить. Понимание реальной опасности пришло слишком поздно. К тому времени я уже не смог устоять на ногах и упал. Паникуя даже больше инстинктивно, чем осознано, я постарался найти выход. Кое-как добрался до оперения стрелы, сломал его, а потом, потянув за наконечник, вытащил её. Конечно, было бы больнее, если бы пришлось вытаскивать наконечник из плоти, но отчего-то и это действие отдало уж очень сильной… живой болью. Хватаюсь за плечо, надеюсь, что оно начнёт заживать, но судя по огромному количеству крови на ладони, лучше не становилось. Значит, страх хранителей перед этими чарами был ненапрасен, они способны были их убить, но сейчас уже убивают меня. Возможно, можно было избежать худшего. Ведь стрела вроде как сердце не задела, и я бы смог дождаться прихода слуг замка. Они бы смогли помочь, наверняка в лаборатории Скрэймана осталось огромное множество лечебных зелий.
Но я сдался…
Перестав поддерживать себя, я просто лёг на брусчатку. Становилось всё хуже, сил не остаётся. Прижимаю огонёк к своей груди, хочу ощутить его тепло. Не помогает. Становится всё холоднее. Он мелькает, будто разговаривает со мной. Может быть, мне это только чудится, но если нет… Однажды я бы осудил себя за такую слабость, но не сейчас… Когда тьма подступила, я не сопротивлялся. Эти три года я не жил, я просто выживал. Продолжить ли такое отвратное существование и дальше? Нет, не хочу…
Прости, Мирида, но я не могу…
Я устал…
Постоянная тьма – незавидная участь. Она почти не понимала происходящего, это существование было непривычным. Вроде ты чувствуешь своё тело, знаешь, что ещё существуешь, но не можешь никак двигаться, не отвечала ни одна часть тела. Вроде ты ощущаешь себя, знаешь, что память тебя не покинула, но не можешь вспомнить даже то, что было с тобой перед тем, как наступила эта тьма. Странное состояние. Нельзя не паниковать, не бояться, не звать на помощь. Только ждать. А чего ждать? Тоже не понятно. Ведь ты ничего не помнишь.
Сколько продолжалось это состояние, мгновение, минуту или года? Тоже не понятно. Ведь время здесь никак не ощущалось. Вне времени, вне всего, чего только можно.
И всё же ей кажется, что прошло достаточно. Ведь краткое изменение в происходящем заставило встрепыхнуться всё… тело? Она знает это чувство. Это была надежда. Именно надежда. И это не напрасно. Ведь странности не заканчивались. Неожиданно всё это тёмное что-то стало ощущаться материальнее. Она осмотрелась. Осмотрелась? Да. Значит, контроль над телом возвращался.
Вскоре там, впереди, среди тьмы, она заметила силуэт. Нет, не показалось, и этот силуэт приближался.
Человек? Да, так показалось изначально. Но чем «он» становился ближе, тем очевиднее становилась ошибка. Похож на человека, но не он. Уже вскоре она смогла разглядеть за его спиной четыре инородных отростка. Это оказались паучьи лапы. Постепенно тьма рассеивалась, и чёрный силуэт становился понятней. Неудивительно, что она его спутала с человеком. Ведь только некоторые особенности его строения указывали на принадлежность к совершенно другому виду. Страх должен был стать первой и естественной защитой от этого неизвестного. Но она не испугалась. Лишь продолжила ждать от него действий, объяснений, слов. Ведь зачем-то он нарушил эту темноту, которая окутывала её.
Он не нёс с собой опасность, она смелее осмотрела его. Его лицо… Нет, ей не казалось оно известным, это существо она не знает. В нём было слишком много паучьего. И всё же части его лица показались ей знакомыми. Будто они также принадлежали и одному человеку… Похож. Он был похож на того, о ком она думала, о ком единственном помнила, кого так хотела увидеть вновь. Как такое возможно? Разве может быть подобная схожесть случайной?
На этот очевидный вопрос гость лишь улыбнулся. Его улыбка… такая добрая, нежная. А глаза, светившиеся накопленной за века мудростью, смотрели с пониманием. Он хотел помочь, и это очевидно. Именно поэтому, когда он протянул ей руку, вид этих длинных когтистых пальцев не напугал её.
– Пойдём, маленький человек. Ждать осталось совсем немного…
====== Часть 5 ======
Когда я поддался отчаянию, перестал бороться, я уже ни на что не надеялся. Да, я проявил слабость, и уже поздно было об этом жалеть. Ожидаемо, я погрузился во тьму, боль и слабость отступили, а взамен им наступила та самая сонная безмятежность. Я стал ждать. С одной стороны, не хотелось абсолютно, но с другой, всё-таки происходящее тешило любопытство, ведь я наконец-то узнаю, что скрывается за вездесущей смертью… Однако я вновь поспешил с выводами. Ведь ни окончательная темнота, ни холод, ни вечность в безмолвии так и не наступили, вместо этого, вскоре я вновь стал ощущать себя, своё тело. Вернулись тот неприятный осадок, та горечь от моего бесцельного существования… Я понял, где именно находился. Конечно, в это странное тёмное место во сне я попадал каждый раз, когда Рэсаю в очередной раз вздумается со мной поговорить. И его невозможно спутать ни с чем другим.
В тот момент меня посетила даже злость. Ведь этот демон буквально умереть мне не дал спокойно… Как бы это странно ни звучало. Но потом ненужная злость прошла, сменилась смирением. Ему ещё есть, что сказать мне? Пусть. В конце концов моя месть подошла к концу, теперь в тех мирах меня уже ничто не держит. Почему бы и не поговорить.
И вот я уже ощущаю твёрдую поверхность, открываю глаза и понимаю, что действительно нахожусь в этом тёмном «нечто». А Рэсай привычно стоит в нескольких шагах от меня, опять обернувшись спиной ко мне.
– Мои поздравления, Хиробрайн. Ты блестяще выполнил своё предназначение.
Сказал бы, куда бы я пожелал засунуть все эти «предназначения», но я предпочёл промолчать, всё же в голосе демона слышалась искренняя радость и за мою победу в целом, и за меня в частности. Нет, это не была радость из разряда: «Я рад, что такое ничтожество, вроде тебя, могло добиться хоть чего-то стоящего» – так бы подумал любой другой хранитель. На самом деле я чувствовал его гордость. Все эти года он верил в меня, и сейчас он радовался, что наши общие старания не прошли даром. Это было… приятно. Нет, ну, правда. Какому человеку не хочется, что бы в него верили?
– Теперь-то ты ответишь на мой вопрос? – игнорируя его слова, я сам спросил в достаточно-таки грубой манере.
Когда Крайдэс зародил внутри меня жгучую уверенность в какой-то тайне, вопрос об этом стал самым первым, когда я в следующий раз встретился с Рэсаем. Я ждал от него либо ответа, либо смеха и обвинения в наивности, ведь демон Края мог и просто издеваться надо мной. Но он какое-то время просто молчал, а потом сказал, что время для подобных разговоров наступит лишь тогда, когда я разберусь с Хранителем. Это было правильным ходом, ведь чем меньше я думаю о постороннем, тем меньше отвлекаюсь в бою. Но проклятье! Не хотел говорить – мог и соврать. Ведь такие недоговорки ещё пуще разжигали моё любопытство. Ненавижу тайны, которые относятся ко мне.
– Что ж, твоя правда. Теперь уже нет смысла и дальше что-то утаивать, – надо же! Даже удивительно, что он всё-таки не пошёл на попятный. – Крайдэс не ошибся в своих догадках. Я действительно твой отец.
Это было… неожиданно. Поначалу я и не поверил. Просто послышалось? Просто показалось? Это просто шутка? С этими мыслями я глянул на Рэсая, ожидая подвоха, но он продолжал молчать, благоразумно дав мне время переварить услышанное. Что ж, спасибо ему. Ведь когда этот момент отрицания подошёл к концу, я спокойно воспринял его слова. Будучи подростком, так просто смириться с этой новостью точно бы не получилось. Ведь когда-то давно я яро желал узнать правду о своих родителях. Однако воспитание хранителей изменило мои взгляды на прошлое. Они убеждали меня, что всё моё существование не больше, чем просто случайность. Со временем я поверил в это, прекратил свои юношеские поиски. О каких родителях может идти речь, когда ты всего лишь магическая ошибка? Поэтому сейчас новость о существовании настолько кровного родственника… отца (!) вызвала у меня даже радость. Но из-за этого появились только новые вопросы. Физически я человек, значит, мать моя была из людей, но как такое возможно?
– Как это стало возможным? Ты ведь сам говорил, что к чужим расам, тем более к людям, ты ничего не испытываешь.
– И это не ложь. Это правило справедливо и поныне, однако случилось исключение, – судя по тому, как под конец затих его голос, он погрузился в воспоминания. И то, о чём он вспомнил, его не разозлило, а заставило улыбнуться. – Однажды я начал чувствовать сильное, неестественное для моей природы, влечение к одной человеческой женщине. Я знал, это не могло быть случайностью. Очевидно, высшим силам от этого союза нужен был ребёнок, которому и суждено завершить наш цикл.
– И ты не противился? – меня удивляло его спокойствие, хотя он знал изначально о моём «предназначении» и прекрасно понимал, что однажды я убью его.
– Не было причин, мой друг. Цикл рано или поздно завершится. Испугавшись тогда, как испугались мои братья, я бы просто отсрочил неизбежное – не более. А так это был прекрасный шанс для меня познать что-то новое. Людей переполняют много интересных и ярких чувств. Думалось мне, что смогу испытать хоть какую-то их часть, – о людях Рэсай всегда говорит с каким-то странным восторгом. Ему нравилось за ними наблюдать. Однако почему-то под конец его слов я услышал грусть в голосе.
– И всё же что-то пошло не так?
– Увы. Не каждый порыв любопытства суждено потешить. Я провёл с твоей матерью девять месяцев, сделал всё, чтобы она жила счастливо… Разумеется, насколько это было вообще возможно, учитывая, куда она невольно была втянута. Но теплее наши отношения так и не стали. Она так и осталась для меня лишь средством, а я для неё – существом, погубившим её жизнь, – в тот момент он, кажется, снова погрузился в воспоминания и даже тепло улыбнулся. – Забавная была женщина, раз семнадцать пыталась меня прирезать. Четыре раза – даже удачно. Но тебя любила. Перед смертью вынудила меня поклясться оберегать тебя.
– И ты сразу же оставил меня у людей, – эта фраза была не больше, чем обычная шутка. Но то ли от юношеской обиды, когда я считал себя брошенным, то ли от общего впечатления от всей этой правды голос мой сорвался, поэтому сложилось впечатление, что я его обвиняю. Рэсай так и подумал, поэтому эти слова его почти что обидели.
– Не говори так, будто мой поступок был спонтанен! – да, всё-таки обидел. – Я не мог оставить тебя при себе. Братья бы узнали, и тогда бы нас не спасла ни одна ложь. Поэтому силы всех моих пауков были брошены на поиск той семьи, которая приютит тебя и даст правильное, с человеческой точки зрения, воспитание.
Если бы я даже захотел, то я не смею высказывать ему какие-либо обвинения. Да, он меня оставил на шестнадцать лет, но ведь сделал всё, чтобы моё детство было счастливым, и оно было таковым. Да и не думаю я, что он меня действительно бросил. Теперь-то я больше чем уверен, что всё это время его восьмилапые шпионы неустанно следили за мной.
– Планировалось как можно дольше скрывать правду. Окончательное взросление у людей происходит в гораздо позднем возрасте. Но твои способности проявились слишком рано, я не мог их больше сдерживать. Тебя надлежало учить. Поэтому я вынужден был тебя забрать, надеясь, что братья поверят в мою ложь.
– Поверили, – усмехаюсь я, даже удивляясь от его искусства лгать. Ведь демоны до последнего так и не догадались, какая именно роль была отведена мне в этой истории.
– Поверили, – поддержал он моё настроение кивком. – Более того, амбиции Старшего даже помогли осуществить мои планы по твоему физическому воспитанию. Братья оказались весьма толковыми учителями. Мне оставалось лишь следить, чтобы ты не поддавался их дурному влиянию. Но порой эта задача могла казаться невыполнимой. Ты был просто несносным юнцом, – воспоминания о наших склоках из-за моей подростковой импульсивности заставили его улыбнуться.
Проклятье! Даже сейчас одной лишь своей улыбкой этот демон способен меня пристыдить, как мальца. Ведь я помню, как дерзил тому, о чьих уроках по-настоящему приятно вспоминать. Пока остальные создавали из меня лишь оружие, Рэсай учил. Рассказывал, объяснял, исправлял то, о чём наболтают остальные. Пожалуй, это единственные приятные воспоминания, которые остались у меня от этого двадцатилетнего обучения.
– И пусть моё, хм, отстранение внесло некоторые коррективы, и ты всё-таки поддался их влиянию. Однако сейчас я могу не без удовольствия наблюдать за результатом моих трудов. Ты доказал свою силу, мой друг, вне всяких сомнений, – этими словами он решил прервать свои погружения в воспоминания.
Меня его слова так же заставили вернуться в реальность, где я наконец-то вспомнил, что со мной было до попадания сюда.
– Только мне всё это теперь без надобности. Я мёртв, – я говорил достаточно-таки свободно, потому что был уверен, что та рана стала для меня смертельной.
Рэсай, который хотел что-то произнести, от моего заявления неожиданно осёкся. Даже со спины я смог понять – он удивлён. Почему? Такая его реакция удивила меня самого. Разве в сказанном мною можно сомневаться?
– Что за глупости я слышу?
То, что он усомнился в моих словах, меня задело. Мне захотелось доказать свою правоту, поэтому я тут же указал ему на мою рану, как на главное доказательство. Но какого было моё удивление, когда я увидел, что на моём плече не было ничего. Камзол в этом месте был повреждён, но сама кожа была цела. Что бы тут ни было раньше, оно привычно зажило с помощью моей регенерации. Как такое возможно? Ведь там, в замке, рана так и не начала срастаться. Зачарованная стрела ранила смертельно…
Пока я продолжал осматривать себя, в очередной раз убеждаясь в и так уже озвученном вердикте, я услышал, как Рэсай усмехнулся. Кажется, теперь он понял, на что я ссылался, когда сделал то заявление, и это его… позабавило?
– Эти чары всего лишь временно замедляют нашу регенерацию, всё же остальное – очередная ложь, на которую братья повелись. Их так сильно напугала сама возможность такой лёгкой смерти, что они позабыли главное правило: нас может убить только равный по крови.
– Но для чего тебе нужна была эта ложь? – я не перестаю удивляться всем этим ухищрениям.
– Моё убийство было прямым их приказом, но одновременно и доказательством, что в тебе сокрыто гораздо больше сил, чем им казалось изначально. К такой правде они были не готовы, испугались, что ты выйдешь из-под контроля. Поэтому ты повторил мою судьбу: был ими предан. Они пожелали тебя уничтожить, но решили не рисковать сами и отослали своих слуг, вооружив их тем самым оружием, которым я их запугивал.
Я помню. В ту ночь они направили меня на задание, но это оказалось ловушкой. Противников было слишком много, чтобы я мог победить, но я был и слишком самоуверенным, чтобы отступить. Меня ранили очень сильно, я еле успел сбежать, используя Жемчужину. Мне казалось, что я выжил лишь чудом, ведь против меня использовалось то самое зачарованное оружие. Но теперь я понимаю, «виновник» моего спасения стоял передо мной. Если бы хранители сами пришли за мной, я бы погиб – однозначно. Но они, запуганные Рэсаем, понадеялись на чары. Да, меня ранили, но это не было смертельно, довольно-таки скоро всё зажило.
Сказать, что я был поражён, значит, приуменьшить. Ведь я был шокирован, по-настоящему. Рэсай пошёл на такую ложь, потому что знал, что однажды хранители меня предадут. Он предугадал такой исход задолго до случившегося! Он сделал всё, чтобы я выжил, чтобы я скрылся от них.
Когда радость и удивление прошли, я наконец-то в полной мере осознал картину происходящего. Коснулся ещё раз плеча, будто хотел лишний раз удостовериться во всём услышанном. Не болит. Не чувствую повреждений. Значит, я…
– Живее всех живых, Хранитель.
Что?
Погодите, я не ослышался? Что?
Я шокировано озираю Рэсая. Это он сказал? Точно он? Да, бред какой-то… Но я ведь услышал, чётко, ясно. Хранитель? Я? Глупости! Быть такого не может!
– Тот, кто завершает цикл, становится началом нового? – нервно смеюсь я, кажется, начиная понимать правила этого мира.
– Так и есть.
– Но… Но зачем? Зачем начинать всё сначала?! Я видел, что творят такие как мы! Неужели, мирам не будет лучше без нас?! – срываюсь на крик. Ведь так хочется отрицать услышанное. Я мстил, сделаем вид, что ещё и мирам помог – избавил от тиранов, но никаким Хранителем я становиться не собирался!
– Возможно и так. Такая власть совращает, и мои братья тому ярчайшее доказательство. Но… – Рэсай сделал голос мягче, стараясь показать, что понимает меня и не осуждает моё недовольство. – Так устроен наш мир, мой друг. Сплетение Миров само по себе удивительное место. Сосредоточие всей магии и наших сил. Основа границ, которые и разделяют все остальные миры, не давая им погибнуть от соприкосновения друг с другом. Буквально сердце миров, если провести параллель с организмом людей. Но такой прекрасный мир не может существовать без своего смотрителя, кто-то должен направлять всю его магию в нужное русло. Ты родился на стыке циклов и прекрасно мог лицезреть, что бывает, когда Хранитель пренебрегает своими обязанностями и пускает всё на самотёк.
– Но почему не ты? Ты старше да и… говоришь об этом хоть с каким-то удовольствием.
– Такое предложение льстит моей старой зависти, признаю. Но даже если не брать в расчёт, что моё тело уже давно обратилось в прах, подобное всё равно недопустимо.
– Но ты бы мог убить меня и забрать мои силы…
– И уничтожить всё, ради чего я старался? Поступить так, значит, пойти против здравого смысла. А он ещё меня пока что не покинул. Мой цикл завершён, и я должен последовать за своими братьями, – думаю, он понял, что меня такие слова слабо утешали. – Не стоит так переживать, мой друг, в тебе говорит страх. Вот увидишь…
– Если бы дело было только в страхе… – вздыхаю я от отчаяния, понимая, что нарушить цикл, как и уйти от своего предназначения, мне не по силам.
Я молчу. К чему ещё слова? Ведь и так уже всё понятно. Мне не изменить то, что было решено, очевидно, ещё до моего рождения. Я смирился, отчаялся. Теперь не осталось даже надежд на то, что я смогу вновь увидеть тебя, моя милая, хотя бы там, хотя бы после смерти… Ведь я не умру, я остаюсь в этом мире… на долгие века. Один.
Снова, будто цепляясь хоть за что-то хорошее, я прижимаю огонёк к груди. Он тёплый, и моему сердцу становится так тепло… Я не знаю, что мне делать, Мирида. Буквально недавно я уже поверил, что для меня наступил конец, что всё это бессмысленное выживание подошло к концу. Я был к этому готов. Тот, кого ничто не держит в этом мире, не боится смерти.
Какая ирония. Ведь именно этой власти я и жаждал три года назад. Хах. Ну, и где ты сейчас, мой внутренний голос, который убеждал меня, что я выше всех людей, что мне не нужна женщина, которую я так люблю, а? Молчишь, конечно же…
Просто здорово! Я теперь ещё и сам с собой разговаривать начал.
Прошлый бравый Хранитель сошёл с ума, пытаясь избежать смены цикла, а сколько продержусь я, оставшись в одиночестве? Не забыть, не спрятать воспоминания о моих ошибках, о тебе, моя милая… Как же я устал от всего этого. В связи с последними событиями даже рабство у Скрэймана уже не кажется настолько ужасным. Да, от меня бы осталась лишь оболочка, это не жизнь, но я хотя бы ничего и не помнил…
Высшие силы – или чьим ещё вмешательством называет Рэсай происходящее – раз уж вы всё решили за меня, так помогите мне в последний раз, спасите её из этого плена. Слова Рэсая лишь подтвердили мои догадки: я был рождён для единственной цели – стать следующим Хранителям, и не стоит строить наивные надежды на то, что кто-то мне даст шанс пойти своим путём – у меня его просто нет. Но она… она помогла мне, спасла. Её любовь вытащила меня из бездны заблуждений. Она не заслужила этих мучений… Прошу, прислушайтесь…
И пусть, молясь в пустоту, я выгляжу глупцом. Пусть так. Я пойду на всё, лишь бы её юная душа больше не знала боли, которую ей принесла близость со мной.
Не знаю, сколь долго я занимался этим самокопанием, но Рэсай был молчалив. Он дал мне время смириться и принять. И я пытаюсь скрыть от него все свои глупые мысли, вызванные лишь отчаянием. Ведь зачем ему это показывать? Он и так сделал для меня гораздо больше, чем я того заслуживаю. И не его вина в том, что я до сих пор так и не совладал со своей скорбью. Но, кажется, он всё равно заметил, что смирение так и не принесло моей душе ни покоя, ни радости.
– Пусть мне не свойственно чувствовать к тебе то, что вы, люди, называете отцовством, но я горд за твои успехи и твоё мировоззрение, которое наконец-то стало свободно от эгоизма и властвования. И это значит, что отныне в моём прямом вмешательстве в твою жизнь нет нужды…
Он не договорил, а лишь обернулся… впервые за всё то время, что я успел побывать в этом месте. Это было удивительно и неспроста. Потому что через мгновение демон направился ко мне и вскоре уже стоял совсем рядом. От пронзительного взгляда его глаз стало как-то даже не по себе. Ведь мы уже давно не стояли так близко друг к другу, так сказать, лицом к лицу. Наверное, на его месте я бы засмеялся, ведь я уверен, что мой разбитый вид со стороны выглядел уж больно жалко. Это было неподобающе для того статуса, которым меня уже тут успели окрестить. Но на лице Рэсая я увидел всё ту же добрую отеческую улыбку. Так он улыбался мне, когда впервые юнцом привёл меня к хранителям, так улыбается и сейчас, когда я уже вырос.
– Но я не могу спокойно уйти, зная, насколько сильны терзания моего сына. Ты прячешься за маской уверенности, которой мы тебя и обучили, но кому, как не мне, знать людские чувства, – да, Рэсай, от тебя я никогда не мог ничего скрыть.
Он хочет мне помочь. Но только что он может сделать? Сейчас он лишь крупица того, кем был раньше. Его тело давно стало прахом. А его существование в образе такого духа постепенно забирало все оставшиеся силы. И теперь, когда я стал ещё восприимчивее к магии, я почувствовал, насколько сильно он ослаб.
Но Рэсай, похоже, в отличие от меня, был настроен гораздо оптимистичнее. Теперь он молча протягивает руку к огоньку. Он желал забрать её у меня. От этой мысли меня аж передёрнуло, и я воспротивился и зарычал. Не знаю, почему я так остро отреагировал. Может быть, подсознательное боялся потерять последнее тепло… Я знаю, это была уже не она. Вероятно, и не вся её душа, а какой-то её отголосок. Но я не хотел терять и это. Ведь впервые за эти три года мне было не так одиноко рядом с этим огоньком. Однако Рэсай не отступил, а спокойно ждал. Да, в отличие от меня, он отличался поразительной терпеливостью. И это сыграло ему на руку и сегодня. Я не мог упрямиться вечно. Вскоре я выполнил его немую просьбу и отдал ему огонёк. Не знаю, что это было. Видимо, я до наивности верил ему, а может, надеялся, что он сможет хоть чем-то помочь, хотя бы дать подсказку к её спасению.
Получив нужное, Рэсай достаточно долго перебирал в руках огонёк и внимательно осматривал. Сейчас он был непривычно хмурым и серьёзным. Ясно, что такой интерес к сфере был вызван далеко не обычным любопытством. И мне ужас, как хотелось знать, о чём он сейчас думает.
– Такая светлая невинная душа. Душа ребёнка, до сих пор полностью незахваченная жестокостью их мира, – говорил он вслух, пока аккуратно удерживал в когтях огонёк и изучал его. Очевидно, в этом свете он видел гораздо больше, чем я. – Потрясающе! – неожиданно воскликнул он своим мыслям. – Старший брат, оказывается, знал, что для людей, чьё сердце в плену любви, доводы разума и логики зачастую бессильны, и ими легко манипулировать. Однако на этом его знания о людской природе и ограничились. Уверен, он даже не догадывался о том, что настолько грубая попытка запугивания приведёт не к отчаянию, а к агрессии и бунтарству. Ах, какой шанс пропал! На его месте я бы смог устроить по-настоящему зрелищную игру.
Рэсай настолько увлёкся своей фантазией, что даже не следил за тем, что его слова начали звучать слишком двояко. Я наиграно покашлял. Подействовало. Демон заметил моё настроение, поэтому тут же осёкся.
– Прощу прощения, мой друг. В этом конфликте я принял твою сторону, так что эти рассуждения более чем неуместны, – тут же исправился он и решил, видимо, вернуться к делу.
Прошло ещё какое-то время. Как недавно он терпеливо выжидал, пока я смирялся с происходящим, так сейчас жду я, затаив дыхание. Уж слишком тяжёлый взгляд был у Рэсая. Меня это пугало. Мало чего может заставить его выйти из образа добродушного мудреца и заставить так хмуриться. Невольно я начал готовиться к худшему. Однако вскоре его взгляд вновь потеплел. Впервые он отвлёкся от своего изучения, и я понял, что он закончил.
– Ты можешь ей помочь? – почти криком вырывается этот вопрос, который я всё это время держал в себе.
После этого вопроса я начал считать секунды. Рэсай был моей единственной надеждой, и я так боялся, что он подтвердит мои худшие опасения.
– Думаю, способ мне известен.
Не могу даже описать, какую радость я испытывал в тот момент. Это чувство окончательно затуманило мне разум. Я не думал о возможных проблемах или цене, я был готов на всё, лишь бы я смог тебе помочь. Видя мою взбудораженность от его слов, Рэсай снова улыбнулся. Только на этот раз в его улыбке было что-то другое… почти ухмылка, кажется. Нет, не лживая, не скрывающая заговор против меня. Он мне не враг. Но, очевидно, что-то от меня он всё-таки скрыл. В иной ситуации я бы не успокоился, пока не вытянул из него всю правду, однако сейчас я ничего не замечал, кроме шанса спасти тебя.
