Текст книги "Снова в школу и иже с ним (СИ)"

Автор книги: Кой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

   После ужина мы попрощались и пошли домой – и недалеко, и приятная прогулка перед сном. Мы с Себастианом чуть отстали – с моей подачи, и я сказал ему:

   – Слушай, есть возможность погулять без надзора завтра?

   На меня тут же посмотрели с усталым скепсисом – причем и брат, и кот.

   – Мне опять сидеть где-то несколько часов, да?

   – Думаю, ты не будешь скучать, даже в маггловской части Лондона, – привел аргумент я.

   – Ты еще за прошлый раз не расплатился, – вяло сказал он.

   – Вот моя завтрашняя прогулка и приблизит час расплаты.

   – Предложить должен я, да? – устало уточнил Себастиан. Причем таким умирающим тоном, что мне даже стало стыдно.

   – Догадливый, – хмыкнул я в ответ.

   – Иначе ты бы меня завтра поставил перед фактом, – проворчал брат. – Ладно, я завтра спрошу. Хотя не считаю, что твое внезапно явившееся желание проводить со мной время для родителей было бы подозрительным...

   Мда.

   С утра нас опять благодушно и с энтузиазмом отпустили. Я оставил ворчащего Себастина в игровом центре, строго наказав быть осторожным, никуда не уходить и не разговаривать с незнакомыми людьми. Брат скептически смотрел на мои метания и с иронией выслушивал рекомендации.

   – Такое впечатление, – в конце концов перебил он меня, – что ты не оставляешь меня в людном месте с охраной, а по меньшей мере шлешь в темный подвал с оборотнями в ночь полнолуния.

   – Но ты тут совсем один! – я нервничал. О, я очень нервничал. – А вдруг что-то случится? – ему всего десять лет, как-никак, и каким бы взрослым он не выглядел... А я позавчера оставил его одного! Идиот! – Нет, это плохая мысль, – покачал головой я и решил: – Потом как-нибудь. Давай, что тебе здесь нравится? Пошли, поиграем...

   – Паникер, – закатил глаза Себастиан, и, твердо посмотрев мне в глаза, сказал: – Мэтт, – и начал махать руками, отгоняя меня: – вали по своим делам и возвращайся через пару часов, как договаривались.

   Затем началась комедия. Я действительно не хотел уходить, пусть мы знакомы с мелким всего пару дней, я уже прикипел к нему душой. И богатая фантазия наряду с не менее богатым жизненным опытом давали мне такой список всевозможных происшествий... В общем, я не хотел уходить и тащил Себастиана к автоматам; он, в свою очередь, упирался и методично уговаривал меня уйти, потому что ничего с ним не случится. Прохожие смотрели на нас... Ну, озадаченно.

   Самое смешное – уговорил.

   Хотя сколько нервов я сжег, пока дошел до пункта назначения!

   Так, вот на дороге неприметный нищий. Ну, надеюсь, память меня не подведет...

   Я подошел к попрошайке и, отсчитав семнадцать пенсов, отдал монеты ему в руки. Затем отсчитал двадцать семь пенсов и закинул уже в пыльную и потрепанную шляпу-котелок на дороге. Нищий кинул на меня острый взгляд и вновь уперся глазами в тротуар, бормоча себе под нос что-то среднее между молитвой, благодарностью и проклятьем.

   Так, теперь дом, этаж, квартира...

   Открыл мне дверь хлипенький пожилой мужчина, на вид лет семидесяти. Я не обманывался – через двадцать лет он будет выглядеть также.

   – Чего надо? – миролюбиво прошамкал он. Вместо ответа я протянул ему палочку предыдущего Мэтта. Он взял ее в руки, повертел так и сяк и вернул обратно: – Чудная штуковина, только зачем она мне? – пожал плечами и попытался закрыть дверь.

   – Как образец, – терпеливо ответил я, вставив ботинок между дверью и косяком.

   – Шуточки ваши, хулиганье, – вдруг резко сказал он, быстро открывая дверь и тут же ее захлопывая. Я едва успел спасти ногу.

   Пожав плечами, я вышел из подъезда и, опершись спиной на стену рядом с дверью, приготовился ждать.

   Старика все звали Дэн, квартира, в которой он жил, была вовсе записана на Бриджит Торнтон, поэтому узнать его полное или настоящее имя не представлялось возможным. Да никто и не ставил всерьез такую задачу.

   Дэн и его друзья вот уже двадцать (в лично моем недалеком прошлом все сорок) лет подделывали палочки. Точнее, они делали палочки, но за дополнительную оплату существовали некоторые бонусы. К примеру, по желанию волшебника некоторые использованные им волшебные формулы, вербальные и невербальные, не отображались после заклинания проявления. Или при проверке палочка выдавала другие параметры в качестве материалов. Вот например: палочка на самом деле из дуба и волоса единорога, а выдает ясень и чешую русалки. Понятия не имею, как это делается, но Олливандер и тот ошибется.

   В моем случае, когда палочка уже есть, но ощутимо не подходит – идеальный вариант.

   Одна только проблема – так как Дэна и его таинственных друзей практически с момента начала деятельности очень хочет получить или хотя бы порешить официальная власть и доблестные охранники правопорядка, которые вовсе не рады практически всем "бонусам", они очень подозрительны.

   А тут пришел не пойми кто, сопляк четырнадцати лет, порядок знает, но рекомендаций и предупреждений не поступало... Я бы на их месте тоже насторожился.

   Спустя пятнадцать минут Дэн энергично вышел из дома, правда, наткнувшись взглядом на меня, резко остановился.

   – Эй, я знаю, что ужасно подозрительный и на первый взгляд некредитоспособный, – поднял я руки перед собой. – Но дайте же мне хоть один шанс. Мне позарез нужна палочка, эта категорически перестала слушаться, – я бросил палочку ему. Дэн автоматически подхватил ее и, поджав губы, нахмурился. – Могу заплатить вдвое...

   – Даже стократная стоимость не окупит мою жизнь и безопасность, – сухо сказал он в ответ. Нищий, до этого косо посматривавший на нас, уже открыто повернулся в нашу сторону.

   – Если позволишь, – я медленно, аккуратно достал из кармана перстенек, который предусмотрительно выпросил в гоблинском банке. – Я играю за другую команду, ясно? Знакомо?

   Помедлив, Дэн подошел ближе. Гоблины выдают этот дорогой аксессуар с индивидуальной гравировкой только самым верным клиентам, отношения с которыми вышли за рамки чисто деловых и финансовых. Насколько я знаю, у Дэна был такой же – видел однажды мельком. Или будет. Но в любом случае он знает, что это, только идиот называет себя артефактором, если не может узнать такие узкоспециализированные штуки.

   И Дэн знает, что еще ни один представитель официальной власти не получал такой подарок.

   Он еще раз посмотрел на мою палочку.

   – Ольха и волос единорога... И что тебе надо? – недовольно выпятив подбородок, спросил старик.

   – Палочку под эту. Желательно с функцией выборочного скрыта.

   – Четыреста галеонов, – бросил он мне, направляясь обратно к подъезду. Попрошайка вновь уставился на свои ноги. Я торопливо спрятал гоблинский подарок обратно в карман и поспешил за ним.

   – Ничего себе, – пробормотал я. Это, конечно, не делало меня банкротом, но все же ощутимо било по кошельку. Особенно в сравнении с семью-десятью галеонами у Олливандера.

   – Ты сам сказал, что заплатишь вдвое, – безразлично пожал плечами Дэн.

   Надо меньше болтать, – мысленно завязал узелок я. Хотя зачем? Все равно не поможет...

   Мы зашли, наконец, в квартиру. Если честно, я слабо себе представляю, как можно жить в такой обстановке – минимум мебели, все тускло-серое и порядком потрепанное... Дэн заметил мой взгляд и только ухмыльнулся в ответ.

   Он ненадолго пропал в глубине квартиры, после чего, выйдя, кинул мне небольшую закрытую колбу. Стекло было необычным – оно голодно поблескивало розоватым светом, впрочем, это было малозаметно в сумраке коридора.

   Я примерно представлял, что надо делать – в свое время все ребята, предназначенные для решения силовых вопросов, взяли себе по палочке у Дэна и, бывало, делились впечатлениями и воспоминаниями. Многие слизеринцы также не отказались от обновки, правда, я остался верен своей старой палочке. Раз уж она от меня не отказалась, то почему я мог позволить себе предательство?

   На Дэна нас вывел, кстати, все тот же Снейп – до сих пор поражаюсь его многогранности и разносторонности. До чего интересной сволочью он был...

   Я крепко сжал колбу в левой руке – той, что ближе к сердцу, и с трудом вытерпел жжение, почти нестерпимое в самой ладони, успокаивающееся к локтю. Через пару минут мучений отдал колбу, уже, должно быть, абсолютно прозрачную, и полную моей крови, Дэну. Он посмотрел материал на свет, придирчиво и щепетильно приглядываясь к малейшим оттенкам, и, отложив емкость в кармашек, где уже покоилась "моя" нынешняя палочка, бросил:

   – Заходи через две недели с деньгами, – после чего, не утруждаясь прощанием, направился в одну из комнат.

   Я не обиделся и вышел, потирая левую руку – она все еще болела. Дверь за мной захлопнулась сама.

   А потом я, наверно, побил мировой рекорд, добираясь обратно к Себастиану. Он, очевидно, немало развлекся, наблюдая за моим лицом в те несколько секунд, когда я пытался найти его взглядом и не находил. Подошел еще из-за спины и хлопнул по плечу:

   – Спокойнее, я жив, здоров, в полном комплекте и не похищен...

   Я медленно повернулся к паршивцу.

   – Сейчас пожалеешь об этом, – с чувством высказал ему, и он, заметив на моем лице что-то для себя небезопасное, быстро откатился в сторону. Я рванул за ним.

   Не поймал, пришлось выманивать мороженым...

   [1] – идея и реализация «(с)пи, жена» из реальности. Оригинал – матч Барбадос-Гренада, 27.01.1994, Кубок Карибского Моря «Шелл» (Shell Caribbean Cup). Почитайте и посмотрите ролики, оно очень забавно и стоит внимания. АПД: спасибо Andrey_M11, вот ссылка на описание (для чувствительных – осторожно, маты).

Глава третья, тренировочно-распределительная

   В целом дальше жизнь текла довольно-таки рутинно.

   Дадли всерьез проникся проблемами моего здоровья, и не только затащил меня пару раз на ринг (бью я "пока слабо", но зато "верткий как зараза!"), но и каждое утро добросовестно поднимал меня из кровати и вытягивал на пробежку. В первые пару дней это далось ему большим трудом, поскольку свой утренний сон я готов был оборонять любыми средствами... пассивно, разумеется. Добиться хоть чего-нибудь от моего малоподвижного и невозмутимо спящего тела представлялось маловероятным, но Дадли обладал важными для спортсмена качествами: он был упорным и никогда не сдавался, так что, под мой несмолкающий монотонный голос, перечисляющий аргументы против побудки, пробежки и физических нагрузок в общем, спустя сорок минут с его появления в нашем доме он все же стягивал меня с порога и заставлял двигаться, впоследствии даже бежать.

   И хотя Дадли не жаловался и такое положение вещей более чем устраивало мою семью, в особенности Себастиана, который не ленился встать пораньше и понаблюдать за бесплатным цирком, я решил, что это не дело, и подошел к решению проблемы со своей фирменной смекалкой.

   Сон сразу в спортивных штанах и футболке оправдал себя: поутру оставалось лишь сунуть ноги в кроссовки, а это было делом пяти минут. Задача местной надежды бокса существенно облегчилась, так что он оперативно выпинывал меня из дома и заставлял бежать; ближе к концу маршрута, находясь уже неподалеку от дома, я просыпался бодрым, довольным жизнью и уже "отбеганным". Интересы всех участвующих лиц были соблюдены, разве что Себастиан иногда огорченно ворчал на тему "раньше это было весело".

   Как мы и договорились со Снейпом, за мое образование взялись родители. Тогда-то и выяснилось, что старший сын у них золото, а не ребенок – и схватываю я все быстро, и вообще интуитивно грамотный и смекалистый... Так легко, наверно, этикет еще никому не давался. С танцами и фехтованием было, конечно, немного сложнее – надо немного подтянуть физические кондиции, ну и, разумеется, больше опыта и практики. Хотя, конечно, фехтовальщик из меня определенно прирожденный! Чудеса-чудеса небывальщина, хе-хе... Собственная топорность и непривычная усталость, если честно, невероятно раздражали, как и необходимость почти постоянно попадаться на самые базовые и достаточно очевидные ловушки, которых я "никогда не мог видеть". Ну да лиха беда начало, может, моими темпами "гения" через полгодика вытяну из Снейпа человеческий спарринг. В танцах, конечно, обошлось без ловушек и подобных проблем.

   Для занятий, кстати, в доме Снейпов существовал довольно-таки просторный и хорошо освещенный подвал. Там проходили и танцы, и игрища с холодным оружием. Впервые сдавая меня с рук на руки Снейпу, мама, кратко передав отчиму полезную информацию насчет того, как я двигаюсь и насколько быстро устаю, пожелала нам удачи и начала удаляться со словами:

   – Сталь и кровь – неприличествующее занятие для слабой женщины.

   Снейп, не удержавшись, тут же ехидно (но очень тихо!) сказал:

   – Это точно, сынок, запомни на будущее: твоя мама со свойственным ей изяществом как правило предпочитает взрывные заклятия и кувалду... – злословие в сторону мамы в отдельно взятом доме, очевидно, в своих свойствах имело еще и мгновенную карму в виде мягкого тапочка, прилетевшего Снейпу в затылок. Почесав пострадавшую часть тела, зельевар честно исправился: – И тапки тоже, да...

   Себастиан, кстати, занимался с нами. Причем когда мама учила меня танцевать, он просто комментировал процесс в свое удовольствие – сам мелкий гаденыш в свои десять уже вполне мог похвастаться неплохими танцевальными навыками, а вот на фехтовании мы действительно занимались вместе – хотя он и знал уже базис, мое физическое превосходство давало нам возможность небезынтересной практики. Со Снейпом-то Себастиану в спаррингах совсем скучно и беспросветно...

   Можно было бы, конечно, пожаловаться на большую осведомленность и образованность мелкого, если б мой предшественник ранее не отказывался наотрез от любого ликбеза. Все усилия родителей в свое время оказались бессмысленными, поелику мистер Мэттью Снейп попросту бойкотировал их уроки, показательно пялясь в окно и стоя истуканом. Бывает же...

   А теперь чета Снейпов не могла на меня нарадоваться. Безнадежный социальный труп ожил и начал активно подавать признаки жизни. Не сомневаюсь, Снейп, как декан и учитель, знал во всех деталях подробности моего учебного процесса и общения со сверстниками. Я, в принципе, уже читал про все это в дневнике мистера М. Д. Снейпа, и могу честно охарактеризовать указанные аспекты жизни предшественника. Еще и одним словом. К сожалению, нецензурным.

   Так что кто-кто, а Снейп был в курсе, что я-предыдущий из себя ничего не представляю и являюсь бесхребетным, по сути апатичным ко всему кроме "своих прелессстей" существом. Мама, естественно, тоже мною интересовалась, и, несомненно, Снейп ей что-то рассказывал. Даже если не все, с восхвалительными ремарками и купюрами – скажу честно, из того, что было, крайне трудно сделать хотя бы удобоваримую картину...

   Конечно, меня пытались исправить. Подкидывали интересные мотивирующие книжки, которые непрочитанными отправлялись в библиотеку, проводили воспитательные беседы, которые пропускались мимо ушей, пытались и хобби мне подыскать... все без толку.

   Насколько же обидно было осознавать весьма и весьма требовательному на самом-то деле Снейпу, что Мэтт даже по сильно сниженным меркам – никакой? К своим птенцам, я заметил еще в том мире, он относился со строгостью и заботой, оценивал их совсем по другим критериям, существенно завышенным. На все заикания своих учеников "А вот остальные..." Снейп всегда отвечал: "То – остальные". И он, пожалуй, винил себя за то, что вырастил меня таким, что и с большой натяжкой я не пройду ни один из его зачетов.

   Забавно, что маму, к которой на данный момент я отношусь все же теплее, чем к Снейпу, я знаю ощутимо хуже. Но, думаю, она тоже была не очень рада тому, каким я вырос.

   А теперь у них, похоже, что ни день – то праздник, я ведь внезапно стал активным и любознательным, вон, к непрофильным наукам тянусь. С Себастианом мы так здорово общаться начали. Под шумок и с родительского благословения я даже избавился от червяка на полу комнаты и немного освежил гардероб... Кислотно-зеленые джинсы Снейп, будучи демократичным и мирным родителем, самолично и с очень довольной улыбкой порезал на аккуратные полоски. Наверно, они были его любимыми...

   Кроме занятий с родителями я еще и "занимался самообразованием": образцово-показательно перелистывал школьные учебники и имеющиеся в доме книжки по юридическому делу, своды законов, кодексы всякие интересные, примеры забавных прецедентов. Заседал я в компании Себастиана, увлеченного своими заумными энциклопедиями. Время от времени мелкий задавал мне заинтересовавшие его вопросы – и если поначалу спрашивал он опасливо-вежливым тоном и был явно удивлен, услышав что-то толковое, потом он уже серьезно уточнял мое мнение насчет той или иной теории или рецепта. Для справедливости уточню, что все же ничего заоблачного или сильно уж специфицированного парень не спрашивал – все в рамках школьного курса, просто более детализированное по вопросам "зачем", "как" и "почему".

   Довольно быстро и совсем неожиданно для меня наступил мой же День Рождения. Проснувшись поздним утром, я не сразу понял, почему нахожусь в своей кровати и в горизонтальном положении, а не стою в пятидесяти метрах от порога родного дома. К своему стыду должен признать, что, когда встал с кровати и наткнулся ногами на сверток, очень напоминающий завернутую в бумагу метлу, орал, как не всякий подросток. К сожалению, когда выяснилось, что внутри свертка все-таки метла, и не просто так, а самая настоящая "Молния", я уже порядком охрип, так что не смог выразить свой восторг и удивление в полной мере. В самом прямом смысле удивление – чтобы подарить человеку "Молнию", надо быть или Сириусом Блэком (забегая вперед – он был моим крестным и от него подарка в тот день я так и не получил), или желать этому человеку быстрой не очень болезненной смерти. Ну, если вы не уверены в феерических летательных способностях получателя. Учитывая, что до этого Мэтт летал только на детской метле под чутким руководством все того же Сириуса Блэка...

   Моя сияющая рожица за завтраком могла посоперничать с солнцем в добром деле освещения всего и вся. За завтраком же я получил в дополнение к метле очки для полета, набор по уходу за метлой и небольшой дуэльный кинжал под левую руку.

   После завтрака Снейп все же немного подпортил мне удовольствие, шепотом предупредив, что по первости летать я буду низко, медленно и только в его компании. Впрочем, точные сроки "первости" и условия снятия родительского контроля все еще оставались открытыми, и ожидания на этот счет у меня были самые оптимистичные. В полетах-то я уж точно не налажаю.

   На протяжении дня прилетали совы от однокурсников с открытками, Дадли потом поднес открытку от ребят, с которыми я пару раз тренировался. Это я к чему? Удивительная штука – вежливость...

   К обеду подошли Дурсли, и я обзавелся дорогой и, что немаловажно, качественной и теплой летной курткой. От магического производителя, между прочим.

   Кажется, меня всерьез вознамерились выпнуть из гнезда и отправить в свободный полет...

   Дадли, закатив глаза и пробормотав что-то про "сломал систему" протянул коробку с игровой приставкой и несколько дисков с играми. Я, Себастиан и сам Дадли пропали для мира, и нас с трудом удалось выманить на ужин.

   После ужина Снейп, сжалившись надо мной, разрешил первый полет.

   Для этого, правда, пришлось прогуляться на пустырь за городом. Зная Снейпа – загодя зачарованный пустырь.

   Итак, на мне, как полагается, куртка, очки и защитные и утепляющие чары от мамы. Снейп, придерживая рядом с собой еще одну метлу, на которую, впрочем, не торопился сесть, обвел рукой пустырь, почему-то покрытый мягким дерном, и попросил за границы площадки не вылетать.

   Я в который раз за день взял в руки метлу. Первое знакомство, на самом-то деле, как и первый полет, довольно важны. Если говорить про информацию под ярлычком "не для всех" – безусловно, к этому типу относится полное определение метлы, содержащее в себе настораживающую пометку "псевдоразумный артефакт". Народ вообще плохо относится к любому своеволию предметов обихода, будь то даже столовая ложка, а уж если всерьез принять возможность того, что довольно опасный вид транспорта в неурочный час может заартачиться... Как бы то ни было, метлы тоже имели своеобразную личность – крайне слабо проявляющуюся и почти незаметную, но тем не менее. Очень много для метлы значил хозяин – как правило, единоличный владелец получал полное подчинение и верность, даже будучи неуверенным летчиком и конченным параноиком и невротиком. Но, опять же, всегда были на первый взгляд не очень заметные и малозаметные аспекты – у такого хозяина метла будет летать в первую очередь безопасно, возможно, в ущерб скорости и прочим характеристикам – и даже порой будет показательно тупить на опасные приказы. У экстремальных летчиков и испытателей получается выжимать из метел невозможное – но и после них эти метлы разве что в рабочий инвентарь дворника стоит отдать. Или придется долго приводить все в порядок.

   Есть и другая сторона медали – хозяин вполне может не понравиться метле. К примеру, заточенная под семейные нужды, тяжелая и тихоходная метла будет не очень хорошо взаимодействовать с одиночкой-экстремалом. Но подобное несоответствие быстро становится явным. Метлы общего пользования, у которых часто меняются наездники, обладают весьма шкодным характером – как та, например, что недобро поиздевалась над Невиллом на первом курсе.

   Лучше не летать на метлах, которым ты не нравишься, или на метлах, которые не нравятся тебе. Отношение к себе они тоже чувствуют и вполне могут ответить взаимностью. Если бы мой первый Нимбус не очень любил меня, мы бы влетели в Гремучую Иву вместе, и Гарри Поттера вполне могло бы и не стать. А так – падение с не очень большой высоты... Известны случаи, когда метлы долетали до пункта назначения с хозяином, потерявшим сознание в пути, или с раненным всадником. Известны и случаи, когда не долетали. Или долетали без всадника.

   Не даром же квиддичисты крайне неохотно пересаживались со старых метел на новые, пусть даже более быстроходные.

   Я, впрочем, не беспокоился. На протяжении своей жизни я очень хорошо ладил со всем, что летает и в перспективе может прокатить меня, будь это метлы, гиппогрифы, фестралы или слепые драконы, намеревающиеся меня поджарить и/или съесть.

   – Ты же не будешь меня обижать? – мирно шепнул я метле перед тем, как усесться на нее. Сходу она меня не сбросила – значит, была согласна.

   Пробный полет в метре над землей на скорости среднего пешехода оставил достаточно приятные впечатления, даже если учитывать мизерные высоту и скорость.

   – Пап, – я подлетел к семье, терпеливо ожидавшей на краю поля. – За край площадки не вылетать, так?

   – Да, – спокойно кивнул Снейп.

   – Ну а на площадке я могу летать, так? Даже быстро? – Снейп опять кивнул. Да уж, он все предусмотрел, за сорок-то метров не особо разгонишься и затормозишь...

   Существовала такая штука, впрочем, как синдром часового. Не знаю, как он правильно называется и есть ли вообще это правильное название... Назван синдром в честь часового, который проверяет коридоры, но никогда не смотрит наверх, на потолок – а именно там притаились коварные воришки.

   Синдромом часового страдают люди, забывающие или не принимающие во внимание трехмерность окружающего мира.

   Не думаю, что Снейп им страдал; скорее, предполагал за мной этот недуг. Но, как бы то ни было, я вовсе не собирался с огоньком рассекать на сорока метрах – у меня была дорожка подлиннее, по крайней мере, несколько километров, пока не станет слишком сложно дышать или слишком холодно. Впрочем, и так высоко я подниматься не собирался.

   Едва дождавшись кивка, я отлетел ближе к центру площадки и со всей дури рванул вверх. Кайф!

   Не могу сказать точно, сколько я резвился в воздухе, пробуя всякие трюки – пока исключительно безопасные, настоящее развлечение будет в Хогвартсе, когда у меня будет доступ к нормально зачарованному полю и мадам Помфри с неограниченным запасом лечебных заклятий, зелий, нотаций и ворчаний. Так что просто всякие бочки, никаких переподвывертов, пике или разворотов. В самом начале еще заметил неподалеку Снейпа на метле – он минут пять понаблюдал за мной, потом махнул рукой и пропал.

   Спустившись, я обнаружил свое одиночество и небольшое магическое письмо – иллюзию конверта, голосами Снейпа и мамы быстро отчитавшее меня за несанкционированные игрища, похвалившее мои полетные таланты и посоветовавшее возвращаться домой.

   И все вернулось на круги своя. Следующим утром я вновь проснулся бегущим, после завтрака, правда, родители отозвали меня на серьезный разговор насчет полетов. Кажется, они не были в особом восторге от фразы "До Хогвартса я все равно не буду делать на метле ничего на самом деле интересного", но удовлетворились и тем, что шею я себе не сломаю случайно. Почему они были такими спокойными, я смог узнать несколько позже.

   Тем не менее... Вскоре после дня рождения я получил еще один запоздалый подарок. Чудесная, восхитительная, немного сварливая и своенравная, но достаточно послушная, легкая и сильная... Глубокой ночью я получил сову со своей палочкой. Ель и перо грифона, одиннадцать и три десятых дюйма.

   Едва смог заставить себя лечь досыпать, но сразу после завтрака сумел умыкнуть Себастиана на роль прикрытия и улизнуть в Косой переулок.

   Сразу понесся в банк. Озадачил приставленного ко мне гоблина покупкой квартиры – той самой, в которой жил я, который Гарри Поттер, и, пока он разбирался с ситуацией и сопутствующими бумагами, я бесплатно развлекался на защищенной от магического и родительского надзора территории, во всю испытывая обновку. Даже не знаю, как правильно описать свое состояние. Это какой-то катарсис, наверное...

   Потом, очевидно, на волне эйфории, почти не глядя подписал протянутые гоблином бумаги и на крыльях счастья вернулся к скучающему в кафе Фортескью Себастиану. После небольшой дозаправки мороженым я провел ребенка по Лютному, даже расщедрился на небольшие инструкции насчет того, где в основном дешевый антураж, а где можно действительно найти что-нибудь интересное. Заодно мы с ним перезнакомились с продавцами – пока вежливо и шапочно. Если мне действительно что-то понадобится у кого-то из них, я в курсе, кого чем прижать или у кого узнать, кого чем прижать.

   Себастиану, кстати, в Лютном понравилось, и он теперь с нетерпением ожидал путешествия на "главную теневую аллею страны". Затягивать с этим я не планировал, памятуя, что уже, в принципе, до середины августа вполне себе недалеко. А там и Хогвартс...

   Эти мысли напомнили мне о парочке важных дел, которые следовало сделать до школы. Во-первых, домашние задания. Впрочем, все знания школьной программы, которые я благополучно забыл после седьмого курса и намертво запомнил во время подготовки к пересдаче ЖАБА со слизеринцами и их деканом, позволяли мне с легкостью справиться со всем заданным. А вот способ их изложения – нет: переучившийся на маггловские "Паркеры", я с ненавистью смотрел на гусиное перо. Так что дело двигалось, но более чем постепенно.

   Во-вторых, я, коварно воспользовавшись тем, что Снейп все-таки мой декан, уговорил его перевести меня с весьма полезного предмета, изучающего магических существ, на что-нибудь менее обременительное. Типа Рун или Нумерологии. Тем более что минимальный курс этих предметов в меня тоже в свое время впихнули, так почему бы и?.. Прорицание решил все-таки оставить. Где еще, кроме, разумеется, истории, я смогу невозбранно поспать? И всласть поразвлечься с придумыванием несчастий и неприятностей в домашних заданиях...

   В-третьих, я все-таки узнал, почему Себастиан, будучи десятилетним мальчишкой, идет в школу. Ничего военного в этом не оказалось – в Хогвартс вообще можно было идти с семи лет, имея на руках свидетельство об окончании маггловской младшей школы, что подразумевало навыки письма и некоторую подготовку к учебному процессу. Правда, об этих деталях были осведомлены только родители-волшебники, которые, во-первых, знали о Хогвартсе вообще и, во-вторых, поинтересовались-таки условиями поступления. Дети аристократов, кстати, получившие домашнее обучение, все равно сдавали письмо, счет и еще что-то там нужное для школы. Мы с Себастианом все-таки посещали маггловскую младшую школу, так что прошло и просто свидетельство о ее окончании.

   Вернемся к младшему Снейпу. С классом в школе у ребенка отношения не заладились – не то чтобы его там обижали, просто ни с кем особо не задружился. Сидеть на уроках было скучновато, хотелось свободы действий, чего-то более интересного, чем нудный английский, да и просто – колдовать. Ныть о несовершенстве мира, конечно, немного забавно, но характеру Себастиана не подходило, так что в прошлом октябре он зарылся в домашнюю библиотеку и нашел решение. С родительского благословения и с родительской же помощью прошел два года за один, пока я сдавал экзамены в Хогвартсе, он сдал экзамены на окончание младшей школы, о том, чтобы записать Себастиана на поступление, позаботился уже Снейп... Вот и вся история, в общем-то. Оставалась еще возможная проблема с коллективом, косо смотрящим на выскочку-десятилетку, но характер у Себастиана был вполне боевитый. А чтоб быть уверенным в том, что моего братика поостерегутся обижать, я с ним по вечерам разучивал практики тихой войны в стиле "Даже если все железобетонно знают, что виноват ты, не должно быть никаких доказательств и улик" и некоторые несложные, но мерзкие заклятия. Пока в теории, конечно, и строго раздельно – жесты моей палочкой без вербальной формулы, вербальная формула с жестом, но без палочки... Люмосу или там Протего его и мама научит, Ступефаю – папа, а проклятью Невменяемости, которое в народе метко прозвали "алкоголиком", кто, кроме меня? Тем более, что это вещь полезная, длительная, без лишних побочных эффектов и почему-то незаслуженно забытая... А уж мелких гадостей в моем арсенале с лихвой хватит на десятерых Себастианов, поступающих в крайне агрессивный класс, что есть то есть.

   Сошлась задачка и с семейными завтраками. Ответ был неочевиден, но прост – у родителей был отпуск.

   Снейп, как уже говорилось, работал деканом в Хогвартсе. Работа ответственная, требующая иногда даже круглосуточного присутствия на рабочем месте: как преподаватель он вел уроки, факультативы и отработки, как преподаватель же был записан в графике ночных патрулей Хогвартса. Как декан имел еще и кучу проблем с разбором бесконечных проблем учеников факультета Слизерин всех курсов, также как и учеников смежных факультетов, когда проблемы оказывались затрагивающими не только слизеринские интересы. Как нередкие драки и дуэли, например. Да и вел Снейп довольно муторный предмет, весьма взрывоопасный к тому же. Выходные не всегда гарантированы, тем более если запланирован поход в Хогсмид или квиддичный матч, во втором случае проще сразу повеситься. Общение с профессором Лонгботтомом обогатило меня знаниями о школе "с той стороны". Зарплату, и даже неплохую, учителям платили не зря.