Текст книги "Поиски одного капитана (СИ)"
Автор книги: Кошka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
– Как ты думаешь, – обращаясь вроде как к Баюну, но на самом деле просто беседуя сама с собой, говорила девушка, откусывая от своей котлеты очень маленькие кусочки. – Что еще можно придумать? Деметра? Ну уж нет, называть звезду именем родной планеты. Хм…, а что если… ну… например, Странник?
– Стр-ранник? Хорошая идея! А что, звезда – Стр-ранник, планета – Опес, богатство, то бишь. Что ж, получается, богатство вер-ртится вокруг Стр-ранника. Было бы неплохо наобор-рот, – ответил ей хорошо знакомый голос.
Поначалу Лависса просто не обратила на него никакого внимания: как-никак, в камере она была не одна. Но Баюн молчал да и говорил, обычно, всегда другим тоном, а любви к пародированию особо не проявлял. Зато привычные «р-р» выдавали совершенно другого человека, или, скорее, птицу.
– Попугай? – спросила Лависса.
– Сам Вахмурко Попугайло, бывший и самый лучший президент Деметры собственной персоной, – шутливо ответил голос, и Лависса представила, как попугай кланяется своим невидимым собеседникам.
Кольцова не смотрела на Баюна: ее взгляд был приковал к отверстию между стеной и дверью, расположенной, как и везде, высоко. Она ждала, когда попугай появится оттуда и расскажет об Андрее, за которого, что неожиданно для себя выяснила девушка, Лависса очень переживала.
Но попугай появился вовсе не оттуда, откуда его ждали. Дверь совершенно бесшумно открылась, открывая взору не только хакера, но и Андрея, которого разглядеть удалось не сразу, потому что в руках он держа что-то большое и, видимо, тяжелое. Это «что-то» оказалось вполне живым человеком – Василисой.
– Василиса? – удивился Баюн, радуясь, что подопечный не только твердо стоит на ногах, но еще и в состоянии удерживать свою ношу. – Где вы ее нашли?
– Привет, Баюн, – невпопад ответил Андрей – даже, скорее, прохрипел, потому что слегка не привык носить такие тяжести. В последнее время он поднимал только няньку, да и то нес его всего метров пятьсот, постоянно делая остановки и не беспокоясь так сильно; Баюн, в отличие от Василисы, не был живым и хрупким. – Как твой сердечник? А Василису мы нашли в соседней от нас камере, и если бы она была в состоянии отвечать, она поведала бы тебе, как туда попала, но, увы… она слегка без сознания.
Лависса уже готова была обиженно отвернутся: во-первых, ее безумно задевал тот факт, что Василиса, тоже довольно красивая и молодая, удобно расположилась на руках ее друга и, во-вторых, сам Андрей о ней так и не вспомнил. А ведь, между тем, Лависса очень волновалась за капитана и мечтала увидится с ним.
Тут взгляд Андрея переместился на Лависсу и котлету в ее руках.
– А это уже, знаете, как называется… – обиделся он. – Я, значит, давлюсь этой противной кашей, которую есть просто невозможно, а Лависса с аппетитом поедает котлеты. Я может, их тоже люблю.
– Да пожалуйста, – фыркнула девушка и уверенным движением отправила злосчастную, почти съеденную котлету в полет, метко попав в лоб приятеля. Котлета на несколько секунд приклеилась к этому месту, а потом быстро поехала вниз и оказалась на полу. Андрей проследил за ее полетом взглядом голодного человека.
Баюну хватило одного взгляда, чтобы понять причину такого резко испортившегося настроения Лависсы, которая всего лишь несколько минут назад даже улыбалась. Смотрела Кольцова чаще всего на Василису.
– Берись дружно, не будет грузно, – сказал робот; причина подобных слов была не только в волнении дочки президента. – Андрей, давай я возьму Василису – тяжело, должно быть.
Парень послал своему нянька благодарную улыбку и был только рад избавиться, наконец, от своей слишком тяжелой ноши и освободить руки, но это почему-то не устроило попугая.
– Ну уж нет, – заявил он, немного обиженный тем, что на него вновь не обращают внимания. – Как говориться, своя ноша не тянет. Если уж начал… в общем, ты, принц благородный, тащи и дальше Василису, а потом, так и быть, можешь на ней жениться – разрешаю.
Вахмурко иногда хитро поглядывал на Лависсу, которая мрачнела все больше и больше, особенной после таких слов. Андрей, может, и передал бы возлюбленную Крокса Баюну на руки, но после таких слов птицы – не насчет рыцаря, правда, – это было слегка неудобно. Поэтому он вынужден был стоять там, где стоял, и с тоской вспоминать о котлетах и вообще нормальных завтраках.
Баюн, вздохнув, отступил, правда, вовсе не потому, что так сказал попугай. Лависса перестала обращать внимание на Андрея и смотрела только на няньку, словно ожидая от него каких-то действий. И тот начал действовать.
– Я так понимаю, вы пришли не просто для того, чтобы навестить нас и спросить о здоровье? – поинтересовался он.
– Правильно понимаешь, – подтвердил его догадки попугай. – Мы пришли сюда сбегать. Поэтому – ноги в руки и за мной.
Никто с попугаем спорить не стал, потому что всем хотелось поскорее убраться отсюда и перестать играть роль пленников. Тем более, перед ними уже маячила новая загадка в лице то ли резко изменившегося, то ли все позабывшего Крокса, и ее хотелось разгадать как можно скорее.
Лависса легко вскочила и первой покинула свою камеру, продолжая отводить взгляд. Баюн последовал за ней, внимательно следя своими глазами-датчиками и за Кольцовой, и за Андреем одновременно: он, как-никак, был нянькой, и безопасность детей стояла для него на первом месте. После они вполне дружно двинулись за попугаем, который летел впереди и показывал дорогу. Сзади пыхтел капитан, недовольный тяжелой ношей; сразу за Вахмуркой спешила Лависса, а Баюн оказался где-то посередине, при этом ужасно переживая, что у него нет датчиков на затылке: теперь робот не мог следить за своим подопечным.
Правда, переживал он не особо долго, и выход из ситуации скоро нашелся.
– Андрей, давай поменяемся местами, – предложил нянька. – И мне будет удобнее – я вас всех увижу, и тебе безопаснее – кто знает, может, на нас сейчас нападет кто-нибудь сзади.
Андрея не нужно было долго упрашивать, и вскоре он уже шагал за бодрой Лависсой, еле-еле поспевая за подругой из-за своей не самой легкой ноши. Почему девушка на него дулась, он не понимал, но очень хотел начать разговор, хотя и не знал, как.
– Э-э-э… Как дела?
Лависса, не знавшая, что спутники сзади нее поменялись местами, удивленно обернулась, услышав вместо скрежета человеческий голос, и тут же повернулась обратно, упорно уставившись на дорогу перед собой. Попугай уверенно, зная все ходы и все лазейки, вел друзей к выходу самым коротким коридором. Должно быть, именно от этого он был таким скучным: по бокам тянулись похожие одна на другую камеры, потолок нужно было разглядывать долго, задрав наверх голову, чтобы хотя бы увидеть его. Коридор никуда не сворачивал и был, казалось, бесконечной прямой, которую друзья никогда не пройдут.
Явно не такого ждали все от пиратской тюрьмы. Друзья представляли ее как многоуровневое здание, часть комнат – точнее, большая часть комнат которой должна была быть внизу, под землей. Все коридоры, по их мнению, должны были содержать потайные ходы, а камеры отличатся друг от друга; внешним видом, ловушками – не важно, хоть чем-нибудь.
Вздохнув, Кольцова решила дать другу второй шанс – и так было скучно, а разговор мог хоть как-то отвлечь ее.
– Замечательно, – ответила она. – Не видишь что ли: я сияю настолько ослепительно, что затеняю Странник.
– Кого? – не понял Андрей.
– Ты глухой? Повторяю тогда: сия звезда, являющаяся белым гигантом, была названа мною после долгих поисков прекрасного имени Странником в честь приключений наших, трудностям полных.
Андрей немного озадачился.
– Белый гигант? Может, желтый карлик?
– Да какая разница: гигант, карлик… – махнула рукой Лависса, вновь забывая эту звездную классификацию и путая белые звезды с красными, а гиганты с карликами. Ей было вообще все равно, что это, как это и зачем это – главное, звезда получила название, придуманное Кольцовой.
Она уже собиралась обижаться вновь и даже начала думать: «Андрей не использовал второй шанс…», но тут нашлось, подобно яблоку Раздора, еще и яблоко Примирения. Лависса вспомнила про лак, но побоялась смотреть сама: вдруг ее просто надули, и тот так и остался таким же.
– Какого цвета мой лак? – поинтересовалась она у Андрея, который, подобно Кольцовой, ничего не смыслящей в звездах, ничего не понимал в лаках и даже не представлял, что это такое. Подруга демонстрировала ему ногти, но об этом ли она спрашивала?
– Лак? – переспросил он, сделав вид, что просто не услышал.
– Лак, – фыркнула Лависса. – Хорошо… лак – это ноготь, ясно?
Такое объяснение подопечный Баюна понял просто замечательно и внимательно присмотрелся к ногтям, боясь попасть впросак. Но зрение уже прекрасно адаптировалось к полумраку, и, глядя на пальцы Лависсы, цвет он смог определить. Лак сейчас был больше похож на бордовый, но, как известно, мужчины просто не в состоянии различить весь этот спектр, и все оттенки красного называют вполне просто.
– Ну… Красный…
– Красный? – переспросила Кольцова. – Все с тобой ясно.
Хотя надули-то дочку президента, сама девушка не хотела этого признавать и посчитала, что во всем виноват Андрей. После этого все его новый шансы на примирение перенеслись на более поздний срок, а Лависса отвернулась от приятеля, сделав вид, что оскорблена до глубины души. Андрею оставалось только гадать, что девочку не устроило к его ответе.
Впрочем, думать особо долго у него не получилось: через некоторое время компания вышла на свет, на свежий воздух, оставив позади себя одноэтажную тюрьму, растянувшеюся больше в длину, чем в высоту, и все мысли Андрея, какими бы они ни были, улетучились куда-то. Этот голый пейзаж с виднеющимися вдалеке звездолетами, которые на самым деле были до ужаса близко, казался путникам милым сердцу куда больше, чем даже ландшафты Деметры. По крайней мере, на тот момент им так казалось.
В тот момент, когда Андрей уже хотел вдохнуть полной грудью воздух свободы, что-то случилось. Сзади послышался то ли грохот, то ли рев – что-то бахнуло настолько сильно, что все, включая даже роботов, вздрогнули и резко повернулись, глядя на тот коридор, из которого только что вышли. Земля вдруг еле заметно завибрировала, вдалеке что-то заходило ходуном, а громкий и ужасный шум приближался.
– Старые модели! – заорали вдруг, и источник шума был опознан. – Летающие червяки и ржавые добренькие няньки. Стоять! Не двигаться! Вы, гады, еще пожалеете, что сбежали, вот теперь-то я пополню свою коллекцию. Как найду я детишек, так подпорчу нервишек.
Грохотун возмущался очень громко, при этом, благодаря своим габаритам, создавая очень много шума. Видимо, он бежал не по тому прямому коридору, потому что порой были слышны удары металлического о что-то однородное – видимо, боевой робот не всегда вписывался в повороты и знакомил свою тушку со стенками камер.
Походка Грохотуна вновь напомнила всем тяжелые шаги динозавров, но теперь никто вовсе не ждал его появления. Когда робот был отгорожен от них тяжелой дверью и четким приказом спокойно ведущих себя пленников не трогать, а заодно и приносил им еду, он был безопасен, но теперь, разъяренный и свободный в своих действиях пират мог вызвать только страх.
Стоять и ждать у моря погоды, а заодно и своей смерти никто не желал, и все, не сговариваясь, ринулись подальше от выхода. Причем бежали все туда, где совсем недавно был посажен звездолет.
Но бежать уже было поздно. Друзья не успели сделать и нескольких шагов, как Грохотун пулей выскочил из здания. Если бы путешественники обернулись и посмотрели, они бы нашли эту картину достаточно забавной, но никто не собирался тратить время на это.
Боевой робот с погнутым после знакомства с чем-то – дверью, стеной, а может и просто гневом Лигнума – рогом и вполне прямым его собратом замер было на несколько секунд, оценивая обстановку и глядя на удирающих людей.
– А ну стоять! – рявкнул он.
Все послушно остановились. Грохотун, гонявшийся за убегающим противником, порой мог ради шутки, не подумав пустой головой, зарядить своей ногой по пятой точке, и тогда несчастный отправлялся в долгий и не всегда счастливый полет. Учитывая то, что Андрей и Лависса были людьми, подобный полет мог стать последним в их короткой жизни. Этого же никто не хотел.
Один попугай особо своего старого приятеля и не боялся: птица была маленькой, юркой и быстрой, едва ли не быстрее Грохотуна, в отличие от всех остальных; более того Вахмурко еще умел летать и часто дурачил боевого робота – опыт у хакера тоже имелся. В общем, он единственный спокойно летал кругами.
– Вот вы и попались, – удовлетворенно заявил робот, разве что руки не потирая от счастья. – Старые модели, которые давно пора на свалку, и глупая ребятня… теперь-то вы узнаете, кто такой Грохотун. Пух – и нет человека, – мечтал Грохотун, глядя не своих, как он считал, пленников. Правда, сами пленники себя таковыми не считали.
Попугай внимательно оглядел пирата и, естественно, не мог не заметить дефекты в его внешнем виде.
– О, всесильный Грохотуша, – ехидничала птица, глядя за роботом, не совсем понимавшем его издевательства. – Что же ты, Грохотушечка, с рогом-то согнутым ходишь? Неудобно, поди? Как же ты, гроза старых моделей, великий Грохотунчик…
Если сначала робот воспринимал слова Вахмурки как комплименты, то коверканья самого лучшего, по его мнению, имени в прошлом верный друг Крокса стерпеть на мог. Первая очередь попала в воздух, потому что попугай все-таки успел обернутся. Были в этом и плохи стороны – Грохотун, раз уже начал стрелять, был настроен серьезно.
– А тебя, Грохотуночка, не поругают? Мы ведь, вроде как, почетные гости этого вашего… Лигнума… Он там тебя случайно не укокошит… рог не погнет? А то ведь гляди – бо-бо будет. А какой великий робот без рогов? Ты видел великих роботов без рогов? Вот я еще не одного – все, ишь чего, с рогами… Вылетишь ведь…
Пока попугай вполне успешно убалтывал Грохотуна, Баюн прятал самое дорогое – детей, за своими спинами. Лависса с Андреем возмущались, так как тоже хотели сражаться, но этого, разумеется, позволить им нянька не мог – это бы нарушило все немыслимые законы робототехники, а Баюн был все-таки робот.
– Кэп – великий человек, – забормотал Грохотун в ответ на реплики хакера. – Кэп – Пират с самой большой буквы в мире! Я его безумно уважаю. Кэп справедлив и все понимает… Он понимает, что у меня есть коллекция, а вы, старые модели, для нее отлично подходите. Особенно ты, летающая гусеница!
Робот уже попытался протянуть свои загребущие руки к бывшему президенту Деметры, которого он называл то червяком, то гусеницей, хотя Вахмурко был похож только на вполне упитанного попугая. Тот вполне привычно отлетел от него подальше и, кажется, обиделся на высказывание о гусенице. Вахмурко, как и любой из пиратов, мнил себя самым-самым, а уж с червями никогда себя не сравнивал. Что уж там говорить, даже Грохотун его раньше в ними не сравнивал.
– Какие коллекции? – вдруг удивился Баюн. Он прекрасно помнил про целую банку зубов, которую они тогда нашли на «Вселенском орле», но ни о чем другом робот никогда не упоминал.
– Украсть хочешь? – ревниво уточнил Грохотун, вновь поднимая свои бластеры, чтобы уничтожить этого воришку.
Баюн поспешил примирительно поднять руки.
– Нет. Интересуюсь просто. Ученье – свет, а неученье – тьма.
– Действительно, – удовлетворенно кивнул боевой робот, вновь щупая свой погнутый рог. – Как ты можешь украсть, если я тебя скоро – того, – тут он показал, что имеет в виду под этом словом: показал что-то довольно странное, будто разрывает что-то. – И твой сердечник, как и прекрасные молочные зубки, попадут ко мне в баночки. Да, старая нянька, я тебя скоро… высердечникую… – на ходу выдумал новое слово Грохотун, словно это было его любимым занятием, и робот выдумывал по новому слову перед каждым приемом пищи.
– У нас не молочные зубы, а самые нормальные, – обиделась Лависса, которая всегда считала себя мисс Улыбка Деметры, хотя и не участвовала в подобных конкурсах никогда.
– И что-же ты тут один? – вдруг вставил Андрей, выглядывая из-за плеча няньки. – Делиться не хочешь?
– С кем делиться? – возмутился Грохотун, заодно и выдавая всю нужную информацию. – Тут никого и нету… кэп мне доверяет… я с вами и один справлюсь.
Попугай, между тем перелетавший на плечо к няньке, громко восхищался слогом Грохотуна и особенно его последним словом. Правда, едва оказавшись на плече у Баюна, он прекратил петь дифирамбы.
– Значит, слыхай сюда, Баюша, – велел попугай. – Как ты сам понимаешь, надо нашего Грохотушку программировать обратно, чтобы он перестал кэпом эту палку в скафандре называть. «Детишек» ты туда, как я понимаю, точно не отправишь, поэтому будешь Грохотуна вырубать сам.
– Я знаю, – спокойно кивнул головой нянька. – И где кнопка нужная, тоже. Ты не переживай.
– Ой, да кто переживает? За кого мне переживать-то? За тебя что ли? – не понял Вахмурко, хотя видно было, что он все же волнуется. – Ладно, давай, удачи тебе, нянька.
Птица отлетела куда подальше.
Дальше вокруг творилось что-то довольно-таки странное. Баюн, громко крича, из-за чего Грохотун недоуменно глядел не спятившего, как он думал, робота, пьяной и подбитой ласточкой кинулся к нему, но слегка не рассчитал и врезался головой туда, где у обычных людей была грудь. Боевой робот не совсем понял, что произошло, немного покачнулся, но выстоял, а вот Баюн осел вниз. Если бы у Андрея были свободны руки… но на них была Василиса.
Между тем, нянька даже не думал сдаваться. Ухватив Грохотуна за ногу и не думая подниматься, он резко потянул на себя. Вот теперь-то боевой робот не смог удержаться и, не понимая, что от него все-таки хотят, свалился на Баюна сверху. Бластеры в ход он пока не пускал.
Грохотун был роботом и ничего не чувствовал, однако приземление ему не понравилось, поэтому он тут же принялся одаривать своего противника сильными ударами. Баюн скрипел, но уверенно уворачивался, когда Грохотун метил в важные точки, продолжая искать его слабое место. И не мог не найти.
Робот-нянька, подобно роботу-убийце, был выпущен примерно в одно время, поэтому между ними хоть в чем-то должна была быть схожесть. Кнопка резервного выключения, сделанная у каждого старого робота – у новых этого не было – у подобных моделей располагался где-то в грудине. Это было самое слабое и самое сильное место одновременно. Баюну пришлось повозиться, при этом его работу осложняли кулаки Грохотуна; нянька тоже порой толкал своего оппонента, не желая быть просто куклой для битья.
Щелк!
Звук от нажатия нужной кнопки, казалось, разлетелся на многие километры. Лависса от неожиданности взвизгнула. Грохотун тоже сначала что-то пробасил, прежде чем мешком свалиться на Баюна. Андрей, осторожно опустив Василису на землю – все-таки она была живым человеком, – кинулся к роботу, и вместе с Кольцовой они стащили Грохотуна. Баюн, чуть кряхтя, поднялся и еще несколько секунд скрипел.
– Здоровье дороже денег. Умеренность – мать здоровья. Не силой дерутся, а уменьем, – выдал Баюн несколько поговорок сразу. – Помахались кулаками – и ладно. Пошли дальше.
– А он того… не оживет? – уточнил Андрей.
– Этот может, – хмыкнул попугай, подлетая к павшему в бою роботу. – Грохотушка все может, когда не надо. Странно, что он по тебе, Баюн, палить не начал.
– И что нам делать?
Попугай сообщил, что на всякий случай из головы робота надо стереть старую программу. Это было плевым делом, с которым можно было справится за несколько минут. А вот новую программу писать Вахмурко Попугайло пока не торопился – это заняло бы в разы больше времени.
– Ну что, Баюн, поможешь мне, – заявил попугай, приготовившись командовать. – Надо снять голову.
Как снимаются головы у роботов, Баюн не представлял совершенно – раньше от него не требовалось проводить такие операции, собственную голову он тоже пока никогда не отвинчивал и не собирался.
– А ты возьми, напрягись – и потяни, – посоветовал хакер.
– Я то потяну… только после этого, думаю, мы лишимся Грохотуна, а боевой робот, что ни говори, пригодится.
Вахмурко Попугайло разочарованно вздохнул. Очередной его план по устранению Грохотуна, такой же идеальный, как и все остальные, тоже не сработал. Баюн, не советуясь больше ни с кем – все равно разбирать роботов никто не умел, – принялся исследовать голову своего собрата.
Через несколько секунд голова была отвинчена, и попугай взялся за свое дело. К Грохотуну его раньше никогда не пускали: Кроксу тоже не хотелось потерять лучшего боевого робота, и он всегда программировал его сам, поэтому сейчас Вамхурко впервые знакомился с внутренним устройством своего неприятеля.
– Смотри, не удали там чего-нибудь важного, – предупредил нянька, внимательно следя за любыми действиями. – Знаю я тебя. Выяснится потом, что Грохотун лишился резервной памяти.
Удалил ли попугай только то, что нужно, никто не знал, хотя сам пернатый хакер клялся, что все в порядке. Голову робота отдали Лависсе, чтобы тот уж точно не ожил, а если и ожил, не имел зрения, а тяжелую металлическую тушку тащил Баюн. Василиса с рук Андрея никуда не делась. Один попугай был свободен и практически счастлив.
Вот именно такая процессия и двинулась дальше.
– Ты уверен, что мы правильно идем? – уточнил Андрей. – Ты думаешь, эти пираты посадили звездолет туда же, куда и мы?
– Да. Хотя бы потому, что эта площадка – космодром.
И попугай, а за ним и все остальные, уверенно отправились к космодрому, на котором, как скоро все увидели, находилось два звездолета-гиганта: «Взгляд Пантеры» и «Звездный Странник».
***
Взгляд Пантеры за долгие дни на его борту стал для новых членов экипажа родным, любимым и даже долгожданным. Андрей мог говорить о ненависти к пиратскому звездолету, мог выражать свое презрение, но, когда его нога вновь ступила в рубку, а глаза увидели ту самую панель управления, сердце трепетало, а на глаза наворачивались слезы, как от встречи со старым другом. Так чувствует себя любой капитан, возвращающийся на родное судно после долгой и тяжелой разлуки. Схожие ощущения испытывал Крокс, раз за разом вновь возвращаясь на Звездный Странник раньше, в бытность капитаном.
Второй, более огромный корабль возвышался рядом, и при взгляде на него тоже хотелось плакать и не стыдится этого. На душе тоже возникала щемящая нежность, но с каким-то привкусом горечи. Сердце любило этот звездолет, считало верным другом – и называло предателем, который за одно мгновенье из любимого дома превратился в простой, холодный и чужой звездолет.
Никто не рискнул лететь на Страннике, опасаясь, как бы из-за угла не показалась опасность. Взгляд Пантеры тоже был пиратским кораблем, но этот звездолет, что ни говори, вызывал больше доверия, а его техническое оснащение было не таким совершенным, как на Звездном Страннике.
Итак, компания выбрала второй, более новый и более маленький звездолет. Стартовать с каждым разом получалось все лучше и лучше, и теперь Андрей чувствовал себя увереннее. Он поднимал звездолет так, словно был бывалым космическим волком, привычным к любым неожиданностям, словно за одну секунду, неумолимо и неожиданно преобразившись, стал из простого мальчишки полноправным капитаном.
Взлетели без проблем, и через несколько секунд звездолет, набрав неплохую скорость, вырвался за пределы планеты, улетая все дальше и дальше от Опеса в бесконечное космическое пространство.
– Они будут нас преследовать? – поинтересовался Андрей, удостоверившись, что все в порядке, переключившись на ручное управление и отворачиваясь от монитора.
– А ты как думаешь? Конечно, будут: мы гости почетные, Лигум обязательно решит нас вернуть и напоить вечерним чайком. Вопрос в другом: как скоро они нас хватятся?
В рубке, кроме Андрея и попугая, никого не было, и от этого огромное помещение казалось каким-то пустым. Второе кресло, где обычно любила сидел Лависса, было свободно, а на первом удобно разместился Андрей. Попугай летал около пульта управления огнем, что-то там перепроверяя и оценивая – судя по всему, пока птица была довольна.
Где-то, в одной из бесконечных кают, растянувшихся на три блока, Кольцова раскладывала свои вещи и обживалась на новом месте, находя комнату довольно уютной и пригодной для жизни. Возможно, рядом, а может, и очень далеко от нее на своей кровати лежала Василиса, так и не пришедшая в себя; рядом с ней наверняка крутился Баюн. Девушка, может, уже давно не была ребенком, но нуждалась в квалифицированной помощи.
Каюта для Грохотуна тоже сразу нашлась. Баюн оставил его недалеко от себя, в случае, если робот вновь очнется и начнет буянить. Но пока тот вел себя очень тихо, и его тяжелое металлическое тело с крепкой броней и голова с погнутым рогом лежали отдельно, никого не трогали, ничего не крушили и не выкрикивали ругательства «Старые модели… Летающие чайники! ..»
Андрей еще раз решительно обвел рубку взглядом, но с последнего его появления здесь ничего не изменилось. Все системы были в норме, звездолет довольно быстро удалялся от Опеса и, кажется, уже взял курс на Деметру. Парню ужасно хотелось оказаться там побыстрее, но, увы, он знал о гиперпространстве ничтожно мало – лишь то, что оно существует.
Что сейчас делать, было непонятно. Раньше у друзей была четкая цель перед глазами – найти пропавшего капитана Крокса. Теперь этой цели не было, потому что кэп, как оказалось, был жив-здоров, но больше не проявлял любезность по отношению к знакомым. Да, быть может, это был все же не тот кэп, и с ним что-то случилось, на как ему помочь, Андрей даже не предполагал. Попугай, вероятно, тоже.
Исследовав пульт управления огнем, а заодно и резервным огнем, который на Взгляде Пантеры тоже имелся, Вахмурко Попугайло остался очень доволен. Он сделал пару кругов по помещению, но больше никаких дел для него не нашлось, а программировать Грохотуна он все же не собирался или, точнее, хотел чуть-чуть подождать. Наверное, ему нравилось смотреть на обезглавленное тело его «врага» и понимать, что теперь все будет зависеть только от него. Например, хакер вполне мог загрузить в Грохотуна старую программу уборщика и вдоволь посмеяться над этим.
Попугай несколько секунд висел в воздухе, не зная, что ему делать.
– Вахмурко, – окликнул его Андрей. – Давно хотел тебя спросить… ты же у нас звездный ас, – на этих словах попугай зарделся, хотя был всего лишь роботом, и довольно крякнул так, словно был каким-то толстым дядечкой средних лет, которому сообщают, что новый дорогой костюм на нем прекрасно сидит. – Так вот, почему я здесь все время тащусь на лифте к своей каюте, хотя насколько мне известно, к ней должен быть ход прямо из рубки?
В этом плане Вахмурку нельзя было назвать уж совсем асом, но за свою достаточно долгую жизнь он бывал на нескольких звездолетах с капитаном Кроксом и, естественно, знал их устройство.
Андрей спрашивал об этом не просто так, ведь несколько раз, улепетывая от тогда еще грозного пирата, друзья натыкались на каюты капитана, в которые часто вели секретные ходы. Здесь никаких ходов не было, и к Андрею можно было попасть из коридора – из его личного коридора, – а в лифте, чуть выше «отсека питания», кнопка гласила: «каюты капитана». Но парень был уверен, что должно быть и что-то еще.
– В принципе, должна быть… – подумав, ответил Вахмурко. – Наша Пантера очень похожа на Странник, а там прямо из рубки был ход не только в капитанские каюты, но и на оружейный склад, и еще кое-куда… в общем, конечно же, надо поискать.
Тут Андрей вспомнил, что никогда раньше не бывал в каюте самого Крокса, хотя и жил на Звездном Страннике долгое время. Раз звездолеты были похожи друг на друга – точнее, «Взгляд Пантеры» казался младшим братом-копией более старого «Звездного Странника», то и каюты, вроде как, должны были быть похожи. Подопечный Баюна представил, что когда-то, много лет назад, в таких же комнатах, как у него, обитал еще молодой Крокс, не ставший ужасном всей Вселенной. Такой же, как и Андрей сейчас…
– Слушай, а моя каюта тоже похожа… на кэпа?
Попугай вдруг фыркнул и засмеялся, посчитав эту мысль, должно быть, идиотской.
– Вот еще, похожи… Ха-ха… Похожи… – выдавил он из себя. – Твоя и кэпа… Ха-ха… Да разные они, как две капли воды. Каюта – она же везде разная. Это же твой дом – дом на всю жизнь, на всю вечность. Ты ее сам меняешь, подгоняешь под себя… А у тебя что? Фи… серенькая такая каютушка, обыкновенная, стандартная. Не обжитая. Даже не сравнить со Странником. Другая там каюта. Другая. Да и все другое… Та же рубка, например. И вообще, не мешай мне, человек, я занят.
Тут попугай, резко и сильно замахав крыльями, взлетел к самому потолку и подлетел к одной из стен. Учитывая, что рубки все же были похожи, что бы там не говорил попугай, именно из такой же стены вчера к ним шагнул Крокс. Вахмурко изучил все довольно внимательно, а потом, чуть отлетев и разогнавшись, долбанул клювом по небольшому углублению.
Скрипнув, стена чуть подвинулась, открывая свои секреты. Небольшой проем, в который мог влезть человек средней комплекции, дальше переходил в коридор и пропадал во мраке. Андрей подошел поближе, взглянул внутрь, но ровным счетом ничего не увидел. Никакого света в конце туннеля не было.
Вокруг попугая, который после удара сделал несколько кувырков и был отброшен чуть ли не к противоположной стене, казалось, летали звездочки. Мотнув головой и еле как выровнявшись, Вахмурко вернулся к стене и, еще не до конца доверяя своим крыльям, опустился на плечо Андрея.
– И что там? – уточнил парень.
– Что-что… как и заказывали – потайной ход в капитанскую рубку.
– Там?
– Нет, здесь, – съехидничала птица. – Не видишь, что ли?
– Не вижу, – огрызнулся Андрей. – Вообще ничего не вижу.
– А ты шажочек-то сделай, – посоветовал хакер, продолжая сидел у него на плече.
Андрей бесстрашно шагнул внутрь. Попугай с его плеча никуда не делся, а тот вряд ли направлял парня на верную смерть, потому что оставался спокоен. Едва нога капитана коснулась пола, вспыхнул яркий свет, осветив длинный коридор, иногда петляющий и уносящийся далеко вдаль. Андрей, пораженный открывшимся видом, замер, поэтому, когда сзади послышался скрежет, он от неожиданности быстро развернулся и отпрыгнул. Проход медленно закрывался, отрезая путь к рубку.
– Мы в ловушке? – паникуя, спросил капитан.
– Ой, я тебя умоляю, в какой мы ловушке? Все это быстро открывается, я потом покажу. Шагай пока.
– Точно открывается?
– Угу.
Андрей медленно, стараясь не шуметь, двинулся по коридору. На стенах в причудливых факелодержателях, кажется, висели самые настоящие факелы. Лишь после, подойдя поближе, капитан разглядел, что это всего лишь муляжи, а ощущение настоящего огня – лишь игра света. Все было выполнено так правдоподобно, что становилось как-то жутко.
