Текст книги "Женщина – не человек"

Автор книги: Кора Бек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

Юсуф-ака уговорил коллегу-оператора взять на выходные камеру, и они отправились на юг республики на стареньких белых «жигулях» оператора. Вместе с ними в автомобиль села и племянница Фархунды-опа. Родня со стороны жениха с шумом-гамом разместилась в ПАЗике. Оставляя за собой клубы пыли, свадебный кортеж выехал из Намангана.

Карим сначала пытался шутить, как-то развлекать свою невесту. Однако Малика была так глубоко погружена в свои мысли, что на шутки жениха никак не реагировала. Карим умолк, а вскоре, разморённый жарой, уснул. Глядя на сладко посапывающего жениха, который по-детски уткнулся щекой в обитую велюром спинку заднего сиденья, Малика никак не могла поверить, что этот чужой человек – её муж.

Если бы ещё недавно кто-нибудь сказал ей, что она выйдет замуж за человека, которого впервые увидит в день своей свадьбы, Малика в ответ рассмеялась бы. Узбекские девушки в кишлаках так выходили. Малика об этом слышала не раз. Но чтобы она – современная русскоязычная узбечка Малика Закирова, которая мечтала стать археологом?! Нет, такое невозможно! И вот…

Свадебный кортеж целеустремлённо двигался вперёд. В пути было несколько остановок на обед, а потом кто-нибудь сменял водителей, и поездка продолжалась. Долгая дорога на юг по ухабистому шоссе так вымотала хрупкую девушку, что под конец этого путешествия она хотела одного: добраться до конечной точки, а там – будь что будет! Но оказалось, что основные трудности ждали её впереди.

Унылый и монотонный пейзаж; выжженные южным солнцем холмы, на которых изредка встречалась песчаная акация; бескрайние, безмолвные пески; нещадно палящее солнце вселяли в душу впечатлительной девушки жуткую тоску. Увидев впереди две высокие, по виду древние чинары, которые росли по разные стороны дороги, Малика обрадовалась. Ну хоть какое-то разнообразие!

Девушка прильнула к окну, чтобы разглядеть получше деревья, как неожиданно машину подбросило на кочке. Проспавший почти всю дорогу Карим очнулся и, продирая глаза, принялся оглядываться по сторонам. Чёрные, жёсткие волосы парня взлохматились, лицо выглядело помятым, а с левого уголка губы тонкой струйкой потекла слюна. Понятно, что Карим долго находился в неудобном положении тела, поскольку особенно развернуться в автомобиле не было возможности, однако у Малики его внешний вид вызвал ещё большее отторжение. Она отвернулась, а молодой муж громко воскликнул:

– Учкудук? Наконец-то!

Спустя время, немного освоившись на новом месте, Малика удивится, почему их кишлак называется Учкудук? В переводе с узбекского слово «учкудук» означает «три колодца». Но в действительности в кишлаке не было даже одного колодца, из-за чего его жители брали воду в оросительном канале – арыке. По мнению девушки, малой родине её мужа больше подошло бы другое название – Иккичинор, или Две чинары. Не зря же эти два роскошных платана предваряли въезд в кишлак?

А пока, возбуждённый скорым приездом домой, Карим обратился к водителю:

– Аброр, включай свою бибикалку и жми на тормоза! Весь Учкудук должен узнать, что мы приехали!

Водитель «Волги» моментально отреагировал на просьбу. Невеста зажала уши руками. А жених сплюнул себе на ладонь, затем пригладил жёсткие волосы, гордо расправил плечи и высунулся в окно машины. Карима просто распирало от счастья и гордости. Ещё бы, ведь он герой дня! Сейчас весь Учкудук вывалит на улицы, чтоб посмотреть на него – вчерашнего сопливого мальчишку, который привёз в кишлак шахар келини, или городскую невестку. Кто из его друзей или соседей может похвастаться этим? Обычно городские девчонки нос воротят от деревенских парней. А Карим привёз себе невесту аж из далёкого Намангана!

Ехавший позади автобус включил в свою очередь клаксон. Из чувства солидарности к ним присоединились и представители невесты, которые ехали на «жигулях». Так, непрерывно сигналя, свадебный кортеж въехал в кишлак. Мечта Карима сбылась! На улицы высыпала такая куча народу, словно сегодня праздновали Первое мая. Маленькие девочки глазели с восторгом на куклу, одетую в красивое платье. Босоногие мальчишки бежали за «Волгой», словно надеялись обогнать машину. Улица широкая. Что бы детворе и не побегать?

К тому же в кишлаке невесту к дому жениха привозили на «москвиче», «жигулях», а то и вовсе на телеге. Но семья Карима постаралась, договорилась с председателем сельсовета, чтобы он выделил им свою «Волгу». Тот, конечно, в жизни на это не согласился бы, но отец жениха нажал на его чувство самолюбия. Что подумают о конгуратах чванливые найманы, если они приедут за их невестой на задрипанном «москвиче», либо заурядных «жигулях»? Вопрос сразу решился. Карим Орипов привёз невесту из Намангана на шикарной «Волге».

Вдруг из-за поворота, где, видимо, находился какой-то маленький переулок, показалась арба – двухколёсная повозка, запряжённая ишаком. На повозке сидел мальчик примерно двенадцати лет с длинной хворостиной в руках. Позабыв о цели своего путешествия, он во все глаза смотрел на чудо чудесное – свадебный кортеж, по-городскому украшенный, да к тому же громко сигналивший. Однако его четвероногий товарищ праздничную процессию не оценил. Испугавшись шума, ишак бросился вперёд со скоростью быстроногой лани.

Его юный хозяин упал спиной на дно, застеленное соломой, а рукой ухватился за один край повозки. В итоге, ишаку удалось то, что не получалось у ребятни. Обогнав все машины, он свернул в другой переулок. А на том конце улицы паслись бараны. Увидев мчащуюся на них повозку, бараны отпрянули в сторону. Но обошлось без жертв. Ребятня была в полном восторге, часть мальчишек кинулась за ишаком. За ними следом побежали и двое мужчин, чтоб ненароком не случилось какой беды. С ишака-то какой спрос?

А «Волга» лихо притормозила перед белой дорожкой, которая вела к дому, где собралось особенно много народу. Карим первым вышел из машины и поднял вверх руку. Получился жест почти, как у партийных вождей, которые, стоя на высокой трибуне, приветствуют свой народ во время праздничных демонстраций. Придерживая одной рукой фату, а кончиками пальцев другой руки приподняв подол, чтоб платье не запачкалось в пыли, следом за ним появилась невеста.

Короткая летняя ночь.

Никогда прежде не бывавшая в кишлаке, Малика с отчаянием смотрела на глинобитные потрескавшиеся стены домов, пасущихся в конце улицы баранов, поднятую ишаком пыль, и на возбуждённую толпу, которая разглядывала её с нескрываемым интересом. Девушку не покидало странное ощущение, как будто она вдруг оказалась в средневековье. На фоне Учкудука столь нелюбимый ею Наманган показался Малике культурным и современным городом. Опустив голову, невеста тайком утирала под фатой слёзы. Она просто не знала, что пройдёт всего пару лет, и её сегодняшнее ощущение во сто крат усилится. Потому что кишлак – не город. Это вообще другая вселенная. Вселенная, затерянная в песках.

Единственное, что напоминало в Учкудуке о существовании цивилизованного мира, так это коллега дяди Малики – тот самый оператор с камерой по имени Юрий. Едва свадебный кортеж остановился напротив дома жениха, он выскочил из машины и, отступив немного назад, тут же начал снимать. Карим поправил галстук, расправил плечи и заулыбался на камеру. А его невеста шла, опустив глаза. Один только раз оператор успел запечатлеть её взгляд. Но это потому, что Малика не была готова к съёмкам. Этот взгляд, полный отчаяния и ужаса, как на грех попал в кадр.

На следующий день родственники Карима и некоторые их гости стали просматривать эту кассету на видеомагнитофоне. У Ориповых имелся видеомагнитофон. Они его купили по дешёвке у одного милиционера, который гонял торговцев на базаре в Термезе, если ему вдруг казалось, будто они торгуют контрабандой. Естественно, все обратили внимание на взгляд невесты. Находчивый, как и многие работники телевидения, Юсуф-ака стал шутить, что его племянница испугалась ишака, который промчался прям перед носом свадебного кортежа. Что поделаешь? Уроженка города, которая ишака в жизни не видела!

О том, что ишака можно запросто встретить на улицах провинциального Намангана, дядя невесты умолчал. У родственников жениха не было иного выхода, как тоже подхватить эту шутку. Но неприятный осадок на душе остался. Карим потом не раз припоминал жене, что она его опозорила перед роднёй. Хотя, казалось бы, парень мог понять, что это для него тут всё родное и не вызывает удивления. А бедная невеста не могла отделаться от ощущения, будто она попала на другую вселенную, где действуют странные и даже дикие законы.

В этом повторно Малике пришлось убедиться уже на следующее утро. Когда они только приехали в Учкудук, им навстречу вышла пожилая женщина с пронизывающим взглядом чёрных глаз. Карим уважительно с ней поздоровался, а его невеста замешкалась. Точнее, Малика засмотрелась на незнакомку. В ней чувствовались властность, полная уверенность в себе, а её взгляд прямо-таки завораживал.

Вспотевший при мысли, что янга – старшая женщина в их роду, а ею была жена старшего брата его отца, подумает, что шахар келини, или городская невестка, её не уважает, Карим ущипнул свою невесту за локоть. Конечно, если бы не толпа народу, собравшаяся перед их домом, он бы, не раздумывая, взял невесту за шиворот и так наклонил её голову, что она ещё долго не смогла бы разогнуться! Потому что для узбека из сельской местности мнение родственников и соседей всегда имеет приоритетное значение. А жена? Жена перетерпит! Но в данной ситуации Карим был вынужден хоть в какой-то мере соблюдать приличия.

Малика удивлённо посмотрела на Карима, пытаясь понять, что он от неё хочет. В чёрных глазах жениха заполыхала ярость. Он ущипнул непонятливую невесту повторно и указал взглядом в сторону янги. Девушка покраснела и склонилась в поклоне. Для воспитанной в любви и ласке Малики этот обычай, о котором ей рассказывали тётушки накануне свадьбы, казался унизительным. Однако делать нечего. Как известно, «в чужой монастырь со своим уставом не ходят». Малика сделала то, что от неё требовали обычаи предков.

К сожалению, её жених захотел выслужиться перед родственницей, или же он посчитал, что его невесте требуется загладить свою вину перед янгой, потому что Карим опять больно ущипнул Малику чуть ниже локтя, давая понять, что девушке нужно поклониться ещё раз.

Сдерживая слёзы на глазах, Малика поклонилась. Похоже, женщина осталась довольна. Величавой походкой она подошла к невесте, откинула с её лица фату и поцеловала в лоб. Затем, придерживая девушку за локоть (на беду Малики, тот самый несчастный локоть, за который её трижды щипал Карим), янга повела её во двор.

Там Малику встретили родители Карима и дедушка Улугбек бобо. Каждому из них она низко поклонилась, всякий раз чуть задерживаясь в этом положении тела, чтоб только не кланяться повторно. Наконец, свадебный обряд под названием келин салом (приветствие невестки) закончился. Лишь тогда Малику провели в дом, где девушка смогла, наконец, немного отдохнуть перед основными торжествами.

Вместе с Шахло, которая с удовольствием продолжала исполнять роль свидетельницы, Малика осталась в комнате, украшенной бумажными цветами и красными первомайскими флажками. После трудной дороги и потрясения, вызванного поведением Карима, девушке хотелось прилечь и никого не видеть. Но, как оказалось, в сельских домах мебели почти не было, а лежать на курпачах (матрасах) в свадебном платье было неудобно. Пришлось сесть.

Малика прикрыла глаза и прижалась спиной к стенке. Шахло прихорашивалась, глядя в зеркальце. Дверь комнаты без конца открывалась. Желающих лучше разглядеть невесту в Учкудуке оказалось предостаточно, причём это были, как дети, так и взрослые.

Начался туй. Почему-то новоиспечённые родственники позабыли об их договорённости с найманами, и Малика была вынуждена каждые пять минут кому-то кланяться. Кому – она даже не видела, да девушке это было и неинтересно. Она хотела, чтобы туй закончился, не подумав о том, что её ещё ожидает первая брачная ночь.

На небе зажглись яркие звёзды, когда к невесте подошла янга и что-то шепнула ей на ухо. Едва передвигая ноги от усталости, девушка двинулась за ней следом. Гости продолжали веселиться за столом. Как положено на Востоке, мужчины и женщины сидели за разными столами. Жениха не было видно. Впрочем, Малику это нисколько не огорчило. Она мечтала упасть скорее в кровать, позабыв, что в кишлаках люди спят на курпачах.

Пока они шли к дому, янга что-то непрерывно говорила. До смертельно уставшей Малики доходили только какие-то отдельные слова: первая брачная ночь, восточная скромность, надо угождать мужу. К кому эти слова относятся, девушка не поняла. Она знала лишь одно: совсем скоро все её мучения закончатся, и она будет спать долго-долго, потому что очень долгой была дорога и вообще весь сегодняшний нескончаемый день.

Наивная! У дверей их спальни стоял Карим. Янга пропустила невесту вперёд, после чего она устроила жениху своеобразный торг, как того требуют обычаи. Естественно, парень ещё загодя приготовил нужную сумму. Ему бы отдать эти деньги, чтоб поскорее попасть к своей невесте! Однако работа на базаре сыграла с Каримом злую шутку. Он вошёл в раж и начал по-настоящему торговаться за право войти в комнату. У янги, которая больше не казалась властной, строгой женщиной, было игривое настроение, и она с удовольствием включилась в торг. За дверью спальни Малика пыталась как можно быстрее избавиться от свадебного наряда.

Наконец, ей это удалось. Глядя сонными глазами по сторонам, девушка не могла понять, куда ей ложиться спать. Внезапно дверь открылась, но в спальню вместо Карима вошла его родственница. Оглядев полуголую худенькую девушку быстрым взглядом, янга покачала головой и сказала, что ей для того, чтоб нравиться мужу, нужно набрать вес. Затем женщина помогла невесте расстелить на полу постель и, загадочно улыбнувшись, простилась до утра.

Что означает улыбка янги, Малика поняла лишь назавтра, когда Карим скомкал простыню и торопливо вышел из комнаты. Только тогда молодая жена вспомнила, что слышала, как одноклассницы в школе однажды обсуждали, что после первой брачной ночи специальная женщина из числа родственников мужа относит простыню его родителям, дабы они могли убедиться в целомудренности девушки.

Помнится, девчонки ещё волновались, что вдруг крови на простыне окажется немного. В этом случае родня мужа может не поверить, что их невеста девственница, и опозорить её на всю округу. Некоторые даже говорили, что лучше бы подстраховаться и взять с собой в спальню пузырёк с томатной пастой, а когда муж заснёт, то пасту аккуратно по простыне размазать. Зато оправдываться почём зря не придётся! Ведь случается так, что родители парня показывают эту простыню родственникам. И мало ли что придёт в голову подобным «экспертам»? Недоверчивая родня жениха может отправить невесту в дом её родителей.

Осознав, что эта унизительная процедура происходит прямо сейчас в одной из комнат, Малика упала лицом на курпачи и горько разрыдалась. Как же так получилось, что она не смогла сказать «нет» и, как бессловесная овца, пошла за нелюбимого замуж? А теперь что-то менять уже поздно. Отныне Малика – замужняя женщина. Одна короткая летняя ночь полностью изменила жизнь юной узбечки.

Ноша Малики.

Малика сжалась в комочек и забилась в угол комнаты. В чёрных, как майская ночь, глазах Карима вспыхнул огонёк злорадства. Он опять занёс свой тяжёлый кулак над женой. Вдруг снаружи кто-то из домочадцев потянул на себя дверную ручку. Но дверь оказалась заперта изнутри на задвижку. Тогда тот, кто находился за дверью, стал стучать в неё кулаком, после чего громко закричал:

– Карим, ты что, оглох? Ну-ка, быстро выходи! Надо поговорить.

Если бы это произошло в другое время, Малика наверняка могла подумать:

– В семье Ориповых по-другому не могут. Все они ужасно грубые и невоспитанные люди.

Однако сегодня молодая женщина обрадовалась, что старший брат её мужа Ахмед не ушёл, обнаружив, что дверь заперта, а продолжил настойчиво стучаться. В итоге Карим был вынужден прекратить свои жестокие побои и выйти из комнаты. После ухода мужа Малика некоторое время лежала на полу. Её маленькое худенькое тело дрожало от боли и холода. Несмотря на то, что она сильно замёрзла на холодном полу, у женщины не было сил, чтобы встать и приготовить себе постель. У Малики кружилась голова, болел живот. Впечатление такое, будто внутрь её живота вставили палку. И она, эта палка, вызывала режущие боли.

Карим всегда старался бить жену по животу, по почкам. Сегодня муж был особенно зол и жесток. Атеистка Малика мысленно поблагодарила Всевышнего за то, что Он позволил ей остаться в живых. Наверное, у всех людей случаются ситуации, когда человеку вдруг остро требуется вера в кого-то, или во что-то. У Малики произошла именно такая ситуация.

Наконец, женщина поднялась и кое-как доковыляла до окна. На подоконнике у Малики всегда стоял кувшин с водой, а под столом – небольшой таз. Эти вещи молодая женщина держала наготове, потому что после издевательств над ней мужа она не хотела лишний раз выходить из комнаты. Между тем Карим последнее время совсем озверел и не только бил жену по животу и почкам, но часто разбивал ей в кровь лицо. Малика умывалась, а наутро тщательно замазывала синяки тональным кремом «Балет».

Кряхтя, словно столетняя старуха, Малика взяла в одну руку кувшин, а другой рукой стала осторожно смывать с лица и шеи кровь. Её руки дрожали. Ссадины на коже болели, когда в них попадала вода. Но Малика справилась с задачей. Потом девушка приложила к лицу полотенце, которое висело на вбитом в стену крючке. Между двумя небольшими окнами находилось зеркало в пластмассовой оправе. Это зеркало было из приданого Малики и выглядело сначала довольно симпатично. Однако из-за вспыльчивого характера Карима, который вскоре после свадьбы стал поднимать на жену руку, оно не раз падало на пол. По краям зеркала были трещины, заклеенные синей изолентой. Благодаря оправе и изоленте, зеркало ещё не рассыпалось на кусочки. А главное – середина зеркала оставалась целой.

Малика бросила усталый взгляд на своё отражение. Увиденная картина её не обрадовала. Худое и измождённое лицо, под правым глазом – большой синяк, разбитая верхняя губа опухла, в карих миндалевидных глазах – невыносимая тоска. Такой хохотушка-веселушка Малика Закирова стала всего за два года супружеской жизни.

– Ничего, до свадьбы заживёт! – попробовала саму себя успокоить Малика.

Конечно, Малика уже была замужем. Но через неделю должна была состояться свадьба младшего брата её мужа. На таком мероприятии с синяком не покажешься. Вместе с тем, что ещё бедной женщине оставалось делать, если во многих семьях в Центральной Азии считается нормальным, что муж может без всякой причины избить жену? Особенно, если эта семья живёт в каком-нибудь захолустье. На Востоке мужчина – царь и бог.

Родственники тоже бедняжке ничем не смогут помочь. Ведь у них самих есть своя келин – так по-узбекски называется невестка, и к ней такое же чёрствое, бездушное отношение. Потому что на Востоке женщина – не человек. В семейной иерархии она находится чуток повыше домашней живности. Зато мужчина, каким бы идиотом или самодуром он ни был, всегда может рассчитывать на сочувствие и поддержку. Так повелось издревле.

Стараясь громко не стонать, Малика стала стелить себе постель. Не дай Аллах, её стоны сейчас услышит кто-то из родственников мужа. Он потом всем остальным расскажет, что их Карим молодец: не забывает парень заниматься воспитанием своей жены! Хотя у Карима есть две младшие сестры, и их также в будущем ожидает подобная участь. Тем не менее и Асмира, и Анора считали едва ли не своим долгом унизить их невестку и радовались, когда Карим издевался над женой. Но Малика не хотела давать золовкам повода для радости. Сжимая зубы до боли в скулах, женщина принялась раскладывать на полу курпачи.

Курпачи – узбекские матрасы, бывают тонкие и лёгкие, а бывают толстые и тяжёлые. На первых, тонких курпачах, сидят во время обеда. Ведь узбеки, особенно те, что проживают в сельской местности, почти не пользуются стульями, поскольку обедают за низким столом, либо на расстеленной на полу скатерти, подложив под локти подушки. На толстых матрасах узбеки спят. В Узбекистане курпачи ещё с древних времён используют вместо кровати. Это, можно сказать, национальный бренд.

В сложенном виде матрасы имеют высоту традиционной кровати. На них очень удобно, уютно, мягко спать. Но вот складывать и раскладывать курпачи тяжело. Узбекская женщина занимается этим дважды в день. Утром разноцветные матрасы она складывает вдвое и укладывает стопкой на сундук. Вечером женщина встаёт на цыпочки (узбечки невысокого роста) и стаскивает вниз верхний матрас. Курпачу расстилает на полу. Отдышавшись, она тянет за край вторую курпачу.

В частных домах пол обычно холодный. Поэтому, чем больше курпач женщина разложит, тем им с мужем будет теплее. Мужчины своим жёнам стелить курпачи не помогают. Это ниже достоинства гордых представителей Востока. В их представлении есть вещи, которые должна выполнять женщина, а есть вещи, предназначенные строго для мужчин. Пожалуй, консерватизм – самая отличительная черта восточных народов.

Наконец, Малика закончила стелить постель. Не веря собственному счастью, она легла и с наслаждением вытянула свои уставшие ноги. После долгого трудного дня ноги гудели, как колокола. Неудивительно, что женщина всякий раз уже с утра ждала, когда наступит ночь.

К сожалению, время отдыха длилось недолго: какие-то пять или шесть часов. Потом надо было вставать и идти работать. В частном доме работы всегда хватает. Особенно, если этот дом находится в кишлаке. Вообще, в Узбекистане сельский населённый пункт называется кишлок, а не кишлак. Возможно потому, что у узбеков особая любовь к гласной «о». Но так уж сложилось на всём постсоветском пространстве, что сёла Центральной Азии и Кавказа все называют одинаково: кишлак.

В Узбекистане принято жить в одном доме одной большой семьёй. Нет, женатые сыновья могут уйти из родительского дома, но за исключением младшего сына. Младший всегда остаётся с родителями. Если у родителей нет возможности приобрести старшим сыновьям квартиру, несколько семей живут под одной крышей. Это жизнь по принципу: одна семья – одна комната. Хотя, если жилплощадь позволяет, молодым выделяют часть дома. Но зато парень может не тянуть с женитьбой из-за отсутствия жилья. В Узбекистане горячие парни. Юг! Поэтому семьи, где в одном доме живут сразу несколько поколений, – не редкость. И родители на старости лет не остаются одни, и есть кому присмотреть за малыми детьми.

В семье Ориповых старший женатый сын жил отдельно, в этом же кишлаке Учкудук. Их старшая дочь была замужем, её родители выдали за городского парня в соседнем Термезе. Остальные двое женатых сыновей жили со своими семьями вместе с родителями. Также в этом доме проживали младший брат и две незамужние сестрёнки Карима.

Как и все узбекские дома, жилище Ориповых было построено по типу подковы фасадом во двор. На улицу окна не выходили. К низкому глинобитному строению вплотную примыкал двухметровый дувал, или забор, сделанный из саманного кирпича, с огромными дарвоза, то бишь воротами. Ту часть дома, которая находилась ближе к дарвозе, занимала семья среднего сына: муж, жена и четверо детей. Также там располагалась комната старейшего члена семьи – дедушки Улугбека бобо. В вытянутой в длину части жили родители, Карим с Маликой, младший брат и две сестрёнки Карима.

За этой частью дома следовали нежилые помещения: кухня, навес и сараи. Под навесом нашли своё место глиняная печь тандыр, в которой выпекают лепёшки, самсу, пирожки, и огромный казан для плова и других горячих блюд. За навесом примостился сарай. В нём хранились дрова и кизяк для растопки печки, а за сараем в ряд выстроились коровник, загон для овец и курятник.

У дувала, разделявшего двор семьи Ориповых с их соседями, стоял топчан. Это восточная беседка с тремя бортиками и полом, поднятым над землёй на 30-40 сантиметров. Внутри установлен низкий круглый стол. Вокруг стола расстелены курпачи. На курпачах домочадцы сидят во время обеда, а в жаркие дни укладываются спать. Удобно, мило, уютно. Благодаря удалённому расположению от кухни, сараев и навеса, запахи готовящейся пищи сюда не доходят. Поэтому в тёплое время года этот топчан также используется для приёма гостей. Можно сказать, топчан является своего рода визитной карточкой стран Центральной Азии.

С двух сторон от топчана гордо уходили ввысь две чинары. Их густые кроны раскинулись над ним, создавая своеобразный природный навес. Открытая часть топчана выходила на огород. По периметру огорода росли фруктовые деревья: яблоки, груши, инжир, абрикосы, сливы, вишня, мушмула, черешня, персики. Позади дома цвели роскошные виноградники и бахчи, на которых произрастали дыни, арбузы, тыквы. В общем, всё как во всех домах на юге Узбекистана. Поддерживать в порядке такое немаленькое хозяйство было непросто.

Мужчины в семье Ориповых большую часть дня проводили на винограднике. В выходные дни они ездили торговать на центральном рынке Термеза. Мать с женой среднего сына в мастерской, которая замыкала в их доме хозяйственные постройки, занимались пошивом курпачи. Эти стёганые матрасы потом продавали всё на том же базаре. Домашняя работа в семье Ориповых полностью лежала на хрупких плечах Малики.

Младший ребёнок в своей семье, которого все любили и по мере возможности баловали, Малика в семье Ориповых ощущала себя Золушкой. Они взвалили на свою невестку сразу много дел, которые молодая женщина обязана была успевать делать, пусть даже и в ущерб своему сну, здоровью. А кому она могла пожаловаться, обратиться за поддержкой? Её муж ничуть не сомневался, что только так и нужно обращаться с женщинами, дабы они тебе на голову не сели. Поэтому Малика молча тянула свою ношу.

Каждое её утро начиналось с подметания двора. Эту работу Малика ненавидела всеми фибрами души. В глазах молодой женщины это было абсолютно бессмысленное занятие. Ведь после уборки и поливки внешний вид двора принципиально не менялся. Зато унылый, серый, местами сильно потрескавшийся бетон, которым был залит двор, у Малики почему-то упорно ассоциировался с тюрьмой. И когда она его подметала, поливала, то чувствовала себя арестанткой. Конечно, ощущение далеко не из приятных. Однако и это было ещё не самое страшное.

Пусть не каждый день, но нередко молодая женщина пугалась, неожиданно заслышав за своей спиной в утренней тишине голос свекрови. Та вставала рано и считала своим долгом удостовериться, что невестка не халтурит, а добросовестно выполняет порученное ей дело.

Неслышно подкравшись, свекровь всякий раз сварливым тоном указывала Малике, где, по её мнению, она небрежно прошлась метлой. Обладавшая хорошим зрением, в отличие от своей близорукой невестки, женщина находила даже самые мелкие листочки деревьев, которые могли забиться между зазорами в бетоне. Свекровь не уставала поучать Малику, что двор – это лицо семьи, по нему люди будут судить о хозяевах дома. А Малика искренне не понимала, как незамеченный ею листок может сказаться на репутации Ориповых?

Однако въедливая свекровь проверяла все закоулки двора, и если находила какую-либо мелочь, то потом ещё долго высказывала невестке своё недовольство. Поставив в сторонку метлу из веток карагача (это разновидность вяза), которая не имела черенка, из-за чего ею неудобно было пользоваться, Малика была вынуждена ползать по бетону, отыскивая меж трещинами в бетоне забившиеся в них листики.

Особенно тяжело ей приходилось осенью, когда деревья сбрасывали листву. Нередко получалось, что пока Малика дометала двор, на том конце, где она уже прошлась метлой, листья опять сыпались на землю. Женщине не оставалось ничего другого, как вернуться и выковыривать пальцами листья, мелкий мусор из бетонных зазоров, лишь бы не слышать необоснованные обвинения свекрови в лености. В сельмаге перчаток в продаже не было, а Малика шить не умела. Поэтому с её рук никогда не сходили царапины, а осенью и зимой они из-за холода покрывались ещё и цыпками. Но только некому было в Учкудуке пожалеть девушку из Намангана.

А вот своих дочерей – Асмиру и Анору, родители Карима жалели. Им через пару лет также предстояло выйти замуж. Любящим родителям хотелось напоследок побаловать девочек. Ведь судьба узбекских женщин практически одинакова. Безусловно, в первую очередь это относится к кишлакам и районным центрам. Но и в городах такие вещи случаются всё чаще. Конечно, есть хорошие нормальные семьи. Тем не менее в вопросах семьи консерватизм Востока подобен кремню. «Курица – не птица, женщина – не человек», хоть на носу 21 век!

Дочь – это сплошные расходы и никакого толку!

С утра до ночи в Средней Азии женщины работают на семью мужа и терпят всевозможные унижения. Это происходит до тех пор, пока женщина, наконец, сама не станет свекровью, и не начнёт в старости помыкать своими невестками. В Узбекистане парни обычно женятся после возвращения из армии. Поэтому женщине после замужества нужно потерпеть пару десятков лет, пока у неё не появится первая келин, или невестка. Вот тогда новоиспечённая свекровь устроит для келин «сладкую жизнь»! Женщины мстят келин за свои несбывшиеся мечты и горькую молодость. Эти невестки хотят сами скорее стать свекровями. Потом они также будут мстить жёнам своих сыновей. Получается замкнутый круг. Порочный круг.

Малике показалось, что она только закрыла глаза, как вдруг её разбудили. Тело женщины ещё не отошло от побоев. После того, как у Малики случился выкидыш, и ей не удавалось с тех пор забеременеть повторно, Карим стал особенно изощряться в издевательствах над женой. Ну, конечно! Эта тварь – так Карим называл жену и в глаза, и при людях (имеется в виду – при родственниках), ни на что не способна! Она даже не может, как все нормальные женщины, выносить и родить ребёнка. И Карим мстил жене за отсутствие наследника.

Да, вопрос стоял именно так. В узбекских семьях рождению девочки никто не порадуется. Дочь – это сплошные расходы и никакого толку. Для неё нужно собирать приданое, дать ей какое-то образование, устроить свадьбу. А она выйдет замуж, покинет родительский дом и посвятит всю свою жизнь работе на родственников мужа. Видеться со своими родными молодой женщине муж и его родственники разрешают очень неохотно и крайне редко.

С одной стороны, они не хотят, чтобы женщина жаловалась на тяжёлые условия своей жизни. С другой, – она должна работать, а не тратить время на пустопорожние разговоры.