Текст книги "Побратимы"
Автор книги: Коллектив авторов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)
24 июня 1941 г. постановлением ЦК ВКП(б) и СНК СССР «для руководства эвакуацией населения, учреждений, военных и иных грузов, оборудования предприятий и других ценностей» при СНК СССР был создан Совет по эвакуации в составе Л.М. Кагановича (председатель), А.Н. Косыгина, Н.М. Шверника, Б.М. Шапошникова, С.Н. Круглова, П.С. Попкова, Н.Ф. Дубровина и А.И. Кирпичникова. 26, 27 июня и 1 июля решением тех же органов в Совет по эвакуации были дополнительно введены А.И. Микоян, Л.П. Берия и М.Г. Первухин[25]25
РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 162. Д. 36. Ч. I. Л. 29.
[Закрыть]. Совет приступил к работе, как и предписывало постановление, немедленно после его создания, решения Совета являлись обязательными для выполнения всем подведомственным ЦК ВКП(б) и СНК структурам[26]26
Историческая справка // Блокада Ленинграда. Эвакуация. URL: https:// evacuation.spbarchives.ru/history (дата обращения: 11.11.2018).
[Закрыть].
27 июня 1941 г. по решению бюро горкома и обкома ВКП(б) была организована Ленинградская городская эвакуационная комиссия в составе 9 человек под председательством Б.М. Мотылева. Первоначально предполагалось, что комиссия займется всем комплексом вопросов, связанных с вывозом населения, учреждений, оборудования предприятий, военных грузов и других ценностей. Но колоссальный объем работы сразу внес существенные коррективы. В тот же день, 27 июня, Ленгорисполком создал комиссию (председатель Е.Т. Федорова) по размещению и эвакуации граждан, прибывающих в Ленинград из районов, оказавшихся под угрозой оккупации (Карелия, Прибалтика, позднее Ленинградская область). 28 июня 1941 г. Военный совет Северного фронта назначил своим уполномоченным по эвакуации председателя Ленгорисполкома П.С. Попкова, в июле он возглавил Правительственную комиссию по эвакуации, занимавшуюся главным образом вопросами вывоза промышленных предприятий. До Великой Отечественной войны Ленинград являлся крупнейшим промышленным центром страны, львиная доля предприятий которого (еще с дореволюционного времени) была ориентирована на военное, в том числе наукоемкое, производство. В нем действовали 333 предприятия союзного и республиканского подчинения, а также большое количество заводов и фабрик местной промышленности и артелей. На них работали 565 тыс. человек[27]27
Данилов П.П. Промышленность Ленинграда в годы блокады // Отечественная история. 2003. № 3. URL: http://www.1543.su/VIVOVOCO/VV/ JOURNAL/RUHIST/LENPROM.HTM (дата обращения: 11.11.2018).
[Закрыть].
Уже 27 июня 1941 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимают решение «в целях сохранения авиационных заводов от воздушной бомбардировки… немедленно приступить к переброске оборудования и кадров предприятий», находящихся в ведении Наркомата авиаприборостроения. Среди них ленинградские «номерные» секретные производства:
– завод № 218 в Казань, на фабрику кинопленки;
– заводы № 234 и № 451 в Уфу, на моторный завод № 384;
– заводы № 23 и № 17 в Новосибирск, на завод № 153;
– заводы № 380 и № 381 в Тагил, на вагоностроительный завод;
– завод № 81 на автосборочный и новостроящийся моторный в г. Омске[28]28
РГАСПИ.Ф. 17. Оп. 162. Д. 36. Ч. I. Л. 31.
[Закрыть].
2 июля 1941 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимают постановление «О разгрузке Ленинграда от предприятий Наркомата боеприпасов», по которому можно проследить первоначальные векторы эвакуации стратегически важных учреждений отрасли: «В целях сохранения заводов боеприпасов от воздушной бомбардировки обязать т.т. Горемыкина П.Н. и Кагановича Л.М. немедленно приступить к переброске оборудования и кадров следующих предприятий города Ленинграда:
1) Завод им. Калинина № 4 – в г. Казань в помещение мехового комбината Наркомлегпрома СССР, передав это помещение Наркомату боеприпасов.
2) Капсюльно-пиротехнический завод № 5 – в г. Муром на завод № 253 Наркомбоеприпасов.
3) Завод № 77 – в г. Киров в помещение комбината искусственных кож Наркомлегпрома РСФСР, передав это помещение Наркомату Боеприпасов.
4) Завод «Станкоприбор» – в г. Саратов в помещение кондитерской фабрики, принадлежавшее ранее Наркомпищепрому РСФСР.
5) Ленинградский филиал НИИ–24 – в г. Челябинск на завод № 78.
6) ГСИ-44 – в г. Владимир на завод № 260 Наркомбоеприпасов.
7) ЦКБ-22 – в г. Пензу на завод № 50 Наркомбоеприпасов.
8) Завод им. Молотова из Шлиссельбурга – в г. Молотов на завод № 88 Наркомбоеприпасов.
9) Завод № 52 из Поповки (Октябрьская жел. дорога) – в Калугу в переданный Наркомбоеприпасов комбинат синтетических душистых веществ.
10) Химико-технологический институт – в г. Казань в Химико-технологический институт»[29]29
Там же. Л. 38–39.
[Закрыть].
В условиях приближения немецких войск к Ленинграду и угрозы его полного окружения крайне необходимой стала массовая эвакуация производственного персонала и населения, оборудования важнейших промышленных предприятий, материалов, полуфабрикатов, технической документации. Выполняя постановление ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 27 июня 1941 г. Военный совет Северного фронта 28 июня 1941 г. определил, что эвакуации из Ленинграда в первую очередь подлежат квалифицированные рабочие, инженеры и служащие, оборудование, станки и машины важнейших предприятий, ценные сырьевые ресурсы, цветные металлы[30]30
Данилов П.П. Промышленность Ленинграда в годы блокады.
[Закрыть]. Перемещение в города Поволжья, Урала, Сибири, Средней Азии авиационных заводов началось в конце июня, оборудования Наркомата вооружения – с 3 июля, крупнейших машиностроительных, электротехнических, приборостроительных, оптических и смежных с ними предприятий, конструкторских бюро, учебных и научно-исследовательских институтов, военных училищ и академий – с 11 июля. С 13 июля началась эвакуация заводов Наркомата черных металлов, предприятий тяжелого машиностроения: Невского машиностроительного завода, заводов подъемно-транспортного оборудования, «Русский дизель», «Экономайзер», частично металлического, станкостроительного, «Светланы», «Электросилы» и др.[31]31
Непокоренный Ленинград. Сборник статей. Л., 1985. С. 58.
[Закрыть]С 29 июня по 27 августа из города выехали 164 320 рабочих, ИТР, служащих и членов их семей[32]32
История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941–1945. В 6 т. М., 1961. Т. 2. С. 147.
[Закрыть]. Всего к началу сентября 1941 г. из Ленинграда были вывезены 92 предприятия. На новых местах заводы размещались таким образом, чтобы между ними осуществлялась широкая производственная кооперация. Так, на базе Челябинского тракторного завода и эвакуированных в Челябинск и Свердловск ленинградского Кировского завода и завода № 174, а также Харьковского дизельного заводов было создано одно из наиболее крупных танкостроительных предприятий, получившее в народе название «Танкоград». Уже в конце 1941 г. оно стало поставлять на фронт тяжелые боевые танки КВ[33]33
Великая Отечественная война Советского Союза. 1941–1945. М., 1967. С. 100.
[Закрыть].
26 августа в Ленинград была направлена группа высших должностных лиц страны – членов Государственного комитета обороны В. Молотов, Г. Маленков, Н. Кузнецов, А. Косыгин и др. для «рассмотрения и решения, совместно с Военным советом Главного командования Северо-западного направления и с Военным советом Ленинградского фронта всех вопросов обороны Ленинграда и эвакуации предприятий и населения Ленинграда». Большая часть этих решений осталась на бумаге – в условиях стремительного наступления вермахта выполнение их было нереальным. Сама хронология их появления говорит о многом, быстро менявшаяся обстановка и ее оценка на месте приводили к тому, что по одному вопросу в течение двух-трех дней принималось несколько решений. Противоречивость и «лихорадочность» действий комиссии ГКО еще более дезориентировали местное руководство, которое в полном объеме смогло продолжить работу по укреплению обороны по прошествии недели. Однако комиссия ГКО все же выделила три важнейшие сферы, которые для Ленинграда надолго оставались ключевыми – оптимизация органов военного управления, дальнейшая эвакуация предприятий и населения, обеспечение войск фронта и населения города боеприпасами и продовольствием. Важное значение для обороны Ленинграда имело, во-первых, завершение реформы управления войсками, во-вторых, отмена 28 августа 1941 г. «до особого распоряжения» постановления ГКО, принятого двумя днями раньше, «Об эвакуации Кировского завода, Наркомсредмаша и Ижорского завода Нарокмсудпрома»[34]34
Ломагин Н. Указ. соч. С. 63.
[Закрыть], в третьих, разработка комплекса мер по упорядочению распределения оставшегося в Ленинграда продовольствия. Отмена постановления об эвакуации крупнейших промышленных предприятий, помимо стремления укрепить оборону города за счет местных ресурсов, была вызвана объективной реальностью – к концу августа железнодорожное сообщение с Ленинградом было уже практически прервано. Кроме того, важнейшая проблема при подготовке к эвакуации заключалась в отсутствии заранее, до войны, подготовленных планов такого рода мероприятий, вывоз промышленных гигантов проводился в спешке и хаосе. Например, при подготовке к эвакуации оборудования Кировского завода были поданы 212 вагонов вместо необходимых 500. План эвакуации «горячих цехов», где работало около 10 тыс. человек, был разработан лишь «вчерне», поэтому на практике его осуществление столкнулось с непреодолимыми трудностями. Создавшееся положение явилось результатом того, что «в июле – августе высшие органы власти страны приняли ряд постановлений по эвакуации промышленности Ленинграда.
Некоторые из них предписывали производить эвакуационные мероприятия в столь короткие сроки, что переезд уже подготовленных для этого предприятий приходилось откладывать “на потом”»[35]35
Комаров Н.Я., Куманев Г.А. Беспримерный подвиг Ленинграда // Война и общество, 1941–1945. В 2 кн. / отв. ред. Г.Н. Севостьянов. М.: Наука, 2004. С. 31.
[Закрыть], но это было уже невозможно: 8 сентября блокадное кольцо замкнулось.
Эвакуация художественных ценностей – особая страница в ленинградской военной эпопее. Сохранение уникальных, всемирно известных коллекций музеев северной столицы было делом особой важности не только для деятелей культуры, но и для простых горожан. Лозунг «Защитим город-музей» стал в годы войны своеобразным руководством к действию для тысяч ленинградцев. Одним из проявлений спасения культурного наследия, готовности жертвовать собой во имя него явилась эвакуация музеев с берегов Невы в первые месяцы войны.
Управление культурно-просветительными предприятиями Ленсовета получило в начале 1941 г. от Военного отдела Ленгорисполкома ответ на просьбу о пересмотре в сторону увеличения планов разгрузки музеев на случай «чрезвычайных обстоятельств». В ней сообщалось, «что пересмотр плана разгрузки Управлением может быть произведен только при общем пересмотре плана, что зависит от центральных правительственных органов и о чем будут даны особые указания»[36]36
Фатигарова Н.В. Музейное дело в РСФСР в годы Великой Отечественной войны (аспекты государственной политики) // Музеи и власть: государственная политика в области музейного дела. XVIII–XX вв.: сборник научных трудов / НИИ культуры. М., 1991. С. 177.
[Закрыть]. Но «особых указаний» не последовало, и к началу войны музеи системы Ленгорисполкома к «разгрузке» были готовы только в масштабах плана 1936 г., на основе которого и были предусмотрены финансовые средства, тара, рабочая сила, эвакобазы. Этот план по указанию Генерального штаба РККА и Совнаркома СССР Наркомпрос РСФСР подготовил в 1932–1936 гг., но, увы, без учета реального количества хранившихся в музеях ценностей, поскольку не имел сводных данных о них[37]37
Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. А–2306. Оп. 75. Д. 74. Л. 36, 38.
[Закрыть]7. В 1939–1940 гг., реагируя на многократные просьбы музейщиков Ленинграда и Дальнего востока (пограничных территорий, где критичность ситуации ощущалась особенно остро), руководство Наркомпроса обращалось в Генштаб с предложениями «откорректировать» очевидно несостоятельный план, но получило отказ[38]38
Там же. Л. 36–37.
[Закрыть]. Таким образом, и на 1941 г. для музеев Ленинграда и его пригородов остался вариант эвакуации пятилетней давности. Так, из дворцовых пригородов Ленинграда необходимо было эвакуировать 4871 экспонат за 4 дня[39]39
Третьяков Н.С. Гатчинский дворец, годы испытаний // Цитадель под Ленинградом. Гатчина в годы Великой Отечественной войны / сост. И.Г. Любецкий. СПб.: Лениздат, 1992. С. 138.
[Закрыть]9. (при том что Центральная инвентаризационная комиссия Управления культурно-просветительными предприятиями Ленсовета в своем постановлении от 11 января 1939 г. указала, что в дворцах-музеях находится 300 000 музейных предметов4[40]40
Фатигарова Н.В. Указ. соч. С. 177.
[Закрыть]). В соответствии с заданными объемами Октябрьская железная дорога должна была выделить в случае войны всего восемь вагонов[41]41
Третьяков Н.С. Указ. соч. С. 137–138.
[Закрыть].
И все же Ленинград был исключительным случаем на общем фоне: ни в одном из регионов страны (включая столичный), по имеющимся документам, не было проведено столь мощной, рискованной и порой даже выходящей за рамки местных полномочий работы по спасению ценностей, производимой иногда вопреки позиции центра. Например, специальной комиссией, в состав которой входили профессора Э.К. Кверфельд и С.П. Яремич, а также представители Ленсовета, Управления дворцами и парками Ленсовета и дирекции дворцов-музеев, был подготовлен список предметов, подлежащих эвакуации из дворцов-музеев городов Пушкина, Петергофа, Слуцка (Павловск), Красногвардейска (Гатчина). На основе данных комиссии (количество музейных предметов, подлежащих эвакуации)[42]42
Фатигарова Н.В. Указ. соч. С. 176–177.
[Закрыть]29 июня 1941 г., когда Управление Ленинградских железных дорог предоставило Петергофу под погрузку музейных ценностей один четырехосный вагон (50 т), Управление культурно-просветительными предприятиями Ленсовета решилось на необходимый, но беспрецедентно смелый по тем временам шаг (работники рисковали быть заподозренными в «паникерских настроениях») – начать работу по эвакуации, ориентируясь не на план 1936 г. и поступающие с задержкой директивы[43]43
Там же. С. 178.
[Закрыть], а на необходимость вывезти максимально большое количество музейных коллекций.
«29 июня 1941 г. Ожидая особое распоряжение от местных властей по эвакуации музейных ценностей, готовых к отправке, просим телеграфно указать базы эвакуации из дворцов-музеев Петергофа – одного вагона, Пушкина – одного вагона, Гатчины – четырех вагонов, Павловска – двух вагонов.
Секретарь Исполкома Ленгорсовета Пономарев»[44]44
Центральный государственный архив Санкт-Петербурга (ЦГА СПб). Ф. 7384 (Секретная часть Ленгорисполкома). Оп. 3. Д. 21. Л. 62.
[Закрыть].
Ответа не последовало. Ленгорсовет направляет телеграфное ходатайство Наркомхозу РСФСР о выделении дополнительных эвакобаз. Из Москвы – снова молчание. И ленинградские власти берут ответственность на себя: Ленгорисполком, основываясь на решении Ленгорсовета, принимает жизненно необходимое решение:
«Совершенно секретно. Предложить УКППЛ (Управление культурно-просветительными предприятиями. – Ю. К.) произвести дополнительную эвакуацию музейных ценностей из дворцов-музеев гг. Пушина, Петергофа, Красногвардейска и Слуцка, а также Музея Города и дворца Петра I в Ленинграде.
Вывоз произвести в те же эвакобазы (в г. Горький, г. Сарапул), в которые вывезены музейные ценности первой очереди»[45]45
Там же. Л. 202.
[Закрыть].
Затем Ленгорисполком обращается непосредственно к горисполкомам Сарапула и Горького с информацией, носящей де-факто директивный характер: принять все, что будет отправлено музеями Ленинграда и области. Руководство Ленгорисполкома можно понять, но трудно при этом не посочувствовать властям двух указанных регионов, захлебывавшихся от количества постоянно прибывавших туда самых различных предприятий, которым требовались базы для размещения, жилье для сотрудников и т. д.
«Секретно. В Совнарком Удмуртской АССР. г. Ижевск. В связи с создавшейся обстановкой Ленинградский исполнительный комитет принял решение о дополнительной отправке музейных ценностей пригородных дворцов-музеев гор. Ленинграда в гор. Сарапул.
Не имея возможности и времени для предварительного согласования эвакобазы с правительственными организациями Удмуртской АССР, Исполком Ленинградского Совета депутатов трудящихся обращается к Вам с настоятельной просьбой разместить в Сарапуле до 30 вагонов (двухосных) с музейными ценностями Ленинграда, имея в виду, что в Сарапуле в настоящее время уже хранятся отправленные ранее из Ленинграда музейные ценности.
Исполнительный комитет Ленгорсовета просит вас дать соответствующие указания соответствующим организациям Сарапула.
Зам. пред. Исполкома Ленгорсовета депутатов трудящихся Федорова
16 августа 1941 г.»[46]46
Там же. Л. 122.
[Закрыть].
Благодаря активной помощи Управления культурно-просветительных учреждений Ленгорисполкома и самоотверженному труду музейщиков в июне – начале сентября удалось вывезти подавляющее большинство коллекций полностью, не разрознивая экспонаты и тем самым не обесценивая собраний. Из Гатчинского дворца были эвакуированы практически все экспонаты из благородных металлов, гобелены, все оружие XVI–XIX вв., вся коллекция миниатюр, вся экспозиционная живопись, вся выставка костюмов XVIII–XIX вв., 2,5 тыс. единиц китайского и японского фарфора, почти весь русский и западноевропейский фарфор, образцы гарнитуров мебели, ломоносовские мозаики, английские телескопы, весь архитектурный архив[47]47
Третьяков Н.С. Указ. соч. С. 140.
[Закрыть]7.
В Гатчинском дворце-музее к работе по эвакуации имущества удалось привлечь военнослужащих зенитных батарей, занимавших позиции неподалеку от дворца. Упаковка музейных ценностей и подготовка их к отправке начались в ночь на 23 июня 1941 г. Все работы по вывозу были прерваны лишь 10–13 сентября 1941 г., когда советские войска оставили уже практически окруженный город.
И в других дворцовых пригородах Ленинграда музейщиками велась напряженнейшая работа. С первых дней войны сотрудники дворцов-музеев г. Пушкина приступили к упаковке картин, гравюр, люстр, мебели, которая проводилась одновременно с консервацией архитектурных памятников.
По утвержденному списку 1936 г. только 303 экспоната из 72 554 «великолепных произведений XVIII века… XIX века… типичных примеров дворянского быта своей эпохи», находившихся в Екатерининском и Александровском дворцах, подлежали эвакуации. Предметы из перечня, разработанного еще в 1936 г., были упакованы всего за два дня, далее в течение 83 дней – все остальное, что удалось спасти. А.М. Кучумов, возглавлявший работы по вывозу экспонатов этого музея, вспоминал: «Проходя по залам, снимал с полок, панелей, столов, шкафов те вещи, которые можно упаковать и отправить»[48]48
Кучумов А.М. Статьи. Воспоминания. Письма. СПб.: Арт-Палас, 2004. С. 65.
[Закрыть]. Не хватало ящиков и упаковочной стружки, поэтому использовали сундуки, в которых хранились императорские костюмы и мундиры, а для дополнительной защиты хрупких вещей использовали шелковые платья, шарфы и другие предметы туалета, принадлежавшие семье последнего российского императора[49]49
Плауде В.Ф. «Сохранить национальное достояние…» URL: http://tzar.ru/ science/research/wwII (дата обращения: 11.11.2019).
[Закрыть]9. Фраза «не хватало ящиков, стружки, других упаковочных материалов» постоянно встречается как в официальной документации, так и в материалах эпистолярного характера российских музейных работников, переживших военную эвакуацию.
В отчете о хранении музейных ценностей дворцов-музеев г. Пушкина, датированном началом сентября 1941 г., приводятся следующие данные. С 22 июня по 22 августа 1941 г. были организованы 5 очередей отправки в тыл музейных вещей пригородных дворцов-музеев. Эвакуация производилась в следующей последовательности:
– 1-я очередь – 30 июня, 48 ящиков в г. Горький,
– 2-я очередь – 6 июля, 46 ящиков в г. Горький,
– 3-я очередь – 13 июля, 47 ящиков в г. Горький.
Экспонаты 1-й, 2-й и 3-й очереди, отправленные в Горький, были размещены в здании областного краеведческого музея. Однако к октябрю 1941 г. Горький превратился в прифронтовой город, участились налеты вражеской авиации. 8 ноября предметы из пушкинских музеев были погружены в вагоны и отправлены в Томск, а оттуда в Новосибирск.
4-я очередь – 20 августа, 91 ящик в г. Сарапул,
5-я очередь – 22 августа, 74 ящика в г. Сарапул[50]50
Симкин М.П. Советские музеи в период Великой Отечественной войны: сборник научных трудов // Труды Научно-исследовательского института музееведения. Вып. II. М.: Советская Россия, 1961. С. 190.
[Закрыть].
Всего из структур, подчинявшихся Управлению культурно-просветительными предприятиями Ленсовета, по железной дороге были эвакуированы 64 863 музейных предмета, что составило более 66 % всех имевшихся ценностей.
Особо хочется остановиться на эвакуации всемирно известных коллекций Государственного Эрмитажа. Это был один из очень немногих музеев страны, в котором вопросы вывоза музейных ценностей в случае возникновения для них опасности, были достаточно продуманы и проработаны в мирные годы задолго до начала Великой Отечественной войны. Первая директива из Комитета по делам искусств СНК СССР, которому музей был подведомственен и без которого директор Эрмитажа академик И.А. Орбели не имел права официально начать подготовку к эвакуации, пришла 24 июня:
«Об охране музейных ценностей. 24 июня 1941 г.
Обязать директора Эрмитажа тов. Орбели, директора Русского музея тов. Цыганова и начальника УКППЛ тов. Безпрозванного, в целях предохранения от бомбардировки музейных ценностей, перевести их из верхних этажей в первый и подвалы. На время работ по упаковке ценностей закрыть Русский музей и Эрмитаж для посетителей, выставки “Военное прошлое нашей родины”, “Рыцарский зал”, а также галерея героев Советского Союза работают бесперебойно»[51]51
ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 18. Д. 1420. Л. 46.
[Закрыть].
Но уже в первый день войны музей начал подготовку к немедленному свертыванию экспозиций. Эрмитаж, переживший недавнюю «репетицию» – советско-финскую войну, смог заранее изготовить основную часть ящиков для упаковки ценностей, которые предназначались для отправки двумя железнодорожными составами. Они готовились для определенных экспонатов, и в них находился список предметов, предназначенных для упаковки, со всеми необходимыми данными и упаковочными материалами. Это позволяло эвакуировать коллекции в сжатые строки и обеспечить их сохранность при транспортировке[52]52
Эрмитаж спасенный: альбом-каталог // Выставка произведений из коллекций Государственного Эрмитажа, посвященная 50-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Екатеринбургский Музей изобразительных искусств, 14 апреля – 25 июня 1995 г. СПб.: Славия, 1995. С. 11.
[Закрыть].
Уже вечером 22 июня, в воскресенье – рабочий для музея день, начался перенос 40 картин под своды Особой кладовой (Галерея драгоценностей № 1). Среди них произведения Леонардо да Винчи, Рафаэля, Тициана, Рембрандта. Работа по упаковке вещей велась круглосуточно, с небольшим перерывом на 2–3 часа только ночью[53]53
Там же.
[Закрыть]. Спали по очереди в залах, где шла упаковка, на стульях или на свернутых коврах. Даже зрительный зал Эрмитажного театра служил местом отдыха и сна. Поскольку часть научных сотрудников уже была мобилизована на оборонные работы, содействие оказывали студенты, художники, добровольно пришедшие помочь Эрмитажу. Шесть суток ушло на подготовку к эвакуации экспонатов первого эшелона – 500 тыс. единиц хранения.
В.Ф. Левинсон-Лессинг писал: «Картины малого и среднего размера (примерно до 100 х 75 см) были упакованы в ящики с гнездами, образованными укрепленными вертикально на стенах ящиков параллельными рейками, обитыми сукном; картины прочно укреплялись между этими рейками посредством деревянных брусков. В одном ящике такого типа помещалось от 20 до 60 (в отдельных случаях и больше) картин. Наиболее крупные по размеру картины были сняты с подрамников и накатаны на валы… На каждый вал накатывалось от 10 до 15 картин, переложенных бумагой. Зашитые в клеенку валы укладывались в прочные продолговатые ящики и укреплялись наглухо на специальных стойках»[54]54
Эрмитаж. Хроника военных лет. С. 26.
[Закрыть].
Единственное исключение было сделано для картины «Возвращения блудного сына», размеры которой 262 х 205 см (5,37 кв. м). Ее не решились снять с подрамника и накатывать на вал, подобно другим полотнам. Ящик из досок толщиной в три сантиметра, специально изготовленный для «Возвращения блудного сына», еще больше увеличил габариты огромной картины. Эвакуация раки Александра Невского, статуи «Вольтер в кресле» работы Гудона из-за их тяжести и огромных размеров также потребовала особых приспособлений.
На товарную станцию Московского вокзала 30 июня был подан литерный поезд, состоящий из 22 больших четырехосных вагонов, одного бронированного и одного классного для сопровождающих и для отдыха бойцов военной охраны и платформы с зенитными орудиями. К вечеру в сопровождении научных сотрудников и вооруженных бойцов от каждого подъезда машины с экспонатами двинулись к Московскому вокзалу.
В ночь на 1 июля эшелон с экспонатами отправился в путь – в Свердловск[55]55
Там же. С. 15.
[Закрыть]. Его начальником и директором филиала Государственного Эрмитажа на месте прибытия был назначен профессор В.Ф. Левинсон-Лессинг.
20 июля 1941 г. к товарной станции Московского вокзала вновь двинулись машины с экспонатами. Как и 30 июня, их сопровождали вооруженные военные. Список уезжавших со вторым эшелоном сотрудников, составленный И.А. Орбели, состоял из 16 человек. Для второго эшелона были предназначены 22 товарных вагона, один бронированный[56]56
Там же.
[Закрыть], в которые погрузили 1422 ящика с 700 тыс. единиц хранения. Третий эшелон уйти не успел – 8 сентября замкнулось кольцо блокады.
Практически в столь же сжатые сроки, что и в Эрмитаже, были подготовлены к вывозу сокровища Русского музея. Здесь также в предвоенные годы специалистами музея и Комитета по делам искусств при СНК СССР были выделены памятники художественной культуры, подлежащие эвакуации в первую очередь, для их упаковки были заготовлены сухие доски, фанера, стружки, вата, бумага и т. д., но ящики и валы, необходимые для перевозки музейных ценностей, делались в дни войны[57]57
Балтун П.К. Русский музей: эвакуация, блокада, восстановление. М., 1981. С. 32, 34–35.
[Закрыть]. Сворачивание экспозиции и упаковка материалов в ящики началась 24 июня.
С большими предосторожностями упаковывались тысячи разнообразных предметов: картины, скульптуры, фарфор, ткани и т. п. Работа шла днем и ночью. Она осложнялась наличием большого количества непортативных и нетранспортабельных вещей. Чтобы снять со стены картину «Последний день Помпеи» Брюллова, потребовались около 50 человек и специальные приспособления. Валы, на которые наворачивались такие картины, диаметром в 1,5 и длиной в 10 м, не входили в вагоны – их пришлось перевозить на открытых платформах. Памятники искусства, входившие в так называемую первую категорию ценности, Государственный Русский музей эвакуировал в Горький 1 июля 1941 г.; впоследствии, 1 августа 1941 г., они были перенаправлены в Молотов (Пермь) и Соликамск. В первую категорию вошли уникальные вещи, начиная от древнейших икон (Андрей Рублев, Симон Ушаков) и кончая произведениями Кипренского, Брюллова, Крамского, Ге, Репина, Шишкина, Серова, Левитана, Врубеля и др. Были эвакуированы «бронекладовая», хранившая золото, серебро, драгоценные камни и наиболее ценные документы из научного архива (подлинники писем, дневников, рукописей знаменитых художников и писателей). Подготовленные к эвакуации ящики были вывезены в пакгаузы Московской товарной станции, но так как к этому времени прекратилось железнодорожное сообщение, пришлось все вернуть назад в музей[58]58
Там же. С. 189–190.
[Закрыть].
Летом 1941 г. были эвакуированы фонды Центрального Военно-Морского музея (в Ульяновск), Артиллерийского Исторического музея (Новосибирск), Государственного музея этнографии (Горький), Государственного музея революции РСФСР (Иркутск) и др.[59]59
Фатигарова Н.В. Указ. соч. С. 182.
[Закрыть] Они были вывезены из Ленинграда 8 июля 1941 г. в Горький, где и находились до ноября 1941 г. В декабре того же года они были перенаправлены в Новосибирск[60]60
Симкин М.П. Указ. соч. С. 184.
[Закрыть].