Текст книги "School game (СИ)"
Автор книги: Кокс Найла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)
– Все думают, что вы просто общаетесь, а вы, оказывается… – эти слова Итан запил соком, все ещё оглядывая столовую, которая почти полностью опустела. – Доказать это будет проще простого, а мне много и не надо, всего лишь, чтобы Галлагер был со мной. И твоя репутация не пострадает, – авторитетно проговорив каждое слово, без заточки сказал кудрявый одноклассник, всё-таки отмечая задуманные лица «парочки».
– Ты что, сука, жить устал? – Микки грозно глянул сначала на Итана, а потом уже на Йена, который немного прикусил губу с полностью опущенным лицом.
– Можешь прямо сейчас въебать мне, давай, – Итан постарался выровнять голос, и сейчас бы не отказался от стопки, которая даёт больше смелости. – Но от этого лучше не будет, ты здесь и так на волоске держишься.
Итан был полностью прав: не было огромного смысла его бить, разве что утолить свою огромную злобу. Признаваться всем в этом он точно не собирался, нет-нет, не в этой жизни, к тому же, если все даже не догадываются об этом.
– Ладно, – Йен наконец-то поднял свою голову, и вместо того, чтобы посмотреть на кудрявого, глянул на Микки, и кивнул, будто говоря: «Все нормально». – Будем парочкой, только ты молчишь, – Галлагер понимал свою вину, и не хотел, чтобы из-за этого Милкович хоть как-то пострадал. Возможно, это не самое большое, что он может сделать для него, но постараться все наладить хотя бы стоит, ведь он сам это пизданул, чтобы увести Итана подальше от себя, а в итоге оказался поближе. Это ненадолго, учебный год совсем скоро подходит к концу.
Вот так бывает: сначала заигрываешь с чуваком чисто потому что можешь, а потом он ставит тебе условия. Умный кудрявый знает, чем пользоваться.
***
Для Йена это было не слишком – то и сложно, он всё равно хотел найти подставного парня для Лейхи, но теперь в этом нет необходимости, и просто встречаться с человеком, к которому ты ничего не чувствуешь – глупо, но это терпимо. Если бы ему раньше сказали об этом, то рыжий бы смог делать это чисто ради «прикола», а сейчас все делалось исключительно для Милковича, и парень очень надеялся, что тот это осознавал и понимал. С каждым новым днём Итан рядом надоедал всё больше и больше, но приходилось мило улыбаться и делать вид, что его все устраивает, а потом невольно смотреть только на одного парня – Микки. Казалось, что все остальные расплываются на фоне и кажутся совсем незначительными. А тот даже и глазом не пошевелит, и как видит их притворные отношения, бежит со скоростью света, поэтому все свелось к нулю, будто все, что между ними было – рассыпалось, как карточный домик. Галлагер сам начал заливать всю эту хуйню про «бесчувствие» и прочее, что наверняка задело брюнета. И теперь Микки всеми возможными способами снова старается впадать в игнор, не хотя видеть всего этого, и не чувствовать себя ещё хуёвее. Йен не понимал , почему тот так злится, ведь это делается исключительно для его блага. Только ради него.
– Зачем тебе оно надо? – рыжий задаёт вопрос тихо и аккуратно: сейчас парная работа по геометрии, и Итан пытается чертить какие-то графики.
Вопрос вроде бы очевидный, но услышать это от одноклассника было бы куда лучше. Ведь они «вместе» уже недели две, если не больше. Йен не считал их свиданки, а вот время до выпускного очень даже. Но в этом были свои нюансы: Милкович навсегда покинет это заведение, и они вряд ли пересекутся снова.
– Мне кажется, мы миленько смотримся вместе, – кудрявый приторно улыбается, и Галлагер понимает, насколько сильно он ненавидит этого парня, сидящего рядом. Да, он довольно-таки симпатичный, и казалось, что очень скромный и благоразумный, какого хуя тогда он это все творит, держа обоих парней за яйца? Не зря говорят: «в тихом омуте черти водятся».
– Ты мне не нравишься, Итан, – голос Галлагера ровно отмерен, и он не хочет все говорить, когда совсем скоро выпускной и это дерьмо закончится, но попросту не может.
Итан, будто совсем не удивлённый его словам, продолжает вычерчивать ровный график, линия за линией. Его дыхание равномерное и размеренное, будто его совсем не задевают правдивые слова Галлагера. А впрочем, почему должны задевать? Он осознаёт это, и знает, кто ему действительно нравится.
– Зато тебе нравится этот уголовник, – кудрявый говорит это с полным отвращением, и его голос слегка дрожит, при одном упоминание о Милковиче. Все ещё боится. Но рука ровно делает зарисовки, Итан поворачивает голову к рыжему. Тот похож на раба, которого заставляют делать каторжные работы. Тяжело быть с человеком, к которому ты не чувствуешь совершенно ничего. Кажется, он слишком поздно понял, что рядом должен быть именно тот, с кем тебе до безобразия хорошо и плохо одновременно, от кого сердце стучит с бешеной скоростью, хочется видеть такого человека рядом с собой, и попробовать что-то похожее на настоящие отношения. Рыжий слегка колыхается от одного лишь слова «отношения», ведь он раньше так этого опасался, бежал от самого себя, старался утолять только свои сексуальные прихоти.
– Тебе самому не противно от всего этого? – Галлагер слегка опускает голову вниз, теперь он – всего лишь пешка в этой игре, никак не главный герой. Манипулируют им. Вся школа знает, что они встречаются, но никто, кроме Микки, не знает всей правды. Вся школа – слепые кретины, раз не видят элементарного.
– Перестань, Йен. Меня все устраивает, – Итан лишь пожимает плечами и уже обдумывает их планы на вечер, прикусивши губу.
– Да-да, – монотонно проговаривает рыжий и понимает, что он начинает увядать и быть похожим на живого трупа, из-за этой влюблённости, которая все ещё шляется по коридорам, сидит на уроках, и молчит-молчит, но слов и вправду нет. А что тут скажешь? Приходится смириться с тем, что уже есть и двигаться дальше.
Вышло все до пизды глупо, но пока-что никакого выхода или плана в голове не возникает.
Комментарий к Манипуляция
Огромное спасибо https://ficbook.net/authors/1112630 за подарок, это очаровательно мило!х Люблю вас.
Реебяяят, еще чуть-чуть(ххекхек, вот так все под конец вывернулось), ну а вы что хотели?
Отзывы – и прода!х Следующая глава ПОБОЛЬШЕ, намного. Так что если вы прочли, пожалуйста, напишите свое мнение. Это решает.
========== Нравишься ==========
***
Следующие недели проходили чуть легче. Казалось, что ко всему можно привыкнуть. Йен и так провёл все это время в полнейшем угнетении себя, он сам отталкивал людей, у них с Милковичем могли бы быть отношения. Возможно, не совсем обычные, и приходилось бы скрываться, но сейчас и всего этого не будет. Единственной целью Галлагера всегда стояло делать то, что хочет, а сейчас почему-то захотелось счастья. Это ужасно, и он иногда принимал уже то, что есть – ничего, ведь рыжий сам поддался ужасному искушению, и теперь вселенная будто мстит ему за разбитые сердца других людей, когда его сердце трепещет от вида Микки, который все время с серьёзным и задумчивым видом. Теперь главной задачей было одно: сдать хорошо экзамены. И , как говорится: «Если не хочешь ни о чём думать, ныряй в учёбу с головой». Йен так и делал: всю ночь читал, днём делал домашнюю работу и ещё дополнительную, периодически брал уроки у старшего брата – Филипа, который был в сто процентов уверен, что его младший братец поступит в высшее учебное заведение. Галлагеру это помогало, и его взгляд побитой собаки начал пропадать, в глазах стало больше жизни и уверенности в том, что все происходит именно так, как надо.
– Уже купил костюм для выпускного? – голос Итана был: как заевшая пластинка на старом патефоне.
Урок химии: на который, между прочим, ходит Микки. Все как-то стало совсем по-другому, и теперь опаздывать на урок вошло в привычку брюнета. Он зашёл и покосился на Йена так, будто ему есть что сказать. Внутри все забушевало, как вихрь подняло вверх. Это был первый взгляд в его сторону за все время, с тех самых пор, в столовой, будто бы прошла вечность, и все казалось таким настоящим и искренним. А теперь он сидит с Итаном, который дёргает его за плечо:
– Йен, ты чего? – он смотрит на Микки и понимает, почему его вопрос был проигнорирован.
Но потом спокойно продолжает, будто бы ничего не замечает, не понимает, не хочет, блять, понять. Рыжий делает вид, что слушает весь поток бреда, который говорит кудрявый, а сам берёт в руки телефон с нужным номером, сомневается, ещё раз сомневается, но почему бы и нет? Возможно, это все поменяет, или он сделает ещё хуже. Вот дерьмо. Рыжий крутит телефон в руках ещё несколько минут, и через плечо смотрит на Микки и замечает, как тот смотрит на него в ответ. Все эмоции будто поднимаются наверх. Последняя парта и Милкович – это то, что всегда было нужно. От этого не убежать, не скрыться, не спрятаться за кучей работой, не пытаться доказать себе, мол: «Итан не такой уж и плохой вариант». Воспоминания, даже если их не так и много, зато они больше похожие на фейерверк, который делает взбучку каждый раз, при одном лишь взгляде голубых глаз. И похуй, кто о чём говорит, типа «прошлое – это прошлое», если с человеком хочется будущего, и теперь твои чувства ты ценишь, а не складываешь в огромный ящик, пытаясь запихать куда подальше.
Кому: Микки, 9:45
Хотелось бы поговорить с тобой.
Йен ещё пару секунд смотрит на экран, протирает его подушечкой пальца. Итан начинает устраивать истерики ревности, блять, он такой долбаеб. Будто закрывает на все глаза, будто не понимает, что все в любом случае будет кончено, это лишь дело времени. И Йен нажимает на кнопку, дабы сообщение пошло к самому важному однокласснику. Это ненормально писать смс человеку, который сидит в жалких сантиметрах от тебя. Йен тоже умеет делать такие первые шаги.
Телефон Микки пиликает пару раз о входящем сообщении, и не нужно ходить к гадалке, чтобы понять, от кого это. Брюнет сразу открывает его и пальцы как-то неестественно подрагивают. Он тоже хочет, пиздец, как хочет.
Кому: Йен, 9:46
Следующая физ-ра. Давай в раздевалке.
Милкович отвечает сразу же, без колебаний. И не потому, что он Галлагеровская подстилка. Нет. Он действительно хочет его увидеть, и в этом нет ничего сверхъестественного.
От кого: Йен, 9:48
Хорошо, как все переоденутся и уйдут, жду тебя там.
Оба парня как-то нелепо себя чувствуют. Случится может все, что угодно. Микки и так ведёт себя безумно нервно с тех самых пор, как ебанный Итан поставил свои условия. Лезть в их романтические отношения как-то не особо и хотелось, и злость, которую так старался усмирить Милкович, вылазила каждый раз, когда он видел их вместе; как бы ни старался отводить взгляд, не смотреть, не ревновать – это было настолько бесполезно, что уже хотелось показать, насколько это хуево, когда Микки Милкович злой, но парень тешил себя мыслью, что ещё чуть-чуть. Чуть-чуть, ебанный ты в рот, люди умеют терпеть?
***
– Я соскучился, – голос Йена мягкий и он не может отвести взгляд от лица Микки, которое находилось так близко, что можно рассмотреть все. Каждую мелочь, которой раньше не придавал особого значения.
Микки пропускает через себя нервную улыбку, хочется быть более уверенным, но все летит в пизду, когда Галлагер рядом. Руки чешутся дотронуться до Йена, но все так же безжизненно болтаются. Через гробовую тишину слышится голос одноклассников, и Милкович всё-таки втаскивает Йена в душевую кабинку. Ну и что, что тут узко и не комфортно, а он все ещё с Йеном, зато их никто не запалит. Галлагер слегка опешил от действия, но через пару секунд расслабляет мышцы лица.
– Как подготовка к экзаменам? – спрашивает Микки, и понимает, что не может смотреть в его до ужаса красивые зелёные глаза. Это будет пыткой: потом просто разойтись, и как ни в чём не бывало пойти в разные стороны.
– Сложно, – хнычет Йен, и делает шаг поближе. Здесь так сыро и мокро, но это не самая большая проблема.
– Что у вас там с этим? – ясно, о ком говорит Микки, даже не нужно называть его имя, которое уже вызывает тошноту. Вопрос, который он в любом бы случае задал. От него нельзя было никуда деться.
– Заебался я, – грубо кидает Йен, но когда видит полностью опустошённые голубые глаза напротив, которые будто чувствуют свою виновность в этой закрученной ситуации, продолжает. – Пойдёт, – более мягко отвечает Йен, но в действительности знает, что одно лишь упоминание о Итане может вызвать воспаление головного мозга, потому что каждый раз оно будто ударяет в голову металлической кувалдой.
У вас бывало такое, что хочется сказать человеку всё-всё на свете, а потом, в итоге не можешь подобрать слова и говоришь о чем-то до абсурдности глупом, ненужном, стараясь оттягивать момент до чего-то важного?
Они продолжают разговаривать об экзаменах, о выпускном, тупых одноклассниках, о подработке, которую ему очень ответственно уже подыскивает надзиратель, да это все самая большая чепуха на свете, разве нет? Да.
– Я тоже, – Микки теребит свою футболку. И он неуверен: ему сложнее сказать словосочетание целиком, или просто находиться рядом с этим парнем?
– Что «тоже»? – Йен вскидывает брови вверх. После огромного потока слов до этого, Йен уже и не может понять, о чём глаголит Милкович.
– Соскучился, Йен. Я тоже соскучился, – Микки прикусывает губу, до болезненных ощущений, и смотрит в пол.
Кажется все таким нужным в данный момент, но реальность грубо толкается в головной мозг, вытесняя другие мысли, и брюнет осознаёт весь смысл слов и их расположения в целом.
– Ты первый раз назвал меня по имени, – Галлагер улыбается, как Чеширский Кот, и вот оно чувство влюблённости, которое было запрятано глубоко-глубоко внутри, а теперь вылазит наружу, и как ни в чём не бывало ставит тебя таким по-идиотски тупым.
– Да не пизди, – Микки толкает рыжего в плечо и осознаёт, что это правда. Он никогда не называл его по имени, потому что это будто бы принять тот факт, что оно поистине очаровательное, и говорить его хочется снова и снова, раз за разом повторять.
Йена всего трясёт, лихорадочно потряхивает. Если все могли жить полной жизнью, давая волю каждому чувству и выражение каждой мысли – все это было бы будто наружу, раскрыто и показано на всеобщее обозрение. Скрывать все это куда проще, по крайней мере, так казалось. Йен всегда искал наслаждений, а у Микки будто есть какая-то фобия к настоящим, своим чувствам. Галлагер слишком сильно хочет этого, и он прижимает Милковича к себе, вжимаясь своими бёдрами в пах брюнета. Сексуальное напряжение сразу огромной тучей повисло между ними, и грудная клетка парней поднимается в унисон, дыхание сбивчивое и слишком обжигает кожу. Милкович облизывает свои пересохшие губы, и это будто даёт право Йену вцепиться, будто в последний раз, в розоватые губы парня. Тот невольно хрипит от такой близости, о которой он мог только вспоминать. Йен продолжает настырно целовать, ожидая точно такой же реакции брюнета, и он даёт её, сполна отдавая все то, что он долгое время держал в себе. И понимает, что теперь он точно провалился. И если это игра, то он проиграл, просто оказался жалкой жертвой своих же чувств. Галлагер обматывает своей длинной рукой его талию, и Микки сейчас не думает совершенно ни о чём, всё кажется просто милипиздрическим. Школьная душевая, господи боже мой. Ну и хер с тем, что оказаться прижатым к холодному кафелю в этом месте – не совсем похоже на что-то романтическое, но Йен такой настырный и страстный, что это очень возбуждает, до тысячи мурашек по позвоночнику. Его алые губы переходят к шее, и даже если это все бабские уловки, Микки снова поддаётся, и это самое приятное ощущение. Галлагер оставляет маленькие и совсем незаметные красные отметины. Голова закружилась, будто в ней летали несколько вертолётов сразу, а губы уже горели и пекли.
Галлагер раздевает Микки, хочется сделать все помедленнее, и в более уютном месте, но все становится невмоготу.
– Сука, – тянет Микки, когда Йен расстёгивает молнию. Сексуально стянуть джинсы точно не получится, и Милкович делает это сам, быстрые и ловче.
И насрать, что его притворный «парень» сейчас скачет с мячом в руках, и похуй, что они в школьном душе. Их пронзает волна наслаждения, накрывая с головой. Микки упирается на холодный кафель, твёрдо держа руками своё тело в согнутом состоянии, раздвигая ноги уже более опытно. Йен сзади ещё что-то ввозится, и понимает, что сейчас он ни хера не готов. Нет ни смазки, да что там, даже презерватива нет. Микки буквально рычит от злости.
– Да хер с этим презервативом, давай уже, – хрипит Микки, давясь горячим воздухом от возбуждения.
Галлагер видит маленькую баночку с гелем, и это все же лучше, чем совсем ничего. Дрожащими от волнения руками, Йен наносит его на свой орган. Трахаться без презерватива – высшая степень доверия. Йен немедля вводит головку в сжатое колечко, которое в полной боевой готовности принять весь агрегат рыжего в себя. Милкович уже пропускает через себя стон, больше не в силах сдерживаться. Галлагер продолжает входить медленно, но уверенно, давая возможность Милковичу привыкнуть к давно забытому ощущению, брюнет уже не в силах терпеть, и продолжать что-то рычать в стену, и Йен набирает темп. Уже более уверенные толчки дают о себе знать: импульс разносится по всему телу, но рыжий не останавливается, вбиваясь в прямое попадание, отчего Микки невольно жмурит глаза и хватает воздух, будто в любой момент может задохнуться. Ноги слегка подкашиваются, но он же мужик, держится. Капельки пота появились на лбу у Йена, и его орган уже на пике развязки, отчего внизу живота происходит что-то до боли приятное. Его руки, которые до этого, как всегда были на бёдрах брюнета, неуверенно прижимаются к рукам Микки наверх, обхватывая их полностью. Поза очень даже удобная, и Галлагер продолжает толчки, давя ладонями о прижатые к кафелю руки Милковича. Тот протяжно стонет, и их тела двигаются в унисон, создавая ещё большую жару в маленьком душе. Слова будто бы застряли в глотке и становятся ненужным сейчас, рваные толчки вгоняют член на всю длину, и Йен уже чувствует приближающийся оргазм. Микки не волнует то, что Йен вошёл в него без защиты, наоборот, от этого голову сносит ещё сильнее. Он берёт полное наслаждение от секса с этим парнем, и не хочет, чтобы это хоть когда-то прекращалось, даже если его тело тоже подошло к развязке, и если ещё пару минут, и он безвольно упадёт вниз от изнеможения. Последние толчки ещё раз вгоняют член по самое основание, и Йен опрокидывает голову назад, тяжело дыша, и с протяжным стоном кончает, убирая руки от вытатуированных пальцев Милковича. Тот заканчивает все липучей жидкостью, которая оказывается на холодном мраморе, но он все ещё дрожит, и это лучший оргазм в его жизни, он более, чем уверен в этом. Йен сразу же включает холодный душ, смывая с себя липкость, Микки делает то же самое, становясь рядом. Дыхание все ещё предательски не хочет приходить в норму.
– Ну ты и выдал, Галлагер, – решается сказать Микки, стоя под ледяными каплями воды, которые стекают по его наколенному телу, остужая его, приводя себя в чувства.
Полностью высохшись и одевшись, оба парня не решаются выходить, потому что звонок с урока прозвенел, и вся раздевалка наполнилась переодевающимися учениками. Микки в ступоре стоит, пока кто-то с напором пытается открыть дверь в душевую.
– Алё, блять. Какого хуя? – парень по ту сторону двери ещё пару раз дёргает ручку, а потом, в конце концов, сдаётся, и уходит с потоком матов.
Йен еле сдерживается, чтобы не заржать, прижимая рот кулаком. Пока все обсуждают, кто там мог запереться. Милковичу было не особо весело. Рыжий, словно ребёнок прикусывает кулак, дабы не засмеяться, отчего в уголках глаз появляются маленькие морщинки, а глаза светятся , и даже если ситуация совсем не забавная, взглянув на него, Микки невольно улыбается, показывая зубы.
– Чего ржёшь, придурок? – шёпотом спрашивает брюнет, но это совсем не звучит обидно, а, наоборот, как-то слишком ласково.
– Шпионы хуевы, – ещё тише проговаривает Галлагер, но слыша голоса одноклассников, снова умолкает, и прижимается ухом к двери, дабы услышать все, о чём те говорят. Блять, какой же он всё-таки ещё ребёнок, со своим слабоумным понятием смешных вещей.
Пока одноклассники снова натягивают на себя школьную форму, снимая пропитанную потом спортивную одежду, разговаривают о разных вещах, которые-то совсем неинтересны парням, то они напрягают слух, дабы услышать что-то действительно нужное.
– И куда делся твой парень? – спрашивает соученик Микки и Йена – Джереми. Он специально выделяет последнее слово с особой серьёзностью.
– Да я сам не знаю, куда он пропал. Думаю, пошёл отдавать Мистеру Уилсону презентацию, – немного с тревогой в голосе проговаривает Итан, вспоминая, что Йен должен был сделать проект и отдать его учителю географии. Но всем явно похер, куда делся Милкович, потому что каждый здесь знает о его нелюбви к спорту.
Йен смотрит на Микки и корчит недовольную гримасу. Микки складывает руки на груди, шепча ему по губам: «Переживает». Одноклассники совсем покидают раздевалку, и оба парня облегчённо вздыхают, и немного посмеявшись, ещё пару секунд стоят молча.
– Ты мне правда нравишься, Мик, – голос Йена немного рассеянный, но он точно знает, о чём говорит. – Даже больше, чем.
Милкович вспоминает тот день, у Галлагера дома. И все становится, будто наоборот, Йен сам признаётся ему в этом. И это не требует ответа, и так видно, что он ему тоже. Безумно.
– Ты трахался с Итаном? – Милкович недовольно хмыкает, обречённо понимая, что мир – несправедливая штука.
– Не-а, – с победным выражением лица говорит Йен. Самое приятное, что это настоящая правда. Он никак не был связан в телесном плане с Итаном, кажется, сей факт ничто иное, как победа над собой.
И рыжий притягивает Микки к себе, прижимаясь своим тёплым телом к его. Микки недовольно бормочет что-то совсем нелепое, но потом лишь касается своим лбом лба Йена, и они смотрят друг другу в глаза. Настолько долго, что крыша уезжает, хочется её подхватить, но уже поздно. Слишком поздно. Иногда хочется поджечь мир к хуям таким ярким пламенем, чтобы все горело целую вечность. Однако, когда рыжий в первый раз такой естественный, неподдельный, сразу возникает желание сделать что-то безумное. Пожалуй, это самое странное, что было между ними.
– Бесчувственно, – цитирует Милкович те слова Йена, надолго врезавшиеся в его подсознание, и тихо шепчет их ему в губы. Так близко и сладко, что даже не нужно целоваться, дабы понять эту близость, которая ощущается даже в воздухе.
Это было нужно им обоим, как воздух для лёгких. То, что когда-то зажглось, не в силах потушить даже самые лучшие пожарники в мире. Дикое желание сильных ощущений, которые уже невозможно прятать; огромная злость на то, что невозможно быть у всех на виду. Точнее, только Микки не может этого себе позволить. Но когда Галлагер невесомо прикасается губами к его, оставляя приятный и тягучий привкус на устах, то хочется разнести все в обломки, развалить, оставляя за собой одни лишь руины, убить, расчленить и запрятать каждого, кто посмеет что-то вякнуть.
***
Школьные коридоры на большой перемене кишат людьми, которые как-то из-подо лба поглядывают на Микки и Йена, которые идут плечо об плечо. Рядом. Разговаривая о чем-то своём, так легко и просто, будто их ничто не волнует. Их взъерошенные волосы, которые они даже не удосужились уложить, привлекают внимание всех ещё больше. Как раньше все зырят на них, но это все ничего не значит больше. Пока что. Хочется послать всех к черту, плюнуть на них свысока, и сказать, что их мнение нихуя не значит. Итан неожиданно проскальзывает сзади, становясь прям посреди, огораживая двух парней друг от друга.
– Йен, я обыскался тебя, – проговаривает Итан, хватая рыжего под руку, и поворачиваясь полностью к Микки. Давно он не видел их рядом, и теперь это выглядит до боли пугающим, что Милкович может что-то вытворить. Но он лишь молчит, все люди будто бы приковали свои взгляды на их трио. Галлагер судорожно пытается вырваться, и у него это выходит. Милкович стоит оцепеневший, будто все тело парализовало. Йен решает предпринять хоть что-нибудь, чтобы вся ситуация не вышла из-под контроля. Ещё же можно потерпеть немного, не нужно было даже и писать Микки, как бы он ни скучал. Не хочется сделать сейчас все ещё хуже, и видно по лицу брюнета, что он не собирается никак и ничего менять.
– Что-то я ни хера не понимаю, – кудрявый складывает руки по бокам и кидает непонятный взгляд на рыжего, а тот, в свою очередь, хватает его под руку, стараясь увести. Возможно, потом всё будет по-другому, но сейчас снова так, как и было. Терпение – это та вещь, которая необходима больше всего.
В Милковиче сейчас кипит огромная ненависть, ту, которую он раньше выставлял напоказ всегда, и мог её унять одним лишь ударом, а когда он начал всю эту злость прятать в себе, стало все тяжелее. Она будто огромными горстками накопилась внутри и стоит комом, никуда не уходя, а только сильнее развиваясь внутри после того, как кудрявый намеренно цёмкает Галлагера в щёчку, как мамуля, которая отправляет своего сынулю в школу. Тошно.
– Все учителя на собрания в кабинет директора, сейчас же. Дети, расходитесь по классам, учителя придут, как только освободятся, – произносит строгий голос директрисы, и все её слова эхом проносятся в каждом школьном коридоре.
Ученики радостно начинают свистеть и хлопать, что хотя бы немного проебут урок. Но у Милковича новость точно не вызывает такой радости и диких взвизгов. Он понимает, что внутри его есть та слабость, которая сейчас вышла ему боком. Есть люди, которые никогда не парятся за это. Мол, «а что в этом постыдного?». Один из них – Галлагер, и Микки всегда казалось, что этому пареньку абсолютно все может сойти с рук. А он не такой, он не может признаться обо всём этом, чтобы освободить из «плена» Йена и тем самым перестать ревновать. Обходит их всеми возможными дорогами, только лишь бы не столкнуться и не уебать Итана со всей силы в лицо, иногда это так нужно, что аж кулаки чешутся.
Йен все прекрасно понимал и старался на него не давить, поэтому он и согласился на все это, чтобы Милкович не чувствовал себя из-за этого каким-то особенным. Хотя, на самом деле, всем этим он давил на него ещё больше, будто сразу несколько тонн железа положили на его плечи, плавно опуская весь груз. И когда отпустят сразу и все, Микки поломается напополам. Это ломало его изнутри, делало каким-то до жути дёрганным, как в самые первые дни в школе, но Йен смог это немного умять, брюнет чувствовал внутреннее спокойствие рядом с этим парнем.
– У тебя есть какие-то проблемы? – кудрявый на пятках поворачивается прям лицом к Микки, и не понимает, откуда у него столько внутренней уверенности. Кажется, рыжий рядом придаёт её, потому что сейчас он стоит с ним, а не с Милковичем. Галлагер всеми силами старается намекнуть Итану не говорить ничего, но тот непреклонен. Если кто-нибудь до этого сказал, что этот скромный и обаятельный с копной кудряшек и впалыми ямочками на щеках сможет так себя вести, Йен бы рассмеялся тому человеку в лицо и посчитал, что он лишился нормального рассудка. Сейчас перед ним совершенно другой Итан.
Микки прочищает горло, нервно прокашливаясь. Все, что сейчас происходит – выше его.
– Откуда столько самоуверенности, солнышко? – любезно начинает разговор Микки, немного наклоняя голову вправо. Итан все так же расслаблен. Коридоры немного очищаются, ибо учителя ушли на педсовет, а ученики все так же остались стоять в коридорах, но никого сейчас это не смущает. Школьники, на время, перестали осматривать их святую троицу, и посвятили себя более интересным делам. Но ситуация-то только сейчас набирает нужные обороты, отчего Йен только выламывает себе пальцы, по-разному крутя их.
– Меня тут хотя бы уважают, а не считают за зека, – кудрявый делает ещё один шаг вперёд, становясь прям перед парнем настолько близко, что можно рассмотреть его тёмно-синие глаза, которые с каждым выдохом делаются ещё синее, и становятся похожими на самое дно океана. Посмотрев в них, уже страшно, и Итан проглатывает огромный ком, делает маленький шажочек назад.
– Думаешь то, что ты рядом с ним, – Микки показывает в сторону переживающего Галлагера, и продолжает, – сделает тебя невъебенно крутым? – его голос все ещё не сильно громкий, и он, как никто понимает, что если сорвётся, то пацана заберёт скорая.
– Зависть берёт своё, да, – кудрявый поправляет свою толстовку. Все что угодно, лишь бы снова не увидеть такие насыщенные глаза Милковича, которые в буквальном смысле могут убить. А Йен стоит, не зная, что предпринять. Из-за него, все из-за него, блять. Он так старался все это исправить, а в итоге налажал. Наделал кучу глупостей, которые теперь показывают ему заднее место за все те ошибки, которые он когда-либо создавал, за всю ту самоуверенность, а теперь он чувствует, что изменить сейчас не в состоянии ни единого шага. Йен ничего не может контролировать.
Милкович трёт кончик носа, будто сомневаясь в том, что собирается сделать. Но когда Итан поворачивается к нему спиной, тот не выдерживает, и хватает за ткань зеленоватой толстовки, тем самым оттягивая его назад. Кудрявый поворачивает голову к нему, и сразу же, без предупреждения, получает сильным ударом головы в носовую перегородку.
– Ты совсем отбитый, блять? Долбаеб! – кричит Итан, тем самым привлекая многие лица к ним. Кровь сразу обляпала верхнюю одежду, а пальцы задрожали в жалких попытках остановить кровь. Йен губами шепчет, чтобы тот остановился и закончил только на этом, но Микки это выводит ещё сильнее, будто тот переживает за его здоровье. Но на самом то деле Йен беспокоится о том, как бы Микки ни выгнали из школы и ни упекли за решётку.
– Повтори все, что ты говорил, – Микки прижимает его к дверцам шкафчиков, оставляя там грубую вмятину. Он наваливается всем телом к нему, показывая, насколько сильно он сдерживался.
– Микки, я не… – кудрявый судорожно пытается вырваться с сильного прижатия, но это невозможно. Теперь робость окутывает его тело, и он снова превращается в того самого Итана. Одноклассник старается сделать хоть что-то, смотрит через плечо на Йена, но тот будто окаменел, на самом деле, он хотел вмазать ему уже очень давно.
– Повтори, – сжимая зубы, переспрашивает Милкович, и увствует, как все взгляды приковались к ним. То, что у учителей сейчас ебанное совещание – огромный бонус.
– Пожалуйста, не заставляй меня говорить, – Итан всеми способами пытается увести озлобленного Микки от себя, но уже поздно. Это подействовало на него, как красная тряпка на быка, удерживать в себе тех демонов, которые вырываются наружу, очень сложно для таких, как он.
