Текст книги "School game (СИ)"
Автор книги: Кокс Найла
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)
– И что это было, Галлагер? – перед ним стояла классная руководительница, сложив руки на талии делая свое самое опасное лицо, выглядело немного смешно. Потому что как бы она не старалась выглядеть серьезной, миловидные черты лица её подводили.
Благо, весь класс был на перемене и не пришлось ловить на себе заинтересованные взгляды. Вместе с Алекс стоял именно тот учитель, на чей урок Галлагер опоздал, а потом без объяснений вылетел из кабинета, как комета, вдогонку за разъяренным Милковичем.
– Какое право вы оба имели уходить с моего предмета, при этом не сказав ни слова? – учитель задал вопрос, а Йен пытался вспомнить как же его там блять зовут. Объяснений не находилось, а четыре глаза могли прожечь дыру.
– Где Милкович? – теперь очередь вопроса была за Алекс, она слишком обеспокоенно посмотрела назад, будто бы он спрятался за спиной Йена. Теперь её лицо вызывало только жалость. Не повезло молодой учительнице с таким классом, а еще с таким учеником.
Йен только пожал плечами, за это время, что его распытывали он не смог выдавить и слова, беспокоясь не только о Чарли, который сбегает отсюда, в попытках забыть своего бывшего «парня», но и за Микки, который свалил, даже не появляясь в классе. С каких пор сам Йен Галлагер стал переживать не о своих чувствах, а и о других? Кажется, этот самый странный и в то же время длительный разговор с учителем химии дал пищу для размышлений.
– Да что ж такое, Йен. Мы долго будем ждать твоего ответа? – руководительница слегка топнула ногой, как маленький и обиженный ребенок. Да какой из неё руководитель? Она такая безвредная милашка.
– Ему что-то плохо стало, вот, – начал врать рыжий, чтобы хоть как-то спасти ситуацию. – Я пошел за ним, а потом он ушел домой, чувствуя себя все еще хуево, – два учителя на последнем слове скривили лицо, как истинная интеллигенция , но не стали ругать за этот безвредный мат, который смог выразить всю ситуацию.
Да, плохо, именно поэтому он постанывал, как похотливый ублюдок. Ладно, теперь Йен тоже немного возбудился.
– Плохо, значит? – переспросила Алекс, будто не доверяя, но потом она начала жестикулировать руками вспоминая о том, что Милкович только недавно вышел с болезни, и, наверное, ему опять стало плохо. Мужчина только протяжно выдохнул, кидая на них двоих очень странный взгляд, решая что все это – запутанные истории, в которых принимать участие особо и не хотелось. Махнув рукой, он без слов покинул кабинет.
– Йен, – начала девушка, делая свой голос как можно строже. – Я не знаю, что там у вас происходит с этим парнем. Вы то как кошка с собакой, то словно влюбленные, – не самый удачный пример привела, но Галлагер старался уловить смысл её слов. – Мне немного жаль Микки, он повис в куче проблем, в своем-то возрасте, – обреченно вдохнула она, садясь сверху на парту, словно ученица.
– От меня вы что хотите? – Галлагер явно не догонял, что именно она хочет сказать этим.
– Помнишь, я отправляла тебя проведать его? – спросила она, и когда рыжий кивнул, продолжила. – Так вот, может, ты еще раз к нему сходишь? У меня еще пару уроков, а кроме тебя с Микки никто не общается. Поговори с ним там, проверь, как его самочувствие, – тараторила Алекс. Ведь она действительно, как показалось, переживала за него. Или за свою репутацию классного руководителя.
– Ладно, – быстро согласился Йен.
Уже в голове вспоминая последний визит, нервно прикусывая нижнюю губу.
– Спасибо, – искренне поблагодарила она, вставая с парты, обнимая Йена за плечи. – Без глупостей, хорошо? – переспросила руководительница , чуть-чуть отстраняясь.
Вела она себя точно так же, как мамочка. Будто за то, что Милкович исправится ей дадут премию. Может, это игра называется не: «трахнуть Милковича», а: «сделать из Милковича достойного гражданина».
Комментарий к Звонок
если вы еще тут – спасибо . хх
========== Долгожданная галочка ==========
***
Йен стоял около двери Милковича минут десять, примерно. Думая, что ему сказать, как все объяснить. И вообще, стоит ли заходить сюда? А вдруг, кто-то из его семьи дома? Конечно, первой идеей было просто напросто пойти домой, и солгать классной руководительнице о том, что он был у своего «больного» одноклассника дома. Но другая часть Галлагера хотела переступить через порог этого дома и действительно узнать, как он. Ведь он снова поступил как мудак, даже не представляя, что сейчас чувствует брюнет. Ведь в туалете , он в прямом смысле этого слова , сгорал от возбуждения. Это было видно невооруженным глазом: движения, глаза, и другие действия которые легко заметить, чтобы хотя бы примерно осознать, как сильно он этого хотел. Галлагеру стало слегка неловко, обычно это чувство не появляется. Подумаешь, оставил его одного в кабинке. Но что-то внутри не отпускало его, будь то жалость, или огромное желание зайти, хотя бы попробовать все прокоментировать.
Галлагер чувствовал себя полнейшим уродом за то, что он вообще так поступает. Ведь он не умеет влюбляться, а люди, которые увлечены им , совсем не нужны рыжему. Ему нравится, когда он может управлять людьми, но одновременно его тошнит от такого себя. Однако, он пообещал себе, что разберет этот шлак как можно быстрее и начнет вести себя подобающе. Уже и Лейхи ушел с работы, из-за него последняя жирная точка поставлена. Даже если в этом есть плюсы, он не будет задрачивать его, втирая в уши о вечной любви, а еще не придется искать себе вымышленного парня.
– Галлагер? – и на крыльце появляется сам , мать его за ногу, Милкович.
Он так и застыл с незаженной сигаретой во рту. На нем была домашняя одежда, а в руках бутылка открытого пива.
Выглядел он как маленький и обиженный мальчик, стараясь показать себя строже.
Йен не знал, как ему себя вести и с какой стороны показать себя. Ведь у него есть целая куча масок, которые он благородно использует, дабы быть таким, каким его привыкли видеть окружающие люди.
– Извини – слишком с горечью произнес рыжий, опуская глаза вниз, упираясь взглядом на домашние тапки хозяина.
Это, очевидно, совсем не то, что он хотел сказать. Йен слишком сильно чувствовал себя виноватым, по крайней мере когда увидел Милковича – это было единственное , что стояло у него в голове. Будто слова извинения были на губах с самого начала. Ведь не стоило вообще запускать этот процесс, а если начинать – то заканчивать, но никак не бросать Милковича.
– Я не понимаю, о чем ты говоришь, – отпивая пиво произнес Микки, показывая себя дурачком.
Но внутри сразу же проскользнула фраза: «ладно, мне пора». И ненависть сразу вылезла наружу, окутывая парня с ног до головы. Еще никто такого не делал с ним, только этот пиздюк, который , сам того не осознавая, ушел, не думая о последствиях, которые, блять, могли слишком сильно ранить и затронуть.
– Алекс попросила прийти к тебе, чтобы убедиться в том, что ты.., – и пол фразы Милкович обрывает тем, что буквально за руку втаскивает парня в дом, роняя сигарету и недопитую бутылку, которая скатывается по лестнице и разбивается.
Милкович быстро закрывает дверь, и он даже точно не может сказать, почему он именно это сделал: из-за того, что увидел своего бывшего товарища по пизделкам Кристофера, который шел по той стороне улицы и буквально прожигал взглядом его дом, или он просто так сильно хотел затащить этого милого рыжика во внутрь. На улице то не май месяц, прохладно.
– Блять, мы у меня на районе, а ты, – он указывает пальцем на ошарашенного однокласника. – Пидарас ебанный стоишь рядом с моим домом.
– Вот я пидарас, да? – спрашивает он, слегка смеясь. – Ведь я тоже живу в этом районе, – пожимаем плечами парень, и он готов сфотографировать лицо Микки на все камеры мира, таким удивленным оно было.
Милкович никогда бы не подумал, что Йен Галлагер живет в Саутсайде, да и еще с таким лицом. Как он вообще жив-то остался? Ведь здесь каждый второй не против кого-то отмудохать до полусмерти ни за что, а здесь такой экземпляр, весь из себя.
– Радует, что ты все еще дышишь, – Милкович улыбается, показывая свою красивую улыбку. Он редко кому-то так улыбается, кажется, это из-за пива появляется дурацкая лыба, которая портит картину злобного Милковича, ведь именно с таким настроем он принялся встречать Галлагера.
– Я ведь уже был у тебя, не переживай, – мягко говорит Йен, и смотрит на Микки, который что-то бурчит про себя и сливается.
Брюнет, будто это в пределах нормы, идет в свою комнату спокойно оставляя подростка в коридоре. А только от туда кричит, от чего Йен не может скрыть свою улыбку тоже.
– Хули ты там торчишь, сюда иди, – голос брюнета слишком звонкий и Йен, будто под гипнозом, снимает свое пальто, в попытках найти вешалку. Но забивает на это занятие и просто кидает его на диван, не очень уверенным шагом идя в комнату Микки, в которой он никогда не был.
Зайдя внутрь он осматривает её полностью. Свинарник. Куча мусора: недопитые бутылки из-под алкоголя, пустые тарелки, пепельница с горкой окурков и пачки из-под чипсов. Дальше взгляд падает на плакаты, вот здесь все еще интереснее: музыкальные группы, которые Галлагер даже и не знает, постеры с обнаженными женщинами и просто глупые рисунки, смысл которых не знает даже сам хозяин спальни. Но, как ни странно, запах здесь был совершенно нормальный, правда сигаретный дым все еще врезался в нос.
– Твоя комната похожа на притон, – делится впечатлением рыжий, все еще осматривая это место.
На самом деле миленький притон, в котором как-то уютно, что ли. Мятая и незаправленная постель не сразу бросилась в глаза, но на этой кровати было столько мягких подушек, что это немного пугало. Парень сразу отметил одну с принцессой в розовом платье. И смех сам полез наружу, от чего Милкович недовольно рыкнул.
– Соси хуй, я не ждал гостей, – такой вот опасный парень, а на деле. – Перестань ржать, уебок. Она– Мэнди, – начал оправдываться брюнет, понимая, от чего так заливается Галлагер.
– Просто хотел попросить прощения, я не должен был этого делать, – набирая внутрь столько серьезности, пытаясь забыть о глупой подушке, которая так сильно довела его до смеха. Галлагер перебирает ногами с места на место, в попытках не показать себя кретином.
– Что я сделал не так? – разговор становится слишком серьезным, и Микки так хочется, чтобы они оба забыли об этом, но не может, попросту не может не задать этот вопрос, который ставит его в тупик.
Йен не знает, что ответить. Ведь Милкович вообще ни в чем не виноват. Только затуманенный мозг рыжего, его
попытки разобраться в себе, которые не слишком приятным образом сказываются на других.
– Дело не в тебе, дело во мне, – будто фраза вырванная из какого-то слезливого фильма, где главный герой отшивает очередную влюбленную девчонку.
Йен может уйти, просто взять и оставить его здесь. Ведь он уже извинился за содеянное, но он глупо смотрит на Милковича, не в состоянии отвести взгляд. Брюнет слегка смущается, это видно по тому, как он опускает свои глаза вниз, прикусывая губу. Они так оба хотят сказать хоть что-то, но все сводится к мертвой тишине.
– Переживаешь за Лейхи? , – и этот вопрос будто выбивает рыжего из колеи.
Милкович даже не сдерживает смешок, но это не то, что он привык слышать от брюнета. Действия были слишком обреченным и Микки выглядел обеспокоенным, даже если пытался это скрыть.
Кажется, это называется – ревность. Чувство, от которого ты мучаешься. Нельзя ревновать человека, который не принадлежит тебе, но такое происходит.
– Ты все знаешь, да? , – этот вопрос не требует ответа, конечно Милкович не совсем идиот, чтобы не понять очевидного. – Просто мне неловко из-за этого, – признается рыжий и он готов ударить себя за то, что прямо сейчас хочет наброситься на Милковича. Из-за его голубых глаз, которые проникают глубоко под кожу, западая там. Возможно, не навсегда, но сейчас секс с этим парнем единственное, что стоит у него в голове.
– Эй, чувак, полегче, – обескураженно говорит Милкович, оказываясь внизу под нависающим телом рыжего.
Такое движение было слишком неожиданным, но Йен не мог держать себя в руках. Он сто раз говорил себе одни и те же фразы: »я брошу», »это неправильно», и так далее по списку, но когда он оказывается с каким-либо человеком наедине , темная сторона Галлагера все-таки берет вверх.
– Ты же сам говорил, что хочешь этого, – Галлагер продолжает нависать над брюнетом, осматривая его лицо полностью, и молится о том, чтобы у него все еще остался презерватив.
Он ловит себя на мысли, что парень очень симпатичный. Большие голубые глаза, словно просторный океан. Пухлые губы, которые в данный момент были в приоткрытом состоянии, будто в предвкушении поцелуя. Брови Милковича вообще можно было назвать отдельной и самостоятельной частью, ибо они были такими эластичными, идеально отображая мимику хозяина.
Йен стягивает домашние вещи одноклассника, оставляя того в семейных трусах. Так, это совсем не сексуальные трусы, но сам Милкович пылает от похоти, а это заводит сильнее обычного. Рыжий начинает целовать тело парня, без каких-либо нежностей. Страстно и жадно, прикусывая кожу, оставляя засосы еще краснее и сильнее, чем предыдущие. Холодные пальцы изучали тело, резко и слишком с похотью.
– Никто не придет прямо сейчас? – Йен чуть-чуть отстраняется от парня, заглядывая в глаза, убеждаясь в том, что у него в заднем кармане, слава Всевышнему, есть резинка. Но, нет лубриканта, это уже беда.
– Продолжай, – почти что на срыве просит Милкович, совсем забивая на то, кто может прийти и зачем.
Йен лишь снова впадает в безумие, и понимает, насколько ему нравится быть таким. Чтобы люди изводились под ним, прося еще, становясь совершенно другими в постели. Как маленькие урчащие котята.
Микки подавался ласкам, тихо постанывая, настолько, что это почти невозможно было услышать. Он все сдерживал в себе, боясь остроты ощущений.
Рыжему явно не нравится такой «хороший» мальчик, точнее это уже огромный шаг для Микки, но для Галлагера это недостаточно. Впиваясь губами в парня, изучая каждый миллиметр во рту, нежно лаская нёбо, а потом резко кусая нижнюю губу брюнета, доводя до более протяжного стона.
– Так лучше, – хрипит Галлагер, но видя непонятное выражение лица своей жертвы продолжает.
Движения рыжего были резкими, даже грубыми. Но это лишь придавало еще большего огня. Микки прикрыл глаза, чувствуя, что рассудок затуманивается. Находясь в трезвом состоянии, Галлагер мог выбить из нормального положения любого, будто он , блять, дорогой коньяк, от которого кружит голову. Семейники отброшены на пол, и сейчас самая важная часть. Йен сжимает член брюнета, наслаждаясь его хриплым стоном. Недостаточно.
И Йен переходит к более активным действиям, но чуть-чуть охуевает. Да что там, это мягко сказано. Когда Микки сам начинает брать доминирование на себя, нависая над Йеном и стягивая с того ненужную одежду. Галлагер чувствует себя не в своей тарелке. Обычно он привык быть тем, кто приносит удовольствие. Но жалеет об этом, что раньше никогда не испытывал такого. Микки расцеловывает будто черча какой-то график на идеальном прессе Йена. Хриплый стон вырывается из уст рыжего, когда брюнет спускается еще ниже. Губы настолько мягкие и все так чертовски охуительно, что останавливать своего одноклассника Йен совсем не хочет. Но блять, должен. И он не хотя отстраняется, накидываясь сверху на Микки. И он снова наверху. О да. Все это похоже на соревнование, но оба парня хотят добиться своего. Даже если бы Галлагер не хотел все это прекращать, он не мог допустить возникновению чертовых бабочек внизу живота, которые уже готовы были вспорхнуть ввысь, когда губы Микки целовали его пресс.
Рыжий на пару секунд покидает пылающего Милковича, дабы найти необходимую вещь, которая так и осталась покладисто лежать в кармане черных джинс.
– Ты всегда с собой презик таскаешь? – удивленно узнает Милкович, а потом все-таки понимает, с кем он имеет дело.
Микки сомневается, думает, что все это нужно прекратить сейчас же, пока все не дошло слишком далеко. Но теперь его голову со здравым смыслом буквально пинают на другой конец планеты, когда Йен ставит Милковича так, как ему хочется, устраиваясь сзади.
– Да, вот так. Потерпишь? , – слишком трепетно спрашивает Йен, раскатывая презерватив по всей длине члена.
– Я тебе что, телка какая-то? Не сюсюкайся, – выплевывает брюнет, шире расставляя ноги.
Галлагер ухмыляется. Подставляя свой орган в полной боевой готовности. И плавно-плавно начинает входить, Микки сжимает простынь, но молчит. Дальше он делает это более уверенно, но все так же мягко. Кажется, от такой тугой боли слезы могут подойти к глазам, но нет, брюнет терпит, а Йен переживает. Да с каких бы это пор? Но ему так хочется это сделать незабываемым, что он аккуратно кладет руки на бедра, и начинает двигаться. Если до этого все было слишком в грубой форме, то сейчас любвеобильно.
– Быстрее, сука, – Микки выгибается в спине и, не смотря на очень резкую и наполненную боль, насаживается на член.
Удовольствие приходит постепенно, и становится намного приятнее. Теперь Йен забывает о своей доброте, которая по непонятным причинам вылезла наружу, и начинает делать все грубее. Вбиваясь в нужную точку с ускоренным темпом, Милкович уже не сдерживает себя, и стонет так сильно, что оглушает весь дом.
Рыжий слишком сильно давит на бедра, и синие следы начинают появляться. Вот теперь Микки реально похуй. Он подался ощущением и он никогда не чувствовал себя настолько хорошо и удовлетворенно. Йен еще сделал несколько толчков, диких и животных, но его тело было на исходе. Милкович пытался сдержать поток матов, которые лились из него из-за чувства наполненности, что он через пару мгновений кончил, и липучая жидкость оказалась на кровати домовладельца. Благо, хоть не на подушку с милой принцессой. Она ж то ни в чем не провинилась.
Оба парня все мокрые, и их дыхание сбивчивое. Жалкие попытки привести его в норму ушли на второй план. Запах секса окутал всю комнату целиком. И неплохо было сделать второй заход, более уверенный и еще охуенней. Но нет, не сегодня. Или, может, уже никогда. Галочка поставлена. Йен Галлагер трахнул Микки Милковича, да, сука.
Он сделал это, и он как никогда гордился собой за такую сложную миссию, но боялся последствий.
– Ну, сам уйдешь или мне провести? – с усмешкой спрашивает Микки, натягивая на себя семейники.
Замечательно, какие последствия, когда однокласснику, по всей видимости, насрать?
И Йен спокойно одевается, даже не принимая душ, без которого он не может. И покидает дом без лишних и ненужных реплик. Охуительно-невъебительно. Может, Микки будет просто секс-игрушкой? Довольно таки интересный экземплярчик. Галлагер чувствовал себя так, как и должен. Как он привык себя чувствовать. Королем, который сможет завоевать любого.
Милкович сразу же принял душ, в голове все смешалось. Ну вот, теперь он как половина школы. От этого было нихуя не круто, а воспоминания об их сексе давалось очень даже с приятными ощущениями в низу живота.
Комментарий к Долгожданная галочка
Самая главная миссия выполнена. Хотите ли вы узнать, как будут развиваться события дальше?
Это моя первая NС написанная чисто мной. И можете кидать в меня тухлые помидоры , я пойму:)
Немного неловко, но, надеюсь, вам хотя бы немножко пришлось по вкусу.
Спасибо!х
========== Баскетбол ==========
***
Каждый приход в школу был по-особенному ебанутый. И каждому дню находился свой истинный аргумент. К огромнейшему сожалению, от этого никуда нельзя было деться и сказать: «Меня нет, я в домике». Приходилось собирать всю волю в кулак и снова идти в это место, по пути успокаивая себя той мыслью, что вот, еще совсем немного. Последний год и все. Всего лишь по дурацкой просьбе надзирателя, будто это пиздец как важно, чтобы человек ходил в школу, будто это делает его намного лучше, чем он есть на самом деле.
Милкович уже начал привыкать к тому, что каждый ебанный раз ему неловко видеть Галлагера. Это дело уже входило в привычку, будто это нормально воспроизводить в голове все те сцены, которые могут случиться, если он снова его увидит: что он скажет, как поведет себя?.. Это было глупо, но уже словно в порядке вещей.
Как только Милкович зашел в класс, он сразу же посмотрел на свою пустую парту, и уверенно пошел к ней, по пути видя Галлагера, который, сука, сидел с другим парнем. То есть почти все время он сидел с ним, а теперь пересел, как ни в чем не бывало, к этому пидору? Стараясь сделать лицо как можно более похуистичным, брюнет сел на свое место, отмечая жгучую, но приятную боль. Теперь боль в заднице будет напоминать ему о рыжем. Теперь будто все, что вообще есть в этом мире, сводится к нему. Рыжий лучезарно улыбался, всматриваясь в парня напротив, и он выглядел снова как Галлагер. И вообще, на что Микки надеялся? Они переспали – вот и конец всему этому. Как бы надежда на что-то другое не была ни у одного, ни у другого, скорее всего.
Если в туалете Микки чувствовал себя кинутой малолеткой, то потом, у себя дома, он думал, что отомстил за это рыжему, когда буквально сам выставил его за дверь. Но теперь, в школе, Йен снова набирает обороты. Это что, блять, игра какая-то? Для Йена – точно да, и все всегда было игрой и желанием , а вот для Милковича спорно. Ибо он точно не один из тех, кто делает такие вещи.
– Итан, я тебе уже говорил, какие у тебя очаровательные кудряшки? – узнает Галлагера, слишком уж сладко и по-бабски, накручивая на свой длинный палец черную кудряшку одноклассника. Тот смущается, и отмахивается.
Милкович, стиснув зубы, пытается не подавать виду от всей этой наигранной игры, которая так и лезла ручьями из рыжего. Он набирает в лёгкие воздуха, и спокойно выдыхает. Повторяет эту процедуру заново, чтобы успокоить маленькие приступы ревности, которые не думают останавливаются, а только разгораются, когда слышит следующее:
– Не хочу быть одной из тех маленьких шлюшек, которые ведутся на твои комплименты, – если одноклассник попытался это прошептать, то вышло слишком громко. Или Микки так сильно старался это услышать. Теперь понятно, кто он – «маленькая шлюшка Галлагера», ведь повёлся же. – Но, знаешь, парень, я пожалею, если буду ограничивать себя в этом, – продолжает Итан. Итан-Хуйтан, неважно, как там его зовут. Но этот кудрявый ангелочек, как могло показаться, совсем не такой наивный, каким с лёгкостью мог представиться.
Галлагер ухмыляется, и все, что он строил по ступенькам все это время – рушится. Милкович последний? Это звучит как шутка, нихера подобного, не для Йена, не в этой жизни.
– Ещё потрахайтесь здесь, – тут даже нет ни нотки ревности, ни злости. Совсем нет. Милкович бы проклял себя за то, что сказал это, но это же чистая правда.
Рыжая макушка поворачивает свою физиономию к нему. Учителя нет, и можно не унимать свой лексикон и ядовитые словечки, которые уже невыносимо держать внутри себя. Итан слегка сжимает колено рыжему, чтобы тот не вздумал ничего лишнего наговорить Милковичу, но Галлагер полностью игнорирует это.
– У тебя проблемы с сексом? – локоть Йена совсем незначительно ложится на парту Милковича.
Иногда, такое впечатление, что они ведут диалог первый раз. Иногда, блять, может померещиться, что перед вами совсем не Йен, который был вчера, а другой парень. Или сейчас в классе – Йен, а дома у Микки был кто-то другой. Что это за хуйня? Возможно, у Милковича уже началось какое-то психическое отклонение на этом фоне.
Микки все ещё молчит, пока Йен ждёт ответа, не отводя взгляда от лица своей жертвы. Он ненароком отмечает некоторые изменения в мимике парня. Тот пытается подобрать слова, которые могли бы поставить уебана на место, но ничего умного не приходит в голову.
– Пошёл на хуй, – буквально вырывает эту фразу из недр своих мыслей.
Йен, впрочем, как всегда, пропускает свою ухмылку. Ничего удивительного в этом нет, почему Милковича это так беспокоит? Секс сексом, даже этого больше не повторится. Зная, как Йен умеет использовать такие вот факты против него самого.
– Ты завалил контрольную по химии, ты знаешь? – совсем невзначай говорит Йен, и полностью забывает что сейчас сидит с Итаном, которому не особо приятно, что в данный момент на него забили.
– Хочешь поговорить о моих отметках?
Микки немножечко ёрзает на стуле, и смущается от одного лишь взгляда на себе. Вспоминая их секс, который до сих пор отдаётся самыми смешанными ощущениями и приятным покалыванием в области паха. И мысль о том, что повторить это было бы совсем неплохо, а очень даже хорошо, проскальзывает на пару секунд, замечая, как рыжий прикусывает губу.
– Можем поговорить о чем-нибудь другом, хочешь? – голос Галлагера мягкий и такой сексуальный. Каждое слово выделяется с хрипотой, и словно нет других людей в классе, только они вдвоём. От этого становится ещё жарче и внутри будто кинули спичку, которая только начинает зажигаться.
– Йен? Вообще-то, я все ещё сижу тут, – кудрявый одноклассник, который сидит рядом с Галлагером не даёт о себе забыть, и снова они здесь не только вдвоём.
Рыжий полностью отворачивается от Микки, оставляя его наедине со своими же мыслями. И теперь он снова, как ни в чём не бывало, говорит с Итаном, периодически заставляя парня или очень сильно смущаться, или смеяться. Другого не дано. На то он и Галлагер. Такой весь загадочный и непонятный. Такой, что его хуй поймёшь и хрен раскусишь. Вероятнее всего, что он и сам не знает, что у него творится в голове. Просто делает то, что хочет, и как хочет. А вот зачем? Это уже не знает даже сам Господь Бог.
***
Пока все одноклассники пытались забросить злоебучий мячик в кольцо , Милкович сидел на лавочке, делая вид, что он завязывает шнурки. Играть в баскетбол точно не его любимое занятие, да и вообще, брюнет и спорт – два разных полюса. Единственное, в чём он профессионал: убегать от копов, периодически, высоко перепрыгивая через препятствия. А пытаться забрать огромный мяч с рук какого-то подкаченного ебантяя, точно не входит в его планы. Завязывание шнурков затянулось на достаточное количество минут, но физруку было прямо насрать. Он смотрел за игрой своих учеников, нагло пялясь на их рельефные мышцы под мокроватой футболкой. Извращенец, блять, старый. Микки не мог оторвать взгляд только от одного экземпляра, который был сексуальнее всех этих в миллиарды раз. Его высокий рост был явно предназначен для баскетбола, а каждая мышца на теле будто призывал Милковича в следующий раз вздрочнуть именно на это. И когда рыжий в очередной раз подпрыгнул, дабы забросить предмет в сетку, брюнет всеми силами прикусил губу, наблюдая за его аппетитной задницей в тренировочных шортах. Белоснежная майка будто прилипла к телу, ещё больше создавая трения в штанах ни в чём не повинного Микки, заставляя все же упереться глазами в пол, чем так нагло и бесстыдно пялиться.
Физрук радостно похлопал буквально каждого ученика по потной спине, говоря о хорошей игре, и дал перерыв, чтобы ребята могли попить воды. И когда тело направлялось прямиком к Микки, тот все же решил быстрым и ловким движением пальцев завязать ебучие шнурки.
– Не играешь из-за того, что твоему росту посочувствует даже хоббит? – слишком намеренно проязвил Галлагер, подходя ближе, и садясь своей задницей рядом с Микки, который уже, наконец-то, не пялился в пол, как маленький мальчик, которому всю жизнь шнурки завязывала мамочка.
– Иди и продолжай ебать мозги тому кудрявому пидору, – буквально выплюнул слова в лицо рыжему, отчего тот непроизвольно улыбнулся, отмечая в голосе брюнета слишком уж сильные нотки ревности.
– Не стеснялся раздевать меня глазами, да, извращенец? – продолжал Йен, даже не пытаясь отступить. Когда он заметил, как Микки буквально пожирает его взглядом, он не мог не подойти к уже, наверняка, возбуждённому парню.
Тот лишь фыркнул, и намеревался уже уйти, но зад буквально прилип к лавке. Ну смотрел, и что? Какой нормальный человек удержался бы, когда перед тобой прыгает такой весь сексуальный и горячий подросток? Правильно: никто бы не удержался. Глаза будто сами пялились во все места, со всякими стремными фантазиями.
– Кстати, – начал Галлагер, разваливаясь ещё удобнее, пока Милкович сидел в полусогнутом состоянии, в голове умоляя, чтобы довольно-таки большая выпуклость в штанах исчезла. – Как чувствует себя твоя миленькая жопа? – спросил Йен, прикусывая губу, совершенно спокойным голосом, будто зная наверняка, что сейчас Микки точно не тронет его за такое прямое и колючее замечание.
– Галлагер, сука, ещё раз скажешь это в присутствии людей, я клянусь, что запихну твою голову в мусорный контейнер позади школы, – прошипел Микки, смотря на то, как все одноклассники занимались своими делами, иногда смотря на их странную «парочку», но не так часто, как это было раньше. Люди уже стали привыкать к тому, что они оба трутся друг у друга, будто там мёдом намазано.
Йен уже привык к такому поведению Микки, и его это никак не цепляло. Как бы он ни пытался скрыть своё явное возбуждения и стопроцентную, даже самую маленькую и очень незаметную влюблённость к Йену, все сводилось к нулям. Галлагер уже выполнил свою самую важную миссию, которую он поставил сразу же, как увидел низкорослого брюнета в своём классе. А сейчас, его будто магнитом тянет к нему. Это невозможно объяснить: просто, так интересно наблюдать за тем, как он на него смотрит, а потом матерится про себя, когда рыжий все же замечает такое повышенное внимание к своей, не совсем то и скромной, особе. А когда подходит флиртовать, Микки пятится назад. С ним интереснее, чем с остальной массой школы, которая не прочь и подмигнуть симпатичному Галлагеру, показывая симпатию. И даже если Итан был лишь невольной игрой на пару часов, он уже успел наскучить переборчивому Йену.
– Тебе говорили о школьной дискотеке? – снова задал вопрос Галлагер, и у Милковича создалось впечатление, что он сейчас на ебанном экзамене. Но, не услышав ответа собеседника, рыжий продолжил. – Тухляк полный, но, я уверен, мы с тобою что-нибудь придумаем. Приходи, – предложил Йен, сразу зная ответ.
–Я думал, что ты дал мне понять, в ком ты заинтересован, – Милкович был слишком собственником, дабы терпеть какого-то кудрявого уебана. И даже если они с Йеном не парочка, а просто иногда развлекаются, он понимал это, как никто другой.
И вот снова, наедине с Микки он другой. Не такой, как обычно себя показывает, но все же есть куда стремиться, ведь хотелось бы узнать настоящее “я” парнишки. Конечно, Галлагер без шуток, и резких словечек – не Галлагер, но все же, такой человек симпатизирует больше, чем-то подобие альфача, которое он демонстрировал в классе.
