Текст книги "School game (СИ)"

Автор книги: Кокс Найла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

– Как «так»? – переспросил Йен, все ещё упираясь на машину, отчего та пошатнулась.

Температура в воздухе была точно ниже нуля: огромные потоки ветра создавали свист, поднимая вверх весь разбросанный мусор. Тучи на небе скопились воедино, готовясь к своей главное миссии – ливню. На улице стемнело ещё сильнее, делая все мрачным.

– Сейчас дождь ебанет, садись в тачку, – уверенно вычерчивая каждое слово, произнёс Микки, поднимая голову к небу, и рассматривая проблески молнии в кромешной тьме.

Йен кивнул, соглашаясь всё-таки сделать это, ведь он явно подзаебал бедного Милковича, который приехал на дискотеку повеселиться, а не везти пьяное тело домой.

– Нет, чувак, на заднее сидение, – проинформировал его Микки, точно зная: рядом с Галлагером его езда сойдётся к нулям. К полнейшим, сука, нулям.

– Или там, или нигде, – поставил свои условия наглый Йен. Своим упрямым характером он кого хочешь мог свети с ума. Да и не только характером.

– Сейчас сам пойдёшь, – уже буквально на срыве произнёс брюнет, отмечая, что здесь они маячат как два идиота уже более двадцати минут.

– Хей, я уже достаточно взрослый, чтобы…– он немного пошатнулся, но продолжил, – Ездить именно здесь, – пальцем ткнув в колесо машины. Ну он, по крайней мере, пытался.

– Господи Иисусе, какого хуя ты такой тошнотворный? – застонал Микки, исполняя просьбу рыжего: сажая его туда, куда он хотел, при этом застёгивая ремень безопасности, и ловя на себе щенячьи глазки Галлагера.

Милкович невольно улыбнулся, хлопая дверью, и пошёл на водительское место, чувствуя себя папочкой, который отвозит своё любимое чадо на уроки фортепиано. А почему бы и нет? Длинные пальцы Галлагера точно были бы огромным плюсом в этом музыкальном деле. Все это странная фантазия Микки, ведь он был точно уверен, что никогда не станет отцом.

Ночные пустые улицы давали Микки успокоиться, потому что копов не было и рядом. Если бы его поймали в чужой тачке, да ещё когда он на условке, был бы лютый пиздец. Возможно, на их районе и будут полисмены, но сейчас, слава Всевышнему, здесь тихо. Огни ночного города сливались в неразборчивую кашу, но когда Йен сказал, что его сейчас вырвет, Микки пришлось ехать немного помедленнее.

– Ты поцеловал меня, – спокойной сказал Галлагер, разрушая такую прекрасную тишину. – То есть да, поцелуи у нас были раньше, но они отличались, – подвёл итог парень, немного мешкаясь.

Конечно, их первый поцелуй был лишь для того, чтобы прикрыть Чарли. А другие – в порыве страсти и похоти. А в этом не было ничего такого: поцелуй был мягким и умиротворяющим.

Микки сжал челюсть, скрипя зубами. Нет-нет-нет, все что угодно, только не эта ебанная тема, ведь он даже себе не смог ответить: почему так получилось? а тут ещё это огромное дитя, со своими теориями и догадками. Пьяный Йен – худший подросток в мире.

– Почему ты так спокойно отреагировал на то, что я сказал Итану? – голос Йена был мягкий, и он не мог успокоить поток вопросов, которые задать можно именно в этот вечер.

Загорелся красный свет светофора, и здесь уже была пара-тройка машин, и просто помчаться на красный Микки не решился, стоя и ожидая, пока Йен сам не поймёт, что значит полная и гробовая тишина.

– Я поцеловал в ответ не потому что я пьян, – рассеянно промямлил Галлагер, теребя ремешок безопасности.

Конечно, альфач-Галлагер всегда поцеловал бы в ответ, не прочь ещё сильнее ввести в возбуждение. Но подвыпивший подросток мог бы оттолкнуть Микки, ведь поцелуй был необычный. Оба парня боялись проявления хоть каких-либо, более душевных эмоций.

– Почему тогда? – разрушая свою миссию «не разговаривать на эту тему», всё-таки спросил Микки, даже не смотря в сторону одноклассника.

Снова загорелся зелёный, и Микки дёрнул рычаг, переключая передачи, машина была слишком старенькая, чтобы здесь была автоматическая коробка передач.

– Хотел, – твёрдо ответил рыжий, изучая идеальный профиль Микки.

Специально разрушая его тактику: не говорить слова, которые могут разбить человека. Мало ли, что он захочет завтра? Поцеловать другого, помутить с кем-нибудь ещё, а такими словами он может наделать боли.

– Что если об этом ещё кто-нибудь узнает? – со страхом произнёс Микки, замечая на лобовом стекле маленькие капельки дождя, которые усиливались с каждым разом.

Нет вещей, которых бы боялся Милкович, кроме тех, что школота узнает про всю гейскую хуету. Ведь он Микки Милкович, не заднеприводный, и ни сучка. Ему явно насрать, что подумают люди, но только если это дело не касается его сексуальных предпочтений, да ещё и с парнем, да ещё и с гребанным Галлагером, с которым перемутили все, кто более или менее симпатичный, а теперь готовы наточить зуб об любого, кто посмеет дотронуться до предмета их обожания.

– Отвези меня домой, Мик, – сонно прошептал Йен, погружаясь в сон, под уже огромные капли дождя, которые оставляли разводы на стекле.

«Я уверен, мы с тобою что-нибудь придумаем», – пронеслось у Милковича в голове. Он завернул на новую улицу, и тут уже услышал сирены полицейских машин. Придумали, блять. Рыжий – сплошная выебующаяся беда. Он слишком быстро уснул, что-то невнятное бурча во сне, Милкович старался не поворачивать голову. Пиздец, как старался, но невольно покосился на спящего конопатого и улыбнулся. Йен мило сопел: его ресницы были как у девчонки, а неряшливо разбросанные рыжие патли хотелось взъерошить ещё больше; полуоткрытые, красные, от длительного поцелуя губы издавали милое присвиствывание. Такой спокойный и ещё совсем-совсем ребёнок.

Микки как можно быстрее старался отвести взгляд, но если бы у брюнета вместо глаз были лазеры – рыжий был бы давно мёртв. И даже мёртвым, со своей идеально белоснежной кожей, он бы выглядел просто по-пиздецки чарующим.

Милкович, наконец-то перестал коситься на него и теперь устремил свой взгляд только на дорогу, заворачивая уже на их улицу. Ведь, по словам Галлагера, он живёт здесь. Брюнет со всей силы сжал руль, впиваясь короткими ногтями в кожаную обивку, как бы ни хотелось, будить дрыхнущего одноклассника все равно придётся.

– Алё, спящая красавица, ты где именно живёшь-то? – Милкович бережно подёргал за плечо подростка, а тот и глазом не моргнул. Вот же блядство. Нет, нести в свой дом, когда там Игги, Милкович точно не будет, он же не до такой степени долбаеб. Может, поспать в машине? В последний раз пьяный Галлагер остался брошенным в совершенно чужом доме, в этот раз он в украденной машине, но с Микки.

Ливень усилился ещё сильнее, гром дал взбучку, озаряя весь район неоново-белым цветом от молнии. Йен шарахнулся от сильнейшего звука и разлепил глаза, показывая свою сонную мордашку.

– Куда ехать? В душе не ебу, какой у тебя дом, – смотря на Йена, говорил Микки, пока тот сладко зевал.

Тот лишь указал длинным пальцем вперёд, а Милкович послушно ехал, пока Галлагер выглядывал свой домик, под огромной стеной ливня. Картинки домов в этом районе были до ужаса одинаковыми, а дорога до безобразия покоцанная. Машина начала немного по-старушечьи кряхтеть, брюнет только сильнее вцепился в руль, как за спасательный круг, стараясь сейчас же нажать по тормозам, но голые шины начали бесстыдно пищать, тем самым оглушая район. Автомобиль немного подпрыгнул, запнувшись об что-то тяжёлое под колёсами, и резко затормозил.

– Сука, – зарычал Микки, ударяясь головой об руль.

Привязанный ремнём Йен, даже не оторвался от места. В этом затемнённом районе наехать на какую-ту хуйню проще простого.

– Ты как? – спросил рыжий, пытаясь дотронуться рукой до ушибленного места одноклассника, но тот лишь откинул его надоедливую руку от себя.

– Машине пиздец – вот как, – Милкович протёр лоб, невольно зажимая глаза от пульсирующей шишки, которая уже начинала кровоточить.

Йен расстегнул ремень, и вышел осматривать то, на что они могли наехать. Милкович ещё сидел в тачке, понимая, что Игги точно не будет счастлив из-за того, что тачка уже больше не заведётся, а отвозить её в мастерскую уж точно никто не будет.

Микки вылез из машины, видя, как Галлагер клацает телефон в надежде включить фонарик, но от огромных капель на экране, телефон не подаётся этому действию.

– Господи блять, да забей ты, – вырывается из Микки, пока Йен безнадёжно клацает свой аппарат.

– Твой лоб, – с неким отвращением в голосе говорит Галлагер, забивая на это занятие, находя новое . На лбу Милковича каплями стекает кровь, и он становится похожим на какого-нибудь Джека Потрошителя, стоя под проливным дождём, на южной стороне Чикаго, обтекающий алыми капельками крови. Возможно, если бы не ливень, все выглядело бы не так плохо.

– Это твой дом? – спрашивает Микки, пытаясь увести заботливого Галлагера от его маленькой сегодняшней неудачи, которая все ещё болезненно пульсирует.

Они снова стоят как два долбаеба, только теперь уже под ливнем, который останавливаться точно не собирается, а только сильнее ударяет, делая двоих парней до ниточки мокрыми, что их можно прямо сейчас полностью выжать.

– Мой, – подтверждает Йен, поворачивая голову в сторону двухэтажного, не слишком большого дома. Голова у рыжика все ещё неприятно болит, а тошнота подходит к глотке, отчего парень невольно кривится.

– Блять да, давай ещё обрыгайся здесь, – с насмешкой говорит Микки, подхватывая Галлагера, тем самым быстрее отводя его домой, чтобы проезжающие мимо копы не задавали слишком много сложных вопросов, на которые невозможно найти нужный ответ. – Давай ты через задний вход зайдёшь, – говорит Микки, все ещё немного поддерживая Йена, а потом совсем опуская, когда парень сам в состоянии стоять.

– Могу и через задний, – с ухмылкой говорит Йен, но замечая недовольное лицо Милковича, который явно не оценил юмор одноклассника, продолжает, – Зайди ко мне, куда ты пойдёшь? Ливень идёт, а твою машину только на металлом можно сдать, – совершенно спокойным голосом говорит Галлагер, стоя на заднем дворе своего собственного дома.

– Ты это все подстроил, нихуя тебе уже не плохо, – Милкович немного улыбается, и толкает рыжего в плечо, тот всё-таки немного отшатывается. – Ты как варенная сарделька, блять, не пей больше.

– Так зайдёшь? – дёргает бровями Галлагер, чувствуя, что алкоголь его немного, но отпускает.

Милкович понимает, что Йен Галлагер под влиянием алкоголя – самый обычный, настоящий Йен, которого он захотел поцеловать, замечая в его глазах совсем другое, не то, что он обычно видел: искренность. А сейчас, в его глазах снова читается сексуальных подтекст.

Комментарий к Слишком долгая дорога домой

Я вам еще не надоела?

Извините за задержку)х

========== Домашние посиделки ==========

***

Милкович сам не смог ответить на вопрос: почему он всё-таки оказался на кухне Галлагера, пока тот искал аптечку? Погода наладится, и он точно пойдёт домой, а пока он сидит на высоком стуле, отчего его ноги свисают, как у ребёнка. Свет везде приглушён, и брюнет был уверен, что вся семья рыжего уже сладко спит, но он все ещё сидел немного в напряжении.

«Он дома у Йена» – это даже звучит абсурдно.

– Все, что нашёл, – оповещает его Йен, стоя в руках с ваткой и баночкой зелёнки. Он подходит немного ближе к Милковичу, обильно намачивая кусок ваты жидкостью зелёного цвета. Рыжий поднимает руку вверх, дабы уже намазать гематому в лечебных целях, но брюнет отталкивает его, забирая это все в свои руки.

– Я не калека, сам могу, – недовольно бурчит Микки, прикладывая антисептическое средство ко лбу. Рана немного печёт, отчего он сжимает зубы, но продолжает.

Галлагер лишь пожав плечами, скрывается на втором этаже, оставляя Милковича одного в его доме. От этого становится немного неловко, кто знает, чем это все закончится. Одежда насквозь мокрая и все тело берёт озноб, Микки выкидывает ватку куда-то в сторону, даже не в состоянии найти мусорку, и встав со стула, пытается включить краник. Но воды нет, дабы умыть его немного окровавленное лицо. Тогда, совсем по-хозяйски, Милкович берёт полотенце, вытирая им лицо, и оставляя на нём красные пятна.

– Ты идиот? Что сестра подумает, когда проснется? – смеётся Йен, спускаясь с лестницы, и в руках держа комок одежды.

– А кто виноват, что у вас воды нет? – спрашивает Микки, крутя ручку вперёд, но вода также не вытекает.

– В другую сторону крутить нужно, – говорит Йен, и облокачивается на домашний стол, смотря на вскинутые брови Микки, которые так и говорят: «Серьёзно, ебанный ты в рот?» Но так уж получилось, что в доме Галлагеров все не так, как у всех. И сантехник, которого вызвала Фиона, дабы поставить водопроводный кран, пришёл немного не в нормальном состоянии и сделал все наоборот, но вся семейка уже привыкла к этому.

Йен кидает вещи Милковичу, тот ошарашенно ловит футболку и домашние серые штаны, сначала полностью отказываясь, а Йен и не настаивает. Но когда его полностью трясёт от холода, как дворовую собаку, он решается надеть не свои вещи. Галлагер совсем без капельки стыда стягивает с себя мокрый свитер, и даже несмотря на то, что он сейчас без него, тело тоже мокрое: настолько сильно долго они простояли под проливным ливнем. Йен натягивает на себя чистую, а самое главное – сухую, ярко-жёлтую майку, с портретом Боба Марли, потом рыжий стягивает с себя джинсы – это очень тяжёлое занятие, так как полностью обмякшие джинсы не поддаются этому, но все же он оказывается в трусах, Милкович невольно сглатывает огромный ком.

– Ты так и будешь стоять? – с усмешкой спрашивает Йен, замечая, как тот так и завис с вещами в руках, сам натягивая сухие спортивки.

– Так ты у нас фанат Боба, да? – спрашивает Микки, указывая на майку одноклассника, и начинает напевать полярную песню исполнителя, отчего Галлагер улыбается.

– Может ты? Я даже не знаю, что ты сейчас поешь, – смеётся рыжий, подходя ближе к брюнету, который все ещё ни хера не переоделся. – Могу её подарить тебе, – он становится вплотную с Микки, их лица находятся в жалких сантиметрах друг от друга.

– Боюсь, что она на мне не будет смотреться настолько сексуально, – будто в бреду шепчет Микки, притягивает Йена к себе для поцелуя. Или это настолько красивый рыжий вводит брюнета в такой состояние, или ему даёт уверенность слишком уж заглушённый свет, что хорошо рассмотреть реакцию парня не удаётся.

«Второй раз Микки, второй раз», – все повторяет Микки у себя в голове, с каплей упрёка.

Галлагер отвечает на поцелуй, жадно вбиваясь в рот одноклассника. Брюнет плотно закрывает глаза, создавая себе полную тьму, и лишь поддаётся своим чувствам. «Он, ебанный ты в рот, дома у Галлагера» – где-то эхом проносится у него в голове, но все это, как звук в пустоту. Милкович продолжает напористо толкаться в рот рыжего, сплетая их языки в горячем танце, слишком уж развязно и грязно, не так, как на трибуне. Йен властно прижимается своим телом к холодному Микки, и его руки, которые до этого безвольно болтались, обхватывают затылок брюнета, пальцами путаясь в его темных волосах , он оттягивает его губу зубами, а потом посасывает посиневшие пухлые губы, будто заглаживая вину.

Микки выходит из состояния неясности, и пугливо отстраняется от Йена. Второй раз за день – это уже реально страшно и очень неловко. Он не может сказать, что чувствует к Галлагеру, но точно знает, что внутри у него будто чёртики танцуют, настолько сильно он пылает всем этим, что даже озноб уходит на другой план. Йен смотрит на него внимательным взглядом, изучая все, что собирается сделать или сказать одноклассник. Рыжий знает, что устоять перед ним пиздец, как сложно, поэтому не винит Микки в этом, и чувствует почти то же самое.

– Переодевайся, – разрушает тишину первым Йен, садясь на стул, и отворачивается от переодевающегося Микки, всё-таки он не хотел бы поставить под опасность здоровье одноклассника, а вот продолжить – очень даже. Брюнет лениво и медленно раздевается, пока Галлагер трёт свои пунцовые губы. Это уже больше, чем должно быть, не хочется заходить дальше, ведь он видит, как Микки на него смотрит. Йен ловит на себе не только похотливые взгляды парня, а и заинтересованные. Он точно знает такой взгляд.

– Я тебе нравлюсь? – еле-еле слышно спрашивает Йен, все так же не поворачиваясь полностью к Микки. Он чувствует даже со спины, как тот прожигает взглядом спину и молчит. Неужели не видно, блять? Галлагер ерошит свои огненные волосы, будто пытаясь хоть чем-то занять себя, пока собеседник молчит.

Микки откладывает свою мокрую одежду куда-то в сторону, его сердце бешено колотится. Это пугает, то есть, орган и раньше так стучал, но точно не к парню. Да что там, он никогда не пропускал такие удары для кого-либо. Такое проявление чувств, типа «влюблённости», всегда приводило Микки в полный ступор. Как люди могут чувствовать что-то такое? Это же полный бред. Потрахаться – сам Бог велел, а все остальное – лишь эпилоги для романов, в настоящей жизни такого не бывает. Точнее, он никогда не видел любви рядом с собою. Все это было запредельно далеко от осознания Микки, а чувствовать такое в новинку.

Молчание уже затягивается на слишком долгое количество времени, и Милкович изучает спину Галлагера уже по точечно, запоминая каждый изгиб. Что же ответить? Ведь он и сам не знает правдивого ответа. Все, что он делает пока что – поддаётся этому, стараясь отступить, но это все безрезультатно.

– Думаешь, что я что-то типа твоих местных сучек? – со срывом спрашивает Микки, его голос чуть-чуть осел, но он продолжает. – Это все хуйня, Галлагер, полная хуйня, – будто со спиной разговаривает Милкович, подходя ближе, толкая того в позвонок. – Повернись, хули ты?

Йен делает то, о чём попросили, слегка напряжённый и его взгляд, затупленный вниз. Его местные сучки всегда говорили о том, что он им нравится. Сразу же. Это не требовало вопроса. Теперь молчит Галлагер, и он не может придумать что-нибудь достойного. Не хочет всего этого.

– Молчи, так будет лучше, да, —выплёвывает Микки и ненавидит себя ещё больше, чем его.

За то, что подпустил к себе настолько близко этого Галлагера; за то, что этого подросток смог раскрыть в нём что-то прекрасное и ужасное одновременно. Да они трахались всего лишь один раз, это все лишь просто в новизну, но никак не влюблённость. Благо, что дома лишь спящая Фиона, которая всегда закрывает свои уши затычками , чтобы нормально выспаться. Карл с Дебби на вечеринке у какой-то одноклассницы, а Лип по-любому занимается чем-то лучше, чем выяснением отношений.

– Я не знаю, понятно? Не знаю, почему я тебя поцеловал, – голос Микки не уверенный и слишком уж болезненно осипший, горло неприятно дерёт.

Йен встаёт с места, и уходит в полностью затемнённый зал, будто пытаясь скрыться от всего этого. Йен ненавидит все это. Он любит управлять людьми, ему точно нравится секс, небрежные поцелуи, флирт, но когда-то все это заходит слишком далеко. И кажется, что он понимает Милковича больше, чем себя. Ведь рыжий это видел уже не в первый раз. Он плюхается на диван и оттуда видит силуэт брюнета, который лишь протирает своё лицо, в непонятках оставшись один на чужой кухне. Набираясь уверенности, он следует за Галлагером, как преданный щенок, которого только что купили и он не знает, куда деться, и делает только одно – следует по пятам за своим хозяином.

– Мы ничего не будем делать с этим, – твёрдо говорит Йен, поднимая глаза на Микки, которого рассмотреть не удаётся: слишком уж темно. Но он буквально чувствует его тяжёлое дыхание. Вопрос задал Галлагер, чтобы услышать уверенное «Нет, ты долбаеб». Что-то, в стиле Милковича, и успокоить внутренние сомнения.

Милкович присаживается рядом. Слышно, как дождь все ещё тарабанит по крышам, но сильнее пропускают в себе удары внутренности брюнета, будто соревнуясь с сильными каплями дождя. Йен сквозь темноту улыбается.

– Тебе идёт футболка моего брата, – Милкович кривится этим словам, но успокаивается. Странно, что он вообще не сбежал после всего этого.

– Оставим все как есть, да? – решается опять вернуться к этой теме и поинтересоваться мнением Микки.

– Как? – с непониманием спрашивает Микки.

– Бесчувственно, – спокойной говорит Йен, и снова смотрит этим испепеляющим взглядом. Будто это можно хоть как-то контролировать.

Они смотрят ещё пару секунд, устремивши свои глаза один на одного, и в порыве срывают с себя футболки, отбрасывая их в сторону.

Секс без чувств, это же звучит нормально? Тела горят, и они не могут не дотрагиваться до оголённой кожи, руки блуждают по всем открытым участкам. Галлагер стягивает с Милковича штаны и уже намокшие боксёры, и невольно смеётся.

– Ты чего? – спрашивает брюнет, сводя брови на переносице в очень странной позе.

– Нахер было одеваться вообще? – и Йен продолжает то, на чём остановился.

Два подростка в доме – это катастрофа, а если один из них – рыжий обмудок: все и всегда закончится именно этим.

Галлагер все ещё в спортивных штанах, и кажется, будто презерватив в кармане – приятный сюрприз от старшего брата. Он берёт нужную вещь в руки, и сам стягивает с себя штаны, пока Милкович уже невольно постанывает от одного лишь вида на большой агрегат парня. Йен смотрит пылающим взглядом на брюнета, и прикусывает губу от огромнейшего возбуждения, которое появляется от одного лишь Микки, который уже не знает, куда себя деть. Тянет руку к своей возбуждённой плоти, но рыжий недовольно смотрит на парня и заставляет только терпеть.

Галлагер, явно довольный стойкостью Микки, наконец-то оказывается сзади брюнета, который уже полностью наготове. Никаких поцелуев, не-а. Гандон полностью надет на большое достоинство Йена, и он через плечо тянется к тюбику смазки, который, естественно, есть в его доме.

– Ты полностью оборудован, – с улыбкой проговаривает Микки, становясь поудобнее, в предвкушении наполненности.

Галлагер не хочет причинить этим слишком много боли. Как и в первый раз, только теперь с нужной вещью, которая даст только самые наилучшие воспоминания о этой ночи. Рыжий обмазывает пальцы липучей жидкостью, и проникает сразу двумя в суженое колечко Микки. Идеальная жопа брюнета просто вызывала Галлагера прямо сейчас забить на все эти растягивания и войти, но нужно чтобы все прошло правильно.

– Да хватит, ты заебал, – прошипел Микки, чувствуя холодные пальцы у себя в анусе.

Галлагер ещё вводил пальцами, увеличивая до трёх, но Милковичу хотелось именно горячую плоть парня, а не холодные липучие пальцы внутри. Со чпоком вытащив длиннющие пальцы, Йен приготовился к самому главному. Он взял брюнета за бедра и короткими ногтями слишком сильно сдавил чувствительную кожу парня. Легонечко начал проникать внутрь, чувствуя, как дырочка раздвигается навстречу.

– Ебанный педик , – прорычал Микки, сжимая подушку от жестокого возбуждения, которое давалось миллиардами мурашек и головокружением.

Эти слова нисколько не были обидными, ведь он знал, что в этот момент чувствует брюнет. Раньше он слышал только молящие «Давай, котик» и остальные ласкательные, но Микки никогда не скажет хоть что-то похожее на это, поэтому «ебанный педик» – это не так уж и плохо звучит от человека, который сейчас снизу.

Галлагер стал делать все ускоренно, вызывая немые стоны у парня, тот всеми силами пытался удержать себя, но когда Йен вбился прямо в цель, чувство наполненности взяло вверх, и он протяжно застонал. Настолько громко, что люди, проходящие мимо, могли запросто вызвать полицию. Милкович послушно подавался назад, пока рыжий нашёл самую цель – простату, от одного лишь прямого попадания хотелось взвыть и разорвать волосы на себе. Настолько это приятное ощущение.

– Давай же, – просил Микки, прикусывая губу до крови.

Капли пота появились на лбу у Галлагера, который выполнял просьбу одноклассника, делая все под нужным углом, отчего все слегка кружилось от переполняющихся эмоций. Слишком уж тягостно и желанно это было.

Милкович был весь влажный, в глазах потемнело, старый диван лишь колыхался от каждого нового толчка.

Это все настолько неправильно, что аж тошно, но когда Йен рядом всё кажется таким, как должно быть. Когда он сзади, телом Милкович именно здесь, а мыслями далеко за пределами штата. Микки не готов делать все «бесчувственно» и при этом, пропуская через глотку охрипшие стоны. По крайней мере, он попытается, ведь для Йена все именно так и должно быть, иначе он точно испугается своих проявлений, смотря сверху на изогнувшегося Милковича, который своими громкими выдохами и вздохами выбивает того из обычного секса, относя это к чему-то запредельно изумительному

Комментарий к Домашние посиделки

ну, вот. как-то так закончились “домашние” посиделки у Галлагера.

Развязка подходит к концу, ребята, я жду ваших отзывов!х Спасибо за лойсы.

Ждите продолжение, но пока что не знаю, как скоро оно будет.

========== Манипуляция ==========

***

– Почему так быстро сбежал вчера? – спросил Галлагер, садясь рядом на стул, в слишком заполненной столовой.

Они переспали. Дважды. Йен явно дал понять, что не готов ни к каким серьёзным отношениям, потому что боится ответственности, а кто её не боится? Быть с кем-то – это значит отдавать кусочек себя, давать полную отдачу, быть рядом в болезни и в здравии. Нет, это все слишком уж серьёзно. Иногда чувства заносят тебя в огромную кучу неясности, хочется просто нажать на кнопку «стоп» и продолжать делать то, что делал до этого: мутить со всеми. Ибо у Йена всегда была позиция: «Что по кайфу, то и делаю». Но есть вещи, которые ты не можешь взять под полный контроль.

– Нужно было остаться и приготовить тебе завтрак? – улыбнулся Милкович, видя рядом с собой рыжего. Сегодня их предметы почти не совпадали, и увидеться можно было только в школьной столовке.

Не сказать, что Микки согласился на полное бесчувствие, потому что все это выходит из тебя постепенно, и куда ты это денешь? Он и сам побоялся того, что на вопрос Йена: «Нравлюсь ли я тебе?», он чуть не заорал: «Да, да, блять». Благо, все вывернулось как нужно. Он не показал себя влюблённым дебилом, а тот, в свою очередь, вроде ничего и не понял. Это же все очередная хуйня, которая, как всегда, закончится ничем.

– Нет, – коротко отрезал одноклассник, плотно рассматривая свой поднос. – Когда я первый раз сел с тобой в столовой, ты был не слишком доброжелателен, – подметил Йен, вспоминая тот раз и слишком уж дёрганного Милковича, который боялся представить себя, сидящего в школьной столовке, поедая сэндвич с сыром, любезно разговаривая с рыжим одноклассником. А сейчас это выглядит не так уж и плохо, верно?

– Мне тебя выгнать? – совсем по-доброму спросил Микки, поднимая одну бровь вверх.

– Вот ты сейчас флиртуешь со мной, – заметил Йен. Не сказать, что ему это все не было по нраву.

Милкович скривил лицо, откусывая огромный кусок и, жуя, вскинул палец к вверху с самым популярным жестом «среднего пальца». Йен пропустил короткий смешок и продолжил опустошать свою тарелку. Рядом с этим парнем, с первого виду, который точно смахивает на какого-нибудь отморозка, было странно хорошо.

– Ты гей? – тихо спросил Йен, зная, как Микки ненавидит все это в присутствии людей. Когда рыжий решил, что в любом случае его трахнет, он был уверен, что тот помешанный натурал или, ещё хуже, ярый гомофоб, но обычно такие парни легче всего поддаются напористому Галлагеру. Почему? Потому что это все для них впервой. Первые разы всегда привлекают своей загадочностью. Даже если все, что между ними было, можно отнести к самой глупой случайности, нежный и трепетный поцелуй говорит о другом, а секс во второй раз был точно не был ошибкой.

– Мне нравятся девушки,– промямлил Милкович, но не был уверен в своих словах. Единственное, что у него случалось – пару перепихонов, которые никогда не давали повод для чего-то иного.

– Она горячая?, – с насмешкой спросил Йен, глазами зыркая вбок, на шикарную брюнетку с длинными ровными волосами, её фигура точно могла бы красоваться на обложках самых дорогих журналов.

– Знаешь, я обязательно попрошу у неё номерок, – подшутил Милкович, все ещё рассматривая девушку, которая стояла в очереди за едой, но через пару секунд перевёл взгляд на Йена, который был уж слишком навеселе, будто понимая, что брюнет сейчас совсем несерьёзно, и его не интересует эта особа. Совсем, полностью, ну никак не цепляет. А вот парень, сидящий прямо перед ним – да.

– А я у того парня, – продолжал свою «игру» Галлагер, рассматривая уже высокого , коротко стриженого парня в очереди.

– Буду честен, он так себе, – грубо отрезал Микки, понимая, что тарелки у них обоих пустые, они просто так сидят в столовой, разговаривая о полнейшей хуете. По-другому не назвать, лишь бы не отпускать друг друга из поля зрения.

– Это все, потому что он чёрный? Так ты у нас расист? – рыжий театрально приложил руку ко рту, удивляясь: как этот накаченный школьник мог не прийтись по вкусу?

– Ой, да иди в пизду, – брюнет скорчил недовольную гримасу, уже было собираясь вставать, а то все это затянулось, но Йен рядом будто пролазил в голову и шептал: «Останься». Блять, какие-то фильмы ужасов, ей-богу. Зеленые глаза устремили свой взгляд на голубых, и Микки мог поклясться, что смотрят они на друг друга уж слишком часто.

– Как дела, ребята? – чужой голос вывел из воды на поверхность, замечая рядом с собой никого другого, как Итана.

Этот парень был самой большой занозой в заднице, в связи с последними событиями. Он слишком уж неуверенно присел, будто боясь нахождения Милковича рядом, но набрав внутрь столько твёрдости, чтобы поставить себя на место, и всё-таки положить свой поднос рядом. Парни уже встали, собирая мусор, дабы выкинуть его и облегчить задачу старенькой уборщице; но не тут-то было, кудрявый пидор знал, что делает, даже если это было слишком боязливо.

– Хотел поговорить, – шатко сказал Итан, прикусывая губу. Боялся Микки, но знал, что тот ничего не сделает, если пьяный Итан смог такое сказать в лицо брюнету, то на трезвую голову это была хуевая идея, нужно будет залазить с самого далека.

Парни рухнули на стулья, как марионетки, и принялись выслушивать одноклассника.

– О чём, блять? – злостно прошипел Микки, и на его шеи уже пульсировало нервное окончание.

– Так значит вы трахались, – более или менее гладко сказал кудрявый, даже не притрагиваясь к своему завтраку. Заметив, как Милкович сжимает кулаки от нереальной злости, он как можно быстрее продолжил. – Об этом никто не знает, кроме меня, пока что.

– Хочешь ты что? – решил вставить своё слово Галлагер, понимая, что в этом есть только его вина.

– Встречаться с тобой,– победоносно проговорил одноклассник, в голове сомневаясь, что этот тупой план вообще прокатит.

Милкович ухмыльнулся. Самая тупая ситуация, в которую он когда-либо попадал: ебанный Йен в состоянии алкогольного опьянения сказал влюблённому Итану, что они с Микки трахались, а тот, в свою очередь, использует это против Йена, заставляя его встречаться с ним? Брюнет всегда считал школьников слишком уж, по-еблански устроенными.