Текст книги "Together forever (Вместе навсегда) (СИ)"

Автор книги: Кохэйри-неко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Мамору неожиданно улыбнулся.

– Я… Буду очень рад, если… Ты будешь ждать меня, – негромко произнёс он.

У Усаги как будто камень с души спал: вот так вот сразу – раз – и стало легко-легко, что она готова была взлететь. За спиной как будто бы раскрылись два сильных крыла, готовых через секунду поднять её в воздух. Усаги заливисто рассмеялась, отпуская перила.

– Тогда… давай сделаем фото на память, чтобы ты всегда помнил об этом? – осторожно предложила она, нащупывая в кармане юбки телефон.

Мамору убрал с глаз надоедливую челку и, резким движением притянув не ожидавшую подобного Усаги к себе, улыбнулся:

– Тогда нам стоит сделать не одно: чтобы эта память была у нас обоих…

========== Улыбнись мне ==========

Комментарий к Улыбнись мне

В свете драматичных событий, из-за которых «сентябрь в городе П. назвали кровавым», захотелось немного тепла и позитива. Простите, что опять задерживаю выход глав к основным работам(

Часы надоедливо тикали, степенно отмеряя ход беспокойно текущего времени. Внимательно следя за стрелками, Усаги морщила нос и иногда переводила взгляд на усердно работающего рядом с ней Мамору. Он печатал на ноутбуке практически со сверхзвуковой скоростью: порой Усаги даже не могла уследить за движением его пальцев.

Иногда Мамору что-то негромко проговаривал, шевеля губами, совсем не слышно, чтобы в голове более чётко структурировать мысль, которая висела буквально на кончиках пальцев, но не желала собираться во что-то полноценное. Усаги нравилось наблюдать за ним в моменты просветления, когда его лицо озаряла скудная, но в чём-то счастливая улыбка. Или когда Мамору облегчённо выдыхал, когда руководитель дипломной работы наконец откликался на его сообщение на почте. Однако чаще всего Усаги видела лишь сосредоточенный взгляд, а глубокую морщинку на лбу практически ненавидела, желая поскорее стереть её, выпрямить, разгладив ласковым прикосновением пальцев.

– Мамо-чан, – негромко позвала она спустя около часа таких наблюдений за ним.

Усаги решилась отвлечь Мамору от работы не по своей прихоти, а потому, что была убеждена, что всем нужно иногда отдыхать, делать перерывы. Она всегда хотела ему только хорошего.

Мамору слегка вздрогнул, возвращаясь в реальный мир, и, подслеповато щурясь, посмотрел на неё.

– Да, Уса?

Она вздохнула и, потянувшись к нему, осторожно нажала на кнопку сохранения текстового документа, забрала у недоумевающего Мамору ноутбук и отставила его на журнальный столик. Хотя бы на пятнадцать минут, но Усаги отвлечёт его от напряжённой работы: она не хотела, чтобы его здоровье страдало от какого-то там диплома.

– Что такое? – поинтересовался он, украдкой протирая глаза.

– Тебе нужно побольше отдыхать, – сказал Усаги, бесцеремонно пересаживаясь к нему на колени; Мамору не замедлил обнять её и крепко прижать к себе. – Ну, или иногда делать перерывы. Вредно столько работать, хороший мой.

Она ласково погладила его по голове, взъерошила непослушную чёлку. Мамору добродушно усмехнулся и устало уткнулся лбом ей в плечо.

– Увы, такова доля всех студентов последних курсов, – сообщил он ей; голос его звучал глухо и приглушённо.

– Я знаю, – вздохнула Усаги. – Но ты хотя бы улыбайся почаще, не ходи с таким лицом, как будто бы у тебя кто-то умер. Я же рядом. И хочу, чтобы ты мне хотя бы изредка, но улыбался.

Мамору поднял голову – их носы практически соприкоснулись – и внимательно посмотрел на неё. На губах Усаги играла лёгкая, немного шаловливая улыбка, которую Мамору мог бы сравнить с ярким игривым солнышком, которое на мгновение выглянуло из-за туч, чтобы порадовать всех живущих на планете. И ему хотелось, чтобы оно сияло чаще.

– Я постараюсь, – еле слышно отозвался он, прикрыв глаза. – Это сложно, но…

– … возможно, – закончила за него Усаги, губами касаясь слегка шершавой и колючей щеки Мамору.

Сердце её радостно дрогнуло: его уста растянулись в улыбке, от которой её душа начинала трепетать; словно живительная влага пролилась на благодатную почву, в которой семена терпеливо дожидались своего времени – и вот, этот момент наконец пришёл. И зазеленела отчаявшаяся душа, запестрела яркими красками весенних цветов.

– Так-то лучше, – рассмеялась Усаги, ресницами щекоча его щёку, от чего у обоих в животах бабочки начинали плясать свой неистовый танец. – Просто улыбайся мне, и я буду самой счастливой во вселенной…

========== Всё хорошо ==========

…Лёгкий морозец не был помехой для нашей небольшой вылазки в ближайший храм. Вот уже который год мы приходим сюда, и с наступлением полночи и очередного Нового года, ты молишься. А я просто стою рядом и стараюсь не мешать.

– Что ты пожелала в этом году? – негромко спрашиваю я, аккуратно придерживая тебя за плечо.

– Ничего необычного, – ты поднимаешь на меня свои сияющие глаза, – всё как всегда: чтобы у всех всё было хорошо…

Я улыбаюсь и целую тебя в макушку. Даже несмотря на то, что ты озвучиваешь своё пожелание – оно всегда непеременно сбывается…

Комментарий к Всё хорошо

О-о-очень (просто безумно-очень-мега) коротенькая зарисовка от 25 июня для арта к Неделе МамоУсы 2018 (День 2: Holidays! (Праздники!)): https://vk.com/photo-56540359_456240246

Не могла не поделиться, когда нашла в закромах)

========== Через океан ==========

Знаешь, ты такая смешная? Я не говорю сейчас про внешность – для меня ты всегда была, есть и останешься самой красивой даже в забавной розовой пижаме и лохматыми от долгого сна волосами. Я имею в виду всю тебя. Как ты мило морщишься от солнечных лучей, которые случайно попадают тебе в глаза, выглядывая из-за приоткрытой шторы. Ты ругаешься на них, откладываешь в сторону ноутбук – теперь я вижу только стену с плакатом любимого исполнителя и кусочек полки с плюшевым кроликом, который как-то тебе подарил – и худо-бедно пытаешься исправить ситуацию.

Ещё ты очень смешно потягиваешься и зеваешь. Громко, с причмокиванием, но мне это даже нравится. Или как ты показываешь мне новое симпатичное – на мой взгляд даже слишком сексуальное – платье и дразнишь первым свиданием, на которое ты его наденешь, когда я вернусь обратно в Японию.

И твои щёчки – тоже смешные, милые, которые напоминают мне хомяка. Или кролика. Ну конечно, кролика, а как же иначе? Ты – такой забавный и мой самый любимый зайчонок.

Расстояния – они или сближают, или отдаляют любовь от людей. Но если в этом высоком, несомненно, чувстве кроется что-то гораздо больше, чем просто желание обладать, то эта самая любовь только усиливается, расцветает красной розой в душе.

До встречи с тобой я не знал, что же такое любовь. Не могу сказать, что и сейчас эксперт в этом деле. Но зато я точно уверен: лично для меня любовь – это ты в своей розовой, несуразно огромной пижаме, без грамма косметики на лице и с дурашливой – такой невыносимо родной – улыбкой, даже если между нами распростёрся океан. Всё это неважно.

Моя любовь – это Усако. Забавный крольчонок, который навсегда поселился в моём сердце.

========== Сон или реальность? ==========

Я сплю, а мне снишься ты.

Знаешь, ты мне всегда снишься, особенно если мы до этого встретимся на улице. Белое платье, из-за которого ты кажешься как будто фарфоровой – такой обманчиво хрупкой, но обнимаешь ты всегда очень крепко.

Днём ты морщишь носик, стоит только тебе услышать от меня извечно любимое мною «Оданго», а ночью широко улыбаешься и показываешь мне в ладонях океаны лунного света. Он тёплый, немного щекочущий ноздри, от чего я чихаю и не могу начихаться. А ты звонко смеёшься и, подхватив подол платья, бежишь по мраморным тропинкам ночного сада, который так обманчиво походит на лунные парки в свете бледной спутницы Луны.

Я не знаю, где правда, а где хрупкий вымысел. Мне одинаково хочется сжать тебя в объятьях как в реальности, так и в этом нестабильном сне. Когда ты в платье и когда в широком – слишком уж широком для тебя – свитере с белыми немного кривыми кроликами.

А знаешь? В этом своём дурацком свитере ты ещё более привлекательна. И, глядя на твои милые щёчки, уплетающие очередной пирожок с мясом (господи, да куда же в тебя всё это влезает?), я понимаю, что ничего дороже мне в жизни нет.

Только ты, твоя сумасшедшая причёска и огромные свитера. В белое платье я тебя одену на свадьбу. Обещаю.

Комментарий к Сон или реальность?

Когда нужно «расписаться», я черкаю такие вот зарисовочки, которые и душу греют, и помогают настроиться на нужный лад)

========== Мы с тобой (стихотворение) ==========

Осторожно ты дверь приоткроешь,

Постучишь и попросишь войти.

Улыбнусь я, кивну незаметно.

Не могу без тебя, уж прости.

Ты неслышной походкой котёнка,

На носочках – как будто тайком,

Подойдёшь и замрёшь неподвижно.

Только брошка блестит серебром.

«Мамо», – шепчешь ты тихо украдкой.

Я же вскину свой сумрачный взгляд

На тебя, мою светлую девочку,

Облачённую в белый наряд,

Улыбнусь, отложу прочь все книги,

Крепко-крепко к себе притяну.

Я хочу раствориться в сим миге,

Ведь одну лишь тебя я люблю.

Нам не страшен ни зной, ни морозы,

Даже люди с чужой стороны.

Я готов изничтожить угрозы,

Только чтобы сберечь твои сны.

Было многое в жизни нелёгкой:

Путы, стрелы и холод в глазах.

Но злой рок обдурили сноровкой!

И летим мы вперёд в небесах…

«Я люблю тебя, – шепчешь ты тихо. —

Никому никогда не отдам!

Даже если придёт снова лихо —

Лунным светом отправлю к чертям!»

«Ты коварна, мой милый крольчонок, —

Улыбаюсь, целуя в висок. —

Только вот что, мой серый зайчонок:

Злобный глас неприятелей смолк.

Одолели мы злобных чудовищ,

Как и тех, кто был не за нас.

Ты – дороже пиратских сокровищ!

Я люблю тебя – здесь и сейчас».

Мы всегда будем вместе – я знаю,

И спокойствие бродит в груди.

Одеялом я нас укрываю —

И сбегаем мы от темноты.

Ты смеёшься, когда я улыбаюсь,

И грустишь, когда мрачен и зол.

А когда твоей кожи касаюсь…

В голове лишь сплошной перезвон.

Ночь всегда укрывает от прочих,

То, что нужно оставить в тени.

Но ведь можно поспать хоть часочек?..

Ночью смяли мы все простыни…

Солнце ярко над миром восходит,

Греет ласково в нежных руках.

А меня каждый раз лишь заботит

Только свет в васильковых глазах.

Комментарий к Мы с тобой (стихотворение)

С новогодними праздниками, друзья)

========== Люблю (стихотворение) ==========

Люблю.

Пять букв.

Всё просто и всё сложно.

Люблю.

Тебя.

До невозможного возможно.

Как скрыть мне чувства, что таятся в глубине?

Никак – я знаю, знаю! И шепчу тебе их в тишине…

Забыть?

Никак.

Руки твоей не отпустить.

Уйти?

Куда ж?

Могу лишь боль разбередить.

Я чувства слишком долго прячу в сердце…

О, ты позволь мне заглянуть за мыслей дверцу!..

Возьми.

Любовь.

Я подарю тебе себя – дотронься.

Умри.

Воскресни.

И возьми меня, не церемонься.

Ведь я люблю тебя – люблю, как звёзды любят ночи.

Отринь преграды все, пойми, проснись: открой же очи…

Комментарий к Люблю (стихотворение)

Небольшой эксперимент после прочтения пары стихов Маяковского и учебника по клинической фармакологииXD Смесь адовая ещё та, но мне просто необходило было передохнуть, и вышло вот это)

Думаю, это скорее POV Усаги, хотя читать можно и с позиции Мамору)

========== Утро ==========

…знаете, с чего начинается утро?

Для каждого первые часы нового дня – свои. Кто-то сонный бредёт до ванной комнаты, умудряясь на ходу не врезаться в стены и двери, кто-то вскакивает с первыми нотами будильника и несётся на работу, словно он – живой клубок энергии. Кто-то ещё даже не ложился, а кто-то лениво чешет за ухом кошку и думает, что бы приготовить на завтрак.

Моё же утро делится на две части: в шесть я встаю, чтобы соорудить что-нибудь поесть, поцеловать любимого мужчину на прощание перед работой, потом заваливаюсь и дальше смотрю сны до полудня. И, честно признаться, «первое» утро для меня – самое лучшее.

– Сегодня ты как-то рано, – раздаётся в коридоре голос Мамору, и на кухню заглядывает его мокрая после душа голова. – Неужели Оданго выспалась?

– У меня есть ещё двенадцать часов, чтобы наверстать упущенное, – смеюсь в ответ, оборачиваясь.

Мамору проходит на кухню, быстро целует меня (каждый раз дух так захватывает, что ноги подкашиваются!) и заглядывает в холодильник в поисках сыра для бутербродов. Я же проверяю готовность омлета и, выключив плиту, достаю из шкафчика столовые приборы.

Завтрак пролетает за разговорами о запланированных на день делах. Мы любим поболтать одновременно обо всём, но в то же время ни о чём. Мелочи, наподобие списка покупок или напоминание о вечернем походе в кино, составляют неотъемлемую часть нашей жизни, и мне нравится это. Никогда бы ни подумала, что ради вот этого буду вставать так рано, однако… Я готова пойти против детских принципов, чтобы наслаждаться обжигающими поцелуями, пока мою посуду.

– Эй, а тебе не пора ли на работу? – усмехаюсь я, чувствуя, как руки Мамору прокрадываются под майку. В шутку брызгаю на него, но муж только отворачивается и сильнее обычного кусает меня за плечо.

– Я всё равно раньше всех прихожу, так что иногда и мне можно опоздать, – заговорчески шепчет Мамору мне на ухо и целует в шею.

У меня подкашиваются ноги, и только его родные любимые руки не дают мне упасть. Я разворачиваюсь в объятьях Мамору, и мы целуемся, жадно, как будто в последний раз…

Мне нравятся эти страстные, стремительные мгновения утреннего единения по будням – точно также, как и ленивые перешёптывания в выходные, когда никуда торопиться не надо, и можно долго наслаждаться его прикосновениями. Я люблю каждый день, когда мы вместе. А когда по каким-то причинам Мамору нет рядом – будь то вторая смена или банальная командировка – я люблю его ещё больше и с нетерпением жду нашей встречи, чтобы потом вместе наслаждаться лучами восходящего солнца, что рисует светлые узоры на потолке комнаты.

Я люблю всё это и никогда, ни за что на свете не променяла бы ни на что другое. Это – моя жизнь, и даже за каждое утро, когда мы просыпаемся вместе, я готова отдать жизнь, лишь бы эти моменты не заканчивались.

А с чего начинается ваше утро?..

========== Расскажи ==========

Над их головами шуршала листва, убаюкивая, успокаивая расшалившиеся нервы. Токио – суетливый огромный мегаполис – хоть и был им родным, но порой мысли о него уставали, а душа требовала покоя. В такие моменты они и убегали прочь. Садились в машину, захватив пару-тройку бутербродов, и уносились на железном коне далеко-далеко за город, туда, где шумели вековые деревья, а единственным источником шума был ветер да далёкий прибой.

Они любили устроиться на мягком мхе, подстелив лишь тонкие куртки или лёгкое покрывало, случайно захваченное с собой, и наблюдали за мерным и неторопливым полётом облаков на небе.

Усаги, положив голову мужу на грудь, рассеянно водила пальцами по рубашке, и наслаждалась лёгкими поглаживаниями мужской ладони по спине. Мурашки табунами пробегали по коже, и Усаги, выгнувшись, словно кошка, льнула к Мамору и довольно жмурилась. Муж наблюдал за ней из-под полуопущенных ресниц – мысли его хоть и витали далеко, но всегда сводились только к любимой жене.

– Мамо-чан, – Усаги подтянулась чуть выше, чтобы заглянуть глаза Мамору.

– Ммм?

– Расскажи мне чего-нибудь, – улыбаясь, попросила она и снова устроилась у него на груди. – Не важно, что, главное – просто расскажи. Да хоть как вы в прошлом столицу Терры от захватчиков лишь впятером освобождали, проникая в город по подземным стокам!

И Мамору, негромко посмеявшись, начинал рассказывать. Истории эти были знакомы им обоим – не раз и не два пересказывались как и в этой жизни, так и в прошлой, когда Эндимион, перепачканный в порохе, проникал в покои принцессы, и они, прячась под покрывалом, перешёптывались до самого утра. Или, бывало, сидели у камина, грея отмороженные в горах Нептуна пятки, и пили тёплый глинтвейн – безалкогольный, конечно же.

Многое изменилось с тех пор, но одно оставалось всегда неизменным и постоянным: что Серенити, что Усаги с восхищением наблюдали за своими любимыми, слушая родной голос и наслаждаясь его приятным баритоном.

– Ты очень интересно рассказываешь, – мурлыкала она после каждой новой старой истории.

Добродушно усмехаясь, Мамору поворачивался на бок и несколько длинных секунд вглядывался в лицо жены, словно хотел досконально изучить каждую родинку, каждую черту, увековечить это в памяти, чтобы в будущем, если он – мало ли – ослепнет или – не дай бог! – лишится этого каждодневного чуда, то сможет хотя вспоминать её и не быть таким уж одиноким. Но для полноценного счастья ему нужна живая Усако – настоящая, тёплая, такая любимая и светлая, которая всегда рядом с ним, несмотря ни на что.

– Ты уже раз сто слышала всё это, – улыбаясь, говорил Мамору, ласково заправляя за ухо выбившуюся из причёски золотую прядь.

– Ну и что? – зевала Усаги, лукаво поглядывая на мужа. – Мне всё равно нравится. Это ведь ты.

На такое у Мамору не находилось внятного ответа, поэтому единственное, что он мог – это наклониться к жене и поцеловать её так, чтобы она и без слов всё поняла. И Усаги понимала. Обхватывала его шею руками, притягивая ближе, и помогала доказать, что окружающая их действительность – не сказка, и они в самом деле вместе. Что смогли пройти длинный путь лишений и взлётов, не потеряли и нашли в друг друге истинное счастье.

– А теперь расскажи, как ты думаешь, какой будет она, наша малышка, – тихо-тихо прошептала Усаги на ухо удивлённому мужу, осторожно приложив его ладонь к своему пока ещё плоскому животу…

========== Надежда этого мира ==========

Исчезать было практически не больно; по крайней мере, физически. А вот душа надрывалась и болела: болела так, что становилось невыносимо от застилающей глаза безысходности. Сердце обливалось кровью, а сознание отказывалось понимать, что как раньше – уже ничего не будет. Ни тихих разговоров по телефону или на крыше его дома; ни жарких объятий или не менее жарких поцелуев, когда сносит крышу, и ты растворяешься целиком и полностью в любимом человеке; ни ласковых робких касаний и пытливых голубых глаз, которые – он знал наверняка – понимали гораздо больше, чем думал кто-либо вокруг. Этого не будет; ничего не будет. Только тишина, облачённая в холодящее безмолвие, и золотой блеск в стальных глазах смерти.

Галаксия смотрит пытливо, прищурив глаза, наблюдая, как жизнь капля за каплей покидала его тело вместе с исчезающими клетками и обрывками одежды.

– Мы могли бы договориться, Хранитель Земли, – усмехается она, глядя на мучения своей жертвы – одной из многих, стоит сказать, но единственной, кто сражался до последнего. Остальные… были слабее.

Он вскидывает на неё взор, объятый пламенем безумия и предсмертной агонии, и ядовито выплёвывает:

– С врагами не договариваются. Их убивают.

– Но ты проиграл, – кончиком материализовавшегося в руке меча она касается его полупрозрачной шеи. – Знаешь, я ведь могу задержать процесс. И ты будешь мучиться вечно – как и этот мир, лишённый всякой надежды.

Галаксия вздрагивает от неожиданности, когда почти-исчезнувшая ладонь хватается за острое лезвие и – вопреки всяким законам физики и магии – сжимает его. В свете солнца почти-несуществующая кровь въедается ей в подкорку лучше всяких кунсткамер и рек этой багряной жидкости.

– Даже если я умру, – хрипло говорит он, бессовестно и бесстрашно глядя в глаза смерти в золотых доспехах, – этот мир всё равно не будет обречён. Потому что его надежда всё ещё с ним… И она никогда – слышишь меня? – никогда не сдаётся!..

Он усмехается в последний раз, прежде чем окончательно раствориться в свете ослепительного солнца, оставив Галаксию один на один с бессильной яростью, затопившей её сознание. Она яростно кричит, давая обещание добраться до «чёртовой девчонки» и не знает, что он, пронесясь сквозь время, пространство и великую боль, открывает глаза в новом – изменившемся до неузнаваемости – мире и, улыбаясь, нежно гладит обнажённую девичью спину, наслаждаясь робкими поцелуями и объятьями рук и белых крыльев надежды этого мира…

Комментарий к Надежда этого мира

Пытаемся потихонечку вернуться в строй :^)

Надо было бы этот драббл в сборник «Mix» лучше пихнуть, но я хочу сюда)

========== После битвы ==========

Небольшое АУ: концовка 1 сезона v.2.0

После тяжёлой битвы с Металлией и её приспешниками они, потрёпанные и измученные, сидели на крыше одной из высоток в Токио и молчали. Им о многом надо было поговорить: и про тайны, и про ведение двойной жизни, и про то, как теперь вести себя друг с другом – особенно после тех откровений в башне, когда Зойсайт напал на них – однако слова застревали в горле, и они оба молчали.

Благодарные звёзды мягко сияли над их головами, притягивая взоры. Сейлор Мун, задумчиво покрутив брошку, тяжело вздохнула и прикрыла глаза. Конечно, тот факт, что она теперь обладала вполне реальными правами пристроить голову на плече Такседо Маска, на поверку оказавшимся Чиба Мамору – любимой занозой всей её жизни (отрицать этого смысла уже не было) – но это неимоверно смущало. Как к этому относился сам Мамору, история в его лице умалчивала.

– И что дальше? – всё же не выдержав оглушительного молчания, негромко спросила она.

Мамору откликнулся не сразу. Усаги не знала, как называть его в этих доспехах – тёмный Эндимион всё ещё был жив в сознании обоих, и от этого было больно, зато совершенно чётко осознавала, что они ему чертовски шли. Это как смотреть по телевизору на парней в крутых костюмах с последней недели моды в Париже, с единственным различием: они были далеко, а Чиба тут, рядом. Они невесомо касались пальцами, боясь шелохнуться; голова Усаги покоилась на его плече, а тёплое дыхание Мамору приятно щекотало затылок.

– Будем жить, – голос Мамору завораживал, и на долю секунду Усаги даже поразилась собственной наивности: как она когда-то могла не узнать в Такседо этого «противного мальчишку»? Интонации были точь-в-точь. – А что нам ещё остаётся делать?

Почувствовав, что он улыбался, Усаги извернулась и взглянула на него. Щёки залил предательский румянец, стоило только голубым глазам встретиться на мгновение с синими.

– Мы так и не… ну, не поговорили после… после Зойсайта, – пролепетала Усаги, пряча взор за ресницами. Слова звучали как будто бы безумно, но она знала, что Мамору всё понял.

– Дерьмовый из меня парень, ты заслуживаешь лучшего, – вздохнул он, однако в противовес своим словам обнял её за плечи и прижал к себе ещё ближе – как будто бы до этого она находилась за тридевять земель и только недавно вернулась. А может: всё и в самом деле так было? Северный полюс – это вам не шутки, довольно далеко от родной Японии.

– Ты уж прости, но я сама буду решать, что для меня лучше, – Усаги обхватила его торс руками, не желая куда-либо отпускать. – И если ты, бака, скажешь ещё хоть одно плохое слово в сторону Мамо-чана, я… О, поверь, я страшна в гневе. Что такое? – она снова посмотрела на него, когда поняла, что Мамору замер, явно озадаченный.

– Как ты меня назвала?

– Это в отместку за «Оданго», – вдруг улыбнулась Усаги, чувствуя, как с души спал один из самых тяжёлых камней. – Чтобы тебе жизнь мёдом не казалась.

– Как будто бы она когда-то была им, – проворчал Мамору, зарываясь носом в испачканные пылью золотистые волосы и пряча от Усаги глупую улыбку.

Кажется, жизнь в самом деле потихоньку налаживалась, не так ли?..

Комментарий к После битвы

Я бываю тут раз в неделю и всё никак не могу прочитать свои “звёздочки”, стыд и позор :^)

========== В режиме online ==========

Экран мягко мерцал, освещая лицо и часть комнаты. Ночные сумерки ни чуть не мешали Усаги сосредоточиться на ноутбуке и мигающем окошечке социальной сети. Конечно, она могла бы воспользоваться телефоном, но не так давно его уволок куда-то Шинго, да и писать на маленьком экранчике Усаги не очень любила: вечно промахивалась мимо, и ошибок в тексте получалось больше необходимого. А её собеседнику только дай повод придраться к чему-нибудь опять…

Их общение с Мамору можно назвать странным с большой-пребольшой буквы. Днём они ругаются, как ненормальные, стоит только кому-нибудь из них накосячить: или отправить в полёт скомканный тест, или в очередной раз пошутить про щёчки и хвостики. Каждый раз их словесные баталии прерывал Мотоки невзначай сказанным словом о чём-то или вкусненьком – для Усаги – или научно-учебном – для Мамору. Тогда градус несколько понижался, хотя и оставался на пределе дозволенного.

Ночью же их обоих было практически не узнать, если бы кто-нибудь осмелился заглянуть в диалог в одном из мессенджеров. Они могли беседовать о чём угодно, забыв о дневной ругани: от новинок кино до навигации на звёздном небе – Мамору был интересным собеседником. Усаги каждый день с нетерпением ждала того часа, когда сможет запустить один из браузеров. Порой она недоумевала: как один и тот же человек может быть столь… разным? Многогранным? Таинственным – на худой счёт? Иногда Усаги казалось, что она общалась не с Мамору, а его братом-близнецом. Ну, или кошкой в крайнем случае: Чиба иногда присылал забавные фотографии его домашней питомицы по имени Луна – маленькая юркая кошечка, которая полюбилась Усаги с первого же фото.

– Ути-пути, морда ты какая, – ласково шептала она, улыбаясь, когда в очередной раз пролистывала вложения. Усаги всегда хотела завести кошку, но у Шинго была на них аллергия, поэтому ей оставалось только мечтать.

Было уже за полночь, а Мамору до сих пор не появлялся в сети. Днём, к слову, она его тоже не видела и сейчас усердно старалась не сильно беспокоиться за этого бака. Кто знает, чем мог заниматься Мамору: кажется, Мотоки упоминал сессию, да?

«Пускай она и будет, нечего тут себя накручивать», – пожурила себя Усаги.

Однако она не могла заставить себя лечь спать, не удостоверившись, что с Чиба всё хорошо, или как минимум нормально. Быстро прокрутив свои последние немногочисленные сообщения – не хотела показаться навязчивой, – Усаги свернула окошечко браузера и отодвинула ноутбук в сторону, уткнувшись носом в подушку.

Она не знала, к чему может привести вот такое вот их общение, отдающее то ли биполярным расстройством, то ли столкновением двух идиотов, которые никак не могут решить, как относиться друг к другу. Всё же правы те, кто утверждает, что человек в интернете и в реальности – две совершенно разных личности. Но Усаги до последнего продолжала надеяться, что у них с Мамору есть причины вести себя так и никак иначе. По крайней мере, даже если на улице они будут ссориться, в мыслях она всегда беспокоится за него – это Усаги для себя уяснила совершенно чётко.

Звук входящего сообщения вырвал её из полудрёмы. Подорвавшись, Усаги на ощупь нашла мышку и открыла браузер. Сердце бешено колотилось, когда она увидела заветное «+3» в первой строке.

«Оданго».

«Привет».

«А ты чего ещё не спишь?))»

Усаги фыркнула («Опять поучает», – пронеслось в мыслях) и, высвободив руку из-под одеяла, быстро-быстро застрочила.

«Я прожила уже целые сутки и не назвала тебя бака! Это огорчает, знаешь ли?:(»

Ответ не заставил себя долго ждать.

«Пришлось забуриться в лаборатории: кто-то слишком нахальный уничтожил весь мой эксперимент для практической части дипломной работы. Ох уж этот мне Мотоки-.-»

Прикусив губу, Усаги постаралась не рассмеяться. Мамору любил поворчать на Мотоки – прямо как сварливая жёнушка или матушка, жалующаяся на нерадивого мужа или сыночка. А ведь с первого взгляда и не скажешь, что Фурухата был куда менее дисциплинированным, чем казался.

Задумчиво почесав подбородок, Усаги уже хотела написать что-то весёлое, как следующее сообщение заставило её сердце ёкнуть.

«Долго ждёшь?»

Она не сразу сообразила, что уже минуту просто пялится в экран монитора. Ничего особенного в этих словах как будто бы не было, однако Усаги всё равно затаила дыхание. В голове словно эхом отразился тон его голоса, каким бы Мамору мог это сказать: немного усталый, чуть хрипловатый, но такой знакомый и до боли – стоит признаться ещё и в этом – родной.

Тонкие пальцы дрогнули. Усаги, не глядя на клавиатуру, медленно напечатала ответ, чувствуя, как в желудке словно бабочки затрепыхались.

«Для тебя я всегда онлайн».

Комментарий к В режиме online

Для разгрузки мини-драбблик, и я снова уползаю в кусты :^D

========== Любовь в прикосновениях ==========

…помедлив, Усаги тихо открыла дверь в квартиру Мамору и робко прошла внутрь. Она неслышно положила ключи на тумбочку, так же аккуратно сняла туфельки и даже на несколько секунд задержалась, поправляя их. Сумку Усаги оставила рядом с ними и, неслышно ступая по полу, прошла в гостиную.

Мамору дремал, сидя на полу и положив голову на ноутбук, который он всё же успел закрыть, прежде чем провалиться в сон. Стараясь не разбудить парня, Усаги преодолела разделяющее их расстояние и присела рядом, прислонившись спиной к дивану. Несколько долгих минут она разглядывала спящего Мамору – только в такие мгновения можно было застать его расслабленным, не напряжённым.

Спустя четверть часа ресницы его, наконец, дрогнули, и Мамору сонно похлопал глазами, прогоняя сонливость. Выпрямившись, он потянулся и громко зевнул.

– Привет, – он облокотился спиной о диван и устало улыбнулся Усаги. – Давно пришла?

– Не очень.

Усаги подтянула к себе колени, обхватила их руками и, прижавшись щекой, тяжко вздохнула. Мамору слегка нахмурился и повернулся к ней всем корпусом.

– Что-то случилось?

– Ну, нет вроде, – она отвела глаза в сторону, не зная, говорить ли Мамору то, что тревожило её, или отложить и навсегда позабыть.

– Значит, случилось, – понял он и, придвинувшись ближе к Усаги так, что они теперь касались друг друга боками, попросил: – Давай, рассказывай.

Усаги снова тяжело вздохнула. Она медлила, словно не хотела открывать ящик Пандоры и делиться переживаниями, однако…

Они с Мамору находились ещё в самом начале отношений, когда громкие ссоры на улицы остались вроде бы в прошлом, а настоящее хоть и было полно встреч, объятий и робких поцелуев в парке, неопределённостей всё же хватало с лихвой. Но они всегда пытались решить свои проблемы вместе, и если бы Усаги сейчас промолчала, недопониманий возникло бы ещё больше.

Наконец, она решилась: что толку в молчании, когда оно так нестерпимо давило на уши.

– Помнишь, я рассказывала, что к нам полгода назад перевелась новенькая? – издалека начала Усаги.

– Помню, – кивнул Мамору. – Икари, да? У вас с ней, кажется, обоюдная ненависть?

– Не то чтобы ненависть, – пожала плечами Усаги. – Она просто странная. И… Ох, это трудно объяснить, – она закрыла лицо руками и со свистом выдохнула.

Мамору осторожно привлёк её за плечи к себе и поцеловал в макушку, стараясь успокоить.

– Попробуй как-нибудь.