Текст книги "Соседи (СИ)"
Автор книги: kira.kraizman
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)
Через пару минут кусочек пластика начинает издавать тихий мышиный писк. Я вглядываюсь в цифры на датчике.
– Что там? – с неприкрытой тревогой в голосе спрашивает Поттер.
Я пытаюсь прикинуть, сумею ли обмануть его бдительность, но затем все же не выдерживаю и выдаю нелицеприятную правду:
– Пока не очень… Тридцать девять и пять.
– Ясно, – Гарри прикусывает нижнюю губу, – может, все-таки поедем в больницу?
От этого «поедем» у меня в груди разливается странное приятное тепло. Вспоминая наши отношения за последние несколько месяцев, я бы скорее предположил, что он постарается избавиться от надоевшего соседа, а потом наслаждаться жизнью в опустевшей квартире. Но Поттер, кажется, совершенно искренен в своих намерениях позаботиться обо мне.
– Вы не волнуйтесь, – говорит он, неверно истолковав изменившееся выражение моего лица, – поспите пару часов, а если к вечеру не наступит хоть какое-нибудь улучшение, я вызову скорую.
Я вижу, что ему по-настоящему страшно за меня. Поэтому закрываю глаза и медленно киваю.
– Договорились, Поттер. Дождемся вечера.
***
К вечеру градусник, похоже, решает сжалиться надо мной и милосердно показывает «всего лишь» тридцать девять.
– Ну вот, Поттер, – я с видом триумфатора принимаю из его рук очередную порцию таблеток, – все не так ужасно. И кашель, по-моему, немного пошел на убыль.
– Это вы себя не слышали, пока спали, – ворчит Гарри. – Я думал, вы задыхаетесь, несколько раз подходил проверять, – и опять краснеет. Вряд ли он стыдится собственных доброты и человечности. Скорее, ему просто неловко говорить о них вслух.
– Оставь, пожалуйста, лекарства на столе, – прошу я, внезапно переходя с ним на «ты», – и пару стаканов воды. Мне, если честно, не хочется таскаться на кухню…
– Вот еще глупости! – он смотрит на меня как на ненормального. – Я завтра не иду на работу и подам вам все необходимое. Тетя Петуния всегда утверждала: болезнь нужно вылежать.
Снова чувствую это странное тепло в груди. Спорить с Поттером, по-видимому, бесполезно. Упрямство – одна из отличительных черт гриффиндорцев.
– Хорошо, – покладисто соглашаюсь я. – Тем более раз так утверждала твоя тетка. Дай мне журнал с полки. Кажется, я сегодня не смогу уснуть.
– Вам нельзя напрягать зрение при такой температуре, – строго произносит Поттер, достает с полки журнал по фармакологии и придвигает к кровати стул.
– Ты собираешься мне читать? – с удивлением спрашиваю я.
– Мы же когда-то договорились с вами, что я умею это делать. По телеку все равно ничего путного не показывают, так почему бы и нет?
Он действительно час или полтора героически продирается сквозь незнакомые ему термины и даже, похоже, не испытывает при этом отвращения, но в конце концов стресс и усталость берут свое, голос его становится глуше, и Гарри засыпает прямо на жестком неудобном стуле, так и не выпустив из рук журнал.
========== Глава 5 ==========
Северус
Через неделю с помощью маггловской медицины, к которой мы – волшебники или даже те, кто ими когда-то были – относимся так пренебрежительно, я окончательно поднимаюсь на ноги. Слабость, разумеется, еще неимоверная, и по-хорошему мне бы вовсе не помешало Укрепляющее зелье, вот только где найти зельевара, который сварит его для меня? Так как такого человека в моем распоряжении не имеется, я довольствуюсь витаминами.
Наша с Поттером жизнь входит в привычную колею. Впрочем, не совсем. Судя по всему, моя болезнь что-то кардинальным образом изменила в нас обоих. Нам больше не хочется быть врагами, волею судьбы вынужденными делить одну территорию. Не знаю, долгосрочный ли это мир или краткое перемирие. Но я не желаю вспоминать о прежних временах, когда мы старались побольнее уязвить друг друга. И, похоже, Поттер со мной полностью согласен.
Отныне я возвращаюсь домой не так поздно. Часто мы даже ужинаем вместе. Изредка Гарри удивляет меня довольно пристойно приготовленными блюдами пакистанской кухни, вероятно, разжившись рецептами у своей работодательницы. По выходным мы не запираемся каждый в собственной комнате, а располагаемся в гостиной. Я приобрел несколько маггловских детективов, и, вместо того чтобы тупо пялиться в телевизор, Поттер теперь запоем читает Конан Дойля и Агату Кристи. Я также знакомлюсь с этой литературой, хотя не нахожу ее такой уж познавательной, но Поттеру явно приятно, что я разделяю его вкусы.
Мы, как и раньше, держимся друг с другом осторожно и по мере возможности не касаемся неудобных тем, но однажды Гарри не выдерживает.
– Как вы обходитесь без магии? – спрашивает он, отложив книгу в сторону. – Я наблюдаю за вами, и мне кажется, что вы почти смирились с ее утратой. У вас все получается так ловко и естественно, а у меня все из рук валится… Я и газ-то на плите иногда зажигаю лишь с третьей-четвертой попытки. И мне… мне все время снится волшебство. Я скучаю по занятиям в Хогвартсе. Даже по вашим урокам… – он невесело усмехается. – Простите, но они действительно порой были ужасающими. Однако мне не хватает и их тоже… Я словно стал инвалидом. То есть у меня руки и ноги на месте, но в душе образовалась пустота. Как будто там – огромная зияющая рана, и она непрерывно болит и кровоточит…
Я растерянно смотрю на него. Я и без того догадывался, что ему плохо без магии, но когда он вот так образно описывает свои ощущения…
– Я постоянно ношу в кармане волшебную палочку, – признаюсь я наконец. – Я знаю – это абсолютно глупо и нерационально, но ничего не могу с собой поделать.
– Вы думаете, что магия не вернется к нам никогда? – его голос дрожит. Я боюсь взглянуть ему в лицо и увидеть в глазах слезы.
– Мне не хотелось бы так думать, – тихо отвечаю я. – Мы же с тобой были свидетелями многих чудесных вещей. Возможно, еще не все потеряно, Гарри.
***
Что со мной творится?! Неужели я настолько соскучился по человеческому теплу, доброму взгляду, слову, улыбке?! Или виновато в этом проклятое многолетнее воздержание и тоска по тому, кого уже не вернешь? А может, это просто весна? Я наблюдаю за Гарри, сидящим с ногами в кресле и увлеченно читающим очередной детектив, и моя заледеневшая душа словно оттаивает. Мальчишка, прежде вызывавший лишь глухую злобу и плохо скрываемое раздражение, постепенно становится для меня центром вселенной. Это случается не за неделю и даже не за месяц, но к июню я уже прошел точку невозврата и понимаю: я влюблен в Поттера. Вероятно, именно поэтому мне вновь начинает сниться Регулус Блэк. Мой первый и единственный любовник. Мой мертвый любовник, который ревнует меня к Гарри. Он боится, что я забуду его. Глупый! Как же можно забыть того, с кем был так запредельно близко? Я и сейчас, закрывая глаза, вижу худощавое, почти мальчишеское тело с выпирающими ключицами. Слышу его полузадушенный стон, когда я осторожно вхожу в него, еле сдерживаясь от пьянящего восторга и охватившего меня возбуждения. Ведь я никогда до этого не занимался любовью ни с одним человеком. Мы вместе учились на Слизерине, но я обратил на него внимание только на собраниях Пожирателей смерти. Не самое романтичное место для свиданий, надо признать прямо. Но нам с Регом это абсолютно не мешало. Мы сразу понравились друг другу. Вначале я искал в нем утешение после предательства Лили. Она вовсю крутила роман с Джеймсом, а я терзался ревностью и одиночеством. Какое-то время я наивно полагал, что мы с Регулусом – всего-навсего друзья. И, к сожалению, коллеги. Мы оба носили клеймо нашего безумного хозяина, и это сближало нас еще сильнее. Мы могли часами беседовать о темной магии, зельях, родовых артефактах – Рег являлся непревзойденным знатоком фамильных древностей и с удовольствием раскрывал мне многочисленные и мрачные тайны их рода. Мы были еще слишком юными, чтобы участвовать в рейдах, но я видел: выслушивая очередной рассказ старших «товарищей» о пытках и кровавых убийствах, совершаемых ими по приказу Лорда, Рег мрачнел все больше и больше.
Спустя полгода после нашего знакомства я ощутил непреодолимую физическую тягу к нему. Когда я впервые поцеловал его… Наверное, именно тогда я по-настоящему понял, что, должно быть, не любил Лили в том самом смысле. Она никогда не возбуждала во мне столь неистового желания. Я хотел его, буквально сходил по нему с ума, но боялся открыться. Боялся выглядеть смешным и нелепым со своей внезапно вспыхнувшей любовью. Если бы я только мог знать, что наш первый раз окажется и последним… Если бы в девятнадцать лет я владел легилименцией так же, как научился несколькими годами позже! Я так и не выяснил, что с ним случилось. Мы провели фантастическую ночь вместе, а на следующий день Регулус Блэк исчез.
Я до сих пор бережно храню в памяти каждое мгновение той ночи. Рег пришел ко мне в комнату после собрания Пожирателей, которое в тот вечер проходило в поместье Гойлов. Он был бледен, а его глаза горели огнем.
– Я готов, Северус, – сказал он мне, – возьми меня.
Я помню, как дрожали мои руки, когда я раздевал его и раздевался сам, путаясь в рукавах пижамы. Как я целовал его, оставляя яркие отметины на его еще более светлой, чем у меня, коже. Как его губы накрывали мои, и как он шептал мне:
– Я люблю тебя.
Мы, не сговариваясь, решили, что в первый раз сверху буду я.
– У нас с тобой – все время мира, – говорил мне Регулус, – я еще успею все попробовать, а сегодня я хочу, чтобы ты владел мной.
И я согласился. Я растянул его, вошел в невероятно узкий анус и застонал от ни с чем не сравнимых ощущений, плавивших позвоночник. Я старался сдерживаться, чтобы продлить это неимоверное удовольствие, заставить Рега кричать от страсти. Я был абсолютно неопытным в постельных делах, но я любил Регулуса Блэка. И, судя по всему, этого оказалось достаточно. Его тело пело в моих руках, точно скрипка, послушная воле музыканта-виртуоза. Мы вместе достигли оргазма и вместе же провалились в сон, не расплетая объятий. А утром он бесследно исчез. Он ушел, когда я еще спал. Мы даже не попрощались. И ни одна живая душа не узнала, что с ним случилось. Скорее всего, он погиб, а я остался и с тех пор хранил ему верность. Пока в моей жизни не возник Гарри Поттер.
В ту ночь он снова снится мне. Мой Регулус. Он грустно глядит на меня и говорит:
– Ты свободен. Я отпускаю тебя.
Кто способен объяснить: что есть любовь и почему она приходит к нам именно тогда, когда мы совсем к ней не готовы? Должен ли я противиться ей или открыть для нее свою душу, надеясь, что вот теперь, после стольких лет одиночества, я наконец буду счастлив? Сумеет ли мальчик, к которому тянется мое оттаявшее сердце, принять меня? Не оттолкнет ли от себя, как сделала давным-давно его мать? Я смотрю на Поттера и в его глазах, в которых прежде горела лишь ненависть ко мне, вижу ее: робкую, возможно, еще только зарождающуюся, но, несомненно, подлинную любовь ко мне.
Гарри
Снейп идет на поправку. Честно сказать, я очень рад этому обстоятельству. Я знаю, что в минувшие месяцы вел себя с ним как последний придурок, но я совершенно не желал ему смерти, а когда он свалился в обморок, я в самом деле испугался, что он не выживет.
Снейп всегда казался мне несгибаемым человеком. Если уж змея Волдеморта не смогла с ним справиться, то куда там простому маггловскому гриппу?! А вот поди ж ты! Я прекрасно понимаю, что люди не меняются так быстро. Он и я – мы с ним – остались прежними, а вот царившее между нами напряжение исчезло словно по волшебству. После его выздоровления у меня абсолютно пропадает охота действовать ему на нервы, да и он начинает относиться ко мне… человечнее.
Теперь он возвращается с работы немного раньше, и несколько раз в неделю мы ужинаем вместе. В основном тем, что Снейп приготовил в выходные. Он, как оказалось, не признает полуфабрикатов. Мне становится стыдно, что мой кулинарный потолок – яичница с беконом, и я обращаюсь к миссис Малик за консультацией. Она с огромным удовольствием пишет мне пару подробных рецептов. После двух-трех кошмарных попыток, когда я самым бездарным образом порчу продукты, мне все-таки удается соорудить вполне пристойное куриное карри (1). За ужином я получаю от Снейпа долгожданное «Превосходно». Сегодня уже его очередь подбирать соус с тарелки хлебным мякишем, и мне отчего-то невероятно приятно его одобрение.
Отныне мы начинаем готовить попеременно.
Его одинокой отсидке в своей комнате по выходным также приходит конец. Сперва мы просто смотрим вдвоем телевизор. Как правило, молча – я все еще стесняюсь сказать лишнее слово в присутствии Снейпа, да и побаиваюсь его порой такой злой язвительности. Но как-то, придя с работы, он приносит мне целую стопку книг, сплошь детективы.
– Ты утверждал, что умеешь читать? – ну вот, снова этот насмешливый тон, ну хотя бы не называет меня на «вы», и на том спасибо!
– Кажется, вам даже нравилось меня слушать во время болезни, – немедленно вскидываюсь я.
– Мне порекомендовали это для тебя, – примирительно говорит он. – Посмотри, может, заинтересуешься.
Беру наобум первую книжку под заголовком «Собака Баскервилей». Открываю и… выпадаю из реальности до самой последней страницы.
– Этот Конан Дойл чертовски увлекательно пишет! – вырывается у меня невольно.
– Да? Надо будет ознакомиться, – усмехается Снейп.
Ах, хитрец! Оказывается, он сам и не читал. А я почему-то считал его знатоком маггловской литературы. То есть не только того ее раздела, который касается химии и фармакологии.
Перед сном он просит у меня книгу, и уже на следующий день за ужином мы до хрипоты обсуждаем персонажей и сюжет. Особенно жаркие споры разгораются вокруг миссис Стэплтон.
– По-моему, она такая же убийца, как и ее муж, – категорично заявляю я. – Она знала о существовании собаки, значит, была обязана предупредить сэра Баскервиля! А получается, что она просто строила ему глазки и заманивала в ловушку. А сама при этом была вообще замужем. Отвратительная женщина!
– Не представляешь, сколько подлостей человек может совершить от страха. Даже если сам он далеко не злодей, – спокойно парирует Снейп. И я замолкаю, потому что прекрасно понимаю: он, как никто иной, знает, о чем говорит. – Миссис Стэплтон постоянно боялась за свою жизнь. Полагаю, ей приходилось очень несладко, ведь она видела, куда все катится, но все равно ничего не могла поделать…
– Как Нарцисса Малфой? – невольно вырывается у меня.
Снейп внимательно смотрит на меня.
– А ты никогда не задумывался, сколько смелости потребовалось Нарциссе, чтобы в обход прямого приказа Лорда прийти ко мне и попросить защитить Драко? Нет? Миссис Малфой повела себя чрезвычайно мужественно. Вот Люц – другое дело, – его лицо принимает слегка брезгливое выражение, – он совсем сломался. Разумеется, Азкабан еще никому не шел на пользу, но чтобы превратиться в такое… ничтожество… Я совершенно не удивился, когда узнал, что Нарцисса и Драко сразу после суда над ним уехали за границу.
– Думаете, они бы остались, если бы мистера Малфоя осудили?
– Трудно сказать. Нарцисса не сумела простить мужу ни того, что в их доме хозяйничали Пожиратели, ни того, что Драко заставили принять Метку. Особенно этого…
– Он ни разу не пытался связаться с вами за все это время? – задаю я слишком личный вопрос и получаю неожиданно откровенный, полный боли и горечи ответ:
– Нет. В тот момент, когда я лишился магии, Люц посчитал наши приятельские отношения законченными. Какая ему выгода от дружбы со сквибом? Давай не будем об этом говорить, – внезапно просит он. – Лучше продолжай ругать миссис Стэплтон!
***
Когда я понимаю, что Снейп нравится мне в том самом смысле, я сначала ужасно пугаюсь. Я всегда полагал, что меня однозначно тянет к противоположному полу. Хотя, наверное, при моем «богатом» сексуальном опыте утверждать такое с уверенностью – вообще несусветная глупость. Мои поцелуи с девушками можно пересчитать по пальцам. Возбуждался ли я при этом? Разумеется, да. Правда, совсем не так, как это описывал Рон. Тот ни дня не мог провести без дрочки, думая сперва о Гермионе, затем о Лаванде, а потом снова о Гермионе. Вслушиваясь в доносившиеся из-за полога тихие стоны и хриплое дыхание (с Заглушающими чарами у моего друга вечно были проблемы), я чувствовал себя прямо-таки ущербным. Впрочем, наверное, если твои мысли слишком заняты Темным Лордом, это напрочь убивает желание. Но мне так хотелось ощутить себя живым, нормальным, быть как все. Не стану скрывать, я не раз пробовал мастурбировать, но присутствие приятелей за тонкой ширмой полога не давало мне полностью расслабиться, и вместо спасительной разрядки я получал только дополнительную дозу раздражения. Сейчас я подозреваю, что виной моей некоторой асексуальности являлся крестраж. Все-таки трудно определиться с тем, кто ты, когда в тебе засел осколок чужой, абсолютно враждебной тебе личности. Теперь же, освобожденный от «непрошенного гостя», я чувствую в себе разительные перемены. Во всем. И в том, что касается собственных сексуальных предпочтений, тоже.
Вечерами я подолгу наблюдаю за Снейпом, прячась за очередным детективом. Я прекрасно вижу все недостатки его внешности, но его аскетичное лицо с высокими скулами и выдающимся крупным носом больше не вызывает у меня отвращения. Скорее наоборот. Меня притягивают его глаза. Они у Снейпа вообще потрясающие: глубокие, проницательные, а когда он сердится, в них словно загораются отблески Адского пламени. Воображаю, какими они становятся в момент страсти, и мучительно краснею. Эрекция возникает так внезапно, что мне приходится пулей лететь в ванную комнату.
Возвращаюсь я лишь через несколько минут на подгибающихся ватных ногах и с ощущением невероятного облегчения во всем теле.
– Что-то случилось? – немного обеспокоенно спрашивает Снейп, лицо которого я представлял, когда только что дрочил совершенно неприличным образом.
– Живот прихватило, – слабо улыбаюсь я ему.
«Живот прихватывает» еще пару раз за вечер, и назавтра Снейп приносит мне таблетки от расстройства желудка. Слава Мерлину, он не требует принять их тут же!
Я начинаю приглядываться к нему и замечаю, что он тоже весьма заинтересованно смотрит на меня. Он, разумеется, держит себя в руках и не сбегает в ванную под надуманными предлогами, но порой мне кажется, что ему хочется дотронуться до меня. Или даже поцеловать. Если это произойдет, я не стану ломаться, как кисейная барышня. Я хочу его. Вот, я это сказал. Я хочу Снейпа. Правда, не представляю, что делать, когда… если у нас все-таки дойдет до постели. Надеюсь, что опыта у него побольше, чем у меня, и мне не придется ощущать себя полным болваном…
Впрочем, происходящие вокруг страшные события заставляют нас на какое-то время забыть о собственных зарождающихся чувствах…
____________________________________
1. Карри из курицы – одно из самых популярных блюд в Великобритании, вплоть до того, что ежегодно осенью проводится национальная неделя карри – так обычно называют любое блюдо с этой приправой. Да и во всем мире карри по праву занимает одно из лидирующих мест среди популярных блюд: как в Европе, так и в Азии и обеих Америках.
Несложно догадаться, почему так произошло. Поскольку Индия долгое время была английской колонией, то многие блюда индийской кухни мигрировали на берега Туманного Альбиона, а карри из курицы в силу своего замечательного вкуса и в то же самое время простоты и удобства приготовления быстро стало популярнейшим блюдом в первую очередь в заведениях фаст-фуда, хотя и в ресторанных меню карри очень часто присутствует.
http://yourmeal.ru/2014/11/06/chicken-curry/
========== Глава 6 ==========
Гарри
В один из дней я, как обычно, прихожу на работу и застаю миссис Малик в слезах.
– Что случилось? – спрашиваю я, полный дурных предчувствий. Может, это касается их сына-инвалида?
– Омар, – еле слышно шепчет она, содрогаясь от рыданий, – на него напали вчера после смены. Избили и… изнасиловали. Он теперь в районной больнице. В реанимации. Господи, бедный мальчик! За что?! – она закрывает лицо руками.
– Айша, постарайся успокоиться. Я только сейчас от него, – Мухаммед входит так бесшумно, что мы невольно вздрагиваем. – Жить будет, хотя… Хорошо, что он у нас малость не в себе, не то мог бы и руки на себя наложить…
– Насильника нашли? – цежу я сквозь зубы. Во мне полыхает такая ярость на эту тварь, посмевшую сотворить подобное с доверчивым, вечно всем улыбающимся пареньком-дауном, что, кажется, попадись мне в этот миг преступник – я задушил бы его голыми руками.
– Какое там! – отмахивается от меня водитель. – Я говорил с матерью Омара. Его ударили сзади по затылку чем-то тяжелым. А потом еще и били ногами. Пока он подключен к аппарату искусственного дыхания, да и после вряд ли что-нибудь вспомнит.
– А… анализ спермы? – мне очень неудобно обсуждать с ним эту тему, но гнев перебарывает стыд.
– Этот сукин сын использовал презерватив! Мать Омара сказала, у него жуткие внутренние повреждения. Похоже, насиловали не один раз. Вот же скотина! – Мухаммед тоже выходит из себя и что есть мочи бьет кулаком по столу. – Омара любили абсолютно все. Вечером мистер Малик собирается в больницу. Съезжу с ним. Им там сейчас любая поддержка необходима.
– Какой же ты замечательный человек! – сквозь слезы улыбается Мухаммеду Айша.
– Если встречу этого подонка, голову ему оторву, Аллахом клянусь, – бросает водитель, прежде чем вернуться к работе.
***
После выписки Омар не возвращается в магазин. Его мать плачет, когда приходит забрать из подсобки вещи.
– Омарчику было так хорошо здесь. Ему так нравилось работать, приносить пользу, общаться с людьми… К нему так тепло относились… А сейчас он всего боится. Вздрагивает от каждого звука. Кричит по ночам. Мы начали давать ему успокоительное, но пока не помогает…
– Вот, передайте ему коробочку конфет митаи (1). Это моя сестра сделала специально для него. И скажите ему, что мы очень скучаем.
– Спасибо, Мухаммед, – немолодая женщина с невероятно усталым лицом и потухшими глазами прячет подарок в сумку. – Да благословит вас Аллах, миссис и мистер Малик!
– Гарри, прости, теперь тебе придется выполнять обязанности Омара, – обращается ко мне Айша, когда за матерью Омара закрывается дверь супермаркета. – Я не буду никого брать на это место. Вдруг бедный мальчик поправится и захочет вернуться.
***
Через месяц неподалеку от нашего дома происходит жуткое убийство. Преступления – не редкость в иммигрантских районах, но даже старожилы не помнят такого зверства. Жертву – семнадцатилетнего чернокожего парня, жившего с матерью-одиночкой и кучей младших братьев и сестер, – изнасиловали и задушили. Его убитая горем мать рассказывает соседкам, что ее мальчика душили и насиловали одновременно. Так показала криминальная экспертиза.
После второго подобного случая улицы с наступлением темноты пустеют, а Северус заводит привычку высматривать меня в окно, если я допоздна задерживаюсь в магазине.
Приближается мой девятнадцатый день рождения. Наверное, еще полгода назад я бы ужаснулся перспективе праздновать его в компании Снейпа, с некоторых пор ставшего для меня просто Северусом, но теперь, когда между нами все изменилось, лучшего и пожелать нельзя. В конце рабочей смены Айша неожиданно вносит торт с девятнадцатью свечами. В памяти всплывает кулинарный шедевр Молли Уизли, украшавший мою тумбочку в больнице Святого Мунго, где я провел прошлый день рождения, и я изо всех сил сдерживаю слезы, вспоминая, кем был еще до недавнего времени. Кажется, за этот год я прожил целую жизнь…
Я на всякий случай проверяю почтовый ящик на предмет наличия открыток от Рона и Гермионы, но он вполне предсказуемо пуст. Впрочем, ни на что иное я и не рассчитывал.
Дома меня ждет Северус. Я выставляю на стол недоеденный торт, а он молча кладет передо мной небольшую картонную коробку.
– Что это? – недоуменно спрашиваю я.
– Твой подарок, – отвечает он таким тоном, словно дарить мне подарки – для него совершенно обычное дело.
Я осторожно вскрываю упаковку и не верю собственным глазам: в коробке лежит… новенький сотовый телефон, несомненно, стоивший Снейпу кучу денег.
– Это чтобы ты мог позвонить, когда задерживаешься, – деланно равнодушным голосом поясняет он, – в последние месяцы здесь стало небезопасно… Мой номер я уже забил тебе в память. Надеюсь, ты сообразишь, как им пользоваться…
***
До конца июля в воздухе еще чувствуется напряжение после двух жестоких убийств, произошедших в самом конце весны. Впрочем, в августе ничего из ряда вон выходящего не случается, и жизнь в районе возвращается на круги своя. Возле подъездов опять собираются стайки подростков, сидят допоздна, курят и слушают музыку. Так продолжается до середины октября, когда три похожих убийства следуют практически одно за другим. Становится ясно, что в округе орудует маньяк.
– Я прошу тебя не брать больше вечерние смены, – обращается ко мне Снейп за ужином. – Этот район нравится мне все меньше и меньше, и я уже подыскиваю нам новую квартиру.
От этого вскользь брошенного «нам» у меня перехватывает горло.
– Не утрируй, Северус, – с начала лета мы как-то незаметно для нас обоих перешли на «ты», – на Омара вообще напали в три часа дня. Да и кому я нужен?
Он внимательно смотрит на меня и, кажется, уже готов сказать: «Мне», – но лишь тяжело вздыхает и встает, чтобы поставить грязную посуду в раковину.
– Кстати, завтра я действительно задержусь позже обычного. Мы с Мухаммедом должны привезти и разгрузить товар. Вернусь не раньше двенадцати. Ты ложись, не жди меня, пожалуйста. А то не выспишься. Если что, я обязательно позвоню. У меня же теперь есть телефон, и я даже разобрался, как им пользоваться…
***
Мы уже час едем со склада. На шоссе произошла авария, и мы почти сорок минут простояли в длиннющей пробке. Чтобы как-то скоротать время, обсуждаем последние новости, которые, разумеется, крутятся вокруг страшных убийств молодых парней в нашем районе.
– Я бы всем этим педикам причиндалы выдирал, – сосредоточенно глядя на дорогу, говорит Мухаммед. – Ты хоть знаешь, почему этот урод душит их, пока трахает? Я вот специально почитал в интернете. Мышцы ануса в момент асфиксии сжимаются. Получается невиданный по силе оргазм.
Я представляю себе насильника, стискивающего руками горло своей жертвы, и мне становится не по себе. Хочется прямо сейчас выпрыгнуть из кабины. Или хотя бы открыть окно и глотнуть прохладного свежего воздуха. Именно так я и поступаю. Обычно такой дружелюбный и свой в доску Мухаммед пугает меня осведомленностью в подобных жутких вещах.
– Гарри, послушай, – водитель глубоко затягивается, и в кабине повисает сладкий запах гашиша, – а твой сосед, этот… Снейп или как его там… Он никогда тебя не трогал?
– Что значит «трогал»? – повторяю я как идиот и лишь потом до меня доходит. – Да ты что?! Снейп совершенно не интересуется мной.
Я вру. Потому что в последние месяцы между нами все изменилось. Я влюбился в Северуса. Я не жажду признаваться в этом никому, даже самому себе, но с некоторых пор мне хочется, чтобы он до меня дотронулся. Я смотрю на его руки, когда он сидит в гостиной с журналом по фармакологии, и мечтаю ощутить эти красивые сильные руки на своем теле. Именно тогда во мне просыпается желание. Я поспешно сбегаю к себе в комнату, успев пробормотать: «Спокойной ночи!» – падаю на кровать и дрочу до остервенения, представляя Снейпа рядом с собой.
– Ну и дурак, что не интересуется, – голос Мухаммеда возвращает меня к действительности, – а вот я бы на его месте очень даже заинтересовался бы.
Он словно невзначай кладет мне руку на колено и принимается его поглаживать, поднимаясь все выше и выше. Меня всего передергивает от отвращения, и я стряхиваю с себя его волосатую лапу.
– Чего ты испугался, Гарри? – смеется Мухаммед, еще раз глубоко затягиваясь. – Я же просто пошутил. Расслабься!
До магазина остается каких-нибудь пару минут. Мухаммед молчит, не пытаясь больше заговорить со мной. Мне почему-то кажется, что сейчас произойдет нечто ужасное, и я облегченно вздыхаю, когда впереди маячат запертые электронные ворота супермаркета. Тишину кабины взрывает трель телефонного звонка, доносящаяся из моего кармана.
– Достань пульт, Поттер, – просит водитель. – Потом перезвонишь своей девушке.
Я наклоняюсь к бардачку, и в этот момент он изо всех сил бьет меня по голове.
Северус
Поттер задерживается. Он предупредил меня, что будет сегодня поздно, он должен помочь водителю разгрузить товар, но мне почему-то все равно неспокойно. Впрочем, причины моей тревоги вполне объяснимы: за последние несколько месяцев в нашем районе произошло шесть изнасилований, жертвами которых стали юноши в возрасте Гарри. Пять из них окончились убийствами.
Я стою у окна и нервно поглядываю на темные окна супермаркета. Где-то через полчаса рядом с железными воротами останавливается грузовик. Я раз за разом набираю номер Поттера, но в ответ слышу лишь длинные гудки.
«Пожалуйста, возьми трубку!» – почти умоляю я. Из трубки вновь раздаются длинные гудки, а потом сообщение, что номер временно недоступен.
В этот момент грузовик въезжает в крохотный внутренний дворик перед магазином, а вскоре я уже вижу копошащуюся возле него фигуру. На таком расстоянии разобрать, что делает этот человек, практически невозможно. Но мое сердце сжимается от ощущения надвигающейся беды. В одном из окон нижнего этажа зажигается свет. Я жду еще пару минут, успокаивая себя тем, что Поттер с Мухаммедом заняты выгрузкой товара, но затем все же не выдерживаю, срываю куртку с вешалки, захлопываю дверь и бегом спускаюсь по лестнице. От нашего дома до супермаркета – пять минут быстрым шагом. Но, кажется, я укладываюсь за три минуты. Сердце неистово колотится о ребра, норовя проломить грудную клетку. Паника буквально захлестывает меня с головой. С Поттером случилось несчастье. Я не чувствую это. Я это знаю. Подсобка, разумеется, заперта. Я беспомощно шарю в кармане куртки, и мои пальцы нащупывают рукоять волшебной палочки. Бесполезный предмет! Мне сейчас гораздо больше пригодилась бы отвертка. Но ничего другого у меня, к сожалению, нет. Наставляю палочку на дверь и шепчу уже забытое Алохомора. Замок неожиданно щелкает, и моим глазам предстает страшное зрелище. Все происходит словно в замедленной съемке. Вначале я вижу только привязанные к трубе руки Поттера, его запрокинутое бледное лицо. Петлю из ремня на обнаженной шее. Потом я наступаю на что-то мягкое: это джинсы Гарри. Тут же валяются его трусы, видавшие виды кроссовки, разбитый вдребезги сотовый телефон и пакетик из-под презерватива. И лишь затем я с омерзением замечаю волосатую задницу какого-то мужика, пристраивающегося поудобнее между раскинутых в стороны ног Поттера.
