Текст книги "Соседи (СИ)"
Автор книги: kira.kraizman
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)
http://ru.harrypotter.wikia.com/wiki/Школа_Святого_Брутуса
2. Бирья́ни, или бирияни (урду بریانی; хинди बिरयानी) – второе блюдо из риса (обычно сорта басмати) и специй с добавлением мяса, рыбы, яиц или овощей. Специи и соусы, необходимые для приготовления бирьяни, могут включать в себя: топленое масло, кумин, гвоздику, кардамон, корицу, лавровый лист, кориандр, шафран, мятные травы, имбирь, лук, чеснок. Однако это далеко не завершённый перечень.
В различных вариациях блюдо распространено по всей Южной Азии, а также в арабских странах и среди юго-азиатских сообществ на Западе. По-видимому, оно имеет иранские корни и попало на Индийский субконтинент благодаря иранским торговцам и путешественникам.
Слово «бирьяни» происходит от персидского beryā(n) (перс. بریان, жареный).
Бирьяни хорошо сочетается с другими блюдами индийской кухни, такими как: дахи чатни или раита, корма, карри, квашенные баклажаны, креветки. От плова мясное бирьяни отличается тем, что рис и мясо в плове готовятся вместе, а в бирьяни раздельно.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Бирьяни
3. Королевский колледж Лондона (англ. King’s College London, KCL, также King’s) – британский колледж, основанный в 1829 году по указу короля Георга IV. Это один из двух колледжей, образовавших Лондонский университет в 1836 году. Королевский колледж претендует на звание третьего старейшего университета Англии после Оксфордского и Кембриджского университетов. Признан одним из ведущих университетов мира как в области образования, так и в научной деятельности. В рейтинге лучших университетов мира газеты Times в 2011 году Кингс-колледж занимал 7-е место среди европейских вузов и 27-е в мире.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Королевский_колледж_Лондона
https://www.educationindex.ru/universities-by-country/europe/united-kingdom/kings-college-london-university-of-london/
========== Глава 3 ==========
Гарри
Через неделю мне представляется шанс поквитаться со Снейпом за сигареты.
– Я же просил вас купить нормальное цельное молоко, а не эту обезжиренную бурду! – он, сузив глаза, смотрит на стоящую на столе бутылку с «неправильным» продуктом. – Неужели вы не в состоянии различить цифры или справиться с простейшим заданием?!
Вместо ответа я беру злосчастную бутылку в руки, подхожу к раковине и, глядя ему прямо в глаза, нарочито медленно выливаю в нее молоко. Хлопья придется теперь есть всухомятку, зато у Снейпа делается такое выражение лица, что я бы отдал за то, чтобы повторить свое немыслимое хулиганство, все свои будущие завтраки.
***
Между нами начинается необъявленная война не на жизнь, а на смерть за вытеснение противника с территории квартиры. Снейп, отвечающий за все счета, «забывает» вовремя оплатить кабельное телевидение, и благодаря ему я весь уикенд тупо пялюсь в погасший экран.
– Вы бы хоть книжку почитали, Поттер, – издевается он надо мной. – А вдруг все же сумеете повысить свой умственный коэффициент? Или вы не помните, как это делается?
– От ваших фармакологических журналов я, скорее, превращусь в бездушное, лишенное эмоций чудовище, – парирую я, с грохотом захлопывая дверь в свою комнату.
В отместку за «досадный промах со счетом» перед его возвращением с работы я кладу на кухонный стол пару грязных носков, в которых проходил целый день. А потом с невозмутимым видом сижу в гостиной и слушаю, как Снейп чертыхается сквозь стиснутые зубы. Его чувствительность к запахам прямо-таки трогательна. Мне непреодолимо хочется повторить фокус с вонючими носками, а так как развлечений сейчас у меня немного, то я с удовольствием проделываю этот трюк снова и снова, похоже, намертво отбивая у Снейпа охоту ужинать дома.
Правда, я не учитываю, насколько изощренной может быть месть бывшего декана Слизерина.
В один прекрасный вечер я остаюсь вовсе без носков, а также постельного белья и единственного (пока) полотенца. На мой вопрос: «Куда подевались все вещи?» – Снейп, не поднимая глаз от своего мордредова чтива, ледяным тоном сообщает, что, кажется, забыл их в общественной прачечной. Недалеко от своей работы, на другом конце Лондона. Я реагирую на этот грабеж практически немедленно и высыпаю в мусорное ведро весь запас кофе, без которого он совсем не способен функционировать.
Носки и полотенце я на следующий день приобретаю в моем супермаркете. С бельем – гораздо сложнее. На такие роскошества у меня просто нет денег. Ничего. В год, когда мы с Роном и Гермионой гонялись за крестражами, бытовые условия у меня были и похуже этих.
И, кстати, о Роне! В один из воскресных дней раздается стук в дверь, и на пороге стоит он. Мой лучший друг.
– Откуда ты… – я не успеваю договорить и оказываюсь в его крепких объятиях.
– Кингсли дал мне твой адрес. Не сразу, правда. Сказал, что тебе нужно время, чтобы привыкнуть к новой жизни. Как ты вообще?
– Нормально, – я так рад его приходу, что мне совершенно не хочется ныть и жаловаться на судьбу и мерзопакостного соседа. Я утягиваю его на кухню, ставлю на плиту чайник и достаю нож, намереваясь отрезать нам по куску покупного кекса, но Уизли опережает меня, выкладывая на стол потрясающие сладкие пирожки его матери. Как же я по ним соскучился! – Работаю в супермаркете. Здесь недалеко. Ко мне там отлично относятся.
– А как у тебя со… Снейпом? – осторожно интересуется Рон.
Вот помяни черта! Мой носатый Цербер тут же возникает на кухне.
– Мистер Уизли, – ледяным тоном цедит он, – чем обязаны?
– Пришел проверить, как живет мой друг, – с вызовом отвечает Рон. – А что, нельзя?
– Через два месяца? Долго же вы собирались с духом! Или стесняетесь приятеля-сквиба?
– Да что вы такое говорите?! – возмущается Уизли, и по его вмиг заалевшим ушам я понимаю: Снейп прав. Рон не хотел приходить сюда. За несколько месяцев, прошедших с моей выписки из Мунго, я не получил от него ни единого письма. Даже Гермиона раз в две-три недели присылает мне открытку из Болгарии (ей почему-то разузнать мой адрес не составило особого труда), хотя, возможно, скоро прекратится и это. В последнем послании она с радостью сообщила мне, что ждет ребенка. А Рона, вероятно, просто загрызла совесть. Мое праздничное настроение от встречи с ним тут же улетучивается. Вот как Снейп умеет все извратить и испортить?!
– Может, вы все-таки дадите мне немного пообщаться с Роном? – с ненавистью бросаю я ему.
– Как вам известно, Поттер, в этот час я всегда пью чай и не намерен отказываться от своей привычки в угоду незапланированным визитам ваших школьных приятелей.
Он демонстративно берет пирожок, достает с полки чашку и с удобством устраивается на одном из двух имеющихся у нас табуретов. Мы с Роном остаемся стоять, словно круглые идиоты. В кухне воцаряется напряженная тишина. Мы, не веря собственным глазам, смотрим, как Снейп, расправившись с первым пирожком, уверенно берет второй, а потом и третий. Рон тяжело вздыхает и переводит на меня полный сочувствия взгляд.
– Пойдем ко мне, – решительно говорю я. Выхватываю у Снейпа четвертый пирожок, забираю все остальные и, кивком указав Уизли направление, удаляюсь в свою комнату.
– Уф-ф! – Рон плюхается ко мне на кровать. На его лице – выражение явного облегчения. – Мерлин, как ты с ним живешь? Он же со времен Хогвартса, по-моему, стал еще злее?
– Да ну? Неужели ты заметил? – невесело усмехаюсь я. – Хотя порой доводить его до бешенства бывает довольно забавно.
– Он вообще хоть где-то работает или сидит у тебя на шее?
– Скорее уж, я у него! Моя зарплата – в разы ниже.
– А чем ты занимаешься? – в его тоне проскальзывает жалость. А вот этого я абсолютно не перевариваю.
– Я-то? Раскладываю продукты в супермаркете, – с показной гордостью сообщаю я, – наклеиваю на них ценники, а еще на полставки работаю уборщиком и иногда помогаю нашему водителю разгружать товар. Не так круто, как быть аврором, но тоже ничего, правда? – кажется, я немного повышаю голос. И, в принципе, совершенно зря. Рон не виноват в том, что моя Магия взяла и куда-то слиняла. В этом, если уж говорить честно, даже Снейп не виноват.
– Ну и чего ты так взъерепенился? – примирительно произносит Рон. – Думаешь, учеба на аврора такая невероятно интересная? Да я за эти несколько месяцев столько синяков себе набил в учебке, да и волшебством нам пользоваться разрешают далеко не всегда. Это, знаешь ли, не панацея, как утверждает наш инструктор. Порой приходится обходиться и без Магии…
Он осекается, поймав мой полный боли взгляд. Да, Рональд, мне вот придется «обходиться без Магии» всю оставшуюся жизнь.
Мы замолкаем. Рон, чтобы снова не сморозить какую-нибудь бестактность, заталкивает в рот один пирожок за другим. Примерно через полчаса он встает.
– Ладно, Гарри, не куксись тут. Я передам от тебя привет Дину и Симусу. И не перегрызите друг другу горло с… этим.
«Этот» тем временем так и сидит на кухне. Пьет чай. Чтоб ему подавиться или обвариться!
– Уже уходите, мистер Уизли? – спрашивает он самым непринужденным тоном. Мне хочется задушить его голыми руками. Или вылить на голову кипяток из чайника.
– Бывай, Гарри, – Рон старательно не обращает на Снейпа внимания, но по его глазам я вижу – теперь он никогда не придет. Я закрываю за ним дверь, прислоняюсь к ней лбом и отчетливо и нарочито громко говорю:
– Как же я вас ненавижу!
– Не больше, чем я вас, мистер Поттер, – доносится в ответ.
В ту ночь у меня в первый и последний раз закрадывается мысль о самоубийстве. Я лежу на своем спартанском ложе, лишенном постельного белья, глотаю злые слезы и прикидываю, что быстрее и безболезненнее: вскрыть себе вены или сигануть с крыши нашего восьмиэтажного дома. Однако представив, как это обрадует моего ублюдочного соседа, я запрещаю себе впредь даже думать о таком. Я просто обязан выжить. Назло всем. И прежде всего – Снейпу.
***
За нашими «дружескими» разборками незаметно пролетают еще несколько месяцев. Приближается Рождество, и мне, похоже, второй раз в жизни предстоит отпраздновать его без елки и в компании змеи. Пусть и не волдемортовской, но не менее злобной. В довершение всего миссис Малик сообщает, что двадцать пятого и двадцать шестого декабря у меня – обычный рабочий день. Супермаркет расположен в мусульманском районе и закрывается лишь по пакистанским национальным праздникам, в число которых Рождество, увы, не входит.
Впрочем, если мне будет не до веселья и праздничного ужина, то и Снейпу тоже. После пары недель, когда я в точности следовал его указаниям и приобретал продукты, строго сверяясь со списком, накарябанным ненавистным мне с первого курса Хогвартса почерком, я «слетаю с катушек» и двадцать четвертого декабря на весь выделенный на еду бюджет накупаю колы и чипсов. Разумеется, Снейп может пополнить оскудевшие запасы, просто прогулявшись в наш супермаркет. Но, само собой, он этого не сделает. Гордость не позволит! А все другие магазины в округе закрыты по случаю праздника. Так что кушайте на здоровье, профессор Снейп! Счастливого вам Рождества! Представляю, как он ест чипсы – это проклятое изобретение магглов – и запивает их колой прямо из бутылки, и мои губы растягиваются в мстительной улыбке.
Однако Снейп и здесь умудряется мне подгадить. Он возвращается со службы совершенно простуженный и тут же удаляется в собственную комнату. Так что свои чипсы я поглощаю в абсолютном одиночестве, а рождественскую программу заглушает раздающийся из его спальни надсадный кашель. Я старательно не обращаю на этот аккомпанемент никакого внимания и утром как ни в чем не бывало отправляюсь на работу. Подумаешь, простуда! Отлежится и к понедельнику будет как новенький! В воскресенье самочувствие Снейпа явно ухудшается. Он выходит из своей комнаты только для того, чтобы заварить себе чай, и вообще ничего не ест. Кашляет он практически без перерыва, и еще, судя по звукам, доносящимся из ванной, его, кажется, рвет. Чисто по-человечески мне жаль его и хочется хоть чем-нибудь помочь, но я боюсь нарваться на ледяную стену сарказма. К тому же от гриппа еще никто не умирал. Вроде бы… В понедельник, когда за шатающимся от слабости Снейпом захлопывается дверь, я решаю все же навести справки насчет этой маггловской напасти, которая, как мне известно от Айши, косит нынче всех подряд направо и налево. Оказывается, грипп вовсе не так уж безобиден. В начале века от него умерло невесть сколько народа. Правда, сейчас свирепствует не «испанка» (2), а какой-то другой вирус, но ведь Снейп – не маггл. Мерлин ведает, как на него подействует эта болячка.
В ночь на вторник Снейп идет в туалет и теряет сознание. Я слышу невообразимый грохот, выскакиваю в коридор и вижу его на полу без движения. Дотрагиваюсь до руки – холодная как ледышка. Лоб пылает так, что на нем можно яичницу жарить. Кое-как доволакиваю его до кровати. Он уже понемногу приходит в себя и, к моему удивлению, не отталкивает меня, видно, совершенно расклеился. По-хорошему надо вызвать врача или отправить его в больницу, но в квартире нет телефона, а бегать по соседям в два часа ночи я не решаюсь. Утром Снейпу совсем плохо. Дышит тяжело и с присвистом. Крылья носа (того самого, что так брезгливо морщился от моих вывертов с носками) синеют. Он в сознании, но от слабости не может даже глаз открыть. Я не выдерживаю, натягиваю куртку с капюшоном – на улице собачий холод – и бегу в супермаркет. Айша обычно в шесть утра уже в магазине.
– Миссис Малик, мне требуется помощь! Мой сосед по квартире, мистер Снейп, очень болен. Наверное, нужно вызвать скорую и везти его в больницу, но, боюсь, он откажется. Я подумал, лучше сперва позвать врача, но не знаю, к кому обратиться, – выпаливаю с порога.
Она понимающе кивает, бросается к телефону и начинает что-то быстро говорить на своем языке.
– Доктор Джанвари согласился осмотреть твоего соседа, – поворачивается она ко мне. – Это будет стоить пятьдесят фунтов.
– Хорошо! Только, пожалуйста, поскорее! И… миссис Малик, можно я сегодня не приду на работу? Мне кажется, он не справится один.
– Гарри, постой! – кричит она мне. – Иди к морозильным камерам, возьми там курицу. Мистеру Снейпу необходимо сварить бульон. Ты умеешь готовить?
Я беспомощно мотаю головой.
– Ничего сложного в этом нет, – она хватает со стола лист бумаги и пишет мне рецепт. – Сегодня и завтра можешь не приходить. Я попрошу Мухаммеда разложить продукты на полках.
– Спасибо, миссис Малик! – я прижимаю к груди пакет с курицей и со всех ног мчусь домой ждать врача.
Доктор является через полчаса. Долго моет руки в ванной, потом так же долго и тщательно слушает свистящее дыхание Снейпа и наконец изрекает:
– Пневмония. Требуется срочно ехать в больницу, иначе дело может окончиться весьма плачевно.
– Я… не хочу… в больницу, – еле слышно произносит Снейп, – мне… нужно… приглядывать… за мальчишкой…
Мистер Джанвари вопросительно смотрит на меня, совершенно не понимая, зачем кому-то понадобилось за мной приглядывать, затем присаживается к столу и выписывает рецепт.
– Вот, молодой человек, сходите в аптеку, купите градусник, антибиотики и еще таблетки от кашля. Я назначил мистеру Снейпу ударную дозу, но если к вечеру никакого улучшения не наступит, то вызывайте скорую и везите его в ближайшую больницу.
– А вдруг он откажется? – испуганно спрашиваю я.
– Тогда послезавтра вам придется объяснять полиции наличие трупа в вашей квартире, – уверенно заявляет доктор, убирая в свой портфель стетоскоп и бланки рецептов. – И сварите ему бульон. Надеюсь, вы знаете, как это делается?
– Да, – снова киваю я, чувствуя, что постепенно превращаюсь в китайского болванчика, – миссис Малик меня научила.
– Прекрасно!
Я запираю за ним дверь, вхожу в комнату, доступ в которую до сегодняшнего дня был мне категорически запрещен, и пододвигаю к кровати стул.
– Поттер… сядьте… подальше, – каждое слово дается Снейпу с неимоверным трудом, – вы заразитесь…
– Не волнуйтесь, меня даже в детстве ни одна бактерия не брала, как бы тетя Петуния того ни желала!
Неожиданно на его изжелта-бледном лице проскальзывает тень улыбки, и у меня замирает сердце: если Снейп улыбается мне, может, он и вправду при смерти?
– Полежите здесь, я сбегаю за лекарствами, – «Мерлин, какую чепуху я несу! Ну куда он сейчас отсюда денется? Да он и в туалет-то встать не в состоянии! Кстати, о туалете…»
– Вам не нужно?.. Ну… в уборную? – я мучительно краснею. Вот теперь он точно скажет мне какую-нибудь гадость.
Снейп как-то странно смотрит на меня, а потом внезапно произносит:
– Да, пожалуй…
Я помогаю ему подняться. Он весь горит, и его шатает. Медленно, опираясь на мою руку, он добредает до туалета.
– Дальше… – новый приступ мучительного кашля, – я сам… Благодарю…
Жду возле двери, пока он спустит воду, и провожаю его обратно.
– А вы… могли бы стать… заправской сиделкой… Поттер. Спасибо.
Он укладывается в постель, и я накрываю его одеялом, не обращая на последнее замечание никакого внимания. Раз Снейп способен язвить, значит, скорее всего, умирать он в ближайшее время не собирается.
– Постарайтесь поспать. Я мигом.
____________________________________
1. Испа́нский грипп или «испа́нка» (фр. La Grippe Espagnole или исп. La Pesadilla) был, вероятней всего, самой массовой пандемией гриппа за всю историю человечества в абсолютных цифрах как по числу заразившихся, так и умерших. В 1918–1919 годах (18 месяцев) во всем мире испанкой было заражено около 550 млн человек, или 29,5 % населения планеты. Умерло приблизительно 50–100 млн человек или 2,7–5,3 % населения Земли, что позволяет считать эту эпидемию одной из наиболее масштабных катастроф в истории человечества. Таким образом, летальность среди заражённых составила 10–20%. Эпидемия началась в последние месяцы Первой мировой войны и быстро обошла этот крупнейший на тот момент вооружённый конфликт по масштабу жертв. Считается, что развитию пандемии способствовали тяготы войны – антисанитария и плохое питание, скученность военных лагерей и лагерей беженцев.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Испанский_грипп
========== Глава 4 ==========
Северус
Что со мной происходит? Отчего я, взрослый человек, веду себя словно озлобленный на весь свет подросток?! Ведь я вижу, как Поттеру плохо. Он еще больше похудел и осунулся. Под глазами у него – темные круги. Я-то за свою долгую карьеру двойного агента, декана и единственного зельевара в Хогвартсе привык обходиться несколькими часами сна. Говоря откровенно, я могу и вовсе не спать две-три ночи кряду, особенно когда под рукой имеется крепкий кофе. А вот Поттера, судя по его виду, бессонница просто доканывает. Впрочем, он не жалуется. Поднимается каждое утро в шесть тридцать, после того как я буквально ломлюсь в его комнату, наскоро съедает свой завтрак и тащится на «престижную и интересную» работу, найденную для него Кингсли. Чем он там занимается? Кажется, продукты в супермаркете раскладывает. Потрясающее занятие для мальчишки, наверняка мечтавшего как минимум о карьере аврора!
По сравнению с Поттером мне, если так можно выразиться, прямо-таки неимоверно повезло. Диплом Университета Гринвича и Конфундус, которым Кингсли, похоже, самолично угостил начальника фармакологической лаборатории, приводят к закономерным результатам: меня практически с распростертыми объятиями принимают на должность лаборанта среднего звена. После короткого приветствия мой новый руководитель весьма складно сообщает всем, что я недавно вернулся из Америки, где трудился над сверхсекретным проектом. Эта возведенная вокруг меня с первых же минут таинственность, а, возможно, и моя внешность, не способствующая к близким контактам, сразу отбивают у коллег охоту лезть ко мне с идиотскими расспросами.
В тот же день понимаю, что, если я хочу удержаться на этой должности, мне нужно учиться и учиться – долго выезжать на «различиях в технологиях производства» явно не удастся. Я прошу выдать мне необходимые материалы, чтобы быстрее войти в курс дела, и мой начальник, обрадованный рвением нового сотрудника, выкладывает передо мной несколько толстенных папок, которые я и изучаю почти до половины десятого вечера. Мне столько требуется наверстать, что я жалею о невозможности ночевать прямо на рабочем месте.
Поездка в метро, а затем пятнадцатиминутная пешая «прогулка» по нашему отнюдь не располагающему к моциону району опять возвращают мне ставшие уже привычными раздражение и злость. Раньше с помощью аппарации я преодолел бы это расстояние в считанные секунды, сегодня же мне пришлось затратить на дорогу полтора часа. Стискиваю в кармане пиджака рукоять волшебной палочки, которую зачем-то сентиментально ношу с собой, и боль от потери прошивает меня с удвоенной силой. С каким презрением я всегда относился к школьному завхозу Филчу. Не только за его потрясающее скудоумие, но и за то, что Магия обделила его своим даром. И вот теперь я сполна поплатился за собственное высокомерие. Филча хотя бы не выкинули из волшебного мира, тогда как меня…
Вернувшись в нашу с Поттером квартиру, я застаю его валяющимся на диване в гостиной перед включенным телевизором. На плите остывает приготовленное мной накануне жаркое.
Поттер, вероятно, собирался поужинать вместе со мной, но заботливо расставленные для меня приборы внезапно вызывают совершенно неуместное раздражение.
– Уберите бардак на кухне, – бросаю я ему, прежде чем скрыться в своей комнате.
Я злюсь на Поттера и напрочь не понимаю причину этой злости. В прошлом она, по крайней мере, была оправдана. В стенах Хогвартса мальчишка одним своим существованием постоянно напоминал мне о необыкновенной девочке, которая когда-то ворвалась в мою беспросветную жизнь, словно яркий солнечный луч, о том, как мы с ней стали абсолютно чужими друг другу, и о моем предательстве, окончившемся ее смертью. Лили ушла за грань, а вместо нее Дамблдор ловко подсунул мне точную копию Джеймса, отнявшего ее у меня. Я смотрел в глаза Поттера-младшего, унаследованные им от моей погибшей подруги, ненавидел его всеми фибрами души и парадоксальным образом беспрестанно защищал. От Квиррелла, оборотня, Волдеморта и себя самого, потому что порой мне отчаянно хотелось придушить Поттера и хотя бы неделю спать спокойно. Иногда меня терзали угрызения совести. Я ведь отлично осознавал: Гарри похож на своего отца лишь внешне, а все приписываемые ему отрицательные качества были плодом моего предвзятого отношения к нему.
В год, когда я возглавил Хогвартс, не проходило и дня, чтобы я не думал о Поттере. Я представлял, каково будет семнадцатилетнему мальчишке узнать, что его удел – погибнуть от руки Волдеморта. Я, повидавший за почти сорок лет немало смертей, содрогался от одной мысли о том, что моя миссия – сообщить ему эту страшную новость. И тем не менее я сделал все в точности, как того требовал Дамблдор. В нужный момент передал Поттеру меч Гриффиндора, а когда пришло время, поделился воспоминаниями. И полагал, что на этом наша с ним земная жизнь окончена. Я ошибся… Мы оба выжили. Вот только зачем?
***
Иногда я по-настоящему боюсь за Поттера. Потеря магии словно что-то сломала в нем. Он не смеется, даже если по телевизору показывают дурацкую молодежную комедию. Он практически все время молчит. Его глаза – пустые и погасшие. Поттер немного оттаивает, лишь когда пакостит мне, ну или думает, что пакостит. На самом деле в этом вопросе мы друг друга стоим. Взять хотя бы историю с выброшенными мной сигаретами или вылитым Поттером молоком. А вонючие носки, которые он заимел привычку оставлять на кухонном столе, прекрасно зная мою чувствительность к запахам? Хотя чувствительность – это мягко сказано! Меня едва не выворачивает, пока я вышвыриваю носки в помойное ведро. Зато Поттер в назидание учится обходиться без носков, постельного белья, а заодно уж и кабельного телевидения. Правда, слишком долго испытывать его терпение я не решаюсь и все же оплачиваю счет. Иначе он у меня совсем скатится в депрессию. Однако после визита рыжего Уизли, несколько месяцев и не вспоминавшего о лишившемся магии приятеле, наша необъявленная война переходит на новый уровень.
Раньше Поттер, похоже, меня не выносил. Теперь откровенно ненавидит. Впрочем, я не раскаиваюсь. Этот Уизли со своей ложью про адрес Гарри, который ему якобы не давал Кингсли, просто жалок. И ведь Поттер отлично понимает, что его обманывают, что Уизли наносит этот первый и явно последний визит не потому, что соскучился, а только для очистки совести.
***
После инцидента с Роном Поттер окончательно замыкается в себе. Он резко бросает курить (я и прежде подозревал, что делал он это не для удовольствия, а лишь для того, чтобы как следует досадить мне) и, когда возвращается с работы, почти не выходит из своей комнаты.
«Как же я вас ненавижу», – это последние слова, которые я слышал от него, и произнесены они уже около месяца назад. Как бы я ни тревожился за него, жить так просто невыносимо, и я принимаюсь втайне просматривать объявления о сдаче жилья внаем. Зарплата у меня довольно приличная. На скромную квартиру в таком же непрезентабельном районе должно хватить.
Приближается Рождество. Разумеется, у нас нет ни елки, ни игрушек, да и вообще мы вовсе не собираемся праздновать. Тем более – вместе. За пару дней до двадцать пятого декабря я просыпаюсь с сильной болью в горле. К вечеру меня начинает знобить, и в канун Рождества я уже напоминаю старую развалину. «Ничего, – думаю я, – праздники – целых три дня. К понедельнику буду как новенький». Я опять ошибаюсь. В конце рабочего дня мой начальник вызывает меня к себе и требует, чтобы я взял больничный.
– Вы перезаражаете всех сотрудников, Северус, – строго говорит он, отодвигаясь от меня подальше. – Хелен, как вам известно, беременна, у Майкла – маленькие дети, да и мне не хотелось бы провести Новый год с градусником под мышкой. Отправляйтесь домой и не появляйтесь, пока не поправитесь.
Я выхожу на улицу и чувствую, что сейчас потеряю сознание от слабости. Приходится взять такси. Расплачиваюсь. Как в тумане поднимаюсь на наш этаж и сразу заваливаюсь спать. Просыпаюсь от приступа дикого кашля. Все тело ломит. Суставы болят, словно меня несколько часов подряд пытали Круцио. Стараясь не слишком шуметь, чтобы не разбудить Поттера, я еле-еле выползаю из комнаты и… больше ничего не помню…
***
– Пневмония. Требуется срочно ехать в больницу, иначе дело может окончиться весьма плачевно.
Пожилой доктор восточной наружности поправляет мою пижамную куртку и кладет стетоскоп на стол.
К кому он обращается? Надо же! Поттер. Стоит рядом и смотрит на меня с нескрываемой тревогой.
– Я… не хочу… в больницу… Мне… нужно… приглядывать… за мальчишкой… – перед глазами все плывет, и, чтобы снова не потерять сознание, я пытаюсь сфокусироваться на Гарри. Чудом появившийся здесь врач неодобрительно качает головой, затем присаживается к столу.
– Вот, молодой человек, – инструктирует он Поттера, – сходите в аптеку, купите градусник, антибиотики и еще таблетки от кашля. Я назначил мистеру Снейпу ударную дозу, но если к вечеру никакого улучшения не наступит, то вызывайте скорую и везите его в ближайшую больницу.
– А вдруг он откажется? – в голосе Поттера проскальзывают нотки неподдельного страха. Наверное, он вспоминает сейчас, как я уже умер однажды у него на руках.
– Тогда послезавтра вам придется объяснять полиции наличие трупа в вашей квартире, – уверенно заявляет доктор, убирая в свой портфель стетоскоп и бланки рецептов. – И сварите ему бульон. Надеюсь, вы знаете, как это делается?
– Да, – быстро кивает Поттер, – миссис Малик меня научила.
– Прекрасно!
Гарри и врач исчезают из поля моего зрения, и я слышу стук закрывающейся двери. Поттер возвращается и пододвигает к моей постели стул.
– Поттер… сядьте… подальше, – хриплю я, – вы заразитесь…
– Не волнуйтесь, меня даже в детстве ни одна бактерия не брала, как бы тетя Петуния того ни желала!
Наверное, у меня не только воспаление легких, но еще и размягчение мозга, потому что я вдруг вымученно улыбаюсь. Поттеру это тоже кажется странным. Он смотрит на меня так, словно впервые видит. Потом встает и берет со стола рецепт.
– Полежите здесь, я сбегаю за лекарствами, – внезапно он вспоминает о чем-то, и его лицо заливает краска смущения. – Вам не нужно?.. Ну… в уборную?
Прислушиваюсь к собственным ощущениям. Разумеется, я не жажду выглядеть в его глазах беспомощным хлюпиком (как после этого я сумею восстановить свой пошатнувшийся авторитет?), но и вторично падать в обморок в коридоре мне совершенно не хочется.
– Да, пожалуй… – милостиво соглашаюсь я.
Поттер помогает мне подняться. От слабости и температуры меня качает из стороны в сторону, и, надо полагать, без Гарри я и в самом деле рухнул бы через пару шагов. Медленно, опираясь на его руку, я добредаю до туалета.
– Дальше… – новый приступ мучительного кашля, – я сам… Благодарю…
Он покорно ждет меня возле двери и провожает обратно.
– А вы… могли бы стать… заправской сиделкой… Поттер. Спасибо, – неожиданно вырывается у меня.
Поттер опять краснеет. Что-то бормочет себе под нос, укрывая меня одеялом, а потом тихо говорит:
– Постарайтесь поспать. Я мигом.
Я так измучен, что нет сил даже удивиться произошедшей с ним перемене. Пожалуй, мне и правда лучше поспать. А с Поттером и нашими странными взаимоотношениями мы разберемся позже. Только бы антибиотики подействовали! В больницу мне действительно ужасно не хочется!
***
Мне кажется, я всего лишь несколько минут назад провалился в тяжелый сон без сновидений, как меня будят самым беспардонным образом.
– Просыпайтесь… – после секундной паузы: – Северус… – невооруженным глазом видно, как ему непривычно звать меня по имени. – Надо принять лекарства. Но сначала… Вот!
Он с гордостью водружает на стул передо мной глубокую тарелку с чем-то весьма похожим на куриный бульон. Вручает мне ложку и деликатно отходит в сторонку. Осторожно пробую на вкус… Что ж, за первый кулинарный опыт я бы с уверенностью поставил Поттеру «Выше ожидаемого». Вполне съедобно. Может, разве что чуточку пересолено. Но мне в моем нынешнем зависимом от него положении привередничать не приходится.
– Спасибо… Гарри, – мне, собственно, тоже в новинку называть его так, – очень вкусно.
Лицо Поттера озаряется улыбкой. Какой же он еще, в сущности, мальчишка! Впрочем, сегодня он вознамерился играть роль строгого и ответственного взрослого.
– А теперь возьмите таблетки! – он подает мне две капсулы и стакан воды. Я безропотно принимаю предписанные доктором лекарства и, с трудом превозмогая кашель, в изнеможении откидываюсь на подушку.
– Я немного отдохну, с вашего позволения…
– Давайте только измерим температуру, и я от вас отстану до самого вечера, – не унимается моя добровольная сиделка.
