Текст книги "Мелодия распада (СИ)"

Автор книги: Kinuli

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– И что же мне делать?! Тут и прятаться негде!

– Это мне тут прятаться негде, – засмеялся Рамфоринх. – А тебе – в любой угол! Только в печь не лезь. Утром ее могут растопить. Тебе не понравится.

Кириа в ужасе оглянулся. Не хотелось верить в то, что ему предлагают.

– Что? Нет!

– Ну… прятаться или не прятаться – дело твое, конечно. Не забудь детали с глаз убрать прежде, чем нырнешь в трупы.

С этими словами он покинул ошарашенного Кириа. Страшное предложение долго звенело в ушах напополам со смехом, они не давали сосредоточиться, развернуться и идти, наконец, к рабочему месту. Как можно работать с трясущимися руками, нерабочей головой, ожидая рокового визита? Как тут вообще можно что-то делать? Пленный старался не смотреть мимо стола, когда шел к нему. Но боковое зрение нещадно выхватывало изгибы существ, заполнивших пространство. Холод хранил их. Трупы еще не начали разлагаться, но особый запах формалина и медикаментов почти не перешибал запах сгоревших тел. Так что можно сказать – мертвецы были не только по бокам, а заполняли пространство до потолка, проникали в легкие через нос и в разум через глаза.

Кириа не помнил, как начал работать – руки собирали детали на автомате, взгляд плавно скользил по знакомым катрийским схемам, над которыми он просиживал ночи на втором курсе университета. А уши тем временем… уши ловили каждый шорох за пределами коробки, в которую Кириа посадили, словно бабочку.

Он каждый раз замирал, когда снаружи доносились разговоры на вражеском языке. Руки зависали над работой, глаза крепко зажмуривались. Пленный превращался в слух. Сейчас кто-нибудь решит проверить крематорий и придется… придется… а потом этот кто-нибудь выключит свет, и Кириа останется в темноте, среди мертвецов, среди этого страшного запаха. Больше свет включать будет нельзя… придется сидеть среди мертвой пустоты. Или продолжать покоиться на ней, если не найдется сил подняться. За всеми событиями и переживаниями Кириа позабыл, что не спал ночь и целый день не разгибал спину, почти не ел.

Отоспаться после долгого бодрствования ему не дадут, как когда-то давно и далеко – родители. Всепонимающие и всепрощающие родители, что позволяли спать до полудня своему маленькому гению. Кириа всхлипнул, глядя на готовое изделие. Он так и не понял, как собрал его – пришел в себя лишь однажды, когда сжимал в пальцах магноль. Кириа смотрел на обломок сплава и ощущал, как место страха занимает решимость. Казалось, что вся его судьба движется к неизбежности, пусть даже неизбежность столь ничтожна. Он прикрепил магноль и понял, что исполнил свою часть договора. Теперь можно донести на врача в случае, если тот решит не помогать Энэжи. И скорее всего, Рамфоринх знает об этом.

А если знает, то наутро Рамфоринху правильнее было бы пристрелить единственного свидетеля. Решимость выпарилась из сердца узника. В эту же секунду он услышал, как кто-то спускается по лестнице. Кириа сжал в ладони аппарат и взмолился, чтобы подошедший оказался Рамфоринхом. Уши жадно ловили ожидаемый стук, а руки тихо и быстро укладывали собранный плеер в ящик стола и прикрывали желтыми листами.

Стука не последовало. Ключ вошел в замок, скользнув зубьями по металлу.

========== 4. Откуда берется эталон мелодий? (1) ==========

Родители и воспоминания детства выводят эталон мелодий.

***

Кириа зажал рукой рот, поднялся со стула на дрожащих ногах. Послышался щелчок первого оборота – сердце конвульсивно сжалось, тело качнулось к стене. Колени подкосились, и Кириа рухнул поверх ближайшего нагромождения, замер, отвернув лицо от входа, но ощущая под собой органические изгибы. Вплотную лежал молодой красивый сородич, вернее, только голова, но ее хватало. В порыве молчаливой истерики Кириа показалось, что веки мертвеца дрогнули.

Еще щелчок, недолгая возня с ключом, и дверь распахнулась, впуская посетителя. Кириа почувствовал, как теряет сознание, тело плыло, подхваченное мертвыми руками. Мороз отступил – все отступило перед обволакивающим ужасом. Мозг кричал: “Бей и беги! Бей и беги!”, но некого бить и некуда бежать. Волны адреналина разрушали каждую клеточку организма, сушили и жгли сердце. Секунды казались вечностью, обрывки самопальных молитв обращались к небесам с просьбой увести посетителя как можно быстрее прочь. Кириа надеялся, что сейчас щелкнет выключатель, шаги удалятся и снова загремит дверь, разделяя пленника и невидимую угрозу. Но тот продолжал стоять, не двигаясь, словно рассматривал помещение.

Мысль о том, что единственное движение выдаст живого среди мертвых, свела мышцы судорогой. Навернулись слезы, и через пелену Кириа увидел, как лицо напротив распахнуло глаза. Заорать пленный не успел. Дверь с грохотом захлопнулась и разразился до боли знакомый хохот.

– Ты таки повелся! – сквозь смех проговорил Рамфоринх. Веки сбросили слезы, и Кириа увидел, что мертвец лежит без изменений. Он не открывал глаз, не просил о помощи, как примерещилось живому в приступе паники. Пленный стек на пол и с ненавистью уставился на врача. – Ну хотя… был ли у тебя выбор?

Хотелось схватить готовое изделие и забить им Рамфоринха до смерти. Жаль, плеер слишком мал и непрочен… Правда, если запихать его в глотку…

– Тебе хочется убежать? Уйти? Разорвать меня в клочья? – врач все хохотал и не мог остановиться, словно участвовал в шутке века. Наконец, он утихомирился и серьезно добавил: – Ты перемазался в крови.

– Ах, не провоцируйте меня, я человек слабой воли! – к удивлению Кириа, это сказал он сам, умудрившись поместить в дрожащие обертоны каплю сарказма. Улыбка Рамфоринха стала обескураженной, а брови слегка приподнялись. Непонятно, о чем он подумал, но Кириа буквально впился глазами в счастливое лицо, словно пытался прочитать по нему, что будет дальше. Вслух-то врач точно не скажет.

– Я знаю, не нравлюсь тебе, – спокойно сказал Рамфоринх, навалившись спиной на дверь. Он скрестил на груди руки и открыто встретил взгляд своего узника. – Но ты не думай, на самом деле я умею нравиться людям.

– Почему же не пользуетесь этим умением?

– Я не дурак.

Кириа не совсем понял, о чем они говорили и до чего договорились. На его бессмысленный, сбитый с толку взгляд Рамфоринх вытянул руку в требовательном жесте. Через несколько секунд в ладонь легла плоская маленькая коробочка. Пока врач разглядывал ее, бережно поворачивая в тусклом свете, Кириа стоял рядом, выжидая. Собеседник не торопился двигать события дальше. Хотя после пережитого ужаса пленный имел право не на пару ампул, а на целую цистерну итариума. Так ему упорно казалось.

– Ты правда веришь мне? – спросил вдруг Рамфоринх. – Веришь, что я возьму и пойду на кражу? Проникну на склад и уведу провизию для офицерского состава?

Кириа не ответил – гадал, очередное ли это испытание нервам или мучитель отказывается выполнять свою часть договора.

– Смешно то, что они трясутся над каждым граммом редких препаратов, – продолжал врач. – Тогда как срок годности немилосердно истекает, и сыворотка жизни превращается в яд. Но и в самый последний день этого срока я не имею права отдать лекарство крысе.

На “крысе” кулаки Кириа непроизвольно сжались. Резкая речь, сказанная мягким голосом, шла, похоже, к трагическому выводу. Дыхание участилось, картинка перед глазами поплыла. “Он не знает, как включать плеер! – крутилось в голове. – А до тех пор, пока не властен над управлением, не посмеет от меня избавиться. Надо выйти наружу, там я смогу что-нибудь придумать!”

Быть может, сейчас его отведут в барак, сунут в карман ампулы… А может быть, пристрелят посреди очередного язвительного предложения… нет! Нет, это не похоже на Рамфоринха. Он не станет отказывать себе в удовольствии поизмываться над жертвой. Будет крутить пистолетом у виска до тех пор, пока Кириа не рехнется… или скальпелем. Пленный сглотнул – он понял, что прямая дорога из крематория упирается в операционную, где чудовище в бордовом халате разделает его с пристрастием.

Какие уж тут ампулы…

– Послушайте… Я много пережил, может, хватит? – с ужасом Кириа понял, что произносит слова вслух. Врач усмехнулся и схватил пленного за рукав серой робы.

– Плохо выглядишь, – сказал он с мрачным оскалом. И тут же сменил тему: – Как пользоваться этой штукой?

Ну и как не ответить человеку, готовому прихлопнуть тебя в любой момент? Сохранить техническую интригу? Сказать: “Сообщу, как только вернете меня в барак!”? Рамфоринх настоятельно дернул рукав.

– Замкните контакты, и будет играть. При условии, если найдете к нему батарейки или соорудите питание от сети. Понадобятся некоторые приспособления, вроде изолированной медной проволоки. Разберетесь. Я могу идти?

– Погоди, мне нужно проверить, – Рамфоринх больше не смотрел на свою живую игрушку, полностью посвятив внимание плееру.

– Если что-то не так, вы знаете, где искать меня.

– А вдруг ты завтра подорвешься, интеллигент? Или тебя пристрелят… Пойдем-ка.

Кириа внутренне запаниковал, но его уже потянули из крематория наружу. Рывком дверь вышла из косяка, впуская в помещение новую волну свежего воздуха. Кириа встретило ночное небо и подмигивающие звезды. Утро еще не наступило… На улице оказалось теплее, но радости от этого было немного – Рамфоринх подтолкнул Кириа в сторону медблока, посмеиваясь и тихо бормоча нечто, что казалось ему дико смешным. Пленный уже ничего не слышал и не воспринимал.

Через пару минут Кириа окружили заляпанные стены операционной.

========== 4. Откуда берется эталон мелодий? (2) ==========

Кириа без того посещал операционную каждую ночь в кошмарах, когда удавалось заснуть. Не так уж много времени он провел в лагере, но, казалось, уже вечность вокруг истощенные люди, голод и постоянный страх. Правда, метафизический ужас перед лагерным врачом несравним с тем, что Кириа испытывал сейчас. Стол перед ним оказался покрыт размытыми пятнами, о происхождении которых гадать не приходилось.

– Чего остолбенел?

Кириа обреченно глянул в окно – глубокая ночь. Медблок пуст, а это значит – вокруг нет ни единого уха, в которое можно выкрикнуть: “Я сделал для Рамфоринха плеер! Рамфоринх пошел на сговор с врагом! С гением-радистом!” Да, это не спасло бы его, возможно, даже, растянуло последние минуты в часы, но так страстно хотелось уволочь Рамфоринха за собой… или хотя бы на грамм ухудшить положение врача.

А тот спокойно шуршал сзади, меняя халат. Новый не выглядел чище, казалось даже наоборот – больше крови, больше темных пятен, дыр, прорезанных когтями пациентов. Кириа представил бледные руки, беспорядочно цепляющиеся за все вокруг. За халаты… врач так увлекся застегиванием креплений, что позабыл улыбаться, сосредоточенно пыхтел над поломанными застежками.

“Соберись, тряпка!” Кириа огляделся в поисках инструментов. Незаметно сунуть в рукав металлический продолговатый предмет с острым концом, как их обучали за пять минут до высадки в горячую точку, а потом… Потом воткнуть в горло ненавистной твари. Любишь обнажать шею, подчеркивая бесстрашие перед пленными? Получи!

Он незаметно подошел к препараторскому столу, и по телу прошла очередная волна холода. Кириа даже не сразу понял, почему. Инструментов на металлической поверхности не оказалось, зато лежали фотографии.

Белое. Красное. Белое. Красное. В мешанине цветов глаза выхватили сюжет: улыбающийся Рамфоринх целует длинные белые пальцы – дальше кисти руки не было. Но был неровный осколок сплетающихся костей и резвящиеся на заднем плане санитары. Струйка крови стекает по запястью и ныряет в рукав халата. Торжественная костюмированная постановка. Кириа отвернулся, чтобы не увидеть того, что происходит на других фотографиях. И тут же натолкнулся на Рамфоринха, подкравшегося сзади! Пленный шарахнулся, ударившись о стол, дребезжание разлетелось по всему этажу.

– Как можно быть такими чудовищами?! – взревел он, задыхаясь.

– Чудовищами? – Рамфоринх театрально схватился за сердце. – Гений, это просто закон времени! Ты видел, что делают ваши живодеры с нашими ребятами? А мы регулярно получаем фотографии, пленки… Нам их регулярно сбрасывают, чтобы уронить дух тыла, армии – Сельманта разделывает в своих крысячьих лабораториях пленных и высылает цветные карточки их матерям!

– Ложь!

– Да мы ими обмениваемся, словно старые родственники – чтобы и ваша сторона не забывала, что она состоит из плоти и крови, которую можно изувечить!

Улыбка Рамфоринха стала маниакальной, словно он прятал за ней настоящие чувства. Но если эти чувства – ярость, не являются ли они подтверждением жестоких слов? Не может же человек так злиться из-за того, чего не было!

– Ложь! Нет, у нас ничем таким никогда не занимались!

– Да, конечно! Белоснежная нация-совершенство с кристальными душами и намереньями! С чистейшими помыслами полезли на весь мир с огнем и мечом! А ничего, что традицию опытов над людьми мы переняли у ваших ведомственных структур? У ваших белокурых ангелов в погонах?!

Не может быть, чтобы это чудовище говорило правду. Светлая Локри – остров закона, порядка и человечности в океане крови, разлитом союзом трех держав! На его земле не могли, нет… Улыбка хирурга стала вдруг живой, а глаза – нахальными, как минуту назад.

– Да, я знаю, что ты всего лишь связист и брать с тебя нечего! – хохотнул Рамфоринх, хлопнув Кириа по плечу. – Сделай лицо чуть проще.

Врач больше не нависал над пленным, орудовал стальными приборами у раковины. Экспрессивно разлетались подкрашенные красным капли, плитка покрывалась новой порцией крапин.

– Да, одних убивают на фронтах, других уничтожают ради извращенного сверхживотного удовольствия… – звон и плеск разносились по комнате, приводя сознание в потрясающую ясность. – Я же преследую великую цель! Я человек науки, а не живодер! Хотя… ты-то точно мне не поверишь. Мне никто не верит, даже этот новенький идиот со склада. Боится, что я в медикаментозном угаре вместо зуба вырву ему язык, вот и пытается завести на склад диконтин. От него, видишь ли, мозги кипят не на полном огне, а на маленьком…

Врач привинчивал баллоны к инъекционной стойке, монотонно ворчал, и это, как ни странно, заставило Кириа распрямить плечи, но оторвать взгляд от пола уже не оставалось сил.

– Зачем вы привели меня сюда? Убить или просто показать плоды стараний?

– А ты как думаешь? – Рамфоринх передвинул стойку к операционному столу. – Ложись!

– Зачем?! – выкрикнул Кириа, когда вдруг оказался схвачен. Через секунду он лежал на измазанном органикой алтаре. Над головой высилась капельная установка со встроенными баллонами. Так значит, она предназначалась ему.

– Сюрприз.

– Не надо! Не надо, я никому не скажу! – запаниковал Кириа, но сильный щелчок по носу заставил замолчать и испуганно уставиться на Рамфоринха.

– Конечно, не скажешь! Кто тебе даст разрешение заговорить первым? – он весело подмигнул, и вновь последовал грубый, но непонятный приказ: – Руку!

Непонятный, потому что Рамфоринх, как и в прошлый раз, не стал дожидаться исполнения, сам схватил за пальцы и выпрямил конечность. Врач поднял иглу капельницы.

– Не советую дергаться. Можешь смертельно пострадать, – он методично пристроил острие, при этом продолжал разглагольствовать. – На самом деле, мне не терпится уединиться с твоим прибором, но, увы, до того светлого часа еще целый день. Так что позволь убить время подобающим образом.

– Что это?! – Кириа изо всех сил старался лежать спокойно.

– Яд, разъедающий кости.

– Что?!

– Глюкоза, гений, – Рамфоринх ткнул когтем в лоб лежащему, укладывая приподнятую голову обратно на стол. – Обыкновенная глюкоза. Спи и радуйся. Сегодня ты – живой человек.

Кириа не заметил, как вырубился и, к счастью, не запомнил сновидений. Зато пробуждение пришлось как раз на разговор, не предназначенный для пленных ушей.

– Вы его всю ночь что ли прокалываете?

– Почти всю. Запишешь пульс, температуру, давление и отведи на площадку. Нечего от работы отлынивать.

– Вы бы поосторожнее. Тиранозавр говорил, что это ихний гений. Типа связист или что-то такое.

– И чем мне это грозит? – Кириа показалось, что голос Рамфоринха сквозил усталостью. Тем не менее, можно спорить, врач не переставал улыбаться.

– Говаривают, он может из воздуха сделать рацию!

Через полчаса Кириа грубо подняли, сунули под ледяную воду, чтобы быстрее соображал, и погнали обратно – на полигон. Рамфоринха на горизонте не наблюдалось, а на улице царил полдень, в теле разливалась какая-то забытая живость. Вместо скальпеля в сердце пленному были подарены часы глубочайшего сна и пара баллонов глюкозы. На смену тяжелейшей ночи спешил яркий день с ложным чувством безопасности. Кириа был счастлив оказаться среди своих. Правда, как только он увидел Летчика, то тут же вспомнил и о Энэжи.

К стыду, он понял, что совершенно позабыл обо всем, беспокоясь за собственную шкуру. Пленные смотрели на него, как на гостя с того света, совершенно круглыми глазами. Даже замерли на миг, чтобы убедиться – да, Кириа возвращается из ночного путешествия в медблок. Прогремел выстрел в землю, и они тут же занялись своими делами.

– Сегодня утром увели, – сказал Летчик сквозь зубы. – А по мне – и вовремя! Ребята уже на пределе, готовы были сами придушить!

Кириа явственно ощущал сползающие по вискам капли пота и напряжение внутри головы – он пытался сосредоточиться на судьбе Энэжи – человека, случайно попавшего в договор между ним и самой страшной персоной лагеря. Куда его увели? К Рамфоринху? Было бы здорово, если бы тот сам придумал, как сделать спасительные инъекции… правда, с тем же успехом врач мог забрать Энэжи и с более “научными” целями. Не получилось ли так, что Кириа подставил и без того страдающего человека?

– Не грусти, малыш! – пробубнил Летчик. – Кончились его мучения. Наверняка переплавили на “Риджин”!

Кириа вздрогнул – знакомое слово, сказанное с такой ненавистью, нагоняло поток разноименных эмоций. Рамфоринх как-то заикался о “Риджин”, но ничего не объяснил толком, сменил тему.

– На что переплавили?

– Есть такая легенда, миф даже. Древний классический миф о мертвой армии, которая восстала против своего правителя*. Большего, правда, я не знаю.

Кириа ждал до самой ночи, но Энэжи так и не вернулся. Врач разорвал их договор, взял плеер, созданный в самом аду, среди кошмара и страданий, а взамен убил человека, которого обязался спасти. Или позволил убить – велика ли разница? Кириа уставился невидящими глазами в потолок, сжимая и разжимая кулаки. Он был так зол, что даже не испытывал холод. Слишком дорого ему дался крохотный прибор, рожденный в крематории. Решительно закрыв глаза, Кириа постарался расслабиться.

На другом конце лагеря по комнате кружил Рамфоринх. Сменные батареи нашлись в личных запасах, и врач довершал последние приготовления. Он чувствовал себя немного одержимым, потому постоянно останавливался, пытался успокоиться и не торопиться – впереди целая ночь.

Последний раз он слышал эту запись больше пяти лет назад, еще до того, как сломался проигрыватель в родительском доме. Сменных деталей не нашли, а новый аппарат можно было купить только на территории Вельдри, за очень большие деньги. Уже тогда Рамфоринх слышал, будто изобрели переносные проигрыватели, но это звучало фантастично. И уж тем более, он никогда бы не поверил, что всего через пять лет станет обладателем портативного чуда. Если только заключенный Кириа не создал бомбу вместо плеера.

С музыкой дело обстояло туго. Еще можно было достать записи, но только не то, на чем их проигрывают. Временами музыку передавали по радио, и он специально сбегал с вечерних занятий на “Час песни”, еще в те светлые годы, когда она шла. С приходом войны передачи сменились на монотонное гудение эфира и пропаганду, напополам с “Голосом Фронта”. И пели теперь только в строю. Потому, как только солдаты выстраивались на плац, Рамфоринх высовывался из окна и замирал до конца представления. Делал он это прямо посреди еды или операций – когда запели, тогда и замер. Санитары начали ворчать было, но он быстро поставил подчиненных на место.

Рамфоринх достал заветную коробочку с кремниевой записью. Ей было лет двадцать с момента производства – Андрехара тридцать пять, произведение классика полуторовековой давности. Рамфоринх самолично увел ее из родительской коллекции, когда уезжал учиться. Знал, что не сможет прослушать еще долгие годы, но расстаться не смог.

Коробочка легла рядом с плеером, запись была аккуратно извлечена и прикреплена зажимом к магнолиевой игле. Рамфоринх сгорал от напряжения – он положился на собственную интуицию и честность Кириа, но аппарат мог просто не включиться. Или включиться так, что лучше бы не включался. Кончики когтей бережно тронули контакты. Наверняка Кириа уже понял, что Энэжи никто лечить не собирался… эта мысль немного настораживала. Да, заключенным не разрешено заговаривать с охраной, но это не значит, что Кириа не способен обойти это правило, устроить прилюдный “концерт”, где всем и обо всем расскажет. Теперь, когда он оказался использован и обманут, ждать можно чего угодно. Хотя… нет. Кириа не показался ему сумасшедшим, тем, кто так запросто рискнет остатками жизни ради восстановления справедливости.

Рамфоринх с сомнением посмотрел на упаковку камирия – персонального наркотика, за который его вечно ругали санитары и завскладом. Пусть лежит, подумал врач – сегодня ему хорошо и без отравы. С особой торжественностью и тревогой пальцы хирурга повернули тумблер на корпусе – он ждал взрыва или чего-то подобного. Внутри щелкнуло, скрипнуло, но тут Рамфоринх с радостью обнаружил, что проигрыватель работает. Полилась печальная классическая музыка. Подтянулись струнные инструменты, заплакали клавишные и духовые. Затем вступил голос, рассказывающий древнюю легенду о рыцаре, который нашел в болотах чудовище с латами вместо позвоночника.* Пусть с помехами, шипением, но мелодия действительно читалась, а этого было достаточно. Утекая вместе с классическим эпосом, Рамфоринх сполз по стене.

Он долго, раз за разом, прослушивал запись. Полночи сидел недвижимый возле стола, почти не меняя позы, пока не затекало тело. Потекли первые слезы. Он не понял, как оказался в углу, с мокрым лицом и трясущимися руками.

Наутро шептались, что из окна Рамфоринха ночью можно было услышать странные шумы, как если бы он истерично рыдал.

______________________________________________________

* Миф о Риджин основывается на реальных событиях.

** Средневековая история о графе, нашедшем в болоте чудовище со встроенными в спину латами, основывается на реальных событиях.

========== 5. То, что выжимает слезы ==========

Он всегда подавлял позывы разрыдаться, когда слышал торжественную музыку.

***

– Ну, что у него? Давай. Порадуй меня.

Рамфоринх выжидательно смотрел на санитара, а тот навис над зияющей раной и, кажется, впадал в анабиоз.

– Печень в гранулах, – санитар шмыгнул носом. – Зато без паразитов.

– Кругом гении! Кто же ее такую жрать-то будет?

– Не идет диета крысам на пользу! – второй санитар, что документировал вскрытие, заржал. Холодный взгляд начальника пресек хохот.

– Кисты на обоих почках…

– “Обеих”, дубина. “Обеих” надо говорить. Короче: забирай кровь, органы и останавливай сердце, – распорядился Рамфоринх. Он было отвернулся к окну, но в последний миг что-то привлекло внимание. Врач перевернул руку лежащего – на ладони значилась татуировка сильмантских летных войск – ястреб, душащий трехголовую змею.

– Может, вот эта падла разбомбила мой дом, – сказал Рамфоринх тихо. Санитары переглянулись.

– Начальник, – препарирующий морщился, выпутывая почки из ленты кишечника. – Начальник, сердце, ведь оно и само остановится, разве нет? Тем более, может, этот гад бомбил ваш дом. Пусть лежит.

– Ты, скотина, когда научишься пневмоторакс делать по-человечески?! А ну бегом тренироваться!

– Дурное настроение, шеф? – хихикнул записывающий, за что получил очередной полный презрения взгляд. В наказание второму санитару пришлось помогать первому. Грязная работа вмиг разобщила их, через полминуты оба тихо переругивались, спихивая друг другу останки.

– Да перекусывай уже ребра, ё-моё! – шипел второй. Рамфоринх не выдержал и засмеялся, глядя на неэстетичную возню. Веселье прервал неожиданный визитер.

– Господин врач! – все тот же мальчишка – помощник завскладом по кличке Цапик влетел в кабинет без стука на полном ходу, навстречу ему бросилась кровавая картина. – Ой, фу!

– В чем дело, детка? – голос вразы заметно повеселел. – Разделанные враги должны приводить тебя в исступленную радость! Ты не дезертир, часом?!

– Послушайте, я с предложением… – Цапик упорно смотрел в пол, преодолевал дрожь и речевые барьеры.

– Удивительный человек! – воскликнул врач, выпрямляясь. – Все норовишь что-нибудь предложить и всегда не то, что я хочу! Вместо чего теперь желаете брать диконтин?

– Эфир…

– Громче!

Санитары заржали, мальчишка замешкался, и в наступившей тишине до ушей врача долетели чьи-то стоны из коридора.

– Это что? – спросил Рамфоринх и ткнул пальцем в сторону двери.

– Где?

– Что за звук, идиот? – Рамфоринх оттолкнул с дороги замешкавшегося Цапика, выглянул в коридор – там на полу скрючилось бело-серое тело с лицом, знакомым до боли.

– А… – посыльный словно бы вспомнил. – Рвался к вам. Дежурный его дубинкой обработал, чтобы повод был по врачам ходить…

Договорить Цапику не дали – врач схватил за шкварник и выпроводил не очень ласковым тычком из кабинета, затем схватил Кириа, поднял рывком и точно так же запулил им в кабинет.

– Вот ненормальный, – не выдержал Цапик. – Не терпится кого-нибудь поистязать?!

Тут он увидел круглоглазый взгляд охранника у соседней двери. На дубинке того все еще темнела кровь.

– Тебе жить надоело? – спросил он у мальчишки. – Пасть-то прикрой и живенько беги отсюда, пока он тобой не занялся!

Рамфоринх проигнорировал яростные вопли, подошел к столу и спихнул свежего покойника вместе с кишками на пол под возмущенные крики санитаров. Они только остановили сердце, но большая часть органов оставалась внутри.

– Начальник, в чем дело?! – один из них кинул на пол мешок для забора легких, пакет шлепнулся в кровяную лужу, подняв брызги. Спокойное рабочее утро нырнуло в бардак неразберихи и хаоса.

– Ложись! – приказал Рамфоринх на локри* и за шиворот поволок Кириа к столу. В этот раз пленному пришлось окунуться в то, что собралось в углублениях неровной поверхности стола. Кровь тут же пропитала одежду. – Жить надоело?!

Санитары не понимали чужого языка, потому молча наблюдали, ожидая, что их с минуты на минуту погонят или заставят делать новое вскрытие.

– Чего встали?! Живо пакуйте органы и – на заморозку! Каждая минута на счету, оболтусы!

Кириа повернул голову, и увидел простертую на полу руку – знак на ладони поразил в самое сердце. Дальнейшие действия санитаров заняли значительно меньшее время – они были рады сбежать от Рамфоринха как можно быстрее. Потому через пять минут начальник остался наедине с жертвой.

– Ты по делу, моя драгоценная крыса? – Рамфоринх широко улыбнулся и сделался, как прежде, невозмутим.

– Я слышал, вы часто появляетесь у нашего барака, – Кириа продумал, что будет говорить, но теперь, лежа в еще теплых лужицах крови, совершенно растерялся. – За последние два дня…

– Я просто хотел справиться о твоем здоровье, – уклончиво пошутил Рамфоринх.

– Не дождетесь! – выпалил Кириа.

– О, я слышу ярость…

– Послушайте! Прошло почти трое суток, как Энэжи забрали, но я все надеюсь, что вы его просто лечите!

– От чего? – Рамфоринх расхохотался. Он нашарил в открытом ящике несколько баллонов и начал их устанавливать в стойку. – От этого не умирают. Просто жить неприятно.

– Тогда где он?

– Не притворяйся идиотом, гений, – врач поморщился. – Должен понимать, что я приказал взять его. Нам катастофически не хватает здоровых кроликов! У одной половины – кисты, у другой – истощение. А у большинства – и то, и другое вместе. Единственное, твой Энэжи страдал защемлением нервов – для “Риджин” это не имеет значения.

– Риджин?!

– Потише, идиот, если не хочешь пополнить ряды волшебной армии. Руку давай. Да не бойся! Физраствор.

Кириа дрожал от ненависти, казалось, голова сейчас заживет своей жизнью и наговорит лишнего. Рамфоринх постоял с протянутой ладонью около минуты, пока продолжались гляделки.

– Ну хорошо. У тебя есть выбор: печь за симуляцию или физраствор?

Пленный подчинился, понимая, что проиграл на всех фронтах. Проиграл еще два дня назад, когда блаженно дрых на этом самом месте. Да, именно в те часы был отдан приказ “переплавить” Энэжи на “Риджин”. Энэжи… а ведь они даже не виделись. Его больше знали по ночным крикам. Летчик тоже погиб, думал Кириа, просто за него никто не делал плеер для удовольствия врага.

– Я много чего могу, – проговорил Кириа покорным голосом, физраствор медленно втекал в него, врач довольно улыбался – он чувствовал себя хозяином.

– О, я знаю, ты – мастер!

– Увеличить качество звука, усилить батареи, только скажите…

– Ты пытаешься убедить, что нужен мне? – с иронией отозвался врач уже из кресла.

– Вам выгоднее сохранить мне жизнь.

– Почему мне упорно кажется, словно ты что-то замыслил? – спросил Рамфоринх. – Даже не надейся, что я тебя подпущу к моей технике. И вообще к какой-либо.

“Это было глупо,” – отругал себя Кириа. Рамфоринх получил то, что хотел, больше нечего предложить, нечем угрожать. Единственное, что оставалось – страстное желание выжить и уничтожить. Хотя бы выжить. Пленный закрыл дрожащие веки – слезы просились наружу, но доставлять такое удовольствие садисту-врачу он не намерен. Впрочем, тот, кажется, не собирался убивать свидетеля прямо сейчас. Возможно, на Кириа у него иные планы; в любом случае, впереди у пленного полчаса в теплом помещении, в относительном покое. Ах, если бы только под спиной была кровь Рамфоринха! Но не успел Кириа расслабиться, как заскрипела тяжелая дверь и в комнату вошло несколько человек. Глаза резко распахнулись, но голова отказывалась поворачиваться в их сторону.

– Господин врач? – сухой спокойный голос. – Есть разговор.

– Внимательно слушаю, господа, – глухо ответил Рамфоринх.

– Нам доложили, что вы проникли на склад.

Кириа вздрогнул и резко закрыл глаза. Коршун ходил на склад. Коршун ходил на склад… И большим людям это не нравится.

– Вот старая паскуда, – сказал врач и рассмеялся. – Все же сдал меня. А ведь божился…

– Я попросил бы…

– Я искал камирит.

– Камирит?

– Да, то, что здесь называют “наркотиком Рамфоринха”, моя персональная проблема, знаете ли. Недавно я повысил себе дозу и кончил запасы раньше положенного!

Один из вошедших хрипло выругался. Очевидно, лагерное управление, недовольное личностью врача. На улице послышались резкие команды и ответный лай десятка голосов. На плацу, напротив медблока, становились шеренги солдат. Утреннее построение.