Текст книги "Руку и сердце (СИ)"

Автор книги: kim47

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– У меня кое-что есть для тебя. Обнаружены два тела, в Эппинг Форест***. Ты приедешь?

Хотя… может быть, ему стоит снова поговорить с Лестрейдом. В первый раз он был более-менее полезен. Возможно, он что-нибудь посоветует, и тогда Шерлок сможет все еще раз обдумать. Может быть, когда Шерлок выскажет Лестрейду свои доводы, тот признает, что вполне приемлемо, если Шерлок предложит Джону пожениться прямо сейчас, пусть даже прошло всего лишь девять месяцев и несколько дней.

– Шерлок?

– М-м-м, – отвечает Шерлок и наугад дергает струны. Стоит ли ему его спрашивать?

– Шерлок!

Что ж, вреда от этого быть не может.

– Я могу его попросить? – решившись, внезапно спрашивает он.

– Ты можешь… Что? – Лестрейд выглядит совершенно сбитым с толку.

– Могу я теперь попросить Джона жениться на мне? Прошло достаточно времени? Я помню, ты говорил про год, а сейчас только девять месяцев, но я, честно, понятия не имею, смогу ли ждать дольше.

Голос Шерлока звучит на грани отчаяния. Он снова чуть ли не до боли прижимает пальцы к струнам скрипки.

– Господи, Шерлок, ты меня до инфаркта доведешь тем, как скачешь с одной темы разговора на другую, – говорит Лестрейд. Он стоит, уперев руки в бедра, и пристально смотрит на Шерлока. На его лице – выражение, в котором поровну веселья и злости.

Шерлок ждет с минуту и повторяет вопрос.

– Ну? – требует он.

Лестрейд пожимает плечами.

– Думаю, ты можешь его спросить.

– Но мы вместе уже довольно давно, и для нас обоих все ясно. Я думаю, что… – Шерлок замолкает, как только до него доходят слова Лестрейда. – Подожди. Что?

Лестрейд фыркает, шагает вперед, скрещивает руки на груди. Вот теперь у него на лице написано настоящее веселье.

– Ты меня слышал. Спроси его. Честное слово, поверить не могу, что ты продержался так долго. Я впечатлен.

Шерлок изумленно смотрит на него.

– Ты же мне сам сказал, – осуждающе произносит он.

– Шерлок, когда я говорил про год, я не имел в виду, что он обязательно должен пройти. Господи, мне следовало знать, что ты поймешь меня буквально. Ты, наверно, в голове список составил из всего, о чем я упомянул? И мысленно вычеркиваешь пункты?

Шерлок неловко ерзает в кресле. То, как хорошо за прошедшие годы Лестрейд стал в нем разбираться, неприятно удивило.

– Я только хотел, чтобы ты притормозил, хорошенько все обдумал и немного подождал. Я уверен, что Джон готов; Господи, да он говорит о тебе без умолку. Ему ничего не нужно, кроме тебя, – говорит Лестрейд. – Ненормальный, – через мгновение добавляет он.

На фоне затапливающего его облегчения раздражения Шерлока хватает лишь на то, чтобы наградить Лестрейда небрежным взглядом. Это же замечательно. Он сделает Джону предложение завтрашним вечером. Они выйдут поужинать – в какое-нибудь приятное местечко, где Шерлоку на самом деле придется оплатить счет, а не в одно из тех немногочисленных заведений, в которые они наведываются регулярно. В них-то владелец более чем счастлив угостить Шерлока и его парня. И Шерлок скажет Джону… ну, что-нибудь. Детали он продумает позже.

Тогда Шерлок наконец-то избавится от этого невыносимого отчаяния и сможет нормально работать, а Джон перестанет сомневаться в том, что Шерлоку ничего, кроме него, не нужно.

То, что Лестрейд что-то говорит ему, Шерлок осознает не сразу.

– Что? – раздраженно откликается он.

– У тебя есть план? – спрашивает Лестрейд. Он выглядит совершенно по-детски взволнованным. Шерлок закатывает глаза, хотя у него самого в груди звенит от точно такого же волнения. Он чувствует себя энергичным и всемогущим, словно способен пешком пересечь Лондон.

– Конечно же, у меня есть план. У меня всегда есть план, – раздраженно отвечает он.

Сомнение, читающееся во взгляде Лестрейда, явно несправедливо: разве планы Шерлока хоть раз проваливались?

– Ты мне не веришь?

– Ну, – нерешительно начинает Лестрейд, – не пойми меня неправильно, но тебе точно не хватает…. романтичности.

Шерлок фыркает.

– Да знаю я, знаю, – восклицает Лестрейд, настороженно подняв руки. – Но, в конце концов, предложение руки и сердца должно быть хоть немного романтичным. Я же не предлагаю тебе… не знаю, написать для него стихотворение, положить кольцо в бокал с шампанским или что-то в том же духе.

Лестрейд ловит полный ужаса взгляд Шерлока и смеется.

– Я сказал, не предлагаю. Просто… – он задумывается, – будь с ним честен, насколько вообще можешь.

– Разве это романтично?

Взгляд, которым Лестрейд награждает Шерлока, настолько едкий, что тот почти вздрагивает.

– Шерлок, я знаю, тебе плевать на слова и основы человеческих отношений…

– Эй!

– …но всем совершенно очевидно, какие чувства ты испытываешь к Джону. Я серьезно, у меня в команде новый детектив-констебль, так даже он проехался по этому поводу после того, как ты порвал его в клочья из-за предположения, будто убийство, на которое я позвал тебя две недели назад, на самом деле было самоубийством. Он сказал, что не понимает, как один и тот же человек смог сначала разобрать его по косточкам, а затем смотреть на Джона так, словно хочет завернуть его в папиросную бумагу и поместить под стекло.

Шерлок потрясенно смотрит на него, и Лестрейд неловко кашляет.

– Да, он немного странный. Даже вроде поэта. Но послушай, – говорит он, возвращаясь к теме разговора, – я уверен, что, Джон, возможно, уже сам обо всем догадывается. Просто иногда хочется, чтобы тебе это сказали, удивили тебя. Понятно?

Мгновение Шерлок просто смотрит на него, а затем слегка кивает.

– Отлично, – торопливо произносит Лестрейд. – Теперь-то ты со мной поедешь?

Взгляд Шерлока становится беспомощным.

– Поеду с тобой куда?

– Господи, тебе и правда нужно просто взять и жениться на нем. Никогда не видел тебя таким рассеянным.

____________________________________________________

От переводчика.

* Гетеронормативность (англ. Heteronormativity) – мировоззрение, при котором гетеросексуальность понимается как социальная норма сексуального поведения человека. При таком понимании рассматривается исключительно бинарное деление человечества на два пола, при котором биологический пол полностью совпадает с социальным полом человека.

http://ru.wikipedia.org/wiki/Гетеронормативность

** Пригород Лондона

*** Область, ограниченная Большим Лондоном на северо-востоке и Эссексом, представляющая собой древний лес

========== Глава 2 ==========

– …в голове. Просто не укладывается.

– Но почему? Чего здесь такого важного? С какой стати я должен забивать себе голову всякой ерундой, если она не пригодится мне в работе?

Джон, отчасти с досады, отчасти – чтобы сосредоточиться, потирает лоб.

– Я не говорю, что тебе следует помнить все. Конечно же, там полно не имеющей значения чуши. Но так я и не прошу тебя читать «Хэллоу», смотреть реалити-шоу или что-нибудь…

Появление метрдотеля, которому предстоит отвести их к столику, вынуждает Джона замолчать. Шерлок идет за метрдотелем по ресторану – вне всякого сомнения, модному, французскому ресторану, чуть более романтичному, чем те, куда они ходят обычно. Он тщательно выбрал его из списка (присланного Майкрофтом по электронной почте; на письмо Шерлок демонстративно не ответил): нужно было что-то романтичное, но не чересчур – не настолько, чтобы вызвать у Джона подозрения.

Когда их усаживают (они садятся за смежные стороны стола, Джон почти всегда настаивает на этом – ему не нравится сидеть напротив, и Шерлок привык не спорить), Джон возобновляет разговор.

– Но, Шерлок, среди того, что ты предпочитаешь игнорировать или о чем просто ничего не знаешь, есть действительно важные вещи.

– Какие именно?

– Ладно, возьмем, например, литературу. Я до сих пор не могу поверить, что ты не способен назвать ни одной пьесы Шекспира или романа Джейн Остин.

– У меня никогда не возникала в этом необходимость. Я уверен, что знал их когда-то, когда еще учился. Но я не раз говорил тебе, Джон, что у меня нет времени на то, что не относится к моей работе. Я удалил их.

– Это только моя точка зрения, но как, ради всего святого, ты можешь определить, что относится к твоей работе, а что нет? Ты сталкиваешься с таким количеством невероятных преступлений, вернее, ты расследуешь невероятные преступления, так откуда тебе знать, что очередной серийный убийца не станет выбирать себе жертвы, основываясь на том, что… ох, я не знаю, их имена совпадают с именами шекспировских героинь?

– Это статистически крайне маловероятно, Джон.

Джон едва слышно досадливо фыркает, и Шерлоку приходится подавить улыбку. Он даже и представить никогда не мог, что ему настолько будут нравиться вот такие вот разговоры. Шерлок обожает споры с Джоном – не те, когда Джон кричит на него за забытую в холодильнике пустую картонку из-под молока, или когда он сам упрекает Джона в невыносимой медлительности – а настоящие споры, построенные на доказательствах и аргументированных доводах, с помощью которых один пытается убедить другого в своей точке зрения. Они редко удаются, но это не важно.

Со временем Джон стал спорить гораздо лучше. В первые дни их знакомства он по большей части мог лишь недоверчиво таращиться на Шерлока, не в силах осознать, что тот на самом деле так думает (Шерлок до сих пор живо помнит разговор о Солнечной системе; восклицание Джона «Но это же Солнечная система!», по его мнению, к особо впечатляющим аргументам не относилось). Это были не споры, а бесконечная жестикуляция и застывшее на лице удивление, но теперь слова Шерлока уже не поражают Джона до такой степени. Джон вроде как научился наблюдать (не так хорошо, как Шерлок, но гораздо лучше среднего), понял, как противостоять Шерлоку. Он научился не выходить из себя и отстаивать свое мнение четко и последовательно. Освоил искусство быстрого парирования и уравновешенной защиты от встречных выпадов. Изредка он по-прежнему срывается, но в большинстве случаев это вызвано тем, что Шерлок сознательно его доводит, только чтобы посмотреть на реакцию.

Их споры – любовная игра на уровне мыслей, и она нравится Шерлоку почти так же, как и сам секс.

Джон качает головой, хмурит лоб:

– Ты прекрасно понимаешь, что я не об этом.

– Тогда о чем?

– Я имел в виду, что ты не можешь знать заранее, какие сведения тебе потребуются для расследования. Ты выучил химию и анатомию, зазубрил каждую улицу и переулок в Лондоне. Ты разбираешься в пятнах крови и видах оружия, метеорологических картах и схемах движения транспорта. Одного взгляда на грязь, налипшую на мою обувь, тебе достаточно, чтобы точно сказать, каким маршрутом я добирался до дома, – Джон делает паузу, явно пытаясь сформулировать следующую мысль.

– Мне кажется, что, по крайней мере, общие представления о литературе и философии, например, могут оказаться крайне полезными. Я не говорю, что твои познания в этой области должны быть энциклопедическими… но, скажем, хотя бы минимум того, что известно каждому вчерашнему школьнику.

О, да. Его Джон великолепен.

– Зачем? Я могу обратиться к эксперту…

Подходит официант, прерывая Шерлока на середине фразы, вручает меню и вежливо замирает в ожидании. Шерлок заказывает вино – Теттинжер Ноктюрн Сек, любимое шампанское Джона, слишком дорогое по сравнению с тем, что они берут обычно – и решительным жестом отсылает официанта прочь. Джон приподнимает брови, но ничего не говорит. Шерлок, не обращая внимания на выражение лица Джона, пытается возобновить беседу.

– Да, как я говорил, я обращусь к эксперту. Если у меня нет должных знаний в конкретной области, я с радостью прислушаюсь к мнению профессионала. Помнишь, в прошлом году мы сотрудничали с доктором Картером, судебно-медицинским антропологом? Что мне мешает, в случае необходимости, точно так же пригласить эксперта по театральному искусству пятнадцатого или философии конца девятнадцатого столетия?

Джон хмурится. Он бездумно теребил салфетку, сворачивая и разворачивая ее, но сейчас его руки замирают. Шерлок подавляет страстное желание перегнуться через стол и дотронуться до него.

А затем Джон широко, чуть лукаво улыбается.

– Это ты так прислушиваешься к словам эксперта? Шерлок, ты же заявил, что не понимаешь, как он смог окончить университет, не говоря уж о докторантуре.

– Я с готовностью признаю, что в своей сфере знаний он осведомлен лучше, – фыркает Шерлок, – но я не в состоянии молча терпеть ту ужасающую чушь, которую он нес, когда попытался рассуждать о моей. И ты уходишь от темы.

Шерлок наклоняется вперед, упирается локтями в стол, сжимает ладони. Ожидая ответа, он с жадностью всматривается в Джона.

– Что ж, ладно. Вот мое мнение, – начинает Джон. Сияющими глазами он смотрит прямо на Шерлока. – Ты достаточно осведомлен в анатомии, криминальной истории Лондона и ножевых ранениях, чтобы обнаружить связь между тремя трупами и делом 1938 года о Стоквеллском Душителе*. Основываясь на этих данных, ты предложил Лестрейду вызвать доктора Картера.

Шерлок кивает и жестом предлагает Джону продолжать.

– Прежде чем дальше приводить примеры, допустим, что серийный убийца, которого ты…

– Мы, – перебивает Шерлок и видит, как Джон прячет улыбку.

– …серийный убийца, которого мы разыскиваем, выбирает в качестве жертв тех, чьи имена совпадают с именами шекспировских героинь. Беатриче, Джульетта, Корделия и так далее. Если бы ты в общих чертах представлял себе творчество Шекспира, ты бы сумел обнаружить систему. Но тебе не обязательно обладать таким объемом знаний, чтобы предугадать следующую жертву, для этого ты можешь обратиться к эксперту.

Оказавшись в тупике, Шерлок с мгновение молчит. Это восхитительно парадоксальное чувство; он ненавидит проигрывать споры, но любит смотреть на то, как Джон вот так вот думает.

– Хорошо, я готов признать твою правоту, в определенной степени, – в конце концов, говорит он. – Хотя, должен сказать, такая ситуация никогда прежде не возникала. Я занимаюсь расследованиями почти восемь лет, и у меня еще ни разу не было повода сожалеть о своих знаниях фундаментальной философии или современной политики…

– … о, даже не начинай при мне о политике. Поверить не могу, что ты действительно думаешь, будто она совершенно не важна, особенно если учесть твое последнее расследование…

– …однако рядом со мной всегда есть ты. Даже если случится невероятное и нам выпадет преследовать убийцу, страдающего экстравагантной склонностью к уничтожению реальных двойников выдуманных персонажей, я всегда смогу рассчитывать на то, что ты восполнишь пробелы в моих знаниях.

Джон выглядит польщенным, его губы изгибаются в умопомрачительной полуулыбке, но он отрицательно качает головой.

– Мой мозг не работает так, как твой, Шерлок, и ты не раз потрудился указать мне на это. Ты же на самом деле не можешь думать, будто я обнаружу взаимосвязи, увижу важность какого-то факта просто потому, что больше знаю о… ох, о поп-культуре, политике или чем-то подобном.

– В том, как работает твой мозг, нет ничего неправильного, – совершенно искренне возражает Шерлок. Каким-то невероятным образом мысли Джона совпадают с его собственными – Джон обладает невероятной способностью произносить вслух самое необходимое, отчего в голове Шерлока все сразу встает на место. Шерлок не перестает восхищаться этим талантом, но он почти боится, что если начнет анализировать нечто до такой степени непредсказуемое более тщательно, оно растает, словно дым.

Теперь Джон улыбается по-настоящему. Он чуть наклоняет голову, облизывает губы и вновь поднимает глаза на Шерлока.

– А сейчас ты лестью пытаешься вынудить меня с тобой согласиться? – поддразнивает Джон. Он наклоняется ближе к Шерлоку, их лежащие на столе руки соприкасаются.

Внезапно Шерлок начинает нервничать, все разработанные на этот вечер планы разом возникают перед ним. Он более-менее забыл о них, захваченный беседой с Джоном, но сейчас эти планы – все, о чем он в состоянии думать. Шерлок приказывает себе успокоиться.

Он подготовился к тому, что собирается сказать, по крайней мере, в общих чертах. Шерлоку не хочется, чтобы его слова звучали неестественно, словно они – часть написанного сценария. Поэтому он заставил себя не повторять их до бесконечности раньше времени, пусть ему и свойственно такое поведение. Предполагается, что все будет романтично, но Шерлок не уверен, насколько хорошо он справится с этой задачей. У него были смутные мысли опробовать все сначала на Лестрейде, но он решил, что не стоит. В конце концов, он взрослый человек, не говоря уж о том, что гений, и способен, черт возьми, прекрасно разобраться со всем самостоятельно.

Джон, мы вместе уже девять с половиной месяцев, возможно, для обычных людей этот срок не такой уж и долгий, но так ведь понятие «обычный» никогда нельзя было…

Стоит ему открыть рот, чтобы заговорить, как появляется официант. Он приносит бутылку вина и замирает рядом, чтобы принять заказ. Шерлок одновременно облегченно и досадливо вздыхает и берет меню. Он абсолютно уверен, что не сумеет заставить себя проглотить ни кусочка, сейчас это ощущается даже явственнее, чем когда у него расследование, но если Шерлок не попытается хотя бы сделать вид, что ест, Джон точно примется читать ему нотации. А у Шерлока нет ни малейшего желания объясняться сегодняшним вечером на столь специфическую тему.

Не в силах удержаться от того, чтобы немного покрасоваться, Шерлок делает заказ на чистейшем французском. Он выбирает сuisse de canard confit, coeur de salade frisee et pommes sautees au thym для Джона (сам Шерлок утку на дух не переносит, но знает, что Джону она нравится) и a dorade grillée façon bouillabaisse et legumes niçois confits для себя** (хотя он подозревает, что этот буйабес не будет идти ни в какое сравнение с тем, что готовила его бабушка).

Официант только приподнимает бровь, быстро записывает заказ и забирает папки с меню. Шерлок оглядывается, пытаясь заставить руки прекратить чуть заметно подрагивать. Смешно: он знает, что ему нужно сказать, он знает, что чувствует, и знает, что чувствует Джон. Он на 98,7 % уверен, что Джон ответит согласием, а если этого не случится, то тому есть чертовски весомая причина. В том, что он так переживает, нет никакой логики.

Тем не менее, как и во многих других случаях, относящихся к Джону, логика здесь появляется только для того, чтобы немедленно умыть руки.

– Джон, – начинает он, наклоняясь ближе, и Джон чуть придвигает руку, проводит указательным пальцем по запястью Шерлока. Шерлок неуверенно втягивает воздух и продолжает: – я уверен, тебя ничуть не удивит, если я скажу, что ужасно люблю тебя.

Джон потрясенно замирает, а затем смеется и наклоняется к Шерлоку еще ближе, проводит рукой по его ноге.

– Шерлок, поверь, для меня это всегда поразительно. Я даже не возражаю против слова «ужасно».

– Это ужасно, – бормочет Шерлок. – Я… не могу без тебя. Я привык к независимости. А ты забрал ее.

Сообразив, что именно он только что сказал, и что сообщать человеку, которому ты пытаешься сделать предложение, будто любить его – крайне неудобное занятие, не совсем правильно, Шерлок предпринимает отчаянную попытку исправить ситуацию:

– Это вовсе не значит, что мне, ох… не нравится, что ты постоянно рядом. Нравится, ты же знаешь, очень нравится. Я люблю, когда ты рядом. Ты готовишь чай и не злишься из-за всех тех незначительных штуковин, а еще ты великолепно стреляешь и всегда накладываешь мне швы, когда…

Шерлок замолкает. До него доходит, что он почти угодил в новую ловушку.

– Не то чтобы я любил тебя, потому что ты полезен, я имел в виду вовсе не это, я просто…

Прижавшиеся к его губам губы Джона заставляют его замолчать. Рука Джона соскальзывает с его запястья, обхватывает шею. Шерлок с благодарностью отвечает на поцелуй, радуясь, что его неуклюжие изъявления оказываются прерваны.

– Я люблю тебя, – снова произносит он, едва они прерываются. Эти слова надежные, знакомые, испортить их нет ни единого шанса. Шерлок не открывает глаза, желая лишь поскорее все высказать. – И я думаю, что для нас не составляет секрета, то есть, я был бы счастлив, если…

– О Боже, Сара.

В голове Шерлока воцаряется абсолютная тишина.

Что?

Ощущения такие, словно на него вылили ушат ледяной, моментально парализующей воды. Нет, нет, он совершенно не представляет, зачем Джону понадобилось это? Для чего ему произносить имя своей бывшей подружки прямо в губы Шерлоку, когда Шерлок пытается сделать ему предложение?

– Ч-что? – удается ему выдавить из себя.

Джон чуть отстраняется, смотрит поверх плеча Шерлока в сторону входа в ресторан.

– Там Сара, – бормочет он и кивает в сторону двери. – С парнем.

Шерлок оборачивается. При виде хорошо знакомой фигуры, что может принадлежать только Саре, его затапливает облегчение, которое немедленно сменяется злостью.

Сара быстро их замечает, улыбаясь, направляется к ним. За ней идет ее парень, высокий стройный мужчина с темными глазами и сногсшибательным подбородком.

– О Боже, она идет сюда, – произносит Джон, всем своим видом являя образец неясной паники. Шерлок не знает, вызвана ли такая реакция естественным отвращением ко вполне способной возникнуть неловкости или же ее причины более… сложны. Он на все сто убежден, что Джон любит его, что он счастлив рядом с ним, но ведь это же не исключает возможности, что у Джона до сих пор сохранились к Саре какие-то чувства?

Джон, словно услышав мысли Шерлока, левой рукой берет его за правую руку, на миг сжимает ладонь, чуть заметно улыбается и только тогда поднимается из-за стола, чтобы поздороваться с Сарой и ее приятелем.

– Джон, Шерлок, как же здорово встретиться с вами, – восклицает Сара. На ее лице играет широкая искренняя улыбка. Сара протягивает Шерлоку руку, тот пожимает ее, стараясь справиться максимально быстро.

– Взаимно, – тепло отвечает Джон, целует Сару в щеку.

– А вы ужинаете?

Шерлок закатывает глаза, но Джон вежливо подтверждает ее предположение. Не сказать, чтобы он отвечал с особым жаром – так Джон никогда и не был чересчур эмоционален. Впрочем, дружелюбия у него не отнять. Шерлок мрачно взирает на то, как Джон и Сара обмениваются обычными ничего не значащими фразами.

– Господи, как грубо вышло. Простите, это Марк, – говорит Сара, когда в разговоре возникает первая пауза. Она протягивает руку назад, дотрагивается до плеча терпеливо стоящего позади нее мужчины.

– Марк, это доктор Джон Ватсон, а это Шерлок Холмс, – произносит она и по очереди указывает на каждого из них. Шерлок задумывается, знает ли она, что они с Джоном теперь вместе. Ну, разумеется, знает, вот только правильно ли понимает это вместе? Он не думает, что кто-нибудь мог ей рассказать, но, принимая во внимание то, как близко они склонились друг к другу, а также довольно романтичную обстановку в ресторане, она просто не могла не связать все воедино и прийти к определенному выводу.

– Очень рад знакомству, – любезно произносит Марк, здоровается за руку с Джоном, затем с Шерлоком. Для такого худого человека у него крепкое пожатие. Шерлок ничего не может с собой поделать:

– Вы врач, работаете в педиатрии, судя по манжетам рубашки. По вашему костюму и часам можно сказать, что вам хорошо платят, поэтому я делаю вывод, что вы детский хирург. То, как вы пожимаете руку, подтверждает это. Недавно вы сильно похудели. Вы добились этого, занимаясь бегом и… теннисом, судя по тому, как вы массируете ваше правое плечо. К этому вас подтолкнуло расставание с женой. Времени прошло не так уж и много, потому что светлая полоска кожи, оставшаяся от обручального кольца, пропала не полностью. Дайте подумать, она бросила вас из-за…

– Шерлок, – тихо, но настойчиво произносит Джон. От того, что Джон все еще думает, будто должен мешать Шерлоку ставить людей в неудобное положение, ставить в неудобное положение его, немножко больно. Это похоже на то, будто они вернулись в своих отношениях далеко в прошлое.

Марк с секунду таращится на него, а затем моргает и разражается смехом.

– Просто поразительно. Все абсолютно верно. Конечно же, я столько о вас слышал, но Сара подтвердит, что я и половине из того, что она о вас рассказывала, не верил.

– Ты рассказывала обо мне? – пораженно спрашивает Шерлок у Сары. Его никогда не оставляло ощущение, что он ей не нравится. Он помнит слова Лестрейда о том, что ты для него всегда на первом месте, и не может не испытать некоторое самодовольство.

– Конечно, рассказывала, – закатив глаза, подтверждает она. – За все время нашего знакомства меня трижды похищали, и я провела в больнице в общей сложности шестнадцать дней, правда, большинство из них просидела в приемном покое.

Говоря все это, она бросает беглый взгляд на Джона, выглядящего до смешного виноватым: словно во всех тех случаях, когда он попадал в больницу, не был целиком и полностью виновен Шерлок.

Ненадолго воцаряется неловкое молчание, которое прерывает официант, пришедший показать Саре и Марку их столик. При взгляде на него Шерлок испытывает жуткое облегчение – появляется надежда, что теперь вечер вернется на круги своя.

– …или же, – продолжает официант, – свободен еще этот столик, – он указывает на стол по соседству с тем, что занимают Шерлок и Джон. – Если вы желаете присоединиться к вашим друзьям.

Шерлок в ужасе уставляется на идиота. Джон улыбается, смотрит на Сару. Она улыбается в ответ, и они одновременно произносят:

– Было бы просто замечательно.

Ужин превращается в пытку.

Шерлок не умеет проводить время, по крайней мере, в привычном для остальных смысле, в компании кого-то другого, кроме Джона. Ему не нравится это. Он не получает никакого удовольствия от неизменной болтовни о политике, кино и спорте, которые в различных соотношениях всегда присутствуют в разговорах, ведущихся во время ужина. Он не испытывает никакого удовольствия от необходимости находиться рядом с людьми, которые ему не нравятся. Если бы Джон не сидел так спокойно, положив руку Шерлоку на колено, Шерлок, несомненно, отпустил бы в сторону соседей куда больше четырех колких замечаний.

Пока же он говорит крайне мало, предоставив Джону и Саре поддерживать беседу. Марк, оказавшийся вполне дружелюбным человеком, не прочь присоединиться к их оживленному разговору. На Шерлока же по очереди накатывают то раздражение, то скука, то досада. Он знает, что Джон в курсе того, что он чувствует: он не спускает с Шерлока глаз и мягкими круговыми движениями поглаживает его ногу. Единственное, что их до сих пор удерживает здесь, – проклятая вежливость Джона.

А еще Шерлока через край переполняет бешеный собственнический инстинкт, и чем дольше тянется ужин, тем мощнее он становится. Шерлок подавляет порыв притянуть Джона ближе и, лишь затем, чтобы видела Сара, прильнуть к нему в затяжном поцелуе. Должно же быть ясно, должно быть ослепительно очевидно, что у него и Джона здесь свидание. Но в этом он не уверен, а так хочется, чтобы не осталось никаких двусмысленностей. Свидание Сары и Марка явно уже четвертое или пятое по счету, но у них до сих пор еще не было секса – их отношения вовсе не серьезны, по крайней мере, пока. Саре необходимо прямо сейчас понять, что Джон принадлежит Шерлоку и что у Шерлока нет ни малейшего намерения отдавать его кому-либо.

К тому времени, когда приносят десерт, у Шерлока голова идет кругом. Чтобы попытаться отвлечься, он принимается наблюдать за своими соседями. Но здесь слишком много людей, слишком много данных, вокруг слишком шумно, свет слишком яркий, а он уже выпил три бокала шампанского и вот уже три часа, как воюет с самим собой, и теперь в любую минуту, едва кто-нибудь откроет рот, чтобы заговорить о чем угодно, он готов взорваться и совершить нечто такое, что Джон точно не одобрит, и тогда этот вечер, который уже и так испорчен настолько, что ничего не исправить, обернется полнейшим провалом в совсем другом смысле, и…

Рука Джона невесомо ложится на его ладонь, и Шерлок рывком выныривает из своих мыслей. Джон даже не смотрит на него. Поглаживая руку Шерлока, он продолжает поддерживать разговор. Настроение Шерлока моментально взлетает вверх. Да, он, как и раньше, хотел бы оказаться как можно дальше отсюда, но сейчас терпеть становится проще.

Когда в разговоре возникает очередная пауза, Джон переводит взгляд на Шерлока.

– Домой, – произносит он, улыбнувшись уголком рта. Шерлок благодарно кивает.

– Что ж, мы вас оставляем, – объявляет Джон, отодвигая в сторону наполовину съеденное крем-брюле и подзывая официанта. – Было здорово с тобой пересечься, Сара.

Сара смотрит на них с совершенно непроницаемым выражением лица, но все же кивает.

– И с тобой, Джон. Я рада, что у тебя все хорошо. У вас обоих, – многозначительно добавляет она, – все хорошо.

Джон улыбается, поняв, что она имела в виду, и кивает. Она что-то карябает на салфетке и протягивает ее Джону.

– Мой новый номер, – поясняет она. – Набери как-нибудь. Было бы здорово посидеть как следует. Если просто захочешь поболтать, или по какой другой причине.

– Хорошо, – отвечает Джон и опускает записку в карман. Шерлоку больше всего на свете хочется выхватить салфетку из кармана Джона и разодрать ее в клочья, но он сохраняет беспристрастное выражение лица.

Он оплачивает счет, Джон опять целует Сару в щеку, пожимает руку Марку и желает им доброй ночи. Шерлок кивает им, и они уходят.

*

В такси, когда они едут домой, Шерлок приваливается к Джону: он чувствует себя слишком уставшим для любых других действий.

– Шерлок?

– М-м-м?

– До того… до того, как появилась Сара, у меня сложилось впечатление, будто ты хотел что-то сказать.

Шерлок сильнее зарывается лицом в шею Джону, утыкается носом в его ключицу. Ничего не отвечает.

Джон обнимает Шерлока за плечи, и за всю оставшуюся до дома дорогу они не произносят ни слова.

*

Вера Шерлока в то, что вечер просто не может стать еще хуже, рушится, как только они с Джоном приезжают домой.

Он почти падает на Джона, обхватывает рукой его шею и с силой к нему прижимается, пытаясь сделать так, чтобы площадь соприкосновения их тел была настолько велика, насколько позволяет вертикальное положение. Не поддающаяся логике потребность в физическом контакте и то чувство успокоения, которое она приносит, не устают его удивлять. Под смех Джона, вызванный сковывающей любые движения неповоротливостью Шерлока, они неуклюже вваливаются в гостиную.

Открывшаяся картина заставляет их застыть на месте: в кресле Джона сидит Майкрофт и спокойно изучает газету.

Смех Джона немедленно стихает. Шерлок, чья голова и так уже раскалывается от боли, с откровенной яростью уставляется на старшего брата, но тот просто сворачивает газету и встает.

Первым приходит в себя Джон, высвобождается из объятий Шерлока, делает шаг вперед, чтобы пожать Майкрофту руку.