Текст книги "Задержи дыхание (СИ)"

Автор книги: Kellerr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Женщина обвела всех присутствующих взглядом, будто бы провела в своих мыслях перекличку. Задержав внимание на Эстель, она кивнула и сказала:

– Что ж, вижу, сегодня у нас прибавление. Меня зовут Астрид. Лучше обращаться сразу на «ты», но не переходить грань – многие здесь уже знают, что мы стремимся помочь друг другу, а не усугубить ситуацию, ругаясь.

Эстель невольно вспомнила заметку из интернета про девушку, покончившую собой, но промолчала.

Астрид закинула ногу на ногу и улыбнулась.

– Рада всех видеть сегодня. А ты… – она прищурилась, посмотрев на Эстель. – Видимо, это про тебя говорила Анна.

– Я решила, что приду сюда, только около полутора часов назад, – пояснила Эстель, пожав плечами. – Я Эстель.

– Приятно познакомиться, Эстель, – улыбнулась Астрид.

У Эстель всё больше и больше складывалось впечатление, что Астрид ведёт себя слишком холодно и отстранённо, пусть и пытается выглядеть вежливой и добродушной.

– Со всеми остальными мы уже знакомы, вот только некоторых я не видела очень давно. Так, Инграм?

Инграм сразу встрепенулся, выпрямив спину, и кивнул.

– Просто я соскучился по душевным воскресным беседам.

– Рада слышать. Может быть, тогда и начнёшь? Заодно Эстель увидит, что мы здесь делаем.

Эстель почувствовала себя снова в школе, будто её перевели в новый класс и теперь представляли другим детям, совершенно не заинтересованным в общении с ней. Однако послушать Инграма было интересно, к тому же он единственный не выглядел так угнетённо.

– С чего бы начать, – задумался он, возведя глаза к потолку. – Наверное, сегодня я пришёл не потому, что у меня вновь возникли проблемы. Наоборот, жизнь вроде бы налаживается… По крайней мере, я перестал беспокоиться о том, что постоянно выбираю неверный путь.

– И что же ты решил? – поддержала беседу Астрид. – Насколько помню, ты пришёл к нам из-за проблемы с отцом.

– Из-за проблемы с семейным бизнесом. Не то чтобы это приносило нам много денег и делало какими-то влиятельными людьми, но папа всегда хотел, чтобы я оставался с семьёй, а не искал свой собственный путь, которого, возможно, и не существует.

Астрид выглядела удивлённой.

– Но ведь у тебя была мечта?

– Мечта стать музыкантом, да. Но теперь мне кажется, что… – Инграм перевёл дыхание. – Если я оставлю музыку как основную деятельность, то стану одиноким. Мне не хватает моей семьи.

– Так ты решил бросить музыку?

– Просто перенести её в раздел «хобби по вечерам и выходным», – уверенно сказал он. – А пока попробую помочь отцу с его сетью кофеен.

– Серьёзно? – вдруг недоверчиво переспросила девушка рядом с Рейной. – Помню, ты утверждал, что ни за что на свете не поддашься на уговоры…

– Я и не поддавался, Илона, – резковато прервал её Инграм. – Просто мне потребовалось время, чтобы понять, почему мне не по себе. Я хотел заниматься музыкой, но и хотел оставаться с семьёй. К тому же мне нравятся кофейни отца. Там можно даже иногда выступать. Это называется «компромисс».

Илона цыкнула себе под нос, красноречиво посмотрев на Рейну, но та никак не отреагировала.

– Ну что ж, – не стала спорить Астрид, – это твой выбор. И если так твоё сердце чувствует себя спокойно, то я очень рада за тебя.

– Спасибо, – улыбнулся Инграм. – Но я пришёл сюда не только для того, чтобы рассказать о завершении моей проблемы. – Он повернулся к Микаэлю. – У меня есть для тебя работа. Тебе ведь она нужна? Очень выгодное и интересное предложение.

Микаэль, не ожидав такого поворота, впервые за весь вечер перестал понуро смотреть в одну точку. Теперь в его глазах отражалось смятение и зародившаяся радость. Эстель показалось, что он готов броситься Микаэлю на шею и расцеловать.

– Серьёзно?

– Друг, я не шучу. Может, я не мог помочь тебе, когда сутками сидел с гитарой наперевес, но не теперь. Не решай сразу, мы можем обсудить после. Идёт?

Микаэль быстро закивал.

Что ж, первый счастливый конец на глазах Эстель только что произошёл в «Клубе потерянных сердец». Видимо, это действительно не место для романтических знакомств, но кое-какие связи здесь всё же завязываются.

Далее Астрид обратилась ещё к нескольким людям, которые так же рассказывали о событиях, произошедших с ними с момента последнего посещения клуба. Кто-то бывал здесь каждую неделю, кто-то – месяц назад. Одна девушка и вовсе делилась историями о своём коте, но никакой проблемной ситуации в этом Эстель не увидела. Однако большинство слушало её с огромным интересом. Илона даже несколько раз вставляла реплики о том, как же сильно она любит животных.

Кстати, о ней. Эстель заметила, насколько сильно она пыталась привлечь к себе внимание Рейны, но только сильнее её раздражала. К тому же Илона активно принимала участие в обсуждении проблем других, но о себе так ни разу и не заикнулась.

– Эстель?

Она не сразу услышала голос Астрид. Та смотрела на неё с неприкрытым интересом, и Эстель поняла, что в последние несколько минут витала в облаках.

– Может быть, ты тоже хочешь выговориться? В конце концов, именно для этого мы и собираемся.

Эстель растеряла всю решительность. Пока другие говорили, она совершенно забыла, для чего пришла сюда сама. Выговориться? Именно это ей и нужно. Выговориться.

– Я… не думаю, что смогу.

– Дорогая, ты бы не пришла, если бы действительно так думала.

Эстель неуверенно кивнула, подобралась и вновь оглядела людей рядом. Внимание всех было обращено на неё. Как она справлялась раньше с публичными выступлениями? Выбирала одного-единственного человека из толпы и рассказывала ему. Только ему, не обращая внимания на остальных.

Первым в голову пришёл Инграм, но он сидел рядом, на него было неудобно смотреть. Астрид? Астрид не внушала того доверия, чтобы перед ней раскрывать душу.

И снова эта нелепая цветастая повязка…

Рейна вела себя едва ли не тише всех. Она не отводила взгляда от Эстель, сидя вполоборота и облокотившись на спинку стула. Они не были хорошо знакомы настолько, чтобы причислить её к кругу друзей, но они уже не были незнакомцами, как все остальные в этой комнате.

Чёрт, как же её отвлекала эта повязка!

Рейна, будто прочитав её мысли, поправила повязку, подняв её чуть выше, и склонила голову вбок, показывая, что внимательно слушает.

– Здесь не бывает людей без проблем, так? – Эстель не рассчитывала на ответ, считая свой вопрос риторическим.

– Людей без проблем не бывает вообще, – не смогла промолчать Астрид. – Кого-то беспокоит семья, кого-то работа, кого-то друзья. Кто-то беспокоит сам себя. Именно поэтому мы и собираемся. Чтобы выслушать друг друга.

Эстель вновь перевела взгляд на Рейну. Её подкупала их безмолвная договорённость, и она почти забыла, что вокруг сидит ещё чуть больше десяти человек.

– Я никогда не была проблемным человеком, – начала Эстель. – Я была спокойным ребёнком, у меня не было сложного подросткового периода. Я всегда всё делала поэтапно, зная, что мне нужно к чему-то прийти, чего-то достичь. А потом в один прекрасный момент осознала, что всё, чего я добивалась, рассыпалось как карточный домик.

Рейна смотрела на неё немигающим взглядом; её лицо не выражало ни удивления, ни поддержки, ни понимания. Она просто слушала, слушала настолько внимательно, что Эстель первая отвела глаза, мысленно признавая, что её задавливает взгляд Рейны.

– Хорошо, Эстель, но мне хотелось бы больше конкретики, – подсказала Астрид. – Слишком мало точных деталей.

– Но самое страшное то, что мне не жаль, – продолжила Эстель, практически не обратив внимания на замечание. – Я испытала огромное облегчение, которое одновременно напугало меня. Напугало тем, что продуманная дорожка подошла к концу, а впереди осталось лишь поросшее травой поле.

– Конкретика, Эстель…

– Конкретика? – резко поинтересовалась она. – Её нет. Я не знаю, как лучше всё рассказать. Я не готова вдаваться в подробности, хотя пару часов назад была уверена, что это лучший способ – выговориться перед несколькими незнакомыми людьми. Но сейчас я понимаю, что не хочу раскрывать душу здесь и сейчас, потому что… Потому что…

Повисла гробовая тишина. Эстель судорожно придумывала ответ, смотря на чистый пол в центре круга, испещрённый длинными тенями.

– Как насчёт Рейны?

– Что? – почти одновременно спросили они, повернув головы к Астрид.

На губах Астрид блуждала улыбка.

–Я только говорю, что вижу. Рейна внимательно тебя слушала, а ты рассказывала именно ей. Если не хочешь делиться со всеми, поделись только с ней.

– Не думаю, что я чем-то отличаюсь от остальных, – покачала головой Рейна.

– Правда? Мне так не кажется, – парировала Астрид.

Эстель остановилась. Астрид словно припёрла её к стенке, давила, вынуждала сделать то, что она пока была не готова совершить. Что-то во всей ситуации смущало её.

– Не всё так просто, верно? Наверняка была исходная точка, заставившая тебя изменить себя, свои мысли, цели. Ничто не случается просто так.

– Да говори уже, или передай очередь другому! – вдруг не выдержала Илона. – Сколько можно мямлить? Зачем ты тогда вообще сюда пришла, если ноешь, что не готова высказаться?

– Илона! – возмущённо осадила её Астрид громким шёпотом.

– Как будто ты была такой смелой в первый день, чтобы рассказать о своих похождениях к пяти парням, – как бы невзначай бросила Рейна, но Илона сразу взвилась:

– Четверо! Их было четверо! – едва не завизжала она. – Пятой была девушка!

– Тем более, – тем же ровным тоном прокомментировала Рейна.

– Не забывайте наше главное правило: никто никого не осуждает! – Астрид пришлось повысить голос, как на уроке у младшеклассников, чтобы добиться желаемой тишины.

Ну конечно же, это главное правило. Точно так же, как в клубе анонимных алкоголиков никто не должен осуждать другого, если тот сорвался. Мы ведь все люди. Однако Илона выглядела крайне разозлённой. Её хорошенькое личико покраснело до такой степени, что выкрашенные в пепельный блонд волосы стали казаться ещё белее. Издав протестующий вопль, она вскочила на ноги, схватив сумку, и быстрым шагом направилась к выходу.

– К чёрту вас всех с вашими лживыми улыбками! Неужели никому никогда не хотелось сказать правду говорящему? Нельзя всегда только и делать, что ласково гладить всех по головке! – выдала напоследок она, после чего громко хлопнула дверью.

Инграм прикрыл рот рукой, пряча усмешку. Даже Микаэль выглядел куда более оживлённо, чем десять минут назад. Рейна же с лёгким осуждением посмотрела вслед Илоне, а потом села ровно, так как место рядом наконец опустело.

– Что ж, – хлопнула в ладоши Астрид. – Полагаю, нам нужно сделать перерыв. Чайник горячий, в верхнем ящике есть печенье. Кто хочет, может уйти, кто ещё желает высказаться сегодня, то мы продолжим.

Сказав это, она сразу направилась к Эстель, не дав ей возможности встать. Пока остальные постепенно разошлись по залу, переговариваясь, Астрид присела около Эстель с нравоучительным видом.

– Не самый лучший первый день, так? – улыбнулась она, выглядев в неформальной обстановке не так строго и чопорно.

– Ещё одна моя особенность.

– Прости, моя ошибка. Не стоило принуждать тебя говорить, если ты не хотела. Многие не готовы, как и ты, открываться сразу.

– Особенно если рядом присутствуют такие люди, как Илона.

– О, Илона не такая плохая, поверь. Она просто слишком эмоциональна и редко выходит из себя, несмотря на её последние слова.

Эстель помнила, что в первые минуты Илона вела себя вполне дружелюбно, но смена настроения произошла именно в тот момент, когда она что-то сказала Рейне про неё. Видимо, ответ оказался не таким приятным, что и повлияло на дальнейшее поведение Илоны.

– Если бы я не разучилась говорить о том, что у меня на душе, этого бы не произошло, – вздохнула Эстель.

– Не переживай. Не все одарены красиво говорить, но я буду рада, если ты придёшь снова. Анна сказала, что мы встречаемся каждую неделю по воскресеньям? Это не строгое расписание, но некоторые не пропускают ни одну встречу. Кто-то продолжает приходить только ради поддержки других.

Эстель задумалась: хотела ли она прийти снова? В конце концов, цель так и не достигнута, она не облегчила душу, а только вновь накрутила себя.

– Не знаю. Может быть.

– Это Рейна привела тебя? – неожиданно спросила Астрид.

– Нет, мы даже не знакомы. Вернее, виделись один раз, но сюда меня направил другой человек, его зовут Олаф.

– Олаф? Я помню этого юношу, но уже давно не видела его. Кажется, он решил свои проблемы, что к лучшему.

– Он считает, что решил, – согласилась Эстель, вовсе не горя желанием рассказывать результат истории Олафа.

– Я дам тебе совет, – сказала Астрид. – Все мы испытываем неудобства перед чужими людьми. Поэтому здесь часто новички стараются с кем-нибудь подружиться или хотя бы перекинуться парой слов вне этого круга. Я посчитала, что вы с Рейной друзья или неплохо знаете друг друга, между вами была зрительная связь, когда ты рассказывала.

– Вряд ли мы станем хорошими друзьями, у нас слишком разные жизни, – нервно рассмеялась Эстель, запахивая кардиган плотнее.

– Но вы обе сейчас находитесь здесь. Такие ли разные у вас жизни? – подмигнула Астрид, встала, изящно повернулась на каблуках и направилась в сторону двери.

Эстель не могла определить, сколько ей лет. Астрид относилась к тому типу женщин, которым одновременно можно было дать и двадцать пять, и сорок лет. Однако отрицать было бесполезно: она выглядела потрясающе. Засмотревшись на прямую осанку и статную походку, Эстель не сразу сообразила, что откровенно пялится на Астрид с открытым ртом. На работе она частенько встречала ярких наштукатуренных девушек, гордившихся идеальным личиком, заслуга которого находилась в руках визажистов. Однако эти девочки что-то представляли из себя лишь внешне, а внутри были обыкновенными пустышками. Стоило только кому-нибудь попытаться завести с ними разговор, как красивая картинка разбивалась вдребезги, открывая совершенно пустую голову с глупыми мыслями.

Астрид же производила впечатление умного рассудительного человека, у которого, однако, тоже имелись свои тараканы. Какие именно, Эстель пока что сказать не могла, но была уверена в их наличии.

Помещение, в котором проходило собрание, в чём-то отражало Астрид: просторное и минималистическое, но с огромным смыслом.

Захлопнув рот одновременно с закрывшейся дверью, Эстель взглянула на собравшихся около комода людей, вздохнула и, подхватив со спинки стула сумку, устало поднялась на ноги. Из другого конца зала ей махнул рукой Инграм, и Эстель выдавила улыбку, подходя к нему.

Рядом стоял сиявший Микаэль. Они явно обсуждали предложение Инграма, которое возымело гораздо больший эффект, что вся остальная встреча.

– Встречи у нас обычно проходят куда лучше, чем сегодня, – сказал Инграм, пожав плечами. – Надеюсь, ты не сильно разочаровалась.

– Просто я переоценила свои возможности, но не жалею, что решила прийти.

– Не обращай внимания на Илону. Она всегда так себя ведёт, но Астрид слишком вежлива, чтобы попросту выставить её за дверь навсегда.

– Я ей явно не понравилась.

– Ей вообще мало кто нравится, за редким исключением. Обычно она всё портит из-за своей же назойливости и сложного характера, поэтому друзей ей заводить сложно, хотя она пытается.

– В последнее время Илона пытается набиться в подружки к Рейне, что уже странно, – вставил веское слово Микаэль.

Кстати о Рейне. Эстель огляделась в её поисках, а когда не обнаружила, решила, что Рейна уже успела уйти. Испытав лёгкое разочарование, она закинула сумку на плечо и спрятала руки в глубоких карманах.

– Пожалуй, мне пора.

– Эй, – остановил её Инграм, придержав за рукав. – Ты ведь придёшь снова, так?

– Может быть, – неопределённо ответила она.

– Ты так и не рассказала, что с тобой приключилось. Поверь, никто не станет вытягивать из тебя то, что ты не хочешь, поэтому не бойся.

– Я не боюсь, просто… Просто ещё не время. Я поторопилась.

Эстель поняла, что Инграм так и не решился сказать главное. Она прочитала в его глазах немую просьбу, чтобы она действительно пришла снова. А ещё, возможно, он был бы не против услышать её историю наедине. Вежливо улыбнувшись на прощание, Эстель отвернулась, плотно сжав губы.

Нет, Инграм, так не пойдёт. Ей сейчас совершенно не нужны отношения, тем более основанные на такой симпатии. Она могла поспорить, что Инграм относится к тому романтическому типу парней, которые предпочитают красивые ухаживания с цветами, вечерними прогулками за руку и долгими поцелуями около крыльца дома.

Нет, Инграм, не сейчас. Голова Эстель была забита совершенно другими мыслями, хотя Реми наверняка поддержал бы идею разбавить серые будни новым знакомством.

Эстель прошла мимо Анны, которая вновь углубилась в прослушивание музыки и даже не подняла головы.

На улице стало немного прохладнее. Ветер подхватил подол платья, играя с ним и вынуждая Эстель плотнее запахнуть кардиган. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, хотя вдалеке ещё виднелась неяркая оранжевая полоска света.

Достав из сумки телефон, Эстель увидела сообщение от Реми:

Надеюсь, тебя там не съели заживо?

Усмехнувшись, она быстро написала ответ:

Всего лишь наполовину, поэтому я ещё жива.

– Значит, Эстель, – раздался голос из-за спины.

Обернувшись, она не без радости увидела Рейну. Та стояла со скрещенными на груди руками и склонённой вбок головой, как и на собрании.

========== Часть 4. ==========

Рейна была странной, но не более того. Для Эстель многие люди выглядели странными, хотя, углубляясь в размышления, она понимала, что всё с точностью до наоборот. Реми постоянно говорил, что она не от мира сего, пусть большинство выводов он делал на основании обсуждений его любимых фильмов.

У Рейны были длинные шаги, приятный голос и свой взгляд на мир. У неё был старый кнопочный телефон, который прекрасно выполнял основные функции – звонил и отправлял сообщения. Она не боялась первой начать разговор, хотя на встрече клуба выглядела совершенно неразговорчивой и отчуждённой. А ещё она была очень женственной, несмотря на дреды, джинсы и футболку.

– Я люблю платья, – сказала Рейна после признания Эстель в том, что она их терпеть не может, просто привыкла носить.

– По тебе не скажешь, – честно ответила Эстель.

Они шли по пустому тротуару медленным шагом, поэтому обратная дорога занимала гораздо больше времени. Никто никуда не торопился, и Эстель наконец-то смогла насладиться уже забытой вечерней тишиной.

– Платья – это не совсем практично, особенно когда ночуешь в старом вагоне. Как и длинные красивые волосы, – пожала плечами Рейна.

– Грета, похоже, другого мнения.

– О, Грета, – Рейна показательно закатила глаза. – У неё проблемы с принятием мира, в котором живёт Олаф. Вернее, я думаю, что она вообще его не принимает.

– В каком смысле?

– У неё богатая семья. Девочка просто взбунтовалась, решила показать характер. Может, она и правда любит Олафа, но не настолько сильно, чтобы бросить абсолютно всё. Как ты и говорила, одежда её выдаёт.

Эстель помнила, что Грета смотрелась просто отлично, что абсолютно не сочеталось с местом, где они жили. Значит, если Олаф её возлюбленный, понятно, что состоятельная семья не пожелала принимать такого человека, каким бы хорошим и замечательным он ни был.

Богатая девочка, которая смело хлопает дверью и уходит жить в старый вагон. Богатая девочка, которая явно моет голову не в раковине общественного туалета какой-нибудь забегаловки и не одевается в дешёвую одежду с местного рынка. У Греты есть семья, есть дом, куда она наверняка периодически возвращается, чтобы привести себя в порядок, пусть и тайком. Эстель пришла к выводу, что дело было вовсе не в Олафе. Дело было в самой Грете, которая просто сильно обиделась на запрет встречаться с тем, с кем хотелось.

Эстель вспомнила себя три года назад, когда рванула в никуда, стоило только получить отклик о работе. Неужели со стороны это тоже выглядело так глупо?

– Где ты познакомилась с Олафом?

– В клубе с дурацким названием, где же ещё, – хмыкнула Рейна. – Пару лет назад. Он пришёл и в первый же день вывалил всё, что творилось в душе. Забавный парень. Но я не удивлена, что он в итоге справился.

Рейна рассказала про ситуацию с родственниками и квартирой, о проблеме жилья и про то, что Олаф был абсолютно сбит с толку.

– Когда происходят такие ситуации, кажется, что жизнь закончилась, – тихо добавила она.

– Ему помогла Астрид?

– Ему помогла я. Астрид просто собирает всех вместе, подталкивает рассказывать о проблемах, но помогают друг другу в основном те, кто тоже пришёл с проблемами.

– То есть ты предложила Олафу новенькую квартирку в старом вагоне, да ещё и рядом с природой, – с лёгким сарказмом сказала Эстель, ожидая, что Рейна обидится, но та, видимо, совершенно не придала значения издёвке.

– Это лишь крыша над головой.

– Я бы не смогла, – с заминкой призналась Эстель.

– Ты бы не смогла, – согласилась Рейна. – Не скажу, что ты похожа на Грету, но то, что ты привыкла к комфортной жизни – факт.

– У меня обычная семья, и меня не баловали в детстве дорогими игрушками, но я ценю нормальные условия для жизни.

– Заметно, ведь даже сегодня ты вырядилась так, словно шла на свидание с богачом, а не слушать слезливые истории людей.

Эстель проглотила ответный сарказм, хотя поняла: Рейна всего лишь ответила на её издёвку.

– А что насчёт тебя? Неужели тебе нравится ночевать в холодном вагоне и слышать, как за спиной шепчутся люди? Неужели такая жизнь – предел твоих мечтаний? Или это тоже «личный выбор», как и выбор Олафа или Греты?

Рейна резко остановилась и посмотрела на Эстель. Она поняла, что сделала ей больно, но эмоции кипели, и извиниться сейчас было слишком сложно. Эстель злилась на Рейну, пусть и не понимала, за что.

***

Мама загрузила Леона по полной даже несмотря на то, что только началось лето. Она не поленилась и нашла список детских секций, которые были призваны занять детей на время каникул, чтобы те не страдали от безделья и не разленились к новому учебному году. Леон был записан в бассейн, на карате и в художественный кружок.

Рисовать у него получалось хуже всего, на что мама никак не отреагировала, сказав Эстель, что та непременно должна помочь брату. Леон неоднократно заявлял, что ему больше нравятся подвижные занятия, а сидение на стуле с листком бумаги, наоборот, выводит его из себя.

– Твоя сестра – творческая личность! Бери пример с неё, вдруг тебе понравится? – пыталась она уговорить Леона.

– Но мне не нравится!

– Ты только начал!

– И уже понял, что это не моё!

– Эстель, помоги ему! – всплеснула мама руками и бросилась к столу, чтобы не позволить Леону закрыть альбом.

Эстель в это время старалась отвлечься от посторонних разговоров, сидя на диване с книгой. Она не сразу услышала, что к ней обращались, а когда поняла, то лениво покачала головой.

– Я не настолько хорошо рисую, чтобы помогать с пейзажами. Моя стихия – одежда.

– Но Эстель!..

– Вот когда они дойдут до рисования людей, тогда и помогу, – пообещала она, совершенно не желая несколько часов сидеть с братом за занятием, которое ему явно не по душе.

Часть дел по дому Эстель приняла на свои плечи. Например, теперь она занималась стиркой и глажкой, а также мытьём полов. Как ни странно, именно эти дела хорошо успокаивали и позволяли полностью освободить голову.

Мама была не против, а наоборот – рада. Теперь у неё появилось свободное время, чтобы проводить его с Леоном. Однако пусть ему не нравилось рисование, в другие секции он ходил с удовольствием и уже успел завести новых друзей. Сегодня вечером мама должна была отвести его в гости с ночёвкой к одному мальчику – Сэму, чтобы они могли насладиться видеоиграми. Но только при условии, что Леон выполнит домашнее задание по рисункам.

Это превратилось в многочасовой ад. Мама едва ли не с самого утра заставляла Леона довести задание до конца, но даже к обеду ничего не произошло.

История закончилась уже после обеда. Леон, освобождённый от пытки, мигом собрался и через десять минут топтался на пороге одетый, ожидая маму. Идти было недалеко, всего десять минут пешком.

К возвращению мамы должен был вернуться папа, но раньше всех явился Реми. Эстель распахнула дверь и едва узнала его: белая клетчатая рубашка с коротким рукавом и светло-синие джинсы делали его на себя совершенно непохожим.

– Надеюсь, ты не будешь делать мне предложение руки и сердца только потому, что в ближайшие год-два родители начнут спрашивать меня о свадьбе, – сболтнула она первое, что пришло на ум, не забыв ехидно улыбнуться.

Реми несколько раз хлопнул глазами и рассмеялся.

– Если бы я собрался так сделать, то надел бы ещё как минимум галстук.

– Дурак, – улыбнулась Эстель, впуская его в дом. – Родители ещё не вернулись.

Папа всё же уговорил пригласить Реми к ним на ужин. Эстель предупредила Реми, чтобы он подготовился к разговорам о фильмах и жизни вне рабочего времени, так как папа наверняка поинтересуется. Раньше он любил расспрашивать о делах в школе, но теперь школа была окончена. Поменялись лишь декорации.

Ужин мама приготовила заранее. Эстель лишь расставила тарелки, кружки и ложки на столе. В это время Реми рассказывал, что предыдущая смена была настолько скучной, что он едва не заснул на рабочем месте. Стоя.

Оставленный на стуле телефон завибрировал и сыграл короткую весёлую мелодию. Реми в это время быстро переключился на другую тему, всё равно связанную с работой, и теперь рассказывал, что к ним нанялся новый уборщик – юноша лет девятнадцати, подрабатывающий в свободные от учёбы дни.

– Многие, когда видят его, даже и не думают, что он тут моет полы и оттирает столики. Знаешь, теперь девушки порой заказывают коктейль только ради того, чтобы спросить, как зовут этого паренька и нет ли у меня его номера телефона.

Эстель искренне посочувствовала Реми, хотя сомневалась, что его действительно так волновала проблема в виде новичка. Реми никогда не был из тех, кто плохо относился к таким людям. Или он сам бы не отказался заполучить внимание посетительниц?

Подняв телефон, Эстель разблокировала экран и увидела одно новое сообщение.

Привет.

Короткое слово, которое за последнюю неделю она получала уже в третий раз с одинакового номера. Номер не был скрыт, но Эстель не знала, кому он принадлежал. Она не любила отвечать незнакомцам, тем более на смс-сообщения. Задумавшись, какому настойчивому человеку мог принадлежать номер, Эстель прослушала очередную историю из жизни Реми.

– Эй, ты меня слушаешь?

– Что? А, да, прости, я отвлеклась. – Эстель быстро напечатала ответное приветствие и отправила, тут же забыв о нём, так как вернулись родители.

Папа обменялся крепким мужским рукопожатием с Реми, мама легко его обняла. Реми всегда вызывал у родителей Эстель большую симпатию. Эстель и сама соглашалась с ними: Реми не мог вызывать отрицательных чувств. Он был добрым, отзывчивым, нескучным. Иногда ей хотелось ответить на шутки отца в духе: «Хорошо, папа, если я не выйду замуж до тридцати, то сама сделаю предложение Реми». Однако она так и не сказала этого, опасаясь, что её сарказм воспримут всерьёз. Нет, она была вовсе не против отношений с Реми, но только дружеских. Сложно представить, чтобы человек перешёл в совершенно иную категорию.

Эстель не хотела ничего усложнять.

Не хотела давать никаких обещаний, тем более сейчас, когда протоптанная дорожка вдруг оборвалась, вынудив остановиться. Реми её понимал, но понимали ли родители? Сколько у неё есть времени до того, как на неё вновь начнут давить и заставлять двигаться в неизвестном направлении?

Она постепенно привыкала к жизни в родном городе. Дни будто замедлили скорость, за которой Эстель не успевала в последние три года. С бешеного бега она постепенно вернулась к размеренному шагу, наконец-то перестав задыхаться.

Ей ведь не хватало именно этого? Возможности спокойно дышать?..

В ящике стола бережно хранился блокнот с набросками одежды. Даже теперь она по привычке доставала его перед сном, закрывала глаза, отдаваясь на волю фантазии, и принималась водить карандашом по бумаге. С собой Эстель также привезла простенькую швейную машинку, которая пока что оставалась запертой в шкафу на нижней полке. Когда-нибудь она непременно сможет вставить нитку в иголку и сделать первую за долгое время строчку на лоскуте ткани.

Когда-нибудь, но не сейчас.

Папа увлёк Реми на свою сторону, как только речь зашла о фильмах. Эстель переглянулась с мамой, и они обе поняли, что мальчикам нужно обсудить важные мировые проблемы. Раньше папа мог несколько часов обсуждать с Реми фильмы и режиссёров, спорить или соглашаться, но наблюдать за ними во время процесса было чертовски интересно.

Не обошлось и без традиционного просмотра фильма. Эстель даже не запомнила название, а спустя минут двадцать и вовсе задремала, сидя на диване с самого края.

Она слышала монотонный голос телевизора, перед закрытыми глазами то и дело вспыхивали яркие всполохи. Папа изредка бросался комментариями, Реми, конечно же, отвечал. Маму Эстель не слышала: либо она вообще ушла из зала, либо тоже задремала рядом с ней.

Чуть позже всё изменилось. Эстель услышала шорох и звонок телефона Реми, его напряжённый короткий разговор. Резко вспыхнул свет. Открыв глаза, она увидела суетившегося Реми и растерянного папу.

– Что случилось? – спросила она, но получилось тише, чем хотелось.

– Мне надо идти, – ответил Реми, нервно тряхнув руками. – Грета… С Гретой что-то произошло, я ничего не понял. Олаф очень расстроен.

Сон как рукой сняло. Эстель быстро села, оглянувшись на окна – уже был глубокий вечер, на улице стемнело. Часы показывали начало девятого.

– Ты собрался идти к Олафу?

– Да, да… Вряд ли я сегодня вернусь, но мы обязательно повторим сегодняшний ужин. Всё было очень вкусно, мне не хватало таких семейных вечеров, пусть вы и не моя семья.

Эстель переглянулась с папой, в глазах у которого застыл немой вопрос, а потом подскочила и бросилась в коридор вслед за Реми.

– Я пойду с тобой.

– Уже поздно!

– Ничего, у меня достаточно времени, чтобы отоспаться.

Реми колебался ровно секунду.

***

Телефонный фонарик слабо освещал примятую траву на тропинке, по которой спешили Эстель и Реми. Эстель слышала, как колотилось сердце, слышала обрывистое дыхание Реми. Толком не успев обдумать решение, она увязалась за ним, но теперь чувствовала лишь холод в кончиках пальцев.

Она не любила темноту. В темноте мир замирал, исчезали все звуки и запахи. В такие моменты пугали малейшие шорохи.

Прислушавшись к треснувшей неподалёку ветке, Эстель на мгновение остановилась. Животное? Или вовсе показалось. А потом она, отбросив внезапные сомнения, бросилась дальше, не отрывая взгляда от плясавшего впереди огонька.