Текст книги "Джинджэр. Становление Вора (СИ)"
Автор книги: Keitaro
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)
Джинджэр. Становление Вора
Пролог. В котором Антон Павлович попадает в жопу
– Джинджэр.
"А раствор-то говно", потер подбородок я. "Конкретное говно…".
– Джинджэр! – крикнули над ухом. Причем кричали явно мне. – Ты что уснул там?
– А? – все еще частично погруженный в мысли я окинул взглядом собравшихся за столом.
Прямо передо мной сидел рябой мужичок с кривыми зубами, недостаток которых сразу бросался в глаза из-за огромной дыры на месте передних резцов. Мужичка так и звали – Рябой.
По правую руку от Рябого гордо восседал здоровенный детина, явно обиженный в интеллектуальном плане, ибо кроме "Ыыы" и Ээээ" его просветленный разум выдать не мог. Детину ласково величали Ыа.
Слева же от меня сидел на корточках Сыч. Дряхлый старичок, который везде и всегда сидел на корточках. Готов поспорить, что и спал он в таком же положении.
– Твой ход, – рябой подвинул ко мне грубо вырезанный деревянный стакан и кости.
Вздохнув, я сгреб дайсы со стола и, закинув их в стакан, принялся трясти его над самым ухом. Многие наверняка и предположить не могут, что звук гремящих костей в стакане может многое рассказать. К примеру, какой расклад выпадет можно предугадать с вероятностью в восемьдесят процентов. Этой премудрости меня обучил Кривой Билли. Вообще он был воистину кладезем бесполезных знаний и навыков. Нужно только уловить момент…
– Опа! – я грохнул стаканом о стол. Все сидевшие за столом напряглись. Даже Ыа натянул на свое не обремененное проблесками разума лицо серьезное выражение.
А я медленно поднимал стакан.
"Две пары по шесть и две по пять", вертелось в голове. "Я точно просчитал".
Стакан медленно поднялся и под ним оказалась всего одна пара по единице, тройка и двойка. Но бывают осечки. Примерно пятьдесят на пятьдесят. Этому меня тоже научил Кривой Билли.
– Ыыыы! – радостно ткнул пальцем в кости здоровяк. – Ээээ.
– Да, да, – вздохнул я, стягивая ботинок, – твоя ставка победила. – Я протянул ботинок Ыа.
Тот выхватил его у меня из рук и радостно завывая, принялся скакать по комнате. И на кой хрен ему мой ботинок? Все равно не налезет… Перед глазами тут же всплыл кадр из "Ну погоди". Я только хмыкнул.
– Еще партеечку? – Сыч сгреб со стола кости.
– Эт можно, – Рябой потянулся.
Я же только неопределенно пожал плечами в ответ. Но сыграть нам была не судьба. В комнату гремя кольчугой ввалился жирный охранник.
– Время, шакалье! – прогремел он на всю комнату своей беззубой пастью.
Готов поставить свой последний ботинок, разило оттуда не хуже, чем из выгребной ямы.
– Разошлись по камерам! – продолжая греметь кольчугой жирдяй, раздавая пинки менее расторопным, разгонял заключенных по камерам. Не горя желанием получить кованым сапогом по заднице, я распрощался с Рябым и Сычом и поспешил в свою камеру.
А в камере меня уже поджидал Кривой Билли.
– Как игра? – поспешил осведомиться он.
– Неплохо, – я пошевелил пальцами босой левой ноги.
– Мммм… – многозначительно протянул Кривой. – И кто счастливчик?
– Ты не поверишь, – я растянулся на жесткой кушетке.
– А ты удиви меня.
– Ыа, – усмехнулся я.
– Мммм… – еще более многозначительно протянул Билли и больше ничего не добавил.
Что ж, пусть остается наедине со своими выводами.
Ночь наступила довольно быстро и принесла с собой долгожданную тьму, окутавшую все вокруг. И, сотрясающий стены, храп стражников. А значит время пришло. Встав на кушетку, я еще раз проверил кладку вокруг прутьев решетки. Все необходимые расчеты были сделаны. И, должен признать, результаты меня очень и очень порадовали. Раствор был полным говном, а камни клали криворукие обезьяны. Да простят меня приматы за подобное сравнение. К тому же сопоставив размер забранного решеткой оконца и ширину своих богатырских плеч, да простят меня богатыри за сравнение, я пришел к выводу, что легко в него пролезу. Общую картину успеха дополняло и закрепляло то, что оконце было не особо высоко, да еще и прямиком над моей кушеткой.
Закончив с очередной инспекцией раствора и кладки, я стянул с себя рубашку и, бросив ее на пол, достал свой причиндал из штанов.
– Давай, родной, – напрягся я, – зря что ли воду хлебал весь день.
Еще мгновение и камеру заполнил звук тихого журчания.
– Ты че эт удумал? – окликнул меня Кривой Билли. – Че творишь?
– Мочусь на рубашку, – пожал плечами я.
– Чего?
– Ссу на свою рубашку, – повторил я не прерывая процесс.
– Умом тронулся?
– Нет, – покачал я головой. – Просто раствор говно полное.
– А?
– Раствор, говорю, говно полное. – Я выдавил из себя еще несколько капель. – Не поможешь? – я глянул на Кривого.
– Не, – тот брезгливо покачал головой. – Я пас.
– Ну как знаешь, – я выдавил еще несколько капель, заправил штаны и подошел к кушетке. – О чем эт я… – осторожно оторвал одну из ножек у кушетки. Я не потратил в пустую эти две недели, которые просидел здесь. Я тщательным образом подготовился, изучил все нюансы… Ну и ножку у кушетки открутил… – Ах да, раствор – полное говно.
Подхватив рубаху, я влез на кушетку и, свернув рубаху, обмотал ее вокруг прутьев решетки.
– Да и кладка то же такая себе, – продолжал я, скручивая рубаху и вдевая в образовавшееся кольцо деревянную ножку от кушетки. – Им бы лучше строителям платить, – я принялся крутить ножку, затягивая рубашку вокруг прутьев, – чай не сарай строят, а государственное учреждение… – прутья тихо затрещали.
– Ишь ты, – заслышав этот звук, Кривой подался со своей кушетки.
– Так вот… – продолжал я, – строителей нужно лучше для таких вещей подбирать. – Прутья затрещали громче. – А то понаберут за забором кого ни попадая… – еще один оборот. А руки-то уже ныть начинали.
"Говорила мне мама спортом заниматься", устало подумал я, продолжая крутить ножку.
– Вот и выходит… – и тут с довольно громким треском два прута вылетели из оконного проема, выворотив при этом большущий камень, который разумеется упал прямо мне на ногу. – Sakra! – выругался я и тут же зажав рот рукой прислушался. Громогласный храп стражников продолжал сотрясать стены тюрьмы.
– Я ж говорю, что раствор говно, – я потер ушибленную ногу. – И стражники тоже говно.
– Да хранят Боги Короля за то, что у него такие тюрьмы, – усмехнулся Кривой Билли.
– Эт да, – с помощью выломанных прутов, я выкорчевал из стены два оставшихся и несколько расширил оконный проем. – Эт ты прав. Ну что? – ухватившись за край проема, я подтянулся и высунул в него голову навстречу ночной прохладе. – На свободу с чистой совестью! – крякнув, я вылез из окна и подал руку Билли.
– Красиво сказал, – выбравшись на свежий ночной воздух, он хлопнул меня по плечу.
– А то, – усмехнувшись я, поеживаясь от ночной прохлады, побрел в сторону города.
– Джинджэр! – окликнул меня Кривой и я обернулся. – Через два дня на старом месте.
Я только кивнул в ответ и поспешил к городу. К Малышке Молли и ее, хоть и поганому, но все же пиву.
*****
Думаю, стоит прояснить один… Нет пару моментов. Джинджэр – это я. Вернее я, это Антон Павлович Пеструхин. Для друзей просто Антоха, для мамы – Антоша. А для не совсем законного, я бы даже сказал, преступного мира Краекамня – Джинджэр. Да, звучит как-то по-бабски. Да я не в восторге от своей клички. Но кто ж виноват, что я рыжим уродился? А обостренный с детства инстинкт самосохранения настойчиво подсказывал мне, что возражать по поводу данной мне погремухи было не особо разумно. Вот я и стал называться Джинджэр.
Что до Краекамня… Ну, это город такой. Большой такой город. Грязный, вонючий и полный всякого сброда портовый город…. Хотя нет, начинать надо с того, как я собственно оказался в этом месте…
Захлопнув за спиной дверь и бросив ключи на холодильник, который одиноко стоял у меня в коридоре, выполняя роль тумбочки, я устало опустился на стойку для обуви и стянул ботинки. Еще один скучный и до одури выматывающий рабочий день закончился. А ведь мог бы и дальше себе в универе штаны просиживать.
– Говорила мне мама, – ухнув, я встал и потащился на кухню даже не потрудившись снять плащ, – учись сынок, а то козленочком станешь. – Еще раз охнув, я подхватил чайник и сделал добрый глоток.
Но сыночек универ бросил. И козленочком не стал. Хотя, многие со мной в этом не согласились бы. Работает же наш "козленочек" в налоговой и занимается весь день тем, что отвечает на тупорылые вопросы, причем как со стороны клиентов, так и стороны начальства, да бумажки из угла в угол перекладывает. Просто мечта, а не работа.
– Хотя с другой стороны, – обратился я к чайнику, который держал в руках, – а кому нахрен сдались лингвисты? – чайник, разумеется, ничего не ответил. – Молчишь? – я вернул его на базу, – вот и я не знаю.
А я действительно не знал на кой хрен пошел учиться на лингвиста. Нет, зачем в универ пошел эт я прекрасно знал. Таков был мой хитрый план закосить от армии. А вот почему именно на лингвиста никак ума не приложу…
– Что ж, в любом случае сейчас я счастливо трудоустроенный сотрудник налоговой службы, – я гордо стукнул себя кулаком в грудь. – Грабим бедных, чтобы накормить богатых. – Я еще раз усмехнулся и направился было в комнату, но меня остановил звонок в дверь.
Странно, гостей я не ждал. Мама только вчера ушла, прочитав мне на прощание длинную лекцию о том, как я гублю свою жизнь. Я остановился и прислушался. Звонок прозвенел вновь, на этот раз даже как-то угрожающе. Шумно сглотнув, я осторожно, стараясь не издавать лишнего шума, подкрался к двери. И тут снова прозвенел звонок. Я чуть было не подпрыгнул от неожиданности, но вовремя остановившись, аккуратно заглянул в глазок. Из которого на меня, сверкая кокардой, смотрела военная фуражка.
– Приплыли, – одними губами проговорил я, узнавая чуть ниже фуражки красную морду военкома.
"Не ребят, с повесткой эт не ко мне", я подхватил ботинки и, стараясь не издавать лишних шумов, проследовал на кухню.
"С повесткой это вы мимо", аккуратно распахнув окно, благо я жил на первом этаже, я натянул ботинки и поспешил из оного окна десантироваться. Двадцать шесть лет… Еще годик где-нибудь пересижу. Главное за хлебушком не ходить…
Полет из окна оказался несколько дольше, чем я предполагал, а удар несколько сильнее и больнее. Кряхтя, я поднялся на ноги и на автомате отряхнул джинсы. Несмотря на декабрь месяц на улице было достаточно жарко. Да и снега, который должен был смягчить удар, под ногами не оказалось. Недоумевая, я огляделся по сторонам: лес. Вокруг был густой такой лес. Да, городок у нас не большой, но все же не настолько дикий, чтобы в центре такие вот леса произрастали.
– Какого хрена? – зажмурившись я что было силы ущипнул себя.
Открыл глаза, и ничего вокруг не изменилось. Я все так же стоял на довольно широкой, протоптанной сотнями ног и прокатанной десятками телег, дороге. А вокруг шумел густой сосновый лес.
– Итак… – я не успел закончить очередную умную мысль. Из леса вышли четверо.
Причем так удачно, что двое стояли прямо передо мной, а двое прекрасно чувствовали себя у меня в тылу. Сами грязные как черти, одетые хрен пойми во что. Рожи злющие, глазки сверкают. Один из них ухмыльнулся, и я тут же отметил не первой свежести зубы и почерневшие десны. В руках эти бравые аборигены держали довольно устрашающего вида ножи, которые вот никак не напоминали кухонные.
– Harry, Sporjrtz! – прошамкал один из них, указывая в мою сторону ножом. – Podivejitze se na co!
Тот, которого на сколько я понял звали Харри или Гарри, окинул меня оценивающим взглядом.
– Odkial' ste pochosdzisz? – поинтересовался он.
В ответ я только невнятно пожал плечами. Ну а что я отвечу, если нихрена не могу понять из того, что они там балаболят.
– Hej, bohoc! – тот, который не Гарри сделал неприятное движение ножом в мою сторону. – Veszesheek si topanky!
И вот тут в мою светлую головушку пришло осознание того, что меня будут бить. Может быть даже ногами…
Глава Первая. В которой на Антона Павловича обрушивается каскад неприятностей
Оборванец с гнилыми зубами продолжал размахивать ножом не сводя с меня глаз. Я же старательно пытался определить, чего же он от меня хочет.
– Veszesheek si topanky! – настойчиво повторил он, делая шаг мне навстречу.
Я машинально шагнул назад и буквально затылком почувствовал, как стоявшие у меня за спиной ребята напряглись и тоже шагнули ко мне. Не, так дело не пойдет…
– Milos, tak nie ter gem miniket. – проговорил Харри-Гарри, качая головой.
оборванец с гнилыми зубами, Милош если я правильно понял, посмотрел сперва на своего приятеля, потом перевел взгляд на меня.
– Bohoc! Kaj chzim este czinalsz? – поинтересовался он.
Я же не придумал ничего лучше, кроме как кивнуть в ответ. Что-то мне настойчиво подсказывало, что не стоит мне балаболить на родимом русском. А ну как ребята неправильно поймут и прирежут меня раньше означенного срока? От мыслей о том, что один из них скорее всего перережет мне глотку внутри пробежал неприятный холодок.
– Bohoc este czinalsz! – громко и противно заржал Милош.
Его подельники закрякали в ответ. Гнилозубый же, видимо на правах главаря "банды" указал ножом на мои ботинки. А, ну вот теперь все встало на свои места. Местным аборигенам приглянулись мои зимние ботинки. И нахрена они им? Жара такая на улице стоит… Впрочем, подчиняясь своему внутреннему голосу и чутью, я тоже указал на свои ноги и кивнул.
– Ano, – продолжая ржать закивал Милош. – Topanky.
Значит " Topanky" – это "ботинки". Вбитые в голову несколькими годами обучения, мои суровые лингвистические способности заработали на полную катушку.
"Ботинки так ботинки", пожав плечами, я медленно опустился на корточки и принялся старательно "развязывать" шнурки.
Разумеется, никакие шнурки я не развязывал. Я и завязать то их не успел во время своего "десанта" в окно. Но вот выиграть время все же хотелось. Наверное, странно, что я не пребываю в шоке от того, что попал невесть куда. Наверное, странно, что не сижу с открытым ртом, озираясь по сторонам. Может быть, я просто настолько охренел от происходящего, что мысли вроде "Где я?" и "Какого хера вообще происходит?", автоматом отъехали на второй план. Поразмыслить об этом можно и потом. Если я до этого "потом" доживу… Стянув один ботинок, я принялся "развязывать шнурки" на втором, озираясь по сторонам. Мой с рождения обостренный инстинкт самосохранения работал на предельных мощностях, оценивая обстановку. Кругом лес, сзади и спереди по паре аборигенов с ножами. Кидаться на них, дабы благородно пасть в бою – это явно не про меня. У меня, знаете ли, уж очень сильно обострилась аллергия на холодное оружие. Бежать в лес – тоже не вариант. Если не догонят эти, так сам коньки отброшу рано или поздно. А помирать в зубах местной живности мне тоже не улыбалось. Я вот с детства животных не особо люблю. Особенно диких, зубастых и злых. А вот пожертвовать ботинками, выиграв при этом немного времени на размышления, вот это мой вариант.
"Странно, что эти оборванцы просто не прирезали меня и не раздели", я мысленно поблагодарил местных бандитов за терпение и прислушался.
А грабители мои в это время что-то заинтересованно обсуждали.
– Sduhai, Milos, pocujite to nam jegoe topanky? – вертя нож в руке заговорил Харри-Гарри.
Обладатель самых гнилых зубов на свете оторвал от меня взгляд и перевел его на своего подельника.
– Pokud jestese estem ste tujec, – продолжал Харри-Гарри, – taki Horvasch mert za to mit dobrou czene.
Милош на мгновенье задумался, поскреб заскорузлыми грязными ногтями свой заросший щетиной подбородок и окинул меня оценивающим взглядом.
И тут неприятная мысль промелькнула в моей голове. Да такая, что от нее у меня в прямом смысле жопа похолодела, а яйца сжались.
"Изнасилуют, суки. Как пить дать изнасилуют!", а вот херушки! Живой точно не дамся.
Уж лучше сдохнуть от ржавого ножа, чем меня снасильничают четыре грязных оборванца…
– Harry, az adhewarul tau! – наконец выдал Милош и поманил меня рукой. – Hej, bohoc, vini aichi gyehre!
– Не-а, – я отрицательно покачал головой, вставая.
– Vini aichi gyehre! – с нажимом повторил Милош, делая шаг мне навстречу.
– Не-а, – я снова отрицательно покачал головой, прикидывая возможные маршруты отступления.
И тут что-то больно ударило меня по затылку.
– Ау! – вскрикнул я, оборачиваясь и собираясь что-то сказать.
Но тут удар повторился и на этот раз сбил меня с ног. Я попытался встать, но меня больно ударили ногой по ребрам, выбивая воздух из легких. А потом меня пнули еще раз. И еще. После пятого удара я уже успел пожалеть о том, что сразу не потерял сознания.
*****
Корчма встретила уже привычными ароматами жаренного мяса, дешевого пива и пота. Причем запах пота и немытых тел явно преобладал. Ну а чего еще ждать от портовой корчмы? Но это было всяко лучше королевской тюрьмы.
Протиснувшись сквозь пьяную толпу местных завсегдатаев, распевающих похабные песни, я рухнул на грубый деревянный табурет одиноко стоявший перед самой стойкой.
– Эй, Молли! – ударил я кулаком по столу. – Принеси-ка мне пива, да побольше!
– А платить-то есть чем? – хозяйка корчмы подошла ко мне и облокотилась локтями о почерневшую доску, служившую барной стойкой.
Малышка Молли и правда была невысокого росточка и очень уж ладно сложена, что подчеркивалось вечно расстегнутой рубахой и преступно длинным разрезом на и без того короткой юбке. Да и на лицо Молли была не дурна, если бы не отсутствие левого глаза. Только вот ругалась не хуже матросни… В любом случае я не настолько хотел испытывать свою удачу, чтобы переспать хоть с кем-нибудь в этом порту…
– Нууу… – задумчиво протянул я, постукивая босой пяткой по полу. – Ботинок есть. Правый. Нужен?
– Kurwa! – Молли сплюнула на пол и отошла к бочкам. – Это в последний раз! – она поставила передо мной полный пенного пива деревянный бокал.
– Спасибо, Молли! – я подхватил бокал и сделал добрый глоток. Господи, какое же дерьмовое здесь пиво! – Ты лучше всех.
Малышка Молли только отмахнулась в ответ и поспешила предотвращать назревающую драку, сопровождая процесс отборной руганью.
– Ev sistr 'la Laou, rak sistr zo mat. Ev sistr 'la Laou, rak sistr zo mat. Urblank, urblankarchopinad, – напевал я себе под нос, не спеша потягивая пиво.
Я хотел как следует насладится всеми прелестями свободы. Странно, вроде всего две недели с небольшим отсидел, а уже успел соскучиться по говенному пиву и портовой вони. Воистину жизнь полна неожиданностей. Я сделал еще один глоток, и тут дверь в корчму с грохотом распахнулась и не особо приятный голос рявкнул на все помещение:
– Кто здесь Джинджэр?
На корчму тут же опустилась мертвая тишина. Даже дерущиеся в углу из-за рыбьей головы коты замолчали. Еще секунда и все предательски уставились на меня. Что ж, выхода уже особо и не было.
– Ну я, – залпом допив пиво, я поднял руку, мысленно просчитывая все возможные пути отступления.
А сквозь расступившуюся, аки море перед Моисеем, толпу ко мне уверенно шествовали двое. Один из них не предвещал ничего, кроме неприятностей. Здоровенные такой детина, одетый в одну лишь набедренную повязку из шкуры какого-то тигра-неудачника, да высокие кожаные сапоги. Огромные бугры мышц перекатывались по его мощному торсу при каждом его шаге. На поясе великана висел здоровенный меч. "Тупорылый варвар", тут же пришла в голову ассоциация.
Его спутник был на две головы ниже и раза в три меньше. Закутанный в грязный серый балахон незнакомец на фоне своего мощного спутника выглядел самым настоящим карликом. Но как показывала практика и мой, хоть и небольшой, опыт: в Краекамне люди в балахонах гораздо страшнее варваров.
– Это ты Джинджэр? – просипело из-под балахона, едва это парочка подошла ко мне.
– Типа того, – так же просипел я в ответ, краем глаза замечая, что народ потихоньку покидает корчму.
– Значит нам нужен именно ты, – капюшон балахона качнулся, что явно означало кивок.
– Ну и зачем я вам понадобился? – я махнул рукой Молли намекая на еще один бокал пива. – Знаете, я уж начинаю думать, что всем в Краекамне нужен Джинджэр. Неужели я настолько важная персона? – я переводил взгляд с варвара на его спутника. – Всем нужен Джинджэр, – я глупо хохотнул, – а что? Одна ходка уже есть… Знаете, по глупости залетел. Говорила мне мама: "Не воруй, сынок. Козленочком станешь".
– Твоя мать колдунья? – рыкнул варвар.
– Боже упаси! – я замотал головой. – Нету у меня в роду колдунов и отродясь не было! – Молли принесла мое пиво и поспешила удалиться. Я бы и сам не прочь слинять отсюда по быстрому, но все пути к отступлению были отрезаны. – Так о чем это я? Ах да, а вот вы знали, что если взять кошачье дерьмо и бензин и смешивать пока смесь не загустеет, то можно получить напалм? – выдал я, отхлебывая пива и тут же добавил. – Я знаю это, потому что это знает Тайлер…
– Кто такой Тайлер? – снова рыкнул варвар.
– Забей, – я махнул рукой, – я всегда всякую чушь несу, когда нервничаю. Такой защитный механизм…
Я не успел договорить. Варвар схватил меня за лицо своей лапищей и сжал его с такой силой, что я уж подумал, что он мне остатки мозгов через уши выдавит.
– Во-первых, заткнись. – Просипело из-под балахона. – Во-вторых, ты пойдешь с нами. Поговаривают, что ты вор. И очень хороший вор. Это так? – капюшон балахона качнулся в сторону варвара и тот убрал свою лапу с моего лица.
– Мужик, – прохрипел я, едва шевеля раздавленными губами, – я в налоговой работал. – Я сплюнул кровавый сгусток, пытаясь избавится от неприятного медного привкуса во рту. – Я профессиональный вор.
