Текст книги "Бессилие (СИ)"

Автор книги: Кайнэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Гарри поднял голову, так как знал русский язык, хоть его изрядно и подзабыл.

– Меди, не надо! Путь обнимаются, они ведь столько друг друга лет не видели! – сзади шел презабавный старик. Правый ус у него был зеленым, а левый желтым. Но самым странным было даже не это, а то, что усы ни секунды не пребывали в состоянии покоя. Они то извивались, как две живые веревки, то сплетались, то норовили обвить дужки очков и сдернуть их у толстячка с носа.

– Это мой сводный брат, Гарри Поттер. – Представила на русском затихшим тибидохцам Таня.

– А это моя сводная сестра Татьяна Гроттер. – Обратился к громко шепчущимся за его спиной студентам и преподавателям Хогвартса Гарри. – Мы росли вместе до тех пор, пока ее не увезли учиться в магическую российскую школу…

Шок на большинства лицах, в том числе и на лицах друзей, был написан очень явственно…

========== Начало. ==========

Они оба не могли друг на друга наглядеться. Гарри, плюя на все правила приличия, вел ее за собой в Большой зал. Казалось, только сейчас они очнулись, впервые очнулись словно бы от долгого сна… Таня ловила взгляды Гарри, Гарри жадно вглядывался в ее лицо, пытаясь узнать, насколько она поменялась. Но все равно он чувствовал себя в руках той самой Тани, что была с ним тогда, до своего отбытия.

Это казалось таким правильным, словно это было всегда…

***

Таня не могла нарадоваться нахождению рядом с ней своего родного «брата». Его глаза, его лицо, очки… Все казалось таким родным и таким своим… Его зеленые глаза смотрели в ее и ничего ей больше в этой жизни было не надо.

Они оба с ней не могли наговориться. Безумное счастье захватило их обоих целиком. Им словно чего-то будто бы недоставало, и сейчас, в этот вечер, наконец-то недостающая часть заняла свое законное место, и все стало наконец целым и единым.

– Сейчас наш директор, Альбус Дамблдор, расскажет нам всем о Турнире Трех Волшебников, – тихо говорил на ухо Тане склонившийся к ней Гарри.

Наконец все заняли свои места, и к профессорскому столу потянулись преподаватели, шествие замыкали профессор Дамблдор, профессор Каркаров и мадам Максим, а еще и академик Сарданапал Черноморов. Увидев своего директора, шармбатонцы поспешили встать. За соседними столами раздались смешки. Но подопечные мадам Максим невозмутимо оставались на ногах, покуда великанша не опустилась в кресло по левую руку от Дамблдора, стоявшего за столом в ожидании тишины.

– Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения, а главное, наши гости, – наконец начал он, лучезарно улыбнувшись иноземным ученикам. – С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведете у нас время. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить удобства нашего замка!

Гермиона, севшая совсем рядом с Гарри, мрачно глянула на хихикнувшую за соседним столом девушку-шармбатонку, которая еще даже не сняла шарф.

– Официальное открытие Турнира, – как ни в чем не бывало продолжал Дамблдор, – состоится сегодня вечером, сразу же после ужина. Угощайтесь, дорогие друзья, на славу. Ешьте, пейте и чувствуйте себя как дома!

Блюда, как всегда при приказе директора, начали наполняться едой. На этот раз эльфы-домовики превзошли себя. Каких только кушаний не было, в том числе и заморских!

Таня с удовольствием попробовала английские кушанья, потом разъяснила Гарри и про некоторые русские блюда из тех, что стояли на столе.

Гарри представил Тане и своих лучших друзей, Рона и Гермиону.

Наконец все золотые тарелки опустели, и Дамблдор опять встал с кресла. Зал в ожидании замер. Гарри почувствовал легкое волнение и переглянулся с Таней.

– Торжественный миг приблизился.– Дамблдор оглядел, улыбаясь, обращенные к нему лица. – Турнир Трех Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец…

– Что-что внесут? – не понял Гарри.

– Ларец это что-то наподобие сундука или чемодана, – шепнула ему Татьяна на ухо.

– Спасибо за разъяснения.

–… я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества. – Слушатели вежливо похлопали. – А также Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта.

Бэгмену достались щедрые аплодисменты, наверное благодаря его славе загонщика, а может, просто потому, что вид у него был куда приветливее: Бэгмен оценил аплодисменты, осклабившись и помахав залу рукой, а хмурый Бартемиус Крауч и бровью не повел, когда Дамблдор назвал его имя.

– Мистер Бэгмен и мистер Крауч, организаторы Турнира, без устали работали несколько месяцев, – продолжал Дамблдор. – И они войдут в судейскую бригаду, которая будет судить состязания.

При слове «состязания» весь зал навострил уши, что от Дамблдора не ускользнуло.

Филч, который до этой минуты прятался где-то в дальнем углу зала, тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустированный жемчугом.

Директор открыл его и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. И аккуратно положил наверх, на ларец, на самую крышку. Зал синхронно вытянул шеи, внимательно рассматривая Кубок.

– Инструкции к состязаниям мистером Краучем и мистером Бэгменом уже проверены. Для каждого тура все готово. Туров – три, состязания основаны исключительно на школьной программе. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолеть опасность… В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием. Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный выборщик – Кубок огня. – И директор взмахом руки указал на Кубок, что стоял сейчас перед ним. – – Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать свое имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, – сказал он. – Им дается на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трех Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению – для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив свое имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи.

Гарри обернувшись к друзьям и своей сестренке, проговорил:

– Да, Запретная линия… Думаете, многих она остановит?

– Не знаю, – честно сказала Гермиона. – Все равно участвовать в Турнире таким как мы опасно. Наших знаний за четыре курса может и не хватить…

– Гарри, – мягко проговорила Таня, прерывая ее, – мне пора…

Гарри совершено по-детски недовольно надул губы:

– Пока, сестренка…

Таня, хихикнув, быстро чмокнула его в щеку и побежала догонять своих, остальных.

– Забавные у вас отношения, – заметила со смешком Гермиона. – Вы друг друга очень и очень любите…

– Мы с детства друг друга очень ценим, Герм. Я ее защищал от дяди, а она меня – и кормила, воруя из холодильника и кухни еду, и, когда надо, приводила в порядок – замазывала и закрывала раны и синяки от драк. Мы действительно родные брат и сестра, через мужскую ветку Поттеров. Джеймс Поттер и Леопольд Гроттер – были друг другу братьями.

– Ого, а как же она тогда попала в российскую школу магии, а ты – сюда?

– Ее родители заключили со школой магический контракт на обучение, и его нельзя было нарушить. За ней прилетели из школы и забрали раньше, чем я оказался здесь, на год раньше. А потом, в свою очередь, мои родители тоже заключили контракт с Хогвартсом. Со смертью наших родителей контракты стали действовать, и я, в итоге, учусь здесь, а она – там, в Тибидохсе…

– Вот как, – задумчиво проговорила Гермиона.

***

Гарри с Таней все дни до объявления участников волшебного Турнира почти не разлучались. Она терпеливо ждала его после каждого занятия, он, в свою очередь, рассказывал и показывал школу и окрестности. Они разговаривали исключительно по-русски, чтобы никто, на всякий случай, не мог их подслушать.

Друзья отнеслись к этому с пониманием, и не ставили условий или препятствий к этому общению.

Таня, вслушиваясь в голос своего брата, рассматривала замерзающее хогвартское озеро, и иногда спрашивала его о его друзьях и о школе с преподавателями, рассказывая в свою очередь о своих, и о Тибидохсе. Гарри понравилось описание острова Буяна и моря вокруг, и он, когда-нибудь, сам для себя, твердо решил побывать на нем хоть раз. Зашел разговор и о более личных вещах.

– У тебя девушка есть? – хитро улыбнувшись спросила Татьяна брата. Тот отрицательно покачал головой:

– Я и не думал еще… гулять как-то…

– Известность – это еще не все… – толкнула она его плечом в плечо. Гарри звонко рассмеялся, но не стал ей говорить, что она в точности повторила слова наименее «любимого» преподавателя в Хогвартсе.

– А ты?

– А я… Все сложно, честно, – вздохнула она, на миг закрыв глаз, и ясно представляя себе, за закрытыми веками, Глеба Бейбарсова и Ваньку Валялкина. – Никак не могу выбрать…

– Как это – выбрать? – спросил Гарри непонимающе. – Разве любовь – это не спонтанное чувство? Разве можно заставить себя полюбить того, кого ты не любишь или ненавидишь?

– Я не знаю, – ответила ему так Таня, – за мной ухаживают двое, и я не могу выбрать, кто действительно мне дорог, и кто любит меня…

– А ты? Кого любишь ты? – спросил он требовательно.

– Мое сердце молчит при взгляде на обоих. Я абсолютно нечего к ним не чувствую. – Тяжело вздыхает девушка.

– Так зачем ты тогда обоих держишь? Скажи им просто… – начал было говорить Гарри.

–… что я их не люблю? – вопросом на вопрос ответила Татьяна. – Но как? Глеб очень настойчивый и, к тому же, опасный, а Ваня… Ваня… Я боюсь разрушить дружбу между нами.

– Тебе все равно придется это сделать, объяснить это им. Не считай меня экспертом в области отношений, но лучше бы тебе сейчас разорвать обе нити, пока ты между ними не запуталась как в паучьих сетях… Дальше – будет только хуже…

Девушка, поддалась слабости и прилегла к нему на плечо головой:

– Ты такой хороший… Я знаю, что ты прав. – Ее зеленые глаза посмотрели в такие же зеленые, но за стеклами очков. – Я тебе очень благодарна – за советы и наставления. Ты действительно мой брат…

Гарри довольно зажмурился как кот, чувствуя в глубине души радость от ее похвалы. Он сам давно понял, что к своей сестре испытывает отнюдь не просто дружеские чувства, и даже не семейные узы тут были виной…

– Пошли на пир, – сказал парень. – А то все пропустим…

Они оба поднялись со скамейки, где и сидели вместе почти с самого обеда.

***

После того, как был выбран Виктор Крам, директор, искренне полагая, что все, все чемпионы выбраны, начал произносить было речь, но осекся…

Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило еще один пергамент.

Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднес к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал обгорелый кусочек пергамента:

– «Гарри Поттер».

Что-то с грохотом упало на стол, заставив всех окружающих вздрогнуть. Это Татьяна Гроттер уронила свой кубок с соком на стол и в упор уставилась на белого как бумага, испуганного и ничего не понимающего, Гарри Джеймса Поттера…

========== Выбор. ==========

–… Гарри, Седрик, советую вам сейчас же идти к себе, – улыбнулся Дамблдор своим чемпионам. – Не сомневаюсь, и Гриффиндор, и Пуффендуй горят желанием отпраздновать ваш успех. Нельзя лишать друзей отличного предлога устроить шумное и веселое столпотворение…

Парень и понять не мог, что это не сон. Его имя взаправду вылетело из Кубка, и он является первым в истории Четвертым чемпионом…

***

Никто в школе не верил, что Гарри не бросал свое имя в Кубок. Гарри не менее тысячу раз говорил о том, что не писал свое имя на клочке пергамента; что не приближался к Кубку, совсем и не просил старшекурсников кинуть туда его имя. Юноша искал везде, где может сам, хотя бы толику понимания, искру сочувствия…

Но не находил.

Праздник в гостиной Гриффиндора был в самом разгаре. Никто не замечал, что у «героя» нет настроения веселиться. Ли Джордан где-то раскопал гриффиндорское знамя и обмотал им Гарри наподобие мантии. Никак от них всех и не вырвешься: «Гарри, выпей еще пива, на тебе чипсы, арахис…», «Гарри, как тебе это удалось… как ты обманул запретную линию?»…

Ему так сейчас нужны Рон с Гермионой, единственные здравомыслящие люди. В гостиной их не было. Наконец Гарри удалось выскочить на площадку, и он помчался в спальню.

Слава богу, Рон находился в общей спальной комнате один. Лежит на кровати до сих пор одетый и задумчиво смотрит вверх.

– Где ты был? – захлопнув за собою дверь, спросил Гарри.

– Это ты? Привет, – сказал Рон, слишком натянуто улыбнувшись.

Гарри совсем позабыл, что на нем все еще намотано гриффиндорское знамя, подарок Ли Джордана. Юноша стал спешно стягивать его, не тут-то было. А Рон все так же лежал бревном в своей постели и безразлично смотрел на мучения друга. Кое-как справившись с алым с золотом полотнищем, Гарри зашвырнул знамя в самый темный угол.

– Поздравляю тебя, – сказал Рон.

– Поздравляешь? С чем? – глянул на него Гарри. Улыбка похожа оскал или на гримасу. Что-то с Роном сейчас совсем не так!

– Да брось ты! Никто не мог переступить запретную линию. Даже Фред с Джорджем. Надел мантию-невидимку?

– Мантии-невидимке линию не обмануть. Я не подходил к Кубку! Я все это время был со своей сестрой Таней!

– Понимаю. – Сладко отозвался Рон. – Ты это с ней и провернул. Будь это мантия, ты бы и меня прихватил. Мы ведь под ней вдвоем умещаемся…

– Послушай, Рон. – Гарри начал уже терять терпение. Ситуация ему нравилась все меньше и меньше. – Я вообще не подходил к Кубку. Я был с сестрой! Кто-то другой бросил в него мое имя.

Брови у Рона поползли наверх. Он явно ему не поверил.

– Зачем? – спросил он слегка надменно.

– Не знаю.

Не отвечать Рональду же так: «Меня хотят убить или устранить». Это же глупо! А он знал, что убить его хочет Темный Лорд… кому еще он так был очень нужен?! Брови Рона при этом ответе чуть не слились с рыжими волосами.

– Не знаешь? Так я и поверил! Мне-то ты можешь сказать правду! Пусть тебе неприятно, чтобы все знали. Но все и так знают. Зачем же врать! Тебя никто не накажет за это. Подруга Полной Дамы, ну, знаешь, старушка Виолетта, все нам рассказала. Дамблдор допустил тебя к участию. Тысяча галлеонов, плохо ли? Да еще экзамены не сдавать. Красота!

– Но я не бросал в Кубок пергамента с моим именем! – начал уже всерьез злиться на него Гарри.

– Да ладно, – протянул Рон скептическим тоном. – А ты, выходит, лгун. Я что, совсем дурак?!

– Сейчас, во всяком случае, очень на него похож. – Сорвался наконец Гарри, уставший от всего этого балагана.

– Чего-чего? – без следа улыбки, вымученной или какой еще, протянул Рон. – Тебе явно пора спать, Гарри. Завтра тебе, ведь, рано вставать. Всякие там фотосъемки…

Он задернул на кровати красный бархатный полог. А Гарри словно прирос к полу, глядя на бордовые занавески. За ними лежал друг, который еще никогда не подозревал Гарри во лжи…

– Ты мне больше не друг, Рон, – проговорил в Гарри в «пустоту» спальни. – Ты мне больше не друг…

Ноги подкосились, и Гарри едва не упал, схватившись за стену. Хорошо, что его кровать совсем близко… На с трудом гнущихся конечностях, парень дошел до нее и упал кулем, все еще не веря в произошедшее. Ему, будто бы маленькому ребенку, сейчас захотелось зарыдать, заплакать во весь голос. Но глаза остались сухи, а рыдания застыли в глотке…

***

Утром не хотелось вставать. Гарри, всю ночь едва ли раз сомкнувший глаза, выглядел белым как полотно и измученным. Но у портретного проема его встретили сразу двое – Таня и Гермиона. Не сговариваясь, обе протянули ему свертки с едой.

– Я думаю, – озвучила невысказанную мысль обеих девочек Гермиона, – в Большом зале тебе появляться пока не следует… Как ты? Ты бледен…

– Я с Роном поссорился, – очень тихо проговорил Гарри, – и все из-за…

Но он не смог выдавить из себя эти проклятые слова. Гермиона мрачно поглядела на него, но ничего не сказала.

–… и он мне больше не друг. – И юноша опустил глаза к полу.

– Брат, – обратилась к нему Таня на русском, – неужто он поверил в этот бред, что ты якобы бросил свое имя в Кубок?!

– Поверил. Обвинил меня в том, что я его не взял с собой, – Гарри потер лицо, пытаясь отделаться от ощущения гадливости, возникшей в душе.

– Господи… – вырывалось у Тани. – Мне так жаль…

– Спасибо, – устремил свой измученный взгляд на сестру Гарри. – Я очень благодарен тебе, сестренка, что ты не поверила во все это. И тебе, Гермиона.

– Не за что. Так мы все идем на наконец-то воздух, а? – шутливо спросила Таня, толкнув Гермиону в бок. По-видимому, они сдружились из-за всего происшедшего…

– Идем, – улыбнулась Гермиона. Гарри уже прямо на ходу раскрывал сверток с бутербродом, и ел, тщательно при этом пережевывая куски мяса.

***

–… тебя хотят убить, брат, – Таня устремила свой задумчивый взгляд на озерную гладь воды. – В этом у меня сомнений нет…

– Я тоже это понимаю… Вот бы знать, кто так «удачно» мне удружил! – воскликнул с жаром Гарри. – Я бы его…

– Брат. Тебе надо готовиться к Турниру, коль не участвовать невозможно, – сестра положила руку брату на плечо. – Тебе нужно за год изучить множество заклинаний, что помогут тебе там пройти испытания и выжить… Сейчас ты менее всего должен обращать внимание на насмешки, подколы и язвительные выпады в свой адрес, на ложь и презрение…

– Это слишком трудно, Таня, – прошептал Гарри.

– Трудно, – заметила Гермиона, – но один ты не будешь. Таня и я тебя не покинем.

– Спасибо за надежду и веру в меня, девочки, – Гарри обнял их обеих, – я очень… Очень вам благодарен за поддержку…

***

Было трудно… терпеть. Гарри очень часто теперь, по совету сестры, рвал бумагу в клочки и молча писал все недовольства на клочка пергамента, а позже их сжигал в камине.

Пуффендуйцы, обычно дружившие с Гриффиндором, теперь изменили отношение ко всему факультету. Глава факультета Пуффендуй тоже его сторонилась. С Роном он не помирился. Да и не хотел. Гермиона в Большом зале садилась между ними и, как могла, поддерживала беседу. С ней бывшие друзья говорили, но друг на друга старались не смотреть. Гарри игнорировал его, и Рон вел себя точно так же.

Уроки у Снейпа, наименее любимого преподавателя, превратились в настоящую пытку. Одну пятницу он еле вынес (Гермиона сидела рядом, все время твердя шепотом: «Не обращай внимания, не обращай внимания») – к счастью тогда его почти сразу после урока подхватила Таня, увела к своим и там напоила своим, только что сваренным, успокаивающим зельем.

Теперь склянка с этим зельем была Гарри в сумке, и перед уроком он зашел в мужской туалет, и чуть глотнул этой бирюзовой жидкости. Он знал, что может попросту сорваться. Он был очень близок к нервному срыву. Она подействовала почти сразу, и ему стало все равно. Тревога и страх на время улеглись.

Возле двери лаборатории толпились слизеринцы, у каждого на груди большой значок. «Седрика поддержим – он Настоящий чемпион, » – гласила она.

Юноша сделал глубокий, успокаивающий вздох – он ожидал, что одними словесными издевательствами и презрением дело не окончится.

– Нравится, Поттер? – заметив подошедшего Гарри, воскликнул Малфой. – Но это еще не все! Полюбуйся!

Он нажал на значок, красная надпись исчезла, ее сменила зеленая:

«Гарри Поттер, ты смердяк, задавала и дурак.» Так поступили и остальные слизеринцы. Всеобщий хохот оглушил юношу. Рон тоже смеялся вместе с ними и это больно задело Гарри. Он понял, что после этой сцены больше никогда он не помирится с другом…

Гогот слизеринцев Гарри перенес совершенно спокойно – в крови циркулировало успокаивающее:

– Я всегда знал, что у вас очень плохо с чувством юмора. Но чтоб настолько!

На счастье, Снейп начал пускать их в свой класс. Гарри молча прошел одним из первых, не удостоив его и взглядом.

– Займемся противоядиями! – Снейп обвел класс злобно поблескивающими черными глазками. – Составы у вас готовы? Теперь осторожно заварите их. После чего выберем кого-нибудь и попробуем на нем их действие.

Его глаза встретили взгляд Гарри. И Гарри отчетливо понял: Снейп сейчас отравит его. Тут в дверь постучали.

В класс шмыгнул Колин Криви и, одарив Гарри сияющей улыбкой, подошел к Снейпу.

– В чем дело? – сухо спросил паренька декан Слизерина.

– Простите, сэр, но Гарри Поттера вызывают наверх. Снейп, нагнувшись, приблизил к Колину крючковатый нос, и улыбка сползла с восторженного лица малютки.

– Поттеру предстоит еще час работы с зельями. Наверх он поднимется после урока.

Колин покраснел.

– Сэр, сэр, его ждет мистер Бэгмен, – испуганно проговорил он. – Все чемпионы должны идти. Их, по-моему, будут фотографировать.

Фотографировать! Ну зачем, зачем он это сказал! Гарри кинул взгляд на Рона, тот демонстративно смотрел в потолок. Стало больно внутри…

– Хорошо, хорошо, – прошипел Снейп. – Оставь, Поттер, здесь сумку. Ты мне еще будешь нужен.

– Пожалуйста, сэр, Гарри надо взять сумку с собой. Все чемпионы там…

– Очень хорошо! – рявкнул Снейп. – Бери свою сумку и вон с моих глаз!

Гарри перекинул сумку через плечо и пошел к двери. Вслед ему на всех столах слизеринцев снова зажглись зеленые буквы: «Гарри Поттер, ты смердяк».

– Как удивительно, правда, Гарри? – затараторил Колин, стоило только Гарри закрыть за собой дверь. – Только представь себе, ты – чемпион!

– Да, удивительно, – тяжело вздохнул Гарри, поднимаясь в холл. – А для чего они будут фотографировать?

– Для Пророка…

Больше вопросов у него не было, и мальчик последовал за младшеклассником. Но тут его ждал сюрприз – Таня, стоявшая у дверей, ослепила его сияющей улыбкой.

– Ты не представляешь, Таня, как я рад, что ты здесь! – Гарри очень ей обрадовался. Свинцовая тяжесть в груди от прошедшего дня испарилась без следа. – Не в курсе, что тут будет?

– Проверка волшебных палочек. Я вызвалась сходить за остальными участниками Турнира… И теперь я здесь! – заключила девушка его в объятия.

Они вошли вместе и очутились в небольшой аудитории. Большинство столов сдвинуты в конец, образуя в центре пустое пространство. Три составлены вместе перед доской и накрыты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел. В одном сидит Людо, беседуя с незнакомой ведьмой в алой мантии.

Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоит в стороне от всех. Седрик и Флер беседуют. Вид у нее довольный, не то что в день приезда. Она то и дело откидывает голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво переливаются. Пузатый коротышка с большой черной камерой, слегка дымившейся, краем глаза любуется ею…

– Зачем нужна проверка волшебных палочек? – озадаченно спросил Гарри. – Мне Таня рассказала…

– Необходимо проверить, в каком они состоянии, нет ли поломок. Это ваш главный инструмент в соревнованиях. Специалист в этой области сейчас наверху с директором. После церемонии вас будут фотографировать. Познакомься, Рита Скитер. – Бэгмен жестом указал на женщину в алой мантии. – Она делает небольшой материал о Турнире для «Пророка».

Неприятная ведьма окинула его и Таню жадным и цепким взглядом стервятника. Журналистка была очень… неприглядной. Гарри сразу же перевел свое внимание на Таню и не стал слушать и, проигнорировал фразу, обращенную к нему, в которой содержалась просьба дать интервью Пророку.

– Позвольте представить вам мистера Олливандера, – обратился к чемпионам только что вошедший Альбус Дамблдор, заняв место за столом судей. – Он проверит ваши палочки, дабы убедиться в их готовности к турнирным сражениям.

Гарри повернулся к окну. Там стоял пожилой волшебник с большими светло-серыми глазами. Да ведь это его старый знакомый! Именно у него три года назад Гарри купил свою волшебную палочку.

– Это Олливандер, Таня. – Прошептал девушке на ухо Гарри. – Я у него покупал свою волшебную палочку… четыре года назад.

Волшебные палочки взвешивали, брали в руки, вертели и испытывали на заклятия и чары. Возвестив, что их «боевые орудия» пребывают в замечательном состоянии, Олливандер отпустил их; фотограф сфотографировал каждого участника для Пророка, Скитер попыталась снова зазвать Гарри на интервью, но Таня вовремя заметила чрезмерную активность репортерши и увела его из комнаты прочь…

– Спасибо, – поблагодарил ее Гарри. – Ты помогла мне сегодня…

– Да не за что… Брат.

Они как раз остановились под какой-то нишей. И тут Гарри резко затягивает ее прямо в нее и целует прямо в губы. Она, в полном удивлении, остолбенела и даже не сопротивлялась. Ей самой было понятно, что это далеко не дружеский поцелуй…

– Гарри, – выдохнула она, отстраняясь, – так что это получается…

Внутри все звенело и екало. Щеки предательски розовели. Дыхание стало быстрым, сердцебиение – учащенным…

========== Осознание. ==========

– Брат, – срывающимся голосом проговорила Таня, неосознанно касаясь горевших от смущения щек. – Что… что же это? Как это?

Ей не хватало воздуха. Он неохотно проходил в грудь.

– Поцелуй. Тебе что-то не понравилось?

– Я… Я ведь твоя сестра…

– Таня! – неожиданно Гарри порывисто схватил ее за руки, и прижал правую к своей собственной груди, прямо на сердце, – я уже давно чувствую к тебе странное притяжение. И, чувствуешь биение? Как быстро бьется мое сердце…

– Это пройдет, – глухим голосом проговорила девушка, выдергивая руку будто обжигаясь, – это все морок, сон, блажь…

– Это не пройдет. Таня, мы с тобою связанны… – Гарри не отпускал ее левую руку – чтобы она не вырвалась, не убежала, до смерти испуганная происходящим. – Пойми…

Ее глаза все еще были расширенными от страха.

– Не надо бояться, Таня… – шепнул Гарри, выпуская ее руку из своих. Он откинул ее рыжие волосы за спину, чтобы не мешали. – Я знаю, что ты чувствуешь тоже самое, что и я… – он слегка иронично улыбается уголками губ.

– Это не правильно, – шепчет она пересохшими губами, – это грех, это… это…

– Это любовь, Таня… Это просто любовь.

Гарри теснит ее к стенке. Она сопротивляться, пытается вырваться, но потом сдается на милость победителю, чувствуя холод от каменной стены, пробежавший по спине. Ее руки смыкаются за его шеей, а его губы уже касаются ее губ.

Она отвечает на поцелуй.

***

Они простояли в объятиях в нише казалось целую вечность. Таня, к полной своей неожиданности, поняла, что в руках у Гарри она чувствует себя в такой безопасности, что ей абсолютно ничего не страшно.

– Это… неправильно, брат, – упрямо шептали ее губы. – Это… все не должно быть так! Я боюсь.

– Но случилось, – тихо сказал ей Гарри, наклонившись к ее уху вплотную, обжигая горячим дыханием. – И получилось… Пошли, сейчас будет звонок, и нас хватятся… Не бойся, я с тобой, и защищу нас обоих.

Таня вырвалась из его рук. Но они все равно шли вместе до Большого зала и молчали.

Девушке казалось, что страх, дикий и первобытный страх, сейчас засел иглой в сердце, не давая ей вздохнуть. Ощущая почти физическую боль, она глядела вперед, на прямую спину своего названного брата впереди. Она боялась за него и за его жизнь. Ведь первое испытание уже скоро, а он так и не нашел решение… А если ко всему прочему добавится и его с ней запретная любовь, и кто-то о ней узнает, то им просто не жить…

***

Тане было не так просто сегодня поглотить в горло хоть кусочек. Но она с трудом держала нейтральное выражение на своем лице словно бы ничего и не случилось. Она защитила себя от подзеркаливания, и сейчас старалась держать защиту вокруг себя. Автоматически смеялась и разговаривала с Гарри. Впрочем, ее взвинченное состояние не заметили. И хорошо.

– Гарри, – обратилась она к брату на русском, – я, пожалуй, пойду. Меня Ягге искала…

– Конечно. Пока, до встречи, – попрощался с ей Гарри, но проводил ее вслед взглядом.

***

Гарри тем временем думал, что она очень боится. Боится сделать первый шаг ему навстречу. Боится своих чувств, порывов и чаяний. Боится любить и быть любимой в ответ. Ему и самому было довольно-таки тяжело признаться сначала самому себе, что он испытывает к своей сестре, а потом и ей лично. Впрочем, он знал и ее характер – осторожный; она никогда не принимала поспешных решений, а если и принимала, то потом, даже после случившегося, долго колебалась – а правильно ли она поступила. Она металась из стороны в сторону при выборе, и тянула лямку до самой последней минуты.

А еще он думал, что она очень красивая. Ее рыжие волосы, зеленые глаза, озорная улыбка… Худая, точеная тяжелыми тренировками по драконболу и полету на контрабасе фигурка, выглядела очень соблазнительно. Ее совершенно не портили ни старые джинсы, ни болотного цвета водолазка с высоким горлом.

Она прекрасна. Она – совершенство…

***

Таня присела на одинокий пенек на опушке Запретного леса. Она нуждалась в уединении и покое хотя бы во временном промежутке нескольких минут.

Лес был тих, и обнаженные ветви деревьев, которые тянулись в темнеющие небеса как скелетообразные руки, были ее своеобразными спутникам. Вся яркая листва, которая уже успела побуреть и сморщится от проходящих потоков ледяного дождя, давно с них упала…

Зима не спешила приходить в эти края, хоть теперь и установились постоянные заморозки.

Таня мысленно вернулась в то время, когда она встречалась с Валялкиным. Ваня был очень тихим, нежным и очень искренним кавалером. Затем она вспомнила как ее очаровал Глеб… Полная противоположность Вани – упорный, упрямый, как и она сама, идущий через всех и через все, уверенный в себе и в своих силах.

Каждый раз, когда она встречалась глазами с Глебом, в их глубине на нее смотрело какое-то существо, дикое и страшное, которому она боялась дать разумное объяснение. Бейбарсов – это неуправляемый, темный зверь, которой покоряет и подчиняет себе. Он никогда ее не любил по-настоящему и даже не пробовал любить. Его любовь – была яростной, всеохватывающей и всепоглощающей страстью, влечением.