Текст книги "Сводные братья (СИ)"

Автор книги: Kau_Mili

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Я не помню, кто первый и когда сократил расстояние между нами, а может я в параллельной Вселенной, где оно само сокращается. Честно? Мне все равно. Теплая ладонь ложится на мое предплечье и меня прошибает электрический разряд. Я перемещаю свою руку на талию темноволосого юноши и притягиваю его к себе. Он буквально падает в мои объятия, сжимая мою футболку в кулаке на груди и прижимаясь всем телом, не оставляя между нами ни одного свободного миллиметра. Я утыкаюсь носом в его шею, и не могу надышаться им. Я всегда все мог контролировать в своей жизни. Но рядом с ним я не могу контролировать, ни мысли, ни дыхание, ни сердцебиение. Когда его ладонь ложится на мою грудь прямо в области сердца, будто успокаивая, я нервно выдыхаю прямо на его бледную кожу в районе шеи, тут же становясь свидетелем, как она покрывается мурашками. Я почти невесомо прикасаюсь губами к чувствительной кожи, отчего брюнет в моих руках буквально задрожал, прижимаясь ближе. Будто пытается запечатать себя во мне, чтобы стать одним целым навсегда. Мои губы начинают покалывать, мне просто жизненно необходимо дотронуться ими до тех самых, которые преследовали меня во снах, тепло и нежность которых я никогда не смогу забыть. Но у Вселенной на нас свои планы. Когда из кухни доносится голос Симоны, зовущий нас к столу, мыльный пузырь, в котором мы пребывали, лопается. И мы тут же отстраняемся друг от друга.

Упорно избегая моего взгляда, Майкл нервно улыбается торшеру, стоящему справа от меня и указывает в сторону нашей комнаты.

─ Я… эм. Сначала я пойду… и… мне надо, ─ пятясь в сторону двери спиной, словно испуганный котенок, он натыкается на журнальный столик и, ойкнув, продолжает: ─ мне надо. Ну, знаешь, дать еде сову. И… увидимся за столом? – и через секунду я остаюсь стоять в гостиной в гордом одиночестве.

Я не понимаю, что только что произошло. Потому что, почему у меня во рту сухо, будто я не пил дня три, не меньше? Почему здесь так душно? Почему мне всегда душно рядом с этим человеком? Что происходит между нами? Мы ведь снова чуть не поцеловались. Точнее, я его поцеловал. Нет. Это даже не поцелуй. Это просто прикосновение к шее. Это же не считается? Твою мать. Я издаю стон, стукнув себя кулаком по лбу. Хватит тупить. И я все же надеюсь, что он пошел давать сове еду, а не наоборот. Иначе мне стоит позвонить в службу защиты животных.

Об этом мне еще предстоит подумать. А пока будем решать проблемы понасущнее, например, такие, как мое сегодняшнее празднование. Глубоко вздохнув, я вхожу в столовую и обнаруживаю идеально сервированный и полный самой разной еды, стол. За которым уже сидят отец и Симона. Я занимаю свое место и тут же оказываюсь вовлечен в их беседу.

***

Ужин проходит на тройное «ура» и мы переходим в гостиную. Я только сейчас замечаю, что она украшена шариками, а на столике лежат праздничные колпаки. И одна корона, которую тут же водружают мне на голову. Ну, ладно. Я совсем не против. В следующее мгновение в комнате гаснет свет, я уже хочу начать возмущаться в стиле «ах, они твари, как можно лишить человека электричества в его День Рождения», но мою даже не начавшуюся тираду прерывает чистый, с идеальной хрипотцой голос, поющий «Happy Birthday To You». Я оборачиваюсь на звук, уже готовый увидеть самого посланника небес, но это Майкл, несущий торт с зажженной двадцати одной свечей. Я слышал, как он поет на той вечеринке, но это разительно отличается от того, что я слышал в тот раз. Лишь его голос, заполняющий комнату и каждую клеточку моего тела. Мне хочется жить в нем, в этих пропетых строчках. Там, где всегда поет только он. Мне хочется распасться на атомы и окутать каждый звук, который соскальзывает с этих идеальных губ, что так маняще блестят в полумраке комнаты. Когда он заканчивает петь и оказывается прямо передо мной, я осознаю, что все это время стоял с полуоткрытым ртом, и смотрел исключительно на эти губы. Как они образуют слова песни и как принимают форму сдержанной улыбки. Нас разделяет лишь кусок выпечки, что мне так хочется отшвырнуть в сторону и накрыть эти пухлые губы своими. Это уже становится манией. Я поднимаю глаза на два карих омута, которые горят безумными огоньками. Или это все мое воображение? Я легко улыбаюсь, и ничего не загадывая – или все же загадывая? – задуваю свечи.

Мы располагаемся на диване. На журнальном столе перед диваном покоятся четыре тарелочки с кусками торта, так криво разрезанные моими не менее кривыми граблями, а в руках у каждого по бокалу вина. После тостов и пожеланий, пошли истории из моего детства. И мои мысли возвращаются в то же русло, что и несколько дней назад – суицидальное.

─ И он мне заявляет, ─ продолжает отец повествование самых позорных моментов моего детства. Он что, их специально выписывал? – «я стану рок-звездой». Мальчику десять лет, а он начал разговаривать сам с собой! – я уже знаю, что скажет батя в следующую минуту и издаю стон. – Думал у него друг воображаемый или шизофрения. А все куда проще! Он, сидя на толчке воображал, что у него берут интервью! – под дикое хи-хи Симоны и Майкла, отец подводит сей рассказ к своей кульминации.

Мое лицо уже красное от многочисленных фейспалмов. Майкл звонко смеется и хоть этот звук странно согревает мои органы, я не подаю виду. С каменным выражением лица, отсиживая задницу в одном из кресел, с короной съехавшей набок и бокалом красного в руках. Картина маслом.

─ Так вот почему ты пошел на журналиста! – сквозь смех выдает Аддерли, а мое лицо снова встречается с ладонью. – Раз интервью у тебя не будут брать, ты будешь брать его у других. Ну, чтоб многолетняя практика не смылась в унитаз. – Отец зашелся в истерическом хохоте, начав дубасить подлокотник руками, а Аддерли, подавив смешок, закончил: ─ ой, прости. Не унитаз, а твое рабочее место.

─ Все. Завязывайте! – не выдерживая, рявкаю я и зыркаю на отца, который заржал пуще прежнего.

─ Ты так говорил, когда сверкала молния, а ты воображал, что это папарацци тебя нашли! – и снова долбанув по подлокотнику, заржал отец, смех которого тут же подхватили и Аддерли.

Ненавижу эту троицу. Так и хочется взять одного и ударить им двух других. Я им еще отомщу. Сволочи. Отложив алкоголь на стол, я недовольно скрещиваю руки на груди и злобно наблюдаю за тем, как мои родственники – бывшие родственники – успокаиваются.

─ Ну, все, Дэвид! Хватит смущать мальчика, ─ игриво хлопнув отца по коленке, вступилась за меня Симона. Ага, сначала оторжалась, теперь вступается. Я еще подумаю над ее прощением. – Пора вручать подарки, и я хочу сделать это первая! – хорошенько подумав, я все-таки прощаю бедную женщину и расплываюсь в довольной улыбке.

─ Точно! – подмигнув мне, соглашается отец.

Я закатываю глаза. Этот мужчина меня только что опозорил, а теперь подмигивает, как ни в чем не бывало. Хоть подмигивать умел бы. Все дело в том, что сначала он моргает одним глазом, потом вторым. В это время кривя лицо, как хрен пойми что. Неужели Симона клюнула на этого пикапера?

Тем временем, женщина уже достала маленькую коробочку в подарочной упаковке. Серьезно, она была размером со спичечный коробок. Приняв презент, я тепло улыбнулся Симоне, цепляясь взглядом за сидящего рядом парня, в глазах которого промелькнул хитрый блеск. Так, это становится интересным. Аккуратно развернув подарок, я замер. Внутри бархатной коробочки лежал медиатор с моими инициалами. Невесомо проведя кончиками пальцев по гладкой поверхности, мои губы тронула трепетная улыбка.

─ Спасибо, ─ подняв глаза на женщину, поблагодарил я. – Правда, мне очень нравится.

Симона облегченно выдыхает, коротко рассмеявшись.

─ О, Алекс! Я рада. Я знаю, что музыка является неотъемлемой частью твоей жизни и не могла придумать подарка лучше. Тебе точно нравится?

─ Конечно! – я снова перевожу взгляд на медиатор, с грустью отмечая, что лишен главного инструмента. – Жаль я не могу его опробовать.

─ Кто тебе сказал? – заговорщически поинтересовался брюнет, поднимаясь со своего места, и влезая за диван. Я глубоко дышу, потому что, если он вытащит футляр – ох, он это и делает – а вот и давление подскочило. Я говорил, как мне трудно без гитары? Это часть меня, моей души и вот, одним движением Майкл возвращает мне ее. Я не сдерживаю в себе порыв, и заключаю парня в короткие объятия, прошептав на ухо слова благодарности.

Аддерли лишь широко улыбается, наблюдая за тем, как я зажимаю медиатор между большим и указательным пальцами, и провожу по струнам, наполняя комнату первыми аккордами. Я чувствую себя самым счастливым человеком на свете. Мне хочется выйти на балкон и проорать об этом на весь Магдебург да так, чтоб на его другом конце Ли свалился с табурета. Но вместо этого я сижу в гостиной, улыбаясь, как сбежавший из дома придурков и прижимаю к себе гитару, поправляя съезжающую корону. Что может быть лучше?

─ Алекс, ─ отец привлекает к себе внимание, а я вспоминаю, что остался еще один подарок. Я перевожу взгляд с Майкла (да, я таращился на него все это время. Подайте на меня в суд) на отца. – Сегодня тебе исполнилось двадцать один. Я не помню своего детства, но помню каждый день твоего. Я не могу сказать были ли первые два десятка моей жизни счастливыми, но могу точно сказать за последние два. Два десятка и один год. У меня есть смысл жизни, у меня есть мой сын. Моя гордость. Ты. И я сделаю, все, чтобы ты был счастлив. С Днем Рождения, Алекс! – он улыбается, вставая с дивана и я, отложив гитару в сторону, следую его примеру. Оказываясь в крепких объятиях отца, я хлопаю его по спине, замечая, как увлажнились глаза Симоны. – Вот, держи. – Отстранившись, отец достает из внутреннего кармана пиджака конверт. Я кривлюсь.

─ Если там деньги, я повешусь на твоем галстуке.

Отец закатывает глаза и, кажется, передает привет мозгам. Вот откуда у меня такой талант. Хмыкнув, я все же вскрываю конверт. И смотрю на содержимое минуту, прежде чем поднимаю на отца глаза, которые, скорее всего, приняли форму блюдца. Это билеты на открытие нового сезона матча «Chicago Cubs» в Чикаго. Отец лишь в свою очередь пожимает плечами.

─ Ты… ты что? – я кидаю конверт с билетами на столик и хватаю отца за лацканы пиджака.

– Папа, ты что, болен? Ты обкурился? В чем подвох?

Он начинает отбиваться, ибо я тянусь к его глазам, чтобы раскрыть веко пошире и проверить состояние зрачков.

─ Да в порядке я, придурок! – хихикнул отец. – Наша квартира. Ее снова выставили на продажу, и я купил ее, ─ в следующий момент он звенит ключами перед моим лицом. – Теперь она полностью твоя.

─ Ты… ты… разыгрываешь меня? – клянусь я взвизгнул, как девчонка на концерте Энрике Иглесиаса. – Папа! Господи, спасибо! Спасибо миллион раз! – я снова заключаю отца в крепкие объятия.

Более-менее придя в себя, я обнаруживаю, что Майкл отсутствует. Заметив мое смятение, Симона кивнула в сторону балкона, занимая все внимание отца веселыми разговорами и красным вином. Я прячу ключи от моей – моей, понимаете, да? ─ квартиры и билеты в карман, и двигаюсь в сторону балкона. Заметив, что Майкл вышел на холод в одной футболке, я мысленно стукнул его по дебильной головушке и вернулся в гостиную за пледом. Когда балконная дверь открывается, мне прилетает невидимая пощечина, оставленная холодным порывом октябрьского ветра, который мгновенно забрался под мою толстовку. Я быстро накидываю на плечи брюнета плед, отчего он вздрагивает, и только сейчас замечаю, что он держит в руках сигарету. Я не думал, что он курит, хотя и видел пачку сигарет в его комнате, когда ночевал там. Он бросает на меня короткий взгляд и глубоко затягивается. Я заворожено наблюдаю за тем, как он изящно подносит к полуоткрытым губам сигарету, обхватывая фильтр губами. Это выглядит слишком. Низ живота скручивается в узел, и я еле сдерживаю стон.

─ Почему ты ушел сюда? – тихо интересуюсь я, хотя уже знаю ответ на свой вопрос. Но все равно спрашиваю, потому что просто молча наблюдать за ним подобно пытке. И выглядит странно.

─ Захотелось покурить. Нельзя? – тут же огрызается парень, раздраженно потушив сигарету о поручень и отправляя бычок в свободный полет до ближайших кустов.

Я мнусь. Не знаю с чего начать и как завести разговор, чтобы он сказал все, как есть. Неужели он расстроился из-за папиного подарка? Хотя даже я немного расстроился. Нет. О чем это я? Я не расстроился, просто стало немного грустно. Я привык к этому городу. Может, не только к городу. Я устало потираю переносицу. Я устал сам от себя. От своих мыслей. Майкл тоже задачу не облегчает, поэтому я решаю идти во-банк.

─ Я не собираюсь улетать сейчас. Посреди семестра бросать все и срываться с места, ─ я продолжаю шептать, просто мне кажется это правильным. Я будто рассказываю секрет, который должен знать только он. Который пытаюсь скрыть даже от звезд и луны. – Тем более начало сезона только через несколько месяцев. Любишь бейсбол?

Я наблюдаю за тем, как выражение лица Майкла меняется по мере того, как до него доходит сказанная мной информация. В следующую минуту он непонимающе смотрит на меня, беспорядочно блуждая взглядом по моему лицо, будто ищет подвох или ждет, что я рассмеюсь ему в лицо. Я только сейчас понимаю насколько подорвал его доверие ко мне, после того, что сделал. И мне хочется отправиться вслед за докуренной Майклом сигаретой.

─ Ты.. ты…

─ Да, ─ перебиваю я брюнета, лучезарно улыбнувшись.

─ Но… почему?

Я приближаюсь к нему. Глаза в глаза. Его запах тут же ударяет мне в нос, окутывает меня. Мне хочется остаться стоять так навсегда. А еще мне ужасно нравится, как наши запахи смешиваются и становятся одним. Как сейчас. Я надеюсь, и с нами так однажды случится. Я робко дотрагиваюсь до его гладкой щеки, пробегаясь подушечками пальцев до подбородка и нажимаю на него, заставляя его приоткрыть рот. Сделав еще один шаг, я склоняюсь к его лицу и между нашими губами остается всего несколько сантиметров. Я чувствую его дыхание на своих губах, и выдыхаю прямо ему в рот:

─ Потому что ты мой брат.

Не знаю это признак извращенной фантазии или больной психики, но именно после этого брюнет впивается в мои губы своими. От этого движения с его плеч падает плед. Я цепляюсь пальцами за его футболку на боках, беспорядочно сминая ее, а он в свою очередь нежно обвивает мое лицо ладонью, поглаживая щеку большим пальцем. И это его движение абсолютно не то, что творят наши губы. Наш поцелуй наполнен страстью, желанием. От него все внутри взрывается, все горит. Кажется, я бьюсь в лихорадке. И если бы не холодный ветер, окутывающий наши тела, мы бы точно сгорели от температуры наших тел. Оттянув зубами мою нижнюю губу, брюнет прошелся по ней своим горячим языком. Я перехватываю его запястья в тот момент, когда он решает отстраниться и притягиваю обратно, тут же припадая к шее. Он издает тихий стон, и снова пытается отстраниться. Я не понимаю в чем проблема. Кажется уловив мое недовольство, Майкл прижимается ко мне бедрами и я чувствую, как его проблема упирается в мою. От такого контакта я не сдерживаю гортанный стон, пытаясь притянуть парня ближе. Его зрачки расширены, дыхание сбилось, а губы припухли. Он такой сексуальный. И я только сейчас понимаю насколько хочу его.

─ Алекс. Нам стоит остановиться прямо сейчас.

Я понимаю, что он прав. Поэтому позволяю ему высвободиться из моих объятий. Он говорит мне еще что-то, но я ничего не слышу. Мои мысли перекрикивают все звуки мира. Я влюблен в него. Я хочу его. Я так хочу его. Когда это произошло? Когда я начал влюбляться в него? Ведь меня никогда не привлекали парни. Я знаю, что не смогу улететь отсюда. Не тогда, когда он остается здесь. Мои губы до сих пор горят. А тело пробивает дрожь. То ли от холода, то ли от возбуждения. В любом случае, надо вернуться вслед за Майклом и провести остаток вечера, как ни в чем не бывало.

========== Эпилог ==========

Pov Michael

Прошел ровно год

Я просыпаюсь от неожиданного ощущения чьих-то губ на своём члене. Они умело ласкают мой постепенно напрягающийся орган, и хотя я только пробудился, я уже чувствую нахлынувшее возбуждение.

Не хочется открывать глаза, но я делаю это, сразу устремляя свой взгляд на Алекса. Он увлечён лишь одной мыслью – доставить мне удовольствие.

На часах ровно 8:30

Это его 22-ый день рождения.

Мы уже гол вместе. Как это получилось? В День Рождения Саши, когда после ужина мы пошли в комнату, когда легли спать, когда лежа на моей кровати в объятиях друг друга, когда друг в друге стали видеть смысл жизни. Без него я ничто. Без меня он ничто. Мы оба знаем это и доверяем друг другу себя, своё тело, свои чувства…

Он знает наизусть все мои эмоции. Когда я строю из себя диву, он понимает, что сделал что-то не так. Когда я веду себя как маленький ребёнок, он понимает, что я счастлив. Когда я злюсь, он знает, что только он способен меня усмирить. Я знаю наизусть все его эмоции. Когда он рассказывает про свои секс-подвиги, я знаю, ему не хватает моей любви, ласки, романтики. Когда он пошло шутит, я знаю, вечером, когда мы окажемся дома, он набросится на меня и заставит трахать его до умопомрачения, чтобы завтра он не смог присесть. А когда он серьёзен, я понимаю, что что-то случилось. И так во всём, каждая смена настроения имеет под собой определённое обоснование, которое точно знаем только мы.

Переехав от родителей, мы стали жить вместе, они были не против, для них мы любящие братья, а на самом деле любовники. В первый день в Лос-Анджелесе было трудно. Да-да, он забрал меня сюда с собой. Это удивительный город, он прекрасен. Мы живем в центре мегаполиса, там где жил раньше Саша. Дэвид и Симона остались в Германии, мы созваниваемся и хотим слетать к ним. Так вот, в первый день живя вместе, мы чуть не убили друг друга. Он хотел выбросить меня из окна, из-за того, что я случайно чуть не убил его дверью. Бывает…

За этот год произошло много чего еще. Например Лиам и Стен, Крис и Дирк, они поддерживают нас, когда они узнали о том, что вместе и улетаем из Магдебурга, они всячески хотели нас остановить, но у них ничего не вышло.

Я и мой член окончательно отошли ото сна и теперь с готовностью принимаем ласки моего парня. А тот не спеша водит горячим языком вверх вниз, оставляя свою слюну стекать по всему стволу, заставляя меня покрыться мелкими мурашками и громко дышать от наслаждения и нетерпения, так удивительно смешавшихся прямо сейчас. Удивительно, как всегда бывает с ним.

Этот человек всегда поражает меня… Его безграничная фантазия, его великий талант, его блистательная красота. Да, я возвышаю его во всех смыслах. И у меня крышу сносит, когда я осознаю, что это совершенство моё, полностью моё.

Он знает, что я так думаю про него. И я знаю, что он думает про меня так же.

Алекс ускоряет темп, до основания заглатывая мой член и смачно причмокивая. Я не чувствую своего тела, все ощущения концентрируются только в одном месте, где сейчас так старательно орудует языком Алекс. Я поддаюсь бёдрами вперёд, он останавливает. Ситуация в его руках.

Я сминаю руками простынь, выгибая спину так, чтобы глубже оказаться во рту Саши. Тяжёлое дыхание срывается на стоны, которые, я знаю, ему так приятно слышать. Но он не даёт мне кончить так быстро, вынимая мой член изо рта и издевательски смотря в глаза, которые сейчас плохо ловят фокус.

Он редко хочет владеть ситуацией, чаще позволяя мне решать за нас двоих, но в этот момент он захотел меня помучить, поиграть с моим безмерным возбуждением, как обычно делаю я.

И эта игра показалась бы насмешкой, если бы мы всецело не доверяли друг другу.

Он делает последнее движение головой, и я заполняю его рот своей спермой. Она стекает по его губам, и он тут же слизывает её и без раздумий глотает. Оставшиеся капельки спермы медленно спускаются вниз по стволу члена к его основанию, и он собирает их, проводя губами и языком по обмякающей плоти.

Он поднимается ко мне и целует. Целует так как может целовать только он.

–Я говорил, что люблю тебя? – задал он вопрос.

–Говорил.

–И скажу еще раз! Я тебя люблю, Майкл.

–И я тебя люблю.

Конец