Текст книги "Все дороги ведут в Рим (СИ)"

Автор книги: Katunf Lavatein

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

Через какое-то время он и вовсе забыл о том, что что-то забывал – этакая ловушка разума, сначала заключившая память, а потом отпершая дверь маленьким блестящим ключиком. Может, пробелы в голове и остались, но в одном Марсель точно был уверен: он здесь и сейчас находится в окружении замечательных, а главное – своих людей, своих друзей, которых чёрт знает каким чудом нашёл и теперь ни за что не собирался отпускать. Наверное, они чувствовали то же самое, а может – и нет, но было весело, как никогда. Точнее, как тогда – он же помнил все свои ощущения. Похоже на проявленную старую плёнку, только качественнее в разы.

Одно непонятно – он просто наслаждается моментом или раньше и впрямь никогда такого не было? Ни одного из школьных или институтских приятелей или даже коллег Марселя, с которыми он тесно или не очень общался, нельзя назвать неприятным или скучным человеком – иначе бы они и не разговаривали даже, но… Все эти связи были и интересны, и увлекательны, одна в них особенность – как сказала бы любовница «Ницше», фишка – каждая из них легко заменялась другой. Скажем, позови его в клуб не приятель с дружественной фирмы, а бывший однокашник, вечер бы не изменился: вечер бы прошёл так же хорошо, как всегда.

Оказывается, некоторых людей в своей жизни не заменишь никем другим, как бы ты ни старался.

– …много Брехта, Чехова и Шекспира, – Елена склонила голову к его плечу, сосредоточенно рассматривая вино на донышке бокала. Марсель встрепенулся и постарался восстановить нить разговора, но, кажется, его ответа не требовалось. – Я так жалею, что не застала его в живых. Разумеется, есть постановки и есть актёры, есть даже те, кто готов не менять ни строчки и не переставлять ни единой декорации на сцене, если так сказал великий режиссёр – такие есть в любом театре, но, увы, больше становится и новаторов.

– Все мы по отношению к предкам – новаторы, – ничего умнее придумать не успел, а всё почему, а потому что слушать надо было внимательно.

– Так и есть, но иногда хочется просто посмотреть пьесу… Не такую, конечно, как в древности, когда люди с утра до вечера сидели под палящим солнцем и наблюдали за одними и теми же мужчинами в разных масках, заменяющих выражение лица. Но, знаешь, я иногда такая зануда, – неожиданно сердито воскликнула она, дёрнув плечом. – Хочу, чтоб было, как раньше – и точка! А так нельзя…

– Нельзя, если речь идёт о чём-то более личном, ты же не хотела прожить всю жизнь десятилетней, например. Но насчёт искусства… Пусть творят, что хотят, разумеется…

– Не пусть, – Елена обычная была целеустремлённой, Елена подвыпившая становилась упрямой. Вот бы её это портило, было б всё гораздо проще, но нет… – Ты видел когда-нибудь перформанс?

– Какой именно? С меня хватило статьи о том, где надо ходить мимо голых людей.

– Примерно такой… Но это странно, – она рассмеялась, без стеснения показывая зубы, – не то чтоб я о тебе дурного мнения, но чем тебе не понравились голые люди?

– А я тебе объясню. Люди должны быть голыми в нужное время и в нужном месте, – менторским тоном сказал Марсель, и собеседница и вовсе покатилась со смеху, чего с ней обычно не происходило. – В случае, если эти люди – женщина, им дозволяется случайно оказаться в том месте, которое моя постель. Если эти люди – мужчина, им не дозволяется. Ну или чтоб меня там не было.

– Господи, ну как мы к этому пришли? Я минут сорок рассказывала про Джорджо Стрелера… Извини, я слишком много о своём театре…

– Не извиняйся, ладно? Если б мне не нравилось, я бы с тобой туда не ходил…

Страшно хотелось её обнять, и момент подходящий, но нет. Продолжая сидеть бок о бок с погрузившийся в думы об искусстве подругой, Марсель заново обвёл взглядом помещение. Просторная гостиная в доме Джильди с видом на что-то там (какая-то милая площадь с огоньками, не суть важно – все дороги ведут в Рим), они вдвоём на широком диване с высокой спинкой, где-то в углу негромко играет музыка, а куда подевался хозяин? А, они же у окна… Юлии идёт это платье, если б не приспичило страдать по её сестре…

– Идите сюда, – позвал Луиджи, не очень трезво, но решительно махнув рукой. Хорошенькое дело, раньше он не выносил всех этих телефонных фотосессий у распахнутого окна, а теперь привык. Ну и правильно сделал, надо же не только скорбеть, но и развлекаться, а в идеале – сократить объёмы скорби до минимума.

Пересекая комнату, Марсель едва не врезался в стоящее особняком кресло – одно из многих, их тут целая коллекция, миланская какая-то фирма производства; другими словами – ничего особенного, но в последнее время мелочи оказываются куда влиятельнее лежащих на поверхности крупных вещей.

– Кыш из моего кресла.

– Почему сразу кыш?! – возмутился было Марсель, но Рокэ отступать не собирался – собирался, вероятно, вытащить его отсюда за шкирку. – Оно самое удобное…

– Вот ты и ответил. Так уж повелось, – вещал он уже со своего законного места, поставив бокал на узкий подлокотник и закинув ногу на ногу, – что здесь сижу я, и сижу я здесь всяко дольше, чем ты…

– Марсель, ты идёшь?

– Иду. Уже пришёл, – тьфу ты, снова заглючило. Ладно, пожалуй, с насмешками над психологическими триллерами лучше повременить. Если всё это правда было, значит, и та сцена в Праге – не выдумка, не плод задолбавшегося воображения? Надо будет спросить у Рокэ, что за песня… когда он, разумеется, соизволит явиться…

Olvídame, olvida los momentos pasamos juntos… «Забудь меня». Просто грустная песенка про любовь, спетая на разных языках. «Забудь меня»… Он же не знал, что так будет, верно?

Вид собственного лица на экране напротив сработал отрезвляюще – грех фотографироваться с такой задумчивой рожей, когда все кругом пьяные и сам не лучше. Марсель решил, что грустные песни про любовь – это хорошо, и решительно обнял Елену, притянув её к себе. Не возражала, а кто ж возразит? Селфи – жестокое искусство, хочешь не хочешь, а всех перетрогаешь, пока вы не уместитесь в одном кадре без потери подбородков и ушей.

*

Проводили женщин, усадили их в такси, немного подышали ночным воздухом – сколько сейчас, часа два, два с половиной? Точнее, дышать вызвался Марсель, нарезав пару кругов по ближайшему скверу, а Луиджи курил у дома. В голове было пусто, но приятно – не та пустота, которая отдаётся эхом от стен и создаёт ещё более неприятный звук, чем отсутствие звука, скорее – радостное опустошение, когда всё встало на свои места и беспокоиться больше не о чем. Впрочем, как обычно, но он бы не почувствовал разницы, не произойди вся эта послеаварийная канитель. Это и есть равновесие?

– Хочешь узнать что-нибудь ещё или уже разобрался? – спросил Луиджи, когда они вернулись в тепло. Не то чтоб на улице стоял собачий холод, но всё же не жара. – Мне не сложно, если что… Хоть с сотворения мира, я выпил.

– Я тоже, поэтому не надо никакого сотворения, – а что ему надо? Большой и чистой любви, что ли? Или дурацких старых тайн? – Расскажи что-нибудь про работу вашу. Я внимательно слушал, но ничего не понял.

– Ты и в тот раз ничего не понял, – утешил его Луиджи и хмыкнул. – Нет, серьёзно, это не та вещь, которая легко объясняется. Не то чтоб у нас была какая-то чёткая организация… Формально она есть, поскольку есть иерархия – главари, представители, но если что – нас нет.

– Я понял, что нелегальщина. И что убиваете, тоже понял…

– Откуда?! – Луиджи выглядел смущённым. – Нет, доводилось, но… Я думал, ты не помнишь. Не знаешь… То есть, ты опять вернулся, зная, что… зависаешь с наёмниками?!

– Боже мой, Луиджи, меня один раз это не остановило – не остановит и второй… Вы ж не на меня нацелились.

– И то верно, но откуда?

– Да что ты прицепился? Рокэ рассказал, – смущение плавно перешло в настоящий культурный шок. – Что не так?

– Просто взял и рассказал, – Луиджи покачал головой и с задумчивым видом подлил вина в бокал; отпил, передумал, потянулся к секретеру за коньяком. – Да. Ясно… – Марселю ничего ясно не было, но он терпеливо ждал, рассчитывая, что физические упражнения в виде потягушек за бутылкой взбодрят собеседника. Они взбодрили. – Я как-то упустил вариант, что он может передумать…

– Нет-нет, ты не так понял. Мы случайно пересеклись, потом я случайно нашёл пару фоток, случайно пристал к Марианне – вот и понеслось, – Марсель виновато развёл руками, приблизительно начиная осознавать, что он не просто смахнул чужое домино, но и протоптался по фишкам.

– Твоя настойчивость делает тебе честь… Хотя, наверное, я бы тоже не оценил, если б меня за нос водили, – признал Луиджи. – Извини, это было не очень хорошо с нашей стороны. Самим тошно, но так уж решили.

– Я это уже слышал, можешь не повторять… Сейчас уже неважно. Мне бы только соотнести, гм, взгляды на жизнь, – звание самого настойчивого нужно подтвердить, причём немедленно. – Почему ты на это согласился, лично ты?

– Да волновался я за тебя, – простой и честный ответ немного выбил из колеи, возможно, потому что он уже привык разговаривать с Рокэ. – Мы все, конечно, здорово подружились, но ты был единственным, кто вообще не имеет отношения к этим… не столько убийствам, сколько к образу жизни. Ни у меня, ни у девочек, ни тем более у Рокэ и его людей выбора нет вообще и никогда не было, и мы действительно были сбиты с толку, когда ты появился, а потом никуда не делся.

– И что же, у вас в этой неосязаемой криминальной тусовке новичков не принимают?

– Скорее, временно нанимают так же, как нас самих. Тебя вот Рокэ взял на переговоры, на этом и надо было закончить… – Луиджи выпил ещё и укоризненно на него посмотрел. – А ты не захотел ничего заканчивать…

– У меня были дела в Риме…

– Да ты их на ходу выдумал!

– На ходу выдуманные дела в Риме, – исправился Марсель. – Ну, приключений захотелось, бывает. Пришили бы меня, и дело с концом.

– Иди ты, – Луиджи немного побледнел после этих слов. – Ерунду говоришь… Ты – наш друг, а пришить можно только того, кого заказали…

– Извини, извини. Я же не знаю, что тут ерунда, а что нет, – интересная у них у всех реакция на его смерть, льстит, конечно, но почему-то Марселю казалось, что не всё так просто. Несмотря на то, что в искренности собеседников он сомневаться уже перестал. – И я, насколько я помню, продолжил мешаться под ногами…

– Да, тебе так хотелось посмотреть на заказное убийство не с экрана телевизора, что мы не устояли, – не без сарказма заметил друг. – Другое дело, что ты и впрямь разобрался…

– В чём же?

– Не хочу об этом говорить, но за тем ты и пришёл, – вздохнул Луиджи и почему-то отставил бокал. – Небольшая бойня в порту, дело обычное, но там не обошлось просто «клиентом» и исполнителем. За убитого решили отомстить его родственники – так же нелегально, как его прикончили мы. Такое случается, чаще всего родичи ополчаются или нанимают кого-то ещё, чтобы – извини за глупость – убить убийцу… Замкнутый круг, а всё из-за того, что кому-то более влиятельному понадобились деньги или мешали лишние конкуренты. Они разбираются со своими делами, мы выполняем грязную работу, потом нас же за это преследуют – но обратиться за помощью, естественно, не к кому. Вот и не обращаемся.

– Жуть какая, и впрямь порочный круг.

– Воистину… И, в общем, поскольку дело было здесь, я должен был узнать, что против нас кто-то помышляет. К сожалению, – Луиджи невесело улыбнулся, – один из моих людей работал на ту самую компанию, что на нас разозлилась. За дело, прямо скажем. Поэтому мы ничего не знали до последнего. Все друг друга прикрывали, а мы остались в дураках.

– И что же? Они отомстили?

– И да, и нет. Достали сначала до Антонио, – перед глазами мелькнула и исчезла очередная бабочка памяти – у Антонио были весёлые глаза и звонкий смех, а потом Антонио не стало. – Тогда всё стало ясно, и мы решили убраться куда подальше, но слегка опоздали. Да, если я не говорил, им нужен был Рокэ, потому что…

– Это как раз понятно и без слов…

– Да, и мы поехали во Францию, – Луиджи сделал паузу, задумавшись о чём-то далёком, и сделал он это зря – Марсель не думал об этом уже несколько часов подряд, и вот перед глазами снова возникла ночная трасса. – Не доехали. Была погоня, мы разделились. Впервые в жизни видел, как Марианна отстреливается… Юлии не было, слава Богу, вот Елене не повезло – она хотела с нами, но обычно она не присутствует при таких… опасных ситуациях.

Вот и погоня. Рокэ и Луиджи – в одной машине, дамы – в другой, потом Луиджи пересаживается к ним, всё это Марсель уже слышал, но никак не мог вспомнить. Видимо, потому что его там не было. Он был не там.

– …третья машина, – продолжал Луиджи. – Ты должен был появиться сзади, ну, знаешь – незнакомое авто, гражданский, может позвать полицию… Ты не рассчитал поворот и выскочил спереди…

Марсель отрешённо кивнул. Вот тебе и погоняли… Не то пугало, что он промахнулся поворотом и едва не лишился за это головы. А то, что он сделал это специально.

Луиджи не знал этого и не мог, а знал ли Рокэ? Теперь всё вспоминалось слишком чётко. Параллельно трассе ехать неудобно, но авто потянуло не самую лучшую дорогу, пусть и не предназначенную для таких убийственных гонок. Пятеро на одного… Они палили по колёсам и добивались своего… Оружия, конечно, тоже не поровну.

Не рассчитал поворот? Ей-богу, чего там рассчитывать – всё видно, как на ладони, а водитель из Марселя не самый худший. Он прекрасно помнил, как хладнокровно высчитывает скорость, время и расстояние, чтобы перекрыть дорогу преследователям. По плану всё кончалось не так грустно, но – так и быть – не рассчитал он всё же силу столкновения. Было не до того, потому что надо было спасать Рокэ. Знал он об этом или нет… О том, что его вот-вот догонят и отстреливаться будет нечем – разумеется, да.

Как же они все правы – припёрся, понимаешь, какой-то легкомысленный весёлый парень и давай участвовать в общественной жизни. Марсель отлично знал, что не пожалеет, и не пожалел, даже когда раздался этот страшный скрежет и скрип колёс. Более того, он знал, что сделал бы это снова, но о таком вслух не скажешь.

Ведь вполне заслуженно спросят – почему? Память о Рокэ всё ещё оставалась какой-то дырявой, потому что его вечно рядом не было, но уверенности в том, что он чертовски нужен, хоть отбавляй.

– Всё нормально? – обеспокоенный голос Луиджи раздался как-то внезапно, и стало понятно, что они молчат последние минут пятнадцать. Марсель и сам удивился, но что ж поделаешь.

– Конечно, просто сопоставляю данные. Я ж про аварию первым делом спрашиваю. А дальше что было?

– Дальше – столкновение. Пока мы собирались в одном месте все, эти уроды уже удрали, – с досадой в голосе пробормотал собеседник. Было видно, что ему не очень хочется это вспоминать; Марсель поймал себя на том, что он, конечно, сочувствует, но в целом – безжалостная скотина. Надо было пить меньше и расспросить Рокэ до конца, он бы рассказал и ещё три раза пошутил про голову, а Луиджи того и гляди впадёт в депрессию. – Рокэ тебя вытаскивал, пока мы стояли, как истуканы, потом я звонил… во все службы сразу, они пытались привести тебя в чувство… Ничего не помнишь?

– Вообще ничего. Не думаю, что это возможно, – вежливо заметил Марсель. – Я помню усы главврача, но вряд ли тебе это интересно… Свои есть…

– Нету, – проворчал Луиджи, потирая лицо. – Щетина одна. Юлии не нравится… Так вот… Всё, иди нафиг, я не хочу больше об этом говорить! Тебе легко спрашивать, ты в отключке валялся…

– О да, мне было очень легко валяться… Меня в этом уже упрекали, не переживай.

– Ты и так почти всё знаешь, – с каким-то недоумением констатировал друг. – Я, признаться, не учёл, что Рокэ расскажет… Всё время забываю, что он к тебе хорошо относится.

Такое заявление требовало хоть какой-то реакции, и Марсель честно выпил полбокала залпом. Сказать было нечего, помимо того, что он несколько обалдел. Приятно, конечно… Интересно, каково тогда остальным. Против своеобразных манер своего друга Марсель ничего не имел, но, откровенно говоря, чтобы с ним общаться, нужны были стальные нервы и подходящее настроение.

Кстати говоря.

– Ты упоминал отсутствие выбора, – заметил Марсель, как бы невзначай притрагиваясь к бутылке. Луиджи обречённо вздохнул и непонимающе посмотрел на него. Вроде выпили прилично и одинаково, но Марсель никак не мог понять, он всерьёз протрезвел от всех этих разговоров или ему кажется.

– Ну, упоминал. Ты решил за одну ночь из меня всё вытянуть? Уже светает!

– Ну и хорошо, под утром ляжем. Тебе же завтра никуда не надо.

– Сегодня, Марсель.

– Как скажешь, это мне до лампочки! А ты обещал, – скоро давить на жалость во имя собственной памяти войдёт в привычку. – Когда мы ещё так посидим?

– Да когда угодно, – упёрся Луиджи и был совершенно прав. Однако что-то подсказывало, что… нет, это, конечно, не глюки и даже не интуиция – или всё-таки она? Короче, Марсель был готов костьми лечь, но раздобыть все возможные ответы здесь и сейчас. И это определённо как-то отразилось на его лице. – Эх, была не была… Но тогда налей ещё, раз уж такой назойливый. Когда я сказал, что ни у кого из нас не было выбора, я имел в виду, что у каждого из нас своего рода семейный бизнес. Мой отец, как и его предки, занимается кораблями, только раньше мы – они – доски сбивали и крепили мачты, а мы вот держим порт, торгуем судами и всякое такое. Но в какой-то момент, в прошлом, что ли, веке мой родич вляпался в неприятную ситуацию и был вынужден прибегнуть к помощи местной мафии. Долг отплатить не смог, и пошло-поехало – наша фамилия крепко повязана со здешним криминалом. Не со всем в целом, тут свои банды и своя иерархия, ты не поймёшь… Короче говоря, мы взаимно покрываем друг друга, и ни одна сторона не может предать другую: в таком случае отец или я обратимся в полицию, а нас попросту убьют. Вот и сотрудничаем, так сказать.

Как-то так я и попал в этот водоворот против своей воли. Не могу сказать, что недоволен, как ни крути – ко всему привыкаешь, и со стороны я веду самую обычную жизнь. Дольше всего торчу в порту, там приятнее… когда там не убивают… Там, знаешь ли, площадку для стрелок устроили. Чуть кому надо выяснить отношения – сразу в порт! А я и помогаю организовать, потому что… потому что мне деться некуда. И, к тому же, лучше пусть подобного рода вещи происходят в одном и том же месте, а не вспыхивают в разных точках города и пригорода.

Я бы любил этот порт… Речь, кстати, о том, что в Остии, если не знаешь… Очаровательное место, я с детства любил корабли и море, а эта пристань ещё и в какой-то мере мне принадлежит – что может быть лучше! Рано утром, когда вода спокойная, она приобретает всевозможные оттенки, которых даже словами не описать – и вряд ли наш глаз способен оценить всё это разнообразие, так, разве что слегка… Мне нравится вид, если стоять у колонны и смотреть на выстроившиеся ровными рядами мачты, они как будто подпирают небо. Туристов не много и не мало, зависит от времени года и популярности водного транспорта, но на берегу моря люди меняются в лучшую сторону, меня ни разу не раздражала толпа. Не считая одного… неважно. В общем, отличное место, если не знать, сколько крови проливалось на песке. Есть там одна насыпь, которую очень полюбили для таких вот встреч… Жили б мы на несколько веков назад – была бы приличная дуэль, а теперь что? Драка дворовых котов, не больше!

Впрочем, и дворовые коты бывают разные. Одни только шипеть горазды, другие глотку перегрызут – подчиняются, сам понимаешь, вторым. Так наше дружественное братство впервые объединилось с кем-то со стороны…

– Неужели местной мафии сил не хватило кого-то зарезать?

– Ох, как тебе сказать, не всё так просто и весело… Но нет, инициатива была не их. Захожу я в один прекрасный день в свою любимую арку между колоннами, – Луиджи улыбнулся своим воспоминаниям, глядя куда-то сквозь бокал, – там наш Дон стоит с лицом белее мела и молчит, а Рокэ подробно ему объясняет, на какую глубину Дона он может засунуть пистолет в случае отказа… Консильери, бывший консильери, ещё пытался что-то вякнуть, если не знаешь – это вообще-то его работа, переговоры всякие вести, ну так не вышло…

– Меня там не было, но вижу как наяву.

– Да, сцена потрясающая. Меня по всегдашней договорённости никто не трогал, а я слушал это всё и пытался не заржать. В общем, потом выяснилось, что Дон в молодости знал отца Рокэ – насколько я понял, не столько «знал», сколько «знал на собственной шкуре».

– Загадочные семейные приключения, – пробормотал Марсель, подпирая щёку рукой и глядя на разошедшегося рассказчика. Вот, считай, и киношку посмотрел.

– Ага, так и познакомились. С девочками проще, их никто ни к чему не принуждал. Юлия так и вовсе не в курсе, разве что слегка, вот Елена… Её не только театры вместо магазинов больше привлекают, но и бизнес вместо замужества… Вытянула из отца всё, что могла, а отец её осел в Милане и продаёт, покупает, продаёт, покупает…

– Покупает что?

Луиджи замялся, тяжело вздохнул и медленно-медленно выговорил:

– Не то, что продаёт. Я забыл… Но если бы ты меня не спаивал…

– Ты бы молчал тогда. Неважно, продолжай…

– Продаёт и покупает, – упрямо повторил Луиджи. Речь могла идти как об уникальных платьях, так и об акциях, главное – чтоб не о человеческих органах. – И не всегда честно. Ладно, так и быть, почти всегда – нечестно, зато бизнес процветает. Иногда приходится устранять конкурентов… Это, конечно, не политическое убийство, но денег у него и влияния теперь – ого-го… Так с нами познакомилась уже Елена. Как ты понимаешь, её никто не звал и ничего не сообщал, эта чудо-женщина сама всё выяснила и явилась посмотреть на «место встречи». Пришить клиента выпало Хуану, Рокэ и я болтались неподалёку и еле-еле её удержали… И знаешь, что же успокоило нашу бесподобную подругу? Не то, что мы не пустили её на место убийства, а то, что пообещали рассказать, как это происходит…

– Она прекрасна, – вздохнул Марсель и выпил за это. – Серьёзно, других таких нет. Я пробовал, я знаю.

– Да, – протянул Луиджи, внимательно на него посмотрел и ничего не добавил. – Гм, так вот… Что ещё… Держу пари, про себя Рокэ не сказал ни слова.

– Примерно так, но ты же понимаешь, что мне страшно интересно.

– Ну, ладно… Раз мне рассказал, не такие уж и секреты… Не знаю, откуда начать, но с себя не хочу начинать. В общем, если возвращаться к отсутствию выбора, если Рокэ решит выбраться из этого дерь…мового круга – ему будет труднее всех это сделать. Рядовой исполнитель ещё может выйти не вперёд ногами, ему же грозит унаследовать если не всю их сеть по найму, то как минимум местную её часть… У себя местную, я имею в виду.

– Почему мне кажется, что он это проверял?

– Потому что не первый день его знаешь… Проверял, давно, когда понял, что никуда не деться. Как он мне рассказывал, упрямо пытался вести нормальную жизнь – не столько не хотел убивать за деньги, на это ему было плевать, сколько не хотел быть похожим на отца и братьев, уже, к слову, покойных братьев (как ты можешь догадаться, умерли они не в своей постели). Действительно пытался, но ему не дали… – Луиджи помолчал и продолжил изменившимся голосом: – У тех, кто часто убивает или просто видит насильственную смерть, особый нюх на себе подобных. Рокэ и бровью не поведёт, если перед ним кого-нибудь разорвёт на куски, во всяком случае – сейчас, но он же и не станет добивать уже мёртвое тело, сбрасывать отрубленные головы в реку и всякое такое. Не делай такое лицо, ты думал, фильмы про преступников на пустом месте сняты? Так вот… В общем, всем было очевидно, что из него выйдет блестящий потомственный убийца, который будет работать чисто, аккуратно и без истерики. Некоторые всё-таки с ума сходят, когда получают в руки пистолет… Одного не учли – он этого не захотел.

– И что, заставили? – Марсель поймал себя на том, что совершенно не хочет знать, как.

– Угу. Радикальным методом, хотя и то мягко сказано. Рокэ было чуть за двадцать, он проигнорировал последний ультиматум, а на следующий день убили его невесту. Недвусмысленно дали понять, что нормальная жизнь – это для кого-то другого, мол, будь добр прекратить комедию и займись тем, чем должен…

Я бы ни за что не стал об этом расспрашивать, даже если бы что-то узнал, но так вышло в разговоре. Может, тебе уже говорили, что моя невеста тоже умерла, и тоже за несколько дней за свадьбы, но она утонула на круизном лайнере, путешествуя с родными. Я тогда чуть с моста не прыгнул, но мы все уже были знакомы, в каком-то смысле даже дружили, ну и все по очереди пытались меня остановить… Не помню, как мы к этому пришли, но выпивали точно – я тогда очень много пил, и Рокэ рассказал мне это всё… Знаешь? Не самая жизнеутверждающая история, строго наоборот. Но я хотя бы понял, что живут и не с таким.

Марсель представлял себе «отсутствие выбора» несколько иначе. Чем дальше в лес – тем грустнее, а главное – выхода и впрямь не видать, даже если прорубать его своими руками.

– Ну, это всё было давно, – наигранно улыбнулся Луиджи и прищурился на окно. – Ты глянь, уже совсем светло… Нам бы проснуться хотя бы к обеду, может, хватит?

– К какому нахрен обеду? Я до вечера даже пытаться не буду, – пригрозил Марсель. На том и порешили, впрочем, даже без предварительной договорённости он бы раньше и не встал.

========== Часть 6 ==========

Будь проклято… всё! А в первую очередь – собственная глупость. Похмелье похмельем, вот о чём Марсель напрочь забыл – так это о своей несчастной голове. Каждый раз, когда он упрямо и против воли всего сущего восстанавливал в памяти те или иные эпизоды, наутро настигала пусть и не мигрень, то максимально неприятная головная боль. А смешивать-то, мать вашу, зачем было?! Кто бы его вчера остановил…

Валяясь на кровати в гостевой комнате и мрачно ругаясь про себя, благо его никто не видел, не слышал и осудить не мог, Марсель припоминал, говорили ли что-нибудь по этому поводу врачи. А они говорили, и ещё как! Если уважаемый пациент решит со временем восстановить кусочки памяти, то ему следует делать это с осторожностью, так как любая перегрузка на повреждённые ткани чего-то, куда-то, он прослушал, в общем – башка будет трещать неизбежно.

Что он, что семья – все дружно махнули на этой рукой. Кто – Марсель? Что делать – восстанавливать, да ещё и решительно? Боже упаси, ему же будет просто лень! Да ни одному живому существу на этой планете не пришла бы в голову мысль, что Марсель добровольно кинется на поиски прошлого и, более того, не остановится после первой же мигрени. Как всегда, все кругом оказались правы, кроме него – не надо было лезть, тебя ж просили.

Час или полтора спустя полегчало, и он с недоумением пытался понять, почему так обозлился на окружающий мир. Сам виноват – и ладно, любая боль проходит, пройдёт и эта. Марсель с облегчением обнаружил в себе самого себя и решительно попытался встать, что, кстати, тут же вернуло его к мысли «не надо было лезть». За окном уже стемнело, надо же хоть поужинать в качестве завтрака…

Он нашёл в себе силы прийти в чувство и спуститься в гостиную, ну или куда там надо идти, чтобы встретить хоть кого-нибудь. Жилплощадь пустовала, но какие-то голоса доносились. Марсель доверился интуиции и пошёл на них, так что вскоре обнаружил диван, а на нём – Луиджи. Друг валялся на спине с отсутствующим лицом и, кажется, страдал.

– Доброе утро, – вежливо сказал Марсель, покосившись на часы. Восемнадцать сорок пять.

– Сгинь, – замогильным голосом ответил Луиджи, не поворачивая головы. – Доброе утро.

– А я всегда был за ЗОЖ, – светским тоном заметил Рокэ из своего кресла и красноречиво поднял бокал. – Ваше здоровье, господа.

– Ты-то? – простонал Луиджи и протестующе дёрнул ногой в его сторону. – Марсель, отдёрни шторы, пожалуйста, солнца уже нет…

Какие из штор, их тут море… Марсель честно прошёлся вдоль окон и отдёрнул всё, что их прикрывало. Это как любовницу раздевать, только окна. После чего без разрешения налил себе бокальчик, предварительно найдя его на кухне, и вернулся к остальным.

– Я жду отчёта. Вы вчера все сплетни пересказали или не успели? – поинтересовался Рокэ, ни к кому конкретно не обращаясь. Но Луиджи, вероятно, не собирался сегодня изображать любезного собеседника.

– Не знаю, где у этих сплетен край, но мне хватило, – ответил за него Марсель. – Любопытной кошке… дали кувалдой по башке.

– Современное переложение?

– В алкогольных реалиях.

– Смейтесь потише, сволочи, – снова подал голос Луиджи. – Я не кошка, но кувалда была щедрая. Нельзя столько пить…

– И это тоже, – Марсель подумал и решил поделиться своими соображениями. В конце-то концов, он тут меньше всех расположен к скрытности, ведь так? – У меня от такого количества информации голова треснет, прошу прощения за дурную отсылку.

– Поэтому тебе и не рекомендовали этой головой работать, – не преминул поиздеваться Рокэ. – Нас с Марианной не послушал – врача бы послушал.

– А ты откуда знаешь?

– Подошёл и спросил, чего тут знать? Просто дождался, пока твоих родных в палате не было.

– Поня-ятно, – протянул Марсель и загадочно замолчал. Или просто замолчал. Хотелось узнавать ещё, но он представлял, сколько ещё мелочей может вспомнить, и желание сразу куда-то пропадало. Разумеется, он всё выяснит или вспомнит до конца, только не сейчас. – Я, конечно, страшно любопытный… но не сегодня. А почему ты в таком приличном виде?

– Должен быть в неприличном? – осведомился Рокэ, одёргивая рукав пиджака. – Отец Елены устраивает выставку, открытие, к слову, через сорок минут. Все его любимые машинки, яркие лампы, обе дочери и, естественно, выпивка. Вам тоже можно, но что-то я не вижу энтузиазма…

– Передай им всем мои искренние сожаления, – недвусмысленно обозначил свою позицию Луиджи.

– Через сорок минут? А ехать долго? – Марсель не то чтоб сомневался, но смысл туда тащиться? С другой стороны, когда это он отказывался от подобных предложений? – А мне точно можно?

– Можно, одевайся. Через десять минут…

– Чего-о?

– Через пятнадцать. Только из уважения к количеству выпитого.

*

Благослови, Господь, таблетки от головы, иначе бы эти софиты стали последним, что Марсель видел в своей жизни. Три этажа огромных залов, просторных и почти без мебели, забитых дорогими автомобилями и не менее дорогими гостями. Тут и там курсировали официанты и официанточки, от количества местных и приезжих богачей в глазах рябило, и Марсель порадовался, что захватил с собой самое парадное, что у него было. Он мог себе позволить костюмчик и подороже, но терпеть не мог этих вычурных салонов… Главное – не выделяться из толпы своим внешним видом, а остальное приложится.

– Владелец выставки в курсе моего существования? – на всякий случай уточнил Марсель, пока они стояли чуть поодаль от ближайшей толпы, изучая столик с напитками.