Текст книги "Всего лишь твоя тень (СИ)"

Автор книги: Karla Crow

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

А теперь оставалось ждать её следующего хода. Впрочем, если татуировка Джанет была посланием, то что оно означает? Символ недеяния зла. Значит ли то, что она не причиняет зла? Или она цепляется за слова своих жертв, то есть они сами как бы её провоцируют сделать именно это? Джанет не хотела её слышать, Нэйт – говорить, Кэролайн – видеть? И каким образом ему теперь связаться с ней, чтобы передать ответ, которого он сам пока ещё не знал?

Ещё одна какая-то смутная мысль маячила на границе подсознания, звеня тревожным колокольчиком, но как ни старался Крейн, так и не мог уцепиться за неё, чтобы вытащить на поверхность…

***

…Он сидел за столом, насторожено разглядывая остальных присутствующих. Обстановка напоминала тот злосчастный консилиум, только вместо докторов и психиатров тут сидели совсем другие личности. Доктор нахмурился, бесстрастно оглядывая всех. Если его застанут в такой компании, то его карьере конец. Впрочем, на его лице была маска Пугала, так что инкогнито соблюдено.

Джокер достал пистолет и пальнул в воздух, привлекая внимание всех присутствующих.

– Итак, дамы и гос-с-с-с-пода, – ухмыльнулся он, – собрание объявляю открытым. На повестке дня вопрос о том, кто это такой, и что он тут делает?

Дуло пистолета указало прямо на фигуру, сидящую напротив клоуна на другом конце круглого стола, закутанную с серый плащ с капюшоном, скрывающим лицо незнакомца. По обе стороны от сидящего было свободное место – никто из злодеев не решился сесть рядом с ним. Незнакомец даже не шевельнулся, когда Джокер взвёл курок, прицеливаясь. Крейн не видел его глаз, но он был почему-то уверен, что застывшая фигура в сером смотрит прямо на него. Судя по нахмуренным взглядам окружающих, которые они бросали на незнакомца, такое ощущение было у всех.

– А кто вообще привёл его сюда? – спросил Крейн.

Сидящие за столом растерянно переглядывались и отрицательно качали головами.

– Он просто взял и однажды появился тут. Ничего не говорит, ничего не делает, на вопросы не отвечает, – пояснил Двуликий.

«Не слышу, не говорю, не вижу», – промелькнуло в голове у Крейна.

– Пр-р-р-ристрелить его и дело с концом, – томно потянувшись, сверкнула глазами женщина-кошка.

Загадочник сосредоточенно нахмурился и продекламировал:

– Куда ни пойдёшь —

Она везде с тобою;

Что ни делаешь —

И она тоже.

Но помощи от неё не жди —

Никогда не поможет!

Все обернулись на него.

– Не знаете? – ухмыльнулся он. – Попытка номер два:

Ты упала мне под ноги,

Растянулась на дороге.

И нельзя тебя поднять,

И нельзя тебя прогнать.

На меня ты так похожа,

Будто я шагаю лёжа.

И почему-то все уставились на доктора Крейна, словно вопрос был задан именно ему.

– Тень? – то ли ответил на загадку, то ли спросил он.

– Бинго! – щелкнул пальцами Риддлер и посохом указал на незнакомца. – Итак, это Тень.

– Пора бы нам его увидеть, – небрежно отозвался Двуликий, играя своей монеткой: перемещая её между пальцами.

– Гюльчатай, открой личико, – хохотнул Джокер.

Все выжидающе уставились на серую фигуру.

– Те-е-ень, – словно пробуя это имя на вкус, протянула Харли Квинн, и по столу в сторону незнакомца покатилась круглая бомбочка с зажжённым фитилём. Она остановилась прямо перед ним, и свет от фитиля вдруг стал ярче – словно это была не бомба, а свеча. Впрочем, так оно уже и было, и никто не мог понять, каким образом и когда произошла подмена – фигура не шевельнулась. Зато тень, отбрасываемая ею на стену от пламени свечи, привлекла всеобщее внимание: она двигалась, в отличие от своего хозяина. Сначала все узнали тень Джокера: тот бесшумно хохотал, словно издеваясь над очередной жертвой. Потом тень дрогнула и поменялась. Теперь это была женщина-кошка, грациозно выполняющая разминку. И в третий раз поменялась тень, на этот раз превратившись в тень Загадочника, усевшегося в позу Мыслителя.

– Достаточно! – Пугало встал и решительно направился к незнакомцу.

Ухватив за край плаща, он сдёрнул его с неподвижной фигуры. Гробовое молчание воцарилось в комнате. А Джонатан с недоумением смотрел на своё собственное лицо – бесстрастное лицо доктора Крейна. Они вглядывались друг другу в глаза, не в силах оторвать взглядов. Краем глаза Пугало отметил, что окружающая обстановка дрогнула, расплываясь, испаряясь, словно туман. И лишь только серые глаза двумя льдинками через стёкла очков смотрели прямо в его душу…

Джонатан сел на кровати, часто моргая. Было раннее утро, и первые лучи солнца осторожно пробирались в комнату.

И нельзя тебя поднять,

И нельзя тебя прогнать.

На меня ты так похожа,

Будто мы одно и то же.

Доктор потряс головой. Нет, кажется, последняя строчка загадки должна быть немного другой. Но как ни старался он вспомнить исходный вариант, в его голове словно заевшая пластинка, крутились только эти четыре строки.

Весь день доктор Крейн вспоминал свой сон, пытаясь анализировать его. Та самая смутная мысль, ускользавшая от него вчера, предстала перед его внутренним взором в образах вот этого сна. Действительно, как он раньше не обращал внимания, что Тень вобрала в себя черты разных известных преступников Готэма? Она задавала вопросы и ждала ответов, как Загадочник, она безжалостно играла людьми, словно игрушками, как Джокер, наконец, её физическая подготовка не уступала самой грациозной воровке города – женщине-кошке.

Но последний образ сна? Что означал он? Тень пытается отзеркалить и его?

========== Неожиданный ход ==========

Доктор Крейн вошёл в здание Аркхэма и равнодушно кивнул охраннику на вахте, даже не удостоив его мимолётного взгляда. Один из докторов, оказавшийся рядом, осторожно спросил:

– Доктор Крейн? А как же симпозиум?

– Оказался не столь интересным, как мне представлялось вначале, и я предпочёл не терять понапрасну время, – невозмутимо отозвался тот и деловито прошествовал дальше.

Доктор переглянулся с охранником, они пожали плечами – Крейн был в своём репертуаре.

…Глядя на вошедшего, охранник нахмурился.

– Минутку, – встал он перед человеком, загородив проход.

– В чём дело? – ледяным тоном осведомился Джонатан Крейн.

– Мне кажется, что вы не покидали клинику, – пробормотал охранник.

– О, Джонатан, – неожиданно появился возле вахты другой доктор. – Как симпозиум?

– Оказался не столь интересным, как мне представлялось вначале, и я предпочёл не терять понапрасну время, – буркнул недовольно Крейн.

Охранник лишь, широко раскрыв глаза, уставился на него.

– Де жа вю, – пробормотал он.

– Что вы там бормочете? – Крейн смерил его испытующим взглядом.

– Д-д-доктор, но два часа назад вы уже…

– Что я уже?

– П-п-п-проходили тут. И сказали то же самое, что и сейчас. Слово в слово.

– Этого не может быть. Я прилетел поздно ночью, и два часа назад я ещё спал у себя дома.

– Но я точно помню…

Крейн с коллегой переглянулись.

– А у меня же есть записи с камеры! – вспомнил вахтёр.

И трое человек обратили своё внимание на экран, где чётко было видно, как двумя часами ранее доктор Крейн вошёл в клинику.

– Чёрт, – выругался Джонатан и метнулся к лестнице.

Другой доктор помчался следом за ним. Охранник заблокировал двери и побежал следом.

Крейн влетел в свой кабинет, оказавшийся открытым, и столбом замер посреди помещения, ошарашено глядя на себя самого, сидящего за столом и невозмутимо что-то пишущего в историю болезни. Он никак не мог поверить в увиденное. Всё это было таким абсурдным и так походило на его сон, что доктор на некоторое время оказался выбит из колеи.

Крейн, сидящий за столом, недовольно поднял голову и удивлённо воззрился на прибывших.

– Что тут происходит? – негромко осведомился он. – Кто вы такой?

– Это вы кто такой? – вышел из ступора Крейн, замерший посреди кабинета. – Я доктор Крейн.

Сидящий за столом, откинулся на спинку кресла, и на губах его зазмеилась насмешливая улыбка.

– Чем докажете? – с любопытством осведомился он.

– Да чем угодно! Гарри может подтвердить, – Джонатан повернулся к коллеге.

– Думаю, мистер Уайт сейчас сам сомневается в том, кто из нас настоящий, – Крейн, сидящий за столом смерил застывшего доктора оценивающим взглядом и снова перевёл свой взгляд на своего двойника.

– Документы, – стоящий посреди кабинета торопливо полез в свой портфель за нужными бумагами.

Пока он лихорадочно рылся в портфеле, второй Крейн с вежливым равнодушием ждал, выжидающе глядя на него.

– Что за чёрт? – пробормотал Джонатан.

Он никак не мог найти ни документов, ни чего-нибудь, подтверждающего, что он действительно Джонатан Крейн. Охранник ненавязчиво шагнул в кабинет, готовясь к неожиданностям.

– Что там у вас? Не стесняйтесь, дайте взглянуть, – мягко поинтересовался Крейн, встал из-за стола и приблизился к своему двойнику.

Он бесцеремонно выхватил из рук оторопевшего мужчины бумаги, оказавшиеся в портфеле, и просмотрел их. Брови его при этом взлетели вверх.

– История о том, как я стал доктором Крейном? – цепким взглядом впился обитатель кабинета в прибывшего.

Затем он подошёл к Уайту и протянул бумаги ему. Доктор пробежал глазами бумаги и переглянулся с ним.

– Молодой человек, – улыбнулся снисходительно доктор Крейн, – я не знаю, откуда вы взялись, и что означает весь этот спектакль, но я бы рекомендовал вам покинуть Аркхэм и не отнимать время ни у себя, ни у всех нас. Потому что в ином случае, я буду вынужден задержать вас тут на некоторое время.

Голос доктора был вежливо-бесстрастным, но в нём явственно промелькнула угроза.

– Вы сами-то как сможете доказать, что вы Джонатан Крейн? – Джонатан произнёс это с излишней горячностью и тут же раскаялся в этом.

Но в голове его всё никак не укладывалось то, что сейчас происходило вокруг.

– Очень просто, – невозмутимо отозвался Крейн, подошёл к своему столу и достал точно такой же портфель как у того, кто сейчас стоял посреди кабинета, пытаясь разобраться в происходящем.

У Джонатана округлились глаза:

– Это мой портфель! Где вы его взяли?

– Паспорт, пропуск в больницу, права, карточки, – Крейн доставал вышеназванные предметы из портфеля, – записи наблюдений за пациентами клиники…

– Ты наглый вор! – и тут бедолагу осенило. – Тень! Тварь, ты решила добраться и до меня?

Он метнулся было к противнику, но охранник среагировал моментально, перехватив его. Джонатан рвался из его рук, пытаясь добраться до лжеКрейна. Ему бы приблизиться к нему, чтобы сорвать с него маску! Но охранник держал крепко. А потом к нему присоединились санитары, вызванные Уайтом.

– А ведь я просил вас уйти по-хорошему, – с притворным огорчением вздохнул доктор и кивнул санитарам. – В карцер его!

– Пустите! – взвыл настоящий Крейн. – Я докажу! Я смогу доказать!..

Но клиника Аркхэм привыкла и не к таким воплям. Охрана быстро вывела буйного за двери, а Уайт приблизился к доктору.

– Потрясающий случай! – выдохнул он восторженно. – Я не знал, что и думать, Джонатан!

– Не думал, что явлюсь настолько популярным, чтобы кому-то пришло в голову копировать меня, – хмыкнул бесстрастно Крейн, усаживаясь в кресло и жестом предлагая коллеге присесть напротив.

– Нет, ну надо же! – всё восклицал психиатр. – Я, конечно, понимаю, что вам самому хочется заняться этим случаем, доктор Крейн, но вы могли бы держать меня в курсе?

– Да, конечно, – согласился тот. – Я могу даже уступить его вам, Гарри.

– Вы серьёзно? – чуть не подпрыгнул тот, глаза его азартно загорелись.

– Конечно, – улыбнулся Крейн.

Его улыбка была ледяной, но коллега этого не заметил.

После того, как Уайт ушёл, Крейн окинул задумчивым взглядом кабинет, открыл несколько ящиков, поколдовал над сейфом, в котором и обнаружил искомое – ключи от подвальной лаборатории. Затем доктор подошёл к зеркалу и взглянул на своё отражение.

– Это было шикарное представление доктор, – сказал он отражению и недобро усмехнулся. – Всё вышло даже лучше, чем я ожидала.

Подкинув ключи на ладони, лжеКрейн, она же Тень – Джонатан угадал правильно, тщательно заперла двери кабинета и спустилась в лабораторию, где установила несколько камер.

***

Джонатан потёр пальцами виски и устало прикрыл глаза. Вспоминая сейчас тот сон, он вынужден был признать, что интуиция не подвела его. Что Тень задумала на этот раз? Что ей нужно от него?

И нельзя тебя поднять,

И нельзя тебя прогнать…

И почему она прицепилась именно к нему? В Готэме столько людей, столько особенных людей, чем же её привлекла его персона?

В карцере не было мебели – это была мрачная тёмная камера, оббитая матрасами, чтобы буйные больные ничем не могли навредить себе. Даже окна тут не было – лишь тусклая лампочка высоко под потолком. Доктор Крейн вытянул ноги. Он был босиком – часть одежды у него отобрали, заперев тут: галстук, носки, ботинки со шнурками, очки, портфель.

История о том, как я стал доктором Крейном. Абсурд! Неужели Уайт не видит, насколько это всё похоже на идиотизм? И он сам тоже хорош – повёлся на её провокацию. Ну почему ему не хватило выдержки? Этот всплеск эмоций – именно он и лишил его всех преимуществ.

«Власть разума над телом», – прошептал Джонатан, словно заклинание.

Но просто всё оказалось так неожиданно. Потрясение было слишком велико. Крейн не мог не признать, что Тень мастерски использует свои способности к перевоплощению – сегодня он оценил это в полной мере. Чёрт побери, на миг он сам засомневался в своей адекватности сегодня! Наглости и бесстрашию этой девицы можно было только позавидовать. Но вопросы никуда не исчезали. Разве что теперь становилось ясно, что целью Тени является именно доктор Крейн. Интересно, надолго она упекла его в практически его же клинику? Начиная простым ассистентом доктора, Крейн сумел стать едва ли не самым главным специалистом Аркхэма.

Видя, что побеседовать с ним никто не спешит, Джонатан решил немного расслабиться, и если получится, вздремнуть. Все мысли крутились вокруг Тени, её выходок, а также всех вопросов, которые она задала.

Доктор задремал и не заметил, как помещение заполняет лёгкий газ…

– Сладких снов, доктор, – прошептала Тень, склонившись над ним.

Когда помещение проветрилось, она вошла в карцер и вгляделась в спящего. Она чуть-чуть повысила голос, чтобы он слышал её:

– Спи спокойно, Джонни.

Услышав своё имя, Джонатан нахмурился и беспокойно зашевелился…

– Джонни, Джо-о-о-онни-и-и-и-и-и-и-и-и!!! Иди сюда, слизняк!

Мальчишка свернулся калачиком за картонной коробкой, подтянув колени к груди и обхватив себя руками. Сердце учащённо билось, казалось, вот-вот выскочит из щуплого тощего тела, а дыхание перехватывало от быстрого бега. Он ещё сильнее вжался в коробки – хрупкое укрытие, слушая топот пробегающих мимо преследователей.

– Куда он побежал? – раздался голос совсем рядом.

Мальчишка сжал руки в кулаки так, что ногти впились в ладони. Он прикусил кулак, закрывая себе рот, чтобы не выдать себя громким дыханием, глядя перед собой широко раскрытыми глазами, в которых плескалась паника.

– Кажется, туда, там есть проход! – откуда-то донёсся голос.

И двое мальчишек побежали в ту сторону.

Джонатан Крейн перевел дух и расслабился. Он обессилено прислонился головой и спиной к стене, с болью глядя в безбрежную гладь неба. На глаза наворачивались слёзы, которые мальчишка торопливо вытирал, словно боясь, что его застанут в тот момент, когда он плачет, как девчонка. А если его застанут, то тогда издевательств станет в два раза больше. Ему и так несладко жилось – над ним издевались все в школе. Смеялись над его старой грязной одеждой, над его вечно торчащими в разные стороны неровно остриженными волосами, над очками, одно стекло которых разбили в первый же день этого учебного года, над его нескладной тощей фигурой, наконец, над его семьей. Выжившая из ума бабка, которая только и делала, что занималась хождением по улицам, раздавая дурацкие листовки о конце света, призывая молиться и каяться, и мать, которой не было никакого дела до воспитания сына – бутылка для неё была важнее – вот и вся его так называемая семья. Хотя семья – это громко сказано. Скорее уж общежитие, где каждый занимал свой угол и не общался с остальными. С самого первого дня в школе его обозвали пугалом. Это дурацкое прозвище намертво прилипло к нему, и иначе Джонатана Крейна никто из ребят не называл. Да и учителя, когда обсуждали его не в присутствии учеников, конечно, тоже так его называли – Джонатан однажды услышал, как они разговаривают в учительской. И никто за него не вступился – просто было некому.

Джонатан Крейн, запертый в карцере, резко открыл глаза и часто заморгал. Такое яркое сновидение – эпизод из его прошлого. И такой резкий переход к реальности – тусклому свету лампочки в запертом помещении. Он сел, невольно отметив, что спал в той позе, в которой во сне скрывался от своих преследователей из прошлого – сжавшись в калачик и подтянув колени к груди.

Что бы всё это могло значить? Ему никогда не снились сны о его прошлом. Причём не самом радужном и радостном прошлом. Глубокий вдох расставил всё на свои места – лёгкий, едва уловимый привычный запах Фобоса. Хоть Джонатан к нему и адаптировался, но видимо, тут была более концентрированная доза, которая и вызвала практически из небытия эти воспоминания. Крейн едва не заскрипел зубами от ярости. Запереть его в клинике, травить его же собственным изобретением – ну нет, Тени это даром не пройдёт! Как только он узнает, кто она такая, то сделает всё, чтобы уничтожить её.

Крейн прислушался – и хоть карцер был хорошо изолирован от звуков внешнего мира, но всё равно глубокая тишина говорил о том, что сейчас, скорее всего, ночь. Значит, его решили оставить в покое, и врач придёт завтра утром. Тень не откажет себе в удовольствии поиздеваться над ним, а потому следует подготовиться к встрече как следует.

Доктору не спалось – мысли о Тени гонялись по кругу, совершенно сбивая с толку в очередной раз. Он вспомнил, как сам просматривал видео о её пребывании в Аркхэме. Теперь роли поменяются.

Заскрипев зубами, Джонатан собрал свою волю в кулак и заставил себя отвлечься, перестать думать о своей противнице. Потревоженное воспоминанием сознание услужливо подкинуло ему картинки прошлого, словно в приоткрытую щёлку сумело прорваться то, что он так тщательно запрятал в дальний угол своего подсознания.

Он вспомнил тот самый день, кусочек которого видел во сне.

…Она сидела на первой парте – такая красивая, такая умная – гордость и краса класса. Её отец был директором школы, а мать работала в банке. Линда Черити олицетворяла собой всё, о чём мечтал Джонатан. Благополучная интеллигентная семья, достаток, заботливые родители и хорошая дочь. Линда была самой умной и симпатичной девочкой в классе. Учёба давалась ей легко, и девочка была отличницей, почти не прикладывая к этому никаких усилий. Приятная в общении, милая скромная девочка. В то время, как её одноклассницы строили глазки мальчишкам и познавали все прелести любви, она упорно занималась, поставив перед собой цель продолжить обучение в престижном колледже. При всём при том, она не была зазнайкой и дружила со всеми вокруг, и окружающие отвечали ей взаимностью. Идеальная девочка – Линда Черити.

Сегодня она отвечала у доски, и Джонатан любовался ей. Он никогда бы не решился подойти к ней, заговорить или ещё как-то дать знать о своём существовании. Он просто любовался издали на идеальную девочку. Линда рассказывала стихотворение, взгляд её бесцельно блуждал по классу, пока, наконец, не зацепился за этого странного мальчишку – Джонатана Крейна. Он и впрямь был похож на огородное пугало, но это не вызывало смеха у девочки – ей было жаль его. Такой маленький, щуплый, потерянный и забитый мальчишка, ей всегда хотелось приласкать его, сказать что-то ободряющее, но она не решалась. Линде казалось, что стоит ей подойти к нему, он сразу убежит от неё. Она сама не замечала, что рассказывает уже стихотворение не столько классу, сколько этому странному мальчишке. Джонатан поднял голову, и их взгляды встретились. Ненадолго – Линда вдруг опомнилась, что неприлично пялиться так долго на кого-то, и отвела взгляд…

– Эй, пугало! На кого ты там уставился, придурок?

Выходя со школы, Крейн снова залюбовался Линдой и потому забыл обо всём на свете, в том числе и о своих врагах. Мальчик вздрогнул и торопливо заморгал, возвращаясь в жестокий реальный мир.

– Эй, ты что, на Черити засмотрелся что ли?

Девочка, идущая впереди, обернулась. Она на мгновение замедлила шаг, глядя на то, как Крейна окружили трое мальчишек, а потом отвернулась и торопливо зашагала прочь, словно решив, что это не её дело. Если бы она посмотрела на него чуть дольше, если бы улыбнулась, Крейну бы этого хватило, и не были бы такими обидными издевательства одноклассников. Но она побоялась вмешаться, понимая, что если она сейчас хоть что-то сделает, то Джонатану достанется от них ещё больше. Для него же будет безопаснее, если она не будет его замечать. И именно в этот момент Крейн возненавидел и её. Она такая же, как и все они…

И вот он бежал, слушая ехидные смешки оскорбительные выкрики в спину, понимая, что если его догонят, то в очередной раз отлупят. Не за то, что он смотрел на неё сегодня, нет. За то, что он посмел мечтать. За то, что хотел стать как все. За то, что посягнул на этот мир, который упорно не желал его принимать. Он – урод, пугало, он всегда был изгоем в этом обществе, и поэтому никогда он не будет таким же, как они. И поэтому любоваться девочками, а также восхищаться Линдой Черити ему нельзя…

– Джонни, Джо-о-о-онни-и-и-и-и-и-и-и-и!!! Иди сюда, слизняк!

Крейн вздрогнул и распахнул глаза. Лампочка, дающая и без того тусклый свет, отчаянно моргала.

«Ну вот, – раздражённо подумал доктор, – не хватало ещё остаться в полной темноте!»

«Боиш-ш-шьс-с-с-ся темноты?» – откуда-то из подсознания раздался ехидный смешок Пугала.

Глядя на моргающую лампочку, Крейн отрицательно покачал головой.

– Нет, не боюсь, – вслух твёрдо сказал он.

И словно в ответ на его слова, лампочка окончательно погасла. А Джонатан замер, глядя на стену перед собой. Вдох потерялся где-то на полпути к лёгким, застряв в горле. Прямо перед ним в темноте светилась схематическая таблица Менделеева. Крейн медленно встал, подошёл к стене, протянул руку и дотронулся до неё. Пальцы погладили мягкую ткань матраса. Рисунок прогибался под его пальцами – он был нанесён на ткань люминесцентной краской.

Как давно? – никто не знал ответ на этот вопрос. Может быть давно, а может быть – пока он спал.

Крейн вернулся к противоположной стене и сел обратно, глядя на таблицу. Итак, новая загадка, чёрт бы побрал эту игроманку! И что бы это могло значить?

========== Маска, я тебя…знаю? ==========

Крейн задумался, пытаясь сообразить, что на этот раз пыталась сказать ему Тень.

Химический элемент? Но всё было ровно – никакой из элементов не был выделен чем-то. Химия как наука? Но при чём тут химия? Может, он сталкивался с Тенью в этой области? Созвучное название? Он перебрал все элементы, но не нашёл ничего подходящего.

Или… Доктор замер, боясь даже дышать. Или всё дело в том, как Менделеев создал эту таблицу? Она явилась к нему во сне. То есть все необходимые данные были уже в его подсознании, и во сне мозг сумел решить эту загадку, расставив всё по своим местам.

Неужели это значит то, что у него, как и у учёного, имеется всё необходимое для разгадки? Осталось только вытащить её из подсознания? И сон мог бы…

Сон. Джонатан нахмурился, вспомнив свой сон. Неужели разгадка кроется в его прошлом? В том воспоминании, которое ему приснилось? Это как-то связано с тем временем, которое он учился в школе?

Пока доктор размышлял и пытался вспомнить, его мозг, получив существенный пинок, начал лихорадочно работать, выстраивая цепочку и подбрасывая нужные воспоминания, вытащенные из самых тёмных углов памяти.

– Это невозможно, прошептал Джонатан, слепо глядя в темноту перед собой.

А перед глазами мелькали яркие картинки.

…Идеальная девочка – Линда Черити…

«…Ни разу ни в чём противозаконном замечена не была. Со слов соседей и коллег, девушка скромная и тихая, неконфликтная…»

…Вся школа гудела, словно потревоженный улей. Ученики столпились в коридоре, жадно выглядывая причину переполоха. Джонатан Крейн замер на верхней ступеньке лестницы, готовый в любую минуту удрать, стоит кому-то обратить на него внимание. Все возбуждённо переговаривались, пытаясь узнать причину происшествия, взбудоражившую школу. Любопытство заставило Джонатана спуститься чуть ниже, чтобы услышать, о чём они говорят.

– Наверное, это очень больно…

– Кровищи-то, кровищи…

– Она сильно кричала?

– А кто кричал?

– Вот ужас-то, бррр…

– Она вообще куда смотрела – толкать руку прямо под иглу?..

– И ей что теперь руку отрежут?

– Руку навряд ли, а вот палец наверняка…

– Сэнди три раза успела нажать на педаль, пока не заметила…

– Прям по пальцу ей прошила, представляете?

Из обрывков разговоров Крейн понял, что на уроке труда у девочек Сэнди прошила кому-то руку иглой швейной машины. Мальчика передёрнуло, когда он представил, как, наверное, это должно быть больно. Разговоры вдруг стихли, и он поднял голову, пытаясь разглядеть, что делается за головами одноклассников. Из кабинета трудов вышли два санитара с носилками, на которых лежала бесчувственная Линда Черити, рука которой наспех была замотана бинтом. Девочка была очень бледной…

Спустя три дня мальчик стал свидетелем разговора девочек. Он прятался в кустах на школьном дворе во время большой перемены, и девчонки не нашли ничего лучше, чем занять лавочку возле тех самых кустов, что служили ему укрытием. Крейн чуть зубами не заскрипел, когда они оказались рядом – он теперь даже шевельнуться не мог. Если его заметят, то сразу решат, что он опять следит за девочками.

– И что, совсем-совсем ни капельки не больно?

– Нет, – голос Линды был какой-то виновато-растерянный. – Чуть-чуть щекотно и всё.

– Я не понимаю, если иголкой слегка уколешься, то уже больно, а тут она тебе палец насквозь три раза прошила, и не больно?

– Я не знаю. Врачи сказали, что, наверное, это шок.

– А тогда почему ты упала в обморок?

Черити огляделась по сторонам и придвинулась к подругам.

– Я очень боюсь вида крови, – прошептала она. – Мне сразу плохо становится, и я в обморок падаю.

– И что, даже если поцарапаешься?

– Нет, когда поцарапаешься, то не страшно. А вот если порежешься и крови много, то…

«…Тебе повезло. Повышенный болевой порог помогает тебе не бояться боли. Ты просто не знаешь, что такое настоящая боль…»

– Линда? – прошептал Крейн. – Нет, невозможно.

…Спустя пятнадцать лет после этого инцидента они встретились на вечере встречи выпускников. Линда была с мужем и гордо носила теперь фамилию Норман. Это явилось предметом шуточек, потому что её второе имя было Норма. Линда Норма Норман.

– У меня всё в норме, – весь тот вечер повторяла девушка, смеясь.

У неё действительно было всё в норме. Красивый и любящий муж, большой дом, престижная работа, хороший достаток – мечта, а не жизнь. Девушка осталась всё такой же симпатичной, милой и приятной в общении, было видно, что они с мужем любят друг друга и гордятся своими успехами. С презрением тогда Крейн смотрел на неё: и он хотел стать частью этого мира? Вот так же, как они, с утра ходить на работу, перед выходом из дома целовать друг друга сначала нежным, а потом дежурным поцелуем, весь день вкалывать на своей работе, встречаться вечером, готовить ужин, прибираться дома, смотреть телевизор, а потом ложиться спать, заниматься сексом всё реже и реже, привыкая друг к другу и чувствуя, как желание постепенно сходит на нет. Зарабатывать деньги, купить машину, на выходные выбираться куда-нибудь на природу и наслаждаться этим бесхитростным счастьем, в глазах окружающих выглядя идеальной парой. Неужели он этого хотел?

Он обвёл взглядом своих одноклассников: почти все они жили такой жизнью. Мало кто из них добился в жизни чего-то впечатляющего. Нет, всё-таки хорошо, что это тупое общество потребителей так и не приняло его в свои ряды! Он равнодушно наблюдал, как они делятся друг с другом своими так называемыми «успехами».

Его, конечно, больше никто не дразнил пугалом. Весьма успешный подающий надежды психиатр, которому выпало назначение в клинику Аркхэм, что свидетельствовало о его успехе и таланте. Они смотрели на него, дежурно улыбались, но как только узнавали, где он работает, то старались побыстрее свернуть разговор, сводя всё к стандартным фразам.

Высидев ровно столько, сколько позволяли правила приличия, Джонатан Крейн откланялся и покинул это глупую вечеринку. Но далеко не ушёл, потому что хотел вернуть долг.

Он шёл за ними следом. И на эту встречу выпускников он согласился идти только потому, что хотел им всем отомстить. Первые опыты с Фобосом, введённым внутривенно, успехом не увенчались, и теперь Джонатан решил превратить его в газ. Ему нужны были жертвы, чтобы опробовать газ страха на них. И эту честь ему окажут те, кто издевался над ним в детстве. Линда с мужем сели в машину и уехали, а остальные пошли домой, весело переговариваясь…

Четверо до своих домов так и не добрались. Лишь утром в полицейский участок явился один из них, рассказал, что в один момент он и его друзья обезумели, накинувшись друг на друга и устроив кровавую бойню. Признавшись в этом, парень, дико вращая глазами и вздрагивая от малейшего шороха, долбанулся головой об стену так, что разбил себе голову и через пять минут скончался, не приходя в сознание.

А Джонатан Крейн с невозмутимым видом в лабораториях Аркхэма делал пометки в своих записях. Теперь следовало проверить воздействие Фобоса на женском организме. И он знал, какая женщина окажет ему честь стать первой подопытной…

…– Я никогда не была твоим врагом, Джонатан.

– Прекрасная Линда. Линда милосердная*, – надменно улыбнулся доктор, презрительно глядя на неё. – Разве я просил многого? Одна улыбка, один благосклонный взгляд, и мне плевать было бы на этих идиотов, что вечно приставали ко мне. Но нет, даже такой малости ты не могла мне подарить.

– Если бы они заметили, что я добра к тебе, тебе бы доставалось в разы больше.

– Какая милая жалость, Линда. Какое очаровательное милосердие, – голос Крейна был полон яда. – Но я пришёл сюда не за этим. Я пришёл поблагодарить тебя.

Она покачала головой, отводя взгляд:

– Меня не за что благодарить, Джонатан.

Он воспользовался тем, что она отвлеклась, и быстро надел на себя маску.

– Настала пора встретиться со своим страхом, – прорычало Пугало, распыляя газ…

Она не кричала. Линда, стояла, широко распахнув глаза. Пугало вглядывался в них и видел тот ужас, который раздирает её личность на куски. Но она не кричала, как те четверо.

Помня её страх – страх крови, Джонатан представлял, что сейчас творится в её воображении.