Текст книги "Я хочу предложить один день (СИ)"
Автор книги: Kanaechka
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
Гермиона проговорила пароль, после чего зашла в кабинет под звук закрывающейся двери. И в этот момент она была рада, что директор доверила Золотому Трио пароль от своего кабинета, потому что без знания этого волшебного слова девушка не смогла бы пробраться сюда незамеченной. Сейчас лишние глаза ни к чему.
Гриффиндорка прошла внутрь, осматривая помещение. Стены были всё так же увешаны множеством портретов, разве что напротив стола, над аркой, ведущей к рабочему месту, теперь красовался портрет Дамблдора, отстранённо смотрящего по сторонам. И ничего не поменялось в кабинете, лишь стол теперь заставлен личными вещами Минервы. Девушка уселась на ступеньки, ведущие к рабочей зоне, и стала следить за стрелкой, бегающей по циферблату часов, висящих над дверью. Это развлечение отвлекло гриффиндорку минут на десять, после чего Гермиона услышала звук трескавшегося огня, и это привлекло её внимание – в камине начало вырисовываться уже знакомое лицо. Невозмутимая физиономия рассматривала помещение в поисках Гермионы, и когда она поднялась со ступенек, девушку разозлил радостный смех Пожирателя.
– Доброе утро, мисс Грейнджер. Как Вам спалось? – с улыбкой на лице спросил Яксли. Гермиона приблизилась к исходящему звуку, и теперь она видит выражение лица Пожирателя во всех красках: несколько месяцев заключения в Азкабане отразились синяками под глазами и нависшими морщинами на лбу. Он улыбался, словно они давние друзья, которым пришлось долго не видеться.
– Чего ты хочешь? – грозно проговорила Гермиона, стараясь сдерживать внутри себя бурю эмоций, появившихся в мгновение.
– Какая же Вы недружелюбная, мисс Грейнджер! – Яксли изобразил обиженную мордочку, выпучив нижнюю губу вперёд. Его брови нахмурились, а взгляд казался по-детски щенячьим. Но через секунду на его лице не осталось ни единой эмоции, а его взгляд прожигал Гермиону насквозь. – Вам, должно быть, интересно, зачем Вы так срочно мне понадобились, – продолжил Пожиратель, запнувшись на мгновение, после чего продолжил, – на самом деле всё проще, чем кажется – Вы, мисс Грейнджер, совершили великое дело, когда попытались уничтожить чашу Пенелопы Хаффлпафф. Понимаете, милая, часть души Тёмного Лорда, которая была заключена в этой чаше, не была уничтожена!
– К чему ты клонишь? – Гермиона не могла уловить связь между ней и Тёмным Лордом. Не ей было суждено его убить.
– Всё очень просто, мисс Грейнджер! ! Ваша попытка уничтожить крестраж обернулась против Вас, одарив Вас силой, спрятанной в чаше. И, как Вы, вероятнее всего, уже поняли, без Вас я не смогу вернуть моего Лорда к жизни!
Мир рухнул. Всё, что осталось от него – руины, засыпанные песком и пеплом. В глазах потемнело, от чего Гермионе пришлось ухватиться за рядом стоящее кресло, чтобы не упасть.
Чёртов Пожиратель Смерти сообщает ей об этом по чёртовой каминной связи так, как будто вещает новости из Ежедневного Пророка!
Абсурд. Абсурд.
Но, мгновение спустя, выстраивая причинно-следственную связь, Грейнджер осознает, что такая беспечность Яксли говорит лишь об одном – он уверен, что она сдастся ему добровольно.
Выходит, что-то тёмное сидит внутри неё, и это должно вырваться наружу, чтобы вернуть Тёмного Лорда к жизни.
Он уверен, что она готова отдать свою жизнь, чтобы спасти родителей. Оживить Волдеморта.
Он уверен, что она отдаст жизнь, чтобы воскресить того, из-за кого погибли Тонкс и Римус. Дамблдор. Родители Гарри. Добби.
Она не стала ничего отвечать Яксли, лишь кинула горсть песка в камин, от чего лицо Пожирателя моментально исчезло. Гриффиндорка упала на колени и застыла, вглядываясь в тлеющие поленья.
Девушку как будто парализовало от осознания того, что она снова может потерять семью. Или потерять жизнь.
Гриффиндорка, конечно. Она ведь чёртова гриффиндорка.
Сейчас в её голове не возникал вопрос о спасении родителей или самой себя. Гермиона Грейнджер, сидя на каменном полу в кабинете директора думала о спасении всего Магического Мира, который ещё не успел в полной мере оправиться после войны.
Тёмный Лорд не вернётся.
Злость и отчаяние подняло Гермиону с колен, и, последний раз взглянув на портрет Дамблдора, – тот смотрел на девушку исподлобья и качал головой, ¬– выбежала в коридор.
Её быстрые шаги постепенно переходили в бег, когда она была около общей уборной, откуда однажды выходил Драко Малфой, вовлекая её в свои игры. В какой-то мере это было забавно – преследовать своего соперника. Девушка вспомнила, как сравнивала себя с львицей на охоте.
Она сделает это там.
И сейчас она прижимается спиной к плотно закрытой двери, собирая все свои мысли воедино, анализируя и стараясь предугадать последствия. Нет. Она точно решила. Это ради всех. И, делая шаг вперёд, ближе к раковинам, Гермиона достаёт свою волшебную палочку из подола мантии. Собственное отражение в зеркале привлекает внимание – потрёпанные волосы, которые она выпрямила впервые в своей жизни и опухшие огромные карие глаза, которыми Гермиона моргала слишком часто, стараясь стряхнуть наворачивающиеся слёзы. И губы, искусанные до крови. Жалкая и поверженная львица.
Никто больше не пострадает.
Гермиона направила трясущимися руками волшебную палочку на себя, издавая истошный всхлип, сопровождаемый новым потоком горьких слёз.
Что первым она увидит после смерти? Гарри рассказывал, что оказался на вокзале Кингс-Кросс, где его встретил профессор Дамблдор.
Интересно, умирать – это больно?
И произнесла заклятие, упираясь палочкой себе в грудь:
– Сектумсемпра.
Её тело куклой рухнуло на кафельный пол.
========== Глава 12 ==========
21 сентября, 1998
Истошный крик разнёсся по всему помещению, когда тело Гермионы, будто ватное, упало на плитку в общей уборной. Боль растекалась по каждому миллиметру её тела, и она начала проклинать себя тем, что ей не хватило смелости закончить всё обыкновенной Авадой. Слёзы боли потекли по лицу с новой силой, и Гермиона, приложив руки к груди, куда пару секунд назад направляла палочку, почувствовала глубокие порезы. Блузка пропиталась кровью.
Боль парализовала тело, и у Гермионы не оказалось больше сил кричать, молить о помощи. Стиснутые зубы, казалось, раскрошатся от напряжения и разрежут язык. Мысленно гриффиндорка винила себя, что всё это происходит так рано, она хотела, чтобы кто-нибудь её спас.
Но.
Её спасение означает, что у Яксли всё ещё будет шанс использовать Гермиону с целью оживить Тёмного Лорда. Снова.
И она надеется лишь на то, что Гарри и Рон смогут спасти её родителей. Они будут ни к чему Яксли, если Гермиона умрёт. А она сейчас именно это и делает. Умирает.
Грейнджер, почти проваливающаяся в темноту, услышала, как открылась тяжёлая дверь; затем ей показалось, что в помещение прорвался знакомый запах сигарет.
Она почувствовала, как холодные руки приподняли её голову, заставляя немного поменять угол обзора – напротив оказались злые металлические глаза.
– Скажи мне, ты совсем идиотка? – яростно прошипел слизеринец. Он отпустил одну руку и потянулся ею в карман брюк, выискивая свою волшебную палочку.
Слизеринец схватил её, и, проронив ещё несколько беззвучных ругательств, направил жезл на Гермиону.
– Вулнера санентур, – прошептал Драко и провёл палочкой над порезом гриффиндорки, – вулнера санентур, – раны переставали пульсировать с поразительной для Гермионы быстротой. Агония боли в таком же темпе начала отпускать тело девушки, и она почувствовала, что может вдохнуть полной грудью.
Приход телесного покоя не означал возвращение ясности ума. Грейнджер показалось, что она там. Лежит на дорогом, холодном мраморной полу и смотрит на лакированные чёрные ботинки – медленно, через силу поднимает взгляд и видит сгорбившегося Драко Малфоя в его чёрном, дорогом костюме. Он не поднимает глаза и сжимает свою волшебную палочку рукой, которую в ту же секунду накрывает ладонь Нарциссы и отводит её за спину, не давая Гермионе больше возможности смотреть на неё.
Грейнджер возвращается в реальность, когда уже ладони Малфоя накрывают её руки, вцепившиеся в его рубашку. В этот раз он её спас.
Прошло пару минут с момента появления слизеринца, и сейчас она чувствует, как её тело отрывается от холодной плитки, как будто взлетая вверх. Драко поднял девушку, стараясь сделать это безболезненно. Гермионе даже кажется, что он гладил её по спине.
– Малфой … – пропищала девушка, поворачивая голову в сторону парня. Её лицо выглядело безжизненным, словно она только что очнулась после наркоза.
– Ты, блять, полная идиотка, – лишь ответил парень, выходя из общей уборной с раненной Гермионой на руках.
***
Он не знал, куда ему лучше направиться – заявиться в гриффиндорскую башню с Гермионой Грейнджер на руках казалась Драко не лучшей идеей, а нести её в подземелья было еще глупее. Ни один гриффиндорец не переступил порога гостиной Слизерина, и вряд ли это когда-либо случится. Если принести её в Больничное крыло – появятся вопросы, и тогда их план точно полетит в тартарары. Хотя, Гермиона и так его чуть не разрушила, когда решила, что она имеет права лишить себя жизни. Идиотка.
Немного поразмыслив, Драко направился в кабинет Зельеварения. Точно. Нужна настойка бадьяна.
Прошло минут десять, когда парень опустил девушку, придерживая её за талию, чтобы она не упала. Драко вытащил из кармана брюк палочку Гермионы, направляя её на замок двери в кабинет Зельеварения.
– Алохомора, – прошептал слизеринец.
Замок щёлкнул, и дверь поддалась лёгкому касанию Малфоя, освобождая путь в кабинет. Драко провёл Гермиону к одинокой скамье, стоящей около высокого окна, и уложил на неё девушку – растрёпанную, заплаканную и содрогающуюся от холода. Из-за потери приличного количества крови её кожа стала на несколько тонов светлее, и сейчас она была больше похожа на живой труп. Малфой сразу направился к шкафу, стоящему позади учительского стола.
– Акцио бадьян, – проговорил парень, после чего из глубины полки слевитировала настойка.
Трясущимися руками, – Гермиона не смогла понять почему, – Малфой расстегнул её мокрую рубашку и, раскрутив крышку на пузырьке, начал капать бадьяном на глубокие порезы.
Боль накатила с новой силой, и гриффиндорка попыталась вскочить с места, лишь бы эти мучения скорее прекратились. Слизеринец схватил девушку за плечо, впечатывая её в скамью. Его лицо было сосредоточено, и капли пота на его лбу выдавали напряжение и беспокойство; глаза лихорадочно бегали по ранам, которые от соприкосновения с жидкостью затягивались, а тонкие линии шрамов начали растворяться. Не осталось даже намёка на попытку убить себя.
Драко тяжело выдохнул, отстраняясь от тела Гермионы; он прикрыл глаза, стараясь восстановить сбившееся дыхание. Руки, висящие над порезами девушки, громко рухнули на её живот. А она… Она лежала на скамье, благодаря и проклиная Малфоя одновременно.
Он спас ей жизнь.
Он дал Яксли надежду на оживление Волдеморта.
– И за что тебя называют умной, – проговорил Драко, всё ещё сидя на коленях перед лавочкой, – если ты хотела себя убить с помощью мучительного заклинания? Захотела пострадать напоследок?
– Я не хотела, чтобы ты меня спасал, – проигнорировала его вопрос Гермиона, ведь она никогда не признается, что струсила. Струсила убить себя Непростительным. И, к тому же, в ней не хранилось столько ненависти, чтобы из её волшебной палочки вырвалась зелёная вспышка.
– Знаешь, – Драко запрокинул голову, вдавливая окровавленными кулаками себе в глаза, – за такое обычно говорят «спасибо».
Девушка упёрлась локтями об лавочку, стараясь подняться, чтобы Малфой накололся на её рассерженный взгляд и сказала:
– Я всё равно умру. И лучше бы ты позволил этому произойти сейчас.
Хриплая речь гриффиндорки эхом разнеслась по кабинету, от чего Драко резко опустил голову, даря Гермионе пустой и уставший взгляд.
– Ты несёшь полную херню, знаешь это? – спросил Драко, а затем аккуратно начал застёгивать рубашку Грейнджер.
– Это не…– начала Гермиона, но затаила дыхание, переводя взгляд на свой живот, по которому скользили чужие ладони, – херня. – щёки девушки предательски загорелись.
– Почему ты так решила? – непонимающе спросил Малфой, поднимаясь выше и оказываясь у груди девушки.
Чёрт. Сердце гриффиндорки забилось быстрее и она надеялась, что Драко не почувствует как по её телу бегали мурашки от его прикосновений.
– Потому что во мне сидит тьма, которая может оживить Волдеморта, – ответила Грейнджер. – Так сказал мне Яксли.
Руки Малфоя упали на живот Гермионы, а его глаза, на секунду, наполнились неподдельным страхом.
– У него ничего не получится, – уверенно проговорил Драко.
– Почему ты так думаешь? Если он достанет меня живой, то у него будут все шансы.
– Потому что он не получит тебя. Ни живой, ни мёртвой, – сказал Малфой и снова повернул голову на Гермиону, разглядывая её лицо. К влажной от слёз щеке прилипла прядь волос, которая начала постепенно принимать прежний вид, закручиваясь в кудряшку. Драко провёл кончиками пальцев по щеке, отодвигая локон в сторону. – Я же обещал, что тебя никто не тронет. Уже забыла?
Его слова молниями пронзили её сознание, от чего Гермиона почувствовала незнакомое тепло где-то внутри себя. Она медленно поднялась, опуская ноги на пол и принимая сидящее положение. Неприятное покалывание в области груди казалось не таким болезненным, как раньше.
– Ты не сможешь меня постоянно спасать, – шёпотом произнесла гриффиндорка, немного наклоняясь к Драко. Расстояние между их лицами постепенно сокращалось, и Гермионе в нос ударил запах мяты и зелёных яблок.
– А я и не собирался, – сказал Малфой, слегка наклонив голову. Грейнджер осознала, что его белые пряди отливались платиной. Высокопрочной сталью.
Всё естество девушки сжалось, когда холодные руки обрамили её пылающее лицо. Она отвела взгляд, буквально на секунду, и, не найдя ничего, на чём можно было бы сфокусироваться, снова посмотрела в глаза слизеринцу. Его это, кажется, насмешило, потому что его тонкие губы расплылись в широкой улыбке.
– Спасибо, – решила прервать тишину Гермиона.
– За что? – парень вопросительно приподнял бровь.
– За то, что не дал умереть, – ответила она, приближая лицо почти вплотную к Драко.
Она аккуратно коснулась губ слизеринца своими. Лёгкое и безумно детское прикосновение, словно маленькая девочка поцеловала свою маму. Гермиона отдалилась, открывая прикрытые глаза, и тут же натыкаясь на горящий огнём взгляд Драко – слизеринец жадно впился в губы гриффиндорки, обхватывая второй рукой девушку за талию, тем самым притягивая к себе. Гермиону словно накрыло чарующей, пьяной волной, и она ответила на его поцелуй без единой попытки сопротивления.
Она сама этого хотела.
Её ноги были разведены в сторону, а между ними, сидя на коленях на полу, устроился белокурый парень. Он изучал её. Изучал каждый чёртов миллиметр её рта. Он, кажется, пытался высосать из неё последние осколки разбитой души. А она, поддавшись ощущениям, отвечала на поцелуй, издавая еле слышимые стоны.
Гуляющие по спине пальцы щекотали, и это чувство вынудило Гермиону прогнуться, еще сильнее прижимаясь к груди парня. Малфой запустил руку в волосы, захватывая их в кулак и, оторвавшись от её губ, оттянул голову девушки назад, опаляя её шею дыханием и целуя.
В глазах потемнело от этого ледяного и одновременно обжигающего ощущения.
Гермиона зарылась рукой в платиновые волосы, перебирая пряди между пальцев, и ей казалось, что если сейчас Малфой отстранится, то она умрёт на месте. Снова.
Губы скользили по коже, постепенно опускаясь всё ниже. Драко расслабил хватку, и его рука поползла по телу девушки вверх – Малфой нащупал тонкую кружевную ткань бюстгальтера, и теперь вырисовывал пальцами круги вокруг соска девушки. Это заставило гриффиндорку застонать от возбуждения, образовавшегося внизу живота с ещё большей силой. Реакция Гермионы развеселила слизеринца, от чего он смеялся ей в кожу. Пальцы Драко пробрались под тонкую ткань, оттягивая её в сторону, и его губы накрыли возбуждённую выпуклость.
По голове будто бы ударили чем-то очень тяжёлым. Гермиона в ужасе распахнула глаза, осознавая происходящее.
Полчаса назад она чуть не умерла.
Сейчас Драко Малфой целует её, касаясь мест, которые никто раньше даже не видел.
Виктор Крам склонял девушку к сексу, но она была слишком юной, поэтому его намёки казались чем-то незаконным. Она рассталась с ним, не желая даже вспоминать о происходящем тогда.
А Рон… она всегда знала, что Рон не будет тем самым, перед кем она будет готова раздеваться. Кому она захочет дарить всю себя.
А сейчас… сейчас она сидит на скамье в кабинете зельеварения, напротив Малфоя, который всасывает её сосок в свой рот.
– Постой… – прошептала Гермиона, легонько толкая парня в плечи, – подожди.
Драко отстранился, не выдавая на своём лице ни единой эмоции. Он был спокоен, словно всё то, что сейчас происходит – в порядке вещей. Словно всё это и должно было произойти. Он заглянул в испуганные глаза Гермионы, от чего на его лице образовалась усмешка, уже такая привычная Малфою. И один Мерлин знает, что происходит в его чёртовой голове. Драко поднялся с колен, усаживаясь на лавочку рядом с Гермионой.
– Это утро получилось действительно добрым, – проговорил он, и Гермиона услышала, как он рассмеялся. Его звонкий смех расслабил гриффиндорку, и её губы расплылись в постыдной улыбке.
– Если не считать, что я чуть не умерла, – пробубнила девушка, – то, да. Доброе.
***
Девушка вернулась в башню Гриффиндор почти в восемь часов утра, и гостиная уже была наполнена студентами, собирающимися идти на завтрак. Она привлекла внимание окружающих, и это вовсе неудивительно – её рубашка была насквозь пропитана кровью. В толпе Гермиона наткнулась на испуганный взгляд Гарри, который быстрым шагом преодолел расстояние между ними. Он выглядел уставшим, но беспокойство за подругу его ни на шутку взбодрило.
– Гермиона, что произошло? – спросил парень, подхватывая Гермиону за талию, чтобы помочь пройти к диванам. – Разойдитесь!
Гриффиндорцы разошлись по сторонам, но они не спешили уходить – всем было интересно услышать подробности о произошедшем.
– Всё хорошо, просто немного… поранилась, – пошутила гриффиндорка, вглядываясь в выражение лица своего друга.
– Поранилась? Это теперь так называется?
– Чёрт, Гермиона, что с тобой? – по винтовой лестнице из спальни мальчиков спускался Рон Уизли. Как только он заметил подругу, сидячую на диване в окровавленной одежде, его глаза стали похожи на две монеты. Он ускорил шаг, переступая ступени. – Здесь не цирк, пошли вон! – воскликнул он, обращаясь к остальным студентам, окружившим девушку, словно пришедшим поглядеть на шоу. Разъярённый тон рыжего парня, видимо, напугал гриффиндорцев, и они все покинули гостиную, направляясь в Большой зал.
– Я… Боже, простите меня, – Гермиона закрыла лицо ладонями, пытаясь спрятать от друзей накатившие слёзы, – он сказал, что во мне что-то сидит… и это… это поможет оживить Волдеморта… поэтому я…
– Ты пыталась себя убить, – это был не вопрос. Гарри догадался. Это было слишком очевидно. – Но зачем? Тебе нужно было прийти сразу к нам. Мы найдём решение вместе. Ты должна была…
– Ничего она не должна, – грозный голос рыжей подруги перебил речь Гарри. Она появилась словно из воздуха, хотя возможно она всё это время находилась здесь. За спиной Гермионы. – Она сделала то, что посчитала правильным.
– Что ты такое говоришь? Джинни, мы можем помочь… – возразил Рон.
– Рональд Уизли, – взгляд рыжей девушки устремился на её брата, прожигая его голову насквозь, – если бы вы слушали и слышали, что вам говорит Гермиона, то вы бы сидели и говорили, какая она, мать вашу, сильная.
В гостиной воцарилась мёртвая тишина. Пение птиц за окном казалось невыносимо громким, от чего било по голове металлическим бруском.
Джинни обошла диван, вставая напротив Гермионы и протягивая ей руку. Грейнджер подняла голову, всматриваясь в маленькую ладонь своей рыжей подруги.
– Я думаю, я готова поговорить, – гриффиндорка вложила свою руку в ладонь Джинни.
========== Глава 13 ==========
21 сентября, 1998
За последние полчаса погода за окном значительно ухудшилась. Солнце, обжигающее кожу сквозь стекло, спряталось за огромными тёмно-серыми тучами. По окнам слегка тарабанил осенний дождь, и звук соприкосновения редких, но тяжёлых капель эхом разлетался по пустым комнатам.
В совятне, из-за многочисленных окошек для сов, гулял сквозняк, который точно смог бы снести маленького первокурсника с ног. Гермиона тащила за собой Джинни, крепко сжимая её ладонь в своей. Шаги кудрявой гриффиндорки были очень уверенные, порой она даже переступала по несколько ступенек, торопясь в заветное место. Она была убеждена в том, что совятня является именно тем местом, где можно спокойно поговорить. Девушка толкнула свободной рукой дверь, и сильный порыв ветра ударил ей в лицо.
Гермиона не уделила времени переодеванию: её рубашка была запачкана кровью, и её не смутило расхаживать в таком виде по школе, ведя за собой подругу. Гриффиндорка расслабила хватку, выпуская из крепко сжатой руки ладонь Джинни, и направилась к арке, опираясь на перила.
Рыжая подруга не торопилась задавать вопросы. Джинни прекрасно понимала, что Гермиона Грейнджер не в порядке.
Она уже давно не в порядке.
В голове Гермионы было миллион и ни одной мысли одновременно. Она стояла, вглядываясь в завораживающий пейзаж, который открывался с этого места. И это напоминало ей о спокойствии, которое она ощущала, пока находилась здесь.
С ним.
Сейчас мысли о Малфое не вызывали отвращения, по крайней мере, девушка теперь не морщит лицо, когда в её голове вспыхивает уже такой знакомый образ.
А потом их поцелуй. Сначала такой детский и непринуждённый. И страстный. Буквально через секунду, когда его губы резким движением накрыли её.
Воспоминания о событиях сегодняшнего утра были весьма двоякими: Гермиона была абсолютно уверена в своих действиях, когда пыталась себя убить – с другой стороны она стала причиной беспокойства Драко, непоколебимого слизеринца, которому не плевать разве что на свой внешний вид. А он сидел на коленях, перед ней, грязнокровкой, измазавшись в её крови.
Что с ним стало?
– Гермиона, расскажи мне, что сегодня произошло? – Джинни боялась отпугнуть подругу своим вопросом, из-за чего в её голосе были слышны дрожь и волнение.
– Яксли, он… сказал, что когда я уничтожила крестраж, то какая-то тьма проникла в меня, и это… чёрт, кажется, это может помочь оживить Волдеморта, – по коже пронеслась волна мурашек, и её рыжая подруга это точно заметила, потому что через секунду Джинни начала гладить Гермиону по спине в попытке успокоить.
– Вот дерьмо, – сказала Уизли и на её лице, казалось, снова отразилась вся скорбь по убитому брату.
– Я не знала, что мне делать! И я решила, что надо убить это во мне, – она сделала паузу, чтобы перевести дыхание, – ведь пока я жива, в опасности не только мои родители, но и вся Магическая Британия, – Гермиона смотрела прямо перед собой и её нижняя губа была искусана до крови. – И я была на грани, хоть сейчас я понимаю, что это был не выход.
– Дорогая, я… – сказала Джинни и Гермиона заметила, как побледнела подруга, – я просто хочу, чтобы ты знала, что я тебя не осуждаю. Ни за что.
Рука рыжей девушки накрыла тыльную часть ладони Гермионы, и эта теплота, такая нежная и обжигающая одновременно, словно эхом разнеслась по голове:
Ты не одна.
– После финальной битвы за Хогвартс, – начала Гермиона, сглатывая образовавшийся ком в горле, – я словно потеряла себя, как будто у меня отобрали жизнь, оставив упаковку. И, на самом деле, я не понимаю, как остальные могут себя так хорошо чувствовать. Можно подумать, что не было никакой войны. Словно они ничего не потеряли.
– Все мы что-то потеряли, Гермиона, – проговорила Джинни, крепче сжимая руку подруги, – и каждый справляется, как может и умеет. И твоя главная ошибка заключается в том, что ты решила справляться с этим в одиночку.
– Просто мне кажется, что я слишком легко отделалась в сравнении с тобой, Роном и Гарри. И вообще, в сравнении со всеми остальными. Да, мне казалось, что я потеряла родителей навсегда, но всё закончилось и они вернулись домой, ко мне, но… мне от этого не стало легче. И ещё всё то, что происходит сейчас… чёртов Яксли со своей идиотской идеей, – по щеке Гермионы пробежала тоненькая влажная линия, которую Джинни поспешно смахнула пальцами свободной руки.
– Глупости, милая. Ты не можешь себя винить за это!
– Самое смешное во всём этом то, что… – Гермиона замолчала, не решаясь сказать подруге о том, кем заняты её мысли последние недели. И, сделав глубокий вдох холодного воздуха, продолжила, – я встретила человека, с которым я не чувствую себя такой ничтожной и беспомощной.
– Это же прекрасно! Я правда рада, что у тебя кто-то появ…
– Нет! – воскликнула Гермиона, перебивая подругу. – Нет, Джинни. Там всё намного сложнее.
– Я не понимаю…
– Это словно ты хочешь, например, новый костюм, а у тебя нет на него денег. И никогда не будет. И, чтобы его получить, тебе придётся его украсть, – гриффиндорка оторвала руки от перил, делая шаг назад и шагая в глубину совятни. Она сложила ладони в замок, и начала ходить по периметру помещения. – Вода и огонь не могут существовать воедино. Это против всех законов.
В совятне повисла мёртвая тишина, и лишь ветер, продувающий башню насквозь, издавал тихий свист. Гермиона встала спиной к подруге, ковыряя кутикулу на большом пальце левой руки. Внутри неё сидела непонятное ощущение и гриффиндорка не понимала, правильно ли она поступила, заговорив о Малфое. Хоть она и не называла имён.
– А что если этот костюм сам хочет, чтобы ты его украла?
Да. Это именно то, что ей нужно было услышать.
Просто необходимо.
И Гермиона была готова подорваться с места, бежать в подземелье и стучаться в гостиную Слизерин, лишь бы увидеть его глаза. Лишь бы разглядеть в них мольбу о воровстве. Она бы украла его, без угрызения совести, без желания вернуться в этот магазин и просить прощения за её поступок. И единственное, что её останавливало – неизвестность. Гермиона в первую очередь не знала, нужно ли ей это. Да и вообще, она не понимала, что творится между ними, имеет ли их редкое общение вообще какое-либо название.
– Я… не знаю, хочу ли я сама его украсть, – гриффиндорка вернулась к арке, у которой всё это время стояла Джинни. Она протянула руку вперёд, указывая пальцем на одинокую иву, стоящую на холме, а под ней всё так же находилась старая лавочка. – Там мы заговорили впервые.
Джинни не могла подобрать слов, хотя этого и не требовалось. Рыжая гриффиндорка лишь повернулась лицом к подруге, обхватывая её плечи руками.
– Ты не обязана раскрывать его личность. Я просто хочу, чтобы ты начала дышать свободно, – проговорила Джинни, сильнее прижимая Гермиону к себе.
– Спасибо тебе, – на лице гриффиндорки растянулась улыбка облегчения.
Наконец-то.
***
26 сентября, 1998
Этим утром Гермиона не чувствовала себя спокойно. На прошлой неделе она пропустила стажировку в Министерстве по уважительной причине – все выходные она пролежала в Больничном крыле. Но сегодня нет ни единого повода пропустить подработку, о которой гриффиндорка так давно мечтала. Она носилась по комнате девочек, спотыкаясь о собственные ноги, когда Гермиона в очередной раз резко оборачивалась и направлялась к тумбе около своей кровати, забывая какой-то мелкий предмет своей скудной косметички.
Нужно выглядеть идеально.
И, спасибо Мерлин, сейчас Гермиона думает о сегодняшнем дне, потому что всю эту неделю её мысли были заняты Яксли, который ни разу не объявился, а связаться с ним самостоятельно, увы, стало невозможным.
С одной стороны, тишина Пожирателя дала возможность гриффиндорке провести эти вечера в библиотеке в поисках хотя бы какого-нибудь ответа. После занятий она поворачивала после третьего стеллажа, усаживаясь на стул около высокого подоконника, пока книги, которые левитировали над столом и раскладывались в том порядке от «скорее всего найду ответ» до «тут вряд ли что-то есть, но на всякий случай». Пару раз с ней сидел высокий блондин, помогая перебирать информацию. И чаще всего они молчали, лишь изредка обмениваясь различными ругательствами, когда понимали, что потратили кучу времени на просмотр бесполезных учебников. Один раз Малфой даже обнял Гермиону, когда она отчаянно бросила книгу на стол и закрыла лицо руками, чтобы Драко не видел её слёз.
С другой же стороны, эта неизвестность давила на мозг, от чего голова Гермионы ежедневно болела. Это молчание пугало, переживание за родителей приводило к рыданиям в подушку по ночам. А утром нужно снова становиться сильной, идти на занятия и ждать их окончания, чтобы снова вернуться в библиотеку и до потери сознания искать информацию.
И каждый день, возвращаясь из библиотеки, она усаживалась на диван в гостиной Гриффиндор, в которой её уже давно ждали Гарри и Рон. Кажется, на них должным образом подействовали слова Джинни, и теперь они стали относиться к своей подруге более чувственно, контролируя каждое слово в её адрес.
Сегодня она отвлечётся от саморазрушения, к которому она так привыкла за последние месяцы, потому что перед ней была цель – работа в Министерстве. Гермиона была уверена, что её место именно там, и, видит сам Мерлин, ей определённо суждено менять этот мир.
Гриффиндорка надела свою лучшую мантию, нанесла лёгкий макияж, делая акцент на глаза – последний раз она наносила тени на веки на четвёртом курсе, когда собиралась на Святочный бал. И, стоя перед зеркалом и разглядывая саму себя, Гермиона сомневалась в идеальности своего внешнего вида.
К чёрту.
Если в Министерстве возникнут вопросы и претензии к её любимому тёмно-синему костюму, то в следующий раз она точно зайдёт в стены этого здания голой.
***
Как только Гермиона перешагнула порог камина, она столкнулась с огромным количеством людей, которые спешили на свои рабочие места. И сейчас она лишний раз убедилась, что Министерство не спит, или, по крайней мере, делает вид.
– Грейнджер, – послышался чей-то голос из толпы, – доброе утро. Всё-таки решилась прийти на стажировку? – Теодор Нотт выглядел весьма бодрым на фоне уставших лиц окружающих.
– Что ты тут делаешь? – вопросительно нахмурившись, проговорила Гермиона.
– Как и все. Работаю, – усмехнулся парень, направляясь ближе к девушке. – И одна из моих обязанностей – сопроводить тебя на твоё рабочее место.
– Не знала, что ты устроился в Министерство.
– Я и не планировал. Это своеобразная… реабилитация. А теперь следуй за мной, – не дожидаясь ответа, брюнет влился в толпу, растворяясь в огромном количестве рабочих. И Гермионе ничего не оставалось, как рвануть за однокурсником следом.
